Текст книги "Поздние последствия"

Автор книги: Кнут Фалдбаккен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

17

Валманн внезапно вспомнил о мобильнике, который выключил в аэропорту Вернее при посадке в самолет во вторник утром. Сейчас уже среда, а мобильник так и пролежал выключенный в кармане его куртки больше суток. Мобильником Валманн пользовался нечасто. Вот и сейчас ему пришло только одно сообщение: «Надо поговорить. Лолита».

Девушка из бара «Виктория», Лилиан Петтерсен. Странствующая ночная бабочка. Неужели он настолько полон предрассудков, что не может назвать шлюхой сообразительную женщину, рассказавшую ему столько полезного? Он попросил Лилиан сообщить, если она что-нибудь припомнит. Вот, очевидно, она и попыталась. Вчера…

Валманн немедленно позвонил по указанному номеру, но услышал лишь автоответчик. Телефон выключен… Он с раздражением посмотрел на мобильник, который вечно подводил его, когда не следовало. Ну ничего. Она, скорее всего, на работе. Валманн решил перезвонить попозже. А сейчас у него и так куча дел. Зарегистрировать и оформить результаты обыска в доме Дага Эдланда – это займет день или два. Их следственная группа ведет наблюдение за трассой Тронхейм – Хамар в районе Гюдбрандсдалена и Эстердалена. Местные патрульные уже начали просматривать видеозаписи, снятые камерами наблюдения на заправках в этом районе. Те записи, которые можно было скопировать, переписывались для дальнейшего изучения в Хамаре. Работа эта требовала тщательности и занимала много времени. Они просидели, не разгибаясь, до обеда, но необработанного материала по данным бензоколонок осталось в три раза больше. И пока еще ничего не обнаружили. Ребята уже начали жаловаться, но Валманн стоял на своем: времени у них в обрез, а каждую запись нужно изучить досконально. Одновременно с этим он обзванивал ленсманов, [16]16
  Ленсман – государственный служащий в сельской местности с полицейскими и административными полномочиями.


[Закрыть]отвечающих за этот регион. Необходимо было удостовериться, что в четверг «сааб» Агнара И. Скарда уехал в южном направлении, и тогда они смогут начать более детальный поиск. Валманна постоянно тревожила мысль, что этот человек все еще разгуливает на свободе.

В половине четвертого Валманн вновь позвонил Лилиан Петтерсен, но ее телефон по-прежнему был выключен. К тому времени они уже изучили больше половины видеозаписей, и Валманн заглянул к Аните, чтобы предупредить, что задержится допоздна, пока не просмотрит все записи. Анита попросила освободить ее от этой работы, чтобы изучить другие материалы по делу. Сидя за столом, она недовольно разглядывала гору документов.

– Это дело похоже на собаку, которая крутится, пытаясь ухватить зубами собственный хвост, – вздохнула Анита. – Чем больше мы узнаем о Скарде, тем точнее его образ совпадает с портретом преступника. Он идеально подходит для роли домашнего насильника. Не подозреваемый, а самый настоящий клад! Вот только мы не можем доказать, что он находился в интересующий нас день здесь, в городе.

– Ну, это мы еще посмотрим, – ответил Валманн, – мы еще не добрались до конца видеозаписей. – Валманн никак не мог смириться с мыслью, что Скард по-прежнему на свободе.

– А вот Эдланд, наоборот…

Валманн перебил ее:

– Не подозреваемый, а настоящий клад. Вот только половина полицейского управления видела его в баре в полном одиночестве, и просидел он там до двенадцати.

– Однако судебный медик склонен дать ему еще немного времени.

– Которого недостаточно. Ты не представляешь, как адвокаты защиты могут истолковать подобные временные рамки в пользу обвиняемого.

– Представляю… – Она снова вздохнула.

– Но ты все равно права – он странный тип. Ведь когда я рассказал ему, что Карен Риис занималась проституцией, он, похоже, ничуть не удивился. Казалось, он чего-то подобного и ожидал.

