Текст книги "Вечные"

Автор книги: Кирстен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 24

– Хейвен, милая, – проговорила Мэй Мур. – Пришел шериф Лэмберт. Он хочет расспросить тебя насчет пожара.

Занавеску, которой была зашторена кровать Хейвен, резко отдернули, и она увидела перед собой представителя закона и порядка. Это был невысокий, крепкий мужчина со свирепыми рыжими усами. В школе «Синяя гора» его прозвали Сэм-Иосемит. Он сел на табурет рядом с кроватью Хейвен и стал листать небольшой блокнот. Наконец он добрался до чистой странички, посмотрел на Хейвен и спросил:

– Как вы себя чувствуете, мисс Мур?

Вопрос прозвучал скорее научно, нежели сочувственно.

– Неплохо, пожалуй.

У Хейвен до сих пор было такое чувство, словно она наглоталась средства для прочистки канализационных труб, но ночью она хотя бы хорошо выспалась.

– Не хотите рассказать мне, где вы были вчера вечером? Матери вы сказали, что собираетесь заехать к приятелю. Затем она выяснила, что вы с этим приятелем не виделись – он позвонил вам домой и до смерти напугал вашу маму и бабушку. Ваша мать отправилась вас искать, боясь, что вы где-нибудь свалились в кювет.

– А Имоджин легла баиньки, – пробормотала Хейвен. – Блеск.

– Прошу прощения? – нахмурился шериф. – Что вы сказали?

– Ничего. Я была в церкви неподалеку от Эдемского водопада.

– Ты была… где? – ахнула Мэй Мур.

Даже шериф с большим трудом сделал вид, будто эти слова его не удивили.

– Что вы там делали?

– Меня пригласил проповедник. Можете у него спросить. Его зовут Эрл Фризелл.

– Я знаю мистера Фризелла. Но вряд ли он захочет, чтобы я пришел в его церковь. Кое-что из того, чем они там занимаются, не совсем вяжется с законами штата Теннесси. И в какое же время вы возвратились домой?

– Около десяти часов вечера.

– Эрл Фризелл проповедует до десяти часов вечера?

– Нет. Просто я после службы не сразу поехала домой. Прокатилась.

Шериф Лэмберт что-то быстро записал в блокноте.

– И где вы были, когда начался пожар?

– Я только-только вошла в дом. Поднялась в свою спальню, а там мужчина. Он поджигал мою кровать. Он меня отшвырнул к двери и выбежал из дома, а я ударилась головой о дверную ручку.

Шериф пролистал несколько страничек назад.

– Можете описать этого человека?

– Конечно, – кивнула, но стоило ей попытаться мысленно представить себе взломщика, как он превратился в безликое пятно. – Он на несколько дюймов выше меня, у него каштановые волосы и карие глаза. Он был в белой рубашке и черных брюках.

– Вы только что описали любого из примерно двух миллиардов человек, – сообщил шериф. – Больше ничего не добавите?

– Похоже, я видела этого самого мужчину в мини-маркете Коупа вечером во вторник, – сказала Хейвен. – Он был одет точно так же.

– К разговору о человеке, которого вы видели, мы еще вернемся. Скажите, у вас нет никаких соображения по поводу того, кто мог желать вам зла?

– Никаких соображений, если не считать половину жителей Сноуп-Сити, которые уверены, что во мне сидит бес.

– Не желаете сообщить мне какие-нибудь имена?

Шериф явно воспринял заявление Хейвен всерьез.

Хейвен вздохнула.

– Нет. – Школьники из «Синей горы» могли издеваться над ней, но даже Брэдли Саттон не пошел бы на такое. – К тому же я думаю, что этот человек был не местный.

Шериф сделал еще одну заметку в блокноте.

– Так… Мне говорили, что в последнее время у вас были неприятности. Это правда, что у вас бывают видения? И обмороки?

– Да, – ответила Хейвен и скривила губы.

– Вы принимаете какие-либо лекарства от этих проблем?

Хейвен вдруг поняла, что в больнице еще ни разу никто с ней не говорил о лекарствах. Она даже врача не видела.

– Нет.

– Понятно. Что ж, причину пожара мы выяснили довольно легко и просто, мисс Мур. Похоже, кто-то уронил свечу на вашу постель. Такую, знаете, декоративную свечу, которая пахнет духами. У вас в спальне была такая свеча?

