Текст книги "След крови"

Автор книги: Китти Сьюэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Мадлен онемела от ужаса и даже не сразу поняла, что сделал ее отец.

– Вы с Форбушем обстряпали это дельце, да? Сколько ты ему заплатил, чтобы он назвал меня плохой матерью? – крикнула она, не обращая внимания на посетителей. – И потом… Ты же мог в любой момент избавить меня от страданий. Ты ведь знал, как мы с Форрестом хотели найти ее. Как низко ты упал! И все это ради того, чтобы сохранить свою дурацкую репутацию, свой проклятый престиж.

Впервые Невилл разволновался.

– Ты забыла, что она сама не захотела жить с тобой.

Мадлен стукнула кулаком по стойке.

– Ты продал ее. Ты продал мою дочь!

Невилл порылся в карманах и бросил на стойку бара несколько банкнот.

– Идем, – сказал он, понизив голос.

Они вышли из «Харродза» на яркий солнечный свет. Что бы отец ни говорил, Мадлен больше его не слушала. Все и так ясно!

– Один вопрос, дорогая, – задыхаясь, сказал Невилл. – Почему ты решила уехать во Флориду? Ты же нашла свою дочь.

Она остановилась, повернулась к нему и проговорила сквозь зубы:

– Я только по одной причине попросила тебя ей помочь: у нее большие неприятности, а мой отъезд как раз и связан с тем, чтобы обеспечить ее безопасность.

Невилл несколько секунд размышлял.

– Такие, как она, всегда притягивают к себе неприятности, Мадлен.

Она бросила на него разъяренный взгляд и сказала:

– Жизнь моей дочери в опасности, Невилл. И у нее семилетний сын, которому тоже грозит опасность. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я спрашивала, поможешь ли ты моей дочери, подставишь ли плечо, если понадобится. Но вижу, что обратилась не по адресу.

Невилл выглядел растерянным.

– Ты ничего не говорила о ее сыне, – заявил он. – Наконец-то появился еще один мужчина в этой проклятой семье! Как он выглядит?

– Мальчик уезжает со мной во Флориду.

– Да? Послушай, если твоей дочери понадобится спрятаться, я сделаю все, что смогу.

Мадлен недоверчиво посмотрела на отца.

– Я могу оставить Рэчел твой номер телефона?

– Да, Мадлен. Дай ей мой номер. – Он протянул руку и неловко потрепал ее по волосам. – Ты сможешь меня простить, малышка?

Они стояли на углу улицы, мимо с ревом проносились автомобили. Внезапно отец показался Мадлен глубоким стариком. Она должна его простить. Что бы он ни сделал, она виновата не меньше. Она недостаточно боролась. Позволила забрать дочь. Поставила свою подпись на том проклятом листе бумаге.

Мадлен обняла отца и заплакала. «Вероятно, – подумала она, когда Невилл заключил ее в объятия, – вероятно, простить можно все».

Глава двадцать вторая

Рэчел, стоя в маленькой прихожей на первом этаже в ожидании такси, взглянула на себя в зеркало. Она явно смахивала на привидение: измученная, бледная, лицо встревоженное, глаза запали. Да и чувствовала она себя соответственно – на грани нервного срыва. Совсем как в Лондоне, когда Антон в кокаиновом угаре избил ее до полусмерти.

Сегодня утром, собрав лишь самые необходимые вещи – альбом для рисования, карандаши и диски, – она отправила Сашу к Мадлен. Оставить сына оказалось суровым испытанием, особенно учитывая, что приходилось улыбаться, убеждая малыша в том, что он всего лишь несколько дней погостит у бабушки. К чести Мадлен следовало сказать, что повела она себя умно, без лишней суеты и чрезмерной опеки, спокойно, выдержанно и дружелюбно. Позвала Сашу посмотреть на огромный ящик из оргстекла с трубами и мостиками, которые вели к наполненным землей ящикам поменьше, где все было изрыто муравьиными ходами. Бросающая в дрожь картина терзаемой женщины была повернута к сгене. Сашу настолько увлек ящик с муравьями, что он и не заметил, как ушла мама. Рэчел пообещала, что, пока они не улетят в заоблачную даль, будет заглядывать каждый день. Но она знала, что приезжать к Мадлен небезопасно и от визитов лучше воздержаться…

Слезы заструились по щекам, и Рэчел поискала в кармане рубашки бумажную салфетку. На улице посигналила машина – подошло такси. Водителем оказался мужчина лег под сорок, веселый и разговорчивый. Он никак не мог взять в толк, почему она не поехала в Рэдинг на поезде, – сэкономила бы кучу денег! – и одним духом выпалил расписание поездов.

