355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кнут Фалдбаккен » Поздние последствия » Текст книги (страница 1)
Поздние последствия
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 01:23

Текст книги "Поздние последствия"


Автор книги: Кнут Фалдбаккен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Кнут Фалдбаккен
«Поздние последствия»

Пролог

Наружная дверь скрипнула. Она вся сжалась в комок.

Слышно, как он входит в коридор, снимает ботинки и ставит их на место на полку под вешалкой, вешает куртку и сует ноги в шлепанцы. Он делает все медленнее обычного и более обстоятельно, как ей кажется. Она напрягается, чтобы не пропустить ни единого звука, ни одного сигнала, который мог бы намекнуть на то, что сегодня все идет не как всегда, не так, как он любит. Она слишком хорошо знает, что его медлительность – тревожный сигнал. На часах без четверти шесть, и время тоже имеет значение. Он пришел на час позже обычного. Видимо, что-то случилось, что-то неожиданное задержало его на работе. Ведь самая незначительная мелочь вызывает у него раздражение и выводит из равновесия. А может, что-то произошло по дороге. Женщина? Ведь он всегда так пунктуален, так любит порядок. Предсказуемость, привычный порядок жизни для него вроде Евангелия. Его может отвлечь красивая женщина или что-то еще, оказавшееся на пути.

А свое раздражение он всегда вымещает на ней.

Аккуратность – важная черта его личности – вошла и в ее жизнь. Вначале ей это нравилось: педантичный мужчина внушал доверие, чувство надежности. Но вскоре ей пришлось узнать, что с этой педантичностью шутки плохи. Сама она никогда не отличалась особой тщательностью и не была типичной домохозяйкой. Ее опыт общения с мужчинами до замужества был не очень-то богат и далеко не положителен. Она сразу же поняла, что к совместной жизни надо приспосабливаться. Компромиссы необходимы, даже если их становится слишком много и, возможно, даже если они выходят за разумные рамки. Постепенно ей пришлось разрабатывать стратегию поведения, маневрировать, уклоняться от ответов на вопросы и даже прибегать к слезам и лжи. Все это делалось, чтобы избежать репрессивных мер с его стороны. А когда ничего не помогало, оставалось последнее средство – съежиться и стать невидимкой. Совсем исчезнуть.

По краям красного мучного соуса образовалась корочка. Он попросил приготовить ему сегодня котлеты, добрые старые котлеты, какие обычно делала ему мама. Она далеко не мастак в этом деле, и вообще стряпня не относится к ее любимым занятиям. Она не обращает особого внимания на еду и готовку. Они и в этом не схожи. Он постоянно напоминает ей об этом и беспощаден в критике. А уж обед для него – святое дело. Ну как он не понимает, что ее работа в доме престарелых с регулярными дежурствами не дает возможности соблюдать строгий распорядок дня? А как он требователен к выбору блюд! Со своей стороны, она чувствует, что ему не нравятся ее ночные дежурства, но не хочет ничего менять. Он мог бы запретить ей работать, но оба они знают, что денег в обрез. Он работает преподавателем на полставки и получает немного. Кроме того, он утверждает, что у него есть особые расходы, не вдаваясь в подробности и не объясняя, какие именно. Она догадывалась, что он тратит деньги на женщин, но по этому поводу не слишком расстраивалась. Возможно, это несколько охлаждало его пыл.

Сегодня вечером и до конца недели ей предстояли ночные дежурства. Она тайком радовалась про себя, что выпадает свободный вечер. Поэтому нажарила ему котлет с вареным картофелем и гороховым пюре. И красным соусом. Она прекрасно знает, что ее ждет, если соус собьется в комки. Этого, правда, удалось избежать, но сейчас соус рисковал затвердеть, потому что он опаздывал.

