Текст книги "Поздние последствия"

Автор книги: Кнут Фалдбаккен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

23

Стоя перед зеркалом, Даг Эдланд любовался собственным обнаженным телом. В спортзале он особенно старался разработать мышцы плечевого пояса, живота и ног. Он тщательно изучал наиболее уязвимые участки, быстро становившиеся дряблыми и обраставшие жирком. Однако тренировки оказались полезными. Он был доволен. Все шло правильно. Да, сегодня вечером ему придется устроить небольшой маскарад, но это вовсе не отступление, не возвращение к прошлому. Совсем наоборот – это вопрос самоконтроля. И сейчас, наслаждаясь тем, насколько он лучше выглядит, Эдланд чувствовал, что стал полновластным хозяином положения.

Все остальное – лишь игра. Маска, которую можно надеть, а затем вновь снять, оболочка, защитный камуфляж, только и всего. От этой мысли у него прибавлялось сил. Он становился уверенным. Исполненный опьяняющего чувства непобедимости, он склонился над горой одежды, лежащей на кровати. Какие-то вещи он купил специально ради этого дня. Что-то нашел в мешках, сваленных в подвальном отсеке, которым он стал пользоваться, не спрашивая разрешения, – и правильно сделал, потому что вскоре к нему уже заявились полицейские с обыском. Они бы здорово удивились, увидев в его платяном шкафу некоторые из этих вещей. Взяв шелковые чулки, он почувствовал тыльной стороной руки их освежающую прохладу. Сегодня вечером он наденет чулки, а не колготки. Чулки сексуальнее, а ситуация того требует. Ведь сегодня совершенно особый день… Быстрыми умелыми движениями он натянул их на ноги и надел трусы. Тоже из шелка. Больше всего ему нравились «б о ксеры», поэтому сейчас он тоже выбрал их. В кое-какихместах плоти прибавилось, поэтому эта модель подойдет лучше всего… Прикосновение шелка к коже было настолько приятным, что он решил и в дальнейшем их носить, даже когда весь этот маскарад закончится. Так, теперь пояс для чулок. Прямо как с открытки начала двадцатого века: кружева, пояс и подвязки. Налет порока и роскоши, отзвук старомодного греха. А теперь бюстгальтер – хитроумная конструкция с вкладками, поднимающая грудь. Здесь придется немного схитрить. Но ничего, так и должно быть. Грудь у этой женщины всегда была маленькой. Узкая черная юбка, черный кашемировый свитер с длинными рукавами и довольно глубоким вырезом, широкий лаковый пояс и черные сапоги на высоком каблуке завершили наряд. Почти. Парик он приберег напоследок. Он заказал его специально и забрал только сегодня. Цвет, длина волос и прическа должны совпадать. И парик вышел такой, как надо. За него стоило заплатить девять тысяч крон. Эдланд уверенно натянул парик на голову. Он не впервые пользуется париком для маскировки. Но никогда еще не делал этого для такого важного события, как сегодня.

Работа завершена.

Он осмотрел в зеркале свое женское воплощение, поворачиваясь в разные стороны и поправляя чулки. Он казался высоким, худым и красивым. Мужчина непременно залюбуется им. Скажет, что она похудела. А женщина ответит, что она сбросила пару килограммов специально, чтобы понравиться ему, когда они наконец снова встретятся.

Он все предусмотрел. Он продумал фразы, чтобы они слетали с языка сами собой, а ему не приходилось раздумывать над словами. Ему нужно привлечь внимание к своей внешности, к игре, к тому, зачем он все это придумал. Если, конечно, он выдержит. Да! И нечего сейчас об этом думать! Нельзя сдаваться…

У него закружилась голова. Надвигался очередной приступ. Его спровоцировали волнение и напряжение, с которым он пытался это волнение унять. Он перенапрягся, стараясь сохранить самообладание. В глазах немного помутилось. Знакомые предметы в комнате начали расплываться и принимать странные формы. Он не двигался, но у него вдруг появилась способность видеть вещи с разных сторон одновременно. Словно у него вдруг оказалось несколько центров восприятия. Именно в этот момент, когда действительность расслаивалась, появилась жуткая головная боль. В аптечке у него были таблетки, достаточно сильные, которые помогали в таких случаях. Они изгоняют дьявола. Вырывают его из тела и отбрасывают подальше, и тогда к Дагу Эдланду возвращается жизнь. Колотя кулаками по вискам, он пробежал в ванную и вернулся с косметичкой, в которой лежали таблетки. Он дрожал, будто в судорогах. С усилием засунув в рот две таблетки, он запил их кальвадосом и проглотил.