Рэчел уже хотела попросить его заткнуться, как зазвонил ее мобильный. Она аж подпрыгнула от страха. Кто и зачем ей звонит? Юрий? Мадлен? Она еще никогда так надолго не расставалась с Сашей. Может быть, он заболел? Мадлен ведь не привыкла иметь дело с детьми.

– Алло?

– Это Мадлен, успокойся. Просто хотела сообщить тебе, что с Сашей все в порядке. Он занят делом. – Она понизила голос. – Рэчел, ты точно знаешь, что делаешь?

– Уверена.

– Пожалуйста, будь осторожна, очень осторожна. Я буду держать за тебя кулаки.

Рэчел прикрыла глаза, стараясь успокоиться, с ее губ сорвался протяжный вздох.

– Я перезвоню тебе, когда все будет позади, – пробормотала она.

Мадлен не отвечала, Рэчел хотела было повесить трубку, как снова услышала голос матери.

– Послушай, Рэчел… Если увидишь на рубашке или пиджаке Юрия волосок, постарайся взять его. Например, незаметно стряхни. Я уверена, у тебя получится. А если вдруг он поднимет на тебя руку, то просто вцепись ему в волосы. Может, тебе удастся достать несколько волосков, хотя подойдет и один-два… Положи их в карман.

– Что? Зачем это?

– Не думай, я не сошла с ума. А большего тебе знать не стоит.

Волосы! И без того эта поездка странная и опасная! Может, случай на болотах повлиял на психику Мадлен? Ее мать, бабка Рэчел, в конце концов сошла с ума. А теперь, похоже, и Мадлен… А ведь с ней ребенок!

– Мадлен, честно говоря…

– Сделай это, если представится удобный случай. И будь осторожна, понапрасну не рискуй, – перебила Мадлен.

Значит, вот где он теперь обитает – в конце унылого промышленного квартала на востоке Рэдинга, всего в десяти минутах от магистрали М4. Здесь он держит своих рабынь, покупает их, продает, возможно, сам трахает. Чтобы добраться сюда на такси, Рэчел выложила кучу денег, а чтобы найти нужный адрес, сделала несчетное количество телефонных звонков.

Рэчел расплатилась с водителем и попросила его подождать.

– Сколько? – поинтересовался он, тревожно поглядывая на дорогу, потом на дом.

– Точно не могу сказать. Скажем, полчаса.

– Ну, не знаю… – Он покачал головой. – Это влетит вам в копеечку. Вы хотите вернуться в Бат?

– Разве я только что не отвалила тебе кучу наличных, парень? Держи! – Она вытащила серебряную зажигалку и засунула ее между сиденьями. – Не думала, что такси у нас настолько, черт возьми, дорогое. На обратном пути нужно будет остановиться у банкомата. А пока возьми вот это. Это единственная ценная вещи, какая у меня есть.

– Ладно, я подожду, – ответил он, отказавшись брать зажигалку. – Думаю, вы вернетесь.

Рэчел минуту постояла, собираясь с духом. Ноги ее не слушались. Предстоящий визит казался просто нереальным, а ужас, который она испытывала, трансформировался в тупую, ноющую боль в желудке.

Она посмотрела на дом. Он стоял в стороне от дороги на большом, поросшем кустарником клочке земли. Его кирпичный фасад казался мрачным и безликим. Такого рода здания строились в шестидесятых-семидесятых годах двадцатого века под административные корпуса организаций, занимающихся экспортом-импортом (в некотором роде сейчас так и было). Здание занимало отличное место между Лондоном и Рэдингом: рядом с автомагистралями плюс до аэропортов Хитроу и Гатуик рукой подать.

Все признаки того, что здание обитаемо, скрывали серые жалюзи на окнах. Рэчел могла представить, какие черные делишки творятся за ними! Но сейчас – никаких признаков жизни. Было девять часов, и люди, работавшие в основном по ночам, еще спали. Казалось, никто не обратил внимания на подъехавшее такси. Она вошла в ворота и направилась по покрытой трещинами забетонированной дорожке к двери.

