Текст книги "След крови"

Автор книги: Китти Сьюэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Отец отвесил ей пощечину – не слишком сильную, но довольно ощутимую. От этого Мадлен словно очнулась, у нее тут же прояснилось в голове. Казалось, впервые за много лет она мыслит необычайно четко. Она холодно спросила:

– Чем, черт побери, ты занимаешься в Лондоне? И с кем?

Она дерзко задрала подбородок и подставила другую щеку, но пощечины не последовало. Когда она украдкой посмотрела на отца, он разглядывал очертания Бата на фоне неба. Он не смотрел ей в глаза, когда сказал:

– Раз уж ты задаешь вопрос в лоб, я расскажу тебе, как обстоят дела. Я попытался уговорить твою маму забрать тебя и малышку и вернуться в Ки-Уэст, пожить в нашем особняке. Там ей было бы намного лучше, и вы бы ни в чем не нуждались. Но она категорически отказалась уезжать от меня. Вместе до гробовой доски – вот ее принцип.

– Повезло тебе, – заметила Мадлен, попытавшись скрыть сарказм в голосе. – Повезло, что у тебя такая любящая и преданная жена.

– Только не думай, что я не люблю ее, – слабо запротестовал отец.

Они посмотрели друг на друга. Если бы они были дома, все бы разрешилось. Папа надел бы соломенную шляпу, расположился у себя в студии и начал рисовать. Он бы боготворил маму и хвастался женой перед друзьями. Они бы снова полюбили друг друга, Мадлен была в этом уверена. Но отец стремился к другому. Мадлен поняла, что ей придется принимать решение самостоятельно.

– Ладно. Послушай, я много об этом думала. Вот уже несколько месяцев я буквально разрываюсь на части… – У нее душа ушла в пятки от собственных слов. – Так больше продолжаться не может. Мы с мамой не должны бороться за Микки. Закончится тем, что мы возненавидим друг друга.

Невилл взглянул в глаза дочери.

– Что ты хочешь сказать?

– Я сдаюсь, папа. Отошли меня домой. Мама позаботится о Микки. Даже если бы попыталась, я не смогла бы их разлучить. Ты же понимаешь: как бы я ни поступила, все равно буду виновата. Я хочу, чтобы мама была счастлива. И не хочу, чтобы вы разводились.

Отец долго молчал, потом положил ей на плечо свою большую ладонь.

– Значит, ты твердо решила вернуться домой? Она стряхнула его руку.

– Ты должен мне пообещать, что позаботишься о них. Мама никогда здесь не приживется. Здесь все ей чужое. Ты ей нужен.

– Может, так оно и к лучшему, малышка. Мы можем попытаться.

– Никогда больше не называй меня малышкой! Ты для меня просто Невилл.

До их ушей донесся звук, похожий на звон колокольчика. Это Росария затянула кубинскую милонгу.[20]20
  Национальная песня, музыка и танец.


[Закрыть] Малышка громко завизжала от восторга.

Мадлен бросила чемоданы на крыльце и прикоснулась к двери, исследуя желобки, крути и причудливые узоры. Когда ей было лет восемь-десять, Невилл позволял ей рисовать узоры на дверных панелях, а сам потом вырезал их стамеской. Дверь заклинило. Должно быть, она разбухла во время недавних тропических ливней. Мадлен ударила в дверь ногой, и та распахнулась.

Дом выглядел так, словно стоял необитаемым уже много лет, хотя с тех пор, как их семья покинула Ки-Уэст, прошло всего лишь полтора года. Она несколько мгновений стояла не двигаясь, вдыхая знакомый запах выгоревшего на солнце дерева. Даже боль от расставания с Микки и матерью утихла от радости возвращения домой.

В комнатах пахло пылью, а на кухне чем-то кислым – оказалось, что это кучка свежего птичьего помета. Похоже, голубиная семья вывела и вырастила на лестнице не одно поколение птенцов. Какой-то хулиган сорвал сетку от насекомых, но никаких следов взлома не было, никто не пытался проникнуть в дом. Мадлен заметила, что стены снаружи нуждаются в срочном ремонте. На веранде было несколько аккуратных кучек опилок, и она опасалась, что это завелись термиты. Она мысленно отметила: не забыть бы сказать об этом Невиллу, когда он будет снова звонить. Он говорил, что готов дать деньги на обустройство.