Она слышит, как он останавливается перед зеркалом. Как он следит за своей внешностью! Хочет хорошо выглядеть, казаться моложе. Он постоянно воображает, что ловит на себе восхищенные взгляды встречных женщин. Сейчас он изучает свое изображение в зеркале, и это сигнал, предвещающий опасность. Возможно, это означает, что ему где-то отказали, и именно ей придется ощутить на себе последствия того, что у него что-то не получилось. Его давно уже не волнует, что она о нем думает. Он и допустить не может, что она отважится на какой-то комментарий, вроде того, что у него волосы поредели или появился животик. Сам же он постоянно отпускает уничижительные замечания по поводу ее одежды, макияжа, стрижки или фигуры. Как будто эта беспощадная критика помогает ему преодолеть мысли о разнице в возрасте между ними. Вначале ей это даже нравилось – она была так молода и неопытна, а он – взрослый мужчина. Однако все очарование быстро пропало, так как пропасть между ними становилась все непреодолимее.

Порой она ощущала легкий запах духов, когда он поздно возвращался домой, запах чужой женщины. Но и это ее больше не возмущало, даже наоборот – он оставит ее в покое, по крайней мере, на один или два вечера. Однако постоянных упреков избежать не удавалось. И побоев, когда ему казалось, что она зашла слишком далеко, нарушила границы, установленные им по его собственному усмотрению. Как будто он наказывал ее за собственные промахи, защищая свое чувство собственного достоинства и свою безупречную мораль.

Вот он открывает дверь на кухню. Входит. Она съеживается еще сильнее. Не для того, чтобы сделаться невидимой для него, нет, ведь это невозможно. Скорее, чтобы сделаться невидимой для самой себя. Стать пустой, бесчувственной точкой.

Одна эта мысль приносит облегчение.

Вот он подходит и становится у нее за спиной.

– Да неужели это моя маленькая женушка возится у плиты?

Слишком громко, да и как-то преувеличенно душевно. Она чувствует, что это скоро начнется. Только не знает как и когда.

– Моя маленькая женушка…

Она еще больше съеживается.

Он обхватывает ее сзади руками. Она чувствует прикосновение его носа к ямочке на затылке. Она выше его почти на полголовы. Раньше его это возбуждало, а теперь он ее за это ненавидит. А также за то, что она коротко подстриглась, после того как он в припадке бешенства начал выдергивать у нее клочья волос.

Его рука нащупывает ее грудь. Ей это неприятно. Она чувствует себя какой-то неуклюжей. Он сжимает ее сильнее. У нее маленькие груди, и она не пытается их подчеркнуть или увеличить. Еще один повод для недовольства. Он издевался над ее фигурой, часто в присутствии других людей, называл ее гладильной доской, мальчишкой или, что еще хуже, – Долли Партон. [1]1
  Американская актриса и певица в стиле кантри.


[Закрыть]

– …готовит мое любимое блюдо…

Он щиплет ее, словно собирается вытянуть ее грудь до желаемой величины. Ей больно, но она не издает ни единого звука, только еще усерднее принимается размешивать соус.

– …но даже не удосуживается обернуться и одарить мужа маленьким поцелуем, когда он усталый приходит с работы.

Она оборачивается, хотя хорошо знает, что за этим последует. В последнее время стало много хуже. Он бил ее прямо в лицо, не думая о ссадинах и шрамах, которые заметят на работе – и пойдут разговоры.

– Ты что, не понимаешь? Я же вижу, что ты сожгла соус.

Она пытается исчезнуть, перестать существовать, покинуть свое тело, чтобы он не добрался до нее. Она стала очень изобретательной. Старается отстраниться от всего, что он делает с ней. Даже боль как-то отдаляется, и она становится равнодушной, как будто обижают и бьют кого-то другого. Этот тип бегства ускользает из-под его контроля. И еще ненависть, которую он также не контролирует. Картины и представления, возникающие у нее в голове, пока он над ней издевается. Вот из этого ничто, в которое она превратилась, возникнет когда-то новый человек, ее собственное я, ангел мести, злой и могущественный, непобедимое существо, которое поднимется и отомстит за нее. И он получит по заслугам.