Вскоре все встало на свои места.

Она взглянула на часы. Поправила макияж. Одежда сидела на ней в точности как нужно. Надев красное пальто, она вышла из квартиры и двинулась по улице Эстрегате, где обледеневшие тротуары давно уже не чистили. На непривычно высоких каблуках, осторожно ступая, она дошла до Паркгата, свернула налево, затем еще пару кварталов вниз, а потом повернула направо…

Заворачивая за угол, она услышала радостный гул голосов, доносящийся из бара «Виктория». Там, среди людей, ждет ее он. Всегда пунктуальный, он уже сидел там.

24

Валманн стоял в холле гостиницы «Виктория», терпеливо ожидая, когда девушка за стойкой закончит разговаривать по телефону. Он хотел задать ей всего один простой вопрос, может, совершенно ненужный, однако он вспомнил вдруг кое о чем. Еще один недостающий кусочек мозаики, похоже, обретет цвет и форму.

Наконец она повернулась к нему, устало улыбнувшись профессиональной улыбкой. Ее лицо казалось довольно узким под копной волос. Валманн сразу взял быка за рога:

– В ту ночь, когда в номере 414 нашли тело убитой женщины, именно вы дежурили, правда?

Он знал, что дежурила она, он узнал ее. Валманн разговаривал с ней на следующее утро после убийства Лилиан Петтерсен. И даже запомнил, что девушку зовут Элин. Но она, очевидно, не узнала его – улыбка застыла на ее губах, а голос звучал холодно, когда она нехотя подтвердила, что да, в ночь убийства у нее было дежурство.

– А в чем дело?

– У меня к вам один вопрос… – Он положил на стойку полицейское удостоверение, хотя не желал его показывать. Сейчас он пришел сюда не потому, что того требовала его работа. Он пришел как частное лицо. Но ему просто необходимо прояснить весь этот клубок загадок и следов, пока никто больше не пострадал.

Взглянув на удостоверение, она немного успокоилась:

– Ладно, задавайте. Мне просто до смерти надоело, что теперь сюда ходят целые толпы психов, которые только и делают, что выспрашивают и вынюхивают. Убийство – это уже само по себе достаточно плохо, если не…

– Понимаю. Но я спрашиваю по вполне определенной причине.

Она ждала. Немного помолчав, как обычно, когда речь заходила о личном, Валманн заговорил:

– Скажите, может, вы запомнили – пока убитая Лилиан Петтерсен жила в вашей гостинице, не приходила ли к ней женщина?

– Женщина?

Похоже, вопрос совсем не ошарашил девушку. Видимо, сотрудники гостиниц привыкают к самым странным вопросам и самым удивительным людям.

Задумавшись, она прикусила губу.

– Нет… В тот вечер – нет.

– То есть раньше к ней все же приходили женщины?

– Не буду ничего выдумывать, – начала девушка, – но некоторым из нас было известно, чем именно та гостья занималась. Подчеркиваю – не в правилах гостиницы допускать такое, но доказать что-либо бывает довольно сложно, правда? И представьте себе, какой шум поднимется, если кого-нибудь выселят только из-за подозрений. – Валманн понимающе кивнул. – Скажу только, что, когда подобные женщины заселяются в гостиницу, к ним сразу же начинают ходить всякие странные типы. И порой бывает, что они… э-э… работают и с женской клиентурой. Однако как раз в тот вечер к Лилиан Петтерсен приходило немного народу. Может, у нее был выходной… а может… – девушка снова прикусила губу, – может, она уже была мертва.

