Текст книги "След крови"

Автор книги: Китти Сьюэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Нет, – ответила Мадлен. – Я бы хотела побыть с Микаэлой несколько минут наедине. Пожалуйста. Я бы хотела проститься… с глазу на глаз. – Она увидела, что Карен уже открыла рот, чтобы возразить, и добавила: – Разве я слишком многого прошу?

– Где моя мамочка? – спросила девочка чуть не плача.

– Мама с папой ждут тебя внизу, – успокоила ее Карен. – Иди сюда, садись. Ну же.

Ни Микаэла, ни Мадлен не двинулись с места.

– Она моя сестра, – внезапно заявила Микаэла, указывая пальцем на Мадлен.

– Конечно, конечно! – засмеялась Карен нарочито громко.

Мадлен шагнула к чиновнице.

– Послушайте, это просто глупо. Пожалуйста, выйдите на несколько минут. Я не собираюсь говорить или делать то, чего не следует, честно!

Карен вздохнула, ясно давая понять, что рада будет' покончить со всем этим, – и чем скорее, тем лучше. Она кивнула Мадлен и вышла из комнаты.

Они остались одни. Мадлен не видела дочь больше года. И не могла вспомнить, оставались ли они когда-нибудь раньше наедине. Мама никогда такого не допускала. Она не спускала глаз с Микаэлы, если рядом находилась Мадлен, словно боялась, что дочери нельзя доверять. Как будто та могла забрать ребенка и сбежать.

– Значит, ты помнишь свою старшую сестричку? Это хорошо.

– Помню.

Мадлен пощекотала Микаэлу под подбородком.

– Тогда скажи, как меня зовут?

Малышка заерзала и засмеялась.

– Лена, – нерешительно выговорила она. Потом личико ее просветлело, и она воскликнула: – Мадалена!

– Верно! Значит, ты живешь в красивом доме с мамой и папой?

– Да. У меня много новых игрушек. У меня есть плюшевый мишка, которого ты мне подарила, и еще один, которого подарила Роза.

– Правда! Ты его не потеряла? Это игрушка еще моего детства. А кто такая Роза?

– Мамина подруга.

– Классно! Тебе хорошо с мамой и папой?

– Угу. Да. – Девочка протянула руку и взяла Мадлен за руку. – Ты будешь жить с нами?

Мадлен растерялась, не зная, что ответить. Как объяснить ребенку? Солгать?

– Может быть, когда-нибудь приеду. Но сейчас я буду жить в другом месте. Далеко-далеко.

– А-а!

– Ты скоро пойдешь в школу.

Личико Микаэлы озарила шаловливая улыбка.

– А почему тебе нравятся муравьи?

– Не знаю. За ними интересно наблюдать, муравьи умнее людей и не такие сердитые.

– У нас в саду их полно. Мама сметает их с тропинки метлой.

– Можно, я тебя обниму?

– Да, – разрешила Микаэла.

Мадлен крепко-крепко прижала дочь к груди, понимая, что момент прощания не может длиться вечно. Внезапно до нее дошло, что означает их расставание, осознана всю чудовищность происходящего и его необратимые последствия. Мадлен охватили страхи одиночество. Почему она сама осталась фактически без родителей? Сейчас, когда они так нужны! Почему ее отец сейчас не с ней? Именно сейчас?

– Веди себя хорошо, малышка, мы скоро увидимся.

– Когда? – Микаэла сделала шаг назад и взглянула на Мадлен.

Мадлен пристально вглядывалась в лицо дочери. Увидит ли она еще эти глаза? Господи, не дай нам расстаться!

– Когда ты ко мне приедешь? – Микаэла настойчиво требовала ответа.

– Когда мы обе вырастем, – ответила Мадлен.

Из глаз ее хлынули слезы, и их уже было не остановить. Ей придется уехать. Далеко-далеко.

