Текст книги "Поздние последствия"

Автор книги: Кнут Фалдбаккен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

22

В этот час народу в баре было еще мало, и новый бармен ничего не мог им сказать, так что визит в «Викторию» грозил оказаться пустой затеей. И все же Энг и Валманн заказали по пол-литра пива и сели за столик около входа. Музыка гремела так громко, что разговаривать было невозможно. Они оба заметили женщину, в одиночестве сидевшую за столиком в глубине бара, но ни тот, ни другой ничего не сказали.

Валманн узнал ее сразу. И она его тоже, он понял это по тому, как она быстро опустила глаза. Черт возьми!

– Я начну с нее… – Валманн поднялся, пытаясь найти выход из этой чуть щекотливой ситуации. – Я узнал ее. Мне кажется, я перекинулся с ней парой слов в тот вечер. Когда мы здесь были.

– Ах вот как?.. – Энг ухмыльнулся. – Понимаю.

Валманн смирился с тем, что, возможно, подумал о нем Энг. Так ему, по крайней мере, не придется вдаваться в детали о том, как именно они встретились.

Она сидела с чашкой чая и, когда он подошел, подняла голову, взглянув на него сдержанно, но не сказать чтобы недружелюбно.

– Я подумал, что должен сказать тебе пару слов, – начал он.

– Мог бы и извиниться, – ответила она слегка обиженным тоном, который, впрочем, казался скорее наигранным. Она оглядела его с головы до ног, не скрывая одобрения.

– Если ты не возражаешь, конечно… – Он уселся на свободный стул и не смог удержаться, чтобы не добавить: – Но я должен сказать, что ты сама виновата.

– Ты всегда швыряешь женщин об стенку, когда они говорят, что ты им нравишься? – Ее голос был низким, немного хриплым, можно было бы сказать сексуальным, если бы она играла в кино или в театре. Вся же она казалась бледной и миниатюрной, в черном свитере под горлышко, узких джинсах и пиджачке из тонкой розовой замши. Не при параде она даже выглядела моложе. Он никак не мог взять в толк, как у него получилось применить силу к этому хрупкому созданию.

– Я, возможно, слегка старомоден.

– У меня здоровенный синяк. – Она хлопнула себя несколько демонстративно по заднице.

– Послушай, – сказал он и серьезно взглянул на нее, – я правда сожалею об этом.

– Ну хорошо.

Он сидел прямо напротив нее, спиной к бару и Энгу.

– Я работаю в полиции, – начал он снова.

– Ну тогда спасибо, я пошла. – Ответ прозвучал сразу, взгляд стал ледяным, и она отвернулась.

– Не волнуйся. Ты тут ни при чем.

– Ах вот как? – Ледяной взгляд растаял в насмешливой улыбке. – Ты думаешь, что хамарский полицейский может болтаться по городу неузнанным?

– Ну хорошо… – Опять он оказался в дураках, а ей удалось его подколоть. Слава Богу, что Энг не слышит. – Речь идет об одном человеке, который сюда захаживает.

– А какое это ко мне имеет отношение?

– Ты часто здесь бываешь?

– Случается.

– Помнишь мужчину, сидевшего в одиночестве у двери в четверг вечером? Похоже, довольно долго сидел. Такой красивый парень, лет тридцати, с длинными откинутыми назад волосами.

Она задумалась на минутку.

– Возможно.

– Так да или нет?

– А что с ним такое?

– Он замешан в одном деле, которое мы расследуем, а я собираю информацию.

– Он что-то нехорошее сделал?

– Пока не могу сказать.

– Он какой-то странный, да? Трудно раскусить.

– Так ты его знаешь?

– Да нет, не могу сказать, что знаю… – Она слегка улыбнулась. – Я хотела разобраться в нем. Он пригласил меня к себе домой. Не так давно. Пожалуй, не надо бы тебе об этом рассказывать. Во всяком случае, ничего хорошего из этого не вышло.

– Я вовсе не собираюсь копаться в твоей личной жизни.

– Ну хорошо, – ответила она, не скрывая иронии. – Я думала, что полицейские как раз не прочь там покопаться. Так мне показалось… – Ее взгляд прошелся по залу, где уже начали появляться посетители.