– Возможно, он просто из таких! – Анита насторожилась.

– Из каких?..

– Из таких мужчин, которые ходят к проституткам. У которых получается, только когда они платят. Они платят за секс и тем самым подогревают чувство собственной значимости. А глубоко в душе они боятся и ненавидят женщин.

Валманн тут же ухватился за это описание:

– Эдланд не производит впечатление человека властного. И на насильника не похож. Энг полагает, что он «голубой».

– Энг принадлежит к тому типу альфа-самцов, которые даже спят с сигаретой. Он наверняка половину нашего отделения считает педиками.

– Ты действительно полагаешь, что Энг именно такой?

– Я пару раз перехватила его взгляд. Мне этого было достаточно.

Валманн тоже обратил внимание на выражение лица Энга, когда спросил его, сколько тот заплатил за приключение с Агнете Бломберг. И он ничуть не сомневался, что Энг ходит к проституткам.

– А еще ты рассказывал, что Эдланд ходит в качалку.

– Возможно, просто для того, чтобы оказаться поближе к накаченным мужикам. – Валманн отметил, что он, сам того не желая и не имея на то ни малейших оснований, начал защищать Эдланда.

– А что, – продолжала Анита, не обращая внимания на комментарии Валманна, – если мы все время двигались в неверном направлении? Может, именно я виновата? Ведь это я вспомнила эту старую историю с насилием в Лиллехаммере… Может статься, наш преступник охотится за проститутками и насилует их? Вдруг Эдланд именно из таких?

– Тогда он не допустил бы, чтобы их отношения с Карин Риис стали настолько тесными. И не стал бы обращаться с ней как с невестой. Двенадцать роз и всякое такое…

– Кто знает? – Анита никак не желала отказываться от этой версии. – Кто знает, насколько больной может оказаться мужская психика…

18

Даг Эдланд разглядывал собственное отражение в зеркале. Когда он окончательно решился, то сбрить бороду оказалось намного проще, чем казалось. Чем-то придется пожертвовать – это было ясно с самого начала. И небольшая отросшая борода вовсе не самое главное.

Лицо совершенно гладкое. Словно попка ребенка.

Нельзя не признать, что ему нравилось, как он смотрится с бородой. Сейчас он выглядит моложе, более уязвимым, почти беззащитным. Кажется, что обидеть его – проще простого. Именно это он пытался подавить в себе. Поэтому борода нравилась ему – она добавляла ему мужественности, делала его даже чуть грубоватым. Он чувствовал: это то, что ему нужно. Ему всегда недоставало подобных качеств, и вот он выпестовал их в себе, причем успешно. А вчера, после того как он тщательно обдумал ситуацию, ему пришлось ими пожертвовать. Пришлось приложить немалые усилия, хотя он осознавал, что эта проблема исключительно поверхностная: черты характера не наденешь, словно спецодежду, ты не можешь просто пририсовать их к собственному образу, а в случае необходимости – стереть, несмотря на все идеи, которые тебе пытаются внушить современные имиджмейкеры. Характер не купишь, словно одежду или духи, его ты должен выработать сам, а его черты приобретают форму твоего страдания, становятся отражением твоей борьбы за выживание.

Он чувствовал, что вот-вот победит в этой борьбе. Чувствовал, что стал достаточно сильным, чтобы выдержать ее безо всякой помощи или маскировки. Временами он считал, что вполне может гордиться собой.

Но голова вновь заболела, и на этот раз боль была сильнее, чем прежде. Это беспокоило его. Значит, снова придется идти к врачу – а он надеялся, что подобные визиты уже в прошлом. Снова придется сдавать анализы и, наверное, увеличивать дозу лекарств. Вообще-то он не особо беспокоился – скорее, испытывал раздражение. Это мешало осуществлению его планов. В том, что планы увенчаются успехом, он не сомневался. Несмотря на постигшие его разочарования, настроен он был по-боевому. Он старался отогнать воспоминания о Карин: они убивали в нем веру в себя, порождали скорбь и погружали его во тьму, наполненную лишь ненавистью и жаждой мести. Лечащий врач научил его мыслить конструктивно, стараясь делать мелкие шаги, и не пытаться совершить громадный рывок. Потому что иначе тебя ждет поражение.