Единственное, что она осознает, лежа в кухне на полу, всхлипывая от обиды и боли, вся липкая от крови и пота, – страстное желание этого момента, и постепенно, с каждым ударом и пинком, с каждым оскорблением в ней растет уверенность, что этот момент настанет. Ибо она уже начинает ощущать свою силу. Она видит выход. Она так в этом уверена, что даже улыбается, лежа на полу, вниз лицом, измазанным в смеси слез и крови, текущей из носа и рассеченной губы.

Именно он, а не она движется навстречу своей гибели.

Часть первая

1

Юнфинн Валманн не имел обыкновения ходить по злачным местам после работы, но сегодняшний вечер стал исключением. В их команде появился новый человек, которому надо было все показать, – в общем предстояло довольно скучное путешествие по пяти-шести более или менее приемлемым барам в центре Хамара. Новенький был следователем по уголовным делам и приехал из Тронхейма. Его звали Ульф Эрик Энг, и он казался крепким и симпатичным парнем. Однако же его усики долго не продержатся у нас в Хедмарке, подумал Валманн, которому нравились трёндеры, [2]2
  Жители Трёнделага, одного из центральных районов Норвегии.


[Закрыть]
несмотря на их пристрастие к тонкой полоске растительности над верхней губой. А кроме того, было совершенно очевидно, что полиция Хамара нуждается в подкреплении следователями. Ведь только в туристских брошюрах город и район вокруг него описывались как сонная, нетронутая идиллия, прекрасное место отдыха, неподвластное разрушительному влиянию времени и непримиримым конфликтам современного мира.

И вот они сидят вшестером за столиком в «Ирландском баре», самом «злачном» пабе в городе, – новичок Энг, опытный криминалист Бернт Нольде, Аксель Фейринг, сделавший за короткое время головокружительную карьеру от рядового полицейского до инспектора полиции, и Лейв Вик, также пришедший к ним сравнительно недавно. Он из тихой Южной Норвегии и работает в Хамаре уже почти два года. Ветерана Харалда Рюстена и самого Валманна взяли с собой «для приличия», как с усмешкой сказали молодые коллеги. Они пока еще не решили, куда пойдут потом. Пол-литровые кружки стояли уже пустые. Предстояло выбрать между «Библиотечным баром» в гостинице «Астория» или баром «Виктория» на Страндгата. В подвале гостиницы «Виктория» по четвергам проходили вечера караоке.

Валманн высказался за «Библиотечный бар», хотя сам с удовольствием остался бы на месте. Ему претила сама идея караоке. А потом было уже поздно, и он почувствовал, что с него достаточно. Он вообще-то не был любителем ночной жизни, но решил не портить компанию. У него выдался тоже в своем роде свободный вечер. Анита, с которой он жил, уехала в Лиллехаммер, где собиралась заночевать у подруги – она поддерживала с ней контакт со времени проведенной там годовой практики после окончания полицейской школы. Запланировали девичник – пойти вчетвером в ресторан, поесть и расслабиться. Отличная возможность, подумал Валманн со смешанными чувствами. Стояла последняя неделя ноября, сезон «рождественских вечеринок» в полном разгаре. Улицы в торговых центрах давно полны рождественских украшений. И после десяти часов там вряд ли встретишь трезвого человека.

В «Ирландском баре» также заметно ощущалось предрождественское настроение. Когда они поднимались из-за стола, их места поспешила занять компания, уже несколько подшофе.

– Ха, никак городские власти решили сделать кружок по городу?

Такие заявления всегда раздражали Валманна. В небольшом городке тебя сразу узнают, изучают, за тобой наблюдают, сплетничают и отпускают в твой адрес снисходительные замечания. Для полицейского это особенно неприятно. Поэтому он очень редко ходил по ресторанам в Хамаре. Но сегодня не хотелось портить другим праздник.

– Уютное местечко. – Ульф Эрик Энг надвинул на уши шерстяную шапочку.