Валманн вспомнил, как он сидел здесь с коллегами в четверг вечером и мало чем отличался от остальных слегка сексуально возбужденных мужиков в баре.

– Могу ли я тебя чем-нибудь угостить? – спросил он и повернулся, ища глазами бармена. Заодно он отметил, что Энг по-прежнему сидит с равнодушным видом.

– Да нет, мне еще рановато.

Валманн заметил, что Энг прикончил свое пиво и собирается встать. Ему не очень хотелось, чтобы тот подошел к ним.

– Послушай, – сказал он. – То, что ты говоришь, может представлять для нас интерес. Может, ты согласишься пройти со мной в управление и дать показания? Здесь всего несколько шагов.

– Спасибо, я знаю, где полиция находится.

Валманн пропустил иронию мимо ушей.

– Ты потратишь не более получаса. Это все касается не тебя, а того парня, – добавил он, видя, что она колеблется. – Я всегда могу привлечь тебя как свидетеля, хочешь ты или нет. Мне кажется, лучше сделать так, как я предлагаю.

– Ну хорошо, – ответила она. – Но потом мы вернемся сюда, и ты закажешь обещанную выпивку.

– Ну конечно! – Валманн уже поднялся. Когда они оба встали, он заметил, что она едва доходит ему до плеча.

– Скоро вернусь, Билл, – бросила она бармену.

Энг отвернулся и, когда они проходили мимо, заговорил о чем-то с человеком за соседним столиком. Валманн втихую поблагодарил коллегу за проявленный такт.

23

– Так вот где ты обитаешь!

Они стояли в его тесном кабинете близко друг к другу, однако она не казалась смущенной, в то время как он не мог отрицать, что на него действует ее физическая близость. От нее пахло духами и сигаретным дымом. В четверг вечером она была похожа на диву – в вечернем платье, сапожках на высоком каблуке, с обилием обнаженного тела и высокой прической, усыпанной блестками. Трудно было представить себе, что это та же самая девушка. В джинсах, замшевой куртке, с темно-русыми волосами, собранными в небрежный пучок на затылке, она больше походила на понурую школьницу, вызванную на ковер к директору. Атаковавшая его в коридоре женщина, казалось, совсем не испытывала страха перед полицией. Большинство людей начинали нервничать, попав в эти стены, независимо от цели визита. А эта девушка (ей было не больше двадцати) выглядела совершенно спокойной.

– Отлично, – произнес он. – Начнем. Садись.

Валманн уселся за письменный стол и почувствовал себя лучше. В данный момент он хотел бы иметь кабинет попросторней размером и более комфортабельный. Хотел бы, чтобы на улице было посветлее и гостья могла насладиться уникальным видом на озеро Мьёса. А больше всего ему хотелось, чтобы ее присутствие не действовало на него таким образом.

Она назвалась Лилиан. Лилиан Петтерсен. Место жительства – Клёфта. В настоящее время безработная. Она часто приезжает в Хамар встретиться с друзьями.

– Ты сказала, что знаешь Дага Эдланда?

– Да, он сказал, как его зовут.

– Сколько раз вы встречались?

– Я встречаю его в городе время от времени. Но разговаривали мы только один-единственный раз.

– Когда ты пыталась раскусить его.

– Да.

– Но ничего из этого не получилось?

– Я уже сказала.

– Извини. Для нашего дела чрезвычайно важно, как он ведет себя с женщинами.

– Его поведение?..

– Как он реагировал, когда ты… э-э-э… – Валманн никак не мог нащупать профессиональную ноту.

– Уж во всяком случае, не так, как ты, если ты это имеешь в виду! – Вот она и еще раз ему залепила! – Ты вел себя, как псих! Хочешь взглянуть на мой синяк? – Она приподнялась на стуле и собралась расстегнуть молнию на джинсах.

– Да успокойся же! – Валманн услышал раскаты своего голоса. Он чуть было не потерял контроль над собой. – Ведь я сказал, что сожалею. Если есть о чем сожалеть.

– Мне, видимо, следовало на тебя заявить.

У него создалось впечатление, что его окатили холодным душем.

– Это еще за что?

– Применение силы.

– Но послушай!

– «ВГ» [9]9
  Крупная норвежская газета «Верденс ганг». В погоне за сенсацией зачастую публикует материалы, которые носят поверхностный характер.