Вероятно, девушка, подававшая кофе, видела или слышала перепалку и позвонила наверх, потому что лужайку быстрым шагом пересекали два санитара. Нельзя, чтобы благородную сцену послеполуденного чаепития нарушала сумасшедшая кубинская ведьма с сигарой во рту. Что подумают посетители? Мадлен понимала, что это станет еще одним несмываемым пятном на ее репутации. Может быть, доктор Дженкинс прав и после ее визитов мама становится более возбужденной?

Санитары схватили визжащую пациентку и мягко, но решительно повели в здание. Мадлен, растерявшись, осталась стоять у столика, глядя, как мать вырывается из рук санитаров, которые наполовину несли, наполовину тянули ее по траве.

Не обращая внимания на пристальные взгляды из-за соседних столиков, Мадлен нагнулась и подняла с земли дымящуюся сигару Росарии. Взяла ее в рот и затянулась. Приходится признать правдивость банального выражения «Хорошая сигара есть хорошая сигара». Она села на траву, оперлась спиной на старый дуб и, вытащив из сумки бутылку рома, сделала еще один внушительный глоток.

Попыхивая сигарой, она задрала голову и взглянула на дуб. Крона его раскинулась высоко, и это напомнило Мадлен ее детство, домик на дереве и старый баньян. Интересно, как там ее домик? В последний раз, когда она его видела, лестница нуждалась в ремонте. Внезапно ее охватило страстное желание оказаться дома – в Ки-Уэсте. Вероятно, ей действительно необходим отдых, нужно отсидеться в «родовом гнезде». Сейчас погода на островах просто отличная, до сезона ураганов еще далеко.

Движение над головой привлекло ее внимание. Шеренга черно-бурых лесных муравьев тянулась по стволу вверх и вниз. Мадлен улыбнулась. Муравей доберется туда, куда не сможет ступить нога человека. Она питала слабость к этим лесным жителям, которым претило насилие, – они скорее убегут, чем станут драться. Она повернула голову и вгляделась в шеренгу муравьев. Интересно, а какой они ее видят? В конечном счете, у этого вида самое острое зрение среди всех муравьев. Она прижала палец к стволу дуба, и один из муравьев забрался ей на руку. Он беспомощно бегал, пытаясь найти обратную дорогу к своему скучному занятию. Мадлен прижала палец к коре и позволила маленькому труженику возвратиться к нескончаемому труду, которым занимаются он и его предки уже миллионы и миллионы лет. Сколько огромных дубов выросло здесь, сколько сломалось во время неистовых бурь, сколько. попросту зачахло от старости и сгнило, чтобы вновь стать грунтом, на котором уже другие муравьи, другие виды строили свои муравейники, кормили своих маток и заботились о подрастающем поколении?

«Я обязана защитить своих детей, Магдалена. Я использую всю свою силу и уничтожу любого, кто попытается причинить им вред или забрать их у меня». У Мадлен закружилась голова. Все, казалось, встало с ног на голову. Ее с таким трудом обретенное равновесие покачнулось, дало трещину, улетучивалось. Почему Росария именно сейчас заговорила о ее дочери?

Мадлен понимала, что Рэчел – не ее дочь. Этому уже имелось достаточно подтверждений. Но где-то в глубине души внутреннее чутье продолжало отвергать эту уверенность. Она поклялась, что больше никогда в жизни не станет питать призрачных надежд, и пожалуйста: она потакает своим фантазиям, которые не принесут ничего, кроме боли в страданий. Рєчел не ее дочь, и теперь уже даже не ее пациентка. Она по собственному желанию отказалась от сеансов психотерапии, а у Мадлен не было предлога, чтобы связаться с ней. Какое она имела право преследовать ее? Все, истории конец!

Исходя из знаний человеческой психологии, Мадлен понимала, что ей самой необходима помощь – и сейчас больше, чем когда-либо, – чтобы пережить свои потери. Ей необходимо было с кем-то поговорить, желательно с опытным психотерапевтом, который помог бы ей обрести веру в будущее. Может, стоит позвонить в Британскую ассоциацию психотерапевтов и попросить посоветовать кого-нибудь из Бристоля, Рединга или Эксетера, совершенно незнакомого человека?

