Текст книги "Ориентирование (ЛП)"

Автор книги: К.М. Станич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

– О, ни с одним из этих, – я показываю на Рейнджера жестом, как бы объясняя, и он приподнимает бровь. К счастью, Моника не понимает, что мы говорим о ней; она увлечена разговором с Мирандой. Эти двое больше похожи, чем я изначально подумала; они отлично ладят. – С моим бывшим придурком, – я выдыхаю и приподнимаюсь, чтобы убрать выбившийся локон с лица, но он лишь падает обратно на него. – Но мы преодолели это, помирились, и так далее, и тому подобное.

Лимузины подъезжают к магазину одежды, такому очаровательному маленькому зданию, похожему на коттедж, с отделкой из дерева и камня и огромным крыльцом, которое, кажется, так и просится, чтобы на него присели. Глядя на него со стороны, я не уверена, что мы все туда поместимся.

Зак появляется в дверях лимузина, ожидая, пока остальные выйдут, прежде чем протянуть руку Марни и помочь ей подняться на ноги.

– Другие парни немного погуляют, я останусь с тобой, – он притягивает её к себе, пока Моника оглядывает его с ног до головы, насвистывая себе под нос.

– Что добавляют в воду в Колорадо? – бормочет она, и я ухмыляюсь.

– Они из Калифорнии, – объясняю я, и Моника стонет ещё громче. Мы вместе выросли в Санта-Крузе – это не так уж далеко от Круз-Бей, места, где выросла Марни, – так что вполне возможно, что, если бы в воде что-то было, у Моники тоже сейчас должен был бы быть гарем. Я не понимаю, почему она не смогла его заполучить: эта девушка горячая штучка. Даже мое природное чутье видит это.

Черч придерживает для меня дверь магазина, пока я провожу большим пальцем по поверхности розового бриллианта, наши взгляды встречаются, и я проношусь мимо него внутрь. Судя по всему, интерьер такой же симпатичный, как и внешний вид.

– Миссис Монтегю, – приветствует хозяин, и я замечаю, что на подносе стоит что-то игристое в окружении множества бокалов для шампанского. Я сомневаюсь, что эта женщина заинтересована в том, чтобы снабжать несовершеннолетних шампанским, но девушка может надеяться. – Добро пожаловать.

– Эм, спасибо, – я улыбаюсь ей в ответ, оглядываясь через плечо на Черча, когда входит остальная часть нашей огромной группы. Похоже, Эндрю ушёл с другими парнями из Бёрберри, но все мои кавалеры на месте. Плюс, конечно, три дамы с именами на букву «М» и парень-футболист. Тут полный зал.

Кроме того, если я получаю приветствие типа Миссис Монтегю, это означает, что Черч – или его родители – приложили к этому руку.

Я подхожу к деревянному кофейному столику в гостиной, на котором висит табличка с надписью: «Добро пожаловать, вечеринка Монтегю», и беру клубнику в шоколаде.

– Может, начнём с платьев подружек невесты? – женщина жестом указывает нам на море платьев, и, кажется, её нисколько не беспокоит, что мы готовимся в последний момент. Я имею в виду, что у нас осталось всего три вечера до репетиционного ужина. Три. Это совсем не так много времени. С другой стороны, когда у вас есть деньги, люди необъяснимо добрее относятся к вам. Представьте себе это. – В каком стиле и цвете вы бы хотели?

Я оглядываюсь на парней, как бы молча спрашивая их мнение, когда Моника хватает меня за руку с одной стороны, Росс – с другой.

– Шарлотта, – начинает Моника настолько приятным голосом, на какой только способна. – Ты такая потрясающая девушка.

– Угу, – моя бровь дёргается, когда очки падают мне на лицо, и, как ангел, которым она и является, Марни протягивает руку, чтобы водрузить их обратно мне на нос. Зак смотрит, как она уходит, усаживается на стул и забирает у меня поднос с клубникой в шоколаде.

Чёрт возьми.

– И потрясающая подруга, – продолжает Моника, глядя мимо меня на Миранду, сидящую по другую сторону от Росса. – Она действительно такая. Она простила меня за… то, что большинство девушек никогда бы не простили подруге. Однако…

– Эх, началось… – бормочу я, закатывая глаза, когда Росс ухмыляется, как будто знает, что сейчас произойдёт.

– Но доброе сердце не зависит от чувства стиля. Кроме того, мы не попросим кучку натуралов помогать нам с покупкой платьев, – Моника притворно съёживается в знак извинения, и мои глаза сужаются до щёлочек.

– Я бы даже не доверился парню-гею, если бы он не был сказочным единорогом, как, скажем, я, – Росс и Моника тащат меня в глубь магазина, осматривая стеллажи, друг друга, моих новых друзей. – Вот что я думаю – положитесь на меня, – Росс обводит всё вокруг правой рукой.

– Я здесь, с тобой. Рассчитывай на меня, – Моника жестикулирует почти так же, как Миранда хихикает, а Марни дарит самую искреннюю улыбку, которую я у неё когда-либо видела.

– Мы выберем одинаковые цвета, но разные платья, и максимально подчеркнём фигуру каждой девушки, – он указывает на себя. – Мой смокинг тоже может быть такого же цвета, плюс белый галстук, бам-бам. Потрясающе.

– Мне нравится эта идея, – соглашаюсь я, пожимая плечами. Росс и Моника, наконец, отпускают меня, чтобы я могла полакомиться клубникой в шоколаде, медленно тающей у меня в пальцах. – Кайфуйте. Выбирайте, что угодно. Меня это особенно не волнует.

– Окончательное одобрение на мне, – вмешивается Черч, прислоняясь плечом к стене и скрестив руки на груди. Однако его глаза блестят. Почти уверена, что ему нравится планировать свадьбу. Он ни разу не пожаловался за всё лето, даже когда мы путешествовали, а ему так много приходилось делать по телефону или онлайн.

Боже, я его не заслуживаю.

– Во всём остальном, флаг вам в руки.

Росс и Моника немедленно атакуют стеллажи, как будто они на задании. Марни, похоже, наслаждается медленным и вдумчивым перемещением вешалок по деревянным перекладинам. Я решаю присоединиться к ней.

– Спасибо, что согласилась присутствовать на свадьбе, – честно говорю я ей, и она смотрит на меня с ещё одной из своих искренних улыбок. – Серьёзно. У Черча четыре шафера – это очевидно, но у меня в команде были только Росс и Моника, – я протягиваю руку, красиво и плавно. – Вы с Мирандой прекрасно дополнили её для меня.

– Я всё ещё не могу поверить, что наши друзья-геи – пара, и мы не осознавали этого до сих пор.

Она приподнимает бледно-розовое платье, прежде чем я осознаю, что не показала ей своё. Это, вероятно, было бы полезно. Росс и Моника уже видели его, так что я знаю, что они будут искать подходящие цвета.

– Верно? Поговорим о совпадениях. У нас обеих гаремы, – я поднимаю вверх один палец. – С пятью парнями, – второй палец. – Все они богаты сверх всякой меры, – средний палец. – Наши друзья-геи встречаются друг с другом, – безымянный палец. Я одариваю её самой милой улыбкой, какую только знаю, я уверена, что это всё ещё отстойная ухмылка, но это всё, что я могу. – Нам было суждено встретиться друг с другом. Ну же. Я хочу тебе кое-что показать, – я киваю подбородком в сторону примерочных, и мы уходим.

Хозяйка магазина, похоже, всё равно ждёт меня там, и как только слышит, что Марни не видела моего платья, заставляет меня его надеть.

Я выхожу из примерочной, отодвигаю в сторону тяжёлую зелёную бархатную занавеску, а затем поворачиваюсь, когда Марни складывает ладони домиком у рта.

– О, боже мой, Чак. Оно потрясающе. И розовое, – уголок её губ слегка приподнимается. – Оно идеально.

– Оно принадлежало матери Черча, – объясняю я, слегка теребя вышивку с бисером на лифе платья. Оно украшено извилистыми цветочными мотивами, которые танцуют спереди и по бокам, сбегая вниз по изгибу моей спины. Ленты красиво и туго стягивают платье, создавая забавный контраст с пышными юбками из атласа и тюля.

Я делаю паузу, чтобы владелица магазина – по-видимому, она же швея – могла потрогать ткань. Когда чувствую напряжение толпы у себя за спиной, то оглядываюсь через плечо и вижу, что все пятеро парней стоят там и наблюдают за мной.

Церемония обручения.

Это та часть, которой я жду с нетерпением больше всего: стоять перед ними пятью и делать… ну, всё, что происходит во время обручения. Свяжут нас воедино, я полагаю?

Я вижу, как глаза Тобиаса искрятся лёгкой влагой, которой он никогда не позволит скатиться, по крайней мере, на глазах у всех остальных. Мика, с другой стороны, смотрит на меня, слегка приоткрыв губы, и тоска окрашивает его черты. Спенсер застёгивает молнию на толстовке, расстёгивает её, снова застёгивает, его лицо напряжённое и нежное. Рейнджер – сюрприз, сюрприз – сильно краснеет и выглядит чертовски разозлённым из-за этого. А Черч? Что ж… знаете фразу единый парень, способный править всеми? Ой, подождите. Это было насчёт кольца (прим. – отсылка на Властелин Колец – Единое кольцо, способное править всеми). Во всяком случае, именно так он выглядит: босс, лидер, опора.

Он улыбается мне.

– Марни права, – продолжает он, пересекая комнату длинными, лёгкими шагами. Швея отходит в сторону, когда он останавливается позади меня, положив одну руку мне на плечо, наши двойные белокурые отражения смотрят на нас из зеркала. – Оно идеально.

Платье… платье в порядке.

Но парни? Когда они подходят и встают вокруг меня, и зеркало заполняется лицами нашей семьи, должна сказать… Я согласна.

Они… они идеальны.

После того, как мы выбрали платья, швея сняла несколько мерок и затем отправила нас в путь. Монике каким-то образом удалось потом затащить меня в секс-шоп, оно при этом не позволила парням войти внутрь вместе с нами.

Чёрт.

Не очень удачное описание – «войти внутрь». Я не могу думать ни о чём, кроме спермы, когда говорю это. Официально.

– Тебе нужно нижнее белье, чтобы надеть его под платье, Чак.

Моника тащит меня вглубь магазина, а Марни, Миранда и Росс следуют за нами по пятам. У Марни слегка порозовевшие щёки, но на лице странное выражение. Держу пари, она тайная извращена. Помните, что я сказала? Это всегда тихони. Держу пари, она тоже читает. Готова поспорить, она прочитала сотню книг со всеми этими… сексуальными приспособлениями в них.

– Чувак, о боже мой. Взгляни на это, – я беру фиолетовый фаллоимитатор длиной в три фута (прим. – 91 см.) и размахиваю им, случайно ударяя Росса им по голове. Он хватается за его конец и бросает на меня взгляд.

– Девочка, тебя не просто так прозвали Чак Микропенис. Ты бы и мечтать не посмела о таком длинном шланге.

– Прости, но ты когда-нибудь хоть мельком видел Спенсера в раздевалке? – я вырываю у него дилдо и притворяюсь, что он мой, размахивая им, пока иду в соседнюю комнату. Магазин разделён на что-то вроде секций с занавешенными дверными проёмами между каждой комнатой. Передняя часть – сплошь пижамы и прочая ерунда. Я думаю, мы случайно прошли мимо нижнего белья, потому что всё здесь… э-э-э. Неуместное?

– Он действительно настолько большой? – бормочет Моника, в то время как Миранда съёживается и высовывает язык.

– Отвратительно. Извините, ребята, но лесбиянкам вроде как по умолчанию не нравятся пенисы. Простите, – она вздрагивает и с отвращением отряхивает руки, отходя в море кружев слева от нас. Похоже, в этой части магазина есть второй отдел нижнего белья.

– Он действительно такой, – я хлопаю фаллоимитатором по ладони, как будто это оружие, и я собираюсь вступить в бой. Ухмылка на моём лице заставляет Монику ощетиниться. Марни, с другой стороны, на самом деле просматривает полки, как будто она на рынке в поисках какого-нибудь, э-э, личного снаряжения. Хех. – На самом деле он самый крупный из них всех, не то чтобы у них было прям много различий, – я размахиваю фаллоимитатором и в итоге случайно бью им кого-то еще по лицу.

Кто бы это ни был, он хватает его за конец и вырывает у меня. Я оборачиваюсь, чтобы обнаружить Спенсера прямо блядь за мной. Он улыбается мне и наклоняется, ударяя меня по голове блестящим фиолетовым «Джонсоном».

– Кто из них самый крупный? – спрашивает он, прищурившись на меня. Его язык высовывается и скользит по моим губам, превращая мои колени в желе. Помни, Чак: у тебя в черепе есть мозг. Мозг управляет женскими частями тела. Только такое ощущение, что женские части на самом деле управляют мозгом, так что… – Я не уверен, что правильно тебя расслышал, – Спенсер прикладывает руку к уху и поворачивает голову в сторону. – Скажи мне, Чак Микропенис.

– Ты! – я выкрикиваю это слово и одновременно вырываю фаллоимитатор из его руки, оборачивая его вокруг своей шеи, как шикарное боа, которым он и является. Я прохожу вглубь магазина, покачивая бёдрами.

– Мне казалось, я сказала, что вам сюда вход воспрещён? – Моника бросает вызов, но Спенсер просто пожимает плечом, следуя за мной, как он делал с тех пор, как я случайно столкнулась с ним в лесу. У нас была химия с самого начала. Что-то в его теле и в моём есть такое, что просто работает. И я имею в виду, что у него так же хороший характер.

– Не могу оставить Чак-лет одну до окончания свадьбы, – Спенсер подходит слишком близко ко мне, когда я останавливаюсь у полки, пробегая глазами по различным предметам. Вибраторы, кольца для членов, неопознаваемые вещи, которые я не уверена, что хочу идентифицировать.

Я внезапно оборачиваюсь, когда Спенсер наклоняется надо мной, кладя руки на полку по обе стороны от меня.

– Тебе здесь что-то нужно, Чак? Я знал, что ты лгала, когда сказала, что просто пошла за нижним бельём, – его улыбка порочно красива, но я не могу позволить ей вывести меня из себя. Только не здесь. Не окружённой друзьями, сотрудниками и сексуальными атрибутами.

– Если я захочу себе вибратор, кто меня остановит? – спрашиваю я, замечая, что Тристан бродит по проходам. Марни, кажется, чувствует его присутствие и оборачивается, когда он приближается к ней.

– Пятеро парней, а ей всё ещё нужен дилдо, – улыбка на его лице похотливая. Мне хочется ударить его. Хотя Марни, похоже, это нравится. Она приподнимает бровь в его направлении. – Но тебе он и не нужен, Марни? Всё, что тебе нужно, – это я.

– Как эти вещи могут быть взаимоисключающими? – спрашивает она, поворачиваясь и хватая с полки уродливую белую палочку. Она поднимает его в руках точно так же, как я делала это с фаллоимитатором. Почти уверена, что это вибратор. – На самом деле, я думаю, что куплю этот.

Она проталкивается мимо Тристана, и его глаза следуют за ней. Клянусь, они не выглядят такими скучными и серыми, когда он смотрит на неё, меньше похожи на грязный бетон и больше на жидкое серебро. Он следует за ней, а я оборачиваюсь и вижу, что Спенсер всё ещё наблюдает за мной.

– Почему бы мне не помочь тебе выбрать бельё? – бормочет он, наклоняясь, чтобы прикусить моё ухо.

Я вся дрожу, швыряю фиолетовый фаллоимитатор ему в лицо, а затем проскакиваю мимо него, пока он пытается его поймать.

– Видеть вас двоих с вашими гаремами, помогает мне гораздо меньше хотеть собственный, – ласково говорит мне Моника, когда я резко останавливаюсь между ней и Россом. В руке он держит пару белых трусиков с оборками. Он бросает их мне, когда Моника указывает на них понимающим взглядом. Я не забыла о трусиках с прорезью, которые она подарила мне когда-то давным-давно. – Твои парни когда-нибудь оставляют тебя в покое? И ещё, да. Я голосую за эти; они нужны тебе в жизни.

Я смотрю на пару в своих руках, и, хотя мне требуется секунда, понимаю, что атласная часть, которая проходит между бёдрами… на самом деле в ней есть искусно скрытый разрез. Я поднимаю прищуренные глаза на Монику, когда Марни подходит и встаёт рядом с нами, её новый вибратор в сумочке висит на боку.

Она бросает взгляд на трусики, в то время как Моника хватает лифчик-балконет и прижимает его к моей груди, как будто это точный способ проверить посадку.

– Эй, девочка, убери руки, – Спенсер проскальзывает между нами и берёт на себя эту задачу. Его прикосновения делают со мной то, чего определённо не делают прикосновения Моники.

– Эм, у нас есть примерочные… – начинает сотрудница, но уже слишком поздно. С меня хватит. Я ухожу отсюда. Бросаю вещи на прилавок, и Моника с Россом накладывают ещё несколько штук. Пояс с подвязками и подтяжки. Чулки до бёдер. Смазку.

– Такой перебор, – ворчу я, когда Росс бросает на меня взгляд.

– Девочка, я здесь, чтобы поддержать тебя. Если тебе нравится сухое скольжение, ни в коем случае не покупай смазку.

Спенсер бросает карточку на стойку, прежде чем я достаю свою. Я упоминала, куда идёт моя новая дебетовая карта? Вернее, откуда она берётся?

Счёт Черча.

Его большой, жирный, сочный счёт.

Там семь цифр – на его текущем счёте. Мы добавили в него моё имя, так что это официально совместный счёт. Мой отец был чертовски потрясён. Он продолжал повторять: «брачный контракт, брачный контракт, брачный контракт», – пока мать Черча, Элизабет, не хлопнула ладонью по столу в ресторане и не встала, возмущённая и расстроенная.

– Брачный контракт подразумевает возможный развод; я не позволю своему сыну просить об этом. – И, несмотря на последовавшие логические доводы Арчи – «они всего лишь дети, и не всякая любовь длится вечно», – в конце концов эта тема была закрыта. Что он там мне сказал? «Я полагаю, что если ты собираешься вступить в глупый юношеский брак, то хотя бы станешь богатой разведёнкой».

Вздох.

Я отвлеклась. Я позволяю Спенсеру заплатить за нижнее бельё, хотя Черч, безусловно, может себе это позволить; хочу, чтобы Спенсер чувствовал себя вовлечённым. От того, как он смотрит на меня, когда потом отдаёт сумку, у меня сжимается в груди. Как можно изобразить на его лице тревогу и страх? Разве он не знает, что я никогда бы его не бросила?

Если я когда-нибудь брошу Спенсера Харгроува, то разобью ему сердце.

Я с трудом могу поверить, что у меня хватит сил сделать это, разбить чьё-то сердце.

Я беру Спенсера за руку. Он пытается притвориться, что ему это не льстит, но сжимает мою руку в ответ так сильно, что мне почти больно. В моём сознании формируется идея. Может быть, это и не такой уж хороший вариант… но он может быть действительно хорошим. Посмотрим.

Я сделаю это в любом случае.

– Извините, – я привлекаю внимание работника, снова подходя к стойке. Мои друзья как раз расплачиваются за свои товары – Росс и Моника не могут прийти в подобное место, не купив что-нибудь извращённое, – и они с интересом наблюдают за разворачивающейся драмой. – Вы говорили, где-то были примерочные?

– В самом дальнем углу, за чёрными занавесками, – объясняет она, вероятно, удивляясь, зачем мне понадобился доступ в такое помещение, учитывая, что я уже купила все эти чёртовы вещи.

– Что ты, чёрт возьми, задумала, Чак? – спрашивает Спенсер, пока я тащу его через весь магазин, через одну занавешенную дверь за другой. Сразу за стеной членов – больших членов, маленьких членов, зелёных членов, голубых членов (доктор Сьюз гордился бы) – я нахожу раздевалку.

Спенсер понимает это прежде, чем я успеваю произнести хоть слово, хватает меня за талию и увлекает за занавес, в стиле страны драм. Он использует своё тело, чтобы прижать меня к зеркалу в задней части маленькой комнаты, позволяя чёрной занавеске опуститься на место позади нас.

– Ты такая чертовски порочная, – выдавливает он, немного удивлённый, но очень довольный. Его зубы обнажены в подобии рычания, а руки грубые там, где они впиваются в розовую ткань моего большого свитера. Тревога и страх исчезли, изгнанные обещанием секса.

– Порочная? О чём ты говоришь? Я вернула тебя сюда, чтобы поговорить.

Он хватает меня за волосы, ослабляя хватку в последнюю секунду, когда вспоминает, что я сняла повязку всего несколько часов назад. Его пальцы дрожат, когда он ослабляет хватку, вместо этого кладя свою цепкую ладонь мне на грудь.

Он не особенно любезен, когда разминает её через пушистую ткань свитера, сила его хватки становится очевидной с каждой лаской. Другая рука Спенсера остаётся на изгибе моей талии, удерживая меня на месте. Он облизывает губы и качает головой со злодейским смешком.

– Поговорить, да? – удивляется он вслух, а затем разворачивает меня, заставляя прижать ладони к зеркалу, чтобы не упасть. Сумка падает на пол как раз перед тем, как мои руки встречаются со своими собственными отражениями.

Взгляд Спенсера яростный, алчный… защищающий.

Мне нравится, как мы смотримся вместе: он со своими серебристо-пепельными волосами и сине-зелёным взглядом, я со светлыми кудрями и очками, скрывающими голубые глаза. На мне этот большой мешковатый свитер с шортами под ним, в то время как он щеголяет в расстёгнутой чёрной толстовке и серой футболке.

– О чём ты хотела со мной поговорить? – Спенсер удерживает меня, его руки на моей талии, его лицо смотрит поверх моего плеча на моё отражение, в то время как я смотрю прямо на него в ответ.

– Я не хочу, чтобы ты расстраивался, – признаю я, потому что, хотя я и привела его сюда, чтобы трахнуть – уверена, мои друзья будут дразнить меня из-за этого веками, – я также хотела сказать это. – Я признаю, что сначала влюбилась в тебя, что меня устраивало быть твоей и только твоей. Ты ведь знаешь это, верно?

Он с трудом сглатывает, как будто в горле у него застрял комок эмоций, с которым ему нужно справиться.

– Я знаю, – бедный Спенс. Его голос – грубый шёпот, и на эту короткую ужасающую секунду я не могу не волноваться, что он может передумать. Что, если он не сможет пройти через это? Что, если он попросит меня отказаться от свадьбы? Как бы я вообще с этим справилась? – Пять на пять, верно?

– Не говори так, – теперь я та, кто шепчет. – Дело не в этом.

Он кладёт подбородок мне на плечо и протягивает руки вперёд, сцепляя их вместе под моей грудью. Сейчас он кажется более задумчивым, чем когда-либо прежде.

– Это так, – признаёт он, на минуту закрывая глаза. Когда открывает их, они яркие и любопытные, и он, кажется, не может удержать это любопытство подальше от своей ищущей руки. Каким-то образом он добирается до моих шорт, расстёгивает пуговицу и проскальзывает внутрь.

Я подавляю стон, поворачивая к нему голову, приглашая его для поцелуя своей близостью. Он заглатывает наживку, скользя языком между моими приоткрытыми губами, поцелуй, который не имеет ничего общего с чувством собственности, в нём три части привязанности, одна часть похоти.

– Я не расстроен, Чак, – Спенсер отстраняется и снова поворачивается к зеркалу, поглаживая меня через трусики и наблюдая за моим лицом в зеркале. – Я счастлив, если ты счастлива. Я просто не хочу, чтобы про меня забыли.

– Никогда. – Это слово звучит резко, почти как рычание. Я не думаю, что он ожидал этого от меня. Я отталкиваюсь от него и поворачиваюсь, мои груди прижимаются к его груди, мои шорты падают на пол. Упс. Спенсер кладёт руки мне на бёдра, когда я смотрю на него снизу-вверх. – Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе одному, скажи. Мы можем отправиться в путешествие вместе. Мы можем заняться серфингом. Мы можем трахаться.

– Мы можем трахаться? – похоже, он особенно взволнован последним.

– Я серьёзно, Спенс.

– Я ценю это, – говорит он мне, и его лицо становится таким нежным, каким оно становится только для меня. Между нами есть что-то особенное, что-то, что не приглушается, не умаляется и не находится под угрозой из-за моих отношений с другими парнями. У нас всегда было так. Я думала, что мои чувства к нему достигли пика в ту ночь, когда узнала, что он всё ещё жив, но каким-то образом они выросли и продолжают расти.

– Ты казался встревоженным или испуганным, а может, и то, и другое вместе, – я указываю на занавеску, как бы указывая на его настроение у кассового аппарата. – Это юридические вопросы? Например, то, что я являюсь женой Черча в законном виде?

– Я встревожен и напуган, потому что женюсь, Чак. Мы собираемся пожениться. Эта странная штука с обручением важна для меня. Я лишь не хочу всё испортить.

Ох.

О-о-о-о-о-ох.

Я уже упоминала, что влюблена в этого парня?

– Черт возьми, ты такой милый, – я опускаюсь на колени и роюсь в пакете, вытаскивая смазку, которую Росс навязал мне, а затем немного выдавливаю себе на руку. Когда я предлагаю немного Спенсеру, он протягивает свою ладонь. Запах смазки почему-то напоминает мне о нём, но, должно быть, это мой безумный любовный мозг играет со мной злую шутку. Они не производят кедровую и иссоповую смазку, а даже если бы и производили, кто бы её купил, кроме меня? Почти уверена, что девяносто девять процентов людей не знают, что иссоп – это пурпурный цветок, относящийся к семейству мятных. Звучит как марка сиропа от кашля или что-то в этом роде, а? – Сними свои штаны.

– Как будто мне нужно повторять дважды, – Спенсер опускает их вниз, демонстрируя свой массивный член, которым я только что хвасталась. Он приподнимает моё бедро и ставит мою ногу на узкую деревянную скамью справа от меня, шорты соскальзывают с этой ноги и свисают с левой ноги. – Покажи мне, как сильно ты ценишь свою первую любовь.

Я обхватываю пальцами мягкую кожу его члена, в то время как он проскальзывает двумя пальцами мимо моих трусиков и медленно проталкивает их внутрь. Моя левая рука сжимает его плечо для поддержки, и наши взгляды встречаются, полностью поглощённые моментом.

Большим пальцем Спенсер перекатывает мой клитор через ткань хлопчатобумажных трусиков, его пальцы описывают нежные круги внутри меня. Вместо того чтобы двигать ими внутрь и наружу, он ласкает мои внутренние стенки, улыбаясь, когда я напрягаюсь для него.

– Мне нравится, как ты это делаешь, особенно когда доишь мой член.

– Дою?! – я почти выкрикиваю это, но в последнюю секунду он зажимает мне рот свободной рукой, чтобы заглушить это слово.

– Да, Чак-лет. Доишь. Как ты думаешь, что делает твоё тело, когда оно так сокращается? – Спенсер подстраивает свою руку так, чтобы он мог засунуть два пальца мне в рот. Я потакаю ему, посасывая их, пока он проводит большим пальцем по моему обнажённому клитору, надавливая с правой стороны и находя то особое местечко, от которого у меня перехватывает дыхание.

Я беру интенсивность, которую чувствую, и направляю её в свою собственную руку, крепко сжимая его и дроча сильными, быстрыми движениями своего скользкого кулака. Когда я немного замедляюсь и провожу большим пальцем по его кончику, он ворчит и толкается в меня, отбрасывая к зеркалу.

Его рука скользит вниз от моего лица к горлу, обхватывая шею сбоку, когда парень прижимает наши лбы друг к другу. Его глаза закрываются, мои тоже. Всё, что я слышу, – это влажный звук того, как мы ублажаем друг друга, его прерывистое дыхание.

– Я хочу кончить внутри тебя, – шепчет он, внезапно отталкивая мою руку. Я снова поворачиваюсь, прижимая ладони прямо к отпечаткам пальцев, которые я оставила на зеркале ранее. Спенсер отодвигает мои трусики в сторону, а затем пристраивается ко мне сзади. Он энергичен в своих намерениях, задирает мой свитер, стягивает лифчик вниз, чтобы обхватить обнажённую грудь.

Мои локти сгибаются так, что я могу прижаться щекой к зеркалу, моё дыхание обдувает поверхность и оставляет морозные облачка. Я вижу его позади себя, губы приоткрыты, на лбу бисеринки пота. Он поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом, а затем кончает.

Я чувствую, как он стекает по моим бёдрам, когда он толкается так долго, как только может, заменяя свой член пальцами только после того, как полностью выдохнется. Спенсер держит меня за талию одной рукой, а другой снова находит мой клитор. Он зажимает его между двумя пальцами, а затем трёт вверх-вниз, дроча мне посреди какого-то случайного магазина в Борнстеде.

Когда мы оба полностью удовлетворены, он садится на скамейку, сажая меня к себе на голые колени. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, мой взгляд устремлён в пол. Возможно, нам придётся подкупить сотрудника, чтобы нас не арестовали. Однако парни, похоже, не возражают использовать своё состояние во благо, так что всё это решаемо.

– Я надеюсь, Черч знает, что он не заполучит тебя всю целиком во время первой брачной ночи, – Спенсер поворачивает моё лицо к себе, касаясь пальцем моего подбородка, на его губах появляется ухмылка, которую я целую три раза, прежде чем нахожу слова для ответа.

– Серьёзно? Как будто любой из вас, придурков, мог бы удовлетворить меня. Я королева.

Спенсер шлёпает меня по заднице и прижимается своим носом к моему.

– Королева? Нет, принцесса? Конечно. А теперь давай займёмся делом, пока кто-нибудь не начал нас искать, – он встаёт, подхватывая меня на руки, и каким-то образом умудряется одной рукой натянуть свои штаны обратно.

Нам обоим повезло, что прямо за углом есть уборная.

Когда мы выходим на улицу, то видим, что наша группа переместилась немного вниз по улице, в кафе. Почти все сидят с напитками, выпечкой или печеньем в форме ёлки, но не Черч и Тристан. Они стояли ужасно близко друг к другу, и напряжение было ощутимо.

– Мне было жаль слышать о твоём отце, – говорит ему Черч, и я задаюсь вопросом, не потерял ли Тристан недавно отца. Я знаю, что это случилось с Марни. Но то, как Тристан реагирует, его хмурое выражение лица, морщинки возле глаз… должно быть, это что-то другое. Он кажется скорее раздражённым, чем расстроенным.

– Так ли это? Должно быть, приятно чувствовать себя в безопасности с защитой крови Монтегю, – Тристан скрещивает руки на груди, его тон нейтральный, но кипящий. Как будто всё, что потребовалось бы, – это одна искра, чтобы разжечь полноценный лесной пожар. Я немного съёживаюсь. Очевидно, он не знает, что Черч является приёмным. На самом деле, никто, кроме меня, об этом не знает.

Из всех людей в мире Черч выбрал меня.

Почти уверена, что именно в этот момент я полностью и бесповоротно влюбилась в него.

– Без тебя у Уильяма Вандербильта не было бы наследия. Ты знал, что несколько недель назад он попал в ужасную аварию? – Черч приподнимает светлую бровь. Судя по его позе, напряжённым плечам, чересчур небрежному взмаху руки, я вижу, что он перешёл в атаку. Чёрт. – Ходят слухи, что он больше не сможет быть отцом детей, и, насколько ему известно, ты единственный человек на этой планете, который несёт гены Вандербильта. Какими бы ни были ваши разногласия, он придёт за тобой. В конце концов, кто-то же должен продолжать традицию.

Черч проталкивается мимо Тристана, который сейчас, похоже, пребывает в каком-то тревожном состоянии шока, и я бегу трусцой, чтобы догнать его, двигаясь по кирпичному тротуару рядом с будущим мужем, а другие мои будущие мужья изо всех сил пытаются догнать меня. Они держат во рту печенье в форме ёлки (Мика ест «Лося»), а в руках – кофе или бумажные пакеты с пирожными, засунутыми внутрь.

– Это действительно было необходимо? – я шепчу: цветы в цвету в деревянных ящиках вдоль дороги, деревья по всей длине улицы. Борнстед – прекрасный город. Честно говоря, это, возможно, самый красивый город, который я когда-либо видела. Натмег был милым, но каким-то… скучным и китчевым (прим. – безвкусным). Это место достаточно оживлённое, чтобы быть интересным, не будучи переполненным. Возможно, я влюблена. Не только в пятерых парней, но и в Борнстед тоже.