[Закрыть]точно могла бы раздуть из этого происшествия скандал: «Полицейский применил насилие к женщине» – не так ли?

– Ты что, мне угрожаешь? – Он понимал, что она может причинить ему массу неприятностей, если действительно даст делу ход. Такая словесная перепалка могла плохо кончиться для полицейского. Все подумают самое плохое о страже порядка. Он попытался найти правильный тон, спокойный, уверенный и слегка авторитарный. – Тогда позволь тебе напомнить… – начал он. И тут он увидел блеск в ее глазах и понял, что именно этого она и добивается. И решил сдаться. – Ну хорошо, ты меня спровоцировала. Ты ведь не стеснялась в выражениях.

– Ну а ты прямо как неженка, – отпарировала она. – А я-то думала, что такому парню все нипочем.

– Я немного старомоден.

– Маленькая женушка дома, в особнячке?

– Сожительница.

– Я живу одна, – заявила она. – И горжусь этим.

– Я так и думал. – Настроение слегка выровнялось. – Ну и какое же впечатление произвел на тебя Даг Эдланд?

– Очень приятный парень, красивый, вежливый.

– Но не очень энергичный?

– Не очень-то.

– А как ты думаешь почему?

– Да он и не скрывал этого. Он сказал, что только что встретил женщину, которая для него много значит. Казался влюбленным, как мальчишка. И все время болтал про эту даму. Не могу сказать, что мне это понравилось.

– И что он о ней говорил?

– А как ты думаешь? Говорил, что их свела судьба, что он очень благодарен этой судьбе, которая наконец-то ему улыбнулась. Ну просто кисель какой-то, но парень казался искренним. – Она грустно улыбнулась.

Валманн должен был признать, что она неглупа и привлекательна – даже без косметики. У нее было плоское лицо с высоким лбом, крупным ртом и небольшим носом. Голову девушка держала слегка набок, ореховые глаза были умело подведены косметическим карандашом. Он обратил внимание на необычный, даже раздражающий его блеск этих глаз каждый раз, когда их взгляды встречались. Как будто она что-то про него знает. А ведь и вправду…

– Мне нечего больше сказать такого, что могло бы тебя заинтересовать, – сказала она после небольшой паузы. – Для меня он остался просто парнем, которого я встретила в городе. Я неправильно оценила ситуацию. – Она вдруг забеспокоилась и начала ерзать на стуле. – Он был не совсем обычный. Мне он понравился, но… Too bad. You can’t win them all. [10]10
  Очень жаль, но нельзя заполучить их всех (англ.).


[Закрыть]– Лилиан встала и прошлась по комнате, как бы показывая, что сеанс окончен. – Еще что-нибудь?

– Я хотел бы… – начал Валманн.

Однако она вдруг остановилась у письменного стола, наклонилась и, прежде чем он успел ей помешать, схватила несколько снимков с места преступления на улице Фритьофа Нансена, которые лежали там с предыдущего вечера, и уставилась на них.

– Что это такое? – почти закричала она, разглядывая фотографии.

– Положи назад.

– Кто это? – Она повернула к нему лицо, полное ужаса.

– Отдай мне, пожалуйста, фотографии!

– Неужели это… Ведь это Карита!

– Отдай фотографии! – Валманн схватил девушку за руку и попытался вырвать у нее снимки. Затем, вспомнив о ее недавней выходке, разжал пальцы, она сделала то же самое, и фотографии посыпались на стол и на пол. – Ты что, ее знаешь? – Он наконец-то вновь почувствовало себя полицейским.

Она была явно потрясена и не притворялась.

– Это, наверно… – Она сделала усилие и бросила еще один взгляд на изуродованный труп. – Это Карита! – Она рухнула на стул и зарыдала. – Какой ужас! Какой ужас!

Валманн опустился в свое кресло и, пыхтя как после потасовки, собрал фотографии.

– Это она? Это ее по телевизору показывали? – Девушка прерывисто дышала.

Валманн испугался, что она упадет в обморок прямо у него в кабинете.

– Принести воды? – спросил он.

Она покачала головой.

– Так ты знаешь… эту женщину на фотографии? – спросил он немного погодя.

Она кивнула, закрыв лицо руками:

– А что с ней?..

– Ее убили.

– Это о ней по телевизору говорили?

Он кивнул.

– А кто?

