Текст книги "У смерти два лица"

Автор книги: Кит Фрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

17. ТОГДА. Июль

Херрон-Миллс, Нью-Йорк

Просыпаюсь я не от будильника.

От воя сирен.

В два сорок пять я сую ноги в кроссовки и выбегаю на дорогу вместе с остальными обитателями Линден-лейн. Я чую запах дыма. Он меня душит. Источник где-то близко, за деревьями. Дым несет со стороны Уиндермера.

На улице стоят три пожарных машины, скорая помощь и две машины полиции. Повсюду толпятся соседи. Я ищу Кейдена, но не могу отыскать.

– Что случилось? – спрашиваю я у женщины, которую точно когда-то видела.

Без густого черного макияжа на глазах требуется несколько секунд, чтобы признать в ней миссис Купер, мать Клодии.

– Конюшня в Уиндермере, – говорит она мне. – Кто-то сжег ее дотла.

ЧАСТЬ III
Пожар

Матушка Лири корову доила,

В сено корова фонарь уронила.

Матушка Лири стоит и ревет:

Жаркая ночка город наш ждет!

Детская песенка

18. СЕЙЧАС. Сентябрь

Херрон-Миллс, Нью-Йорк

– Мы записываем.

– Спасибо, я понял.

– Просто хочу в этом убедиться.

– Твой прошлый эпизод наделал шума.

Это и не похвала, и не обвинение. Мартина предпочитает не обращать внимания на подтекст в словах Кейдена и продолжает делать свое дело. Она долго ждала этого интервью. Несколько месяцев. И понимает, что другой возможности у нее не будет.

– Восемнадцать тысяч загрузок, и число продолжает расти, – говорит она. – Люди хотели выслушать Анну.

Мартина рада, что Кейдену не видно, как дергается ее щека. Большинство людей хотело выслушать Анну. За исключением Астер, которая по-прежнему не желает с ней разговаривать, и, предположительно, остальных членов семьи Спанос. Это ее шанс искупить свою вину в глазах лучшей подруги. Кейдену известно больше, чем он хотел показать. Больше, чем он рассказал полиции. Она это точно знает. Если ей удастся убедить его рассказать под запись о чем-нибудь, что способно помочь следствию, Астер придется ее простить.

На другом конце линии Кейден хмыкает. Мартина пытается представить себе, как он сидит в своей комнате в общежитии Йеля. Или, возможно, он живет в отдельном доме. Ей не так уж много известно о его жизни после того, как он снова уехал из Херрон-Миллс на учебу и его жизнь снова потекла по-прежнему, будто ничего и не случилось. Или она к нему несправедлива. Может быть, Кейден так же одержим, как и она, и тоже из кожи вон лезет, чтобы узнать правду. Но она в этом сомневается.

Мартина, в свою очередь, заперлась в чулане в своей спальне. Неидеальная обстановка, да и мама может в любой момент подняться и помешать, но сегодня суббота, и вести запись проще всего дома. Во всяком случае, в чулане довольно хорошая акустика.

– Я согласился поговорить с тобой об Анне Чиккони, – говорит Кейден. – У тебя, кажется, есть вопросы?

Кейден четко дал понять Мартине, что во время интервью готов говорить об Анне и только об Анне. Не о Зоуи. О Зоуи он говорить по-прежнему отказывался. И хотя Мартине отчаянно хотелось спросить, что произошло между Зоуи и Кейденом прошлой зимой, а они с Анной многое раскопали за лето уже после выхода первых четырех эпизодов, Мартина решила соблюдать договоренность. По крайней мере, до конца интервью, когда она уже получит нужную ей запись. Все прочее станет просто дополнительной наградой.