Она взглянула на Валманна, словно проверяя, не считает ли тот, что разговор уж слишком далеко зашел. Но Валманн ничего не заметил. Он полностью погрузился в собственные мысли – получается, что его изобретательная идея о том, что в расстановке персонажей этого дела существует какая-то загадочная симметрия, только что пошла прахом. Ведь и Скард, и Эдланд были увлечены Лолитой, а последний даже признал, что целый час просидел в холле, дожидаясь девушку. И тогда Валманн вдруг подумал: а почему не Лив Марит Скард? Она лесбиянка и находится где-то в городе. Было бы довольно занятно, если окажется, что и она навещала несчастную Лилиан…

– Кстати, полиция еще долго будет держать комнату 414 опечатанной? – Элин вновь осмелилась заговорить.

– Пока еще рано об этом судить.

– Нас многие спрашивают про эту комнату. Большинство просто хотят посмотреть. Мне предлагали пару сотен, чтобы я впустила кого-нибудь взглянуть на кровать и ванну и все остальное. Фу! Люди совсем спятили. А вчера одна женщина хотела снять именно этот номер. На сегодняшнюю ночь. Сказала, что заселится вместе с мужем. Всего на одну ночь. Но номер опечатан, поэтому я заселила их в номер по соседству. Она, кстати, была довольно странной.

– Почему?

– Высокая, худая, довольно красивая. Прекрасные рыжеватые волосы. Такая… похожа на спортсменку – мускулистая и тренированная. Знаете… Ни за что бы не подумала, что она настолько чокнутая, что потащит собственного мужа в постель, где всего пару дней назад лежал труп.

– Ну, людям разное нравится.

– Тогда надеюсь, ей понравится соседний номер. Она заселилась совсем недавно. А мужа ее я еще не видела.

Валманн кивнул и решил прекратить расспросы. Описание женщины подошло бы и Аните. Внезапно ему захотелось домой. Но там его ожидает довольно холодный прием. Он вежливо кивнул девушке, которая вновь взяла чашку с кофе и погрузилась в чтение журнала. На мгновение он хотел было позвонить Скарду и, сразив того новыми открытиями, выбить признание, но от этой идеи Валманн тут же отказался. Можно и до завтра подождать. Пусть еще ночь поживет с мыслью, что обвел полицейских вокруг пальца… Он, Валманн, лучше отправится в бар и пропустит пару стаканчиков, а потом вызовет такси. Тогда у него, по крайней мере, будет шанс заснуть, когда он вернется домой.

25

Она заметила его первой.

Он сидел на диванчике в самом дальнем уголке бара «Виктория», повернувшись спиной к двери. Столик перед ним был уставлен бутылками и стаканами. Очевидно, другие, сидевшие за этим столиком, отошли к бару или танцевали на крошечном танцполе. Обойдя зал, она подошла к нему сзади. Ей хотелось доставить себе удовольствие своим внезапным появлением.

Он разглядывал танцующих – сегодня вечером среди них было множество молоденьких девушек – и не заметил ее. Подойдя вплотную, она наклонилась и прошептала ему на ухо:

– Наслаждаешься видом?

Он сильно вздрогнул, обернулся и уставился на нее. Глаза за круглыми стеклами очков смотрели испуганно. Она молчала, позволяя ему рассматривать себя. Прошло несколько секунд, прежде чем он опомнился и перестал оглядывать ее с головы до ног. Она стояла, слегка расставив ноги и положив руку на бедро. Понимая, что выглядит хорошо, она отметила, как на его круглой красной физиономии отразилась вся гамма чувств: недоверие, волнение, сомнение. Наконец, узнав ее, он испытал шок, затем обрадовался, а потом на него вновь набежали тяжелые тучи подозрений.

– Это ты… И правда ты!

– Вижу, ты получил мое письмецо.

– Я ничего не понял. Подумал, что это плохая шутка. А это действительно ты! И ты так похудела!

– Хотела тебе понравиться.

– Ты жива! Господи, Лив Марит, это же правда ты, и ты жива!

Он схватил ее за руку. А слезы в его глазах – это благодарность или плотское желание? Она не отняла руки, хотя прикосновение его потной ладони было ей неприятно. Она почувствовала, что он дрожит. Он задыхался от волнения. Она чувствовала неприятный запах у него изо рта. Видимо, его здоровье сильно сдало. Тем легче ей будет осуществить свой план, однако стоять рядом с ним от этого не легче.