Мадлен побродила по дому, где почти не осталось мебели, открыла окна, распахнула деревянные ставни. Дом наполнился щебетанием птиц и музыкой регги, льющейся из соседского сада, а еще – солнечным светом. Она пыталась решить, в какой комнате ей устроиться, но здесь каждый уголок дышал воспоминаниями. В спальне родителей остался маленький алтарь ее матери: маленький столик, накрытый вышитой красной скатертью, а на нем – семь священных камней. Посередине, на подставке из ракушек, – маленький череп какого-то зверька. Мама нарочно оставила его здесь – оберегать дом. Это было так трогательно, что Мадлен чуть не расплакалась. Бедная мама, ничего удивительного, что она выглядит чудачкой в проклятом Бате. У англичан нет воображения, они не понимают магии. Сколько они теряют! Ее мать могла творить чудеса. А могла и порчу навести, извести того, кто пришелся не но душе.

Мадлен вышла из дома, чтобы осмотреть сад. Настоящие джунгли! Парень, которого наняли периодически приходить пода и подрезать деревья и кусты, явно бездельничал и только клал денежки в карман или, что вероятнее всего, пропинал. Она отправилась проверить, живет ли кто-нибудь в пруду, есть ли на деревьях гнезда, не упадут ли ей на голову кокосы с пальмы. Пару лет назад на плечо их соседу упал кокос – и в результате вывих ключицы. А упал бы на голову – совсем убил бы. У индийского фикуса стало еще больше воздушных корней; еще несколько лет – и фикусы разрастутся по всему саду. Мадлен взобралась в домик на дереве. Добрый Анджело, жив ли он еще? Прошло десять лет; а домик такой же крепкий, как в тот день, когда старик его построил. И это несмотря на то что дерево росло, а ветры его постоянно раскачивали! С площадки она видела почти весь Ки-Уэст: гладкие жестяные крыши вспыхивали среди зелени, как будто к солнцу повернули сотни зеркал. Город со всех сторон был окружен океаном. У площади Маллори было пришвартовано огромное круизное судно, возвышавшееся над всеми строениями городка.

Мадлен нашла ключ от студии Невилла на обычном месте – на ржавом гвозде под навесом. Она вошла и тут же поняла, где станет жить. Студия обветшала и заросла паутиной, но Мадлен провела здесь столько часов, увлеченная тем, что никогда бы не заинтересовало мать. На полке стоял даже домик для муравьев, который смастерил Анджело. Но жильцы-трудяги уже давно покинули его. Она улыбнулась и отдернула со стеклянной стены выгоревшую занавеску. Она поставит здесь кровать и как только утром откроет глаза – окажется в саду.

Старенький «шевроле» Невилла, грустный и покинутый, стоял на подъездной аллее, покрытый клейким соком плачущей смоковницы, нависшей над входом. За полтора года вынужденного простоя спустили две шины и «сдох» аккумулятор. Мадлен сбросила сапоги и джинсы, натянула хлопчатобумажные шорты и сандалии. Она отправилась к Бобу Вудсу, механику на пенсии (он жил чуть дальше по переулку), и попросила, когда будет минутка, прийти отрегулировать «камаро». Она сказала, что ей уже семнадцать и она незамедлительно собирается получить водительские права. Жена Боба усадила Мадлен в кресло-качалку на крыльце и угостила стаканом чая со льдом и кусочком лимонного пирога. Кстати, Мадлен не нужен шестипалый котенок, той самой породы, которую вывел Хемингуэй? Господи, как же хорошо дома!

– О чем речь, миссис Вудс! Конечно, я хочу шестипалого котенка.

Но эйфория от возвращения домой вскоре омрачилась щемящей тоской. Когда она снова увидит свою малышку? Микаэ-ла в тысячах километров от нее. Разумеется, в надежных руках, но это не руки родной матери. Этому она уже научилась у жизни: что-то ты получаешь, чего-то лишаешься. Негоже просить слишком многого. Иначе все потеряешь.

