Текст книги "Винтажное руководство «Любовь и отношения» (ЛП)"

Автор книги: Кирсти Гринвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Большие глаза бабушки за красными вытянутыми очками начинают слезиться. Она выглядит такой отчаявшейся. Мне даже жаль ее. Но Валентина права.

– Прости Матильда, то есть бабушка. Боюсь, ни одна знакомая мне молодая женщина не воспользуется старомодными советами в наши дни, – говорю я мягко. – Они просто неактуальны. То есть, мы думаем совсем иначе.

Бабушка вздыхает, возводя руки к небу в негодовании.

– Ты, моя дорогая, женщина, которой почти тридцать, и у тебя нет мужа! Это все непостижимо. Это… грустно.

– Ай, мне не грустно! – возмущаюсь я, поднимаясь с дивана. – Мне не «почти тридцать», мне двадцать восемь. И, не считая того, что замужество само по себе глупая затея, я сама выбрала быть одинокой. Мне нравится, как я живу. Нравится то, кем я являюсь. Молодой, одинокой и заводной. Я феминистка и независимая женщина, и мне это нравится! Я тружусь изо всех сил, иду напролом, отрываюсь до последнего и делаю все, что, черт подери, взбредет мне в голову, ясно? Это все противоположность грусти.

– Браво, Джессика! – аплодирует Валентина. – Браво!

– Боже мой. Боже мой! – Бабушка прижимает обе дрожащие руки к ее щекам. – То есть, ты хочешь сказать, что выбрала себе такую жизнь? Я-то думала, что это все… из-за нервного срыва. Господи милостивый. Так это значит, что цвет твоих волос – осознанное решение, а не крик о помощи?

Я прямо-таки задыхаюсь. За слезящимися глазами и обеспокоенными взглядами у Матильды Бим есть своя твердая точка зрения с половиной! И она не закончила.

– У тебя нет работы, Джессика. Нет дома. Ты пришла ко мне за деньгами, дорогая. Выбранный тобой жизненный путь, похоже, делает тебя не очень-то счастливой.

– Боже, – произносит Валентина, вполне довольная собой. – Боже.

– Оставь мои прелестные платиновые волосы в покое! – вою я. – Прямо сейчас я не очень счастлива, признаю. Все, вообще-то, довольно дерьмово. Но, в целом, я счастлива! У меня больше свободы и прав, чем когда-либо было у тебя. Это потрясающе. И не похоже, чтобы ты была в прекрасной форме, не так ли? Ты на мели, у тебя целые захоронения твоих хреновин, а еще у тебя есть комната, полная фарфоровых кукол! Я почти уверена, что твои жизненные советы не прокатят для крутых, жестких молодых современных женщин.

Бабушка резко вдыхает, на ее щеках разрастаются два розовых пятна.

– Говорю тебе, мои советы на сто процентов эффективны в любой день любого года, – фыркает она, складывая руки на груди.

– Эм, мне так не кажется. – Я отступаю.

Взгляд Валентины мечется между нами, а на ее лице красуется улыбка наслаждения.

– Прямо-таки жуткое семейное сходство.

Мое лицо начинает гореть. Мне нужно пробежаться, принять душ, очистить мысли и убираться отсюда к хренам собачьим.

– Теперь я могу идти? – Я указываю на дверь.

– Мне правда нужно уходить, – весело говорит Валентина. – Было очень здорово повидать вас обеих. А в особенности прекрасным сюрпризом было увидеть тебя, Джессика.

Как только я открываю дверь, а Валентина следует за мной, бабушка внезапно резко вздыхает и кричит нам:

– Постойте! Постойте обе! Один момент. Не уходите! Я могу доказать, что мои советы сработают в любой день любого года. У меня есть идея! Я покажу, покажу как!

Валентина меняется в лице, выражая сочувствие.

– Мне правда жаль, Матил. Правда. Это просто невозможно. Надеюсь, вы сможете…

– Это возможно! – срывается бабушка на крик. – Джессика мне поможет доказать это!

– Прошу прощения? – удивляюсь я.

– Красавица Джессика? – Валентина щурится, прежде чем кивнуть. – Хорошо, дерзайте.

Бабушка бросает на меня взгляд и делает шаг навстречу Валентине.

