Текст книги "Поздние последствия"

Автор книги: Кнут Фалдбаккен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

7

Было бы нелегко узнать Агнара И. Скарда по портрету, скопированному с фотографии в рамке, стоявшей меньше чем в полуметре от тела Карин Риис в прихожей дома на улице Фритьофа Нансена. На снимке в объектив улыбалась счастливая пара. Они стояли на пирсе, а позади них виднелся маяк. Хотя, пожалуй, счастливо улыбалась только женщина. А вот лицо мужчины было скорее серьезным: губы сжаты и улыбка едва намечалась… Таким он и запомнился Валманну. И именно благодаря этой застывшей улыбке, а не по действительным чертам лица Валманн все же узнал Агнара Скарда в стоявшем перед ним мужчине.

Скард, похоже, немного прибавил в весе, да и время наложило на его лицо свой отпечаток. Крепко сбитое тело, круглая голова с торчащими ушами, коротко остриженные волосы, широкий нос, массивная шея и толстые руки, торчавшие из рукавов серого потрепанного пальто, – так мог бы выглядеть боксер, у которого не хватило духу вовремя бросить спорт, однако вряд ли боксеры носят очки в позолоченной оправе, да и взгляд его был чересчур напуганным. Переминаясь с ноги на ногу, Скард смотрел на Валманна, явно не решаясь без приглашения сесть на стул.

– Агнар Илья Скард… – представился он.

– Добрый день! – Валманну показалось, что его собственный тон прозвучал слишком вежливо. Однако какая странная ситуация: вот перед ним стоит человек, на поиски которого они потратили почти неделю, подозреваемый в причастности к двум убийствам! Прямо перед его собственным столом! – Вам известно, что мы разыскивали вас несколько дней?

– Мне совсем недавно об этом сообщили.

– И вы пришли сюда, чтобы дать показания?

– Не совсем.

– Вот как? Однако вы понимаете, что мы хотели бы обсудить с вами убийство вашей бывшей сожительницы, которое произошло в прошлый четверг, а также ее лучшей подруги Лилиан Петтерсен, которую убили совсем недавно?

– Ох, ну конечно… Господи! – Покачав головой, Скард посмотрел на свои руки, он постоянно потирал их. В эту секунду Валманн заметил царапины на костяшках его правого кулака. Скард поднял голову – под его левым глазом был синяк.

– Я надеюсь, вы могли бы предоставить нам некоторые объяснения в связи со случившимся?

– Конечно. Однако я пришел по другому вопросу, и, надеюсь, вы позволите мне сначала изложить мою жалобу? – Скард говорил звучным, хорошо поставленным голосом. Глядя на скромную внешность, редко ожидаешь подобной уверенности и властности.

– О чем же пойдет речь?

– О взломе. Я хотел бы заявить о том, что в мое жилище кто-то проник. Меня преследуют, и это ужасно! – Судя по всему, он волновался, и на притворство это похоже не было. Он действительно придавал большее значение этому взлому, чем тому факту, что его самого объявили в розыск, причем по довольно веской причине.

Валманн решил дать Скарду выговориться.

– И когда вы обнаружили следы взлома?

– Вчера. Вчера вечером, когда пришел домой.

– Пришли домой откуда?

– Я ездил в общину Бетель в Румедале и навещал одного прихожанина в деревне по соседству.

– Вам известно, что мы можем проверить данные сведения?

– Конечно. Конечно… Но… – Ни тени смущения или высокомерия. Он просто расстроен и взволнован. Вопрос Валманна немного сбил его с толку: казалось, на секунду Скард забыл, зачем явился в полицейский участок Хамара.

– Итак, вы хотите заявить о взломе?

– Да. То есть когда я пришел домой, то понял, что в квартире кто-то побывал. Я снимаю маленькую полуподвальную квартиру на улице Руаля Амундсена в Айере.

– Это мне известно. Продолжайте.

– Вам известно, где я живу?

– Скард, вы были объявлены в розыск. И что же произошло в вашей квартире?

– Я же сказал – туда кто-то заходил!

– Ясно. Но этого недостаточно. У вас что-нибудь украли?

