Текст книги "Вечные"

Автор книги: Кирстен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 30

Незадолго до парка на Вашингтон-сквер водитель Йейна остановил машину в начале мощеной дороги. Высокие кованые ворота перекрывали путь машинам и пешеходам в улочку длиной с квартал. За воротами стояли дома, казавшиеся особенно маленькими в сравнении с возвышавшимися за ними небоскребами. Это были коттеджи, поросшие плющом. Улочку освещали старомодные фонари, в заоконных ящиках цвели яркие цветы. Во всем этом было нечто очаровательно-антикварное. Словно из книги сказок вынули страничку с иллюстрацией. Табличка на ближайшем доме гласила: «ВАШИНГТОН-МЬЮС».

Хейвен вышла из машины и словно бы скользнула в прошлое. Все выглядело в точности как всегда. Помимо новенького сверкающего мотоскутера, стоявшего около одного из домов, никаких признаков двадцать первого века не было заметно.

– Мы дома, – сказал Йейн, взял Хейвен за руку и повел к маленькому белому коттеджу. На улице они были одни. Даже шум Пятой авеню звучал здесь приглушенно, и Хейвен слышала только стук собственных каблуков по мостовой.

Когда они подошли к красной двери, Хейвен остановилась и с волнением устремила взгляд на окна верхнего этажа. Они все так же были занавешены зелеными бархатными шторами. Она снова ощутила покалывание во всем теле. Именно этот дом она должна была разыскать.

Она обернулась к Йейну.

– Я здесь погибла, – сказала она.

– Мы оба здесь погибли, – напомнил ей Йейн, и его пальцы нежно прикоснулись к ее щеке.

– Что произошло?

Он покачал головой. То ли не помнил, то ли не хотел ей говорить.

– Теперь это твой дом?

– Я попросил отца купить его для меня в мой тринадцатый день рождения. Он решил, что я сошел с ума.

– Ты так давно знаешь обо мне?

Йейн улыбнулся.

– Я знаю о тебе гораздо дольше.

Внутри дома было темно – хоть глаз выколи. Хейвен услышала, как Йейн что-то ищет на ощупь. Наконец он щелкнул выключателем. Одна за другой загорелись лампы, стала видна комната. Хейвен стояла остолбенев, обводя ее взглядом. В каждом предмете мебели, в каждом произведении искусства она видела свой выбор, свой вкус. Именно эти вещи она бы приобрела сама. И она знала, что дом украшала Констанс. В доме царила безупречная чистота. Казалось, это маленькое жилище почти столетие терпеливо ожидало ее возвращения.

– А я думала, что дом сгорел, – пробормотала Хейвен, охваченная ностальгией.

– Он сгорел. У меня ушло несколько лет на то, чтобы отстроить его заново.

– Но все эти вещи… Они мои, не так ли?

– Точные копии, – объяснил Йейн. – Репродукции. Я восстанавливал дом по памяти.

– Ты все это запомнил?

Все, что Хейвен знала о прошлом, пришло к ней из видений или из записок отца. Констанс и Этан до сих пор казались ей не слишком реальными. И вот она увидела перед собой первое неопровержимое доказательство того, что они оба существовали.

– Я помню все. Пойдем дальше, – поторопил ее Йейн. – Ходи, осматривайся.

Хейвен обошла нижний этаж дома. Она ходила не поднимая рук – сначала она боялась к чему-либо прикасаться. В одном углу стоял швейный манекен, а рядом с ним – письменный стол, заваленный яркими жестянками. Открыв одну из них, Хейвен обнаружила изумрудные бусины. Во второй жестянке лежали перламутровые пуговицы. В комнате было много всевозможных мелких предметов. Хейвен протянула руку к каминной полке и взяла маленькую статуэтку, изображавшую лежащую обнаженную женщину. Ей вдруг стало приятно, тепло. Вертя статуэтку в руках, она вдруг поняла, что это – точная копия статуэтки, подаренной Констанс ее бабушкой в честь восемнадцатилетия.

– Ну, что скажешь? – спросил Йейн. Он сидел на краешке дивана и с волнением ждал ее реакции. Он не спускал глаз с ее лица, и взгляд у него был такой же пристальный, как у Этана. Хейвен казалось, что он видит ее насквозь.