«Если такового не найдется, тогда остаются «самаритяне» – телефон доверия», – с горькой иронией подумала Мадлен. Им всегда можно позвонить. Рассказать безликому чужому человеку, как она отдала свою дочь, как убила мужа и так и не смирилась ни с одной из этих утрат.

Она почувствовала, что на щеку упала капля. Начался дождь. Со столов стали собирать подносы. Пациенты поднялись и поспешили в здание. Некоторые оглядывались на Мадлен. Она увидела себя их глазами: какая-то иностранка с огромной сигарой в руке сидит, несмотря на дождь, под деревом, а рядом бегают муравьи. Как неуютно она чувствовала себя в этом дождливом краю! Какой странной, должно быть, казалась со стороны!

Оторвавшись от ствола дерева, Мадлен встала. Над головой проплывала черная туча. Внезапный порыв ветра – и небеса разверзлись.

В доме было тихо, как в могиле, только дождь стучал по оконному стеклу. Мадлен напомнила себе, что сегодня среда – день занятий живописью. Она уже почти три недели не брала в руки кисть, полотно оставалось нетронутым. В ее воображении складывался сюжет картины. Она не имела ничего общего с царицей-маткой, а представляла собой странное отступление от задуманной ранее серии. Временами случалось, что, повинуясь внезапному порыву, она выплескивала на холст что-то новое, некий обрывок сна. Но к этой новой картине она не была готова, не стоило даже и пытаться.

Впереди маячил тихий вечер в одиночестве. Она не любила смотреть телевизор, исключая выпуски новостей, и не могла сосредоточиться на чтении. Наблюдение за муравьями в мирмекариуме помогало ей успокоиться, но не целый же вечер там сидеть! Она, конечно, могла побродить по спа-салону Бата, понежиться в горячих минеральных источниках на крыше или пропотеть в парилке, но как только доходило до дела, рюмочка спиртного казалась более действенным средством. Она в нерешительности посидела у телефона, размышляя, не позвонить ли подружкам и пригласить сходить куда-нибудь, но потом решила, что ей не до пустой болтовни.

Мадлен поднялась в спальню, сняла промокшие вещи и натянула пару новых джинсов, прекрасно сидящих на бедрах. Надев свой лучший бюстгальтер, Мадлен перерыла весь гардероб в поисках самого откровенного топа. Макияж… Она редко пользовалась косметикой, но сейчас нанесла на щеки румяна, мазнула по губам помадой. Ее большие глаза с огромными пушистыми ресницами всегда вызывали зависть у подруг. Она чуть тронула ресницы тушью. Вся процедура не заняла и пяти минут. Из-за ливня ее волосы превратились в кудри, которые мягкая дождевая вода сделала густыми и блестящими, и они красиво обрамляли лицо. Мадлен отошла от зеркала. Неплохо. Она приободрилась, увидев, что до сих пор без труда может выглядеть чарующе, как бы плохо ей ни было.

Мадлен схватила зонтик и вышла на вечерние улицы Бата. Она пересекла реку по чугунному мосту и направилась в город.

Бармен поставил перед ней очередную рюмку водки с тоником и подмигнул.

Мадлен нахмурилась.

– Не помню, чтобы я это заказывала, – заявила она, обращаясь больше к себе, чем к нему. «Должно быть, я напилась».

– Не заказывали, – ответил бармен, и, кивнув головой в противоположный конец бара, добавил: – Это вам прислали вон оттуда, мужчина в темном костюме.

– Правда?

Мадлен окинула взглядом помещение – длинное, забитое людьми. Большинству посетителей было чуть за двадцать: высокие энергичные молодые люди и красивые девушки в немыслимо узких одеяниях с голыми животами. Мадлен стала вглядываться сквозь тусклый красноватый свет – клубок загорелых рук и невероятных причесок казался размытым из-за какофонии музыки, голосов и смеха. Кто, черт побери, угощает ее выпивкой, если кругом полно юной обнаженной плоти?

Рядом с ней на стул опустился высокий мужчина, от которого сильно пахло лосьоном после бритья. Он поднял вверх бокал пива, пытаясь привлечь внимание бармена, который уже обслуживал клиента. Мужчина взглянул на Мадлен и пожал плечами. Они обменялись улыбками.