– Не знаю… Думаю, нет.

– Замок на двери был сломан?

– Нет…

– Тогда почему вы решили, что в квартиру заходили?

– В моих вещах кто-то рылся… И там набезобразничали.

– Как это?

– Исписали стены… и изрисовали… И такие ужасные слова! Богохульства! И непристойности!

– Какого рода эти надписи?

– Я не могу этого произнести! – Агнар Скард отшатнулся, словно боялся, что Валманн дотянется до него через стол и силой заставит произнести эти слова.

– И что же в этом такого страшного? – поинтересовался Валманн. – Эта информация нам просто необходима для расследования того происшествия, которое вы называете взломом.

– Инспектор, вы просто не понимаете, – Скард постарался собраться с силами, – я верующий. И слово для меня священно! Я не в состоянии произнести подобные выражения. И заставить это сделать меня не удастся! – Глаза за стеклами очков налились яростью.

– Никто вас не заставляет, – успокоил его Валманн. – Мы просто пытаемся выполнять нашу работу.

– Мы с вами служим разным господам, – ярость в его глазах не исчезла.

Посчитав, что Скард уже достаточно долго играет ведущую роль в их беседе, Валманн выбрал другую тактику:

– Скард, а ведь прежде вы не отличались такой скромностью и религиозностью, верно? Кажется, всего пять лет назад вы обвинялись в домашнем насилии по отношению к вашей собственной жене, а потом, когда она исчезла, вас даже подозревали в ее убийстве. Я ведь не ошибаюсь?

– Ложь!.. Все это ложь! – По-прежнему этот рассерженный взгляд. Скард молча смотрел на Валманна, словно его взгляд мог заменить все недостающие объяснения. Поняв, что подобный прием на инспектора не действует, Скард вновь принялся рассматривать собственные руки. – Она была самим воплощением лжи и зла, – заявил он наконец, – эта бедная блуждающая душа… Моя так называемая супруга…

– И как это понимать?

– Она… – Он заломил руки. – Она была плохой женой. Совсем не такой, какой следует быть женам. Даже не знаю, как объяснить…

– Наверное, я понимаю, о чем вы. Вы не жили половой жизнью.

– Я так и думал, что вы не поймете! – Скард грустно покачал головой.

– Вы общались с вашей женой после ее исчезновения?

– Нет. Нет… – Похоже, сама мысль об этом приводила его в отчаяние. – Я никогда не воспринимал ее как настоящую супругу. Она не была… для меня… она не была женщиной! – Внезапно он стал похож на одержимого.

Валманн понял, что подобные разговоры могут завести их слишком далеко, поэтому решил сменить тему:

– Ладно, Скард, не будем больше обсуждать вашу семейную жизнь. Дело исчезнувшей жены давно закрыто. Нас больше интересуют две женщины, с которыми вы тесно общались совсем недавно.

– Но за всем этим стоит именно она! – Снова этот напряженный взгляд гипнотизера. А затем, очевидно не дождавшись нужной реакции, Скард понизил голос, словно разговаривая сам с собой: – Я чувствую ее поблизости… Зло… Она преследует меня!

– Вы имеете в виду – ее призрак? – Валманн засомневался, стоит ли принимать утверждения Скарда всерьез.

– Ох нет. Она жива. И именно она вломилась ко мне в квартиру. У меня нет в этом никаких сомнений. И мне даже кажется, что она приходила туда целых два раза! В первый раз – когда я еще был в Тронхейме. Тогда в квартире ничего не изменилось, но я понял, что кто-то трогал мои вещи. Словно их перерыли и снова разложили по местам. Знаете, инспектор, я – человек очень аккуратный, чем горжусь. И от меня не скроешь, если кто-то рылся в моих вещах.

– Возможно, это была домовладелица? Госпожа Далбю?

– Их нет в городе. Они уехали в отпуск.

– Вы не видели вашу бывшую жену в течение пяти лет и тем не менее уверены, что именно она приходила в вашу квартиру?

– Это она! Я знаюэто!

– Как вы можете это знать?

– Осквернение!

– Осквернение?

