Текст книги "Вечные"

Автор книги: Кирстен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 40

Хейвен откинулась на спинку заднего сиденья такси. Она искоса поглядывала на красную дверь. Было десять минут девятого. Йейн задерживался, счетчик такси щелкал. Черный «Мерседес» с включенным мотором стоял в конце улочки, выбрасывая облака выхлопных газов, и ждал своего пассажира. Хейвен уже гадала, не упустила ли Йейна. Может быть, он решил пройтись пешком или взял такси, но тут красная дверь открылась, и вышел Йейн. Он был в джинсах и черном пиджаке. Бросив равнодушный взгляд на такси, он уселся в свой «Мерседес». Когда он выехал на Пятую авеню, такси, нанятое Хейвен, скользнуло в поток машин следом за ним.

Солнце клонилось к закату, по всему городу зажигались фонари. За окнами нью-йоркских домов разыгрывались бесчисленные сцены. Люди плакали, дрались, танцевали в нижнем белье, и все они не думали о том, что их могут увидеть снаружи. Приготовившись к долгой поездке на север Манхэттена, Хейвен устроилась поудобнее и посматривала на окна. Но путешествие оказалось неожиданно коротким. «Мерседес» повернул на запад на Двадцать первой улице и остановился перед бывшей авторемонтной мастерской, переделанной в картинную галерею. Фасад, выходящий на улицу, был целиком застеклен. У Хейвен екнуло сердце. В галерее сотни людей собрались на вечеринку. Они ходили за стеклом, словно диковинные существа, которых привезли в зоопарк и выставили на всеобщее обозрение. И ни один из них не подходил под определение «девяностолетний адвокат».

Хейвен расплатилась с таксистом, нашла затененную подворотню на противоположной стороне улицы и стала наблюдать за Йейном, пробирающимся через толпу. Все встречные целовали его в щеку, похлопывали по спине или что-то шептали ему на ухо. У Хейвен, что называется, душа ушла в пятки. Она поняла: это еговечеринка. И она на эту вечеринку не приглашена. Возмущение взяло верх, и Хейвен присоединилась к группе девушек, флиртующих с двумя мужчинами, раздающими приглашения. Следом за девушками Хейвен вошла в галерею.

Ослепительно-белые стены были увешаны картинами. Хейвен остановилась перед одной из работ. Широкие, смелые мазки, а цвета такие яркие – словно живые. На полотне был изображен пожар в Древнем Риме. На дальнем плане рушились храмы. Крошечные горожане бежали по улицам. На переднем плане, вдали от всего, что происходило в других местах, на холме стоял человек в черном и смотрел на хаос, воцарившийся в городе. На полотне фигура этого человека имела рост всего около пары дюймов, и его легко было не заметить на фоне языков пламени и клубов дыма. Хейвен стало немного не по себе, и она перешла к следующей картине. На ней был изображен тот же самый человек. Он стоял в спасательной шлюпке и смотрел, как пассажирский пароход исчезает под мрачными волнами. На третьем полотне убитая горем блондинка подсматривала через замочную скважину за своим мужем и другой женщиной. Но за ней самой тоже наблюдали. Кроме этих трех, на выставке было представлено еще несколько десятков картин. Катастрофы и трагедии. Сцены анархии и бунтов. И на каждом из этих полотен непременно присутствовала черная фигурка. Казалось, именно этот персонаж приводит в движение силы стихии, словно дирижер, управляющий оркестром, исполняющим безумную симфонию.

– Добро пожаловать, дамы и господа, критики и спонсоры.

Затерявшись в толпе, Хейвен наблюдала за Йейном, поднявшимся на небольшой подиум в центре зала. Одной рукой он обнимал за талию худенькую молодую женщину в черном платье, похожем на подпоясанный мешок для мусора. Женщина поглядывала на гостей глазами, густо подведенными тушью, из-под длинной черной челки. При жестком галерейном освещении ее кожа казалась белее стен. Она выглядела, как жертва дистрофии. Хейвен удивлялась тому, что эта девица вообще способна держаться на ногах. Еще более удивительно было наблюдать за ее губами, накрашенными ярко-алой помадой и растянутыми в улыбку, похожую на ухмылку Джокера. [16]16
  Джокер (здесь) – персонаж фильма о Бэтмене. В русском переводе – Весельчак.