– Если мы сможем благодаря моим советам превратить Джессику в воплощение Достойной Женщины, то это, несомненно, докажет, что мои руководства работают и достойны переиздания.

– Ну, глупее этого я ничего не слышала, – насмехаюсь я. – И слишком, охренительно самоуверенно, честно говоря.

Бабушка вздрагивает из-за моего ругательства, но игнорирует меня и продолжает обращаться к Валентине, словно меня в комнате и нет.

– Мы исправим внешний вид бедной Джессики, поработаем над ее манерами и выдержкой, ее навыками как женщины, научим ее вести себя порядочно рядом с достойными мужчинами…

Манерам? Именно Матильде Бим нужен урок манер!

– Я выгляжу круто! – перебиваю я ее. – И, поверь мне, женских навыков у меня уйма. Уйма. Боже. – Я снова поворачиваюсь, чтобы покинуть комнату, когда меня зовет уже Валентина.

– Подожди-ка секундочку, Джессика. – Она задумчиво кладет палец на подбородок. – Продолжайте, Матильда, мне нравится идея.

Я резко останавливаюсь. Валентина прислушивается к ней? Я фыркаю, качая головой в недоумении.

Бабушка продолжает:

– Мы можем использовать мою первую книгу, руководство Матильды Бим «Любовь и отношения», чтобы помочь Джессике найти Достойного Мужчину, который влюбится в нее.

– И написать книгу об этом опыте? – интересуется Валентина. – Итак… библия отношений? Винтажная библия отношений, демонстрирующая женщинам, как использовать технику из ваших руководств в современном мире?

– Почти. – Бабушка медленно кивает, чувствуя вновь возникший у Валентины интерес. – Именно так.

– Боже, только не этот винтаж, – ворчу я, пытаясь быть терпеливой. – Без обид, но практически все знают, что винтаж – просто модное словечко на замену термину «старинное дерьмо».

– Вообще-то, Джессика, нашим последним нехудожественным бестселлером была прекрасная винтажная кулинарная книга о послеобеденном чаепитии, – просвещает меня Валентина, иронично улыбаясь.

Винтажная кулинарная книга о послеобеденном чаепитии? Возможно, отвратительнее и вычурнее я ничего в своей жизни не слышала.

– Винтаж сейчас крайне популярен, – подтверждает она. – Умно, Матил!

Валентина оставляет меня у двери и возвращается обратно на диван больше, похоже, никуда не торопясь, и из сумки достает карандаш и черный смитсоновский блокнот. В нем она ничего не пишет, но своим наточенным карандашом пронзает воздух.

– Хм-м-м. Как насчет… «Как заполучить мужчину методами 1955 года»? – бормочет она спустя пару секунд.

Я смотрю на нее без всякого выражения. Бабушка же светится.

– Это может сработать… – Валентина щурится. – Совершенно новая книга, в которой полно винтажных советов, испробованных и проверенных на себе до кончиков ногтей современной Джессикой Бим. Мне нравится. И, конечно, привнесение новшеств значит, что мы можем передумать и переиздать оригинальные книги.

– Ох! – Бабушка руками хватается за шею, а ее щеки полыхают от удовольствия. – Мне нравится!

– Матил, сколько времени, по вашему мнению, займет заполучение мужчины? – спрашивает Валентина.

– Не более двух или четырех недель, если Джессика останется здесь, на Бонэм Сквер, и мы потратим все время на реализацию проекта. – Бабушка окидывает меня взглядом. – Работы будет много, но мы сможем справиться в сжатые сроки.

– Минуточку, попридержите коней, – вмешиваюсь я, смотрят на них. – Ты говоришь, что хочешь, чтобы я осталась здесь, в этом доме, на две или четыре недели, изменила в себе абсолютно все, от внешности до поведения, как в каком-то научном эксперименте, просто чтобы какой-то случайный болван повел меня на свидание?

– Не «повел на свидание», а влюбился в тебя без памяти, – радостно восклицает бабушка. Валентина согласно улыбается и что-то царапает в своем блокноте.

Я отмахиваюсь от них.

– И вы хотите, чтобы я написала об этом?

– Да, – ответили они, словно это не было абсурдным, ошеломительно извращенным и невероятно унизительным предложением.