– Мы не знаем. И я не вправе об этом разговаривать. – Но что-то в его голосе, очевидно, выдало его.

– Неужели это он?

Опять она разоблачила его. Валманн глубоко вздохнул:

– Мы ничего не знаем наверняка.

Она начала плакать, сначала тихонько, жалобно завывая, затем сильнее. Валманн попытался вспомнить, куда он засунул бумажные носовые платки, но так и не смог. Он стоял и не знал, что для нее сделать. Наверное, лучше всего не делать ничего.

– Так ты ее знаешь как Кариту? – спросил он, когда она немного успокоилась.

– Ну, это, конечно, не настоящее имя, – всхлипнула она.

– Почему?

– В нашем ремесле никто не называет своего настоящего имени. Более экзотично с «псевдонимом». – Она попыталась скривить губы в улыбке. – И надежнее.

– Так ты хочешь сказать… – До Валманна начало доходить, чтоозначали ее слова. – Ты хочешь сказать, что эта женщина на фотографии была одной из тех, кто «работает» в здешних барах? – Теперь он еще яснее вспомнил эпизод в четверг вечером, все детали, которые он все время пытался отодвинуть, ее ловкие прикосновения, профессиональную хватку, шепот на ушко про дешевый тариф для таких «красавчиков», как он.

– Верно. Ну, ты прямо Эйнштейн.

– И это правда? Ты уверена, что она этим занималась?

Девушка попыталась собраться, вытерла слезы тыльной стороной ладони, а затем ответила без всякого притворства:

– Мы какое-то время держались вместе. Хорошо работать в паре. – Она говорила об этом как о чем-то само собой разумеющемся. – Но я ее давненько не видела. Я подумала, что она нашла подходящего парня и забросила эти игры. Так это был он?

Ему пришлось прервать ход ее мыслей. Не мог же он пуститься с ней в дискуссию!

– Итак, ты утверждаешь, что Карин Риис… Это ее настоящее имя, – вставил он в ответ на ее вопросительный взгляд, – что она… была проституткой?

– Honi soit qui mal у pense!

– Что-о?

– Пардон, это по-французски. – На этот раз ей удалось изобразить на лице некое подобие улыбки, как бы назло ему, чтобы еще раз подчеркнуть его невежество. Еще одно очко в ее пользу. – Это означает нечто вроде: «Пусть стыдится тот, кто дурно об этом подумает». Впрочем, мой псевдоним Лолита, – добавила она, засунула большой палец в рот и закатила глаза. Если бы не потекшая краска с ресниц, она могла бы сойти за девчонку лет пятнадцати-шестнадцати.

24

– Ну и видок у тебя!

Сама она тоже выглядела не очень-то.

В воскресенье вечером он встретил Аниту на вокзале. Они сели в машину и окинули друг друга испытующим взглядом, прежде чем он повернул ключ и завел свой «мондео». Ожидания, накопившиеся за три дня разлуки, вдруг растаяли, и возникла немая пустота, в которой все мелочи проявились с беспощадной ясностью. Их отношения были стабильными, однако недостаточно длительными, чтобы успела выработаться прочная рутина повседневной жизни, и даже после расставания всего на несколько дней они сидели и искали в лицах друг друга сигналы и знаки.

– Я почти все выходные работал с этим новым делом. – Валманн потер небритую щетину.

Она кивнула:

– Да мне тоже поспать не удалось.

Об этом ему уже рассказали темные круги у нее под глазами.

– Кто первый, ты или я?

У них сложилась привычка выслушивать взаимные истории о том, что произошло. На душе от этого становилось легче. Любая деталь – большая или маленькая – способствовала восстановлению линий связи после разлуки.

– Что касается меня, то тут опять старая история, – начала Анита, как только он отъехал от стоянки. – Он все-таки бил ее. Сначала только один раз, потом еще и еще. Это выяснялось постепенно по мере того, как пакеты с вином опустошались и она начинала разговаривать. Они живут вместе уже два года. Это началось полгода назад. Почему – она не знает. Бедная Биргит. Она никак не придет в себя и не знает, что делать.

– Как сильно он ее избивал?

– Да здесь речи нет об избиении. Никаких видимых следов побоев, чтобы пойти в полицию. Но он ее бьет, понимаешь? Сам этот факт означает, что пересечена граница, черт возьми!