– А твои волосы… Ты снова отрастила их. – Он хотел погладить ее по голове, но она отстранилась:

– Перестань, Агнар. Я только что сделала укладку.

Он вновь оглядел ее с головы до ног:

– Ты вернулась! Это чудо! Слава Богу!

Он до боли сжал ей руку. По-прежнему силен. Ее охватили воспоминания, почти подкосившие ее, хотя сейчас, в потертом костюме с вечным галстуком-бабочкой, он выглядел каким-то усохшим и довольно жалким. Отняв руку, она вновь наклонилась к нему:

– Хватит дурака валять! Не морочь мне голову своим боженькой. Видишь ли, я тебя знаю… – И, прежде чем он успел возразить, она вновь приблизила губы к его уху: – Свинотрахальщик!

Она выпрямилась и с улыбкой посмотрела на него.

Он замер и сильно покраснел. А затем глупо ухмыльнулся.

– Я не забыла, Агнар. Ничегошеньки.

– И я тоже не забыл!

Он схватил ее за колено и принялся сжимать и щипать его со знакомой одержимостью лунатика.

– Нет, Агнар, не так! – Ей пришлось немного побороться, чтобы сбросить его руку, пришлось проявить всю свою выдержку, чтобы не вырваться и не убежать оттуда. – Я сняла комнату в этой гостинице.

– Комнату?.. – Его потная физиономия горела похотью.

– Там мы сможем спокойно поговорить.

– Понимаю… Понимаю…

За столик уселась радостная парочка. Они тут же схватились за кружки с пивом.

Он попытался подняться с низкого диванчика. Повернувшись, она направилась к выходу, ведущему сначала к туалетам, а затем в холл гостиницы. Он бросился следом. Стараясь поспеть за ней, он так громко сопел, что даже музыка не могла заглушить эти звуки. Она почувствовала, как он положил руку ей на талию. Потом рука поползла вниз. Она ускорила шаг. Подниматься в лифте ей не хотелось, но она успокаивала себя, говоря, что все идет по плану. Абсолютно все.

Народу в баре было так много, что Валманну пришлось в буквальном смысле проталкиваться к стойке. Когда жителям Хамара вздумается проветриться, то они выходят из дома все разом, причем в одно и то же время. Заказав пиво и стопку водки, Валманн отхлебнул из кружки. Вкус Рождества. Рождество он никогда особо не любил. Когда мать уехала, этот праздник превратился для них с отцом в неприятное и тоскливое мероприятие. В поисках утешения отец пристрастился к бутылке. А Юнфинн, который тогда был подростком, остался один на один со своей тоской. Совсем как сейчас, печально подумал Валманн. Он безрадостно ждал ночи, которую придется провести на диване. Они с Анитой прожили вместе уже два года, ссорились нечасто, и их редкие размолвки Валманн каждый раз переносил плохо. Не исключено, что причиной тому – затаенный гнев на предавшую его мать, а возможно, он просто преувеличивал значимость происходящего. В любом случае сегодня вечером он не собирался заниматься самоанализом.

Заказав еще пива и стопку, он огляделся и вдруг заметил Агнара И. Скарда, вставшего с диванчика в углу и направлявшегося к выходу.

Валманн поразился: накануне с этим мужчиной случился нервный припадок на допросе, где он присутствовал в качестве подозреваемого по делу об убийстве, совершенном вечером в понедельник, а уже сегодня он вновь вышел на охоту! Никаких сомнений тут и быть не может. И значит, он, Валманн, не ошибся – вчера вечером в «Библиотечном баре» он видел именно Скарда. Да этот тип просто эротоман!

Сейчас он шел следом за женщиной, которая уверенно и быстро шагала вперед. Женщиной с прекрасными длинными светло-рыжими волосами. Агнар И. Скард снова поймал кого-то на крючок. Однако вид этой женщины немного смутил Валманна. Она слегка отличалась от остальных жертв, во всяком случае тех, кого Валманн видел. Он бросил на нее лишь беглый взгляд, но мог сказать, что увидел зрелую даму, элегантно одетую, которая кажется уверенной в себе, даже слишком опытной. Это точно не юная девушка, перебивающаяся случайными заработками и еще не до конца пережившая половое созревание, охочая до секса и интересующаяся Библией. А эти волосы…

И тут его осенило: ведь всего несколько минут назад Элин в холле рассказала ему о женщине, которая хотела забронировать номер 414. Высокая, довольно красивая, элегантная, спортивного вида и с удивительными светло-рыжими волосами…

Значит, все продумано!