– Ты сделал это для меня?

– Да, – ответил он. – Мне хотелось, чтобы к твоему возвращению все было идеально. Чтобы ты уверилась в том, что я – это я. Чтобы мы все начали с момента нашего расставания.

– Ты знал, что я приеду в Нью-Йорк?

«Он знает, кто ты такая. И он будет искать тебя», – услышала Хейвен голос Леи Фризелл, но прогнала эту мысль из головы.

– Что ж… Конечно, не исключался и такой вариант, что ты появишься где-нибудь в Китае, но я надеялся, что ты окажешься не слишком далеко и снова разыщешь меня. Мне пришлось пережить немало бед, чтобы сделать себя подозрительной личностью. Мой ассистент специально наводил на меня папарацци всякий раз, когда я выходил выпить чашку кофе. Я решил, что, если меня будут много фотографировать, в один прекрасный день ты меня увидишь. Но конечно, это было до того, как папарацци ополчились против меня.

– Но я именно так тебя и нашла. Я увидела тебя в выпуске новостей по телевизору.

– Значит, мой расчет оказался верен, – довольно улыбнулся Йейн. – Экскурсию заканчивать будешь?

Хейвен устремила взгляд на узкую лестницу, ведущую на верхний этаж.

– Наверху электричества нет. Там я все оставил как было, поэтому тебе придется захватить свечу. Возьми с подоконника.

Поднявшись по лестнице, Хейвен остановилась. Комната оказалось в точности такой, какой она ее помнила. Над потолочным окном стояла полная луна. Белые простыни на кровати отливали серебром. На туалетном столике сверкали флаконы с духами. Хейвен уловила свое отражение в зеркале. Только ее отражение и показалось ей лишним. В окна залетал теплый ветер, шевелил шторы, и они колыхались, будто призраки.

Она услышала шаги позади, и бег секунд замедлился. Она отдала Йейну свечу, и он задул ее. Комната теперь была освещена только луной. Теплая рука Йейна легла на ее оголенное плечо. Она обернулась, и их губы встретились.

– Я ждал тебя, Констанс, – прошептал Йейн.

Сначала поцелуй был нежным, а потом стал страстным, голодным. У Хейвен подкосились колени, но она не упала. Впервые в жизни она была счастлива – невероятно, невозможно, полностью счастлива. И все же она сумела отстранить от себя Йейна.

– Что случилось? – спросил он.

– Еще нет, – сказала ему Хейвен.

– Но мы были женаты, – сказал Йейн. – Ты не помнишь?

– Еще нет, – повторила Хейвен.

ГЛАВА 31

Хейвен лежала в кровати и пыталась припомнить все события, которые привели ее в маленькую комнату на Вашингтон-Мьюс. Появление Йейна в скандальном шоу. Пожар в доме бабушки, неловкая сцена около театра «Аполло». Слишком много совпадений, чтобы все это можно было назвать чем-то иным, кроме Судьбы. Хейвен надеялась, что сумеет понять, зачем ее привели сюда, – что она поймет это прежде, чем отчаянно влюбится в молодого человека, лежащего рядом с ней.

– Ну и что ты помнишь? – спросил Йейн, обвив ее руками и уткнувшись лицом в ее волосы, разбросанные по подушке.

Хейвен думала, что он спит. Было уже поздно, и луна скрылась за облаками. В комнате воцарилась темнота.

– Я помню тебя, – сказала ему Хейвен.

– А еще кого-нибудь? – небрежно поинтересовался Йейн.

– Доктора Стрикленда, девушку по имени Ребекка… – Хейвен порылась в своих воспоминаниях. – Немножко – родителей.

– И все? Больше никого?

– Вряд ли, – призналась Хейвен. – Я помню гораздо меньше, чем следовало бы. Видения у меня бывали и в детстве, но я все время старалась их прекратить. А вернулись они ко мне всего несколько месяцев назад.

– Ты хотела их прекратить? – с болью в голосе спросил Йейн, и Хейвен порадовалась тому, что не видит его лица. – Почему?

– Моя семья очень набожная, – попробовала объяснить Хейвен. – Они не понимали, в чем дело. Восемь лет моя бабушка считала, что я одержима бесом. Но ты… ты помнишь все, да? Расскажи мне о Констанс и Этане.

– С чего начать?

