Текст книги "Вечные"

Автор книги: Кирстен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 21

На следующий день, после обеда, Хейвен забралась на чердак бабкиного дома. Поднявшись на верхнюю ступеньку приставной лестницы, она вытерла пот со лба. Погода становилась все жарче, кондиционера на чердаке не было, поэтому здесь царили жара и духота. На полу стояли коробки, которые Хейвен открыла несколько недель назад. Беспорядок обнаружила горничная днем раньше, а Имоджин дождалась самого жаркого времени дня, чтобы заставить внучку прибрать на чердаке.

Хейвен опустилась на колени и приступила к работе. Она аккуратно завернула рождественские настенные украшения и уложила их в коробку рядом со старыми фотоальбомами и поздравительными открытками. Затем Хейвен подняла с пола свое детское одеяльце, успевшее покрыться тонким слоем пыли. Из складок одеяльца вывалилась книжка, а из нее выпал листок бумаги. Хейвен подняла книжку и листок, и ее взгляд привлекло знакомое имя.

«Август Стрикленд, – было написано на листке отцовским почерком, – профессор богословия, Колумбийский университет, основатель общества „Уроборос“. Родился 21 января 1860 г. Умер 10 июня 1926 г. Убит?»

В одно мгновение все вернулось к ней – видения Констанс в здании, где размещалось общество «Уроборос». Она была знакома с Августом Стриклендом. Он был наставником и покровителем Этана. Добрый старик с густой седой гривой. Он умер, оставив Этану наследство. Хейвен зажмурилась и сделала глубокий вдох. Она понимала: нужно положить эту книжку в коробку. Нельзя было позволять, чтобы какие-то новые сведения уносили ее в прошлое. Один неосторожный шаг, одно видение, пришедшее в неудачное время, – и Имоджин еще крепче сожмет ее в ласковых ежовых рукавицах. И все же искорка жизни, пробудившаяся в день поездки на Эдемский водопад, разгорелась, забушевала жарким пламенем. Хейвен ничего не смогла с собой поделать.

Придерживая пальцем страницу, на которой раскрылась книга, Хейвен рассмотрела обложку. Книга называлась «История Грамерси-парка». Ниже названия размещался черно-белый фотоснимок с изображением кованой ограды и распахнутых ворот. За оградой находился парк, заснятый в пору буйного весеннего цветения. Цвели и деревья, и цветы на клумбах вдоль дорожек. Выше деревьев были видны крыши особняков. Один из этих домов был резиденцией общества «Уроборос».

Хейвен открыла книгу и прочитала абзац, обведенный карандашом.

«Особняк Стрикленда был построен в тысяча восемьсот тридцатом году кораблестроителем Самуэлем Стриклендом, и на протяжении последующих семи десятков лет его семейство проживало на южной границе Грамерси-парка. В тысяча девятьсот восемнадцатом году большинство Стриклендов умерли во время печально известной эпидемии гриппа. Из всей семьи в живых остался только Август Стрикленд, внук Самуэля. Жена и дети Августа стали жертвами гриппа, и он увлекся идеей реинкарнации. В тысяча девятьсот двадцать третьем году он основал общество „Уроборос“ – организацию, посвятившую себя работе с людьми, которые прожили несколько жизней. Общество „Уроборос“ принимало людей любых сословий со всего мира и было одним из немногих частных клубов, членами которого могли стать женщины.

Одним из протеже Августа Стрикленда, объектом его благотворительности был загадочный молодой человек по имени Этан Эванс, которого доктор вытащил из нищеты. Члены ОУ полагали, что Этан наделен необычайными талантами, и Стрикленд делал все возможное и невозможное для того, чтобы поддерживать такое подобострастное отношение к своему воспитаннику. Лишившись семьи, Стрикленд решил оставить свое немалое состояние Эвансу. Август Стрикленд умер скоропостижно в июне тысяча девятьсот двадцать пятого года. Этан Эванс унаследовал особняк в Грамерси-парке и на некоторое время стал десятым в рейтинге самых богатых людей Нью-Йорка.

Почти сразу поползли слухи. Говорили, будто бы Этан Эванс повинен в смерти своего покровителя. Эванс возмущенно отвергал любые обвинения и в итоге пожертвовал особняк Стрикленда обществу „Уроборос“. Эванс погиб при пожаре, не успев окончательно очистить свое доброе имя.

В настоящее время особняк является резиденцией той организации, которую Август Стрикленд основал более восьмидесяти лет назад».