Я глянула на них так, словно они были психически больными. Чтобы я тут жила дольше двух предполагаемых дней, обучаясь странной бабушкиной версии поведения и стиля, пытаясь захомутать какого-то придурка, чтобы тот – буэ – влюбился в меня? Это буквально вызывает отвращение, и абсолютно противоположно тому, как бы я когда-либо хотела проводить свое время. Да, я хочу быть писателем. Да, я бы хотела заключить контракт на выпуск книги. Но не так. Я на корню не согласна с этим капризом изменить всю свою личность ради любовника. Нетушки. Ни за что.

Я замечаю, что бабушкины огромные слезящиеся глаза наполнены надеждой, и шею начинает покалывать.

– Слушайте, – я пячусь в направлении двери. – Миллион благодарностей за предложение и вообще все, но, в общем, спасибо, но нет. Мне нравится моя внешность, мои манеры и особенно мои навыки как женщины. Но удачи вам. Теперь я ухожу. Мне нужно принять душ, а потом отправиться на пробежку.

– Разве ты только что не бегала?

– Мне нравится бегать.

Двадцать минут спустя я выхожу из душа и надеваю любимую одежду для бега: короткий топ из лайкры и мягкие серые спортивные штаны. Я зашнуровываю прелестные ярко-желтые кроссовки, когда слышу стук в дверь моей спальни.

– Джессика, могу я войти?

Это бабушка.

– Джессика, обидчивый утенок, дай нам войти. Мы хотим поговорить с тобой.

И Валентина.

В чем их проблема? Я только что сказала им, что не заинтересована в их идее. С чего вообще Валентина решила, что мне будет интересно? Когда я впервые встретила ее в «Саутбанк пресс», она показалась мне довольно умной. Оказывается, она охрененно безумная, как и моя бабушка. Я побыстрее забираюсь на кровать и залезаю под многочисленные покрывала, натягивая одеяло под самую шею. Если они подумают, что я решила вздремнуть, то уйдут прочь. Никто не тревожит дремлющих людей.

Кроме них, конечно.

Я слышу щелчок открывшейся двери и приглушенные шаги Валентины и бабушки по ковру. К слову о вмешательстве в личную жизнь. Да, я знаю, это не мой дом, но все же, я могла бы заниматься бесчисленным количеством вещей, которые делают наедине. Могла бы тренировать испепеляющий взгляд, ну или мастурбировать. Господи!

– Она спит? – любопытствует бабушка.

Я тру закрытые глаза и притворяюсь, будто погрузилась в страну снов очень глубоко.

– Хм-м-м. На ней спортивная одежда, – отвечает Валентина. – Отличная пара смелых желтых кроссовок. Я обожаю их, Джесс. Правда.

Дерьмо. Ноги свисают с края кровати. Я как ни в чем не бывало подминаю их под себя, как Злая Ведьма Востока²⁸.

– Да, думаю, она не спит и просто пытается нас игнорировать, – докладывает Валентина.

– Что за странное поведение.

– Джесс, мы знаем, что ты не спишь, – говорит Валентина вежливо. – Мы с Матильдой пообщались насчет этой новой идеи и правда довольны ею. «Как заполучить мужчину методами 1955 года» прекрасно впишется в мой список. Учитывая, что «Саммер в городе» больше не вариант.

– И мисс Смит уже придумала, какого парня тебе нужно заполучить, – добавляет бабушка. – Достойного джентльмена по имени Лео Фрост.

Я тут же давлюсь смешком, который пытаюсь замаскировать под зевоту и одновременный храп. Лео Фрост? О чем, черт подери, Валентина думает? Он ненавидит меня. Я ненавижу его. Да и сама Валентина ненавидит его. Плюс, он узнает меня в мгновение ока.

– Конечно же, мы изменим твой облик, – продолжает Валентина, словно прочитав мои мысли. – И, несмотря на мой с ним опыт отношений, а, может, именно из-за него, я верю, что он идеальный выбор. Пресловутый лондонский холостяк с жестким сердцем и желанием быть одиноким. Если у тебя получится заполучить признание в истинной любви от Лео Фроста, то книга станет бестселлером.

– И мое руководство «Как стать достойной женщиной» будет переиздано. Джессика, мой дом будет спасен! Ты сможешь спасти все!

Вот теперь эмоции зашкаливают.

Валентина прочищает горло.