Сквозь трещины пробивалась трава, а по бокам торчали остатки кустарников. Когда-то Альфи увлекался садоводством, и Рэчел сразу поняла, что их уже несколько лет никто не подрезал. Растительность вокруг здания была выжжена, как будто ее слизали языки адского пламени.

Над входом висела камера видеонаблюдения. Здесь же имелся звонок и домофон, но Рэчел не обратила на них внимания. Глубоко вздохнув, она забарабанила в дверь кулаками.

Через пару минут дверь открыл Юрий. Они не виделись два года, но, протискиваясь мимо него, Рэчел успела заметить, что выглядит он прекрасно: загорелый, бодрый, довольный собой.

Юрий, увидев такси, отреагировал мгновенно. Он закрыл дверь и схватил за руку Рэчел, которая рвалась вглубь здания.

– Они здесь? – крикнула она, вырываясь.

Не дожидаясь ответа, она бросилась к лестнице, но Юрий схватил ей за рубашку и, дернув, развернул к себе.

– Сумасшедшая сука! Что, черт тебя возьми, ты вытворяешь?

Его английский нисколько не улучшился: он продолжал разговаривать с тем же ужасным акцентом, что и раньше.

– Ты отлично знаешь, что я делаю! – завопила она. Слезы застили ей глаза. – Где они? Где мой сын? Говори! Я не отстану! Ты меня слышишь?

Он долго, изучающе смотрел на нее.

– Это ты должна мне сказать, сука. Ты скажи, куда они делись!

Значит, Юрию известно, что Антон исчез. Рэчел сжала кулаки и уставилась на него злым взглядом.

– Не пытайся меня надуть! Твой чертов брат приехал и взял Сашу на один день. Больше они не появлялись. Но тебе это и так отлично известно, верно? Ты же сам организовал для Саши паспорт. А я знаю, что значит паспорт!

– Когда он забрал ребенка? – спокойно спросил Юрий.

Она покачала головой.

– На прошлой неделе. Я целых семь дней пыталась найти тебя! – Она подалась вперед и заявила: – Если ты не скажешь, где мой сын, я пойду в полицию и сообщу о его исчезновении.

Он отвесил ей пощечину. Голова Рэчел дернулась, но уже в следующую секунду она набросилась на него, одной рукой вцепившись ему в волосы, а второй стараясь попасть по лицу. Удивленный Юрий схватил ее за руки и с силой сжал запястья, передавив артерию.

– А ну повтори! – рявкнул он. – Пойдешь в полицию?

Упоминать полицию было опасно. Рэчел снова сковал страх.

Он долго смотрел ей в лицо, продолжая сжимать запястья большим и указательным пальцами. Боль была нестерпимой, но правый кулак она не разжимала. Наконец он пожал плечами и отпустил ее.

– Украина большая. Ты думаешь, английские копы доберутся туда?

– Украина? – прошептала она, глядя на него с ужасом и недоверием.

– Они скоро вернутся, – медленно сказал Юрий. – Поезжай домой и жди, как послушная девочка. Если будешь дурить и позвонишь в полицию, я тебя убью. – Он снова пожал плечами. – Все очень просто.

– Не убьешь! – огрызнулась она. – Я все записала: имена, адреса, каналы связи… Все ваши делишки, все, что знаю! А я знаю все! Я сделала несколько копий, запечатала их в конверты и наклеила марки. Если со мной что-нибудь случится, их тут же отошлют. Уловил?

На лице Юрия промелькнуло бешенство – вероятно, из-за осознания того, что подставляет его Антон, родной брат. Но он явно не хотел, чтобы Рэчел заметила его реакцию.

– Поезжай домой, Рэчел! – велел он. – Я все выясню.

– Выяснишь? – воскликнула она. – Значит, тебе ничего не известно. Ты понятия не имеешь, где они!

– Убирайся!

Он открыл дверь и вытолкал ее наружу, но она уцепилась за косяк.

– Подожди. Подожди! – плакала она. – Как ты со мной свяжешься? Ты знаешь, где я живу? У тебя есть мой номер телефона?