Он попытался улыбнуться собственному отражению.

– Ты справишься, Даг! – громко сказал он.

В этот момент отражение начало расплываться, лицо стало размытым, словно перед глазами закружился рой мелких черных мошек. Он заморгал, но лицо в зеркале продолжало медленно исчезать за завесой из бешено кружащихся точек. Малейший шорох отдавался в ушах ужасающим грохотом, и Даг со стоном выбежал в темную спальню, где бросился на разобранную кровать, зажав ладонями уши. Он попытался отыскать такую позу, в которой мог бы наименее болезненно перетерпеть приступ. А потом его поглотила темнота и благословенная пустота, в которой не существовало ни боли, ни воспоминаний.

19

Только в половине одиннадцатого вечера позвонили из Северного Эстердала с сообщением, что просмотр первых шести видеозаписей результата не дал. Это означало, что они проверили шоссе в обеих долинах и никакого «сааба» не обнаружили. Кроме Валманна на работе оставались только Фейринг и Вик. Энг ушел домой пораньше.

– Вы проверили расписание поездов и самолетов? – спросил Валманн, хотя ответ и так знал. Он сам все выяснил.

Агнете Бломберг рассказала, что была со Скардом в четверг, пока тот не уехал вечером на встречу в Мельхюс. Религиозных общин в этом районе обнаружено не было, но Валманн решил, что встреча могла носить личный характер. Одно неясно: если встреча в Мельхюсе была лишь уловкой для того, чтобы вернуться в Хамар, то на чем он доехал туда? На вечерний поезд, уходящий из Тронхейма на юг, он не успевал, а ночной поезд прибывает в Хамар лишь в пять утра. Скард мог лететь на самолете, но они уже просмотрели списки пассажиров всех авиакомпаний. И Агнара И. Скарда в них не обнаружили. Весь вечер они потратили на поиски, загнавшие их в унылый тупик.

Валманн не столько сердился, сколько беспокоился. Сама ситуация казалась ему на редкость неприятной. С самого начала разгадка преступления, казалось, была у них в руках, однако теперь их версия рушилась. Им просто необходимо было доказать вину Агнара И. Скарда. Они должны объявить его в розыск. А еще им придется выбить по крупицам все сведения из Дага Эдланда, перевернуть всю его квартиру и выяснить наконец, что он за человек. Завтра, решил Валманн, завтра мы сдвинем это чертово расследование с мертвой точки, а иначе Моене и газетчики нас живьем сожрут.

– Может, зайдем выпьем по пиву, а потом – по домам?

Обычно Валманн не предлагал пропустить по кружке после работы, но в этот вечер беспокойство было сильнее, чем желание прийти домой и залезть под одеяло. Скорее всего, заснуть ему не удастся и его будут мучить мысли о латентных гомосексуалистах и проповедниках-извращенцах.

В ответ Фейринг лишь покачал головой – сегодня он казался еще мрачнее, чем обычно. Вик молча помахал и направился к двери. У него тоже выдался тяжелый денек. Валманн почти обрадовался тому, что все отказались. Он и сам не был готов к общению.

Не в силах отогнать беспокойство, Валманн все же решил, что кружка пива ему не помешает. По улице Страндгата он поплелся к гостинице «Виктория». В «Ирландском баре», конечно, лучше, но в этот раз он выбрал бар «Виктория». Он еще пару раз попытался дозвониться до Лилиан Петтерсен, но тщетно. Черт, проститутка не должна выключать телефон, ведь от него зависит уровень ее доходов! – думал Валманн. Странно, что она так надолго отключила его.

