Текст книги "Вечные"

Автор книги: Кирстен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 39

Дом был наполнен дивным ароматом. Везде, где только было свободное место, стояли вазы с прекрасными цветами. Хейвен ни разу не видела столько цветов – ну, разве только на кладбище. Она попросила Йейна лечь спать внизу на диване, но он не выдержал дистанцию. Утром Хейвен обнаружила под лампой на тумбочке конверт, на котором было написано ее имя. Она открыла конверт, и на кровать упал ключ.

«Прости, – было написано в записке. – Я вовсе не хочу держать тебя взаперти. Это ключ от парадной двери. Уходи и приходи, когда захочешь. Но пожалуйста, постарайся, чтобы тебя не фотографировали. Увидимся вечером. Люблю тебя.

Йейн».

Хейвен вытащила из одной вазы бледно-розовую розу и выбросила в открытое окно. Довольная этим жестом, она порылась в своих вещах и нашла джинсы и футболку. Под ворохом нижнего белья на дне чемодана лежала распакованная гравюра, купленная для нее Йейном в Риме. Хейвен сняла с гравюры бумагу и ощутила неожиданный укол ревности, глядя на счастливую пару влюбленных, лежавших в густой траве. Она позавидовала не девушке, изображенной на гравюре, а той наивной девушке, какой она сама еще пару дней назад была в Италии.

Она положила гравюру изображением вниз рядом с запиской Йейна и оделась. Проверив, нет ли кого-нибудь в доме, она приготовила кофе и поднялась с чашкой на крышу. Усевшись в раскладной деревянный шезлонг, она набрала номер Бью.

– Алло? – ответил Бен Декер.

Услышав знакомый голос, Хейвен обрадовалась.

– Привет, мистер Декер. Это Хейвен. Как у вас дела? – Она добавила шепотом: – Бью еще не готов уехать из Сноуп-Сити?

Бен рассмеялся.

– Я заставил его покрасить дом. Похоже, и крышу пора просмолить. Говорят, сегодня жара будет девяносто градусов. Самое время повозиться с горячей смолой.

– Какой вы жестокий человек, мистер Декер.

– Я очень рад, что у меня еще хватает пороха на такое, – признался Бен. – Кстати, вчера я видел в городе твою маму. Похоже, она очень за тебя волнуется.

– О Господи, – простонала Хейвен. – Я совсем забыла ей перезвонить. Имоджин, наверное, уже назначила награду за мою голову.

– Не удивлюсь, если это так, – со смехом проговорил Бен. – Ну, ты вряд ли для того позвонила, чтобы со мной поболтать. Сейчас разбужу Спящего Принца.

– Хейвен, сейчас семь часов утра, – возмущенно проговорил Бью, взяв трубку.

– Прости, – извинилась Хейвен. – Похоже, у меня тяжелый случай болезни часового пояса. Я даже на часы не посмотрела.

– Ну что, ты вчера побывала у этих экспертов по реинкарнации? – зевнув, осведомился Бью.

– Побывала. Но той женщины, с которой я хотела поговорить, не было на месте.

– Значит, нужно сходить еще раз, – настойчиво проговорил Бью.

– Не знаю, стоит ли. Мне там было немного страшновато. И я уже не уверена, что мне так уж необходимо еще раз идти туда. Пока я сидела в приемной ОУ, я познакомилась с одним интересным молодым человеком, и он посоветовал мне посетить Историческое общество по соседству. Там мне выдали целую коробку материалов об ОУ, и я нашла блокнот с кучей газетных вырезок. Статьи про Этана Эванса.

– И?

Хейвен сделала глубокий вдох.

– Скажем так: не во всех заметках о нем отзываются лестно. Похоже, масса народа считала его плохим мальчиком. Пишут, что он убил доктора Стрикленда ради его денег. Ходили даже слухи о том, что он убил Констанс.

– Ну, это уж слишком! Зачем ему могло понадобиться убивать Констанс?

– Чтобы унаследовать все ее деньги и потом счастливо жить с другой женщиной, которая была его любовницей, – с той, которую Констанс знала под именем Ребекки Ундервуд. Эту женщину я видела в видении – в тот день, когда грохнулась в обморок в кабинете доктора Тидмора.