– И, само собой, будет аванс. Пять тысяч фунтов за риск.

Что-о-о-о-о? Пять штук? Пять штук. Перед глазами возник нынешний баланс на моем банковском счету: двадцать три пенса. В минусе.

Я вытаскиваю голову из-под покрывал, как сурикат. Руки бабушки дрожат от предвкушения.

– Пять тысяч фунтов стерлингов? – спрашиваю я, просто чтобы уточнить.

– Первоначальная сумма, – отвечает Валентина с самоуверенной улыбкой. – Если все пойдет хорошо, то возможности безграничны.

Я смотрю на бабушку. Она в тридцати секундах от того, чтобы завизжать.

– А чуваком обязательно должен быть Лео Фрост?

– Думаю, никто не подойдет лучше. Да и ты сможешь убедиться, насколько интересная история получится.

– Мне нужно все проворачивать под своим именем?

– Да. Матильда Бим и Джессика Бим. Семейные узы должны быть очевидными.

– Ох… мы получим пять штук, даже если вся затея провалится?

– Я, конечно, возлагаю большие надежды на то, что все получится, но – да. Именно так аванс и работает.

Ого! Гарантированная половина от пяти тысяч за работу от двух до четырех недель. Неважно, насколько этот проект безнадежен, не имеет значения, насколько я буду его презирать, с такой суммой сложно спорить, когда вы в моем положении. Благодаря этим деньгам я смогу перебраться в Таиланд. Да что там, я смогу поселиться на Фиджи! Это будет новое начало. Я мысленно рисую картину, где я сижу на пляже в новехоньком шелковом комбинезоне, наблюдаю закат, потягиваю грушевый сидр из распиленного кокоса и покачиваюсь под пеню «The Dark Side of the Moon» (Букв.: «Темная сторона луны») группы «Pink Floyd». От подобного нельзя отказываться.

– Хорошо. Я сделаю это.

Бабушка ударяется в бесспорно не присущие уравновешенным людям слезы и бормочет себе под нос: «благодарение небесам» и «ну что за день!», после чего испаряется из комнаты, чтобы приволочь эти свои руководства. Валентина же наклоняется над кроватью и пожимает мою руку.

– Естественно, мне нужны первые двадцать тысяч слов этой книги не позже чем через четыре недели, – радостно щебечет она.

На какую ересь я, мать вашу, только что подписалась?

Глава тринадцатая

Кожа Достойной Женщины всегда должна быть увлажненной, свежей и гладкой. Слишком сухая или покрывшаяся пятнами кожа отпугнет идеального парня, и какая же будет досада!

Матильда Бим, руководство «Любовь и отношения», 1955

Бабушка притаскивает целую стопку ярких книг в твердых обложках и вручает их мне так, словно дарит решение, как устроить мир во всем мире, после чего убегает, чтобы проводить Валентину на выход. Я устраиваюсь на краю кровати и выбираю из стопки самую верхнюю книгу.

Руководство Матильды Бим «Любовь и отношения».

Я подношу ее к носу, принюхиваюсь и сразу же чихаю. От нее пахнет стариной. Пальцами пробегаюсь по шероховатой, темно-розовой, цельнотканевой обложке и открываю книгу. Внутри, на первой же странице, находится черно-белое фото женщины, сидящей на столе с бокалом шампанского в одной руке, а вторую элегантно вытягивая вперед, ближе к камере, чтобы продемонстрировать обручальное кольцо в стиле ар-деко. Предположительно, бабушка. Она молода, ей около двадцати лет тут. И она сексапильная! Если отмести горькую составляющую, моя мама была настоящей красавицей, но Матильда Бим – это нечто иное! Не могу сказать, какого точно цвета ее волосы из-за того, что фотография монохромная, но они кажутся достаточно темными и уложенными в великолепные, идеальные волны, ниспадающие на ее плечи. Она изгибает бровь и одета в платье, у которого лиф переходит в пышную юбку, благодаря чему ее талия кажется тонюсенькой. Под фото есть краткая биография:

«На фото Матильда Бим (в девичестве Миллер) в день ее помолвки с Джеком Бимом, нью-йоркским наследником империи «Делайтекс».