Взгляд Хейвен вернулся к фотографии на обложке. Стоявший в глубине парка дом с фасадом, поросшим плющом, вдруг начал вырастать. Он увеличивался до тех пор, пока Хейвен не встала перед ним, запрокинув голову. Она почувствовала гладкие мраморные ступени под подошвами туфель. Она поднялась на крыльцо к парадной двери и прижала кончик пальца к холодной медной кнопке звонка.

Она пробиралась через толпу. Все мужчины были в трагически-черных костюмах. Женщины – в черных шляпках и черных платьях ниже колена. У всех, мимо кого она проходила, глаза были красные, заплаканные. Некоторые всхлипывали. Доктор Стрикленд умер.

Она искала Этана. Гости ждали, что наследник Стрикленда скажет несколько слов. Но Этан исчез. Она услышала голоса, доносящиеся из кабинета доктора Стрикленда. Несколько человек собрались там, чтобы отдать последнюю дань уважения памяти покойного.

– Это правда, что все его состояние достанется Эвансу? – спросил какой-то мужчина.

Констанс остановилась неподалеку от двери и поспешно прижалась спиной к стене.

– Да. Повезло ублюдку, – сказал другой мужчина.

– А я слыхал, что удача тут ни при чем, – заметил еще один.

– Не знаю, на что вы намекаете, – произнес женский голос. Это была Ребекка Ундервуд. – Этан и доктор Стрикленд были как отец и сын!

– Она права, Джеймс, – негромко рассмеявшись, проговорил второй мужчина. – Не стоит верить слухам. И кого же наш новый господин Стрикленд поставит во главе общества?

– Какого-то иностранца, насколько я слышал. Имени не припомню.

– С чего вы взяли, что он иностранец? – фыркнула Ребекка. – Говорит без акцента.

– Значит, вы с ним беседовали?

– Беседовала, – не стала отрицать Ребекка. – Он встречался кое с кем из высокопоставленных членов общества.

– Высокопоставленных? – рассмеялся мужчина.

Констанс подкралась поближе к двери. Заглянув в щелку, она увидела, что Ребекка сидит на письменном столе Стрикленда, свесив ноги. Констанс возмутило такое хамство.

– Он мне рассказал все о своих планах насчет общества, – хвастливо проговорила Ребекка. – Он разработал систему, которая позволит членам общества помогать друг другу двигаться вперед и развиваться.

– А мы сейчас не этим самым занимаемся? Я только что пожертвовал уйму денег на поддержку одного из объектов благотворительности Стрикленда. Речь о каком-то мальчишке из Нью-Джерси. Десять лет. Гениальный физик.

– А новая система будет гарантировать, что ваше пожертвование не останется безвозмездным.

– Вы говорите о системе подсчета очков? Разве Стрикленд не считал, что добрые дела – это уже само по себе награда?

– Стрикленд был идеалистом, – сказала Ребекка. – Новая система будет учитывать природу человеческую.

– Безусловно, мисс Ундервуд, – смеясь, проговорил один из мужчин. – Но что-то я сильно сомневаюсь, что природа человеческая изменится, если добрые дела будут оплачиваться.

Громкий звонок прозвучал в тишине. Хейвен вздрогнула и очнулась. Звук доносился из заднего кармана джинсов. Она торопливо вытащила мобильник и увидела, что на дисплее мигает значок напоминания. У нее не было времени размышлять над последним видением. Она чуть не забыла, что сегодня среда.

Мать и бабушку она нашла в гостиной. Мэй изучала поваренную книгу, а Имоджин смотрела телепередачу, в которой проповедник в студии исцелял женщину с раненой рукой. Как только проповедник произнес благословение, женщина встала и победным жестом сняла перевязь. Хейвен была почти уверена в том, что она при этом поморщилась от боли.

– Вот чудо так чудо, – восхищенно проговорила Имоджин.

– Пожалуйста, могу я взять «Цивик»? Мне нужно быстренько заехать к Бью, – сказала Хейвен. – Мисс Хендерсон передала ему книгу для меня и задание по английскому языку.

– Не «могу я», а «можно мне», – поправила ее Имоджин. – Ты на чердаке закончила?

– Да, мэм, – ответила Хейвен.

– Ну, тогда конечно, милая, – пробормотала Мэй, не отрывая глаз от книги. – Ключи на столике в прихожей.

– Возвращайся вовремя, чтобы успеть в церковь, – добавила Имоджин.

– Постараюсь, – ответила Хейвен.

– Не просто постарайся, а успей, – ледяным тоном произнесла Имоджин, неотрывно глядя на экран телевизора.