Тем вечером караоке не было, поэтому народу в баре тоже было не густо. Между столиками кружились две пары, а на угловом диванчике прочно обосновалась группа мужчин в костюмах. У всех были значки с названием и логотипом компании. Приехали на семинар, решил Валманн. Только благодаря участникам самых разных семинаров гостиничный бизнес здесь еще как-то выживает.

Лилиан Петтерсен нигде не было видно. Он спросил о ней бармена, но в ответ тот лишь пожал плечами. Валманн чувствовал одновременно облегчение и разочарование – видимо, отправилась дальше. Следующая остановка в Лиллехаммере. А может, в Гьёвике? Или вернулась домой, в Клёфту. Он знал, что многие подобные девушки были замужем. А некоторые воспитывали детей в одиночку. Трудно представить себе их жизнь. Возможно, выключенный мобильник лишь означает, что лавочка прикрыта? Склонившись над барной стойкой, он отхлебнул пива и почувствовал, что устал. Однако затем, решившись, отставил кружку и, выйдя из бара, прошел мимо туалетов и свернул направо. Поднявшись по ступенькам, он оказался в холле гостиницы. Там сидели остальные участники семинара, чьи громкие голоса пытались, казалось, заглушить одиночество гостиничной ночи. Валманн поинтересовался у администратора, не проживает ли в гостинице Лилиан Петтерсен. Девушка – высокая блондинка, которой пошел бы национальный костюм, – с профессиональной доброжелательностью кивнула: да, такой гость у них проживает и, очевидно, сейчас находится в своем номере. Он хочет, чтобы она связалась с номером Лилиан Петтерсен? Валманн покачал головой, и девушка сказала ему номер комнаты.

Пытаясь унять тревогу, Валманн поднялся на лифте на четвертый этаж. Приглушенная музыка из ресторана на третьем этаже завесой обволакивала коридор. Мимо Валманна, покачиваясь и придерживаясь за стену, прошел какой-то поддатый господин со значком на груди. Валманн остановился перед дверью в номер 414. Он старался взять себя в руки, но сердце слушаться не желало. В конце концов, самое худшее – это если он застанет ее с клиентом. Положение щекотливое, но не более того. Однако сознание подсовывало ему картинки куда хуже этой.

Он постучался.

Из комнаты не доносилось ни звука.

Он осторожно постучался еще раз.

Тишина.

Он постучал громче. В конце концов стук стал таким громким, что, будь Лилиан в номере, она просто не могла не услышать. Но за дверью стояла тишина, а открывать никто не собирался. Валманн осторожно повернул ручку двери, будто зная, что именно произойдет в следующий миг. Дверь оказалась незапертой. Приоткрыв ее, он тихо окликнул:

– Лилиан?

Он сделал два осторожных шага и оказался в тесном коридорчике. На полу лежал ковер, а дверь в ванную была широко распахнута. И ни звука не слышно. На полу ванной он заметил свернутое полотенце. На крючке возле зеркального шкафа висела одежда. В ванной горел свет, но в комнате было темно. Однако Валманн отчетливо увидел одну, а затем, шагнув в комнату, – вторую обнаженную ногу. Это зрелище рассказало ему обо всем, что требовалось знать. Попятившись к двери, он выскочил из комнаты и побежал к лифту.

Часть третья

1

– Юнфинн, так ты просто сбежал оттуда? И не сообщил, чтобы никто больше не подходил к месту преступления?! – спросила Анита.

– Ну, не совсем…

Это совершенно вылетело у него из головы.

Когда он пришел домой, Анита проснулась. Было около трех ночи, он слишком устал, чтобы хорошенько все обдумать. Он слишком устал, чтобы взвешивать каждое слово. Она поинтересовалась, что произошло. А он вкратце рассказал о том, как обнаружил в гостинице «Виктория» труп, как поднялся к номеру, понял, что дверь не заперли, увидел на кровати женское тело, развернулся и побежал в холл гостиницы.