[Закрыть]

– Благодарю вас за то, что вы пришли на открытие новой выставки Марты Вега, которая называется «Агент энтропии». Как вам всем известно, я большой фанат творчества Марты, и для меня большая честь принимать эти восхитительные работы в помещении, где некоторое время размещалась коллекция картин моего покойного отца. Со временем некоторые картины перекочуют отсюда на почетные места в моей гостиной. То есть – если мне это окажется по карману. – Толпа понимающе загудела. – Так что – приятного вам времяпровождения, наслаждайтесь картинами, а главное – бесплатной выпивкой. Благодарю вас.

Йейн сошел с подиума в обнимку с Мартой Вега и направился прямой наводкой к бару. Хейвен благоразумно ушла с их дороги и притаилась за углом. Йейн и Марта заказали себе напитки и стали шептаться у всех на глазах. Хейвен могла себе представить, что на уме у других гостей. Только два дня назад было найдено тело Джереми Джонса. И вот они, пожалуйста, – подозреваемый и мотив преступления. Парочка бесстыдно вышла на люди в то время, когда труп Джереми Джонса еще лежал в лаборатории дознавателя.

Хейвен гневно смотрела на руку Йейна, гладившую бледную кожу Марты в прорези на спинке платья. Трудно было поверить, что эта рука принадлежит тому мужчине, которого она знала в Риме. Но Хейвен прекрасно понимала, что истина открывается тогда, когда человек думает, что его никто не видит. И вот перед ней вновь предстал истинный Йейн Морроу. А истинный Йейн Морроу – тот, чье имя мелькало в колонках светских сплетен, и тот, который позировал перед папарацци – был лжецом и бабником.

– Ну что скажешь?

Хейвен вздрогнула от звука женского голоса. Чуть поодаль, рядом с колонной, стояла пара. Он и она рассматривали одну из работ Марты Вега. Фотография на сайте ОУ не передавала подлинной красоты Падмы Сингх. В жизни президент общества «Уроборос» была ослепительно красива. Фиалковые глаза, густые черные волосы, ниспадавшие по плечам, прекрасная и соблазнительная фигура. Большинство мужчин в зале галереи, конечно же, пялились на Падму, а внимание Хейвен привлек к себе ее спутник – молодой красавец в костюме идеального покроя. На переносице Адама Розиера красовались массивные черные очки, и узнать его было трудно. Хейвен предусмотрительно нырнула за колонну, чтобы эти двое ее не увидели.

– По-моему, она деградирует, – произнес Адам голосом телеведущего. – Мазок вялый, цвета тошнотворные, все остальное удручающе примитивно.

– А общая идея? – спросила Падма немного нервно.

– Вот только общая идея и интересна во всем этом безобразии, – заявил Розиер. – Но выбор темы таков, что не остается никаких сомнений: наркотики пожирают ее разум.

– Да, работы Марты стали довольно провокационными, это верно, – согласилась Падма. – Быть может, стоит спросить у нее о источнике ее вдохновения.

– Не думаю, что это необходимо. Я даже не уверен в том, что ей это известно. Но этот вернисаж следует закрыть, пока не пошли разговоры. Сколько бы денег ни тратилось на эту галерею, их можно употребить с большей пользой.

Адам был наделен такой властью? Он мог взять и закрыть выставку работ Марты Вега? Сердце Хейвен забилось быстрее. На этот раз чутье ее не подвело: Адам был важной шишкой. Ей было ужасно любопытно еще разок взглянуть на его лицо, но она понимала, что рисковать не стоит.

– Это деньги Йейна Морроу, – сказала Адаму Падма. – Общество тут ни при чем.

– Тогда нам, пожалуй, стоит подумать о том, чтобы прервать отношения с мистером Морроу, – решительно проговорил Адам. – От него слишком много неприятностей.

– Это верно, но разве нам стоит слишком сильно ссориться с ним, Адам? – вдруг заговорила сахарным голоском Падма. – Все-таки он один из самых щедрых спонсоров общества.

Хейвен больше не могла терпеть. Она выглянула из-за колонны и увидела, что Розиер смотрит на Падму с почти жестокой усмешкой.

– Ты никогда не можешь устоять перед красавчиками, верно, Падма?

Падма поморщилась.