Хейвен вспомнила свечу с ароматом земляники, которая стояла на краю ее письменного стола уже два года. Она ее ни разу не зажигала.

– Да. Мне ее мама подарила.

– Верно, – подтвердила Мэй. – Я ее выиграла, как приз на викторине в библиотеке.

– Не могли ли вы случайно столкнуть на постель горящую свечу? – спросил шериф у Хейвен.

– Нет, сэр, – ответила Хейвен, с трудом скрывая раздражение. – Я вам уже сказала, как все было. Я вошла в дом и увидела, как кто-то поджигает мою постель.

Шериф Лэмберт долго молча смотрел на Хейвен. Ей показалось, что эту тактику он почерпнул из полицейских сериалов.

– Вы говорите, что в доме побывал какой-то мужчина, но, похоже, ничего из ценностей не пропало, и вы не можете припомнить никого, кто желал бы вам навредить. Получается, что у нас совсем немного версий. – Шериф закрыл блокнот. – Буду с вами откровенен, мисс Мур. Ваша бабушка все утро пыталась убедить меня, что это вы устроили поджог.

– Вот как? – Монитор, регистрировавший пульс Хейвен, забибикал с удвоенной скоростью. – И почему меня это не удивляет? Она вам сказала, что считает, что я одержима бесом?

– Кажется, она говорила нечто подобное. Но я в бесов не верю, мисс Мур. Правда, мне все же кажется, что с девочкой, которая устроила погром в кабинете пастора, не все в порядке. На мой взгляд, вам сильно повезло, что доктор Тидмор не подал на вас в суд.

– Вы действительно считаете, что я подожгла бабушкин дом?

– Рассерженные подростки, случалось, совершали и более страшные поступки. Ваша бабушка говорит, что вы очень расстроены из-за того, что она не позволяет вам уехать на учебу этой осенью. Она считает, что вы излишне возбуждены, и она порекомендовала мне позвонить доктору Тидмору и спросить его мнение. Он согласен с вашей бабушкой, мисс Мур. Они оба считают, что я должен подыскать какое-то место, куда вас можно будет поместить, чтобы вы более не представляли опасности для окружающих.

– Ну и почему же вы этого не делаете? – дерзко спросила Хейвен у шерифа.

– О Боже! – в ужасе прошептала Мэй.

– Я бы так и сделал, – сказал шериф, – если бы не одно обстоятельство. Вчера ночью, после того как пожар был потушен, нам позвонили. Одна женщина, проезжавшая мимо, утверждает, что видела мужчину, крадущегося к вашему дому в сумерках. Женщина сказала, что он был в белой рубашке и темных брюках, но кроме этого, ей нечего было нам сообщить.

– Ну, так это и есть тот самый человек, о котором я говорю! Почему же вы обвиняете меня в преступлении третьей степени? Почему вы его не ищете?

– Боюсь, описание внешности преступника нам мало что дает. Мало ли здесь мужчин в темных брюках и белых рубашках? Вы больше ничего не можете мне сообщить такого, что помогло бы расследованию? Может быть, вы все же о чем-то умолчали? Поджог – серьезное преступление, мисс Мур. Прошлой ночью кто-нибудь мог погибнуть.

– Одно я вам точно подскажу, шериф, – сказала Хейвен и наигранно глупо улыбнулась. – Вы ни за что не поймаете поджигателя, если будете сидеть здесь, в палате интенсивной терапии.

– Хейвен! – вскрикнула Мэй Мур.

– Ничего, все в порядке, миссис Мур. Так или иначе, я уже заканчиваю. Если ваша дочь еще что-нибудь вспомнит, пусть позвонит мне.

Как только шериф Лэмберт поднялся и сделал пару шагов к двери, Хейвен протянула руку и задернула занавеску.

– Кто-то видел человека возле нашего дома, а шериф все равнодумает, что пожар устроила я! – сердито прошептала она, глядя на мать. – Как ты позволила Имоджин сказать ему такое!

– Ты прекрасно знаешь, что я не могу приказывать твоей бабушке, – сказала Мэй. – А сейчас она жутко расстроена из-за дома, так что могла ляпнуть что-то, чего на самом деле не думает.