Впрочем, кое-что из утраченного можно еще попытаться вернуть, применив чуток женской смекалки и навыки сыска. Именно с такими намерениями она спустя две недели оказалась на автостраде 1, в междугородном автобусе «Грейхаунд», следовавшем в Майами. Поспрашивав в порту у местных рыбаков, Мадлен получила адрес в Ки-Ларго: мотель «Домик дельфина». Путешествие заняло добрых три часа, включая остановки, но она не обращала внимания на жару и парня на заднем сидении, который вырвал все, что съел на обед, добавив к этому фонтан непереваренного пива.

Мимо пролетали острова, связанные между собой двумя параллельными мостами, старым, заброшенным, и новым, – Биг-Пайн, Маратон, Лейтон, Исла-Морада, Тавернье – и крошечные островки между ними. Парень на заднем сиденье достал «косяк», но никто не возмущался – общеизвестно, что марихуана останавливает тошноту, к тому же запах от сигареты перекрыл вонь рвоты. На Севен-майл-бридж парень начал пинать спинку ее сиденья. И почему было не подождать, пока она получит права? «Камаро» приобретали, чтобы ездить на нем, хотя, как и большинство жителей острова, Мадлен предпочитала велосипед.

– Ки-Ларго! – выкрикнул водитель и остановился на боковой дороге, идущей вдоль автострады. Мадлен забросила рюкзак на спину и выпрыгнула из автобуса, подняв облако пыли.

– Не подскажете, как найти мотель «Домик дельфина»? – спросила она у водителя, прежде чем он закрыл двери.

– Придется с километр вернуться. Нужно было раньше сказать.

– Да ладно, дойду, – отмахнулась она.

Она шла по боковой дороге. Сандалии забились песком и пылью, солнце нещадно жгло голову. По автостраде в обоих направлениях летели машины. Какие-то парни из грузовика кричали ей вслед, предлагая подвезти. Казалось, теперь все разъезжают на этих чудовищных машинах. Острова изменились, Мадлен видела это собственными глазами. Уютные, домашние придорожные кафе и сувенирные лавки сменились экспресс-закусочными, аллеями для гуляния и модными курортами. Но Мадлен была счастлива, это была ее родина.

Девушка-администратор, казалось, была настолько ленива, что не хотела даже рта открыть.

– Он на пристани, – с подчеркнутой медлительностью произнесла она. – За мотелем.

Мадлен обогнула ряд ветхих лачуг и, к своему удивлению, оказалась на набережной с зарослями кариот.[21]21
  Пальма жгучая.


[Закрыть] Пристань уходила прямо в воду, а вдоль нее располагались ивовые кресла и столики. В одном из кресел сидел мужчина и пристально разглядывал скалы внизу.

– Здравствуйте! – окликнула его Мадлен, подходя ближе. – Прошу прощения, вы мистер Серота?

Мужчина поднял глаза. Он был без рубашки, черный, как негр. Обветренное лицо, длинные седеющие волосы собраны в «конский хвост». Седая борода закрывает рот. У него был китайский разрез глаз. А Мадлен уже и забыла, что рассказывал ей Форрест: мать его отца была китаянкой. Когда она вышла замуж за Энтони Сероту, это вызвало настоящий скандал в Сан-Франциско; видимо, они переехали во Флориду, чтобы избежать гнева обеих семей. Энтони Серота занялся ловлей креветок, потом дело продолжил Сэм, его сын, и Форрест… красавец-внук.

Мистер Серота надел очки, чтобы лучше рассмотреть незнакомку.

– Мы знакомы?

– Мадлен Фрэнк, – представилась она. – Из Ки-Уэста.

Его борода дрогнула, губы расплылись в улыбке.

– Черт меня побери. Конечно! Я слышал о вас.

Она стояла, испытывая неловкость.

– Мне сказали, что вы купили здесь мотель.

– Да, продал катер, – ответил он, снова отвернувшись к скалам.

Мадлен не могла удержаться, чтобы не взглянуть, что же так привлекло его внимание. Под пристанью две огромных игуаны встретились на плоской скале нос к носу. У одной сильно кровоточила глубокая рана у основания хвоста. Обе замерли.

– Боже, она ранена! – воскликнула Мадлен.

– Они дерутся с обеда, – пояснил мужчина. – Думаю, схватка вот-вот закончится.