Хейвен услышала, как Бью вскочил с кровати. Его босые ноги шлепнули по полу.

– Ничего себе… И ты действительно веришь, что Этан сделал все это?

Бью окончательно проснулся.

– Я не знаю, чему верить. Судя по некоторым заметкам из этого блокнота, «National Enquirer» выглядит, как «New York Times». Но если все правда, то многое объясняется, верно? Подумай, Бью. Может быть, я именно поэтому должна была оказаться здесь. Если я найду доказательства того, что Этан Эванс был преступником, я смогла бы раскрыть сразу три убийства.

– Три? Я знаю про Констанс и Стрикленда, – сказал Бью. – Кто третий?

– Джереми Джонс.

Бью негромко присвистнул.

– Черт, Хейвен. Дело, похоже, серьезное. Разговор уже не только о том, что произошло девяносто лет назад. Джереми Джонса нет в живых всего несколько месяцев!

– Да знаю я! Но я не могу уехать из Нью-Йорка, пока не пойму, что происходит. Я этого никогда себе не прощу.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – проговорил Бью и замолчал. Немного подумав, он спросил: – А тебе больше негде пожить? По-моему, только полная дура станет спать в доме маньяка.

– Наверное, я могла бы снять комнату в обществе «Уроборос». Но как я смогу вести расследование, если начну прятаться от единственного подозреваемого?

– Ты уверена, что сможешь во всем разобраться, Хейвен? Понимаешь, если рассуждать объективно, пока что ты нашла только кипу старых газетных вырезок. Реальные улики у тебя есть?

– Не то чтобы реальные… – Хейвен запнулась. – Погоди минутку. Я узнала, что у Констанс остался в живых кто-то из родственников. Женщина по имени Фрэнсис Уитмен. Это она пожертвовала Историческому обществу блокнот с вырезками – в тысяча девятьсот девяносто пятом году.

– Ну вот! Вот тебе и возможность! Ты должна с ней увидеться!

– Как? Откуда мне знать, где она живет? Может быть, в Тибете.

– А ты ее в Интернете не искала?

– Нет, – смущенно ответила Хейвен.

– Господи, Хейвен! Если бы я тебя не знал так хорошо, я бы решил, что ты струхнула. Подожди, я сейчас.

Он положил трубку. Хейвен услышала, как он встал с кровати и включил компьютер. Несколько минут спустя из динамика послышался голос Бью.

– Проще простого. Ее адрес – дом сто пятьдесят, Центральный парк, западная сторона. Жилой дом «Андорра».

На семнадцатом этаже этого дома когда-то жила Констанс Уитмен. От одной мысли о возвращении туда у Хейвен закружилась голова.

– Не знаю… – растерянно проговорила она. Храбрость мало-помалу угасала. – Там была квартира родителей Констанс. Думаю, что мне будет неловко…

– Проклятье, Хейвен! – взревел Бью. И Хейвен вздрогнула. – Иногда приходится делать то, что не хочется! Ты не постеснялась разбудить меня в семь утра, но при этом не желаешь делать ничего, чтобы тебе не было неловко!

– Чья бы корова мычала, – огрызнулась Хейвен. – Ты даже из Теннесси смыться не можешь.

– Не смей об этом говорить! Я тебе уже говорил: это не обсуждается. А теперь наберись храбрости и сходи в гости к мисс Уитмен. Иначе я больше не стану помогать тебе. Сама выкручивайся.

– Ладно, – вздохнула Хейвен.

– И позвони мне после того, как сходишь к ней!

– Слушаюсь, босс, слушаюсь, – пробормотала Хейвен и положила трубку.

Дом под названием «Андорра» действовал унижающе даже издалека. Он был так огромен, что в нем могло бы поместиться все население Сноуп-Сити. Он был знаменит двумя башнями, которые поднимались так высоко в небо, что в сравнении с ними все соседние дома казались карликами. Эти башни всегда напоминали Констанс рога. Хейвен вспомнила об этом, неохотно шагая на север вдоль западного края Центрального парка. Поравнявшись с домом, она увидела два абсолютно одинаковых входа и инстинктивно выбрала тот, что был южнее. Входя в подъезд, Хейвен почувствовала, как напряглось все тело. Она словно бы вошла в пространство кошмарного сна. Если бы пожилой швейцар не встретил ее дружелюбной улыбкой, у нее, пожалуй, не хватило бы храбрости обратиться к нему.