Четверо из них уже вышли на улицу и стояли на тротуаре, на холодном ветру, который в это время года всегда дул с озера Мьёса. Они ждали Рюстена и Фейринга, стоявших в очереди в туалете. Валманн кивнул в ответ и отошел в сторону, уступая место еще одной входившей мужской компании. В «Ирландском баре» всегда почти одни мужики. Пару месяцев назад здесь даже устроили перестрелку. Мысль о том, что даже излюбленный бар на Вангсвеген мог за несколько секунд превратиться в место преступления, навеяла на него тоску. Никакое место уже не являлось нейтральной территорией, по крайней мере для полицейского. Таков неизбежный вывод. Хотя в тот раз никто не пострадал.

– Вечер караоке, там наверняка будут девчонки! – Энг поднял воротник пальто. Он только что развелся и больше всех остальных говорил о женщинах. В его голосе сквозила неугасаемая надежда насладиться манящим из-за угла женским обществом. В данном случае из-за угла улиц Энггата и Страндгата.

Большинством голосов было принято решение пройти сто метров до бара «Виктория» и попытать счастья там.

– Уж ты-то их наверняка очаруешь своим диалектом, – усмехнулся Нольде. Он также не принадлежал к числу тех, кто часто ходил по ресторанам. Нольде был страстно увлечен своей профессией и постоянно охотился за лучшим оборудованием для совсем простецкой, мягко говоря, криминалистической лаборатории в полицейском управлении Хамара.

– Пару недель тому назад меня приняли за датчанина. – Лейв Вик был самым молодым в компании, скромным парнем, явно уставшим от холостяцкой жизни. Он всегда был чисто выбрит и тщательно одет, что, однако, не способствовало изменению его семейного статуса.

Рюстен и Фейринг вышли из бара и присоединились к остальным. Валманн шел последним в небольшой компании полицейских, державших курс на отель «Виктория». Озабоченно созерцая хлопья снега, валившиеся с неба, он вспомнил, что забыл поставить машину в гараж и утром его ожидает запуск холодного двигателя, да еще стекла придется отскребать от льда. Полицейского не должны видеть за рулем после вечера в ресторане. Даже во дворе собственного дома.

2

В баре «Виктория» гремела музыка. В караоке был перерыв, и музыкальный комбайн включили на полную мощность. На тротуаре перед баром стояло несколько дам в вечерних нарядах, куривших и дрожавших от холода. Парни из полицейского управления Хамара вошли внутрь и присоединились к небольшой толпе у бара. Стоявший у входа охранник узнал их и сдержанно кивнул.

Нольде произнес что-то, но из-за шума Валманн не расслышал и наклонился к нему.

– Я только сказал, что в бабах здесь недостатка нет, – закричал криминалист, стараясь перекрыть музыку. Он окинул взглядом публику без особого энтузиазма. – Но они все почти в возрасте моей тетки.

– Не познакомишь ли меня со своей теткой? – крикнул в ответ Лейв Вик, пристально всматриваясь в окружающих.

– Мы обычно называем это место чердаком для подержанных вещей, – сообщил Валманн. – Здесь нет возрастного ценза.

– Да ну! Это же про ночной бар на втором этаже, – поправил его Рюстен.

– Извини, я не хотел обидеть твой любимый бар!

– Да, я здесь частенько бываю, ну и что? – сказал Рюстен и подмигнул, дружелюбно улыбаясь. – Но ведь это по долгу службы, в поисках девчонок, сбежавших из дома. А иногда и в поисках их мамочек.

– Ordnung muss sein! [3]3
  Во всем должен быть порядок! (нем.).


[Закрыть]
– кивнул Фейринг. Он был также холост, но больше никто и ничего определенного не мог сказать о личной жизни этого симпатичного полицейского инспектора, при появлении которого в дежурке девушки начинали оглядывать друг друга.

– Я только выполняю свою работу.

– Да, жизнь нелегкая штука, – вздохнул Валманн и пожалел о том, что заказал еще пол-литра пива. Кружка уже стояла перед ним, такая высокая и широкая, излучающая приглушенное желтое сияние. Он уже начинал ощущать шевеление предыдущих порций в желудке.