– Эти надписи. Рисунки… Какое-то грязное ребячество! На такое только она способна. Ей известно, как вывести меня из себя. Она всегда умела бить в самое больное место! – Прикрыв глаза рукой, он тяжело вздохнул. На костяшках пальцев явно проступали царапины.

– Поговорим о другом, Скард, – Валманн понимал, что собеседника необходимо срочно успокоить, – у вас рука оцарапана. И еще синяк под глазом. Что произошло?

Скард с удивлением посмотрел на руку, словно впервые разглядел царапину. Потер рукой глаза:

– Ах, это…

– Вы подрались?

– О нет, инспектор. В драки я не ввязываюсь. Подобные выходки не для меня. А это просто… – Он вновь покачал головой, однако скорбь в его глазах почти исчезла. – Это случилось по дороге в Тронхейм. На прошлой неделе. У меня спустило колесо в машине, а когда я стал его менять, то домкрат соскочил – я, наверное, поставил его плохо, машина осела, и руку зажало между запаской и полуосью. – Он будто смеялся над тем, что оказался таким неуклюжим. – А царапина – это рейка домкрата дала мне оплеуху. Вот так… Сами понимаете, механик из меня никудышный. Господь щедро одарил меня, но вот мастером на все руки не сделал.

Валманн и сам проклинал те дни, когда прямо посреди дороги ему приходилось менять колесо, однако он никогда бы не додумался винить Господа в своем неумении. И он сознавал, что, когда дело дойдет до настоящего допроса, Агнара Скарда нелегко будет убедить говорить по сути дела.

– Хорошо, я принял ваше заявление, – сказал он, – и мы, конечно же, придем и осмотрим вашу квартиру. Однако теперь пройдите, пожалуйста, со мной в другой кабинет. Мы должны вас официально допросить. При допросе должен присутствовать еще один полицейский, и мы хотели бы сделать запись беседы, если вы не имеете никаких возражений.

– Ну конечно, – Скард вновь стал любезным, а глаза за стеклами очков казались слегка напуганными, однако прямо-таки лучились доброжелательностью, – с удовольствием отвечу на все ваши вопросы. И все же мне хотелось бы знать, какие меры вы предпримете в связи с моим заявлением о взломе. Инспектор, меня действительно преследуют. Хотят добраться до меня! Я знаю это! И это она. Она ни за что не оставит меня в покое!

– Как я уже сказал, этим делом мы займемся, – ответил Валманн, – но сначала нам необходимо допросить вас.

8

Сама ситуация вызывала у Валманна удивление. От Агнара И. Скарда он ожидал совсем иного поведения, да и представлял его себе совсем иначе. Образ этого мужчины сложился у него в голове во многом благодаря рассказам Аниты: Скард представлялся Валманну хитрым и изворотливым человеком, за пристойной внешностью которого таилась подавленная агрессивность, если не извращенность. Однако подобное представление нисколько не соответствовало тому Скарду, который сейчас сидел перед ним. Да, он казался нерешительным, немного рассеянным и нарочито небрежным в отношении внешнего вида. Он явно верил, что его собственная судьба всецело принадлежит Господу. Очевидно, наибольшее беспокойство причиняли ему мысли о жене, которая – как он полагал – не умерла и тайно его преследует. Но для чего? Чтобы отомстить? Потребовать расплаты? Пока его рассказ этого не прояснял. Но навязчивые идеи налицо… Рассказ о спущенном по дороге в Тронхейм колесе не только неплохо объяснял царапины на руке, но и подкреплял алиби. Скард также сообщил, что запасное колесо оказалось плохим, поэтому сразу по приезде в Тронхейм ему пришлось сдать «сааб» в авторемонтную мастерскую, чтоб ему залатали покрышку. Конечно, эти сведения им еще предстоит проверить. И если они правдивы, то на следующий день Скарду просто не на чем было бы доехать до Хамара – а этим можно объяснить тот факт, что камеры на заправках по обеим трассам его машину не обнаружили.