Она знает, что Кейден наконец-то согласился на это интервью по двум причинам. Во-первых, после оглашения результатов вскрытия поползли слухи (пока не подтвержденные), что адвокаты Анны собираются заявить ходатайство о снятии обвинений в ее адрес. И Мартина подозревает, что Кейден испытывает такие же противоречивые чувства по поводу возможной причастности Айны к смерти Зоуи, как и она сама. В сочетании с тем фактом, что люди действительно стали слушать «Пропавшую Зоуи», это побудило Кёйдена в конце концов откликнуться на просьбу об интервью. Пятый эпизод вышел во вторник. У нее будет не так много времени на подготовку шестого, чтобы уложиться в график. Но что бы она ни вытянула сегодня из Кейдена, даже если это будут малые крупицы информации, это привлечет слушателей.

– Начнем с пожара. Можешь рассказать, что случилось рано утром в понедельник, шестого июля?

– Хорошо. В общем, мы с мамой те выходные провели в Нью-Йорке, у друзей семьи. Мы всего несколько часов как вернулись домой.

– Ваши друзья живут в Верхнем Вест-Сайде? Это те же друзья, у которых вы были в ночь исчезновения Зоуи?

Кейден отвечает не сразу.

– Не знаю, какое это имеет значение, но да, это были те же друзья. Дорин с самого детства была близкой подругой моей матери. Мы часто к ним ездим.

– Так. Значит, на праздники вы поехали в город к Дорин и ее семье и вернулись домой в воскресенье? – Мартина откидывает голову, касаясь затылком множества винтажных платьев, висящих у нее за спиной.

– Мы выехали из города вскоре после полудня. Дороги были забиты, как всегда по праздникам. Домой мы приехали где-то в половине пятого или в пять. Точно не помню.

– И в конюшне в тот вечер все было в порядке?

– Я в тот вечер туда не ходил, только мама. Она вскоре после возвращения решила покататься на Джеки О. Это одна из ее лошадей.

– И она не упоминала ни о чем необычном? Ни о каких проблемах с электропроводкой и прочем?

Прошло уже два с половиной месяца, и Мартина знает, что обвинения по поводу пожара в конюшне так и не были выдвинуты. У нее есть основания думать, что пожар не был связан с неисправной проводкой. Да и вообще не был случайностью. Но Кейдену не известно то, что известно ей. Что бы Кейден ни сказал ей сейчас, она готова поспорить, что всей правды он не скажет.

– Нет. Но мама бы и не смогла определить неисправность в проводке. Она очень любит лошадей, но конюшней сама не занимается.

– А кто занимается?

– Чарли Андерсон. У него компания по уходу за лошадьми в Ист-Энде. В тот день он был у нас – ухаживал за лошадьми и делал кое-какую работу на участке. Полиция говорила с ним сразу после пожара. Он ни при чем.

– Ты уверен?

– Полностью. Нет конюшни – нет работы для Чарли. Мы временно держим лошадей в Пайн-Неке, пока строится новая конюшня. Первый подрядчик не справился, а теперь, когда я вернулся на учебу, дела и вовсе идут медленно.

– Значит, Чарли не совершал намеренного поджога. А могло это произойти случайно? Он был последним, кто побывал в конюшне Уиндермера, если не считать твоей матери.

Мартина и в самом деле не думает, что Чарли мог в этом участвовать, но не так уверена насчет миссис Толбот. Как много ей было известно о собственном сыне и его романтических отношениях? Что она могла увидеть – или не увидеть – в тайнике Кейдена? Как глубока могла быть ее любовь к невесте сына?

– Маловероятно. Чарли работал в Уиндермере примерно с полудня до трех. Пожар начался ночью. К тому времени, когда Кира, наша соседка из «Магнолии», заметила пламя и позвонила в полицию, конюшня уже почти полностью выгорела.

– Пожарные приехали около половины третьего?

– Примерно так. Это почти двенадцать часов после отъезда Чарли. Закоротить электричество могло только в том случае, если мои мама забыла выключить свет. Но пожар начался не из-за этого.

– Думаешь, это был поджог? – Мартина поднимает упавший на пол чулана серый кардиган и начинает рассеянно перебирать пуговицы.