– Они такие красивые… – прошептала Мадлен, глядя на меряющихся силами доисторических рептилий – больших, как коты. В мгновение ока потенциальная победительница вскочила на раненую подругу, и они стали драться, в приступе ярости вонзая друг в друга зубы. Наконец раненая игуана упала в воду, но тут же перевернулась и стала карабкаться назад.

– Она возвращается! – изумилась Мадлен. – Не могу поверить.

– Вот вам и рептилии. Гордость и полнейшая глупость. Ведут себя, как драчуны в пивной.

Внезапно он поднял на нее глаза.

– О, я совсем увлекся! Присаживайтесь, прошу вас.

Мадлен села в плетеное кресло и положила ноги на стол.

По правде говоря, ей не очень-то хотелось смотреть на отвратительное побоище. От этого зрелища к горлу подступила тошнота. Она взглянула на крошечные островки, разбросанные вдалеке. Над головой пролетели два пеликана. Мимо в каноэ проплыл какой-то мужчина.

– Мистер Серота, я приехала узнать насчет Форреста.

Он откинулся назад и тоже забросил ноги на стол.

– Да, я так и подумал, мисс.

– Пожалуйста, зовите меня Мадлен.

– Мадлен. Хотите холодного пивка?

– Да, пожалуй. – Она ужасно хотела пить.

Мужчина полез в сумку-холодильник, достал оттуда бутылку и откупорил ее причудливым перочинным ножом.

Она сделала большой глоток.

– Мистер Серота, вы получали мои письма?

– А, так это вы писали? Из Англии? – переспросил он, глядя на нее.

– Вы переслали их Форресту, мистер Серота?

– Послушайте, голубушка, я упомянул Форресту о письмах, и он велел мне вернуть их отправителю. Думаю, чтобы не попасть в неприятности. Кроме того, я никогда точно не знаю, где он находится. Мне очень жаль, но у меня не было времени отослать их обратно. Если хотите, могу отдать их прямо сейчас. Они в моем кабинете.

Сердце Мадлен упало. Она не сводила с собеседника глаз.

– Значит, он никогда не спрашивал… Он даже не знает, что в этих письмах?

– Я не читаю его писем. А сам он никогда не просил.

– Он уехал полтора года назад… – Она пыталась говорить равнодушно, хотя чуть не плакала. – Он не собирается вернуться?

Сэм Серота пожал плечами.

– Честно сказать, я не знаю, что ответить. Думаю, он сыт ловлей креветок по горло. Перед ним открылись новые горизонты. Я подарил ему лодку, потому что сам не мог с ней управляться. Понимаете, артрит скрутил колени. Пока я строю свои планы без него. – Вид у Сэма Сероты был смущенный. Но разве Форрест не говорил, что будет до конца жизни заниматься ловлей креветок?

– И где же он сейчас?

Мистер Серота взглянул на море.

– Именно сейчас – не могу знать, – ответил он. – Последний раз, когда Форрест звонил, он преподавал в школе в… черт его знает, не могу припомнить название… Какой-то маленький городок в Индии. Он сказал, что на пару месяцев собирается в монастырь, а после попытается податься в Тибет, хотя не очень-то надеется получить визу.

Мадлен подковырнула отслоившуюся краску на ручке кресла. Мир вокруг поблек. Значит, Форрест ничего не знает! Ничего из того, что произошло, – ни о ее беременности, ни о рождении Микаэлы. Он понятия не имеет, что у него есть дочь. Как и его отец не знает, что стал дедушкой. Она боролась с искушением сказать правду.

– За последние полтора года я много о нем думала, – призналась она. – По правде говоря, мне его очень не хватает. К тому же мне необходимо ему кое-что рассказать.

Серота достал очередную бутылку пива и сделал глоток. Потом потеребил бороду. У него были такие же большие руки, как у Форреста, но все в ужасных шрамах.

– Я бы не стал здесь ничего ловить, Мадлен, если вы об этом. Тут. Замешана одна… кажется, канадка. Они уже какое-то время живут вместе. Идея отправиться в монастырь принадлежит именно ей. Хотя до безумия скучно, по-моему, соблюдать пост и целыми днями читать молитвы.

Форрест живет дальше… Разумеется, жизнь продолжается.