В этом случае у них действительно возникнут сложности: в том, что касается фигуры главного подозреваемого, надежное алиби Скарда отбросит Валманна и его коллег назад, на самую первую клетку игры. Даже еще дальше, потому что теперь у них не будет даже доски, чтобы эту фигуру поставить.

В кабинет для допросов Валманн позвал еще и Фейринга: взгляд у того достаточно строгий, чтобы Скард не расслаблялся и не думал, что ему все что угодно сойдет с рук.

Усаживаясь на стул, Скард продолжал рассказывать о взломе, будто это по-прежнему было главной темой их беседы. Вновь попросив полицейских принять необходимые меры, он наконец умолк и огляделся. Теперь во взгляде его были страх и удивление. Валманн с трудом удержался, чтобы не напомнить Скарду о том, что они находятся в полицейском управлении Хамара, а не в парке с аттракционами.

– Итак, вы утверждаете, что с вечера среды, двадцать второго ноября, и до понедельника, двадцать седьмого ноября, вы все время находились в Тронхейме и не возвращались в Хамар?

Сейчас они уже заняли свои места и включили запись. Неестественно выпрямившись, Скард разглядывал сцепленные руки – он положил их на стол прямо перед собой. Он медленно кивнул:

– Именно так. Совершенно верно. Моя поездка подзатянулась. Мне пришлось навестить слишком многих. Вы же понимаете, они ждут меня. Им хочется, чтобы я поговорил с ними и наставил на путь истинный. Господь преподнес мне прекрасный подарок, старший инспектор.

К своему удивлению, во взгляде Скарда Валманн отметил некий блеск, который мог бы назвать «пламенем воодушевления».

– Трагедии, постигшие меня, – продолжал Скард, – неудачный брак, те ужасные обвинения, исчезновение жены, подозрения полицейских и то, насколько бессердечно окружающие обошлись со мной, а потом еще и болезнь… Годы скитаний по больницам… Я ни на что не жалуюсь, инспектор. Во всем этом был смысл. Это был дар Божий!

– Вот как?

Постепенно поток слов Скарда стал похож на тон проповедника, его слова приобрели определенный ритм, больше подходивший для религиозного собрания, чем для полицейского допроса.

– Я осознал, что все это – часть Его плана! Он испытывал меня, чтобы очистить и возвысить мою душу, чтобы подготовить меня к встрече с Ним! Чем мог я отплатить за подобный дар? Лишь повиновением. Я должен открыть сердце и разум для тех, кто приближается ко мне, желая услышать Слово! Должен идти к нуждающимся! А в таких случаях, инспектор, дни и часы не имеют значения. Важен лишь зов сердца. Именно поэтому я так долго пробыл в Тронхейме. А помимо прочего у меня еще и машина сломалась.

– Ясно… – Валманн попытался отогнать мысль о том, что ответом на каждый из его вопросов будет теперь небольшая проповедь. Да и какая им польза от допроса, если алиби у Скарда прочнее железа? – Хорошо, Скард, давайте вспомним более ранние события. Каковы были ваши отношения с Карин Риис?

– Карин… Моя любимая Карин… – Воодушевление погасло, сменившись унынием.

– Как вы познакомились с ней?

– Как мы с Карин познакомились? Это было в то время, когда я, победив демонов безумия, бродил по Хамару. Я пытался отыскать знак, каким образом я смогу служить Ему, помогать Ему нести Свет!

– Ладно, ладно! Будьте добры, выражайтесь обычным языком. – Валманну порядком надоел этот своеобразный жаргон проповедника, который Агнар И. Скард считал, очевидно, совершенно обычным способом изложения собственных мыслей. Ведь обычные люди так не разговаривают! Что-то их собеседник действительно разболтался… – Вы, кажется, забыли, что мы с вами сейчас не на проповеди.

– Простите… – снисходительно проговорил Скард.

– А почему вы выбрали Хамар?

– Когда меня выписали из больницы, я посещал здесь реабилитационные курсы при больнице Сандеруд.

– И познакомились с Карин Риис.

– Других слов тут не найти – это Он направил Карин ко мне. Такая молодая! Прекрасная! Она уже давно шла по пути разврата! И я сразу же понял, в чем мое предназначение.