– Я пришла повидаться с Френсис Уитмен, – сообщила Хейвен.

– Она вас ожидает? – спросил швейцар в то время, как Хейвен таращилась на его эполеты. Униформа швейцаров не изменилась с тех времен, когда в этом доме проживали родители Констанс.

– Нет.

– Ваше имя?

– Хейвен Мур, – ответила Хейвен и стала ждать.

Швейцар позвонил в квартиру Френсис Уитмен и сказал той, что к ней пришла гостья. Через пару секунд он повернул голову к Хейвен.

– Мисс Уитмен желает узнать о цели вашего визита.

– Пожалуйста, скажите ей, что у меня есть к ней несколько вопросов о Констанс, – сказала Хейвен, решив рискнуть.

Женщина на другом конце провода, видимо, услышала ее ответ.

– Хорошо, мисс, – сказал швейцар Хейвен после короткой паузы. – Вы можете подняться. Она живет на семнадцатом этаже.

– Квартира D, – добавила Хейвен.

– Вы здесь бывали раньше? – осведомился швейцар.

– Очень давно, – честно ответила ему Хейвен.

Через считаные секунды после того, как Хейвен позвонила, дверь открыла запыхавшаяся горничная в старомодной голубой с белым униформе.

– Сюда, – сказала она и провела Хейвен по лабиринту комнат, похожих на залы музея. Каждая из них была красивее предыдущей. Когда они проходили через гостиную, Хейвен вдруг заметила чопорную блондинку, сидящую на бархатном диване. Рядом с ней сидел, скрестив руки на груди, мужчина в старомодных очках. Хейвен моргнула – и родители Констанс исчезли.

Наконец Хейвен остановилась перед дверью. В первый момент, когда горничная открыла дверь, Хейвен не увидела ничего, кроме неба. Щурясь от солнца, она вышла на просторную террасу, выходящую на Центральный парк, – ту самую, которая предстала перед ней в видении. Слой городского смога остался далеко внизу, а здесь воздух был чистым и ясным. Вдоль кирпичной стены росли кусты роз, и алые цветы выглядывали из ячеек шпалеры, словно головы преступников из-за тюремной решетки. В каждом из углов стояли кадки с деревьями, кроны которых были подстрижены в форме идеальных шаров. Хейвен ожидала, что увидит на террасе старушку-аристократку, подрезающую розы, но за столиком с газетой и чашкой чая сидела женщина в джинсах и шлепанцах. Ей было лет тридцать пять.

– Меня зовут Френсис, – сказала женщина, пожала руку Хейвен и указала на стул, стоящий напротив нее.

Светлые волосы, стройная фигурка… Она сильнее походила на Констанс, чем сама Хейвен.

– Хейвен.

– Я как раз села выпить чая. Хотите чашечку?

– Да, спасибо, – ответила Хейвен.

– Должна признаться, я заинтригована, – проговорила Френсис, когда горничная поставила на стол чашку с блюдцем для гостьи. Хейвен сразу узнала красный с золотом орнамент на фарфоре. Чашки были из сервиза, унаследованного матерью Констанс от ее тетки. – Я ожидала увидеть кого-нибудь постарше. Но скажите, откуда вам известно о Констанс?

Ответ у Хейвен был наготове.

– Я изучаю историю общества «Уроборос», чтобы написать доклад для школы. Мне попалась на глаза газетная статья о гибели Констанс, и мне захотелось узнать о ней больше.

– Ясно. Отважная корреспондентка, – сказала Френсис. – В какой школе вы учитесь? Я закончила «Spence»… миллион лет назад.

К этому вопросу Хейвен не подготовилась.

– «Синяя гора», – пробормотала она.

– «Синяя гора»? Где это?