– Он невероятно медлителен, – заметил незнакомец.

– А по-моему, он постоянно следит, чтобы мой бокал был полон, хочу я того или нет, – ответила она, вздохнув с облегчением: наконец-то есть с кем словом перемолвиться.

– Ну, и это понятно.

Прошла минута. Мужчина украдкой разглядывал Мадлен.

– Что ж, раз уж я здесь… Привет, – сказал он, – вы кто?

– Пожилая тетка, которая годится тебе в матери, – немного пренебрежительно ответила она.

Незнакомец улыбнулся, обнажив шедевр стоматологии.

– Не может быть!

– Я надеялась встретить здесь свою дочь, – продолжала Мадлен, тут же осознав иронию своего брошенного вскользь замечания: она лишь хотела избавиться от его компании.

– Господи! Вы выглядите просто сногсшибательно. В чем секрет?

– Это не наследственное, – честно ответила Мадлен. – И трезвый образ жизни – тоже мимо. – Она повернулась и оценивающе посмотрела на собеседника. – А в чем ваш секрет? Помимо отличного стоматолога?

Мужчина оперся локтем о стойку бара и развернулся лицом к Мадлен, глядя на нее еще пристальнее.

– Я профессионально занимаюсь спортом.

«Что я делаю?» – засмеялась про себя Мадлен. Ему же не больше двадцати!

– Вы мне не верите? – спросил он, смешно надув губы.

– Конечно, верю. Ты стройный, как тростинка.

Он нагнулся ближе.

– Вы на самом деле ждете свою дочь?

– Добрый вечер, мисс Фрейд, – окликнул кто-то сзади.

Мадлен чуть не подпрыгнула, но быстро взяла себя в руки. Обернувшись, она лицом к лицу столкнулась с Гордоном. В полутьме бара он выглядел необычайно привлекательно. Его отливающие сединой волосы были очень коротко подстрижены, и он все еще щеголял с трехдневной щетиной (плохой выбор, подумала она, учитывая нежную кожу женских гениталий). Он купил себе новые очки: в прямоугольной черной оправе, сексуальные и строгие одновременно. Одет он был, как всегда, с иголочки: темно-зеленый льняной пиджак поверх черной сорочки.

– Ты? – нахмурилась Мадлен. – Это ты только что меня угостил?

– Извини, что вклинился. Я помешал?

– По правде сказать… – начала Мадлен и повернула голову, чтобы обратиться к своему недавнему собеседнику, но молодой человек, оценив конкуренцию, успел отодвинуться, а на освободившееся место уже втискивался другой юноша. В руках он держал целый «букет» пустых бокалов.

– Не могу поверить, что ты сидишь здесь одна, Мадлен, – сказал Гордон.

– Я не одна. И меня все устраивает.

Он понимающе усмехнулся и кивнул в конец бара.

– Может, присоединишься к нам?

– Что? – Она вгляделась в толпу. – К тебе и твоим подружкам?

Гордон засмеялся как ни в чем не бывало.

– Нет, просто сидим с коллегами. Становится жутко скучно. Собрались одни сухари-мужики и говорят только о работе. Нам нужна женщина, чтобы разбавить компанию. – Он коснулся ее руки. – Ну же, Мэдди, не будь упрямой.

Она вновь посмотрела в противоположный конец бара. На них смотрели двое мужчин. Один поднял руку и помахал. А, к черту все! Почему бы не развлечься в мужской компании? Что она теряет? Мадлен соскользнула со стула.

– Ты чудесно выглядишь в этих джинсах, – прошептал Гордон на ухо Мадлен, пока вел ее под руку сквозь толпу. – Так что я прощаю тебя за то, что ты сделала.

– За то, что я сделала? – От возмущения она перекричала даже шум. – Боже, да ты самонадеянный болван!

Он засмеялся.

– В тебе сидит черт… Полагаю, кубинские гены. И это очень привлекает, как бы я ни противился. Просто никогда больше такого не делай. Я до смерти перепутался.