«Делайтекс»? Американская компания, производящая белье? Мой дедушка – владелец корпорации «Делайтекс»? Огогошеньги. Почему мама не могла рассказать мне чуточку больше? Это грандиозная новость!

«Прежде чем она влюбилась в Бима, Матильда была знаменитой нью-йоркской дебютанткой, отклонившей предложения о замужестве не менее чем от трех самых завидных манхэттенских холостяков! Даже не сомневайтесь, Матильда Бим – Достойная Женщина. Прочтите ее историю! Следуйте ее советам! Заполучите мужчину мечты всех женщин!»

Три предложения? Знаменитость в Нью-Йорке?

Я пролистываю несколько страниц.

«Никогда не приходите на свидание в брюках. Достойный Мужчина оценит бритые ножки. Но не показывайте слишком много, как бы вы не показались легкомысленной. Юбка всегда должна быть ниже колена.»

Я фыркаю и думаю о своих джинсах, облегающих меня настолько, что можно увидеть, чем я обедала вчера. И юбки ниже колена у меня только у ночнушек! И даже не у всех.

«Никому не нравятся болтушки. Позвольте вести беседу спутнику и с блистательной улыбкой говорите ему, насколько им восхищены, приправляя ваш вечер несколькими смешками к месту. Ему, без сомнения, понравится находиться в вашем обществе.»

Чего? Это не может быть правдой. Они ждут, что я буду делать это? Я даже не могу разобраться, уморительно это или ужасающе.

Я беру остальные книги и просматриваю их. Здесь есть все от руководств «Как быть достойной невестой» и «Как быть достойной матерью» до «Как быть достойной домохозяйкой». Ого, бабушка написала немало!

Я изучаю биографию под фотографией финальной книги – руководство Матильды Бим «Как стать Достойной Женщиной». На фото снова бабушка, она сидит рядом с привлекательным мужчиной в костюме, а у нее на коленях сидит симпатичный круглолицый ребенок.

«Матильда Бим, несомненно, Достойная Женщина. Она автор бестселлеров – жизненных руководств для Достойных Женщин. В 1955 году Матильда вышла замуж за Джека Бима. Руководства Матильды Бим обосновались в библиотеке каждого дома не только в Англии, но и в Америке, где прославился простой знак качества Матильды: очарование и потрясающие результаты. Матильда Бим живет в Нью-Йорке с мужем, главой компании «Детайтекс» Джеком Бимом, и их маленькой дочерью Роуз.»

Ух ты! Мама жила в Нью-Йорке? Интересно, долго ли? Она выросла в Нью-Йорке? Была ли она чирлидером? Почему они вернулись? И снова меня осеняет, сколького же я о ней не знаю, сколького не знаю о своей семье, и оттого, что я не интересовалась всем этим, пока был шанс, на меня накатывает чувство вины. Полагаю, благодаря тому, что я застряла здесь на весь следующий месяц, у меня, в конце концов, появится возможность узнать больше…

Не успеваю я развить эту мысленную цепочку, как дверь открывается нараспашку и в комнату возвращается бабушка, а за ней по пятам следует Пич, несущая новые, пушистые, василькового цвета полотенца.

– Ох, Джессика. Я не могла быть счастливее. Ты ответ на мои молитвы, – выпаливает бабушка. – Валентина просила держать ее в курсе нашего прогресса. Думаю, ты ей очень сильно нравишься. Ох, ну что за невообразимо чудесная сделка.

Пич демонстрирует свои чувства скромной улыбкой и порозовевшими щеками.

А затем мой худший кошмар становится явью. Они обе заключают меня в радостные групповые объятия. Я задерживаю дыхание до самого окончания этого действия, которое длится настолько долго, что у меня начинает мутнеть перед глазами.

– Новый друг, – шепчет Пич себе под нос несколько напряженно.

– Ой! Эм, да.

– Мне столькому нужно тебя научить, дорогая, – говорит бабушка с придыханием. – Я научу тебя всему, что сама знаю. Всему. Ты будешь идеальной Достойной Женщиной. На этот раз я сделаю все правильно.

Кроссовки уже на мне. Я могу выбежать, умчаться прямо сейчас и никогда не оглядываться назад… вот только мне некуда идти и нет денег, чтобы в это «некуда» добраться. Пока.

– Гениально, – отвечаю я слабо, выбираясь из их цепких рук. – Прекрасно. Юху. Замечательно. Ура. Только… больше никаких объятий, хорошо?