– Когда он с вами свяжется, передадите, что я приезжала? – Она помолчала. – Скажите, что я навсегда уехала из Англии и вернулась в Ки-Уэст. В тот же дом. И телефон тот же.

Сэм Серота посмотрел Мадлен в глаза.

– А вам не кажется, что лучше оставить его в покое? Я уверен, когда-нибудь он вернется и вы сами ему все скажете.

Она допила пиво, встала и вгляделась в край пристани. Игуаны исчезли.

– Смотрите, их нет.

– Да, – тихо подтвердил он и указал заскорузлым пальцем: – Вот она.

Мадлен посмотрела, и увиденное заставило ее вздрогнуть. Мертвая шуана качалась на волнах, которые быстро уносили ее в море.

Глава десятая

Саша как раз взглянул в окно классной комнаты, когда, как по мановению волшебной палочки, на улице остановилась отцовская машина. Он не сводил глаз с блестящей на солнце черной крыши и увидел, как Антон захлопнул дверцу и одним взмахом руку заблокировал ее, щелкнув волшебной кнопкой.

Сердце Саши затрепетало от волнения, смешанного с тревогой и страхом. Хотя он не смог бы охарактеризовать охватившие его чувства, они были ему до боли знакомы. Он крепко зажмурился и стал грызть ноготь большого пальца. Он обкусал этот ноготь просто невероятно, но обещал маме, что не будет грызть остальные. Мама посоветовала наказывать только один палец, остальные пусть радуются. Тогда большой палец будет единственным печальным братцем, а остальные девять будут его утешать. Он упорно продолжать грызть ноготь, чтобы успокоиться, но Чувствовал только боль. Ну что ж, боль – это не страшно: боль застила собой все остальное, и это остальное казалось не таким пугающим.

Саша открыл глаза и увидел, как отец проходит под окном, направляясь к парадному входу. Он приехал не просто так. Он пойдет в кабинет к миссис Иствуд, миссис Иствуд пойдет за директором школы мистером Боделлом и расскажет ему, что приехал какой-то мужчина. Он хочет забрать своего сына, чтобы его отвезти к зубному врачу, или к бабушке, или еще куда-нибудь. Он проделывал такое в другой школе, и директор приходил, забирал Сашу с урока и приводил в свой кабинет. Саша подбегал к мужчине с криком «папочка», и отцу разрешали забрать его. Однако он сомневался, что это пройдет еще раз, потому что в последний раз мама подняла такой шум… ведь их с отцом не было целых три дня. Мама плакала, глаза у нее опухли, и она была злая как черт.

Когда-нибудь папа повезет его в Украину, где живет вся его семья. Они станут делать то, чего в Англии никто никогда не делает: кататься на коньках по замерзшему озеру и есть лакомства, которых Саша даже не пробовал. Наполеон тоже поедет с ними. На днях, когда мисс Бейли показывала им карту мира, Саша спросил, где находится Украина. Страна выглядела большой, точно больше Англии.

– Значит, Саша, твой отец приехал сюда, чтобы снять сливки с этой страны, верно? – спросила мисс Бейли, но он не понял, что она имела в виду.

Шли минуты, а Саша все продолжал грызть ноготь. Из пальца начала сочиться кровь. Тогда он засунул его в рот и стал сосать, чтобы остановить кровотечение.

Мисс Бейли что-то сказала, и внезапно он увидел, что все дети не сводят с него глаз. Родди смеялся.

– Саша сосет палец, вероятно, он собрался поспать, – сказала мисс Бейли. Голос ее звучал ласково, но Саше послышалась в нем насмешка.

– У-тю-тю, малыш! – презрительно засмеялся Родди, скосил глаза и принялся громко сосать собственный палец.

Саша вытащил палец изо рта.

– Пошел на… – ответил он.

В тишине его голос прозвучал слишком громко. Послышалось приглушенное «ух», и класс затаил дыхание. Все лица повернулись к нему, глаза широко распахнулись от изумления. Саша взглянул на мисс Бейли – у нее был такой вид, словно она увидела трехголовое чудовище. Рот ее приоткрылся, а подбородок напоминал сплющенную сосиску. Саша слишком поздно вспомнил, что в школе запрещено произносить бранные слова: здесь никто не ругался, даже Родди, даже ребята постарше. Это тебе не Лондон.