Итак, они сейчас поднимутся на четвертый этаж. Эти сексуальные игры могут быть частью какого-то серьезного плана или просто единовременным эпизодом, придуманным Агнаром И. Скардом, – это совершенно не важно. Странно лишь, что комнату забронировала она, ведь в убийствах подозревают самого Скарда… Или нет?..

Он вспомнил отчет Аниты о ее беседе с бывшей любовницей Лив Марит Скард: «Тогда вам лучше побеспокоиться о нем, а не о ней»… Если Лив Марит Скард сейчас поблизости от мужа.

Валманн заторопился. Он бросился за ними и, не посмотрев по сторонам, случайно столкнулся с женщиной, которая, пошатываясь, направлялась от танцпола к барной стойке, помахивая кредиткой, чтобы привлечь внимание бармена. Потеряв равновесие, она взмахнула руками и смахнула кружку Валманна на пол. Кружка разбилась, а женщина упала рядом, оперевшись рукой об осколки. Она сильно порезалась, и у нее пошла кровь, а содержимое кружки оказалось на одежде Валманна и тех, кто стоял рядом.

Валманн был достаточно дальновидным, чтобы не сбегать из бара в такой момент. Может статься, кто-нибудь его узнал; поэтому он попросил напуганного бармена вызвать «скорую», а сам склонился над упавшей женщиной, которая, осознав, что поранилась, принялась громко кричать. Сквозь толпу к ним пробился какой-то здоровенный парень – очевидно, спутник пострадавшей. Схватив Валманна за плечо, он заставил того подняться и уже собирался устроить разборки с тем, кто, очевидно, был причиной этого несчастного случая. Валманну вновь пришлось вытаскивать удостоверение, а когда это не возымело действия, он рявкнул: «Полиция!» прямо в лицо раздраженному защитнику. Тот наконец ослабил хватку. Бармен тем временем принес полотенца, и посетители приложили их к кровоточащим ранам женщины.

– Позвоните «девять-один-один!» – выкрикнула какая-то напуганная молодая девушка.

Теперь все посетители сгрудились на небольшом пятачке вокруг лежащей женщины, чтобы ничего не упустить. Они негромко переговаривались и расспрашивали друг друга. Валманн попытался объяснить рассерженному кавалеру, что именно произошло, но в ответ тот лишь сверлил Валманна взглядом, полным злобы. Кто-то помог женщине дойти до диванчика, и немного погодя она успокоилась. Ее лицо побледнело. Три полотенца уже были вымазаны в крови, и бармен принес свежие. Руки у него дрожали. Валманн отчаянно пытался вспомнить навыки, полученные на курсах по оказанию первой помощи.

– Плотно прижмите повязку к ране… – только и смог он сказал.

– Дайте ей выпить! – крикнул кто-то.

Во всей этой суматохе Валманна не оставляли мысли о сценах, которые разворачиваются сейчас в комнате на четвертом этаже. Но до приезда «скорой» уйти из бара он не мог. И расследование убийства Лилиан Петтерсен больше не входит в его обязанности. Как и слежка за Агнаром И. Скардом. Он не мог официально прикрыться этим и сбежать. Валманн сам причастен к тому, что случилось, и если он бросит пострадавшую и нарушит указания начальницы управления, то беды не миновать. В его случае на карту поставлена работа.

Посетители принялись высматривать «скорую». Опустившись на колени, бармен оттирал с пола кровь. Женщина всхлипывала, а ее приятель, примостившись рядом, неловко поглаживал ее по голове. Кровотечение не прекращалось, а воя сирен слышно не было. Сейчас многие празднуют, а выпив, люди способны натворить глупостей. У работников «скорой» полно дел. И с каждой минутой шансы Валманна на то, что он проникнет в номер на четвертом этаже и, возможно, предотвратит еще одну трагедию, уменьшались.