– То есть вам было известно, в чем заключалась ее деятельность?

– Естественно! Я узнал об этом еще до того, как она открылась мне. Но неужели это могло остановить меня в желании ей помочь? Инспектор, ведь Иисус Христос тоже принял Марию Магдалину, несмотря на то что та была блудницей. Об этом-то вам известно?

– То есть вы сожительствовали с Карин Риис?

– Пред лицом Господа мы были мужем и женой!

– Это означает, что выражение «жизнь в грехе» применительно к вашим отношениям неверно?

– Когда мужчину и женщину связывает любовь, мирские ритуалы не имеют значения.

– Вы считаете, что ваша совместная жизнь была удачной?

– Я помог ей встать на путь истинный, большее было не в моих силах. А наша повседневная жизнь была проникнута гармонией.

– То есть пока вы жили вместе, она продолжала заниматься проституцией и вам об этом было известно?

– Инспектор, я никого не осуждаю. Лишь Господь не совершает ошибок. Нам же, людям, свойственно оступаться, однако сильнейшие находят в себе силы подняться.

– А Карин Риис – она подняться смогла?

– Она была сильной и не прекращала борьбу. И я тоже помогал ей, насколько мог. Мне кажется, что еще немного – и она бы победила.

– А вы не ревновали ее к клиентам?

– Ревность – порождение сатаны, инспектор. Ревность – это то, во что под воздействием эгоизма и мирской суеты превращается истинная любовь. Ревность – орудие сатаны, и я отвергаю его! – Для убедительности Агнар И. Скард стукнул кулаками по столу. В его прежде мягких чертах лица проступила агрессивность.

– И тем не менее вы с Карин расстались. Нам известно, что три месяца назад вы покинули ее дом на улице Фритьофа Нансена.

– Как и у природы, у любви есть свои приливы и отливы. Это свойственно всему, что создано Господом. В нашем мире нет ничего неизменного, – бубнил Скард довольно уныло, однако, судя по жестам, тело его напряглось, – мы расстались, хотя решили, что это лишь временная мера. Я собирался с головой уйти в изучение Писания, поэтому мне требовался полный покой. А становление Карин как самостоятельной личности лишь только начиналось, поэтому ей тоже нужна была определенная свобода. Именно поэтому, инспектор, мы и приняли такое решение – не затаив вражды, обиды или недоверия.

Он вновь заломил руки. Теперь выражение его лица вовсе не соответствовало учтивым снисходительным фразам. Валманн вспомнил о синяках на шее Лилиан Петтерсен.

– Все это замечательно. Однако «становление Карин как самостоятельной личности» предполагало, очевидно, ее отношения с другими мужчинами? Например, с Дагом Эдландом?

– Впервые слышу это имя. – Скард внезапно зажмурился, будто в глаз ему попала соринка.

– Эй, послушайте! – Выкрик Фейринга был похож на взрыв. – Получается, ваша жена путалась с другими мужиками, а вам было плевать? Черт, да это просто извращение какое-то!

– Меня переполняла скорбь, если подобное объяснение вас устроит. Скорбь и сожаление о том, что прежде, чем очиститься, многие проходят долгий и нелегкий путь. – Скард вновь заломил руки, на этот раз с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– И о скольких мужчинах идет речь? – Фейринг был похож на охотничью собаку, намертво вцепившуюся в добычу. Они наконец нащупали слабое место в тактике Скарда, основным приемом которой было утверждение собственного морального превосходства. – О двух? Или трех? Или пяти? А может, о дюжине? С ее, хм… профессией… легко, наверное, и со счета сбиться?

– Умоляю вас! Я же не говорю, что мне все это легко далось! А большего я вам не могу сказать! – От прежнего тона проповедника не осталось и отзвука. Теперь Скард говорил громко и настойчиво.

– А скажите, Скард, что хуже – то, что она с ними спала, или то, что ей за это платили?

Скард молчал, он лишь принялся часто и тяжело вдыхать, вертя головой из стороны в сторону, будто призывая на помощь невидимые силы, затаившиеся в полупустом кабинете.