– А что, с домом все плохо? – спросила Хейвен, вспомнив обгоревший второй этаж. Ее слегка замутило, она с опасением ждала ответа. Дом на холме принадлежал их семейству сто пятьдесят лет.

– Его можно отремонтировать… – с деланым оптимизмом проговорила Мэй. – Второй этаж, конечно, сильно пострадал. Чердак и твоя комната сгорели полностью. После того как пожарные погасили пламя, крыша провалилась. А на нижнем этаже многое пострадало из-за воды. Страховка все покроет, но снова въехать в дом мы сможем не раньше чем через месяц.

– Ты сказала, что моя комната сгорела полностью?

– Да, детка, – печально кивнула Мэй.

– Все-все сгорело? Моя одежда, компьютер и все остальное?

– Боюсь, что да.

– Куда же мы денемся? Что мы будем делать?

– Не знаю. Бью и его отец говорят, что ты можешь пожить у них, сколько потребуется.

– А где Бью? Почему он не здесь?

– Откуда мне знать? – пожала плечами Мэй и протянула дочери мобильный телефон. – Я за своим-то ребенком едва успеваю уследить.

Хейвен набрала знакомый номер.

– Хейвен? – немедленно отозвался Бью.

– Ты где?

– Я в приемном покое. Меня к тебе не пускают. Сказали, что в палату интенсивной терапии можно только родственникам.

– Ну, тогда я к тебе приду.

Не дав матери опомниться, Хейвен выдернула из вены иглу капельницы и спрыгнула с кровати.

– Господи Боже, Хейвен! – прошептал Бью, бросившись навстречу подруге. – В этой больничной рубашке ты почти что…

– Мне все равно, – буркнула Хейвен. Ей было не до того, как она выглядит.

– А мне нет. Набрось-ка это. – Бью снял рубашку и протянул Хейвен, а сам остался в изрядно полинявшей черной футболке.

– Кто-то пытался меня убить, – сказала ему Хейвен.

Бью вдруг перевел внимание на пожилого мужчину, который изогнул шею и пялился на Хейвен сзади. Больничная рубашка завязывалась на веревочки на спине, и через просветы было видно голое тело.

– Эй, приятель, – строго произнес Бью. – Ты лучше отвернись, а не то я сам тебя сейчас отверну.

Второй мужчина, одетый в серые слаксы и белую рубашку, поспешно уставился на страницу журнала. Первый торопливо взял со столика журнал и стал его листать.

– Ты уверена? – спросил Бью.

– Когда я вчера вечером вернулась домой, в моей спальне был мужчина. Он меня толкнул, я ударилась и упала, а он поджег дом.

– Что же нам делать?

Во взгляде Бью сомнений не было, и на сердце у Хейвен стало немного легче. Но она стала гадать: а вдруг шериф Лэмберт прав? После того, что она натворила в кабинете доктора Тидмора, очень легко было предположить, что она вполне способна спалить дом.

– Про тебя не знаю, – сказала Хейвен, – но я не собираюсь тут торчать и ждать, что будет дальше.

ГЛАВА 25

Хейвен выписали из больницы в пятницу, и она поселилась в гостевой комнате у Декеров. Утром в субботу к Декерам приехала Мэй Мур и стала просить дочь, чтобы та в воскресенье пришла в церковь и помирилась с бабушкой. Старуха наконец согласилась с тем, что пожар, быть может, устроила не Хейвен, но она не могла простить внучке то, что та отправилась искать помощи у заклинателей змей. Имоджин лично просила внучку, чтобы та покаялась в этом проступке, посетив ближайшую проповедь доктора Тидмора. «Это самое малое, что ты можешь сделать», – сказала Мэй дочери. Если бы Хейвен не чувствовала себя немного виноватой за свой план тайком бежать из города, она бы ни за что не согласилась.