– Кто-то открыл двери конюшни и выпустил лошадей. Это определенно был поджог.

В кои-то веки Мартина полностью согласна с Кейденом.

– Но полиция с этим не согласилась?

– Когда пожар потушили, осматривать было уже почти нечего. На дверях у нас был обычный деревянный запор. Он открывается от малейшего нажатия изнутри. Он специально придуман для того, чтобы животные не оказались в ловушке в критической ситуации. Теоретически лошади могли вырваться из стойл и освободиться, но они этого не делали.

– Откуда ты знаешь? – Мартина уже знает ответ, но ей нужно, чтобы Кейден сам сказал это для подкаста. Из этого получится отличный отрывок для подводки.

– Они совершенно не были напуганы, когда Арвин и Джеффри нашли их через два дома от нашего, у Сикреста. Лошади просто паслись в их саду. От них не пахло дымом. Никаких ожогов, никаких заноз. Во время пожара их там и близко не было.

– Но полиция не сочла это убедительным доказательством поджога?

Мартине, как и Кейдену, это кажется вполне очевидным. Загадкой остается только личность поджигателя.

– Похоже, нет. Проблема в том, что нет никаких доказательств, что кто-то в ту ночь был на территории Уиндермера. На месте пожара не нашли никаких предметов или веществ, которые могли бы вызвать пожар или способствовать распространению огня, хотя это и не значит, что их не было. Никаких указаний на тех, кто мог это сделать. Конюшня сгорела вместе со всем содержимым. Только чудом огонь не перекинулся на деревья. У полиции попросту не было никаких зацепок для расследования.

– Давай поговорим об Анне. Она была там в ту ночь?

– Я ее не видел, но кое-кто из соседей вспомнил, что разговаривал с ней. Вся Линден-лейн была на улице, так что в ее появлении нет ничего удивительного.

– Но ты счел ее поведение странным?

Мартине прекрасно известно, почему поведение Анны по отношению к Кейдену в ту ночь изменилось. Это не имело никакого отношения к пожару. Вернее, прямого отношения. Оно изменилось из-за того, что Анна нашла в конюшне еще днем. Насколько ей известно, Кейден до сих пор понятия не имеет, что Анна обнаружила открытку и флэшку. Если бы в ту ночь они оказались на своем месте в стойле, то сгорели бы вместе со всем остальным.

– Дело не в том, как Анна вела себя той ночью. Дело в том, как она вела себя несколько недель после пожара.

– Что ты хочешь сказать? – Мартина снова бросает кардиган на пол и наклоняется ближе к телефону.

– Трудно объяснить. Мы с Анной были не слишком близки, но все же немного узнали друг друга за лето. Я был практически привязан к Уиндермеру, ухаживая за мамой, поэтому Анна время от времени заглядывала ко мне. Чуть раньше на той же неделе мы просто вместе смотрели кино. И она раньше бывала в конюшне.

– То есть она могла туда попасть?

– Как я уже говорил, конюшня не запиралась. Теоретически в нее мог попасть любой, кто оказывался на территории Уиндермера. Наверное, для этого нужно было бы пройти через ворота, оборудованные сигнализацией, или проломиться через живую изгородь. Но я показал Анне короткий путь через деревья между Кловелли-коттеджем и Уиндермером. Поэтому она знала, как попасть на территорию, не проходя через ворота.

– Понятно.

– У нас были планы встретиться на той неделе, когда мы с мамой вернемся из города. Но после пожара Анна стала меня избегать, придумывая всякие отговорки, чтобы не встречаться. Это была первая странность.

– А были и другие? Другие странности в поведении?

Мартине не терпелось услышать версию Кейдена. Понять, как же так вышло, что Анна призналась в том, что убила Зоуи и спрятала ее тело.

– Когда мы все же виделись, она начинала вести себя… необычно. Описывала в живописных подробностях места в Херрон-Миллс, где она, по собственным словам, никогда не бывала. Задавала множество вопросов о Зоуи.