Она взглянула на Гордона и нахмурилась. Она выгнала его в три шеи. Кубинские гены?

Из-за дождя они смогли перебраться только в соседний бар. Джеффу, геологу, тучному мужчине с румяным лицом, было лет пятьдесят. Питер, археолог, как и Гордон, само воплощение здоровья, был высоким, с тонким чувством юмора и старомодными светскими манерами. Любая мать мечтала бы иметь такого зятя. Мадлен узнала, что они из бригады, ведущей раскопки у Южных ворот, где собирались строить автобусную станцию. Мадлен пришла в восторг и замучила их расспросами, но парни праздновали другое открытие. Рабочие, которые рыли котлован для крытого бассейна в подвале одного из георгианских особняков на Реднор-стрит, наткнулись на римскую арку. На место вызвали Гордона, и тот нашел остатки римских построек на глубине шести метров под уровнем современной улицы.

– А меня вы сможете туда провести? – умоляющим тоном спросила Мадлен. – Я бы все отдала, чтобы увидеть это место.

– Все? – переспросил Джефф, окидывая ее хитрым взглядом. – Тогда я это устрою.

Час спустя тучи наконец рассеялись, и четверка пошатываясь направилась по узким переходам над Чип-стрит в очередной бар. Мадлен, пренебрегая осторожностью, наслаждалась повышенным вниманием сразу трех мужчин. Она истерично хохотала над тупыми шутками Джеффа и разжилась у него сигарой. Они укрылись под сводом одной из арок перехода и все трое по очереди пытались прикурить для нее сигару.

– Эта сигара слишком сухая, – заявила она.

– Что бы ты понимала в сигарах, милочка! – отозвался Джефф. – Ты неправильно сосешь. Тебе нужно практиковаться.

– Эй, следи за словами, с дамой разговариваешь, – остановил его Питер. – Ты ведешь себя как свинья.

– Да уж больше тебя понимаю, Джефф! – засмеялась Мадлен, пребывая в слишком благожелательном расположении духа, чтобы обидеться. – Только сегодня днем я курила настоящую кубинскую сигару. Сколько я себя помню, мои родители курят сигары.

– Даже мама? – изумился Питер.

– Еще бы! Я родилась в городке, где в киосках на каждом углу делают сигары. Я и сама могу скрутить неплохую сигару, если захочу. Меня научил старый кубинец. Его звали Хосе-Мануэль. Ему акула откусила ногу.

– Ты всегда можешь скрутить для меня сигару, – сказал Джефф, украдкой шаря по ее спине, чтобы проверить, надет ли на ней бюстгальтер.

– И где находится это место? – спросил Питер. – Этот сигарный рай? Расскажи-ка подробнее.

– На тропическом острове, – мечтательно ответила Мадлен, – где на ветру раскачиваются пальмы, где палисандровые деревья роняют свой цвет в бассейны, а в двух океанах плавают рыбы всех цветов радуги. Где целый день сидишь на веранде под бамбуковыми опахалами и потягиваешь ром.

– Моя дорогая, – засмеялся Питер, – так какого же черта ты здесь забыла?

Оказалось, что бар «Вольный стрелок» закрыт. Они как раз свернули за угол на старую Бонд-стрит и направились к бару на Джордж-стрит, когда мобильный Джеффа начал бесцеремонно исполнять национальный гимн.

– Это жена, – разочарованно вздохнул Джефф.

После монолога, во время которого он смог вставить лишь «да… извини… да…». Джефф пошатываясь побрел в сторону родных пенатов. Не успел он со страдальческим видом уйти, как остальные двое принялись рассказывать Мадлен, какая корова его жена. Хотя сам Джефф был могучим мужчиной, рядом со своей «коровой» он становился дрессированной собачкой. Мадлен безуспешно пыталась проявить женскую солидарность, вступаясь за жен, чьи мужья не приходят домой по вечерам.