Однако она с самого начала знала, что на требования Имоджин откликаться не стоит. У нее с Бью, на самом деле, вовсе не было двух свободных часов. Начиная с субботнего утра они трудились не покладая рук – пытались сотворить одежду, в которой Хейвен не выглядела бы бездомной бродяжкой. Они распороли отвергнутые бальные наряды и теперь перешивали их. Получались легкие, воздушные летние платья для Хейвен. Из спорка черного шелка, предназначенного для платья Бетани Грин, вышло замечательное вечернее платье. «Ни за что не догадаешься!» – уверял Бью. До отъезда Хейвен собиралась купить футболки, джинсы и кроссовки, но изящные туфли на каблуках ей хотелось купить в Нью-Йорке. Она едва сдерживала волнение, представляя, как ходит по модным манхэттенским бутикам. Стоило ей принять решение об отъезде, стоило осознать, что в Сноуп-Сити оставаться небезопасно, и ее страхи отчасти развеялись. Теперь ею владела одна-единственная мысль: почти через сто лет она наконец вернется домой.

Наступило воскресенье. Хейвен вдруг поняла, что, несмотря на все портновские старания, у нее нет ничего такого, что можно было бы надеть в церковь. Имоджин бы со скамьи свалилась, если бы Хейвен явилась в церковь в платье с подолом всего до середины колена. А Хейвен меньше всего хотелось, чтобы старуху хватила кондрашка на глазах у добропорядочных жителей Сноуп-Сити. Узнав о проблеме Хейвен, отец Бью исчез в своей спальне и вернулся с чудесным голубым платьем в белый цветочек.

– Я не могу это надеть, мистер Декер, – прошептала Хейвен. Платье принадлежало покойной жене Бена. Оно три года провисело в шкафу, словно бы в ожидании того, что Эмили Декер восстанет из мертвых и явится за ним. Однажды Бью показывал Хейвен этот шкаф, все содержимое которого хранилось, словно святыня.

– Еще как можешь. Я, конечно, по дамским тряпкам не спец, но сдается мне, что тебе оно будет в самый раз.

– Дело не в разме…

– Я понимаю. Но Эмили была бы рада, если бы ты его надела. Ты столько сделала для нас.

–  Я?Для вас?

Бен дал знак Бью и подмигнул Хейвен.

– Нам ли с тобой не знать, что, если бы не ты, он пошел бы по преступной дорожке. Небось, уже в восьмом классе мог угодить за решетку. А теперь поедет в Вандербилтский университет, как мама его хотела.

Хейвен вздрогнула. Знал бы Бен Декер, что планы его сына на учебу в Нэшвилле пошли прахом, он бы этого не пережил.

– Просто надень это платье, Хейвен, – буркнул Бью. – Нам пора.

Хейвен бросила на друга сердитый взгляд и взяла платье из рук Бена.

– Спасибо, мистер Декер. Я вам очень благодарна.

– Вот уж не за что, – покачал головой Бен Декер, стараясь не показывать, как он горд собой.

В самом центре Сноуп-Сити стояла церковь Имоджин Снайвли – величественное кирпичное здание с белым шпилем – таким высоким, что казалось, будто он протыкает небо. Двери церкви были распахнуты, она была залита светом. В мраморных цветочницах пышно росли цветы, скамьи из красного дерева были отполированы средством с запахом лимона. Хейвен и Бью прошли по пушистому багряному ковру к скамье семейства Снайвли. Люди вокруг зашептались, а Хейвен безмятежно улыбнулась. Они с Бью сели рядом с Мэй Мур.

– Я не была уверена, что ты сможешь прийти, – проговорила Имоджин сквозь зубы.

– Ни за что бы не пропустила эту службу, – проворковала Хейвен. Прихожане встали, доктор Тидмор поднялся на кафедру.

– Прошу садиться, – негромко произнес он, перебирая свои заметки, сделанные на обороте каталожных карточек. Так он поступал каждое воскресенье, но, похоже, никогда в карточки не заглядывал. Но вот он сжал руками края кафедры, и его учтивые манеры испарились. С кафедры понесся мощный, властный голос. – Чертова печь. Чертов дворец. Чертова поляна. – Он немного помолчал. Названия эхом звучали в ушах Хейвен. – Вы никогда не задумывались, почему в этих краях так много мест, так или иначе названных в честь дьявола? Возможно, вы полагали, что это просто совпадение. А может быть, вы считали, что ваши предки просто были шутниками. Что ж, вы заблуждались. Видите ли, ваши предки понимали нечто такое, что многим из нас трудно вообразить. Они знали, что Сатана – это не просто понятие.Это не образ.Сатана так же реален, как человек, сидящий рядом с вами. На самом деле Сатана как раз таки может быть тем человеком, который сидит рядом с вами.