– Может быть, ей просто было любопытно, как и другим?

– Это было не простое любопытство. Было похоже, что она знала Зоуи. Или думала, что знала. Она пыталась связать между собой факты, которых просто не было.

– Значит, ты не думаешь, что Анна знала Зоуи. Что Анна была там в ночь ее гибели.

– Я не знаю. Тогда я в это верил. Я сказал Анне, что она должна пойти в полицию и рассказать им все, что знает. Когда она созналась, это казалось вполне логичным. Она меня убедила. Она слишком много знала о Зоуи, о нас. Но теперь, когда пришли результаты вскрытия, когда мы знаем, что Зоуи не падала с балкона, все это звучит немного абсурдно. Ей постоянно говорили, что она похожа на Зоуи. Весь город пытался решить загадку произошедшего. Думаю, она просто стала одержимой мыслью о какой-то связи между ними, которой на самом деле не было.

Мартина делает глубокий вдох. Все может пойти насмарку очень быстро, но у нее уже есть то, что нужно.

– Давай вернемся на минуту назад, к тому, что ты сказал раньше.

– Хорошо…

– Человеку, передвигавшемуся пешком, было нетрудно попасть на территорию Уиндермере через дыру в изгороди или с одного из соседних участков.

– Aга. С безопасностью у нас проблемы. Такое во всех домах в округе.

– И в ночь исчезновения Зоуи в Уиндермере не было никого.

– Верно…

– Тогда почему ты не сказал полиции, что нашел следы того, что кто-то выпивал в конюшне Уиндермера, когда вернулся из города днем первого января?

– Какого…

– После того, как в прошлом месяце нашли тело Зоуи, ты рассказал полиции о том, что обнаружил еще в январе. Что кто-то был в конюшне, пока вы были в городе. Ты нашел пустую бутылку из-под виски и несколько пустых пивных бутылок. Но вместо того, чтобы рассказать об этом полиции, ты избавился от бутылок.

– Я просто не подумал, что это может иметь отношение к Зоуи, – тихим голосом ответил Кейден.

– Полиция могла бы снять отпечатки пальцев и выяснить, кто был в ту ночь в конюшне. Вместо этого ты выбросил бутылки.

– Если это не имеет никакого отношения к Анне…

– Думаю, имеет. Потому что вот мой вопрос: как ты думаешь, кто пил в конюшне в ту ночь? Зоуи? Анна? Ты там был?

– Как тебе известно, я был в городе. Я понятия не имею, кто той ночью пил в конюшне. Как ты сама только что выяснила, попасть туда мог буквально любой человек, передвигающийся пешком.

– Круг подозреваемых мог бы значительно сузиться, если бы ты сразу рассказал полиции о бутылках.

– У нас не было причин думать, что Зоуи была той ночью в Уиндермере, пока Анна не призналась, что была там вместе с ней. С чего бы мне вдруг решить, что пустые бутылки в конюшне имеют отношение к Зоуи или к ее исчезновению?

– Например, с того, что Зоуи Спанос была твоей невестой. Или с того, что она постоянно бывала в Уиндермере и знала, что ты держишь в конюшне виски.

– Зоуи не пила. Как теперь уже всем известно, она принимала анксиолитики. То, что Зоуи могла пить в конюшне, одна или с кем-то еще, мне даже и в голову прийти не могло.

– Зоуи знала, что ты полюбил другую? Она знала о Тиане?

Из телефона не доносится ни звука. Мартина смотрит на телефон и ждет ответа. Кейден отключился.

19. ТОГДА. Июль

Херрон-Миллс, Нью-Йорк

В какой-то момент я возвращаюсь в постель, но никак не могу уснуть. Когда в четыре часа звенит будильник, я тупо пялюсь на телефон. Мне некуда возвращать то, что я стащила. Конюшни больше нет.