Они легко смеются, словно я шучу. Вот только я не шучу.

После получения ключа от дома, домашнего номера телефона и – согласно моему непреклонному правилу «без объятий» – долгих радостных и сентиментальных похлопываний руками бабушка неохотно позволяет мне уйти (в связи с хорошим поведением) на пробежку, сказав явиться к часу дня на встречу с ней и Пич в кафе «Люциус» на улице Кенсингтон-Хай к неотложному обеду.

Моя пробежка – приятное и окрыляющее занятие на пересечении роскошных Кенсингтон и Челси Стрит, и мне нравится открытие, что не нужно постоянно опускать голову, чтобы избежать придурков, выгуливающих собак, как обычно приходилось делать в Манчестере. Прямо луч света.

Я пытаюсь не думать о том, чем собираюсь заниматься на протяжении следующего месяца, о том, что снова придется встречаться с пенисовым принцем Лео Фростом, что теперь мне нужно написать двадцать тысяч слов за четыре недели, или о том, что улыбка бабушки сильно похожа на улыбку мамы. Вместо этого я надеваю наушники, включаю на своем айфоне «Arctic Monkeys» на полную громкость и размышляю о деньгах, что принесет этот проект, и свободе, к которой он приведет.

Когда бегать больше нет сил, я проверяю время на телефоне. Десять минут второго. Упс. Я лечу к кафе «Люциус», вспотевшая и со сбившимся дыханием, так быстро, как могу. Замечаю бабушку и Пич за одним из столиков, стоящих на тротуаре снаружи кафе. Сегодня, должно быть, градусов тридцать, но, приближаясь, я замечаю, что Пич держит зонтик над бабушкиной головой, а свободной легонько мне машет.

– Ох, ты здесь! – произносит бабушка, когда я опускаюсь на железный плетеный стул рядом с ними, пытаясь восстановить дыхание. – И жутко вспотевшая. Не страшно, главное, ты здесь. Также, Джессика, тебе следует запомнить, что опаздывать никогда не было залогом стиля. – Она одаривает меня многозначительной улыбкой.

– Зачем зонтик? – спрашиваю я, снимая обмотанные вокруг шеи наушники и оставляя их на столе.

– Зонт защищает миссис Бим от вредящих лучей солнца, – поясняет Пич, как будто для нее в порядке вещей держать чертов зонтик над чьей бы то ни было головой. Интересно, сколько уже она его держит? Ее рука наверняка убийственно болит.

– Верно, кожа Достойной Женщины должна быть увлажненной, свежей на вид и гладкой, – продолжает бабушка. – Идеального мужчину оттолкнет нездоровый цвет лица.

Я фыркаю.

– Тип, который отвергнет тебя из-за пары прыщиков? Как по мне, такой парень —придурок. Мне нравится солнце, очень. – Я закрываю глаза, раскидываю руки в стороны и счастливо вздыхаю, греясь в солнечных лучах теплого, золотистого светила. – Да и сегодня у нас есть волшебная светоотражающая тональная основа, созданная учеными, знаешь ли. Скрывает абсолютно все.

– Естественная чистая кожа ‒ лучшая основа, – настаивает бабушка. – Столькому учить, – бормочет она тихо.

– Это всего лишь кожа. – Я закатываю глаза и снимаю очки, протирая их жесткой льняной салфеткой со стола. – Не знаю, чего ты так бесишься, прям «положи лосьон в корзину!»²⁹

– Ах да, лосьон – это отличная идея. – Бабушка одобрительно кивает, не обращая внимания на сам характер реплики. – Мы должны увлажнить тебя, как только вернемся домой.

Мы? Увлажнение меня должно быть каким-то групповым действием? Не думаю, что соглашусь на подобное.

Не успеваю я уточнить планы бабушки, как из кафе через дверь, оформленную виноградной лозой, к нам выходит официантка с тонкими меню кремового цвета.

– О, да, винная карта, – светится бабушка. – Думаю, закажу бутылку любимого винтажного шампанского. Радостные моменты всегда нужно отмечать. – Затем она взглядом сканирует страницы, и ее ноздри раздуваются.