Перед глазами у Саши все поплыло, по спине побежали мурашки. В наступившем молчании щебетание птиц казалось необычно громким. Он отвернулся к окну, посмотрел на птиц, наткнулся глазами на машину. Папину машину.

Повинуясь внезапному порыву, он вскочил на ноги. Стул с грохотом упал на пол. Саша промчался между партами. Краем глаза он увидел мисс Бейли. Она замерла и попыталась что-то сказать, но прежде чем ее слова достигли Сашиных ушей, он уже распахнул дверь и выбежал в коридор. Заскочив за угол, он направился к парадному входу и попал прямо в объятия отца.

Они уселись в машину и захлопнули дверцы. Отец нажал на кнопку, и все замки щелкнули одновременно – Саше этот звук показался самым громким из тех, что ему приходилось слышать. Он видел, как мисс Бейли, миссис Иствуд и мистер Боделл выскочили из школы и замерли. Они не сводили глаз с машины, но подойти не решались. Мистер Боделл покачал головой. Саша встал коленями на сиденье и, высунув язык, прижался лицом к стеклу. Папа засмеялся и повернул ключ зажигания. Мотор заурчал, Сашины голые ноги обдало прохладным воздухом из кондиционера. Машина начала набирать скорость, и последним, что увидел Саша, было то, как мистер Боделл сердито развернулся и пошел в здание. И лишь тогда мальчику пришло в голову, что ему, может быть, еще придется сюда вернуться.

– Узнаю своего сына! – похвалил отец, смеясь. – Уже начал ходить по краю.

За спиной ярко светило солнце. Рэчел пришлось сложить ладони козырьком, чтобы разглядеть экран банкомата. Она подождала, пока высветится баланс счета. Вот он: 32 тысячи 282 фунта и 54 пенса.

Что?! Рэчел недоуменно захлопала глазами. Какая-то ошибка! Она нетерпеливо подождала, пока банкомат выдаст наличные, и снова вставила карточку, чтобы повторить процедуру. Стоявшая позади женщина пыхтела и вздыхала, но как поторопишь хитроумную машину? Наконец на экране появился баланс счета. Рэчел растерянно смотрела на цифры, пока они не исчезли. Господи! Не может быть, чтобы у нее на счету было больше тридцати двух тысяч. Когда она отходила от банкомата, сердце тревожно билось в груди.

– Привет.

Рэчел растерянно обернулась. Это было бездомная девушка, Шарлин, стоявшая на своем обычном месте возле банкомата.

– Привет, крошка, – ответила Рэчел, ускоряя шаг.

– Хотите журнал? – крикнула ей вслед девушка. – Я могу и с ребенком посидеть.

– Я не забыла.

Словно в тумане, Рэчел обошла квартал. Тридцать две тысячи. Не может быть! Банки постоянно что-то путают, но обычно не в пользу клиента. Разве не это все время повторял отец? Она могла, конечно, промолчать, надеясь, что никто ничего не заметит. На сколько банк ошибся? Она остановилась и подсчитала на пальцах. Примерно на пять тысяч. Пять тысяч фунтов… Нет, такие деньги банк обязательно будет искать. Скорее всего, ее заподозрят в мошенничестве. Вот черт! Меньше всего Рэчел хотелось, чтобы к ней в дверь постучали парни в полицейской форме.

Интерьер банка производил сильное впечатление: высокие потолки, причудливые колонны, как в церкви. Отец, сколько она помнила, всегда обслуживался в этом банке, но она была здесь только раз – когда открывала счет на свое имя, чтобы перевести деньги отца.

Здесь тоже была очередь, и она встала в ее конец. Она просто подаст карточку и скажет, что произошла какая-то ошибка. Очередь двигалась необычайно медленно. Рэчел уже захотелось курить, когда кто-то тронул ее за локоть. От неожиданности она чуть не подпрыгнула и обернулась. Это был управляющий. Он встречался с ней, когда она открывала счет.

– Мисс Локлир, я не ошибся? – тихо спросил он. – Прошу прощения, можно вас на пару слов? После того как вы уладите все свои дела.

Рэчел мысленно выругалась. Она так и знала, что-то с этими деньгами нечисто! Черт побери, папа! Что ты натворил? Потом появилась другая мысль: а может, дело в этих пяти тысячах? В ошибке, допущенной банком?