– Сейчас речь не об этом. Просто я не стала бы слишком торопиться во всем, что касается Йейна. Я знаю, что эту выставку спонсирует он, но тебе не кажется, что нам стоит дать ему возможность исправить то, что он натворил? Прибрать, так сказать, за собой? – Вопросы Падма задавала осторожно. Она словно бы опасалась вероятных ответов. – Он всегда ищет способы, как заработать побольше очков.

Розиер, похоже, задумался над предложением Падмы.

– Ты вправду думаешь, что Йейн готов на жертвы ради того, чтобы принимать участие в жизни общества?

– Да, – уверенно проговорила Падма и облегченно улыбнулась. – Я в этом просто не сомневаюсь.

– Тогда давай не будем терять время, – сказал Розиер.

– Я завтра с ним поговорю, – пообещала Падма.

Парочка перешла к следующей картине. Хейвен попятилась назад. Из толпы навстречу Падме вышел Йейн. На фоне гомона толпы Хейвен не могла слышать, о чем он говорит, но она увидела, как он предложил руку президенту ОУ. Хейвен нырнула за колонну в тот самый момент, когда Йейн и Падма направились в ее сторону. Обернувшись, Хейвен обнаружила, что практически загнана в угол. Удрать можно было только через пожарный выход, над дверью которого была подвешена суперсовременная система сигнализации. Открой Хейвен эту дверь – и поднялся бы невообразимый шум. Может быть, даже пожарные приехали бы. Но других возможностей скрыться у нее не было. Она пробилась сквозь толпу гостей выставки, толкнула дверь плечом и приготовилась к тому, что взвоет сирена. Но дверь открылась бесшумно и закрылась с глухим стуком. Хейвен вышла в переулок.

– Эй, ты там не захлопнула случайно? – послышался вопрос из облака дыма слева от выхода. Затем из облака вышла девушка. Ее бледная кожа неестественно белела под лампами аварийного освещения. То была Марта Вега. – Зря. Я же нарочно дверь открытую оставила, чтобы вернуться.

– Простите? – Хейвен обернулась и посмотрела, не захлопнулась ли дверь. Меньше всего ей хотелось застрять в проулке с очередной подружкой Йейна.

– Да ладно, – сказала Марта, когда стало ясно, что дверь таки захлопнулась. – За мной, наверно, придут. А не придут, так я через забор перелезу. Сигаретку дать?

– Я не курю, – ответила Хейвен.

– И зачем ты тогда вышла? – удивилась Марта.

– Удрала от моего бойфренда. Он тут с другой девицей.

На большее у Хейвен не хватило фантазии.

– А-а-а, – протянула Марта. – Отвратная ситуация.

– Еще бы, – кивнула Хейвен. – А вы почему ушли? Это же ваша презентация.

– Ну да, моя. Но только все это не я затеяла. Моя бы воля – я бы вообще сюда не приходила. Терпеть не могу все эти презентации. Да и выставка дерьмовая.

– Почему вы так говорите? Лично мне ваши картины понравились, – возразила Хейвен.

– Да ну? – изумилась Марта. – Правда?

Похоже, она была искренне удивлена. Хейвен вдруг стало жаль ее.

– Конечно. Мне жутко нравится все мрачное и депрессивное. Я заметила на всех полотнах одного и того же человека. Ну, того самого, из-за которого происходят все эти ужасы. А кто это?

– Ты его увидела?

Рубиново-красные губы Марты разъехались в широченной ухмылке. Она затянулась сигаретой, и широкий рукав ее платья сполз вниз и обнажил острый локоть. На запястье Марты красовался серебряный браслет в форме змейки. Весь сгиб локтя почернел от синяков и шрамов.

– Конечно.

– Значит, ты особенная. Большинство людей его не замечает. Смотрят сквозь него. На самом деле это не человек. Скорее это некая сила природы. Хаос. Энтропия. Все равно, как его называть, потому что имени у него нет. Из-за него все распадается.

– Как интересно.

– Интересно-то интересно, но недостаточно.

– Вы что имеете в виду? – спросила Хейвен.

– Ничего. Просто это был мой последний шанс, а я все испоганила. Но мне приходится рисовать то, что приходит в голову, понимаешь? Это были видения, посланные мне. И они не покидают меня, пока я не запечатлею их на холсте. Жаль, что другим людям так тяжело на них смотреть.