Мозг работает без остановки, прокручивая возможные варианты, словно мокрые полотенца в сушилке. Кейден зашел вечером в конюшню и обнаружил пропажу? Кейден устроил поджог? Кто-то другой? Но кто? Кто еще знал о тайнике Кейдена, о том, что я забрала? Таинственная девушка с фотографии, кем бы она ни была? Может быть, миссис Толбот? Или Зоуи, если она где-то здесь?

Время происшествия не могло быть случайностью. Поджигатель точно знал, что кто-то побывал в конюшне. Пожар был или предупреждением для меня, или попыткой скрыть то, что я сделала. Перестань копать.

До меня вдруг доходит, что, так или иначе, поджигатель, скорее всего, не знает, что это была я. Его действия не были направлены непосредственно против меня. Пожар – это предупреждение, понятное любому, кто взял флэшку.

К рассвету я полностью вымотана, но ничуть не приблизилась к ответам. Кейден кажется самым подходящим кандидатом – он-то точно знал, что спрятал. Открытка указывает на то, что он не имел отношения к исчезновению Зоуи, что он ждал ее возвращения. Но он оставил там и флэшку. А ее содержимое определенно выставляло его не в лучшем свете. Он был помолвлен с Зоуи, но хотел быть с другой. Вот и мотив.

Зловещий голосок в голове подсказывает, что Кейден мог подстроить эту сцену в конюшне. Что открытка предназначалась не для Зоуи. Но мой мозг впадает в ступор, когда я пытаюсь понять, для кого он мог разыгрывать этот спектакль. Хоть мне и очень не хочется это признавать, но Кейден может быть виновен в исчезновении – или даже смерти – Зоуи.

Я заставляю себя принять душ, намазаться кремом от солнечных ожогов, приготовить завтрак. Том и Эмилия вернутся днем, Пейсли – ближе к вечеру. И завтра утром дела в Кловелли-коттедже пойдут своим чередом. Если я собираюсь что-то делать со своими находками, делать это нужно сегодня.

В без четверти одиннадцать я отправляюсь в сторону кафе Дженкинсов, выбрав короткий путь, ведущий мимо Уиндермера. Поместье кажется безмятежным. Во всяком случае, снаружи. Никаких следов ночной суматохи, а пепелище на месте конюшни с дороги не видно. Я ненадолго задерживаюсь у ворот, но потом иду дальше. Не хочу видеть Кейдена. Не знаю, что ему сказать.

Дойдя до кафе, я вижу, что они только открываются. К моему разочарованию, за прилавком нет ни Мартины, ни ее отца. Только незнакомая блондинка в белом фартуке.

– Чего желаете? – спрашивает она с приветливой улыбкой.

– Вообще-то я ищу Мартину. Она сегодня будет?

– Мартина! – оборачивается девушка к подсобному помещению. – К тебе пришли.

Спустя минуту появляется Мартина, одетая в фартук поверх очередного винтажного платья, на этот раз – зеленого.

– Анна, верно?

– Хорошая память. Можно тебя на секунду?

Мы занимаем столик у окна, расположенный достаточно далеко, чтобы блондинка за прилавком не могла нас услышать, пока мы говорим вполголоса. Я достаю открытку и оригинальную флэшку и кладу на стол между нами.

– Зоуи? – шепчет она, прочитав надпись на конверте.

– Знаю, мы почти совсем не знакомы, – шепчу я в ответ. – Но я слушала твой подкаст. И ты – единственный известный мне человек, который способен мне помочь.

Через двадцать минут Мартина уже в курсе всего, что я только могла рассказать о том, как получила работу у Беллами, о зарождающейся дружбе с Кейденом, о найденных открытке и флэшке, о пожаре прошлой ночью. О пожаре она уже слышала. Уверена, о нем знает уже весь городишко.

– Миссис Толбот иногда разрешала Зоуи выводить лошадей, – добавляю я. – Поэтому она наверняка хорошо знала конюшню в Уиндермере. Тогда вполне объяснимо, почему Кейден оставил там сообщение для нее.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает Мартина. – О Зоуи и лошадях.