– И она его еще не выгнала?

– Она сама ушла. Они жили в его квартире.

– Это не имеет значения, когда речь идет о насилии.

– Она собирается заявить в полицию…

– Но все еще не делает этого.

– Это не так-то легко, Юнфинн! – Ответ прозвучал настолько резко, что он предпочел оставить эту тему.

На Страндгата почти не было движения, да и народу видно не было. Город как будто застыл в ноябрьской полутьме.

– Да, нелегко, – ответил он, думая совсем о другом. Он был рад, что она вернулась. Ему хотелось скорее домой, в ту приятную атмосферу, которую им удалось создать там, когда они договорились не упоминать дома о работе. Он не хотел никаких разговоров о мужском насилии и правах женщин. Достаточно было нескольких слов на эту тему, и перед ним снова возник образ Карин Риис, убитой и изуродованной в прихожей своего дома. – Что касается меня, то я только что наблюдал последний акт такой же драмы со смертельным исходом.

Он потратил несколько минут, чтобы посвятить ее в детали дела Риис. Она сидела тихо и смотрела перед собой, как будто ей не интересно, что он говорит. Но он понимал, что она внимательно слушает, уж настолько он ее знал.

– Вот тебе пример женщины, которая не заявила в полицию, – заключил он. – Все случилось у нее дома. Нет никаких признаков взлома, преступник либо имел свой ключ, либо она сама его впустила. В любом случае она, должно быть, хорошо знала этого человека. Который разве что не изрубил ее на куски.

– А подозреваемые имеются? – Ее тон был удивительно деловым. Она восприняла это как служебную ситуацию, а не как мрачную действительность.

– Даже двое! – ответил он с напускным оживлением. – Целых двое отличных подозреваемых, любовник и бывший супруг. И оба, похоже, имели мотив, ну прямо по учебнику. Беда только в том, что фактически ни тот, ни другой не могли этого сделать. Любовник, Даг Эдланд, внушает наибольшие опасения. Он знал ее короткое время и был дико влюблен, по его собственным словам. Он психически нестабилен, опять по его собственным словам, возможно, злоупотребляет лекарствами, и его видели перед ее домом в ночь убийства. До этого он сидел весь вечер в баре, пил и ждал ее – они договорились о свидании, но она не пришла. И вот если окажется, что она умерла до двенадцати часов, то по меньшей мере три дюжины свидетелей могут подтвердить, что он в это время сидел и пил в самом популярном баре с караоке.

– А второй?

– Ее бывший муж. Его, как нам удалось узнать, все это время не было в городе. Во всяком случае, никто не видел Агнара Скарда с тех пор, как он в среду утром сел в свой «сааб» и укатил в Тронхейм.

Анита резко повернулась:

– Как ты сказал его зовут?

– Агнар Скард. Но это, черт побери, все, что нам пока удалось о нем выяснить. Он средних лет, в регистре населения указано, что он получает социальное пособие, но, скорее всего, он – паразит, который занимается на стороне консалтингом и много разъезжает. Он жил вместе с Карин Риис, пока они не расстались несколько месяцев тому назад.

– Агнар Скард? – Анита схватила его за руку. – Агнар Скард, преподаватель истории религии и этики?

– Нам пока еще не удалось ничего выяснить…

Она прервала его, и ее голос прозвучал почти криком:

– Да я же знаю его, черт подери!

– Ты его знаешь?

– Ну, не лично… Но я знаю о нем достаточно много. О Господи… – Она несколько раз вздохнула. – Знаешь, – она начала, но больше ничего не сказала, пока он не свернул к краю тротуара и не остановился. – Когда я проходила стажировку в полиции Лиллехаммера… Знаешь, какое было мое первое дело? Там фигурировал Агнар И. Скард. Его подозревали в убийстве жены, но мы так ничего и не смогли доказать. Он остался на свободе.

25

– Я, можно сказать, при этом присутствовала!

Валманн продолжал ехать дальше и должен был следить за дорогой, но он чувствовал ее взгляд на себе почти как физическое прикосновение.

– Я сидела на дежурстве в тот вечер, когда она пришла с заявлением на него. Ну и видок же был у нее, доложу я вам.