– Ты мог бы позвонить из номера.

– Отпечатки пальцев…

– У тебя был мобильник.

– Я не подумал. Я вообще ни о чем не думал.

Это было чистой правдой. Он отреагировал совершенно спонтанно. Его единственным желанием было убежать оттуда. Словно мертвое тело Лилиан Петтерсен могло оказаться заразным. Будто само его присутствие в номере 414 могло так или иначе лично опорочить его. На несколько мгновений его даже охватила паника.

– Это на тебя не похоже, Юнфинн.

Верно, не похоже. Он и сам это сознавал. Он понял это, заскочив в лифт. В холле он тоже вел себя довольно бессмысленно: когда девушка от волнения набрала неправильный номер (а теперь он понимал, что ничего необычного в этом не было), то он выхватил из ее рук телефонную трубку и, позвонив по дежурному телефону, принялся выкрикивать приказания, а потом метнулся обратно к лифту, с трудом сдерживая переходящее в гнев раздражение. Он злился на собственное поведение. И еще на стечение обстоятельств, из-за которого не успел приехать в гостиницу раньше. На свой мобильник, который сутки пролежал выключенный. На работу в полицейском управлении, которая отняла так много времени. На то, что он дважды пытался дозвониться до нее, но у него не зародилось ни малейшего подозрения.

По прямой расстояние от входа в гостиницу «Виктория» до дежурного отделения полиции Хамара составляет примерно двести метров. Патрульные прибыли спустя восемь минут. К тому моменту Валманн вернулся на место происшествия, на четвертый этаж, в номер 414. Нельзя сказать, что он успокоился, однако на этот раз он действовал по плану, наработанному годами. Окинув взглядом комнату, он запомнил детали и, стараясь не наследить, обошел помещение. Затем, спустив рукава свитера пониже, он щелкнул выключателем. Лампа на потолке загорелась. Валманн вновь превратился в следователя-профессионала.

Лилиан Петтерсен лежала на животе на разобранной кровати. Голова была повернута в сторону. Валманн мог с уверенностью сказать, что девушку задушили. Из приоткрытого рта вывалился распухший посиневший язык, а на шее, под волосами, виднелись два темных пятна. Из одежды на ней были лишь трусы. Взгляд Валманна привлекла татуировка в области поясницы – узор, напоминающий два птичьих крыла. Почти симметричный орнамент, нечто среднее между китайским драконом и розовой живописью из Телемарка, расположенный над линией талии. Валманн видел подобные татуировки и у других девушек и каждый раз недоумевал, зачем они пытаются украсить собственное тело подобным образом. Ведь сделанного не исправишь. Неужели затем, чтобы привлечь внимание мужчины? И неужели кто-то действительно считает сексуальной подобную грубую темно-синюю мазню?

Больше он ничего особенного в комнате не увидел – обычный гостиничный номер, в который въехали несколько дней назад. На телевизионном экране мелькали изображения гостиничного ресторана, спортзала и сауны, однако звук был выключен. Повсюду – на кресле, на тумбочке для телефона под зеркалом, даже на крошечном журнальном столике возле вазы с фруктами, которые уже не казались свежими, – валялась одежда. На тумбочке возле кровати Валманн заметил стопку журналов и газет, а рядом стоял стакан с водой и лежали какие-то таблетки. Обертки от шоколада. Банановая кожура. В ящике – презервативы и гигиенические салфетки. Очевидно, Лилиан Петтерсен очень любила обувь. Комната была просто завалена обувью. Сумочка девушки упала возле кровати, а ее содержимое рассыпалось по полу. Валманн увидел мобильник – блок питания вытащен, а экранчик разбит. Телефон разбили, ударив по нему каблуком. Разбили намеренно.

Чтобы понять все это, Валманну потребовалось несколько секунд, он словно заснял комнату на невидимую пленку. Частично он научился этому за годы работы, но подобные навыки были и врожденными.