Я смотрю в свою копию винной карты. Черт подери, как все дорого! Если верить словам Пич, бабушка не может себе это позволить, чек от Валентины не будет действительным еще несколько дней, и даже тогда ей в первую очередь придется покрыть месячную оплату по закладной. Ее щеки слегка розовеют.

– Боже, как же я ненавижу шампанское, – вклиниваюсь я, возвращая меню официантке. – Вы не возражаете, если мы не станем брать ничего из списка?

– Я тоже так думаю, – горячо соглашается со мной Пич. – Но мне бы хотелось какого-нибудь домашнего лимонада, пожалуйста.

Губы бабушки дрожат. Прежде чем захлопнуть меню, она мгновение пристально смотрит на стол.

– Ох, само собой, я не стану брать целую бутылку для одной меня. Мне, похоже, тоже лимонада, пожалуйста.

– Будете что-то есть? – спрашивает официантка, держа карандаш наготове.

Все мы заказываем самые дешевые блюда – зеленый салат для бабушки и Пич, и, отдельным заказом, нарезанную вручную жареную картошку – мне. Официантка окидывает нас сердитым взглядом и только после этого возвращается в кафе.

Бабушка резко вздыхает и тут же лезет в свою сумочку – настоящую модель от «Шанель», если смотреть по золотым застежкам – и вытаскивает из нее маленький кожаный блокнот с серебряной ручкой.

– Давайте поторопимся, нам нужно начинать, – говорит она оживленно. – Пич, тебе нужно позвонить секретарю мистера Фроста, чтобы узнать его расписание. Нам нужно знать, куда он пойдет, чтобы устроить их с Джессикой случайную встречу.

– Ой, об этом не беспокойся. – Я пальцем стучу по своему айфону. – Он есть в «Твиттере», я могу узнать о его передвижениях прямо сейчас.

– В «Твиттере»? – хмурится бабушка. – Это телефонный справочник?

– Нет, – посмеиваюсь я, показывая ей мобильный. – «Твиттер» – это социальная сеть. Смотри! Люди каждые несколько часов загружают сюда свои мысли, которыми хотят поделиться с миром: их планы, чем они завтракали, фотографии понравившихся им животных.

Она качает головой в недоумении.

– Какое кошмарное самолюбование.

– Сеть и правда очень популярна, миссис Бим, – подтверждает Пич, когда официантка приносит лимонад. – Знаете, Марта Стюарт тоже в «Твиттере».

– Дражайшая Марта в «Твиттере»? – Бабушка, похоже, в смятении. – Для чего?

Я пожимаю плечами.

– Сложно пояснить, почему это так хорошо. Но это гениально, поверь мне. Ага! Вот и он. Лео Фрост, видишь?

Я кликаю по его странице и замечаю, что на аватарке у него профессионально сделанный снимок. Черно-белое фото, обработанное одним из этих гипер-контрастных фильтров, как в «Инстаграм». На снимке Лео Фрост курит сигару в стильном черном костюме. За его спиной виднеется линия небоскребов Манхэттена.

– Очень привлекательный парень, – кивает бабушка одобрительно.

Пич попискивает.

– Боже мой, какой красивый мужчина. Он похож на Тома Хиддлстона.

– Да не похож. Ни капельки. Неважно, все равно он идиот.

Волна отвращения пронзает мое тело, когда я читаю его биографию в «Твиттере»: «Лео Фрост. Рекламное агентство «Вулф Фрост». Художник. Мыслитель. Человек.»

Буэ. Ну что за остолоп. Поверить не могу, что собираюсь проводить время с этим пустозвоном и, что хуже всего, притворяться, будто он мне нравится.

– Фу, – шиплю я на экран.

Пролистывая вниз все гиперссылки, беседы и комплименты в его адрес, что он перепостил на свою страницу, я нахожу пост четырехдневной давности.

– Есть, – говорю я на манер агентов ФБР, обнаруживших местонахождение преступника. – Завтра вечером Лео Фрост появится на ярмарке. Это летняя ретро-ярмарка в Риджентс-парке. Вечер организует крупный клиент, с которым он работает. – Я гуглю, как настоящий профессионал. – Мероприятие завтра, и Лео Фрост – ВИП-гость.