– Начни с этого дома, – сказала Хейвен. – Самым первым, что мне вспомнилось, была эта комната.

– Что ж, попробуем. Этот дом… – негромко проговорил Йейн. Он словно бы призывал к себе прошлое. – Твоя бабушка жила в старинном особняке, в парке на Вашингтон-сквер. Этот домик был конюшней при особняке. Перед смертью бабушка завещала и дом, и конюшню тебе. Особняк ты продала и решила жить здесь.

– В конюшне?

Йейн негромко рассмеялся.

– В то время дом уже не был конюшней. У всех богатых семейств имелись автомобили. А твоя бабушка приспособила этот дом под студию. Она тоже была художницей. Вот почему вы с ней были так близки. Твои родители были… более обычными людьми.

– Я помню, как мы встречались здесь, – сказала Хейвен. – Я переживала, что кто-то может тебя увидеть.

– Так ты помнишь наши тайные свидания? – Пальцы Йейна проникли за вырез платья Хейвен и пробежались по краешку ее кружевного бюстгальтера. – Должен признаться… я тоже часто вспоминал об этих встречах. Тогда мы должны были таиться. Юной незамужней даме было неприлично принимать молодого человека у себя дома. А в особенности – молодого человека, который был ниже ее по положению в обществе.

Хейвен отстранила руку Йейна и сжала ее.

– Ты был беден, да? – спросила она.

– Иногда людям везет, иногда – нет, – объяснил Йейн. – У Этана жизнь была не такой легкой, как у меня. Его родители умерли, когда он был маленький, и его передавали из одной приемной семьи в другую. Последние опекуны поместили его в психиатрическую больницу. Он непрерывно говорил о других жизнях, прожитых им, и эти люди решили, что он сошел с ума. Это случилось незадолго до того, как его разыскал доктор Стрикленд и увез в Нью-Йорк. Конечно, со временем стало известно, что Этан провел какое-то время в психиатрической лечебнице. Даже если бы родители Констанс не стали противиться тому, что их дочь собирается замуж за нищего, они уж точно не позволили бы ей выйти за сумасшедшего.

– Тебя считали ненормальным? Вот почему тебя обвинили в…

Хейвен умолкла. Йейн вдруг перестал дышать.

– В чем меня обвинили?

Она не хотела так скоро говорить об этом.

– У меня было видение. Я слышала, как люди говорили о тебе и докторе Стрикленде.

– Они говорили, что я его убил?

Йейн по-прежнему лежал рядом с Хейвен, но ей показалось, что он ушел далеко-далеко.

– Да, – призналась Хейвен.

– Август Стрикленд был мне как отец. Я всем обязан ему. Я бы ни за что не причинил ему зла. И у меня не было для этого никаких причин. Я даже не знал о том, что он назначил меня своим наследником. И мне до сих пор жаль, что он это сделал. Вот откуда начались слухи. Некоторые люди хотели убрать меня с дороги. Они увидели лазейку и воспользовались ею.

– Вот почему мы с тобой бежали? Чтобы уйти от слухов?

– Мы бежали, потому что я отчаянно хотел жениться на тебе. Было немало причин поторопиться. У твоих родителей были другие соображения, но мы с тобой все равно поженились бы.

– А потом мы погибли, не успев добраться до Рима.

– Верно.

Это прозвучало так, словно Йейн признал ужасное поражение.

– И ты не знаешь, как начался пожар?

– Нет, – в отчаянии произнес Йейн. – Не знал и не знаю до сих пор. В то время не существовало пожарной сигнализации, и пламя очень скоро стало неуправляемым.

Несколько минут они тихо лежали рядом. Мысли Хейвен метались.

– Йейн, – негромко произнесла она.

– Да?

– А что с Джереми Джонсом?

– Я все гадал, когда же ты спросишь. Я в дружеских отношениях с его подругой, но я не знаю, что случилось с ним. Я ходил на его выступление в тот вечер, когда он пропал. Я поздоровался с ним и ушел. Судя по тому, что я слышал, у Джереми были неприятности с какими-то серьезными людьми. Я не имею никакого отношения к его исчезновению. И я никогда никогоне убивал – ни в этой жизни, ни в других. Ну вот. Нам еще что-то нужно прояснить?