Закончилось все тем, что она взяла под руки Питера и Гордона, и они направились вдоль по Милсом-стрит. Взобрались по ступеням на высокий тротуар Джордж-стрит, где некогда, возвышаясь над простонародьем и грязью, летевшей из-под копыт запряженных в экипажи лошадей, прогуливались женщины в красивых платьях. Бар был освещен таинственным неоновым светом, но дородный швейцар дал им от ворот поворот: там уже закрывались. Похоже, поздно было куда-то соваться.

Питер взглянул на часы и нехотя признался, что должен уйти. Он заверил Мадлен, что не женат, но у него есть два карликовых пуделя, которые с пяти часов не были на прогулке. Мадлен расцеловала Питера в обе щеки, как будто была знакома с ним целую вечность, и они пообещали друг другу, что непременно предпримут еще одну попытку попутешествовать по питейным заведениям. Когда Гордон отвернулся, чтобы не видеть этих поцелуев и объятий, Питер незаметно сунул Мадлен свою визитную карточку.

Мадлен с Гордоном, помахав Питеру на прощание, остались на углу Лансдаун-роуд.

– Два карликовых пуделя? – переспросила сбитая с толку Мадлен. – Я вообще-то без предрассудков, но это любопытный выбор породы для мужчины с нормальной ориентацией.

– Он точно не гей, – заверил ее Гордон, – но у него свои причуды.

– Как и у всех нас, – добавила Мадлен, глядя, как долговязая фигура удаляется вверх по холму.

В поисках очередной пивной они направились к монастырю. Время приближалось к полуночи, но духота не спадала. Благодаря ярко освещенным витринам магазинов улицы выглядели празднично. На Милсом-стрит не было ни души, за исключением одинокого прохожего, чьи шаги эхом отдавались у них за спиной. Мадлен обернулась, надеясь, что Питер передумал. Но прохожий был ниже и коренастее. Она улыбнулась собственным мыслям. Уж не собирается ли она завести роман с еще одним археологом? Нет, честно нет, ей просто неловко оставаться наедине с Гордоном, идти с ним под руку. Она убрала свою руку.

– А почему он не женат?

– Кто? – спросил Гордон, поворачиваясь к Мадлен.

– Питер.

– Он тебя заинтересовал?

– А что? – равнодушно спросила она. – Я люблю маленьких собачек.

– Лучше заинтересуйся мной.

– Уже проехали, – заявила она, – назад дороги нет. И ты отлично знаешь почему.

Он снова взял ее под руку, притянул к себе поближе.

– По правде сказать, я влюблен в тебя без памяти.

Она засмеялась и высвободила руку.

– Гордон, ты несешь пьяный бред и сам это понимаешь.

– Это не бред, – заупрямился он. – Я вел себя как идиот.

Их остановил молодой бродяга со стеклянными глазами, что-то пробормотавший насчет чашечки кофе. Мадлен полезла в сумочку и достала банкноту в пять фунтов.

– Забудь о кофе, – сказала она незнакомцу, – лучше что-нибудь съешь…

Гордон потянул ее вперед, и они, поддерживая друг друга, пошли дальше. У Мадлен перед глазами двоилось – явный признак того, что пора угомониться. Еще одна рюмка, и только Господь знает, что она способна выкинуть.

– Я еду домой, – сказала она. – Помоги поймать такси.

– Можно мне с тобой? – прошептал Гордон ей на ухо. – Я уже несколько недель томлюсь от желания заняться с тобой любовью.

– Заняться любовью? – скептически хмыкнула она. – Помечтай.

Они как раз миновали полутемный вход в римские бани, жутковатые ряды колонн на Бат-стрит и оказались у Южных ворот. Раскопки охватывали территорию, равную нескольким городским кварталам, и были обнесены стальным забором и закрыты от посторонних взглядов зеленой сеткой. В свете уличных фонарей поблескивал земляной бур, чуть не метр в обхвате, а два гигантских крана за забором напоминали доисторических чудовищ.

– Можно хоть одним глазком посмотреть? – спросила Мадлен.

– А что мне за это будет?

– Ладно, забудь! – отрезала она, поворачивая в сторону Пьерпонт-стрит в поисках такси.