Он бросил на нее полный ярости взгляд. Ничего он не знал. Меньше всего Рэчел хотелось сообщать ему, как ее найти, но необходимо было играть роль до конца. Она порылась в сумке в поисках клочка бумаги, одновременно освобождаясь от застрявших между пальцами волосков, достала использованную салфетку, ручку и нацарапала номер своего мобильного. Он взял салфетку и закрыл дверь.

Рэчел дрожала, когда шла назад к машине. Слава богу, такси не уехало! Когда она села, водитель ухмыльнулся.

– Повздорили с любовником, а? – Он взглянул на нее в зеркало заднего вида. – Он обязательно вернется… Будет просто дураком, если не вернется!

– Я хочу покурить. И даже не пытайся меня остановить! – ответила она.

– Ладно, дорогуша, вижу, тебе и вправду необходимо покурить. Но только одну.

– И я не настроена болтать!

Машина тронулась. Рэчел порылась в сумочке в поисках пачки сигарет. Жаль, что нет ничего покрепче, чтобы успокоить нервы! Бросив последний взгляд на дом, она увидала, что он безмолвен и враждебен.

Но это еще не конец. Совсем скоро Юрий приедет к ней. Она была к этому готова. Впереди отчетливо маячила смерть, но умрет она не сразу – сперва ее заставят развязать язык. О последствиях этого она даже боялась подумать.

Но скоро ее малыш уедет на другой конец света. Она глубоко затянулась сигаретой, глаза наполнились слезами. Водитель включил радио.

Саша, перегнувшись через перила, вглядывался в маскировочную пластмассовую сетку. Женщина по имени Мадлен одной рукой держала его за руку, а второй указывала на дыру в земле.

– Видишь этот круг из камня? Это верхушка стены. Тут римляне держали коз и овец.

– Откуда ты знаешь? – осторожно поинтересовался Саша. – Римляне были богачами, они купались в горячих ваннах. Я точно знаю. Сам видел.

– Но есть-то им надо было, верно? Кроме того, не все римляне были богатыми. Знаешь, под Батом находится целый город.

– Я знаю.

Он посмотрел на нее. У Мадлен были черные вьющиеся волосы и озорные глаза… и она носила джинсы.

– А ты и вправду моя бабушка? – подозрительно спросил он. – Что-то не похоже.

– А как, по-твоему, должны выглядеть бабушки? – засмеялась она.

– Они старые, – ответил он. – Седые. В платьях в цветочек.

– Да?

– Ты смешно разговариваешь.

– Я американка.

– А почему я раньше тебя не видел?

– Твоя мама и я… Мы совсем недавно нашли друг друга.

– Вы поссорились?

Мадлен сжала руку мальчика.

– Что-то вроде того. – Она огляделась. – Пойдем домой? Только не снимай шляпу и очки. В них ты смотришься очень круто.

Дом Мадлен был совсем не похож на его собственный. У него были по-настоящему толстые стены, и здесь Саша чувствовал себя в безопасности. Мужа у Мадлен не было. Никто не приходил, никто не звонил в дверь. В ящике посреди гостиной целыми днями суетились муравьи: строили туннели и гнезда, сновали по трубам в гости к соседям. Мадлен пообещала, что они скоро построят новый муравьиный город, намного больше. Для Саши.

Повсюду были картины, и почти на всех нарисованы муравьи, миллиарды муравьев. Мадлен сняла картины со стен и поставила на пол, чтобы Саша мог получше их рассмотреть. Только одну картину она смотреть не разрешала. Полотно было большим и стояло повернутым к стене. Он попробовал тайком взглянуть, что же там нарисовано, но Мадлен запретила ему даже подходить к ней. Сказала, что картина может упасть и ударить его по голове.

Саша понимал: они чего-то ждут, что-то очень важное, а пока наблюдал за муравьями, живыми и нарисованными, сидел на диване и рисовал. Мадлен сидела рядом и тоже рисовала.

– Мы чего-то ждем? – в тысячный раз спросил он.

Мадлен глубоко вздохнула и повернулась к мальчику.

– Ладно, Саша, давай договоримся. Послезавтра мы с тобой возьмем билеты и отправимся на остров. Полетим на самолете. Тебе там понравится. У нас будет большой старый дом. Там в саду на огромном дереве построен домик. Когда я была девочкой, этот домик принадлежал мне. А теперь, если захочешь, он будет твоим особым местом. Как тебе?