Кое-что было. Хейвен никак не могла забыть о видении, настигшем ее в кабинете доктора Тидмора.

– Последний вопрос, – пробормотала она смущенно.

– Задавай.

– Кто такая Ребекка?

Йейн ответил не сразу. Он негромко произнес:

– Это девушка, с которой мы с тобой были знакомы.

– Она была влюблена в тебя, да?

– Да, – со вздохом ответил Йейн.

– А ты ее любил? – почти шепотом спросила Хейвен.

– Подобный разговор у нас уже был, – сказал Йейн. – И я до сих пор не понимаю, как ты можешь об этом спрашивать. Я столько лет искал тебя. Я на тебе женился. Ребекка для меня ничего не значила.

– Прости.

Хейвен стала искать в темноте губы Йейна.

– Я люблю тебя, Констанс. Ты это понимаешь?

– Хейвен, – прошептала она и поцеловала его.

– Что?

– Теперь меня так зовут. Хейвен.

ГЛАВА 32

– Хейвен.

– Мм-м-м-м? – Хейвен очнулась от крепкого сна. Она открыла глаза и увидела Йейна, сидящего на краю кровати. Он был в расстегнутой пижамной куртке и джинсах. Пожалуй, это было самое прекрасное зрелище, какое она могла увидеть в восемь часов утра.

– Я принес тебе кофе. Что ты хочешь на завтрак?

– Поспать, – пробормотала Хейвен и уткнулась лицом в подушку.

– Этого в меню не имеется. Нужно что-то посущественнее. Нам предстоит долгий день. Мы отправляемся в путешествие.

– Но я только что сюда приехала! – простонала Хейвен.

– Давай. Вылезай из постели, – смеясь, проговорил Йейн. Так приятно было видеть его веселым после вчерашнего разговора. – Где твои вещи?

– В отеле «Уиндермер».

Хейвен поняла, что поспать не удастся и повернулась на бок, лицом к Йейну.

– Я пошлю кого-нибудь за ними. Сколько у тебя чемоданов?

– Всего один, – ответила Хейвен и зевнула. – Большая часть моей одежды была уничтожена перед отъездом.

– Уничтожена? – удивился Йейн.

– Долгая история, – сказала Хейвен.

– Ладно. Могу я прогуляться с тобой по магазинам после завтрака?

– У меня свои деньги есть, спасибо.

– Хейвен. – Йейн поймал ее взгляд и не дал ей отвернуться. – Ты знаешь: мое богатство – это просто причуда судьбы. Повезло – и больше сказать нечего. В прошлый раз ты была богачкой. На этот раз я упакован. В следующий раз, возможно, мы оба будем бедны. Так что давай не будем делать из этого проблему. Теперь эти деньги наши.И некоторые из них мы потратим на хорошие дела. Некоторые просто швырнем на ветер. А теперь вставай и приводи себя в порядок.

– Куда ты меня поведешь? – спросила Хейвен.

– Это секрет, – ответил Йейн, обернулся на пороге и улыбнулся.

Хейвен долго нежилась под душем, а потом спустилась по лестнице – босиком, во вчерашнем черном шелковом платье. Йейн хозяйничал в крошечной кухоньке, выгороженной на нижнем этаже: жарил хлеб в тостере, расставлял тарелки на столе, вытаскивал столовое серебро из выдвижных ящиков. Он не слышал шагов Хейвен. Она остановилась у входной двери и стала наблюдать за Йейном. Она была зачарована движениями его длинных загорелых рук. Так трудно было поверить, что Йейн Морроу принадлежит только ей. В нем было так много знакомого – кривоватая улыбка, изящество походки, его любящий взгляд. Но все остальное стало другим. И все же ни к кому и никогда Хейвен так не тянуло. Ей пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы не броситься через всю комнату к Йейну, не обнять его.

Что-то зашуршало у парадной двери. Клацнула крышка почтового ящика, и к ногам Хейвен упало несколько писем. Она наклонилась, подняла их, и ее внимание к себе привлек белый конверт. На нем вместо обратного адреса красовалась серебристая змея, кусающая собственный хвост.

– Ты вовремя, – сказал Йейн, обернувшись. – Как раз к почте.

Хейвен положила небольшую стопку писем на край стола рядом с Йейном. Показав на лежащий сверху белый конверт, она спросила:

– Это из общества «Уроборос»?