– Это было в твоем подкасте, – говорю я. – Разве нет?

Мартина как-то странно смотрит на меня:

– Не думаю.

Я пожимаю плечами:

– Или в сети вычитала.

Но я и в самом деле не помню. Я прикладываю кончики пальцев к вискам. Информация словно появилась в моем мозгу из ниоткуда. Или хранилась там месяцами.

– Мне нужно возвращаться к работе, – говорит Мартина, когда блондинка в третий раз бросает на нас укоризненный взгляд. – Никаких поблажек хозяйской дочке.

– Да, конечно. Как думаешь, можно с этим что-то сделать? Я сняла копии, но оригиналы мне теперь возвращать некуда.

В глубине души что-то подсказывает, что я должна отнести находки полиции. Но я вломилась на чужой участок. Я украла эти вещи. Могут ли они действовать на основе улик, добытых незаконным путем? А даже если и могут, не уверена, что хочу этого. Не раньше, чем узнаю подробности, не раньше, чем буду уверена, что Кейден как-то связан с исчезновением Зоуи. Потому что если он ни причем, то все, что случится с ним дальше, будет на моей совести. А с таким грузом я жить не смогу.

Она складывает мои находки в карман фартука и встает, отодвигая стул:

– Я, конечно, не профессиональный следователь, но я проверю. Может, узнаю девушку или смогу вычислить, кто она такая. Дан мне свой номер, я напишу.

Мы обмениваемся телефонами, и я убираю свой обратно в карман.

– Только пообещай мне одну вещь.

– Какую? – спрашивает она.

– Об этом должны знать только мы двое. Никаких подкастов, ничего, что может бросить тень на Кейдена, пока мы не раскопаем что-нибудь серьезное. А если раскопаем, то пойдем в полицию.

Мартина кивает:

– Договорились. Это останется между нами.

– И постарайся пока избегать Кейдена, – повторяю я. – Неважно, что ты выяснишь. Или он уже знает, что его вещи пропали, и сжег конюшню в качестве предупреждения…

–… или понятия не имеет о пропаже и думает, что все сгорело, – сверкая глазами, договаривает за меня Мартина.

– Именно. Я очень хочу верить в его невиновность. Но если он действительно сжег конюшню, он может быть… опасен, – это слово кажется странным даже мне самой, но я понимаю, что это может быть правдой.

– Ага. Сомневаюсь, что Кейден Толбот способен на злодейство, но соглашусь – лучше перестраховаться. А уж в чем я точно не сомневаюсь, так это в способности этого парня хранить тайны. Я знала, что он что-то скрывает.

Она смотрит на меня с прищуром и потуже затягивает волосы в длинный хвост.

– Я тебе напишу, как только что-нибудь выясню.

– Будете брать что-нибудь? – спрашивает блондинка, когда Мартина снова скрывается за дверью, а я все еще стою у столика возле окна.

За те двадцать минут, что я провела здесь, наплыва посетителей как-то не наблюдалось. Я бы чувствовала себя хуже, если бы у нее были другие занятия, кроме как стоять за прилавком и листать телефон, пока мы с Мартиной беседовали, но, пожалуй, я обязана что-нибудь у них купить.

– Кофе, – отвечаю я. – С сахаром.

Утром во вторник в Кловелли-коттедже все идет так, будто и не было праздников. Когда я просыпаюсь, Том уже на пути в город, а на каменной столешнице на кухне разложен обычный завтрак Эмилии. Полсон-Госсы привезли Пейсли поздно вечером, и сегодня утром она полна сил, загорелее прежнего и готова отправиться на пляж.

Мы располагаемся на обычном месте. Я – под красно-белым полосатым зонтиком Беллами, в несколько слоев покрытая кремом от ожогов, солнцезащитным кремом, а сверху прикрытая футболкой Пейсли плещется в воде.