Все, кто находился в церкви, заметили, что пастор не отрывает глаз от Хейвен. Мэй Мур заерзала на скамье. Хейвен поняла, что ее заманили в ловушку.

– Но большинство из вас ни за что бы не узнали дьявола, встретившись с ним лицом к лицу. Наверное, вы ожидаете, что он предстанет перед вами с раздвоенными копытцами, козлиными рогами и раздвоенным хвостом. В Библии Сатана ни разу не описан в таком виде. Библия называет его лукавым, искусителем, отцом лжи. Но в Книге Иова об одном сказано очень четко и ясно: Сатана – существо из плоти и крови. Существо из плоти и крови, присутствующее на прекрасной Господней земле.

Доктор Тидмор открыл Библию на странице, аккуратно заложенной закладкой, и начал читать:

– «И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и Сатана. И сказал Господь Сатане: откуда ты пришел? И отвечал Сатана Господу: я ходил по земле и обошел ее».Книга Иова, глава первая, стихи шестой и седьмой.

Когда доктор Тидмор поднял голову и посмотрел на прихожан, свет упал на его очки, и стекла сверкнули подобно двум маленьким солнцам. «Как он это сделал? – удивилась Хейвен. – И как мог человек, который еще совсем недавно был таким добрым, вдруг так страшно ополчиться против меня?»

– Ваши предки давали имена местам, которые, по их мнению, посетил дьявол, – продолжал доктор Тидмор. – И не обманывайте себя, думая, что в наши дни он нас не посещает. Просто теперь мы не видим его так, как видели наши предки. Но он здесь, в этом можно не сомневаться. Ночью и днем он старается помешать нам достичь спасения. Он искушает нас земными наслаждениями, он искушает нас прелестями плоти, и мы так погрязаем в грехе, в грязи этого падшего мира, что у нас нет сил дойти до рая.

Но нам нечего бояться, ибо у нас есть Библия, и она направляет нас по пути истинному и учит тому, как отражать нападки дьявола. Глава четвертая Послания к ефесянам, стихи с одиннадцатого по тринадцатый:

«Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было встать против козней дьявольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостоять в день злый и, все преодолев, устоять».

Доктор Тидмор закрыл Библию и сделал долгий глоток воды из стакана, стоявшего внутри кафедры. Он частенько так делал, чтобы дать прихожанам маленькую передышку.

– Что ж, некоторые из вас могут спросить, почему я выбрал такую тему для сегодняшней проповеди. Почему я считаю себя обязанным предостеречь вас. Потому, что я полагаю, что дьявол побывал здесь, в Сноуп-Сити. Да-да, именно так. Он обманул вас, обманул меня, он всех насобманул. На самом деле он пробыл здесь не один год, он прокрался в наши сердца, он уговорил нас ослабить нашу бдительность. Он заставил нас расслабиться. Хитростью он заставил нас поверить в то, что нам более не нужна помощь Иисуса для достижения спасения. И в то, что нам не обязательно жить так, как нас учит Библия.

А мы не стали сражаться! Мы стали мириться с вещами, которые, как нам известно,в Библии именуются мерзостями. С понятиями, которые бы сам Иисус назвал ересями.Гомосексуализм. Ясновидение. Реинкарнация. Не дайте себя обмануть. Все это – дьявольские козни. И пора всем облачиться во всеоружие Божие и сразиться с силами зла раз и навсегда. Мы не должны проявлять снисхождения к Сатане. Мы должны наказать тех, кто распространяет его ложь. Мы должны послать дьявола туда, откуда он более не сможет нам вредить.

Хейвен искоса взглянула на Мэй. Ее мать закрыла лицо руками. Имоджин не отрывала глаз от кафедры. Она просто-таки купалась в мудрости проповедника.

– Я точно знаю, где тут дьявол, – прошептала Хейвен, глядя на свою бабушку. – Пойдем, Бью.

Они встали и вышли из церкви. Голос пастора почти потонул в возмущенном шепоте прихожан.

Когда они подъехали к дому Декеров, Хейвен нарушила тягостное молчание.

– Тебе стоит поехать со мной.

– В Нью-Йорк? – спросил Бью таким тоном, словно они впервые об этом заговорили.

Хейвен по-прежнему было непонятно, почему ее друг так противится этой поездке.