26

В лифте ее спасли двое веселых гостей, – видимо, они поднимались в комнату, чтобы немного разогреться, а потом продолжить веселье в баре. Это означало, что Агнару И. Скарду пришлось сдерживать свои желания. Она посмотрела на собственное отражение в зеркале – все в порядке. Вот только колени дрожали, а капли пота скатывались в увеличивающий грудь бюстгальтер.

Как только они оказались в комнате 416, а дверь за ними закрылась, он тут же набросился на нее. Но она оттолкнула его:

– Нет, Агнар, не так!

– А как же? – прошипел он. – Как ты хочешь? Что с тобой произошло? Ты что, решила разыгрывать недотрогу? Передо мной?

– К чему такая спешка?

– Я ждал тебя больше пяти лет! Я думал, что ты умерла! Я оплакивал тебя. Я больше не встречал таких, как ты… – Он хотел обнять ее сзади, сжать ее грудь, но она выскользнула из его объятий. Она была гибкой и сильной, а он терял хватку.

– Я же сказала, Агнар – не так! – Она заметила, что приказной тон действует на него немедленно. Возможно, он так возбудился от удивления. Ведь в их прежней жизни он никогда не слышал от нее возражений. – Сначала, дружок, давай выпьем по бокалу…

В ответ он лишь ухмыльнулся. Ей все же удалось его успокоить. Во всяком случае, на какое-то время. Подойдя к мини-бару, она открыла дверцу, вытащила оттуда маленькую бутылочку шампанского и, достав с полки два бокала, принялась умелыми движениями вытаскивать пробку.

Широко раскрыв глаза, он следил за каждым ее движением, словно зритель на каком-то удивительном спектакле.

– Я не пью. И ты прекрасно это знаешь.

– Садись! – приказала она. Он повиновался. – Это неплохое начало. Ты так не считаешь? – Пробка вылетела из бутылки. – Ты и я. Спустя все эти годы. Великое воссоединение! – Разлив шампанское по бокалам, она протянула ему один из них. – Пей!

Она залпом осушила свой бокал. Он сидел, не шелохнувшись, словно зачарованный.

– Ты так изменилась.

– Агнар, милый мой, ведь прошли годы. Ты и сам изменился. У тебя все волосы выпали. И ты потолстел. – По его гримасе было ясно, что подобные высказывания ему не нравятся, однако он не шевельнулся. – И я слыхала, что ты ударился в религию. Стал самым настоящим проповедником.

– Я всегда верил в Бога.

– Вон оно как. Значит, я просто не помню, чтобы эта вера как-то влияла на твое поведение.

– Не понимаю, о чем ты. Я всегда был добрым христианином. Но тебе было наплевать на мои мысли и чувства. Ты была слишком поглощена собой.

– Ну то, например, что ты сотворил со мной, нельзя назвать особо христианским поступком. И так продолжалось многие годы. Ты даже называл это любовью.

– Любовь послана нам Богом.

– А побои – тоже? – Лишь самообладание помогало ей не закричать.

– Не смей! – воскликнул он. – Я всего лишь человек! Признаю, я был жалким и слабым. Но ты сама виновата! Меня искушал дьявол, затаившийся в женщине! И ты не противилась! Тебе это нравилось не меньше, чем мне! – Его лицо налилось кровью, глаза сверкали, он постоянно облизывал губы.

– Так вот как ты себя успокаивал все эти годы? Значит, мне нравилось, когда ты издевался надо мной? А может, твой Бог просто разрешил тебе это?

– Я… Ты не можешь… Не смей так неуважительно называть Его имя! – выдавил он.

– Пей! – Она вновь наполнила свой бокал.

Он сидел в единственном в комнате кресле, а она пристроилась на краешек кровати, напротив него. Потом она медленно положила ногу на ногу. Подол юбки немного задрался, обнажив полоску кожи над шелковым чулком.

– Ну выпей же со мной, Агнар!

Он боязливо оглянулся, словно его могли увидеть, а потом послушно отхлебнул глоток и скривился. Однако она указала пальцем на бокал, и он сделал еще глоток.

– И как, сейчас Иисус простил тебя за все твои прегрешения?

Он смотрел на нее со смесью страха и отвращения во взгляде. Каждый раз, когда его взгляд падал на ее ногу в чулке, он облизывал губы.