Хейвен села в машину. Она проехала по длинному и крутому спуску с холма через весь городок и повернула к Эдемскому водопаду.

ГЛАВА 22

На этот раз Хейвен заметила, что в церкви нет окон. Единственным признаком жизни были четыре пикапа, припаркованных неподалеку от входа. Подойдя к двустворчатым дверям, она услышала фальшивое звучание настраиваемой электрогитары. Хейвен остановилась, гадая, не следует ли постучать. А потом ухватилась за шершавую деревянную рукоятку и вошла в церковь.

Внутри все выглядело так же просто и непритязательно, как внутри. По обе стороны от широкого прохода, ведущего к дощатому возвышению, стояло по пять длинных скамей. Вентиляторы, подвешенные к стропилам, перемалывали густой, влажный воздух. На стене позади подиума висел большой крест.

Хейвен заметила Лею Фризелл. Та наклонилась и включала электроусилитель. А трое мужчин в одинаковых рубашках и брюках настраивали инструменты – гитару, банджо и контрабас. Женщины из церковной общины были одеты в длинные цветастые платья с оборками и рюшами. Казалось, они пришли из другого века. Всего здесь собралось человек пятнадцать, но почему-то казалось, что в церкви полно народа.

– Хейвен! – Лея, стоявшая около первой скамьи, помахала рукой и поманила к себе Хейвен. – Я хочу познакомить тебя с мамой. Мама, это Хейвен Мур.

Хейвен устремила взгляд на полную женщину с длинными рыжими волосами, заплетенными в толстую косу.

– Рада познакомиться с вами, миссис Фризелл.

Женщина ответила на приветствие теплой улыбкой. Пожалуй, если бы у нее была возможность появляться в городе, ее можно было бы счесть красавицей.

– Спасибо тебе, Хейвен. Ты такое чудесное платье подарила моей Лее. Она в нем была просто красавицей.

– Я просто должна была сделать Лее этот подарок. На днях она мне в школе просто жизнь спасла. Я ужасно благодарна вам всем за то, что вы разрешили мне посетить вашу церковь.

– О, мы очень тебе рады, – кивнула миссис Фризелл. – У нас тут не так часто бывают гости. Очень надеюсь, что сегодня мы сумеем тебе помочь.

– По крайней мере, попробуем, – добавил Эрл Фризелл и протянул Хейвен корявую руку, покрытую шрамами. – Рад видеть тебя здесь, Хейвен. Мы вот-вот начнем. Ты готова?

– Не знаю, что я должна делать.

Лея рассмеялась.

– Ничего ты не должна делать. Если почувствуешь приход духа, позволь ему нести тебя. Остальное сделаем мы.

Члены общины встали. Эрл Фризелл поднялся на подиум и обратился к прихожанам.

– Сегодня вечером у нас будет особенная служба, – сказал он. – Вы, наверное, все заметили, что нынче у нас гостья. Ее зовут Хейвен, и в городе говорят, будто бы в нее вселился бес. Так там говорят про тех, у кого бывают видения, и о тех, кто говорит на странных наречиях. Не звучит ли это для вас знакомо?

Прихожане рассмеялись.

– Поскольку люди из города не сильны в объяснениях, поскольку они лишены такого дара, Господь милосердный послал Хейвен сюда. Посмотрим, сможем ли мы понять, что Он пытается сказать нам. Если окажется, что эта девочка одержима бесом, то мы его все вместе изгоним.

– Аминь! – дружно воскликнули прихожане, и музыканты ударили по струнам.

Зазвучала мелодия госпела, [8]8
  Госпел (англ.gospel) – церковное песнопение у американских протестантов, в особенности – у афроамериканцев.


[Закрыть]который был знаком Хейвен, но сейчас госпел звучал гораздо громче и быстрее. Прихожане начали раскачиваться из стороны в сторону, некоторые стали пританцовывать. Лея закрыла глаза. Подошвы ее туфель топали в такт музыке. Один за другим люди начали распевать молитву. Голоса звучали все громче, танец стал страстным. А потом сквозь музыку вдруг пробилось звучание незнакомых языков. Хейвен наблюдала за происходящим с нарастающим страхом. Она с трудом заставляла себя переступать с ноги на ногу. Она очень жалела о том, что пришла сюда.

– Расслабься, – сказала Лея Фризелл и дружески похлопала Хейвен по плечу. – Умом тут ничего не поймешь. Расслабься и почувствуй.