– Давайте поскорее расставим все точки над «і», – ответная она несколько грубовато.

Собеседник взглянул на нее, явно застигнутый врасплох.

– Ну что ж, отлично. Если вам так удобнее. Может быть, пройдем в мой кабинет? Я не задержу вас надолго, мисс Локлир.

То ли ей показалось, то ли в самом деле внезапно наступила тишина? Управляющий отпер массивные двери, и она пошла за ним. Они поднялись вверх по ступенькам, потом прошли по коридору. Управляющий был высоким, но каким-то нескладным; его модный серый костюм некрасиво топорщился на ягодицах. Впрочем, Рэчел тоже не произвела на него особого впечатления, когда открывала счет. Ему показалось, что происхождение ее денег весьма сомнительно. Тем не менее банк не стал отказывать в оформлении наследства.

В кабинете он сел за большой письменный стол и жестом пригласил ее устроиться напротив. Эта сцена вдруг напомнила Рэчел, как однажды в школе директор вызвал ее к себе в кабинет и дал изрядный нагоняй за то, что она курила в туалете.

– Я постою, – поспешно отказалась она. – Я понятия не имею, как эти пять тысяч оказались у меня на счету. Просто заберите их обратно. Я подпишу, если надо.

Управляющий внимательно посмотрел на нее и нахмурился.

– Пожалуйста, мисс Локлир, присаживайтесь.

Она села. Спустя минуту он заговорил, не отрывая взгляда от монитора:

– Передо мной ваш счет, мисс Локлир. Похоже, все в порядке. Вчера вам пришел ежеквартальный перевод на пять тысяч фунтов от «Ліенглейн Холдинга».

Она недоуменно уставилась на него, но управляющий продолжал спокойно изучать экран монитора. «Ленглейн Холдинга»? Ни о чем таком она не слышала!

– Это ошибка, уважаемый. Можно прямо сейчас все проверить? Не хочу, чтобы потом меня напрягали.

Он оторвал глаза от компьютера и взглянул на Рэчел.

– О какой ошибке вы говорите?

– Да эти пять тысяч!

– Эта цифра всегда оставалась неизменной, мисс Локлир.

– Какая цифра? – нахмурилась Рэчел.

– Вы Рэчел Локлир, верно?

– Нуда…

– Вы, конечно же, интересовались состоянием финансов своего отца, когда получали наследство?

– Ну… вроде бы да.

Интересовалась… Адвокат что-то говорил, но для таких, как Рэчел, его речи все равно что китайская грамота.

– Мисс Локлир, – подчеркнуто официальным тоном заявил управляющий, – очень важно знать свои доходы и расходы и вести учет финансовых операций. «Ленглейн Холдинге» – оффшорная компания, которая уже несколько лет переводит деньги на счет вашего отца. Когда ваш отец умер, мы получили указания переводить деньги уже на вага счет.

– Указания от кого? – удивилась она.

Глаза управляющего едва заметно округлились.

– От «Ленглейн Холдингз», мисс Локлир.

– Но что это за компания?

Он вздохнул и покачал головой.

– Я не располагаю подобной информацией. Быть может, вы возьмете на себя труд выяснить это?

– Вы правы! – резко оборвала она и встала. – Ладно, тогда я пошла.

– Минутку. Я вас надолго не задержу, – остановил он, в упор глядя на Рэчел.

– Что, черт возьми, вам от меня нужно? – напряглась она.

Лицо управляющего потемнело, на лбу пролегли глубокие морщины.

– Я бы хотел обсудить с вами некоторые наши продукты.

– Продукты? Со мной? Какие еще, к черту, продукты?

Лицо его помрачнело еще больше.