– А мама? Она об этом знает?

– Конечно, знает.

– Она поедет с нами?

Мадлен помолчала.

– Конечно, только она приедет позже. Ей необходимо здесь кое-что уладить, а это займет какое-то время. Если тебе не понравится, мы всегда сможем вернуться.

– Значит, на мой день рождения она не приедет?

– А когда у тебя день рождения?

Саша стер одного из своих муравьев ластиком. Уродливый муравей, совершенно не похожий на тех, что рисовала Мадлен. Ее муравьи были безупречными.

– Через три недели, в воскресенье.

Мадлен прекратила рисовать.

– Через три недели? В воскресенье?

– Угу.

Мадлен засмеялась.

– Боже мой, я должна была сама догадаться! Ты родился от Ангелины.

Саша нахмурился.

– Нет, – запротестовал он. – Мою маму зовут Рэчел.

У Мадлен, хотя она и продолжала смеяться, по щекам потекли слезы. Она повернулась к Саше и взяла его за руку.

– Ангелина – это ураган. Я это имела в виду. Мы родились в день, когда свирепствовал ураган.

Он не мог заснуть. Кровать была необычной – мягче, чем его, и просто огромной. У него будет своя кровать, когда они доберутся до нового места, на остров, где почти каждый день светит солнце. Ему хотелось туда, подальше от приглушенных голосов и ночных скандалов. Но он скучал по маме.

Саша оторвал голову от подушки и прислушался. Ни звука. Должно быть, Мадлен спит в своей комнате. Интересно, а муравьи спят по ночам? Ложатся на бок и дремлют по одиночке? Или им уютнее клубочком? Или они все время трудятся?

Он встал и на цыпочках подошел к двери. Ночник, который Мадлен оставила специально для него, заливал коридор мягким желтым светом. Внизу тоже горел свет. Саша подошел к лестнице и, бесшумно ступая, начал осторожно спускаться. Он заглянул в гостиную. Там перед муравейником, спиной к двери, стояла Мадлен. На ней был халат, и она не спеша, размеренно окунала что-то в банку, а потом бросала в муравейник.

– Что ты делаешь?

Мадлен вздрогнула и обернулась. Саша подошел поближе.

– Болтаю со своими маленькими друзьями, – улыбнулась она.

– Ты их кормишь, да?

– Что-то вроде того.

Он постоял, наблюдая за Мадлен. Еду она поднимала щипчиками, ими же окунала ее в банку. Вот она бросила что-то в муравейник, и десяток насекомых понесли брошенное в свои туннели. Мальчик нагнулся к черной чаше, которую Мадлен держала в руке, чтобы посмотреть на еду для муравьев. И ничего не увидел. Еда-невидимка.

– Там же нет ничего, – заметил он, озадаченно глядя на Мадлен. – Ты просто делаешь вид, что кормишь их.

– Да, в некотором роде ты прав, – ответила она, продолжая брать щипчиками невидимую еду.

Он нагнулся еще ниже и уставился в чашу. Там все-таки что-то лежало, на самом донышке. Крошечная кучка чего-то, напоминающего волосы.

– Ты кормишь их волосами? – изумился Саша.

– Да. Им, похоже, нравится. Тебе так не кажется? Они, наверное, используют их для строительства гнезд.

– А это что? Куда ты их окунаешь?

– Что-то вроде меда… сок дерева. Эти малыши просто сходят с ума от него.

Она окунула следующий волосок. Какая утомительная работа – брать по одному волоску!

– А почему ты берешь по одному волоску?

Мадлен улыбнулась. В неярком свете она казалась настоящей красавицей.

– Экспериментирую, – ответила она. – Не знаю, сработает ли. Я не уверена в том, что делаю правильно, поэтому проявляю изобретательность.

– Ты любишь муравьев?

– Да, очень, – призналась она.

– У меня раньше была собака. Я очень ее любил, но она умерла.

Мадлен замерла и посмотрела на мальчика. Потом бросила остатки волос в муравейник и поставила чашу на стол.

– Иди сюда. Расскажи мне о своей собаке.

Он подошел, и она крепко прижала к себе внука. Обычно он не любил, чтобы его тискали, но почему-то в ее объятиях Саше было тепло и хорошо.