Хейвен зажмурилась и постаралась отрешиться от неловкости. Мало-помалу музыка наполнила ее сознание. Она танцевала и вдруг начала ощущать покалывание в ступнях. Покалывание сменилось жаром. Невидимые языки пламени вползли вверх по ногам Хейвен, охватили живот, грудь и, наконец, взорвались вспышкой в ее голове.

– Я люблю тебя много столетий, – прошептал знакомый ласковый голос, и она сразу ощутила, как ее нервозность отступила. – Чего бы ты ни пожелала, ты все получишь, только согласись быть моей.

Музыка продолжала звучать. Хейвен открыла глаза и увидела, что около нее пляшут три женщины из церковной общины, а Лея Фризелл стоит рядом с ней на коленях.

– Что происходит? – спросила Хейвен, приподнявшись и опершись на локти.

– Ты говорила, – сказал проповедник. – А Лея переводила то, что ты говорила.

– Говорил не бес. Это было пророчество. Господь пытается сказать тебе, что ты в опасности, – сказала Лея. Она была бледна и испугана. – Ты должна уехать из города. Я думаю, будет пожар.

– Нет, – попыталась успокоить ее Хейвен. – Пожар уже был. Очень давно.

– Кто-то снова устроит пожар.

– Но я не видела никакого огня, Лея. Я слышала чей-то голос. Чудесный мужской голос.

– Ему нельзя доверять, – предупредила ее Лея. – Послушайся меня и поскорее уезжай из города.

ГЛАВА 23

После церковной службы Хейвен вела машину несколько часов. Подъемы и спуски чередовались бесконечно. Под гору, с горы, по гравию, по асфальту. И за все это время ей встретилось всего пять-шесть машин. Она ехала, опустив стекла в дверцах. Шуршание гравия и шум двигателя помогали ей успокоиться.

Хейвен понимала, что Лея права. Ей действительно нужно было покинуть Сноуп-Сити. Глупо было думать, что она сможет спрятаться от прошлого. Видения не прекратятся, если она не поймет, что стоит за ними. Сделать это можно было единственным способом: попасть в Нью-Йорк, пока никто не помешал ей сделать это. Но мысль о такой поездке пугала Хейвен. Кто тот человек, о котором сказала Лея? Кто мог устроить пожар?

Хейвен ужасно жалела о том, что так мало помнит о жизни Констанс. Она догадывалась, что имя человека, которому не стоит доверять, спрятано где-то в глубоких ущельях ее памяти. Логика подсказывала, что это может быть Этан. Тот самый человек, которого ей нужно было разыскать. Если так, то поездка в Нью-Йорк могла привести ее в западню.

Хейвен остановила машину перед знаком «Стоп» на пересечении двух безлюдных дорог. Стрекотание сверчков заглушило шум мотора. Хейвен сидела и слушала хор насекомых. А над ее головой негромко шуршала листва. Наконец она выжала педаль газа и повернула к Сноуп-Сити. Она приняла решение. Вернувшись домой, она сразу же позвонит Бью и начнет собираться в дорогу. А к тому времени, когда мать и бабушка проснутся утром, она уже будет далеко.

Было чуть больше десяти, когда «Цивик» остановился на подъездной дорожке. Хейвен выключила двигатель. Она бы не удивилась, увидев на пороге дома рассвирепевшую старуху. Но «Кадиллака» Имоджин возле дома не было, а в доме было темно и тихо. Даже фонарь на крыльце, который Имоджин считала тем единственным, что стоит между ней и преступным миром, не горел. «Где же мама и Имоджин?» – задумалась Хейвен. Имоджин часто любила задержаться после службы и поговорить с доктором Тидмором, но обычно к восьми она всегда была дома, а в половине десятого ложилась спать.

– Эй! – крикнула Хейвен, переступив порог дома.

Никто ей не ответил. Лишь приглушенно скрипнула половица на верхнем этаже. Хейвен затаила дыхание и напряглась. Этот звук был ей знаком. Скрипучая половица находилась совсем рядом с ее комнатой. Хейвен щелкнула выключателем в прихожей. Зажегся свет, но почему-то он был слишком тусклым, он едва-едва освещал лестницу. Второй этаж окутывала тьма. Хейвен не трогалась с места и прислушивалась к звукам. Но кроме стука собственного сердца, она не слышала ничего.

Оглянувшись на машину, стоявшую на подъездной дорожке, Хейвен подумала: «Может, лучше уехать?» Но куда еще она могла поехать? Городок спал. Даже бензозаправочные станции были закрыты. «Может, позвонить в полицию? – подумала она, но отказалась от этой мысли. – Ну да, приедут они, и какими глазами они на меня посмотрят, когда станет ясно, что я их вызвала из-за скрипнувшей половицы?»