– Да, они чем старше становятся, тем больше звереют. – Взгляд Энга неутомимо блуждал по интерьеру бара.

– Но мы ведь пришли сюда только поболтать. – Нольде даже взглядом не удостоил небольшую площадку паркета, оккупированную танцорами.

У него руки, как у патологоанатома, подумал Валманн. Эти пальцы прямо-таки созданы, чтобы копаться в трупах. Однако Нольде вовсе не был врачом, а довольствовался волосами, кровью, слюной и испражнениями. Валманн поежился и прогнал мрачные мысли. Ведь они пришли сюда отдохнуть.

– Это не всегда так просто, – промолвил Вик в паузе между глотками.

– Что непросто?

– Сохранять профессиональный облик. – Он глупо ухмыльнулся. Вик принадлежал к людям, по внешнему виду которых можно было легко сказать, сколько кружек они поглотили. – Вот если на эту телку, к примеру, надеть наручники и она бы сопротивлялась, то как ее сподручнее было бы схватить? Ты меня понимаешь?

Высокая блондинка в одиночку раскачивалась на крошечном танцполе, одетая в костюм, состоявший из нескольких клочков шифона, обернутых вокруг вязаной сетчатой майки.

– Вот это ноги, – застонал Энг, – дли-и-нющие!..

– И много обнаженного тела напоказ! – деловито отметил Фейринг. – Как, похожа она на твою тетку, Нольде?

– Д-да, одета она не совсем по сезону. – Рюстен, как всегда, был готов внести свой профессиональный вклад в оценку ситуации.

– У нее, наверное, попка замерзла.

– Иди ко мне, я тебя согрею. – Вик притопнул ногой в такт музыке, опрокидывая остаток содержимого кружки. Когда он повернулся к бару, чтобы заказать еще одну, спина его изогнулась, как будто он собирался пригласить бармена на танец.

– Нет нужды, – вставил Ульф Эрик Энг. Он вначале хранил молчание, но постепенно оживился. – Могу поспорить, что она сегодня вечером ноги не промочит. Она просто-напросто здесь живет, в гостинице.

– Откуда ты это взял, Шерлок? – Вик никак не мог оторвать взор от изящной фигурки, качавшейся в такт музыке.

– По туфлям.

– Как это по туфлям?

– Взгляни на них.

– Серебряные туфельки с жемчугом. А каблуки-то!

– Да, не совсем по сезону, – уверенно произнес Рюстен.

– У нее наверняка сапоги в гардеробе, такие высокие, черные… – По лицу Вика можно было представить себе, как в его воображении рисовалась белокурая амазонка в черных лаковых сапожках.

Нольде взглянул на ноги девушки, как будто измерял их длину для отчета.

– Здесь нет гардероба, – назидательным тоном произнес Энг. Он был совершенно прав – помещение бара было тесным, и верхняя одежда висела на спинках стульев или валялась на подоконниках. – Эта девчонка – профи. Видимо, совершает небольшое турне по отелям вокруг озера Мьёса. Договорилась заранее с клиентами, выходные проведет в Хамаре, затем отправится в Лиллехаммер, где на этой неделе предрождественская ярмарка, если не ошибаюсь. А на обратном пути заедет в Гьёвик. Так они и работают – находят клиентов в Интернете, а потом приезжают и доставляют товар, так сказать, до двери. – Энг говорил так уверенно, будто знал этот бизнес от А до Я. Он взглянул на Вика, сидевшего напротив него с застывшим взглядом. – А ее расценки уж точно не по карману полицейскому из Хамара.