Йейн поцеловал ее в лоб и посмотрел на конверт.

– Похоже на то.

– Ты снова – член этого общества?

– Я вступил в него несколько лет назад. Подумал, что, может быть, встречу тебя там.

– Забавно, – покачала головой Хейвен. – А я сегодня туда собиралась.

Йейн на миг замер.

– Ты с ними списывалась?

– Пока нет.

– Тогда не трать время напрасно.

Хейвен показалось, что это прозвучало с оттенком приказа.

– Почему? – спросила Хейвен. – Может быть, они помогут мне освежить воспоминания.

– ОУ теперь не такое, как прежде, – сказал ей Йейн. – Те, кто им управляет, не похожи на Стрикленда. Он хотел помогать людям. А теперь все крутится вокруг взлета в обществе. И если ты не родился с каким-нибудь особым талантом, тебя считают трутнем. Так и называют.

– Правда?

– Правда.

В дверь постучали. Хейвен инстинктивно шагнула к двери, но Йейн схватил ее за руку.

– Нет, – решительно проговорил он и отпустил руку Хейвен, заметив, как та поморщилась от боли. – Извини. Позволь, я открою.

Он приоткрыл дверь, выглянул, торопливо обменялся несколькими словами с мужчиной, стоявшим на мостовой, и взял у него чемодан.

– Твой багаж прибыл, – сообщил Йейн.

Хейвен даже не стала смотреть на свой чемодан.

– Мне не разрешено открывать дверь? – сердито спросила она, когда они остались наедине.

– Просто мы должны быть осторожны, – пояснил Йейн. – А теперь давай позавтракаем, и нам пора. У нас очень много дел.

Позавтракав, Хейвен надела легкое летнее платье и следом за Йейном поднялась по лестнице на крышу маленького дома.

– Так мы сюдасобирались?

На крыше была устроена очаровательная площадка. Два деревянных шезлонга были повернуты на запад – наверное, для того, чтобы любоваться закатом над Гудзоном. В кадках росли деревья, они слегка раскачивались на ветру, на лепестках цветов сверкали капельки воды. Дорожный шум доносился сюда легким, еле слышным гулом. И хотя Хейвен и Йейна могли прекрасно видеть тысячи людей из окон высоких домов, ощущение было такое, словно они здесь совсем одни.

Йейн подвел Хейвен к краю крыши.

– Посмотри вниз. Только не упади.

– А мы кого-то ищем? – спросила Хейвен.

– Любого, кто выглядит так, будто ему здесь не место, – сказал ей Йейн.

– Не понимаю.

– Папарацци, – объяснил Йейн. – Иногда они тут пасутся. Стоит кому-то из них заснять нас вдвоем, и эта фотка мгновенно появится во всех блогах по стране.

Хейвен нахмурилась. Даже она знала, что не любовная жизнь Йейна так влечет к себе фотографов. Если их боссы и посылали их сюда, то только из-за Джереми Джонса.

– Так ты поэтому не хотел, чтобы я открыла дверь? Ты опасаешься папарацци?

Йейн наблюдал за улицей. По его лицу трудно было догадаться о его чувствах.

– Я же сказал: просто мы должны быть осторожны. Сейчас все жаждут моей крови, а я не хочу втягивать в это тебя.

Хейвен обвела взглядом окрестности. Мощеная улочка была пуста. Перед общежитием Нью-Йоркского университета стояла группа студентов. Мужчина с портфелем ловил такси.

– Ну… я не вижу никого подозрительного.

Йейн не сводил глаз с улицы.

– В том-то и беда. Порой действительно ничего подозрительного не видишь. Они большие мастера камуфляжа.

– Но как же можно избегать людей, которых даже не видишь?

– Как далеко ты можешь прыгнуть? – спросил Йейн, указав на просвет между их домом и соседним.

– Ты шутишь, – сказала Хейвен.

– Вовсе нет, – заверил ее Йейн с улыбкой. – Даю слово: это совсем не так страшно.

Они подошли к краю. От соседней крыши их отделяло расстояние в четыре фута.

– Ты просто дурак набитый, если думаешь, что я смогу перепрыгнуть, – решительно проговорила Хейвен.

Йейн поцеловал ее.