Он вытащил собственный мобильник и набрал номер Кронберга. Дожидаясь ответа, он услышал, как двери лифта открылись и из коридора донесся стук шагов.

– Это Валманн. Я тебя разбудил?

Кронберг сказал, что уже собирался ложиться спать.

– Ты можешь сейчас же приехать в гостиницу «Виктория»? Я на четвертом этаже.

– Господи! Я же сказал, что ложусь…

– Тут новое убийство.

– Какого ж черта?! Мы еще и со старым не разобрались!

– Думаю, между ними существует связь, – Валманн махнул рукой появившемуся в дверях полицейскому, – хочу, чтобы ты кое-что для меня проверил. Прямо сейчас.

– Ладно, еду, – со вздохом ответил Кронберг. Его услуги редко требовались посреди ночи.

– Нужно оцепить место происшествия, – сказал Валманн полицейскому, старому патрульному, которого звали Уве Скрам. Позади него стоял патрульный помоложе, но его имени Валманн не знал. – Криминалисты уже приехали?

– Вызвали Нольде, – ответил Скрам, – но он должен взять с собой еще кого-нибудь.

Валманн посмотрел на полицейского в коридоре:

– Тогда спуститесь в холл и выясните все про эту женщину – имя, домашний адрес, давно ли она въехала в гостиницу, часто ли к ней приходили и в какое время и так далее. – Он мог бы сам сообщить им ее имя, но решил умолчать. – Составьте полный список жильцов, особенно тех, кто выехал сегодня. Запишите номера комнат, – слегка нерешительно добавил он. Патрульный и сам должен понимать, насколько это важно.

Полицейский молча кивнул и ушел.

Скрам устало огляделся. Казалось, он готов был упасть на незанятую половину кровати.

– Красивая молоденькая девочка, и вот тебе, – пробормотал он. – И как ты их находишь, Валманн… Ведь и прошлую ты обнаружил, да?

– Ну, в какой-то степени…

– Хорошо еще, что не я, – вздохнул Скрам, – у меня же дочка. – Он не мог оторвать взгляда от трупа. – Тьфу, черт! – вырвалось у него, и он отвел глаза.

И двадцати минут не прошло, как явился Кронберг.

– И что ты такое хотел мне показать, что не могло подождать до завтра? – сердито буркнул он.

– Расслабься, я угощу тебя пивом в «Ирландском», – успокоил его Валманн. – Потом.

– Они уже закрылись.

– Тогда завтра.

– Заграничное пиво – дрянь на диво! – вырвалось у Скрама.

В номере были лишь они трое. Молодой полицейский, очевидно, расспрашивал девушку в приемной. Нольде еще не приехал. Новости о трупе в номере еще не дошли до тех гостей, которые оставались достаточно трезвыми, чтобы серьезно к этому отнестись. Хоть одна радость – какой бы непродолжительной она ни была.

– Вот это – мобильник жертвы, – Валманн указал на пол. – Сначала надо дождаться криминалистов, поэтому пока не трогай. Его, похоже, совсем расколотили, но ты как считаешь – сможешь восстановить информацию по сим-карте? Список входящих и исходящих звонков? Текстовые сообщения?..

– С той техникой, которая стоит у нас в конторе, – вряд ли, – сказал Кронберг. – Мне нужно будет забрать его домой.

Дома, в двухкомнатной квартире на улице Скаппельсгате, Кронберг оборудовал настоящую компьютерную лабораторию. Помимо ловли окуней он интересовался лишь компьютерами, поэтому относился к своим увлечениям весьма серьезно.

– У меня есть такая техника, которая расколет эту задачку, словно орех.

В этот момент вошел Нольде, бледный и усталый. Он сообщил, что второй криминалист скоро подъедет.