Глава двадцать третья

Стоял погожий июньский день. Суббота. Над Батом вовсю светило солнце, а благодаря дождю, лившему целых два дня, воздух был чистым и свежим – ни намека на городской смог. И туристы, и местные жители разгуливали по городу полураздетыми, ели мороженое или сидели в кафе, потягивая прохладительные напитки. Столики выставили прямо на тротуар, пиво лилось рекой – пей не хочу. Прохожие улыбались друг другу и щедро подавали бродягам.

Рэчел не замечала этой летней эйфории. Оглянувшись через плечо, она прошмыгнула в интернет-кафе, откуда каждую неделю старательно посылала письма Мадлен и где принимала ответные послания. Она читала коротенькие письма от Саши («Отдыхаю отлично, мама. Люблю тебя и целую») и представляла, как сын скачет по песчаному пляжу, играет с другими детьми, сидит под пальмой, ест бутерброды с арахисовым маслом и дыни, пьет молоко прямо из кокоса. Его тело покрылось бронзовым загаром, волосы взъерошены, а личико так и сияет от удовольствия. Мадлен постоянно заверяет, что с мальчиком все хорошо, но он очень скучает по маме.

Она вернулась в город, по пути купив бутылку виски и блок сигарет, пакет сушеного инжира, пол-литра молока и растворимый кофе. В гору тащить покупки было нелегко, поэтому она взяла лишь самое необходимое, но выдохлась, еще даже не дойдя до Фэрфилд-парка. Сколько ей еще взбираться по этому треклятому холму? При одной мысли о том, что нужно идти вверх, ноги становились ватными. Она выбросила окурок в сточную канаву и пошла дальше, точно зная, что, как только поднимется, тут же закурит следующую. Она пыталась курить поменьше, потому что курение обходилось дорого – и с точки зрения финансов, и с точки зрения здоровья. Последнее не заметить было невозможно: Рэчел останавливалась отдышаться уже после пары шагов.

Когда она, тяжело дыша, остановилась в очередной раз, зазвонил ее мобильный. Рэчел не сразу поняла, что это за звук. После отъезда Мадлен и Саши вот уже три недели ей никто не звонил. Она замерла.

– Кто это?

– Юрий.

Вот оно! Наконец-то! Несмотря на то что внутри все похолодело, она с радостью восприняла конец мучительного ожидания.

– Юрий! – воскликнула она. Страх в ее голосе был неподдельным. – Почему ты так долго не звонил? Есть новости?

– Нужно поговорить.

– Зачем? Юрий, в чем дело? Что случилось?

– Расскажу при встрече. Говори свой адрес.

– Господи! Что с Сашей? Отвечай немедленно!

– Адрес?

– Саша? – прошептала она. – С ним что-то случилось?

Юрий помолчал. Она чуть л и не слышала, как в голове у него ворочаются мысли.

– Я привезу тебе Сашу. Сегодня вечером.

Это был удар ниже пояса. Разумеется, он врал, как же иначе!

– Саша с тобой? – подозрительно переспросила она. – Антон привез его? Ты врешь, да?

– Я легко и сам узнаю, где ты живешь, Рэчел. Будет лучше, если ты по-хорошему дашь свой адрес.

– Я скажу тебе адрес, но сначала дай мне поговорить с сыном. Всего несколько слов!

Короткая пауза. Юрий отсоединился. Ноги Рэчел подкосились. Она опустилась на низкую каменную стену, отделяющую ряд палисадников, бросила мобильный в сумку и стала искать сигарету. Дрожащими руками закурила и глубоко затянулась. Женщина в окне грозно нахмурилась, но Рэчел было наплевать: пусть приходит и пинками сгоняет ее со стены, она сядет на тротуаре.

«Думай! Думай! – приказала она себе. – Что делать?»

Прошел месяц со времени ее поездки к Юрию, и с каждым днем она все больше боялась того, что ждало впереди. Он, должно быть, до сих пор ничего не знает, иначе она уже была бы мертва. Если только он чего-нибудь не выяснил или не начал подозревать, что его брат никуда не уезжал, а убит. И убит вовсе не конкурентами. Без сомнения, допроса не избежать. Он будет беспощаден, это законченный садист. После того как он выбьет из нее правду, он убьет ее, а потом поедет за Сашей. Даже если у нее хватит сил не выдать местопребывание сына, он перевернет все вверх дном, но найдет племянника. Если у него и остались какие-то человеческие качества, то это только преданность семье.