– Знаешь, – сказал он, догоняя ее и хватая за локоть, – здесь еще не на что смотреть, но у меня есть ключ от дома на Реднор-стрит. Это всего в пяти минутах ходьбы. Там намного интереснее. Тебе понравится.

Мадлен остановилась и взглянула на Гордона, пытаясь определить, не шутит ли он. Он только пожал плечами. А почему бы и нет! Мадлен захватила идея опуститься в толщу земли и увидеть древний город. Образно говоря, именно этим она и занималась каждый день со своими пациентами.

– Честно, Гордон? У тебя есть ключ?

– Разумеется. Мы сегодня работали там до семи вечера.

Они шли но улице, по обе стороны которой подобно крепостным стенам стояли высокие, внушительные георгианские особняки, производившие глубокое впечатление при свете дня и кажущиеся такими зловещими в ночи. Улица повернула, и здания изящно обогнули парк. На землю спустился туман, свет фонарей потускнел. Они снова услышали за спиной шаги. Мадлен оглянулась, но улица была пустынная. В Бате грабежи были редкостью, хотя наркоманов тут было полным-полно.

Они остановились в конце улицы. Мадлен ахнула: она не ожидала, что дом окажется таким огромным и великолепным. Гордон открыл металлические ворота и, небрежно поигрывая связкой ключей, пригласил ее следовать за ним.

– А люди здесь живут? – спросила Мадлен.

– Не беспокойся! – ухмыльнулся он. – Это все стройплощадка. Мерзкий богач американец недавно купил это здание и решил превратить его из дома на шесть квартир в семейный особняк. Так и были обнаружены римские постройки.

Гордон включил свет – единственную лампочку, свисающую с потолка в пустом коридоре. Повсюду виднелись инструменты археологов, стены были ободраны до камня. Он повел Мадлен по коридору, а потом вниз по ступенькам в подвал. Они спустились по узкой винтовой лестнице, которую едва освещала лампочка из коридора, и Мадлен увидела в огромной яме верхушку римской арки. Мелом на стене была отмечена глубина – четыре метра. К стене ямы была приставлена лестница.

– А здесь нет света? – тихо спросила она, и ее голос эхом отразился от голых стен.

– Нет, черт возьми! И фонарь остался в машине.

Глаза постепенно привыкли к темноте. Мадлен подошла к краю ямы, взглянула вниз и увидела фрагмент пола, где-то около метра. Земля была аккуратно убрана, и ясно просматривался замысловатый мозаичный узор.

Мадлен охватил благоговейный страх. Казалась, что она переместилась назад во времени. Она слышала шум воды, пробивающейся сквозь толщу земли, чувствовала ее запах и втягивала ноздрями горячие испарения.

– Здесь источник. Родник или что-то в этом роде.

Гордон обернулся и внимательно посмотрел на нее.

– Да, действительно, здесь был родник, но несколько столетий назад, – сказал он. – Джефф проводит геологические исследования, пытается найти геотермальный источник. Даже если сам родник уже высох, представляешь, какая это будет находка? А здесь сделали второй раскоп и обнаружили следы водоема. Американец планировал вырыть огромный бассейн, не предполагая, что мы найдем на этом месте уже готовую римскую баню. Все его планы насмарку! – Гордон поцокал языком, имитируя манеру американцев. – Ему будет что рассказать приятелям.

Мадлен прикрыла глаза.

– Невероятно. Только протяни руку – и можно дотронуться до них… людей, живших две тысячи лет назад.

Гордон взял Мадлен за руку и, несмотря на протесты, страстно поцеловал. Вопреки своему желанию Мадлен очутилась в его объятиях. Волшебство обстановки ее возбуждало. Казалось, что происходящее под землей, в полной темноте, в ином времени, не в счет и не имеет значения.

Его руки проникли к ней под блузку. Прижавшись губами к ее щеке так, что Мадлен ощутила знакомое горячее дыхание, Гордон быстро расстегнул на ней джинсы и стянул их. Его проворные пальцы шарили по ее телу, словно он всю жизнь только этим и занимался. Мадлен растаяла под сокрушительным натиском его прикосновений, и с ее губ сорвался стон. Она сползла по стене, безуспешно пытаясь расстегнуть его брюки, где имелась какая-то сложная система широких металлических крючков. Наконец Мадлен ощутила знакомое тепло его тела, но это длилось не так долго, как хотелось бы. Гордон молча развернул ее, стянул тонкие трусики и вошел в нее.