– Нам потребуется помощь Управления уголовной полиции, – сказал Нольде, – сотрудники нашей лаборатории завалены по уши работой по делу Риис. – И он не преувеличивал. Лаборатория в полицейском управлении Хамара была совсем не похожа на декорации для научно-фантастического фильма.

Нольде приступил к осмотру комнаты, а Валманн попросил его начать работу с мобильника, чтобы Кронберг смог его забрать. Нольде замялся – мобильник был важной деталью и для его сотрудников.

– Сама трубка мне не нужна, – заявил Кронберг, – только сим-карта.

Надев латексные перчатки, Кронберг извлек из мобильника маленькую «волшебную» карточку. Его движения напоминали манипуляции нейрохирурга.

– Увидимся завтра, – сказал он, направляясь к выходу. Сенсаций и столпотворений Кронберг не любил, а народу на место преступления всегда стекалось много.

Валманн попросил Скрама встать в коридоре возле двери и не пускать в номер любопытных, а сам начал пристально наблюдать за работой Нольде. Его не покидало неприятное ощущение, подобное тому, что он испытал за неделю до этого в квартире Карин Риис, словно он что-то упустил, не заметив какой-то крошечной, но важнейшей детали.

Первые полчаса. Решающие.

Неужели на этот раз он вновь потратил их впустую?

Где-то в подсознании крутилась неприятная мысль о том, что он, Валманн, ведет двойную игру по отношению к собственным коллегам, ведь ему было известно больше, чем им. И если бы он рассказал о том, что знал о Лилиан Петтерсен сам, то, возможно, расследование продвинулось бы вперед. Однако сейчас он слишком устал, чтобы ломать голову еще и над этим. И был чересчур взвинченным, чтобы вдумчиво рассуждать о судьбе Лилиан Петтерсен.

Отогнав неприятные мысли, Валманн сосредоточился на работе Нольде – тот ползал по комнате и делал снимки. Подойдя к тумбочке около кровати, он сначала сфотографировал общий план, а затем крупным планом заснял отдельные предметы – стакан воды, четыре таблетки и стопку газет. Потом он принялся отдельно фотографировать каждую газету. Насколько Валманн мог разобрать, все газеты были четырех-пятидневной давности. На первой полосе большинства газет виднелись крупные заголовки об убийстве в Хамаре. Вероятно, Лилиан Петтерсен очень интересовало происшествие на улице Фритьофа Нансена.

Полицейского, беседовавшего с девушкой в приемной, звали Оге Гринден. Вернувшись, он сообщил, что Лилиан Петтерсен значилась в списке постоянных клиентов гостиницы «Виктория», то есть посещала ее примерно раз в месяц и останавливалась на три-четыре дня, а иногда и дольше. Как свой домашний адрес она указала Клёфту, а в графе «профессия» написала «консультант». По словам девушки из приемной, ничего особенного в связи с приездами Лилиан Петтерсен она припомнить не могла. Лилиан Петтерсен всегда бронировала номер заранее, просила комнату с видом на озеро Мьёса и доступом в Интернет. Оплачивала своевременно. Насколько часто к ней заходили гости, сказать было сложно, потому что на третьем этаже гостиницы располагаются ресторан и ночной клуб, куда вход открыт для всех. Помимо этого запрет на посещение жильцов в правилах гостиницы не значится. Однако блондинка из приемной вспомнила, что в тот же вечер о Лилиан Петтерсен расспрашивал еще один мужчина – красивый и хорошо одетый господин лет тридцати пяти. Девушка сообщила, что ничего странного в поведении мужчины она не заметила, но он показался ей каким-то встревоженным. Узнав, что Лилиан Петтерсен у себя, он сначала решительно направился наверх, но потом сел в холле и стал ждать. Там он просидел, самое меньшее, до четырех часов, когда блондинку вызвали в ресторан – ей нужно было помочь накрывать большой стол, потому что в семь вечера начинался ужин для участников семинара. Ее сменщица уже давно ушла домой, но вернется на работу завтра в восемь утра.