– Слезайте со стены! – крикнула женщина в открытое окно.

– А какое ваше дело? Это не ваш дом, – устало огрызнулась Рэчел, но с места не сдвинулась. Разбрасываться сигаретами – непозволительная роскошь.

– Это частная собственность! Мои соседи уже по горло сыты такими, как вы. Бросаете окурки и банки в сад…

– А вы это видели? – пробормотала Рэчел устало.

Женщина хлопнула окном, да так, что стекла задрожали.

Сделав еще несколько глубоких затяжек, Рэчел швырнула сигарету на тротуар и продолжила путь: шаг, передышка, шаг, передышка… Прямо как старушка. Может быть, это от голода? Ведь целый день ничего не ела. У нее пропал и без того плохой аппетит. Она не придумала ничего лучшего, как запихиваться таблетками, а ей необходима ясная голова. При мысли о таблетках ей пришла в голову новая мысль. Она могла бы вернуться в город, раздобыть большую дозу героина и ввести всю целиком… Безболезненная смерть положит конец всем проблемам. Ее жизнь – дерьмо. Сын далеко, и скоро в ее дверь постучится чудовище из ада, чтобы выбить из нее признание. А может, и того хуже. Вместо этого он найдет ее мертвой от передозировки и решит, что она обычная неудачница, наркоманка, от общения с которой у Антона хватило ума избавить Сашу. По крайней мере, мертвые язык не развяжут, а если он станет расспрашивать соседей, они расскажут ему историю, которую преподнесла им Рэчел: Саша уехал с отцом в Украину. Так она всем сказала: старому Тому Бейнсбарроу, молодой паре, которая переехала в дом напротив, парню в газетном киоске. Саша проживет чудесную жизнь рядом с Мадлен, своей родной бабушкой. А из чувства вины и из-за угрызений совести Мадлен сделает все, чтобы Саша был счастлив и здоров. По правде сказать, передозировка – отличное решение проблемы. К тому же она так устала, ей нечего терять…

Она повернула в парк и присела на скамейку возле качелей. Снова закурила, достала бутылку виски. Открутила крышку, приложила горлышко к губам и сделала глоток. Она попыталась продумать весь план, шаг за шагом. Во-первых, ей необходимо приобрести шприц с иголкой, новый или использованный – неважно. В Бате полно наркоманов, нужно только разговорить кого-нибудь и выйти на дилера. А дальше совсем просто, она видела подобное миллион раз. Нагреть героин с парой капель лимонного сока и воды, набрать в шприц через сигаретный фильтр и вколоть в вену.

С другой стороны, она прошла через руки этих братьев, пережила настоящий кошмар, когда убила одного из них. Неужели она позволит второму распоряжаться ее жизнью… и смертью? Похоже, они победили – они забрали у нее все. Нет! Она должна выстоять ради Саши. Пусть он далеко, в безопасности и счастлив на далеком острове, она все еще нужна ему, нужна живой.

Из глубины сознания всплыли слова Мадлен, которые она сказала на одном из сеансов. Не только Саше нужна защита. Не только ее сын самое драгоценное и важное сокровище. Сама Рэчел тоже кое-что да значит! Эти слова были не лишены смысла. Она же человек, в конце концов!

Она прилегла на диване и читала «Дзен в самообороне» – учебное пособие по боевым искусствам, написанное болваном, на которого явно никто и никогда не покушался, – когда в дверь позвонили. Рэчел сжалась, как будто ее ударило молнией. Она вскочила, инстинктивно ища, куда бы спрятаться. Укусила себя за палец, чтобы успокоиться. Как себя вести, что сказать? Она спрятала книгу под диван и, лихорадочно репетируя свою роль, бросилась вниз. Мысли путались и снова выстраивались в логическую цепочку, на лице было испуганное выражение, в котором, тем не менее, теплилась надежда. Она тысячу раз прокручивала в голове эту встречу: «Ты их нашел? От них есть новости? Когда они вернутся?».

Она рывком распахнула двери и застыла. Это был не Юрий со своими головорезами. Перед ней стояла Шарлин.

Несколько секунд обе молчали.