– А потом она взяла назад свое заявление? – Валманн почувствовал, как закипает от возмущения. Удивление, вызванное неожиданным сообщением Аниты, несколько улеглось, и содержание этого сообщения вызвало новое раздражение. Он никак не мог сосредоточиться на дороге. Пришлось резко затормозить на перекрестке около пивоварни – там был плохой обзор – перед велосипедистом, которого занесло на скользком из-за льда асфальте. Анита предпочла промолчать и не реагировать на его раздражение.

– Мы не успели это заявление зарегистрировать, а он уже тут как тут со своими объяснениями и мнимым отчаянием. Он потребовал, чтобы ему дали с ней поговорить, и она согласилась. И дело было сделано. Через две недели он сам пришел в полицию и заявил, что его жена исчезла. Выглядел совершенно подавленным, и многие попались на его удочку и поверили. Но не все. У некоторых из нас в памяти еще сохранилось ее лицо, когда она пришла в тот вечер с заявлением.

– И его звали Агнар Скард?

– Да, Агнар И. Скард. Я это имя никогда не забуду. Преподавал этику в школе Фритьофа Нансена, известной народной школе с гуманитарным уклоном. Вот уж и впрямь гуманист! Такой скользкий, изворотливый тип, коротышка, с редкими волосами, с узкими губами, в очках с тонкой оправой, в коричневом костюме, галстук-бабочка… ну типичный учитель. Я то уж думала, что таких больше не бывает. А голос – высокий и блеющий. Прикидывался таким скромным, смиренным, а на самом деле – назойливый, как муха, как жужжащая возле уха оса. Боже ты мой! Он словно сейчас стоит передо мной у перегородки в полицейской дежурке, весь мокрый от слез, заикается, раскаивается, говорит и руки потирает. Он так хочет видеть свою дорогую женушку, узнать, как она, только пару слов сказать, рассказать, как он виноват перед ней, как раскаивается, объяснить это дурацкое недоразумение, как это все непонятно, то, что произошло, и как только он мог выйти из себя? Раньше этого никогда не случалось, и никогда впредь не повторится. Впрочем, он ее не то чтобы ударил, а просто толкнул, потеряв контроль над собой, и она упала… – Анита вошла в раж и говорила все быстрее и быстрее.

– А как ее звали? – вставил Валманн, когда она наконец сделала паузу, чтобы перевести дух.

– Лив Марит. Лив Марит Скард. Домохозяйка, – добавила она не своим голосом.

– Ну, по крайне мере, это не она.

– Так ты говоришь, что это он? Тот, кого вы ищете? Неужели Агнар И. Скард набросился на вторую жену и ее тоже убил?

– Имя убитой Карин Риис. И она была ассистентом зубного врача. А то, что муж здесь, возможно, причастен, не кажется менее вероятным после того, что ты рассказала. Если не принимать во внимание той небольшой детали, что его, по всей видимости, не было в городе, когда произошло убийство.

– Это он! – настаивала Анита Хегг и в подтверждение стукнула кулаком по сиденью. – Это сущий изверг, который никогда не исправится. Увертливый, как угорь, он один раз уже от нас ускользнул. Дело так и не возбудили. Нельзя допустить, чтобы это повторилось! Тогда у нас не было трупа. А сейчас есть.

– А как дальше все развивалось?

Она откинулась на сиденье, уперлась коленками в приборную доску и начала рассказывать, как было начато расследование дела об убийстве, после того как провалились все попытки найти Лив Марит Скард.

– Многие в полиции Лиллехаммера не очень-то верили россказням Скарда о том, что ее просто не оказалось дома, когда он вернулся с работы. Мы не жалели сил, чтобы прижучить его. Однако, несмотря на усилия полиции и многих добровольцев, Лив Марит Скард не нашли ни живой, ни мертвой. Это было в мае. Логен был полон талых вод, и труп, брошенный в реку, тут же унесло бы очень далеко. Мы прошли драгой место впадения Логена в озеро Мьёса, задействовали водолазов, но безрезультатно. Супруг тоже участвовал в поисках, в первых рядах. И кое-кто, даже в полиции, начал думать, что его горе и отчаяние искренни. Обыск особняка на окраине города, в котором проживали супруги, также ничего не дал. Там все было в полном порядке. Ни волоска в раковине, ни завитушки на одеяле.

– Ты хочешь сказать, что слишкомв порядке?