– У вас бывают видения? – спросила Хейвен с бешено бьющимся сердцем. Не та ли это была женщина, о которой упоминала Лея? Та самая, которая могла открыть ей «истину»?

– Вот откуда у меня берутся идеи. Когда я только начинала рисовать, видения были красивые. Но в последние годы они становятся все мрачнее. Теперь из-за видений я просыпаюсь по ночам. Все это началось, как только я вступила.

– Вступили… куда?

Марта сделала долгую затяжку.

– Забудь. Ты такая милая южная девочка. Хочешь – верь, хочешь – нет, а я всего пару лет назад была милой девочкой из Небраски. А теперь мой бойфренд умер, и все пошло ко всем чертям. Нью-Йорк – опасное место. Не стоит тут тусоваться. Обязательно напорешься на каких-нибудь гадов. Погляди, что со мной стало.

Марта подняла руки вверх, и рукава ее платья сползли к плечам. Синяки и точки от уколов в локтевых сгибах выглядели просто ужасающе.

– Но, Марта… – проговорила Хейвен, и в это самое мгновение распахнулась дверь. Хейвен отскочила в сторону, чтобы дверь ее не ударила. На счастье, тот, кто вышел в проулок, ее не увидел.

– Я тебя везде искал, – прозвучал голос Йейна. Вернее, не голос, а взволнованный шепот. – Возвращайся в галерею. Некоторые гости желают поговорить с художницей.

– Неужели это обязательно? – заупрямилась Марта. – Все равно картины никому не нравятся.

– Откуда тебе знать, если ты за весь вечер ни с кем словом не перемолвилась? – сердито выговорил Йейн. – Я должен тебе втолковывать, сколько поставлено на карту.

– Это тебезачем-то понадобилась эта презентация, – капризно проговорила Марта, но Хейвен услышала ее шаги, направленные к пожарному входу. Заглянув за дверь, Марта спросила: – Ну, ты идешь? – Хейвен беззвучно покачала головой. – Ладно, приятно было познакомиться. А если тебе действительно понравилась моя мазня, то ты попозже вечерком посмотри около мусорников – наверняка там окажется с десяток холстов.

– С кем ты разговариваешь? – сердито спросил Йейн.

– С одной девчонкой. Только что познакомились, – прозвучал голос Марты на фоне гомона посетителей галереи. – Не бойся, она не из общества.

Дверь закрылась, но Йейн остался снаружи.

– Эй? – окликнул он. – Тут есть кто-нибудь?

Хейвен выглянула из-за мусорного бака и увидела, что Йейн обшаривает взглядом проулок. Послышалось шуршание. Он резко повернул голову на звук. По тротуару пробежала большая крыса. По-видимому, Йейн решил, что новая подружка Марты – всего лишь плод наркотических иллюзий. Он постучал в дверь, и она немедленно открылась.

ГЛАВА 41

Хейвен была вне себя от злости.

Вернувшись в домик с красной дверью, она первым делом основательно вычистила унитаз зубной щеткой Йейна, а потом подлила в его шампунь растительное масло. Потом она, укладывая вещи в чемодан, проклинала судьбу и Френсис Уитмен. Этой женщине удалось произнести именно те слова, которые Хейвен отчаянно хотелось услышать. В то мгновение, как только Френсис сказала, что Этан любил Констанс и не мог ее убить, Хейвен, как говорится, опустила забрало и вернулась к Йейну слабая и уязвимая. Теперь ей придется страдать из-за собственной глупости.

Но, уложив вещи, Хейвен не стала сразу уходить. Она села на диван и уставилась на свой чемодан. Оставаться здесь было немыслимо, но вернуться домой она не могла. Констанс привела ее в Нью-Йорк. Хейвен попала сюда не просто так, и она не могла взять и уехать, не выяснив все до конца.

Но боль, испытываемая ею, была слишком сильна. К такому удару она оказалась не готова. Впервые в жизни Хейвен начала понимать, каково было ее матери, когда та узнала правду о Веронике Кейб. «Если любовь приносит такую боль, то она мне не нужна».

В три часа утра она заснула перед включенным телевизором. Сон был неспокойным, наполненным мрачными образами с картин Марты Вега. Но в сновидении Хейвен находилась внутри полотен и была бессильна что-либо изменить в происходящих катастрофах. Она не могла привнести порядок в хаос.