Шарлин недоуменно смотрела на Рэчел. Она так стремительно распахнула дверь, у нее дикий взгляд, смятение на лице, трясущиеся руки… А Рэчел никак не могла взять в толк, что видит перед собой не чудовище из преисподней, а бывшую няню Саши.

– Рэчел, привет, – прервала молчание Шарлин. – Можно войти?

– Боже, Шарлин… Разумеется, входи, но мне скоро нужно бежать.

Она должна поскорее отделаться от гостьи. Нельзя рисковать и оставлять Шарлин в доме. Она проводила ее в кухню. Шарлин уселась за кухонный стол, а Рэчел поставила чайник на огонь и достала две чашки.

– Знаю, ты попросила не беспокоить, – пробормотала девушка. – Но я уже месяц вас не видела и подумала, может…

– Саша уехал с отцом в Украину, – перебила ее Рэчел, не поднимая головы.

Шарлин недоуменно посмотрела на нее.

– Правда? – удивилась она. На ее лице читалось недоверие. – И что? Ты согласилась?

– Саша боготворит отца. Он захотел жить с ним.

Шарлин криво улыбнулась.

– Ты уверена, что дело не в твоем парне?

Рэчел недоуменно посмотрела на нее.

– В каком парне?

– С которым ты провела ночь, когда отправила нас с Сашей в ту вшивую гостиницу.

Рэчел стиснула зубы, кляня себя почем зря. Следует быть осмотрительнее. Соображать быстро и четко, мыслить ясно.

Один неверный шаг, одна оговорка – и искусно сотканная паутина лжи лопнет.

– Ах, тот парень… Господи, нет, я вижусь с ним только изредка. Ничего серьезного.

Шарлин выглядела встревоженной.

– И как ты это пережила? Что Саша уехал?

– Я не стала в отчаянии рвать волосы, – ответила Рэчел, с нетерпением ожидая, когда же закипит чайник. – Саша очень хотел пожить с отцом.

– Правда?

– Правда! – отрезала она, начиная раздражаться. Потом достала два пакетика чая из коробки на полке и положила их в чашки.

– Я и представить себе не могла, что ты согласишься отпустить Сашу. Я всегда думала, что маленькие дети должны жить с матерью, – без обиняков заявила Шарлин.

Рэчел налила кипяток.

– Боюсь, это всего лишь теория, Шарлин. Ты еще слишком молода, чтобы понять, насколько запутанная штука жизнь. На самом деле каждый должен поступать так, как лучше для его ребенка. Там у Саши полно родственников: тети, дяди, дедушки, бабушки, куча двоюродных братьев и сестер, большой дом… Понимаешь, о чем я?

Она понимала, что должна перестать молоть ерунду. Она не готова к этому разговору. Появление Шарлин разрушило ее тщательно возведенный дом изо лжи.

Шарлин пристально смотрела на Рэчел. На ее лице отразилась целая гамма чувств, главным из которых было недоверие. Как просто было бы рассказать ей правду об убийстве, о сожжении трупа, о бегстве Саши! Но Шарлин еще так молода…

Она должна выпроводить девушку из дома, и как. можно скорее. Если сейчас появится Юрий, произойдет катастрофа.

Утреннее солнце освещало стол, еще больше подчеркивая нелепость происходящего. У Рэчел разболелся живот, ей срочно нужно было в туалет, но она не решилась оставить Шарлин одну. Через несколько минут она допила чай, взглянула на часы и воскликнула:

– Черт побери! Мне нужно к стоматологу. Сейчас, к одиннадцати. Извини, но мне нужно поторапливаться.

Рэчел вскочила с места и убрала чашки со стола. Шарлин тоже встала.

– Я тебя провожу.

– Нет! – выпалила Рэчел. – Это недалеко, за углом. – Она немного помолчала, потом положила руку Шарлин на плечо. – Послушай, малышка. Мне и вправду очень жаль, что я выгляжу такой грубиянкой. Надеюсь, у тебя все хорошо. Ты похудела, Шарлин. Может, вернешься домой, к родителям? Они, конечно же, места себе не находят: где ты, как живешь без гроша среди всякого сброда?

Шарлин усмехнулась.

– Я чувствую, где мне не рады.

– А может, если ты им позвонишь…

– Я не о них, – перебила ее Шарлин. – О тебе. Ты мне желаешь удачи, имея в виду «отвали», верно?