– Абсолютно стерильно, как при навязчивом неврозе. Все в полном ажуре, везде блеск, чистота, и все разложено по местам. У этого парня, должно быть, мания чистоплотности. И это свойство может оказаться весьма кстати, когда надо ликвидировать следы насилия.

Валманн вспомнил место преступления на улице Фритьофа Нансена, педантично прибранную прихожую, за исключением одной только нарушающей порядок детали – трупа на полу.

– В саду мы тоже ничего не нашли, – продолжала Анита. – В это время как раз таял снег. Мерзлота еще не сошла. Невозможно что-то закопать. Каждое утро изморозь. Мы бы заметили даже след сороки, если бы она прошлась по участку. В конце концов мы выудили кое-что у врача, к которому она обращалась. С фру Скард постоянно происходили какие-то напасти дома – то она палец сломала, то ребро, то у нее сотрясение мозга…

– Старо как день. – Анита лишь вздохнула в ответ. Копание в этом старом деле также вывело ее из равновесия. – Видимо, придется побеседовать с кем-то в тамошней полиции, кто занимался этим делом.

– Ты можешь со мной побеседовать.

– Ты же была стажером.

– Да, но очень старательным. Это было мое первое дело об убийстве, и оно касалось женщины, которую бил и, очевидно, убил ее муж. И как ты думаешь могла реагировать на это такая феминистка, как я?

– Да я уже вижу, как такая феминистка сейчас реагирует.

– Вот-вот.

– И это было… пять лет тому назад?

– Пять с половиной.

– Хочешь еще раз заняться делом, в котором фигурирует подозрение против Скарда?

– И да, и нет… – Она снова вздохнула. – Ведь я им уже занималась.

– Как долго вы потом держали Скарда под колпаком?

– Не очень долго. У нас не было людей для систематического слежения в течение долгого времени.

– Ты хочешь сказать, что он продолжал жить как ни в чем не бывало?

– Не совсем. Он взял больничный и жил в том же месте несколько месяцев. По окончании семестра он тихо собрался и переехал. Я не думаю, чтобы кто-то интересовался, куда он отправился. Дело было закрыто. Мы не нашли ни тени улик против него. Кроме того, что он жестоко и регулярно колотил ее, и довольно долго. У меня на доске над столом долго висела ее фотография, сделанная в тот вечер. Я возражала против закрытия этого дела.

– Но ты была лишь слишком старательным стажером в полиции.

– А он – человеком с высшим образованием и хорошими манерами и работал в школе Фритьофа Нансена. А это высокое положение в Лиллехаммере. Там ценится воспитание и образование.

– Да уж, здесь в Хамаре гораздо лучше, у нас люди думают, что слово «идеальный» относится только к лепешкам из пресного теста.

– А «культура» – кислое молоко.

И они насладились громким смехом над старой шуткой по поводу деревенщины в Хедмарке. [11]11
  Хедмарк – район крестьянский, деревенский. Слово «культура» у жителей Хедмарка ассоциируется с так называемым kulturmelk– культурным молоком, то есть скисшим молоком с кисломолочными бактериями.


[Закрыть]

– И вот сейчас он обосновался в этом городе и начал все сначала, с новой женой?

– Она была сожительницей.

– Он, наверно, не смог развестись по закону со старой женой.

– Это можно проверить. Существуют правила насчет того, сколько времени человек должен считаться пропавшим, прежде чем его объявляют умершим и брак расторгается. Я завтра спрошу у Кронберга.

– Еще одна растяпа, которая вся тает перед парнем, открывающим перед ней дверь машины, а сам он двух слов связать не может. А потом он ее убивает.

– Ну не совсем так на этот раз, – поправил ее Валманн. – Карин Риис работала ассистентом стоматолога. И она не без прошлого.

– Что за прошлое?

– Я вчера узнал, что она еще была гостиничной проституткой в городе, – сказал Валманн, заворачивая к дому.

– Не слишком ли много для нашего учителя этики?

– Думаю, более чем достаточно. – Он вышел и открыл дверь гаража.

Анита крикнула ему вслед:

– А у нас есть красное вино дома? Я решила начать трезвую жизнь с завтрашнего дня.

– Так и сделаем. Я тоже не сторонник слишком быстрого снижения темпов.