Он двигался с несвойственной ему мощью, но поскольку Мадлен стояла к нему спиной, то словно перестала его чувствовать. Она прислушалась к шуму воды, но ничего не услышала – он исчез, как и желание отдаться Гордону. Она прижалась к грубым кирпичам, смягчая энергичные толчки. Скоро у нее задрожали ноги.

– Гордон, помедленнее. Остановись на секунду.

Он ее не слышал и, похоже, не собирался останавливаться. Еще три-четыре энергичных движения – и он, издав протяжный вздох, замер.

– Черт! Извини. Слишком поздно, – выдохнул он, его слова эхом разнеслись в тишине.

Гордон отстранился, не делая попыток удовлетворить ее другими способами, хотя с легкостью мог бы компенсировать недостаток галантности. Особенно учитывая, что он «несколько недель томился от желания заняться любовью›. Подобное обращение было не характерным для него, и Мадлен не почувствовала себя желанной.

– И к чему это? – спросила она, зная, что он все поймет.

– Думаю, это нервы.

– Ты и нервы? – Она засмеялась.

Он коснулся ее щеки.

– Знаешь, думаю, я готов жить с одной женщиной. Я не смог выбросить тебя из головы. Я был честен, когда сказал, что влюблен в тебя.

Она улыбнулась в темноте.

– Я знаю, почему ты нервничаешь. Одна женщина! Должно быть, для тебя просто жуткая перспектива. Ты уверен, что это не пьяный бред?

Он почувствовал себя задетым.

– Уверен. Я говорил вполне серьезно.

Мадлен подумала, что должна быть польщена: в глубине души она скучала по Гордону, но все же сидела в ней какая-то заноза.

– Что ж, посмотрим, чем все это закончится, согласен? Давай встретимся где-нибудь в выходные, развеемся. Например, прогуляемся?

– Ой, Мадлен, я не могу. Только не на этой неделе.

«Господи, была б охота!» – подумала она, пытаясь нащупать среди камней на полу свою сумочку.

– И чем это ты занят?

– Меня не будет в городе.

– И с кем это тебя не будет?

– Тебе не понравится мой ответ, – признался он. – Мы с ней уезжаем в Таиланд на три недели. Но лучше уж я тебе скажу сразу.

– Сразу? – разозлилась Мадлен. – Ты не сразу признался, подонок! Ты признался только после того, как между нами все произошло. Это было низко, недостойно… даже для тебя.

– Мадлен, перестань! – взмолился Гордон. – Я не могу отменить эту поездку. Я поступил бы нечестно по отношению к ней. Но когда мы вернемся, я с ней расстанусь.

Он делился своими планами, как будто они были совершенно разумными и оправданными. По мнению Мадлен, его доводы даже не заслуживали комментариев. Она развернулась и бросилась вверх по лестнице.

– Подумай над моим предложением! – крикнул Гордон ей вслед. – Только без трагедий!

Когда Мадлен оказалась на улице, на ум ей сразу пришла Росария. Может, стоит расспросить, как вызвать дух зловещего Педроте? Или, может, мама сама наведет на Гордона порчу, чтобы этот самовлюбленный болван начал чахнуть и в конце концов умер?

Мадлен была настолько разгневана, что даже не улыбнулась при мысли об этом и не вспомнила, что придется возвращаться домой одной. И тут ее сердце ушло в пятки. В тени, чуть пригнувшись, стоял мужчина. Он смотрел на нее и не двигался. Вдруг словно по мановению волшебной палочки на дороге появился автомобиль. Увидев желтый маячок на крыше, Мадлен вздохнула с облегчением и чуть ли не бегом бросилась останавливать такси.

Оказавшись в безопасности, она оглянулась. Человек, словно призрак, стоял на том же месте.