Йейн разбудил ее поцелуем.

– Где ты был? – хриплым голосом спросила Хейвен, мысленно молясь о том, чтобы он сказал ей правду.

– У моего юриста, – сказал Йейн, поднял Хейвен с дивана и отнес в спальню. Несмотря на то что он вернулся с вечеринки, он был абсолютно трезв.

– Который час?

– Поздно.

– И все это время ты провел с каким-то старикашкой-юристом?

– У нас был долгий разговор, – ответил Йейн.

– О чем?

– Не слишком ли ты любопытна? Что значит «о чем»? Тебе вправду интересно послушать о моих юридических проблемах?

– Я хочу услышать правду, – сказала Хейвен. Ей ужасно хотелось, чтобы Йейн нашел какие-то объяснения для происходящего.

– А я тебе правду и говорю.

Йейн лгал настолько легко, что Хейвен была просто потрясена. Ей хотелось закричать на него, сказать, что она видела его на презентации выставки картин Марты Вега, где он ее обнимал. Ей хотелось заставить его признаться, что он не тот, за кого себя выдает, что тот, о котором она мечтала всю жизнь, оказался притворщиком и вруном.

Но она понимала, что злобная ссора уничтожит все. У нее не было другого выбора, как остаться рядом с Йейном Морроу – если она хотела разгадать загадку Констанс.

– Прости меня, – прошептал Йейн, когда Хейвен разрыдалась от бессилия и отчаяния. – Потерпи еще немножко.

Губы Йейна прикоснулись к ее губам, и Хейвен ощутила вкус своих слез. Она понимала, что лучше устоять, но она была слишком слаба. Изгоняя из своих мыслей Марту Вега, она гадала, удавалось ли такое Констанс, когда та думала о Ребекке. Но потом боль ушла, словно поцелуй Йейна был единственным лекарством от полученных Хейвен ран. «Последний раз, – решила она. – Никто не умрет».

ГЛАВА 42

– Алло?

– Хейвен! Где тебя черти носят?

– Я в ванне, – простонала Хейвен, откинула голову на бортик ванны и закрыла глаза. Больше всего ей хотелось смыть с себя все воспоминания о вчерашней ночи.

– В ванне – где? – потребовал уточнения Бью.

– В коттедже Констанс, – устало ответила Хейвен.

– Хейвен! Господи Иисусе! О чем ты думаешь? Я решил, что ты туда не вернешься! Насколько я помню, ты сама сказала, что только полная идиотка будет спать в одном доме с маньяком-убийцей. Ты так сказала. Слово в слово.

– Это ты так сказал, а не я. Но, наверное, я идиотка. Очень большая идиотка.

На последнем слове ее голос дрогнул.

– Что случилось? – спросил Бью. – С тобой все нормально?

Хейвен взяла себя в руки и ответила:

– Меня немного отбросило назад. Фрэнсис Уитмен направила меня по неверному пути. Она полностью убедила меня в том, что я переживаю невероятную историю любви. Но теперь я все поняла. Я намерена выяснить, зачем Констанс вызвала меня сюда, а потом уеду домой.

– Домой? В Сноуп-Сити?

– Почему бы и нет? Там ты, а в Нью-Йорке для меня больше ничего нет, – сказала Хейвен. – Но послушай, мы не могли бы поговорить об этом позже, когда я выйду из ванной?

– Ты забыла, да?

– Что забыла?

– В два часа ночи ты послала мне срочное сообщение. Знаешь, если ты собираешься со мной обращаться, как с личным секретарем, то уж хотя бы запоминай то, о чем пишешь.

– Прости. – У Хейвен не было сил реагировать на попытки Бью поднять ей настроение. – Что я тебе отправила?

– Несколько имен. Марта Вега и Адам Розиер. Ты попросила меня, по возможности, что-нибудь узнать о них.

Хейвен резко приподнялась и села. Часть воды из ванны выплеснулась на пол.

– Что ты узнал?

– Розиер, можно сказать, чист. Его имени вообще нет в Сети.

– Правда? Даже в связи с обществом «Уроборос»? Я уверена, что он занимает там важный пост.