– Почему бы и нет? Неужели тебе хочется оставаться в Сноуп-Сити и слушать это дерьмо до конца своих дней? Поезжай со мной, поступи в цирк, пойди служить в треклятый флот, если тебе так хочется. Ну сделай хоть что-нибудь. Тебя здесь не хотят, и у тебя нет причин здесь задерживаться.

Бью сжал зубы. Его взгляд стал непоколебимым.

– Я тебе уже говорил, Хейвен. Я не могу бросить отца. Я ему нужен.

– Зачем? У него ведь не всех рук и ног не хватает. А ты должен жить своей жизнью.

– Всем нам приходится нести свой крест, – сказал Бью.

– Конечно. Но не имеет смысла размахивать своим крестом просто так, ради развлечения. Я понимаю, тебе трудно в это поверить, но для того, чтобы твой отец был жив и здоров, твое присутствие вовсе не требуется. Ему нужно жить дальше. Обзавестись подругой. Самостоятельно готовить ужин – хотя бы время от времени. А он ничего этого не сумеет делать, пока ты относишься к нему, как к калеке.

– Ты что, ослепла? – Бью утратил терпение и перешел на крик. – Он и есть калека!

– Посмотри на мое платье. Посмотри! – настойчиво проговорила Хейвен. – Год назад он бы ни за что не одолжил мне хоть что-нибудь из того, что носила твоя мать. Он бы нас пристрелил, если бы увидел, что мы роемся в ее шкафу. Твой отец готов жить дальше, Бью.

– Почему я должен это выслушивать? Сначала меня обвиняют в том, что я сотрудничаю с Сатаной в совращении Сноуп-Сити, а теперь мне говорят, что я порчу жизнь отцу. Знаешь, это уже не любовь. Это садизм какой-то.

– Думаю, тебе попросту страшно.

– А я думаю, что тебе не стоит совать нос в чужие дела, – буркнул в ответ Бью.

– А по-моему, ты пользуешься отцом как прикрытием, чтобы ничего не делать. И по-моему, это несправедливо по отношению к нему.

– А по-моему, черт побери, тебе пора заткнуться, Хейвен. – Бью выключил зажигание и спрыгнул на землю. Он зашагал было к дому, но вернулся и засунул голову в открытое окошко кабины. – Ты большая мастерица раздавать советы налево и направо, Хейвен Мур. Если твоя жизнь так запуталась, это вовсе не значит, что моя тоже. Может быть, тебе стоит сначала в собственных заморочках разобраться, а потом уж мои проблемы решать.

– Я вовсе не пытаюсь… – попыталась возразить Хейвен, но Бью уже ушел к дому.

– Чего это вы так быстро вернулись? – спросил Бен Декер. Он вышел из спальни в тот момент, когда Хейвен вошла в дом. Она не успела ответить. Они оба обернулись и уставились на Бью. Тот успел переодеться и порывисто зашагал к задней двери. – Ты куда? – спросил его отец.

– Пойду прогуляюсь.

Бью хлопнул застекленной дверью и вскоре скрылся в лесу за домом.

– Вспыльчивый, – коротко прокомментировал Бен поведение сына. – Что-нибудь стряслось в церкви?

– Все как обычно. Нас обвинили в союзе с дьяволом.

– На мой взгляд, тема маленько устарела. Хорошо, что вам уже недолго осталось это терпеть.

Хейвен прикусила губу, но не сумела сдержаться.

– Мистер Декер, вы в последнее время разговаривали с Бью насчет колледжа?

Бен прищурился.

– А о чем тут говорить? Он с десяти лет собирается в Вандербилт.

– Это не мое дело, но, похоже, его планы изменились.

Хейвен развернулась и пошла к гостевой комнате. Она ужасно жалела о своих словах.

Боясь встречи с Бью, Хейвен потом целый час не выходила из комнаты. Она укладывала вещи в чемодан, вынимала, укладывала снова и снова вынимала. Как ни хотелось ей как можно скорее покинуть Имоджин, доктора Тидмора, как она ни мечтала оказаться подальше от Сноуп-Сити, ей была ненавистна мысль о том, что она сделала своему лучшему, своему единственному другу. Она понимала, что ей не стоило говорить Бену Декеру насчет планов его сына относительно учебы – не стоило, если она намеревалась задержаться в их доме и столкнуться с последствиями. Хейвен желала Бью только добра и была уверена, что знает, что для него хорошо, а что плохо. Она не сомневалась: если Бью не уедет из Сноуп-Сити, этот городок его растопчет. И все же Хейвен переживала из-за того, что предала Бью. Не надо было так торопиться, нужно было подождать, выбрать другое время и другое решение.