– Теннесси, – призналась Хейвен.

– Вы… ты приехала из Теннесси? Проделала такой путь, чтобы поговорить со мной?

Френсис Уитмен явно не поверила ни одному слову.

– У меня есть и разные другие планы в Нью-Йорке, – солгала Хейвен и почувствовала, что заливается краской. – Эта квартира принадлежала родителям Констанс, не так ли?

Френсис глубокомысленно улыбнулась.

– Да. Констанс была их единственным ребенком. Когда они умерли, квартиру унаследовал их племянник – мой отец. Я – последняя в роду Уитменов, и мне квартира досталась от родителей, которых не стало несколько лет назад.

– А ваши отец и мать были знакомы с Констанс?

– О Господи, нет, конечно. Констанс погибла по меньшей мере за двадцать лет до того, как родился мой отец, и в семье не любили говорить о случившемся. Сомневаюсь, чтобы я узнала ее имя, если бы не наткнулась на ее некролог, когда была примерно в твоем возрасте. Там говорилось, что она вместе с ее возлюбленным погибла при пожаре, и мне кажется, что это невероятно романтично. Кроме того, в некрологе упоминалось, что и он, и она состояли в организации под названием «Общество „Уроборос“» и что эта организация посвятила себя исследованию реинкарнации. Я была заинтригована. Я посетила ОУ и стала читать все старые газетные статьи, какие только могла разыскать в Историческом обществе. И тут я вспомнила о подвале.

– О подвале? – переспросила Хейвен.

– Каждая квартира в этом доме имеет помещение для хранения в подвальном этаже. Когда сюда перебрались мои родители, мы попробовали отнести туда несколько коробок, но оказалось, что кладовка забита вещами. Потом мы, наверное, просто о ней забыли. Но после того, как я начала читать о Констанс, я решила снова заглянуть в подвал. – Френсис помедлила и сделала глоток чая. – И я сорвала джекпот.

– Что вы нашли? – взволнованно спросила Хейвен.

– Все вещи Констанс. Видимо, ее родители упаковали все, что не погибло при пожаре, и убрали в кладовку. Там было невероятное количество картонок с безумными платьями с кринолином. Знаешь, такой красивой вышивки с бусинками я никогда не видела. Не исключено, что эти платья она шила сама и сама отделывала. И еще там были фотографии, на которых Констанс была снята со своим дружком и разными людьми из ОУ. Я даже нашла старинные любовные письма.

– От Этана?

Глаза Френсис сверкнули. Похоже, она была любительница посплетничать.

– Я так не думаю. Ни одно из писем не было подписано. Тот, кто написал эти письма, явно пытался ее завоевать. А Этану, насколько я понимаю, это больших трудов не стоило.

– Скажите… а я могла бы взглянуть на эти письма? – робко поинтересовалась Хейвен.

– Конечно. Если бы они до сих пор были у меня.

– Но где же они? – спросила Хейвен.

– Исчезли. Через пару месяцев после того, как я нашла все эти вещи, кладовые ограбили. Наши ближайшие соседи потеряли целое состояние. У них там хранилась антикварная мебель. Воры утащили все коробки Констанс.

– Кому могли понадобиться старые письма и платья?

Френсис стряхнула со ступни шлепанец и положила ногу на край ближайшей кадки.

– Мне кажется, эти воришки знали, что им нужно. Возможно, эти платья дорого стоили. Камеры наружного наблюдения засняли воров. Я сама видела видеозапись. Двое мужчин, с виду – профессионалы, погрузили все награбленное добро в пикап, припаркованный у черного хода. Они оставили кучу отпечатков пальцев. Казалось бы, копам ничего не стоило поймать их, но с тех пор мы ничего о них не слышали.

– А как насчет того блокнота, который вы подарили Историческому обществу Грамерси-парка? – спросила Хейвен. – Как же вышло, что воры не взяли этот блокнот?