– Нет, – сказал Бью. – Но ты не отчаивайся. По поводу Марты Вега я накопал немало грязи.

– Отлично. Погоди, я сейчас вытрусь и сварю кофе, – сказала Хейвен, хотя новости ее не порадовали. – Кстати, я тебе ни разу не говорила, что ты – потрясающий сыщик.

– Ой-ой. Даже не знаю, радоваться или огорчаться.

– Попробуй порадоваться – ради разнообразия. – Хейвен вытащила рубашку из гардероба Йейна и надела ее, как халат. – Если бы я хотела тебя обидеть, я бы спросила про колледж.

Спустившись вниз, она прошлась по гостиной. Йейна дома не было. В кровати его не было уже в тот момент, когда Хейвен проснулась, и с тех пор она его не видела.

– Ну давай, выкладывай, – сказала она в трубку, налив воды в чайник.

– Марта Вега. Урожденная Триша Тейлор, родилась в Кун-Рэпидз, штат Небраска. В возрасте шестнадцати лет выиграла в серьезном художественном конкурсе. В семнадцать лет переехала в Нью-Йорк и связалась с Джереми Джонсом.

– А когда она начала ему изменять? – спросила Хейвен, поставив чайник на плиту и включив газ.

– Это всего лишь сплетни, Хейвен. Я же пока пытаюсь придерживаться фактов.

– Как бы то ни было.

– Как бы то ни было, я обнаружил парочку интересных фактов о Марте. Во-первых, она – член общества «Уроборос».

– Я так и думала, – сказала Хейвен. – Я слышала, как о ней говорила президент общества.

– И наркоманка, – добавил Бью.

– И это я тоже знаю. Не удалось ли тебе узнать что-то про Марту и Йейна?

– Ничего такого, с чем можно было бы прийти в суд. Но похоже, они большие друзья.

– Интересно… – проговорила Хейвен.

– Что?

– Ну, помнишь, я тебе говорила, что Этан изменял Констанс с девицей по имени Ребекка Ундервуд?

– Да, помню.

– Мне интересно, нет ли какой-то связи между Ребеккой и Мартой. Йейн говорил мне, что люди каким-то образом умеют находить друг друга в разных жизнях.

– Значит, ты уверена в том, что Этан не был верен Констанс?

От одной мысли об этом Хейвен передернуло.

– Насчет Этана точно не знаю, но точно знаю, что в этой жизни Йейн Морроу жуткий, гадкий лжец.

–  Правда?Расскажи.

Чайник засвистел. Хейвен поспешно сняла его с плиты.

– Ты уж так не радуйся, Бью. Это моя жизнь, а не светские сплетни.

– Прости.

– Извинения приняты. – Хейвен сделала глубокий вдох и приготовила себе кофе. – В общем, я вчера проследила за Йейном. Он сказал, что идет ужинать с адвокатом, а вместо этого он отправился в картинную галерею. Я его там видела с Мартой. Он ее то и дело обнимал.

– Нет! Вот шлюха.

– Она не шлюха, – возразила Хейвен и удивилась тому, что не питает ненависти к Марте. – На самом деле она очень славная.

– Я говорил о Йейне.

– О. Ну да, конечно. Ну, в общем, самое удивительное, конечно, то, что я наткнулась на Марту около галереи, за пожарной дверью. А теперь слушай внимательно, Бью: она сказала, что черпает сюжеты для своих картин из видений. Мне не удалось толком расспросить ее об этом, но мне кажется, она и есть та самая девушка, про которую говорила Лея Фризелл – та, которая должна открыть мне истину.

– Ну, это как-то глупо, – сказал Бью. – Но все же, наверное, тебе стоит с ней побеседовать и что-то разнюхать. Хочешь узнать, где живет Марта? У меня есть адрес.

Хейвен хотелось найти другой способ поговорить с Мартой.

– Только этого мне сегодня не хватало – душевно пообщаться с любовницей моего бойфренда.

– Ты не обязана к ней идти, Хейвен, – напомнил ей Бью. – Понимаю, тебе не так просто было отправиться к Френсис Уитмен и говорить с людьми из общества «Уроборос». Но тут речь о другом. Ты не обязана это делать. Ты можешь вернуться домой, как только будешь к этому готова.