– Когда ты исчезла… Лив Марит, когда ты пропала…

– То есть когда я больше не смогла тебя выдерживать? Когда я начала опасаться за собственную жизнь и сбежала?

– Прекрати! – Он опустился на колени перед кроватью. – Я знаю, что грешен пред тобой! Я просил прощения! Просил! – В его голосе зазвучала искренняя боль. – Я бродил в потемках! – закричал он так громко, словно хотел, чтобы его услышали сотни прихожан. – Когда ты ушла, я потерял сам себя. И в каких только ужасах они меня не обвиняли. В конце концов я поверил их словам. И заболел. Меня положили в психиатрическую лечебницу. Оттуда невозможно было выбраться! Я опустился на самое дно! И тогда Он призвал меня, и я воскрес и пошел за Ним. Прямо из самого ада.

– Мне от этого толку было мало.

– Каждый день я каялся. Я молился… – Его взгляд постоянно падал на подол ее юбки.

– По-твоему, все искуплено и дело закрыто?

– Лив Марит, я старался. Я действительно старался. Ты не можешь этого отрицать!

Она опустошила второй бокал и глубоко, с удовольствием вздохнула.

– И ты все еще не понял, почему мне нужно было не просто убежать от тебя, но и исчезнуть с лица земли?

– Я задавался этим вопросом постоянно. У меня…

– А знаешь, Агнар, что у меня? – перебила она его. – У меня четырнадцать переломов. Ноги, ребра, пальцы и руки. В двух позвонках у меня трещины. Четыре месяца я ходила с деформированной почкой – это после того, как почка встретилась с твоими ботинками, которые я собственноручно чистила по утрам. У меня порваны вагина и анус, Агнар. Ведь именно туда ты любил засовывать всякие предметы, когда тебе хотелось чего-то необычного…

– Перестань! – проревел он.

– А сколько раз, Агнар, я просила тебя об этом? Сколько раз я умоляла тебя отпустить меня?

– Тебе это нравилось! – простонал он. – Я замечал это! Ты сама заставляла меня. Я не хотел. Я не насильник, но ты доводила меня до безумия. И я не мог удержаться! Ты сама виновата. В тебе таится дьявол. Он рядом со мной, в этой комнате! Я узнаю его!

– А, то есть сейчас я опять сама виновата? – Она придвинулась к самому краю кровати, ее юбка задралась еще выше. Она вытянула ногу, и ее сапог на высоком каблуке уперся ему в плечо.

– Лив Марит, ты… – Агнар попробовал схватить ее за ногу, но она с такой силой толкнула его в подбородок, что он повалился на бок. Поднявшись, он бросился на нее. – Чертова… сука! Сейчас ты у меня получишь!.. – Но она уже приготовила ему еще один удар, на этот раз в челюсть. Он осел на пол перед кроватью.

– Теперь, Агнар, я сильнее тебя. Ты постарел, а у меня прибавилось сил. Если хочешь поиграть, то хорошенько попроси. И я подумаю.

Он застонал.

– Посмотри на меня, Агнар.

Скрючившись на полу, он поднял глаза. Изо рта у него текла кровь. Она повернулась к нему боком, задрала юбку и обнажила длинную красивую ногу.

– Агнар, неужели тебе не хочется полакомиться таким кусочком? Ведь ты так долго жил как монах-отшельник. Ты именно в этом меня пытаешься убедить, правда?

Посмотрев на нее, он что-то забормотал.

– Вот так, правильно. Попроси вежливо…

Он подполз к ней, протянул руку и, схватившись за ее локоть, припал лицом к сапогу. Она не стала отталкивать его. Она ждала, а он пытался выпрямиться, встать на колени, придвинуться ближе. Вот он, дрожа от нетерпения, просунул вспотевшую руку ей под юбку, туда, где чулок заканчивался и начиналась гладкая кожа, а затем трусы… А затем еще глубже.

– Ш-ш… Что это?! – Он замер. Он окаменел. А потом закричал, как кричат животные, и отшатнулся. На его вымазанном кровью лице застыла гримаса ужаса.

– Что?!.. Лив Ма… Марит?.. – Он зашипел, с отвращением переводя взгляд с собственной руки на нее.