– Ты обгорела, – замечает она, забравшись в тень, чтобы перекусить.

Я протягиваю ей пакетик брецелей.

– Красная как рак, – соглашаюсь я – В субботу слишком долго пробыла на солнце.

– А чем ты занималась?

– Из Бруклина приезжала моя подруга Кейли, и мы ездили на вечеринку.

– Куда?

Я улыбаюсь. Отвечать на вопросы этой девочки – все равно что играть в игру.

– В Монток. Помнишь Макса, специалиста по пингвинам?

Уголки губ Пейсли хмуро опускаются.

– Да?

– Ну, он пригласил нас. И ты была права – он не слишком приятный человек.

– Ты ходила на вечеринку с Максом?

– И компанией его друзей. Было не очень весело. Лучше бы я побыла здесь с тобой.

Не произнеся ни слова, Пейсли отдает мне пакетик с брецелями и достает из пляжной сумки айпад Эмилии. Понятия не имею, как она умудряется пользоваться им прямо в розовом водонепроницаемом чехле, но ей это, похоже, не доставляет никаких неудобств. Она открывает игру и начинает играть.

– Пейсли?

Айпад издает несколько пищащих звуков, потом гудит. Она не отвечает.

– Пейсли?

– Я играю во «Фруктового ниндзя».

– Вижу. Пейсли?

– Ммм?

– Почему тебе не нравится Макс Адлер?

Пейсли продолжает шинковать ананасы и дыни.

Не отрываясь от игры, она говорит:

– В Уиндермере был пожар.

Я вздыхаю. Это не ответ на мой вопрос, но если она хочет поговорить о пожаре, я готова.

– Да, был.

– Мама сказала, конюшня сгорела, но с лошадьми все в порядке.

– Верно. Лошади выбрались, с ними все хорошо. К счастью, огонь не распространился. Было страшно, но никто не пострадал.

– Ты его видела? – спрашивает она.

– Видела только дым над деревьями. Когда я проснулась, пожарные уже тушили огонь.

Пейсли кивает.

– Там страшно. Я рада, что конюшни больше нет.

Я пытаюсь разговорить ее, но после этих слов она совсем перестает отвечать. Я растягиваюсь на пляжном полотенце и закрываю глаза. Пейсли со мной не разговаривает, и мозг начинает работать. Я пытаюсь представить себе, зачем Кейдену вообще понадобилось прятать флэшку в конюшне. Зоуи наверняка уже видела, что на ней, или узнала о девушке с фотографий. Поэтому он и написал открытку с извинениями. Возможно, в прошлом декабре они поссорились. Возможно, Зоуи убежала, узнав, что ее жених хочет быть с другой. Или, возможно, Кейден что-то сделал с Зоуи…

Я прогоняю эту мысль и обращаюсь к таинственной девушке с фотографий. Наверняка она все шала о Зоуи, негодовала, что из-за Зоуи она не может быть с Кейденом. Кейден боялся порвать с Зоуи, но любил эту другую девушку. Возможно, даже достаточно сильно, чтобы покрывать ее.

– Анна?

Я резко отрываю голову от полотенца. Пейсли смотрит на меня так, будто зовет уже не в первый раз.

– Через пять минут мы должны встретиться с мамой.

Я вздрагиваю и вскакиваю на ноги.

– Пожалуйста, только не говори маме, что я забыла о времени, хорошо?

Пейсли с торжественным видом кивает.

В ожидании Эмилии мы с Пейсли почти не разговариваем. Похоже, она стала бояться Уиндермера с тех пор, как он пришел в запустение. Мне трудно ее винить – он и в самом деле напоминает дом с привидениями. Но я начинаю задумываться и о другом: не кроется ли за этим страхом что-то более реальное, более опасное? Кейден соврал мне по поводу своих отношений с Зоуи. Он лгал всем, включая полицию. Что еще таит в себе Уиндермер?