– Историческое общество Грамерси-парка? Ни разу о таком не слышала. Наверное, ты имеешь в виду Историческое общество Нью-Йорка. Как бы то ни было, воры даже этот блокнот утащили. Насколько мне известно, – сказала Френсис, – он не принадлежал Констанс. В начале девяностых я обнаружила его на блошином рынке на Шестой авеню. Парень, который продал мне этот блокнот, сказал, что он попал к нему из поместья какой-то богатой старухи. Но это он так сказал. Как ее звали, он не помнил. Только сказал, что она, наверное, могла все эти события помнить лично.

Хейвен помолчала, обдумывая информацию.

– А вы какого мнения об этих газетных вырезках? – наконец спросила она у Френсис. – Вы думаете, Этан Эванс мог убить Констанс?

– Ни в коем случае. У меня даже мысли такой нет, – ответила Френсис, энергично помотав головой. – Я думаю, что они с Констанс безумно любили друг друга. Мне тридцать шесть, Хейвен, а я уже трижды была замужем. И хотя все трое моих мужей оказались уродами, я все равно верю, что еще узнаю настоящую любовь, когда она мне встретится. Может быть, ты сочтешь меня безнадежной романтичкой, но я читала полицейский отчет. Констанс и Этан умерли в объятиях друг друга. На самом деле, пожарные обнаружили их крепко обнявшимися. По-твоему, это похоже на убийство?

– Нет, – была вынуждена признать Хейвен. В ее сердце шевельнулось что-то, что она считала давно умершим. – Думаю, не похоже.

– Вот именно, – сказала Френсис с довольной улыбкой. – Ну вот. Теперь, когда я рассказала все, что знаю, почему бы вам не поведать мне, зачем вы на самом деле пришли, мисс Мур?

Вопрос застиг Хейвен врасплох.

– Прошу прощения?

– Да будет тебе, – насмешливо фыркнула Френсис. – Школа старших классов «Синяя гора»? Не смеши меня.

– Я не понимаю, – промямлила Хейвен и приподнялась со стула.

– Пожалуйста, сядь, – попросила ее Френсис. – Не стоит огорчаться. Ты можешь доверять мне. С тех пор, как я впервые прочла о Констанс, я ждала, что она появится вновь. И тут является девица из Теннесси и задает мне вопросы о моей кузине, умершей в тысяча девятьсот двадцать пятом году. Вряд ли это случайное совпадение. – Френсис выжидательно вздернула одну бровь. – Ну, давай. Рассказывай.

– Я… Я в самом деле не знаю, что вам рассказать, мисс Уитмен. Вы, наверное, начитались книг про реинкарнацию. Спасибо вам за помощь, но у меня назначена еще одна встреча.

– Какая жалость, – чуть капризно проговорила Френсис. – Ну хорошо. Только пообещай мне, что ты еще разок ко мне заглянешь, когда завершишь свое исследование.

– Обещаю, – солгала Хейвен. У нее слегка закружилась голова. Подступало видение, а ей надо было оставаться на ногах и быть настороже.

Выбежав из подъезда «Андорры», Хейвен, как в тумане, перешла улицу и вошла в Центральный парк, надеясь добраться до безопасного места к тому моменту, когда лишится чувств. Хейвен обессиленно опустилась на траву у пруда. «Наверное, Констанс тут сидела сто раз», – успела подумать она, и перед глазами у нее потемнело.

Она почувствовала, как сиденье раскачивается под ней, и поняла, что сидит в лодке, плывущей по озеру. Небо над головой было черным и беззвездным. В воздухе послышалось шипение и свист, а потом над головой расцвели огни. Повсюду вокруг Констанс в темной воде отразились букеты фейерверков.

Через неделю после того, как Констанс вернулась на корабле из Европы, она проводила почти все время с Этаном. Она наконец нашла жизнь, о которой мечтала. Она верила ему, когда он говорил ей, что они предназначены друг для друга.

– Ты давно знаком с Ребеккой? – спросила она.

Она не раз видела, как расцветает прекрасное лицо Ребекки всякий раз, как только Этан входит в комнату.

– Чуть больше года, кажется.

– Она в тебя влюблена, да?

– Ей так кажется, – ответил Этан.

– Что это значит?

– Это значит, что она меня с кем-то спутала.

– И часто такое бывает? – спросила Констанс с ноткой тревоги.