– Конечно. И прожить ближайшие шестьдесят-семьдесят лет, ненавидя себя за трусость? – проворчала Хейвен. – Нет уж, спасибочки. Прежде чем вернуться, я должна понять, что тут творится. И если ради этого мне придется нанести дружеский визит Марте Вега, так тому и быть.

– А если она не пожелает с тобой разговаривать? – спросил Бью.

Хейвен вспомнила печальную одинокую девушку в переулке.

– Марта поговорит со мной, – заверила она Бью. – Я почти уверена: она готова говорить с кем угодно,лишь бы выговориться.

Дом неподалеку от угла Уайт-стрит и Западного Бродвея оказался инструментальным заводом столетней давности. Завод был перестроен, и теперь в нем обитали сплошные белоручки. Шестиэтажное здание было длиной с целый квартал, но при этом на табличке домофона значилось всего шесть фамилий. Значит, каждая из квартир занимала в здании целый этаж. Хейвен нажала кнопку звонка с табличкой «ВЕГА» и стала ждать. Минуту спустя она нажала кнопку вновь, и из динамика послышался голос:

– Убирайся.

– Марта? – проговорила Хейвен в микрофон. – Меня зовут Хейвен Мур.

– Я сказала: убирайся, – повторил голос. Похоже, Марта была без сил.

– Марта, пожалуйста. Мы познакомились с тобой вчера вечером, в галерее. Мне нужно расспросить тебя о твоих видениях. Дело в том, что…

Хейвен услышала жужжание замка. Она открыла дверь и вошла в подъезд.

Лифт оказался реликвией начала двадцатого века. Стоя внутри стальной клетки, Хейвен смотрела на этажи, проплывающие рядом с кабиной. Наконец кабина резко остановилась на пятом этаже. Она оказалась в маленькой комнате с одной дверью. Хейвен растерялась, немного помедлила и постучала в дверь.

Через несколько секунд она услышала, как изнутри кто-то отпирает, один за другим, несколько замков. Наконец дверь чуточку приоткрылась. Красный глаз уставился на Хейвен и пропал. Дверь открылась шире, стал виден просторный, тускло освещенный холл. Все видимые поверхности были покрыты губчатым слоем пыли и сажи. У книг на полках не осталось названий. Предметы на журнальном столике превратились в бесформенные сталагмиты. То, что прежде было прислоненным к стене велосипедом, уподобилось двурогому зверю. Судя по толщине, слой пыли копился не один месяц.

– Закрой дверь, – приказал голос откуда-то издалека. – И запри как следует.

Заперев все замки на двери холла, Хейвен пошла туда, откуда в последний раз слышался голос. Тоненькая полоска света пробивалась из-под двери некогда роскошной ванной. Теперь ванна на когтистых лапах была набита подушками и грязными простынями. Поверх корзины с грязным бельем лежала стопка книг, по обе стороны от стока в фарфоровой раковине валялись шприцы и иглы. У окна стоял мольберт, на нем – незаконченная картина. На закрытой крышке унитаза, обхватив руками колени, восседало привидение в мужской футболке с длинными рукавами. Заметив ужас в глазах Хейвен, привидение улыбнулось. Тонкая кожа обтянула скулы.

– Что за имечко такое – «Хейвен»? – прошелестела Марта.

– Горское, – ответила Хейвен и села на край ванны. – Ты себя хорошо чувствуешь? Выглядишь не очень.

Смех Марты прозвучал угрожающе.

– Нормально я себя чувствую. Просто я теперь почти не сплю. Ты уж извини за все эти замки. Ты их видела?

– Кого?

– «Серых людей». Они с раннего утра следят за домом. Нехороший знак.

– Я никого не видела, – сказала Хейвен.

«Может, она уже под кайфом?» – подумала она.

– Надо присматриваться, – настойчиво и вполне разумно проговорила Марта. – Они сливаются с фоном. Это их работа.

Хейвен закрыла дверь. Пусть в ванной было грязно, но с закрытой дверью здесь сразу стало безопасно и уютно. По крайней мере, можно было увериться в том, что за тобой никто не шпионит.

– И поэтому ты живешь в ванной? – спросила Хейвен. – Считаешь, что за тобой следят?

– Нет, – вяло пожав плечами, ответила Марта. – Мне плевать. Пусть заберут меня. А здесь я живу со дня смерти Джереми. Просто жутко больно смотреть на все его вещи.