Немного осмелев, Хейвен осторожно пошла вперед по нижнему этажу, по пути включая свет во всех комнатах. Войдя в кухню, она взяла со стола мясницкий нож. Потом она вернулась к лестнице и начала медленно подниматься в темноту. Делала шаг, останавливалась, прислушивалась, снова делала шаг. Одолев последнюю ступеньку, она протянула руку к стене и стала на ощупь искать выключатель.

Включив свет в коридоре, она поспешно пошла вперед и стала зажигать свет в каждой из комнат. В ванной и гостевой комнате было пусто. Но дверь ее спальни оказалась закрытой. Хейвен немного помедлила и попробовала повернуть ручку. Сделав глубокий вдох, она толкнула дверь. Она протянула руку к выключателю и вдруг увидела силуэт, озаренный оранжевым сиянием, исходившим от кровати.

Хейвен сразу поняла, что этого человека она уже где-то видела. Лицо невыразительное, одежда непримечательная. Даже темные волосы, расчесанные на косой пробор, выглядели до странности средними, не особенными. Мужчина на секунду замер, а потом бросился к двери. Он грубо оттолкнул Хейвен. Она выронила нож, а мужчина помчался к лестнице.

Хейвен ударилась о дверной косяк и потеряла равновесие. Она ударилась виском о дверную ручку, и перед глазами у нее потемнело.

Она звала Этана. Ее лицо было объято жаром, ей было больно дышать. Неожиданно Хейвен очнулась. Она лежала на дощатом полу, прижавшись щекой к половицам. Вторая щека у нее была горячей. Сумка и мясницкий нож рядом с ней. Перевернувшись на спину, она увидела, что комната словно бы затянута дымкой. Потолок не был виден. Краешком глаза Хейвен заметила вспышку и заставила себя повернуть голову. Пламя охватило ее кровать, языки облизывали стену. Не в силах пошевелиться, Хейвен смотрела, как полоса огня ползет по плетеному коврику, как пламя взбирается вверх по ножкам письменного стола. Она понимала, что погибнет, но почему-то не чувствовала страха.

Ее веки отяжелели, и она задремала. Она вернулась в знакомую комнату. Губы Этана встретились с ее губами, его руки обвили ее. Запах дыма стал сильнее. Он отстранился. Его взгляд стал другим. Он нежно убрал с ее щеки прядь волос.

– Скоро мы будем вместе, – пообещал он, и она ему поверила.

Когда она вновь очнулась, пожар полыхал вовсю. Хейвен понимала, что нужно встать и бежать отсюда как можно скорее, но руки и ноги у нее стали тяжелыми, словно мраморные колонны. Она поползла в коридор на четвереньках. Наконец ей удалось подняться на ноги, и тут она услышала, как кто-то кашлянул. Звук донесся из спальни Имоджин.

Ее бабушка лежала в кровати и спала. На тумбочке рядом с кроватью стояла баночка со снотворными таблетками. Видимо, Имоджин мучила бессонница.

– Проснись! Где мама? – громко крикнула Хейвен и стала трясти старуху за плечи.

– Ты из ума выжила? Она ищет тебя! – прохрипела Имоджин и дико закашлялась. – Что ты натворила, Хейвен Мур? – свирепо выговорила она, заметив, что дом наполнен дымом.

Хейвен не стала отвечать. Она подхватила бабушку под мышки и поволокла по коридору, а потом – вниз по лестнице. Старуха оказалась на удивление легкой, словно состояла только из злобы и язвительности.

Спустившись с крыльца, Хейвен поспешно вытащила из кармана записную книжку и мобильный телефон. Она набрала «911».

– Пожар. Снайвли-Хаус, – выдохнула она и без чувств рухнула в заросли азалий.

– Похоже, старуху вынесла девочка, – услышала Хейвен. Ее подняли с земли. Потом она услышала вой сирен и крики мужчин.

– О, слава Богу. Они не ранены? Не обгорели? – истерично спрашивала Мэй Мур.

– Похоже, ожогов у них нет. Скорее всего, дыма надышались. Нам нужно отвезти их в больницу.

– Это твоя девчонка сделала, Мэй, – услышала Хейвен хриплый голос бабушки. – И не говори, что не она.

Хейвен скрипнула зубами. Носилки, на которых она лежала, погрузили в «неотложку». Мать забралась в машину и села рядом с ней. Прежде чем закрылись двери, Хейвен успела увидеть толпу народа. За толпой возвышался дом. Чердак и половина второго этажа обуглились и дымились.