Воцарилось молчание, так как возразить ничего умного никому не пришло в голову. Все, конечно, были неплохо осведомлены о гостиничной проституции и знали, что она есть и в Хамаре, однако никому не приходило в голову обрисовать общую картину. В Норвегии пока еще не запретили профессиональную проституцию, и, если не было открытого сутенерства и не поступало жалоб, полиция не могла вмешиваться. Так что ни один из этих полицейских не нарушал закона, следя глазами за статной высокой девушкой, которая раскачивалась на площадке в такт пульсирующим волнам музыки, перебрасывая из стороны в сторону гриву белокурых волос, – она явно сознавала свою привлекательность.

– Мне надо отлить. – Валманн встал и удалился.

Обернувшись в поисках туалета, он заметил одинокую мужскую фигуру за столиком у выхода. Даже в полумраке бара Валманн уловил лихорадочный блеск в глазах, следящих за танцующей блондинкой. Он почти с облегчением вспомнил реплику Энга, который, по всей вероятности, был прав. Эта девчонка уж точно не побредет одна домой после закрытия бара в эту ноябрьскую ночь. Она просто-напросто подойдет к лифту и поднимется на пару этажей с поклонником или клиентом или без такового. Но ему-то какое дело до этого? Ему бы только поскорей найти табличку с изображением маленького мужичка и облегчиться.

В тесном полумраке коридора возле туалетов прямо на него двигалась женщина, явно нетвердо держащаяся на ногах. Когда они поравнялись, ее слегка качнуло, и Валманну пришлось обхватить ее руками, чтобы она не упала.

– Оп-па! – воскликнула она, не пытаясь высвободиться.

– Ты в порядке? – Он попробовал приподнять ее, чтобы она встала на ноги.

– Какой вежливый… – Она слегка улыбнулась. – И такой красавчик…

– Да встань же ты, наконец!

Было трудно крепко ухватить ее вялое и бессильное тело, платье выскальзывало из рук и задиралось все выше, он перехватил руки и вдруг ощутил, что держит в ладонях женскую грудь.

– Может, найдем местечко поудобнее? – прошептала она, хихикнув.

Валманн по-прежнему пытался поставить ее на ноги. Он опасался, что кто-то пройдет мимо и увидит его в такой ситуации. Наконец он прислонил ее к стенке. Внезапно вялость ее куда-то исчезла, и у нее прибавилось сил, она обняла его за шею, тесно прижалась и прошептала:

– Пошли в номер… – Он почувствовал, как ее другая рука поползла вверх по его бедру. – И ты в рай попадешь, вот увидишь…

– Я… не уверен, – пробормотал он.

Она крепко вцепилась в него. Он был полупьян и ощущал тепло ее тела от шеи до самых коленок. Она ловко работала свободной рукой. Валманн возбудился и ничего не мог с собой поделать.

– Мне кажется, что ты все-таки не хочешь… – Она подняла на него глаза. Он испугался, что она собирается поцеловать его, и увернулся. Она коснулась языком его уха. – Тебе это недорого обойдется. У меня для таких красавчиков особые скидки.

– Да нет же! Ну, отстань же от меня, наконец! – Он вырвался из ее объятий, отступил на два шага назад и, отвернувшись, прошептал: – Прости, но ты не по адресу!

– Ну, ты! – прогнусавила она, просунула колено ему между ног и, тесно прижавшись, стала дергаться, как будто в танце. Она ухитрилась даже обслюнявить ему шею.

– Да отцепись же! – Он схватил ее за запястья и отодвинул от себя.

В этот момент Валманн забыл про свой полицейский статус – благодаря штатской одежде он ощущал себя обычным человеком. Но к таким ситуациям он готов не был – редко оказывался в злачных местах и никогда не клеился к женщинам. Вот уже два года, как он живет с Анитой, между ними ровные, спокойные отношения, и оба довольны. Его это вполне устраивает. Надо сейчас же отделаться от этой бабенки! Дурацкое положение, в котором Валманн оказался, внезапно ввергло его в панику, и он оттолкнул женщину, может статься, сильнее, чем надо было, так что она закачалась на своих высоких каблуках, потеряла равновесие, грохнулась об стенку и со стоном медленно осела на пол.

Валманн поспешил скрыться в мужском туалете.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю