Текст книги "Ориентирование (ЛП)"

Автор книги: К.М. Станич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Глава 8

Шарлотта Карсон — выпускница Академии Адамсон

Когда я открываю глаза на следующее утро, Черч сидит рядом со мной со мной на огромной кровати в общежитии и держит что-то на ладони. Пока парень смотрит на эту вещь, я замечаю целую симфонию эмоций, играющих на его лице. Он испытывает облегчение, огорчение, ярость, задумчивость.

Кровать сдвигается, когда я сажусь, привлекая к себе медовые глаза Черча. Они мерцают в лучах раннего утреннего солнца, пробивающегося сквозь щель в тяжёлых плотных шторах. Комната почти полностью погружена в темноту… но не Черч.

Черч освещён, как ангел, его светлые волосы сияют, его улыбка загадочна и невероятна.

Моё сердце переворачивается в груди, но мне трудно сосредоточиться на этом, потому что голова чертовски раскалывается, а какие-то девчонки украли моё кольцо и…

– Моё кольцо, – хнычу я, принимая сидячее положение и закрывая лицо руками. Мне вообще наплевать на украшения, но Черч выбрал для меня винтажный розовый бриллиант в том же магазине, где его родители купили свои кольца. Когда парень купил его, он уже был влюблён в меня, а я просто не знала об этом. Мысль о том, что он ходит с намерением, представляя меня своей женой, в то время как я всё ещё ничего не знала о его намерениях… О, это так чертовски романтично, что я могла бы взвыть.

– Ты беспокоишься о кольце? Когда ты чуть не умерла? О, миссис Монтегю, нам нужно поработать над вашими приоритетами.

Черч поворачивается ко мне лицом, и я поднимаю голову, шмыгая носом, когда он протягивает руку, чтобы взять мою. К моему большому удивлению, прямо у него на ладони лежит розовый бриллиант огранки Ашер в платиновой оправе. Я подавляю удивлённый вздох, когда он надевает его мне на палец с таким чувственным почтением, что у меня и без того раскалывается голова.

– Где ты его нашёл? – шепчу я, прижимая руку к груди и нервно потирая кольцо большим пальцем. Черч, конечно, дразнит меня. Он знает, что на самом деле я не была расстроена из-за самого кольца. Это символизм и его нарушение, то, что меня расстраивает. – И, пожалуйста, не говори мне, что ты просто использовал хитрости богатых людишек и купил новое; это было бы уже не то же самое.

– Неужели ты думала, что я отпущу этих девушек после того, как они напали на тебя? – голос Черча холоден, спокоен, но в нём есть угроза, которая заставляет меня задуматься, что произошло, когда он поймал их. Парень смотрит на меня с такой открытой и честной привязанностью, что я немного ёрзаю, протягивая руку, чтобы дотронуться до повязки, обмотанной вокруг моей головы. Мои дурацкие кудри взъерошены и разметались во все стороны; я, должно быть, выгляжу нелепо.

Кроме того, на мне нет очков, так что, может быть, именно поэтому Черч выглядит таким неземным и размытым по краям? Я чертовски слепа.

Он замечает, что я потираю глаз, и протягивает руку, берёт очки в толстой оправе и передаёт их мне. Я надеваю их и… О. Нет. В очках он так же горяч, как и без них. На самом деле, горячее, потому что я вижу, что его причудливо лишённая пор кожа на самом деле лишена пор. Он один из тех редких (и раздражающих) людей, которые с включёнными фильтрами выглядят не сильно-то по-другому. Он такой сексуальный. Слишком горячий. Слишком трахабельный.

– Позволь мне перефразировать мой вопрос: что ты с ними сделал? – я жду, пока Черч обдумывает этот вопрос. Это не займёт у него много времени. Этого никогда не происходит. Этот парень невероятно решителен. Он придвигается ближе, притягивая меня к себе и позволяя мне положить голову ему на плечо.

Плечо моего жениха.

Я не могу перестать говорить это. Не уверена, сколько времени мне потребуется, чтобы привыкнуть к слову «муж», но я думаю, год или два. По крайней мере. Может быть, и дольше. Черч знает, что на самом деле я не поменяю фамилию – я сказала парням, что, по-моему, им всем следует сменить фамилии на Карсон, чтобы я могла отметить их как свою собственность, – но мне нравится, когда он называет меня миссис Монтегю.

– Мы использовали записи с камер видеонаблюдения, чтобы установить личности преступниц. Я взял близнецов и Рейнджера с собой, пока Спенсер присматривал за тобой в больнице, – Черч улыбается, но это нехорошая улыбка. Она острая, как игла, заточенная и заострённая. – Мы удерживали их, обрили им головы и брови, а затем отправили им несколько ужасающих юридических писем через адвоката моих родителей. Они больше не будут тебя беспокоить.

Я прижимаюсь к Черчу, и он обнимает меня одной рукой, крепко прижимая к себе. Я всегда поражалась его силе, тому, что он кажется таким благородным, но на самом деле он задира со злыми наклонностями. Это чертовски сексуально.

– Полагаю, это моя вина, что не заперла двери, да? – спрашиваю я, потому что оставила их открытыми, думая, что там мы в безопасности. Братство Священнослужителей было распущено, ФБР провело расследование, его члены заключены в тюрьму. Селена жива (к сожалению), но она всё ещё находится в психиатрической больнице (с билетом в один конец в тюрьму после неё), так что я не думаю, что она представляет угрозу. Я надеюсь, что её жизнь именно такая, какой она заслуживает.

– Это не твоя вина, и не Рейнджера, – у Черча теперь звучит голос властного папочки. Это немного пугает. Исходя из этого, я могу сказать, что Рейнджер, вероятно, корит себя за это. Может быть, они все? Они продолжают вести себя так, будто должны были знать, что девушка умрёт в ночь вечеринки, и что на меня нападут в собственном душе. Проблема в том, что мы больше не убегаем от культа. Это нормальная жизнь, а в обычной жизни такого дерьма просто не ожидаешь.

– Он расстроен, да? – спрашиваю я, и даже не уточняя, кто такой он в этом предложении, Черч знает, о ком я говорю. Парень кивает, его подбородок касается моих волос. Я прижимаюсь к нему ещё теснее, просовывая ладонь ему под рубашку, чтобы погладить его пресс.

– Он справится с этим, – уверяет меня Черч, замирая, когда моя рука опускается чуть ниже, пальцы теребят края его белых льняных брюк. – Мисс Карсон… разве нам не следует подождать до нашей первой брачной ночи?

– Не-е-е-ет, – отвечаю я, перекатываясь, как ниндзя, так, что оказываюсь верхом на коленях Черча. Я обвиняюще тычу пальцем ему в лицо и притворяюсь, что от этого суперкрутого движения у меня не разболелась голова. – Такое предположение мог бы сделать только психопат, – я упрямо скрещиваю руки на груди и вздёргиваю подбородок. – Я категорически не согласна, – и делаю паузу, пытаясь удержаться от слов, которые хотят сорваться с моих губ дальше. Но, чёрт возьми, я просто ничего не могу с собой поделать. – И ещё… почему мы вернулись к мисс Карсон?

Черч одаривает меня самой сексуальной улыбкой, которую я когда-либо видела. Когда парень наклоняется вперёд, на него снова падает солнечный луч, окрашивая его волосы в золотистый цвет, а янтарные глаза на красивом лице похожи на осколки драгоценных камней. Он приближается ко мне, проводя пальцами по моим непослушным кудрям. Несмотря на то, что, клянусь, у меня обычно самая худшая причёска после сна, известная человеку, Черчу удаётся заставить локоны шелковисто скользить по его пальцам. Он замолкает, нежно проводя рукой по повязке, которая обмотана вокруг моего черепа, как головная повязка.

– Миссис Монтегю, – мурлычет он, и я вся дрожу.

– Мистер Карсон, – отвечаю я, и Черч смеётся.

– Хотя я понимаю – и от всего сердца согласен – с твоей оценкой того, что женщины, по умолчанию берущие мужские фамилии, являются причудливым пережитком давно минувших времён… – он придвигается ближе ко мне, так близко, что я на самом деле закрываю глаза в ожидании поцелуя. – Я Монтегю. Шарлотта, это имя несёт в себе вес и власть.

В комнате воцаряется тишина; Черч не двигается с места.

«Что он делает?» – удивляюсь я, испытывая раздражение.

Я приоткрываю один глаз и вижу, что он улыбается мне. Как только Черч видит, что я смотрю на него, целует меня. В этом нет ничего милого, благородного или откровенного.

Чёрт возьми, нет.

Это обжигает.

– Правь миром вместе со мной, – Черч отстраняется ровно настолько, чтобы я перестала задыхаться. – С нами.

Он снова целует меня, разрушая всякую возможность того, что я могу быть хладнокровной.

Он не ждёт, пока я скажу да – это ожидаемо. Если Черч повелевает, так и будет. Я не собираюсь сопротивляться. С чего бы мне это делать? Я должна была бы быть идиоткой, чтобы отклонить такую просьбу. Он просовывает руку под слишком большую рубашку на пуговицах, которая на мне надета (прошлой ночью я не могла натянуть что-либо через голову), и гладит мокрое пятно на моих трусиках одним пальцем.

– Ох, Шарлотта.

Жаль, что я не могу должным образом описать то, как он произносит эти два слова, как будто моё имя – проклятие, под которое он охотно пал бы, просто за привилегию прикоснуться ко мне.

Привилегия.

Черч разговаривает со мной так, словно ему повезло, что я у него есть, словно он тот, кто выигрывает от этого брака. Это невозможно: он здесь самый умный, сексуальный, богатый, хладнокровный, сильный человек. Я… просто Чак Микропенис.

– Не говори так, – бормочу я, пытаясь оттолкнуть его руку. В отместку за это пренебрежение Черч щекочет пальцами мои трусики, а затем засовывает руку под их пояс. Моё сердце бьётся так бешено, что я могу считать время по его стуку. Один удар, и он прикасается к моей обнажённой киске. Два удара, и он вонзает в меня пару пальцев. Три удара, и он сгибает эти пальцы внутри меня и обхватывает мою талию, притягивая ближе к себе со стоном.

Всё это происходит так быстро, что у меня кружится голова.

Или, ну, может быть, это просто сотрясение мозга. Не уверена.

– Чего не говорить? – требует он, обращаясь ко мне властным тоном аристократа. – Твоё красивое имя? Было ли это слишком мягко для тебя? Я что, повторял его как молитву? – он трётся пальцами о мои внутренние стенки, и я вцепляюсь в его сильные плечи трясущимися руками. – Объезди мою руку, пока я открою тебе секрет.

– Черчи, – стону я, но он засовывает пальцы глубже, и я становлюсь рабыней желания. Я ничего не могу с собой поделать. Я начинаю двигаться, врезаясь в его костяшки пальцев, пока он наблюдает.

– Или, может быть, ты была расстроена – Шарлотта Монтегю, – потому что не ценишь себя так, как я ценю тебя, – он кладёт свободную руку мне на шею сбоку, разминая мои ноющие мышцы и вызывая ещё больше смущающих звуков, срывающихся с моих губ.

Это благословение, что я переезжаю.

После всего того громкого секса, которым я здесь занималась, не уверена, что смогла бы смотреть в лица других девушек изо дня в день. Чёрт возьми, нет. Нам нужно собственное пространство, чтобы созреть как семье.

Чтобы созреть сексуально.

– Мне так повезло, что ты у меня есть, – правда вытягивается из меня с каждым движением бёдер, пока я не краснею и не смотрю на Черча, рассказывая ему все свои секреты. – Ты слишком хорош для меня.

Если я думала, что раньше выполняла приёмы ниндзя, то ошибалась.

То, что Черч делает дальше, – это ход ниндзя.

Он вынимает из меня пальцы, распахивает мою рубашку с такой силой, что пуговицы разлетаются в стороны, а затем переворачивает меня на спину, прежде чем я успеваю сделать хоть один судорожный вдох. Его язык лишает меня способности говорить, овладевает мной, показывая мне, что он может не только доминировать, но и руководить. И я доверяю ему в этом. Я доверяю ему руководить собой, мной, другими.

Правая рука Черча возвращается к теплу между моих ног, ладонь блаженно трётся о трусики. Его левое предплечье вдавливается в матрас над моей головой, его длинное, худощавое тело изгибается над моим.

– Что мне с тобой сделать? – шепчет он прерывистым, страдальческим, невероятно влюблённым голосом. Как он может так сильно любить меня? Почему он так сильно меня любит? – Ты заслуживаешь наказания за то, что говоришь глупости, но твоя голова…

Мой будущий муж замолкает, убирая руку от моей киски, чтобы убрать светлые локоны с моего лба. Я пытаюсь заставить его вернуть руку обратно, но он игнорирует меня.

– Что за глупости? Любой здравомыслящий человек посмотрел бы на нас двоих и задался вопросом, почему кто-то вроде тебя хочет быть с кем-то вроде меня.

Я чувствую, как раскраснелось моё тело, на коже блестит пот, который неизбежно впитывается Черчем, когда он прижимается своим обнажённым животом ко моему, к моей груди, которая обнажается, когда рубашка соскальзывает с моего тела.

– Это чепуха, – Черч садится и высвобождает член так, чтобы я могла его видеть, потирая большим пальцем кончик и размазывая жемчужную каплю предэякулята по себе. – У тебя невинный дух и жизнерадостность, которые пробуждают самодовольных людей. Ты вернула меня к жизни, Шарлотта. Ты ворвались в ту пыльную старую школу и пробудила скучающих, сонных, апатичных парней, которые были слишком избалованы, чтобы помнить, какой драгоценной может быть жизнь. Ты. Ты – это сокровище, и именно поэтому, несмотря ни на что, нам никогда не причинит боль делиться тобой.

Я плачу. Знаю, что это так. Это банально, глупо и неловко, но я ничего не могу с собой поделать.

Черч давит на все мои кнопки, дёргает за струны моего сердца.

Я начинаю всхлипывать, закрывая лицо руками и понимая, что это наименее сексуальная вещь на планете. Я выгляжу отвратительно, когда плачу. Становлюсь сопливой и опухшей, и моя нижняя губа определённым образом выпячивается.

Мистер Монтегю воспринимает всё это как должное, берёт мои руки в свои и мягко отводит их в стороны. Он вытирает поцелуями все слёзы, прижимается щекой к моей, вдыхает мой запах.

– Ты – бесконечный источник энергии и жизни. Ты можешь забрать у меня всё – мои деньги, моё тело, моё время – до тех пор, пока я могу продолжать брать всё у тебя.

– Вот ведёрко, – говорю я, шмыгая носом, притворяясь, что протягиваю ему воображаемое. Мне сейчас восемнадцать, и я должна быть, по крайней мере, немного взрослее, чем сейчас. Но это не так. Может быть, я никогда не стану «зрелой» в смысле скучных людей, которые носят бежевые рубашки поло и считают фиолетовые стены непристойными, которые забыли, как смеяться ни над чем, как быть глупым, как превращать каждое мгновение в приключение.

Меня это устраивает.

Черч смеётся надо мной, но мне не так смешно, потому что его твёрдый член упирается мне между ног, а мои широкие трусики мешают ему попасть туда, куда я хочу.

– Трахни меня, пожалуйста, – умоляю я, такая же бесстыдная, как всегда. – Пожалуйста, муж.

О.

Вот и всё.

– Да, моя милая жёнушка.

Как только я произношу волшебное слово, глаза Черча превращаются в полыхающие языки пламени, и он захватывает пальцами ластовицу трусиков. Отодвигает их в сторону… Подождите. Не просто в сторону. Ткань рвётся, когда Черч пытается сорвать их, перекидывая затем лоскуты через плечо, прежде чем наброситься на меня.

– Офигеть, – начинаю я, но для дальнейших слов нет ни места, ни возможности. Черч вонзается в меня, отмечая моё тело как продолжение своего, соединяя нас в этот идеальный момент единения, жара и трения. – Мм-м.

Это всё, что я могу выдавить из себя: звуки, стоны и всхлипывания.

Мы двигаемся вместе, бёдра соприкасаются, руки блуждают, губы пробуют на вкус.

В нём есть напряжение, которое говорит о том, что он хотел бы сделать больше, поиграть со мной, испытать свои силы… И в нём также есть удивительная сила сдерживаться, осознавать мою травму, прикасаться нежными пальцами к моей щеке.

– Кончи в меня, – шепчу я ему в губы, и он позволяет шелковистому смешку соскользнуть с его блестящих губ.

– О, ты не смогла бы убедить меня в обратном.

Черч проникает до упора, полностью выходит, снова погружается.

Изысканная. Чёртова. Пытка.

Я хватаю себя за груди, сжимая и разминая их, пока он ласкает меня до конца, наблюдая сверху, как я выгибаю спину, приоткрываю губы, бормочу слова благодарности ему и его телу, о которых, я уверена, позже пожалею.

– Красивая, – он ждёт, пока я не превращусь в потное месиво под ним, а затем нежно трахает меня, пока не кончает. Каждый мускул в его теле напрягается, пальцы ног впиваются в простыни, его следующий толчок вперёд более мучителен, чем остальные. Его горячая разрядка захлёстывает меня, когда я наблюдаю, как блаженное выражение появляется на его лице, а затем он выходит и кончает на мой живот.

Надув губы, я стягиваю две половинки рубашки вместе и переворачиваюсь на бок.

– Не могу дождаться, когда снова трахну тебя в том платье, – шепчет он, ползая надо мной на четвереньках. Мне не нужно спрашивать, что это за платье – мы оба знаем.

То платье.

Свадебное платье.

Черч целует меня в висок, а затем встаёт, чтобы достать полотенце из корзины для белья. Парень помогает мне привести себя в порядок, надеть свежие трусики и сменить рубашку на чистую. Я не смогла бы полюбить этого мужчину сильнее, даже если бы попыталась.

Он укладывает меня в постель, стучит костяшками пальцев по внутренней стороне двери, а затем тянет за ручку так, что она трещит и готова открыться.

У меня нет никаких сомнений относительно того, кто может находиться по другую сторону баррикад.

Парни ждали в коридоре, пока мы закончим, в руках у Мики поднос с едой. Он приносит его мне в постели, Черч лежит рядом со мной. Остальные четверо входят и садятся на край кровати или, в случае Рейнджера, стоят, скрестив руки на груди, так что он может смотреть на что угодно и на всех в комнате, кроме меня.

Я со стуком кладу вилку на поднос, наконец-то мне удаётся привлечь к себе внимание его сапфировых глаз.

– Прекрати, – шиплю я, и он приподнимает тёмную бровь, глядя на меня. – В том, что случилось, нет твоей вины; дверь на второй этаж была не заперта, потому что я вышла на минутку полюбоваться видом, прежде чем принять душ, – я пристально смотрю на него – это нелегко, он как зверь, – и Рейнджер тяжело вздыхает, как будто устал, как будто, возможно, не выспался прошлой ночью.

– После твоего возвращения домой из больницы, он провёл рядом с тобой всю ночь, – Тобиас сидит, скрестив руки на груди, одаривая меня унылой и вялой улыбкой. Нечестно. Я знаю, что мне было больно, но, похоже, это был несчастный случай. Девчонки, конечно, вели себя как придурковатые дуры, но они не пытались меня убить; я просто поскользнулась.

– Я не позволю этому дерьму испортить нашу свадьбу, – я умоляюще складываю руки и трясу ими перед парнями. – Мы не можем просто оставить это в прошлом? Вы разобрались с девушками; вы вернули кольцо; я в порядке. Правда, я в порядке. И помните, что они сказали: супружеские пары вне игры. После этого они оставят меня в покое. Кроме того, я слышала от других студентов, что они немного расслабляются после окончания ориентирования.

Рейнджер проталкивается мимо Спенсера и Мики, забирается на кровать, чтобы подползти и сесть рядом со мной с противоположной стороны от Черча. Он нежно обнимает меня за голову и прижимается поцелуем к моему уху. Сама мысль об этом, о том, что Рейнджер Вудрафф так ласков со мной, завязывает меня во всевозможные узлы.

Честно говоря, та часть всего этого сценария, которая меня больше всего расстраивает, – это тот факт, что ему не удалось измазать меня глазурью и трахнуть, как он обещал.

– Я не отойду от тебя до свадьбы, – Рейнджер делает паузу и выдыхает. – Я имею в виду следующее: один из нас всегда будет с тобой. В душе. В туалете. Неважно.

– Эм, насчёт туалета… – начинаю я, и он мерит меня своим фирменным взглядом мудака. – Ты можешь постоять за дверью в ванную, хорошо?

– Хорошо, – Рейнджер ещё раз целует меня, а затем бросает взгляд на парней. – Я отведу её на примерку платья.

– Мы отведём её на примерку платья, – хором предлагают близнецы, и на лице Спенса появляется выражение тревоги, как будто он думает, что его могут оставить в стороне.

– Почему бы нам всем не пойти? – предлагает Черч, потягивая кофе со льдом из банки, которую ему принесли парни. Он рассеянно смотрит на камин, волосы растрёпаны после секса. Я едва могу смотреть на него. – Это в основном для подружек невесты – и Росса.

– Росс, – Рейнджер прищуривает глаза и дарит мне ещё один поцелуй, от которого моя кожа, вероятно, становится того же цвета, что и ваза с клубникой на моем подносе. – Говорил же вам, что нам следовало повесить этого ублюдка, когда у нас был шанс.

– Ты просто завидуешь, потому что он будет моей подружкой невесты, а не шафером Черча. Я не знаю, что сказать: я просто нравлюсь ему больше.

– Даже не могу поверить, что ты увела у меня из-под носа моего друга, – ворчит Спенсер, скрещивая руки на груди в тон Тобиасу. – Но да, я согласен. Мы все уже видели это платье, так какая разница, пойдём мы или нет? Разве ты просто не подгоняешь его под себя?

– Всего лишь несколько незначительных изменений, – подтверждаю я. Мы уже переделали платье. Это просто пара недостающих деталей. Или что-то в этом роде. – Во сколько мы должны забрать их в аэропорту?

Под ними я подразумеваю Росса, Эндрю и Монику. Но ребята это уже знают.

– Забрать их? – отвечает Черч эхо, как будто я сошла с ума. – У нас есть автосервис, который подбросит их до дома; мы встречаемся с ними там.

– Это то, что делают бедные люди? – спрашивает Мика, глядя на Спенсера и Тобиаса в поисках комедийной поддержки. – Они сами забирают друзей и семью из аэропорта? – он улыбается мне, и это хитрое, коварное выражение лица лисицы. Фу. Лисы. Даже не заставляй меня начинать. Если я за что-то и ненавижу это дурацкое Братство, то я презираю их за то, что они испортили образ такого милого животного. Ну, а ещё я ненавижу их за то, что они убивают людей, за то, что пытались убить меня, за то, что дрались со мной на ножах в лесу… Хм. – Как банально.

– Как насчёт того, чтобы я засунула эту вилку прямо тебе в писюн? – спрашиваю я, размахивая ей, как оружием.

– Это особенность некоторых людей, – парирует Мика, а затем едва избегает удара вилкой, когда я бросаю её в его сторону. Я беру клубнику пальцами и угрожающе откусываю половину плода.

Рейнджер краснеет, а потом ещё раз целует меня и… Я почти совсем забываю о дедовщине.

Во всяком случае, на какое-то время.

– Моя малышка! – кричит Росс, широко раскидывая передо мной руки, чтобы я могла подбежать вперёд и прыгнуть в них. Он крепко обнимает меня, в то время как Спенсер стоит рядом, засунув руки в карманы и свирепо глядя на меня. – Оу, ты ревнуешь? Иди, обними своего товарища.

Парень Росса, Эндрю, неловко стоит на заднем плане, разглядывая Спенсера с небольшим проблеском подозрения, что заставляет меня думать, что он знает о безответной влюблённости Росса.

– Мы не скучали по тебе, – вот что говорит Рейнджер, что на языке Рейнджера означает, мы очень по тебе скучали. Он стоит, свирепо глядя, как Росс ещё раз сжимает меня в объятиях, а затем обхватывает Спенсера другой рукой.

– Отвратительно, прекрати, – резко парирует Спенсер, но ему это нравится. Я знаю, что это так.

– Кулинарный клуб без тебя никогда не станет прежним, – говорит Тобиас, пиная случайную веточку на каменной поверхности нашего внутреннего двора. Слышите это? Наш внутренний дворик. Я едва могу поднять глаза на трёхэтажный дом и смириться с тем фактом, что он действительно принадлежит нам.

– И Чак – дерьмовый секретарь, – Мика предвидит, что за его слова я вот-вот надеру ему задницу, и прячется за улыбающимся Черчем. Я всё равно показываю ему фак и поворачиваюсь обратно к Россу.

– Я давала им именно то, что они хотели от секретарши, – бормочу я, и Росс притворяется, что его тошнит. Парням, по крайней мере, кажется, понравилось, что я только что сказала такую скандальную вещь.

– Ладно, справедливое замечание, – Мика снова обходит Черча, но обнимает босса за плечи. – Она делает минет и…

На этот раз, когда я двигаюсь, чтобы напасть на него, мне удаётся обхватить парня рукой за шею, когда он смеётся.

– Приятно видеть, что ты не травмирована после… инцидента, – Росс оглядывается на дверь – ту самую, которой воспользовались девушки, укравшие моё кольцо, – прежде чем повернуться ко мне. Его песочно-светлые волосы короткие, ровно настолько, чтобы виться вокруг ушей и лба, а кожа имеет приятный здоровый бронзовый оттенок от калифорнийского солнца. Когда он уезжал из Адамсона, у него был цвет лица призрака-альбиноса. – Даже не могу поверить, что у этих девушек хватило наглости вломиться в частную резиденцию Монтегю. Имели ли они хоть какое-нибудь представление о последствиях?

– Теперь имеют, – улыбка Черча чуть темнеет, словно облако, закрывающее солнце. Но потом это проходит, и он снова лучезарно улыбается. – Приятно наконец-то познакомиться с тобой лично, Эндрю.

Парень Росса – он познакомился с ним онлайн, так что, в принципе, я просто рада, что этот парень не Тед Банди – делает шаг вперёд, чтобы должным образом присоединиться к кругу болтунов, который у нас здесь собрался. Эндрю Пейсон. Выпускник Академии Бёрберри. Только сейчас мне пришло в голову, что он может быть знаком с Марни и Мирандой. У меня ещё не было возможности рассказать Россу о моих новых друзьях. Последние полторы недели были как ураган.

Кроме того, я думаю, в глубине души я знала, что Росс – ревнивая сучка.

– Приятно познакомиться. – Эндрю выглядит чертовски нервным, одетый по-калифорнийски в шорты и свободную футболку. На нём лёгкая куртка, на спине которой изображён гигантский кекс; я предполагаю, что она принадлежит Россу. Эндрю красивый парень, с шелковистыми каштановыми волосами и голубыми глазами, но он определённо немного более сдержанный по характеру. – Я имею в виду, мне кажется, что я уже всех вас знаю.

Он замолкает, когда машина въезжает в открытые парадные ворота.

Я уже знаю, кто это, сбегая по ступенькам, чтобы обнять Монику, как только она вылезает из машины. Её тёмные волосы заплетены в косу и свисают на одно плечо, рот приоткрыт, когда она поднимает солнцезащитные очки, чтобы осмотреть дом.

– Неплохо для твоего первого дома, – неохотно признаёт Моника, хмыкая, когда я обхватываю её руками и крепко прижимаю к себе. Вы бы никогда не узнали, что у неё был роман с моим бывшим. На самом деле, я почти чувствую, что должна поблагодарить её за то, что она помогла мне осознать, насколько сильно мне не нравился Коди Как-Его-Там. – На самом деле… Я очень завидую и ничего не могу с собой поделать.

– Я знаю. – Я широко улыбаюсь ей, поворачиваясь и беря за руки, чтобы я могла провести её вверх по ступенькам. Мы даже не успеваем сделать первый шаг, как я слышу голоса с дороги. Оглянувшись через плечо, вижу, что Марни и Миранда (и эти дерьмовые парни) уже направляются к нам. Должно быть, они спустились на подъёмнике, а потом пошли пешком. – Эй! – я отпускаю Монику и поворачиваюсь, широко махая рукой, когда все семеро проходят в ворота, ненадолго останавливаясь, чтобы дать машине, которая высадила Монику, снова выехать.

– Эндрю? – говорит Марни, глядя мимо меня в сторону парня с каштановыми волосами на верхней площадке лестницы. – Что ты здесь делаешь?