– Случается, – ответил Этан. – Но не с нами.

Этан, работая веслами, вывел лодку на середину озера и усмехнулся, глядя на Констанс, а потом зажег огонек в фонаре, который они захватили с собой.

– Иди сюда, Констанс, – решительно проговорил Этан.

– Темно, – сказала она.

– Как ты думаешь, зачем я привез тебя сюда?

Она почувствовала, как его пальцы обвивают ее запястья. Его сильная рука перетянула ее на середину лодки. Она упала в объятия Этана, лодка раскачалась. Она могла перевернуться. Констанс видела такое. Именно так утонула одна девушка. Но Констанс не могла отказать Этану.

Очнувшись, Хейвен услышала скрип уключин. Вдалеке послышался девичий смех. Хейвен представила себе Констанс и Этана, плывущих в лодке по озеру, их призрачные силуэты, мерцающие над гладью воды в свете луны. Вдруг что-то ткнуло ее в бок, и она вздрогнула и села. Ее обнюхивал бигль.

– Вы в порядке? – спросил мальчик-подросток, хозяин собаки. – Я уж «Скорую» вызвать хотел.

– Все нормально, спасибо, – сказала Хейвен, взялась за протянутую руку мальчика и встала на ноги. «Нужно что-то придумать и перестать падать в обморок в общественных местах», – подумала она. И все же последнее видение несказанно порадовало ее. Это видение, пришедшее к ней сразу после беседы с Френсис Уитмен, стало идеальным лекарством от подозрений, которые отравляли ее, как яд. Френсис была права. Этан ни за что не убил бы Констанс. Парень в лодке был без ума от любви. Хейвен ощутила это по тому, как он обнимал Констанс. Такую страсть невозможно было разыграть. Когда он целовал ее в ту ночь на озере, Констанс поверила в то, что ничто – и уж, по меньшей мере, другая женщина – не разлучит их.

Хейвен поспешно возвратилась в домик на Вашингтон-Мьюс. Йейн полулежал на диване и читал «New York Times». Он взглянул на Хейвен поверх газеты, улыбнулся и ни о чем не спросил. Он всеми силами старался сдержать обещание предоставить Хейвен свободу. А к ней мгновенно вернулись те чувства, которые она питала к нему в Италии. Она опустилась на колени рядом с диваном и поцеловала Йейна.

– Не хочешь узнать, где я была? – спросила она игриво, надеясь, что Йейн не забыл об их споре.

– Только если ты сама хочешь мне рассказать, – ответил Йейн. – В противном случае ты можешь бывать, где пожелаешь.

– Насколько я догадываюсь, это означает, что ты кого-то приставил ко мне и за мной следят? – спросила Хейвен.

– Очень забавно. Но поскольку у тебя такое веселое настроение, я, пожалуй, спрошу. Чем ты сегодня занималась?

Хейвен была готова рассказать ему все.

– Я ходила в Центральный парк, сидела у озера и любовалась людьми, катающимися на лодках, – совсем как когда-то мы с тобой.

– Ах, я тогда был таким романтиком.

– Ты до сих пор романтик.

Хейвен вспомнила о розе, выброшенной в окно, и ей стало стыдно.

– Благодарю. – Йейн поцеловал ее. – Прости, что я был так суров к тебе вчера. Могу только догадываться, как тебя это смутило. Я должен напоминать себе о том, что ты не так хорошо все помнишь, как я. Я надеюсь, что в один прекрасный день ты вспомнишь больше, а пока могу я попросить тебя больше доверять мне?

– Обещаю, – проговорила Хейвен.

– Хорошо. Мне очень хотелось бы сводить тебя поужинать и соблазнить новыми рассказами о нашем прошлом. Но на вечер у меня планы, которые я не могу отменить.

– Что-нибудь интересное? – спросила Хейвен, закрыв глаза и положив голову на грудь Йейна.

– Если можно назвать ужин с девяностолетним адвокатом интересным.

Хейвен распахнула глаза. Он снова солгал ей. Она не смогла бы объяснить, как она это почувствовала, но – почувствовала.

– Когда ты уходишь? – спросила она. – Может быть, я схожу в кино.