– Я просто в восторге от этих твоих южных словечек, – сказал он, отстранившись. – Но только, пожалуйста, не говори мне, что тебя успели превратить в трусливую красотку. Раньше ты таким занималась просто для развлечения.

– Ну уж нет! – возмутилась Хейвен. – Ничего такого я не делала.

– Ну, может быть, не делала. Но я не припомню, чтобы ты так канючила и жаловалась. Просто попробуй.

Он отступил на несколько шагов, разбежался и полетел над просветом между домами. Приземлившись на соседнюю крышу, он протянул руки к Хейвен. Она раздраженно мотнула головой и дала Йейну знак отойти в сторону. А потом задержала дыхание и прыгнула. В следующую секунду она оказалась рядом с Йейном – взволнованная, радостная и готовая к следующему прыжку.

Одолев крыши еще трех домов, Йейн и Хейвен добрались до конца улочки. Они спустились по пожарной лестнице и оказались в маленьком дворике с выходом на улицу. На углу Университетской площади и Восьмой улицы их ждал серебристый «Мерседес». Они проворно уселись в машину, не успев привлечь ничьего внимания. Правда, несколько студенток ахнули и начали возиться с камерами мобильных телефонов, но Йейн и Хейвен уже умчались прочь.

* * *

Пятнадцать минут спустя машина свернула в Мидтаун-туннель, проложенный на большой глубине под Ист-ривер. Йейн и Хейвен уносились все дальше и дальше от острова Манхэттен.

– Ты везешь меня в Квинс? – спросила Хейвен, заметив указатель на выезде из туннеля.

Йейн театрально надул губы.

– Тебе не нравится Квинс?А раньше ты его считала самым романтичным из районов Нью-Йорка. Ну-ка, иди сюда. – Он притянул Хейвен к себе. – Вот так-то лучше. Развяжи, – сказал он и указал на широкую полосу ткани, служившую поясом летнего платья Хейвен.

– Прошу прощения? – со смехом проговорила она.

– Сними, – настойчиво сказал Йейн и развязал узелок на поясе. – А теперь закрой глаза. – Хейвен послушалась. Йейн завязал ей глаза матерчатым поясом. – Не подглядывать, – приказал он, притянул ее ближе к себе и поцеловал в макушку.

Хейвен прижалась к его груди. Ее рука случайно легла на его бедро, и она сама удивилась тому, что не отдернула руку. «Мой, – подумала она и осознала, что прежде никого не называла „своим“. – Как далеко это может зайти?»

Машина остановилась. Водитель открыл дверцу. Йейн снял повязку с глаз Хейвен и помог ей выйти из машины. Они стояли на взлетной полосе, а перед ними стоял самолет.

– Познакомься с нашим личным самолетом, – сказал Йейн.

Хейвен не смогла сдержать улыбку.

– Ты меня похищаешь? – спросила она.

Йейн, похоже, не знал, как ей ответить.

– Я думал, ты полетишь со мной по своей воле.

– А мы далеко полетим? – спросила Хейвен.

– Это зависит от того, как ты понимаешь слово «далеко».

Судя по всему, он был немного разочарован тем, что она не прыгает от радости.

– Может, мне имело смысл захватить хотя бы смену белья? – нервно пошутила Хейвен.

– Мы для вас захватили кое-что, – сказал водитель. Вынул из багажника два чемодана и загрузил в самолет.

– А паспорт? – спросила Хейвен.

– Ну уж за это не переживай, – успокоил ее Йейн. – Паспорта – это для публики. Я своим уже много лет не пользуюсь.

Хейвен поднялась по трапу, вошла в салон самолета, села в одно из мягких кресел с бархатной обивкой и щелкнула пряжкой ремня безопасности. Страшно ей стало только тогда, когда самолет взлетел. Прошло всего-то двенадцать часов после первого поцелуя, а она уже летела неведомо куда с человеком, подозреваемым в убийстве. И не в одной жизни, а в двух. «Все происходит слишком стремительно, – подумала Хейвен. – Я веду себя необдуманно. Лечу сломя голову, и вот попала в ловушку. Если случится что-то ужасное, мне некого будет винить, кроме себя самой».

За иллюминатором в просветах между белыми облаками была видна поверхность сверкающего синего океана. Они летели на восток, через Атлантику.