Захрустел гравий под колесами машины. Хейвен вздрогнула и подбежала к окну. Рядом с табачным навесом остановился пикап. Открылась дверца кабины, из нее вышла девочка и направилась к дому. Подол ее старомодного платья подметал землю.

Хейвен встретила Лею Фризелл на крыльце. Лея указала на ее платье.

– Похоже, ты сегодня побывала в церкви.

– Десять минут выдержала. Успела услышать, что я виновата в том, что Сатана завладел Сноуп-Сити.

Лея хрипловато, коротко рассмеялась.

– Эти людишки из города не узнают дьявола, если он придет и будет наступать им на ноги. Господь свидетель: не там они его ищут.

– Ну, на этот раз они твердо уверены, что нашли его, – вздохнула Хейвен. – Почти все до единого в городе считают, что я пыталась убить свою бабушку и подожгла ее дом.

– Я слышала. Я хотела навестить тебя в больнице после пожара, но мне сказали, что к тебе не пускают посетителей.

– Спасибо за заботу, – поблагодарила Хейвен. – Зря я не послушала твоего предупреждения. Могла спасти родовое гнездо.

– Не переживай. Дом скоро отремонтируют, – как ни в чем не бывало заявила Лея, заправляя за ухо прядку рыжих волос. – Послушай. Может, присядем на минутку? Мне нужно кое о чем тебе рассказать.

– Не надо было тащиться в такую даль, чтобы поболтать со мной, – улыбнулась Хейвен и подвела Лею к двум плетеным креслам, которые Бью приобрел на распродаже и отремонтировал. – Могла бы и по телефону позвонить.

– Ну уж нет, – покачала головой Лея и села. Кресло негромко скрипнуло. – Никогда не знаешь, кто может подслушивать.

– Подслушивать? – Хейвен рассмеялась. – Ты вправду считаешь, что мои разговоры по телефону прослушиваются?

– За тобой следят не первый год, – спокойно проговорила Лея. – Кто знает, может, они и телефон прослушивают.

Хейвен вдруг стало зябко.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда нам было девять лет, я как-то раз увидела тебя в парке. Ты пришла туда одна и качалась на качелях. Какой-то мужчина тебя фотографировал, а я знала, что это не твой папа. Я его показала Эрлу, и Эрл пошел и прогнал его. Потом, в другой раз, я тебя увидела в городе. Ты переходила дорогу и ела мороженое. По сторонам не смотрела. Ты запросто могла попасть под грузовик, но откуда-то выскочил мужчина и схватил тебя за руку. Это был не тот, который тебя снимал в парке, но очень на него похожий. И еще было несколько подобных случаев. Как будто за тобой все время кто-то следил.

– Ничего такого не помню, – призналась Хейвен. – Кто они были такие?

– Не знаю, как их назвать, но именно из-за них я пришла с тобой поговорить. Сегодня утром в нашей церкви я произнесла пророчество. Мама его истолковала. Я понимаю: ты – не одна из нас, Хейвен, ты другой веры, ты должна меня послушать. – Лея умолкла. Она словно бы подбирала нужные слова. – Ты должна уехать, пока они тебе не помешали.

– Не переживай. Так или иначе, я скоро уезжаю, – заверила ее Хейвен. – На этот раз я послушаюсь твоего совета.

– Отлично. Но и там, куда ты уедешь, ты должна быть осторожна. Будет опасно. Есть мужчина… не знаю, как его зовут, – проговорила Лея. – Но он знает, кто ты такая. И он станет искать тебя. Ты должна взять с собой свою веру, Хейвен, она будет единственной твоей защитой.

– Не понимаю.

– Хейвен, – сказала Лея. – Понимаю, это прозвучит безумно. Но я думаю, что тот, кто тебя ищет, очень злой. Он…

– Ну? – поторопила ее Хейвен.

– Я думаю, что это сам дьявол.