– Он был бородатым? – спросил Валманн.

– Что? – с удивлением посмотрел на него Оге Гринден. – Кто?

– Мужчина, который интересовался Лилиан.

– Ну, во всяком случае, про бороду она ничего не сказала.

– Спустись вниз и выясни. Хотя нет… – Валманн напоследок окинул взглядом безликую обстановку комнаты, взглянул на Нольде в перчатках, бахилах и латексной шапочке. Посмотрел на обнаженное тело Лилиан Петтерсен, лежащее на скомканном постельном белье. Зажужжав, заработал кондиционер. Звуконепроницаемые стеклопакеты на окнах превращали автомобильный шум, доносящийся с улицы Страндгата, в однородный гул, так что у Валманна создавалось впечатление, будто его заперли в клетке, где давление постоянно увеличивалось, а терпение медленно иссякало.

– Я сам спущусь, – почти закричал он, выскакивая в коридор. Там он увидел Скрама – тот успокаивал группу подвыпивших жильцов, которым не терпелось выяснить, почему в коридоре четвертого этажа вдруг очутился полицейский в форме. Одна женщина даже сняла его на мобильник. Валманн незаметно проскользнул мимо.

В приемную только что вошел директор гостиницы. Широко раскрыв глаза, блондинка поздоровалась с ним. Профессиональная выдержка почти покинула ее, и теперь она казалась рассерженной. Сновавшие по холлу нетрезвые гости со значками то и дело надоедали ей своими пустяшными просьбами. Представившись, Валманн сказал, что единственная услуга, которую директор может оказать им в данный момент, это успокоить гостей, если те вдруг узнают о происшествии в номере 414 и начнут волноваться. Валманн заверил его, что полицейское подкрепление прибудет с минуты на минуту и что они смогут уладить дело со всей необходимой деликатностью. Нет, присутствие самого директора на месте преступления нежелательно. Чтобы убедить в этом взволнованного директора, Валманну пришлось пустить в ход все свое красноречие.

И лишь потом он смог наконец задать вопросы девушке. Его интересовали особые приметы мужчины, который предыдущим вечером спрашивал про Лилиан Петтерсен.

Однако здесь она ничем помочь не могла. Гостиница была полностью заселена, так что и жильцы, и гости постоянно обращались к сотрудницам приемной с вопросами. Блондинка расстроенно развела руками.

– Но вы же запомнили, что он подходил к вам. Почему?

– Он был красив, – ответила она, – и довольно неплохо одет. Немного пониже вас. Худощавый. Вообще-то ничего особенного в нем не было. Зачесанные назад темно-русые волосы, если я не ошибаюсь. Синее пальто.

– С бородой?

– Нет, бороды у него точно не было. Мне бородатые мужчины не нравятся, – добавила она, словно объясняя собственную уверенность.

– То есть этот мужчина вам внешне понравился?

– Да, можно и так сказать. По глазам было видно, что он волнуется, что для него очень важно встретиться с Лилиан Петтерсен. Но вообще-то я не лезу в дела наших гостей.

– Конечно-конечно, – ответил Валманн, – то есть вы позвонили ей в номер, но она не ответила?

– Не ответила. Но…

– Что?

– Это совсем не значит, что в номере ее не было. Возможно, ей не хотелось никого слышать и видеть.

Валманн с тоской посмотрел на входную дверь – открытая одним курильщиком, она тут же закрывалась за другим. Ему захотелось избавиться от духоты гостиницы, глотнуть холодного ноябрьского воздуха, почувствовать, как мелкие иголочки холода впиваются в лицо. Однако Валманн понимал, что должен оставаться здесь, пока не прибудет подкрепление, чтобы как следует оцепить место преступления. В этот момент к нему вернулись угрызения совести, мучившие его из-за отношений с Лилиан Петтерсен. Сейчас Валманн вообще сожалел, что начал их, но в то же время понимал, что он, неизвестно почему, переоценивает их значение.