– «Продукт» – это термин, который мы используем… Впрочем, неважно. На вашем счету лежит большая сумма денег, мисс Локлир, которая не работает на вас. Я не был бы управляющим банком, если бы не посоветовал вам вложить деньги во что-то стоящее. Существуют продукты, приносящие гораздо более высокий процент…

Рэчел с тяжелым сердцем шла домой. «Ленглейн Холдинга» – оффшорная компания. Это значит «иностранная» – так, что ли? Кто, черт побери, присылал деньги отцу, а теперь шлет ей? Какое этому может быть объяснение? Единственное, что ей приходило на ум: папа оказался намного умнее, чем ей казалось раньше. Она знала, что он обожал заключать пари и вечно проигрывал. Родители часто ссорились из-за денег. Дотти бранила его за то, что он тратил последние деньги, отложенные на хозяйство, а в ответ папа устраивал скандал и проигрывал еще больше. Неужели он делал ставки на более крупные суммы, чем она могла предположить, и ему удалось скопить кое-что за границей, куда не может добраться налоговый инспектор? Если дело обстоит именно так, то он настоящий говнюк, раз держал собственную семью на хлебе и воде. Однако сейчас Рэчел обрадовалась неожиданному богатству, хотя и не собиралась его тратить, потому что подозревала: рано или поздно появится разумное объяснение возникновения этих денег. Например, какая-то колоссальная ошибка со стороны банка.

Тем не менее, подчиняясь внезапному порыву, она зашла в хозяйственный комиссионный магазин на Лондон-роуд. Старый пылесос забился, и ей необходим был новый, чтобы почистить два персидских ковра, которые при перевозке упали с грузовика.

Она присела на дерматиновый диван и принялась разглядывать пылесос, пытаясь понять, как он работает. У нее не хватало опыта в обращении с подобными хитроумными приборами и домашней утварью, а уборка вообще не входила в число ее любимых занятий. Этот пылесос без мешка для сбора пыли имел слишком много рычажков. Чем это им мешки не понравились? Она потыкала в кнопки и выругалась про себя, когда неожиданно один конец цилиндра открылся и содержимое высыпалось наружу. И тут зазвонил ее мобильный телефон.

– Да! – рявкнула она в трубку, удерживая ее плечом и одновременно отряхивая пыль с рук.

– Это мистер Боделл, – раздался резкий голос. – Я звоню, чтобы сообщить, что вашего сына только что забрал или, правильнее сказать, похитил мужчина, назвавшийся его отцом. Вы категорически запретили отдавать Сашу кому бы то ни было, кроме вас самой. Я хотел поставить вас в известность, прежде чем звонить в полицию.

Рэчел почувствовала, как кровь отливает от лица.

– Мисс Локлир? Вы знали, что этот мужчина заберет вашего сына посреди урока?

– Нет, разумеется, нет. – Рэчел не отрываясь смотрела на гору пыли на полу. – Как вы позволили увезти ребенка?

– Говорю вам, Сашу увезли насильно. Я не смог остановить этого мужчину. Мне следует заявить в полицию?

– Когда это случилось? – запинаясь, спросила она. – Когда его увезли?

– Только что, минуту назад. Мисс Бейли очень расстроена. Вы должны сказать нам, как поступить, мисс Локлир. Следовало бы предупредить меня о подобной возможности. Мы не можем нести ответственность за…

– Я же вас предупреждала! – пронзительно крикнула Рэчел.

– Очень туманно.

– Послушайте… Может, они вот-вот приедут домой. Я вам перезвоню. Пока не сообщайте в полицию.

Ноги у нее подкосились. Рэчел сунула мобильный в карман рубашки и опустилась на диван. Она не записала номер мобильного Антона, когда тот предлагал, – заявила, что ей незачем ему звонить. Вот дура,! Как недальновидно с ее стороны, какая тупость и глупость! Хотя и это бы не помогло, раз уж Антон решил забрать у нее сына. Может, она была слишком самонадеянна, слишком непреклонна, решив переехать с Сашей из Лондона. Начало новой жизни… Больше похоже на конец, или, по крайней мере, конец того, что было в этой жизни самым важным. О чем она думала?

Ее затошнило. Она поспешила в туалет, склонилась над унитазом, но сколько ни пыталась, так ничего и не добилась. Она оперлась локтями о сиденье унитаза и уперлась взглядом в степу, пытаясь решить, что же делать. Снова зазвонил телефон. Она вскочила и побежала вниз, чуть не падая на ступеньках, и только потом сообразила, что мобильный у нее в кармане.

– Это твой смиренный любовник и твой любимый сын, – ! сказал Антон.

Рэчел упала на нижнюю ступеньку.

– Ты где? – закричала она.