– Сюрприз, – говорит он, выдавая нервную улыбку. – Я пытался найти подходящее время, чтобы сказать вам, что приеду, но… у вас была насыщенная событиями неделя.

– Мог бы хотя бы сказать мне! – говорит Миранда, взбегая по ступенькам и притягивая парня для объятий. Здесь происходит много объятий. – Что ты здесь делаешь?

– Что происходит? – шепчет Моника, и я рассеянно осознаю, что у всех трёх моих подружек невесты имена начинаются на «М». Каковы шансы? Совпадение, конечно. В любом случае, мне повезло, что я встретила новых друзей, иначе мне бы пришлось брать подружек невесты взаймы у сестёр Черча. Не то чтобы я была слишком против, но приятно иметь своих людей, понимаете?

– Значит, вы, ребята, знаете Эндрю? – уточняю я, на данный момент игнорируя вопрос Моники. – Я задавалась вопросом, знаете ли вы друг друга из-за Бёрберри и всё такое.

– Это Росс, – объясняет Эндрю, указывая на своего парня.

– О, боже мой, – Марни прикрывает рот обеими руками, в то время как её парни расходятся веером у неё за спиной с различными выражениями незаинтересованности, раздражения и лёгкой шутливости (в основном у Виндзора) на лицах. – Точно. Ты сказал, что уезжаешь с Россом за город на свадьбу и… Я не могу поверить, что не поняла этого раньше.

– Подожди, подожди, – я указываю на Росса, а затем на Эндрю. – Твой лучший друг-гей встречается с моим лучшим другом-геем? Как мы только сейчас до этого додумались?

– Убийство и беспредел? – спрашивает Спенсер, небрежно пожимая плечами.

– О, это просто великолепно. Я бы зашёл дальше и назвал это судьбой, – Росс хихикает, когда Миранда оглядывает его, а затем обнимает и его, и… ну, чёрт возьми. Мне действительно кажется, что моя дружба с Марни Рид была предопределена богами.

Я замечаю, что взгляд Моники устремляется – я признаю это неохотно и с крайним отвращением – на пятерых привлекательных парней позади Марни. Я думаю, Марни тоже это замечает, но она изо всех сил старается продолжать улыбаться.

– Моника, – начинаю я, протягивая руку, чтобы указать в общем направлении Марни. – Это Марни Рид. Как ни странно, у неё также гарем.

– Подожди, – Моника снимает солнцезащитные очки и удивлённо моргает своими большими карими глазами. – Ты встречаешься с пятью парнями… она встречается с пятью парнями, – она указывает на Марни дужкой своих солнцезащитных очков и поворачивается ко мне за подтверждением. – Чёрт, может быть, я выбрала не ту школу. Где мой чёртов гарем?

Моника неторопливо поднимается по ступенькам, чтобы увидеть Росса – мы иногда общаемся в групповых чатах, – и я наклоняюсь, чтобы прошептать Марни на ухо.

– Осторожнее, – выдыхаю я, прикрывая рот ладонью, когда поднимаю глаза, чтобы посмотреть на Монику. – Она уже однажды трахнулась с моим парнем. Не доверяй ей, – я отстраняюсь, когда глаза Марни расширяются, но затем хихикаю и хлопаю её по плечу. – Ах, не нервничай, – я поднимаю ладони. – Шучу. Шучу, – Марни на полсекунды успокаивается. – Она усвоила урок, – добавляю я, а затем отворачиваюсь, прежде чем она успевает задать ещё какие-либо вопросы.

Несколько минут спустя пара белых лимузинов въезжает на подъездную дорожку, и мы отправляемся в путь.

– С кем из них она…? – Марни замолкает, слишком вежливая, чтобы выразить это словами. Она прижалась ко мне на заднем сиденье лимузина. Здесь я, она, близнецы Кэбот, Росс и Эндрю, Моника… и Рейнджер. Я думаю, что собираюсь поставить в пару Рейнджера с Моникой на свадебную вечеринку. Не то чтобы я думаю, что кто-то из моих парней стал бы изменять с ней – или что она когда-нибудь снова поступит так со мной, – но он такой злой и агрессивный, что она, скорее всего, большую часть своего времени будет бояться его, а не пялиться.