– Ведь вы же не сторонник свободного секса, Скард?

– Свободного секса… свободного секса… – Его голос дрожал, а глаза закатились, словно на потолке, за звуконепроницаемой обивкой, мог прятаться его тайный спаситель.

– Так что, Скард, образ жизни Карин Риис оказался настолько свободным, что у вас явно возникли сложности?

– Женщина – существо слабое! – закричал Скард. – Ее необходимо наставлять на путь истинный, а иначе дьявол соблазнит ее! И для этого дьяволу нужно лишь раз прийти к ней… – Скард прикрыл рукой глаза, словно не желая быть свидетелем какого-то ужасного зрелища. Освещение в кабинете было довольно тусклым, и царапина на бледной руке Скарда казалась бордовой.

– Значит, Карин Риис навещал сам дьявол?

– Я видел их!

– Ее и дьявола? И чем же они занимались?

– Не знаю… Я отворачивался.

– Но они встречались? Прямо у вас дома? И занимались сексом?

Валманн старался забрасывать Скарда вопросами. Они вот-вот заставят Скарда сбросить благочестивую маску и забыть о тоне проповедника.

– Я же сказал – не знаю! Я видел их всего-то пару раз, и то издалека! И дьявол принял красивое обличье! Чтобы соблазнить ее! Они разговаривали. Улыбались друг другу. Инспектор, она улыбалась дьяволу!

Скард вновь поднес руку к глазам, укрываясь от страшных образов.

– Тогда уж вряд ли она ему только улыбалась…

– Они стояли так близко, будто и не собирались разлучаться. Держались за руки. Все это могло на первый взгляд показаться невинным, но я-то знал, что это неправда! Что-то в их поведении было отвратительным… Лживым… Развратным! В том, как они смотрели друг на друга. Смеялись во весь рот! Этот незнакомец держал ее за руку! И Карин не отняла руки. Такова первая стадия совращения: двое красивых молодых людей прикасаются друг к другу!

– И вам он показался незнакомым?

– Да! Да! Но в каждом его движении я узнавал дьявола! В нем таилась угроза. Он хотел отнять у меня Карин. Я возвел вокруг нас стену, а он собирался ее разрушить!

– И как же вы это поняли?

– Когда я вижу зло, то сразу его чувствую. Я чувствую грех, потому что грешил сам. Тесная хватка разврата – я ощутил ее!

– Вы испугались, что Карин занимается сексом с незнакомцем? Хотя вы данной конкретной кандидатуры не одобрили?

– Опять это слово! – Раскачиваясь из стороны в сторону, он принялся трясти головой.

– Какое? «Секс»? Да бросьте, Скард, в наше-то время! Обычное слово, ничуть не хуже других. Обозначает…

– Это убийственное отвратительное слово, которым так одержимо современное общество! То, чему суждено было стать чистейшим, благодатнейшим… очернили, превратив в апофеоз эгоизма!

– Вы полагали, что у Карин с незнакомцем уже до этого дошло?

– Я это знал! – прошипел Скард. – В глубине души я знал это! И мне даже не требовалось, чтобы она сама это признавала! Карин изменилась. Она больше не принадлежала мне. Дьявол околдовал ее! Теперь я должен был спасти ее… Или потерять навсегда.

Последние слова он произнес чуть слышно, прижав кулаки к груди и опустив голову так низко, что почти уткнулся носом в поцарапанные костяшки пальцев. В уголках рта выступила пена. Он продолжал бормотать, но до полицейских доносились лишь отдельные слова и бессвязные звуки. К своему удивлению, Валманн услышал, как их собеседник то и дело повторяет одно и то же бранное слово – грубое и непристойное, обозначающее женский половой орган.

– По-моему, нам пора сделать перерыв. – Валманн кивнул Фейрингу, и тот выключил запись. Посмотрев на Скарда, полицейские переглянулись. Они оба немного растерялись, но никто не смог подобрать слов, чтобы разрядить обстановку. Скард по-прежнему сидел на стуле, будто полностью поглощенный самогипнозом, – скрючившись, продолжая бормотать и ругаться и не замечая ничего вокруг.