– Прости, – сказала Хейвен. – Мне очень жаль. Я знаю, что его тело обнаружили совсем недавно. Наверное, это ужасный удар для тебя.

– Это был всего лишь труп, – ответила Марта. – И никакого удара не было. Я знала, что он погиб, с той самой ночи, когда он пропал.

– Откуда ты знала? – осторожно спросила Хейвен.

– С тех пор, как я познакомилась с Джереми, мы не расставались ни на минуту. Он ни за что бы меня не бросил. Мы друг без друга просто не могли существовать. Когда ты встретишь своего мужчину, ты поймешь, как это бывает.

Последняя фраза подействовала на Хейвен, как удар под ребра.

– Долго вы были вместе? – поспешно спросила она, не желая, чтобы Марта почувствовала, как она расстроена.

– С тринадцати лет.

–  С тринадцати?Надо же. Совсем малыши.

– Не такие уж малыши. Мы давно друг друга знали. А когда нам исполнилось семнадцать, мы перебрались в Нью-Йорк и вступили в общество.

– В общество «Уроборос»?

– Угу. – Марта кивнула и замерла. – Ты о нем знаешь?

– Слышала, – сказала Хейвен. – Когда вы с Джереми вступили в него?

– Несколько лет назад. Нам позвонили сразу же после того, как корреспондент газеты в Омахе взял у нас интервью. Дети-гении, так сказать. ОУ оплатило нам дорогу до Нью-Йорка, помогло договориться с родителями и одолжило денег на эту квартиру.

– Огромная, должно быть, была ссуда.

Марта притянула коленки к груди.

– Да, мы целую вечность выплачивали эти деньги. Счастье, что Джереми был так востребован как музыкант. Моя вредная привычка требует немалых затрат, не забывай. – Марта показала Хейвен отметины от уколов и торопливо втянула руки в рукава грязной футболки. – Кстати, а кто ты такая? И что ты делала в галерее в тот вечер?

– Я тебе говорила: меня зовут Хейвен Мур. И я была почти уверена в том, что я – подружка Йейна Морроу, пока не увидела вас вдвоем.

– О Господи! – воскликнула Марта и залилась маниакальным смехом. – Просто ужас, что ты могла подумать! Представить не могу!

Хейвен не смогла заставить себя рассмеяться.

– Думаю, можешь.

– Нет, нет, нет.

От хохота Марты Хейвен стало не по себе. Она попыталась вспомнить приемы оказания первой помощи, которым их обучали в девятом классе.

– Между нами ничего нет. Йейн просто любит устраивать шоу. На мой вкус, он слишком порядочный.

– Мы ведь говорим про Йейна Морроу, да? – спросила Хейвен, вздернув брови. – О парне, про которого трижды в неделю пишут в колонках светских сплетен?

– Йейн вовсе не такой распущенный, каким притворяется. Джереми всегда говорил, что у Йейна есть стержень. Он никогда не притрагивается к наркотикам. Он ни с кем всерьез не встречался. Все время при Падме.

Последняя фраза отрезвила Хейвен.

– Погоди. Ты имеешь в виду Падму Сингх? Президента общества «Уроборос»?

– Йейн не говорил тебе, что он там – один из фаворитов? Падма с середнячками дел не имеет. Ей подавай самых особенных. Или таких богатеньких, как Йейн. Знаешь, если он правда твой дружок, то вам бы стоило узнать друг друга получше.

Хейвен была полностью согласна с Мартой.

– А ты знаешь мужчину, с которым Падма вчера вечером была в галерее? Адама Розиера.

Марта покачала головой.

– Вряд ли. А я имена отлично запоминаю. Правда, в обществе я из больших шишек многих не знаю. Только я думала, что Падма пришла одна. Сомневаюсь, что она привела бы с собой любовника, зная, что там будет Йейн. Она ему вечно прохода не дает. Джереми Йейна все время из-за этого подкалывал. На самом деле он его не только из-за этого подкалывал. Он злился, что мы с Йейном дружим.

– Значит, они не ладили?

– Да они терпеть друг дружку не могли.

– Неужели Йейн так сильно ненавидел Джереми, что мог убить его? – спросила Хейвен, радуясь тому, что наконец у нее есть возможность разделаться с этим вопросом.