– Замечательно. Ярмарка это идеальное место, чтобы столкнуться с Лео Фростом в первый раз, особенно таким теплым летним вечером. Аромат сладкой ваты, звонкий смех молодых людей… – Бабушка вздыхает и устремляет взгляд в пространство. – Моя ласковая Роуз обожала ярмарки, когда была маленькой. Она так любила карусель… – Она уносится в воспоминания.

Я моргаю. Маме нравились ярмарки? Вспоминаю ее лицо, вытянутое и всегда уставшее. Не могу представить ее даже рядом с ярмаркой. Скорее, у доктора, в управлении по выплате пособий, плачущей в кровати, у Моррисонов, в конце концов. Никак не на ярмарке. Это противопоставляющиеся друг другу явления. А как бабушка описывает ее счастливой? Мама была диаметральной противоположностью счастья.

Я прикусываю губу, изучая бабушку, пока она что-то пишет в своем блокноте. Меня поражает мысль, что до моего появления у мамы была совершенно другая жизнь. Длинная, полная событий и ярмарок жизнь, о которой я была ни сном ни духом. Для меня она была просто мамой, человеком, отводившим меня в школу (в хорошие дни). Покупавшим мне книги на благотворительных распродажах и заворачивавшим их в подарочную бумагу, даже если это не были ни день рождения, ни Рождество. Женщиной, которую я любила очень сильно, и которую хотела рассмешить, заставить улыбнуться, снова сделать счастливой. Хотя, я даже не приблизилась к своей цели.

– Почему ты не пришла на ее похороны? – выпаливаю я, не контролируя себя.

Бабушка тут же отрывает взгляд от блокнота. Прядь ее вьющихся седых волос выпадает из шиньона. Она быстро моргает, смотря через красные очки, и открывает рот, словно хочет что-то сказать, но потом закрывает его. Глядя на окружающие нас столы, она внезапно открывает свой рот снова.

– У меня… была жуткая… грудная инфекция, – отвечает она медленно. – К несчастью, я слишком неважно себя чувствовала, чтобы пойти. – Я замечаю, что ее руки слегка дрожат. Она видит, что я заметила ее дрожь, и убирает руки на колени под стол. – Джессика, это неподходящее место, чтобы обсуждать подобное. – Она поджимает губы. – Нам предстоит много работы, и у нас на это слишком мало времени.

Какой странный ответ. Я хмурюсь, не отводя глаз от бабушки. Она с непроницаемым выражением лица отвечает на мой взгляд всего мгновение, а после возвращается к записям в блокноте.

Я делаю долгий глоток лимонада и пытаюсь прояснить мысли. Мне не нравится думать о маме. Из-за этого у меня болит голова, да и все внутри.

Интересно, слишком рано для грушевого сидра?

Чего это я спрашиваю? Никогда не рано для грушевого сидра. Я подаю сигнал официантке.

Дневник Роуз Бим

26 апреля 1985

Что за ночь! Важнее всего этим вечером то, что мы с Томом Труманом поцеловались! И это было даже лучше, чем я себе представляла. У него была щетина, а ухажеров с щетиной у меня раньше не было. Из-за нее все казалось таким взрослым. Прежде чем поцеловать меня, он смотрел на мой рот, наверное, всего несколько секунд, но мне показалось, что целый год. Ого. Перед поцелуем я смотрела на его игру в «Олд Вике». Он был прекрасен. Гораздо более глубоким, чем растяпа, исполнявший роль Ромео. После мы с Викторией и другом Тома, Джоном (неподражаемым Меркуцио), пошли в паб. Конечно, я посещала многие пабы, пока училась в университете, но этот был другим. Он был в небольшом переулке, и на входе стоял коренастый мужчина. Внутри, казалось, все знали Тома. И не просто знали, а любили! У меня сложилось впечатление, что не все они были фанатами Шекспира, так что дело, должно быть, в его харизме, которой он очаровывал все светское общество. Благодаря этому и я тоже стала там популярной, и люди были со мной очень дружелюбны. Том не отходил от меня всю ночь, проверяя, чтобы мне было уютно, и чтобы мой бокал не пустел. Позже несколько людей переместилось в комнату поиграть в карты. Игра была серьезной и напряженной, и во мне одновременно кипели нервозность и возбуждение. Том выиграл и тогда-то меня и поцеловал. Он сказал, что я – его удача. Думаю, и он мог бы стать моей.