Чтобы унять дрожь, она скрестила руки на груди. Она постаралась говорить ровно и уверенно:

– Агнар, я же предупреждала, что изменилась.

– Что… что произошло? Что ты сделала?

– То, что вообще-то должна была сделать давно. Очень давно. Я сделала операцию.

– Операцию? – Скард замотал головой, будто не понимая, о чем она говорит.

– Я стала мужчиной.

– Мужчиной? Ты?.. – Его лицо кривилось от недоверия и замешательства. – Ты врешь!

– А что, по-твоему, ты там нащупал?

– Это просто… – Он затряс головой от отвращения. – Просто ты что-то… туда… засунула.

– Думаешь? Хочешь еще раз пощупать? – Скрестив ноги, она сидела прямо напротив него. – Ну как, Агнар, хватит смелости? Или боишься, что у меня встанет? А может, тебе даже понравится?

– Ты… – Он вытаращил глаза, его щеки дрожали. – Ты – извращенка! Это богопротивно! Чертова… проклятая шлюха! Это противоестественно!

– Чтобы исправить ошибку, которая природа совершила, создав меня, мне понадобилось три с половиной года и девять операций. А чтобы восстановить мое сломанное самосознание, ушло еще больше времени. Но мы справились – врачи и я. Все это, – она сняла парик, – лишь приманка, чтобы заманить тебя сюда.

Даг Эдланд взъерошил свои настоящие волосы, вымазанные гелем. Поднявшись, он прошел в ванную, где смыл косметику. Вытираясь, он вернулся в комнату.

Агнар И. Скард сидел на полу возле кровати. Он громко и тяжело дышал, дрожа от волнения.

– Ты какой-то неаккуратный, Агнар. Вижу, ты любишь казаться старомодным. А засовывать столовые приборы мне в задницу было не противоестественно? Твой добрый Боженька был не против?

– Лив Марит, я сожалею! Я каюсь каждый Божий день!

– А когда мы вместе жили, ты насиловал меня каждый божий день.

– Я всего лишь мужчина, я слабый человек. И мне всегда хотелось этого. Дьявол искушал меня!

– Вообще-то я никогда этого не понимала, Агнар. Ты все время жаловался, что женщина из меня никудышная. Помнишь? И тем не менее ты никак не хотел оставить меня в покое. Однако ты оказался прав. Женщиной я и правда была никудышной. Просто прежде, чем я поняла это, ушли годы, а потом – еще годы на то, чтобы это исправить. Но сейчас, Агнар, я мужчина. И с каждым днем я становлюсь мужчиной все больше и больше. Хирурги – они свое дело знают. И в наше время могут сотворить нового Адама, и для этого нужно гораздо меньше, чем какое-то ребро. А еще есть лекарства, которые излечивают даже душевные раны.

Скарду хотелось что-то сказать, но у него пропал голос.

– Да, Агнар, у меня все работает, как надо, если тебя это интересует. – Эдланд вывернул бедро, с застывшей улыбкой глядя на Скрада. – Могу тебе показать…

Скард всхлипнул.

– У меня были и возлюбленные. Одна была особенно хороша – ты ее тоже знал. Ее звали Карин. Добрая крошка Карин Риис. В твое отсутствие мы с Карин отлично развлекались. Ни минутки не упускали. Мы любили друг друга. Мы строили планы… А потом ты убил ее!

– Ты… Ты – дьявол!

Скард поднялся на ноги и направился к Дагу Эдланду, но тот резко выпрямился, отступил в сторону и внезапно с силой ударил Скарда кулаком по переносице. Завопив, Скард схватился за сломанный кровоточащий нос. Эдланд швырнул ему полотенце.

– Сломанный нос, Агнар, – это самое меньшее, чем я могу тебе отплатить. Вытрись, пожалуйста. И постараемся больше не пачкаться. Когда выйдешь отсюда, ты должен выглядеть более или менее прилично.

Всхлипывая и бормоча что-то, Скард повиновался.

– А сейчас слушай меня, потому что у меня к тебе важный разговор.

Скард сел на кровать и закрыл лицо белым гостиничным полотенцем. Теперь рядом с ним находился уже мужчина, Эдланд.