Текст книги "Герцоги налево, князья направо"
Автор книги: Киран Крамер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Глава 6
Первой мыслью Николаса, когда леди Поппи волей случая натолкнулась на него, стала мысль о том, что он весьма удачливый человек. Его будущая жена великолепна в своей готовности к битве. Ее глаза полыхали зеленым огнем, а груди бурно поднимались и опускались вместе с бриллиантовой подвеской в глубоком декольте бального платья.
Поппи была не одна, а в обществе двух подруг, настроенных не менее решительно, чем она. Николас понял, что должен как можно скорее предъявить свои права на леди Поппи именно здесь, на этом самом месте.
Особо не раздумывая, он поднес к губам пальцы правой руки и поцеловал их долгим поцелуем. А почему бы и нет? Ведь предполагалось, что он и Поппи достаточно хорошо знают друг друга. По крайней мере дюжина мужчин из присутствовавших на балу полагала, что их помолвка – дело самого ближайшего будущего.
Поппи широко раскрыла глаза и вроде собиралась что-то сказать, но ни одно слово не сорвалось с ее губ.
А Николас понял, как дорого ей обходится то, что она не может предложить ему оставить ее в покое.
Опять-таки не раздумывая, он опустился на одно колено и достал из нагрудного кармана кольцо своей матери. Ситуация оказалась нелегкой, как он и предполагал.
– Постойте!.. – Поппи прижала к сердцу дрожащую руку. – Что вы делаете?
– В самом деле, что он себе позволяет? – Князь Сергей подступил к ним, держа под руку лорда Дерби. – Велите ему удалиться отсюда, лорд Дерби. Ваша дочь отнюдь не рада происходящему.
– В этом нет необходимости, ваше высочество, – невозмутимо проговорил лорд Дерби. – Вот уже три года как герцог Драммонд подбирает ключ к сердцу моей дочери, и я рад тому, что он достиг цели.
Сергей уставился на Поппи.
– Это правда?
Она закусила губу и ответила после короткой паузы:
– На самом деле… хм, это даже занятно. Долгая история. Должна ли я… следует ли мне ее рассказывать?
– Рассказывайте, – потребовал Сергей.
– Не мучайте себя, ваше высочество, – послышался за спиной у Николаса голос из кучки гостей, собравшихся полюбоваться необычайным зрелищем. Он узнал голос лорда Эверсли. – На прошлой неделе она сама рассказала мне эту историю. К моему огорчению, у нее с этим парнем любовь.
– Ничего подобного, – категорическим тоном заявил Сергей.
Леди Поппи между тем устремила взор на князя и, приоткрыв алые губки, изрекла:
– Дело в том, что герцог и я… – Она запнулась. – Что мы…
Еще одна запинка. Взгляд на Николаса.
– Мы страстно любим друг друга, – заявил тот и взял Поппи за руку. Посмотрел ей в глаза с обаятельнейшей из своих улыбок. – Она для меня все. – Он изобразил глубокий вздох. – А кто я для вас, моя драгоценная?
– Я не нахожу слов, – процедила Поппи сквозь стиснутые зубы. – Никто.
– Совершенно верно, – произнес он с понимающей улыбкой. – Чувство любви лишило вас дара речи.
Он притянул ее за руку ближе к себе и прошептал:
– В подходящий момент просто кивните.
Затем откашлялся и произнес слова, которые, как он надеялся, не должны были сорваться с его уст в ближайшее десятилетие.
– Леди Поппи Смит-Барнс, согласны ли вы стать моей женой?
Поппи очутилась в окружении целой толпы людей, среди них были княгиня Наташа и тетя Шарлотта. Она слышала все – и негромкий вскрик Беатрис, и вызванный случайным прикосновением музыканта звук скрипичной струны, и кашель кого-то из джентльменов у нее за спиной, и, главное, отзвуки биения собственного сердца у себя в ушах.
Герцог Драммонд сделал ей предложение, предварительно наговорив какой-то слащавой чепухи…
Чепухи, которая вызвала у нее желание заткнуть ему рот или надрать уши, как невоспитанному мальчишке, потому что все его преувеличенные сравнения были фальшивыми.
Ей захотелось, чтобы все это оказалось сном. Ей хотелось, чтобы она продолжала вальсировать с князем Сергеем – как прекрасно это было! Она исподтишка ущипнула себя за бедро сквозь ткань платья, чтобы убедиться, что она не спит.
Сердце у нее упало, ничего не изменилось. Драммонд по-прежнему стоял перед ней, преклонив колено, и смотрел на нее все тем же подобострастным взглядом, который вызывал у нее желание ударить его с размаху по свежевыбритой щеке.
Папа – и откуда он взялся? – Сергей, ее лучшие подруги, тетя Шарлотта, даже Наташа… все они застыли в ожидании.
Все происходило на самом деле. Но Поппи не имела представления, каким образом. И почему. Кухарка сочиняла все эти истории. Но даже если герцог действительно существовал, с какой стати он сделал ей предложение? У нее не было времени раздумывать над этим. Все ждали ее ответа.
Прямо сейчас.
– Я…
Поппи понимала, что должна сказать «да». Все ее претенденты не только не станут высмеивать или осуждать ее – они с одобрением примут ее постоянство по отношению к единственному возлюбленному, который вполне заслуживает подобного отношения. Она станет герцогиней и выйдет замуж за мужчину такого красивого, что даже от беглого взгляда на него у Поппи захватывало дух.
Но ведь она состоит в Клубе Старых Дев. И может выйти замуж только по любви.
Она выпрямилась, готовая произнести «нет» как можно любезнее, невзирая на обстоятельства. Элинор, Беатрис и тетя Шарлотта поддержат ее.
– Да! – выкрикнул кто-то из стоявших на лестнице.
Поппи подняла глаза.
То был Принни, как называли в обыденной речи принца-регента. Он прибыл с опозданием и, как обычно, держал в руке открытую бутылку вина.
– Это Драммонд преклонил колено? – прозвучал столь же громкий вопрос.
– Да, ваше высочество, – ответил коварный герцог. – Я делаю предложение молодой леди.
Принни расхохотался.
– Она скажет – да, да, да! Она получит тебя в мужья, Драммонд, и эта свадьба станет главным событием сезона! Не так ли, уважаемые гости?
– Да! – прозвучал, и очень громко, общий ответ, сопровождаемый бурными аплодисментами. – Да, да!
Поппи несколько раз моргнула в полной растерянности.
Драммонд выпрямился и привлек ее к себе.
А потом поцеловал ее. Крепко. Властным, чувственным поцелуем, от которого она задрожала всем телом. Когда Поппи наконец откинула голову назад, никаких мыслей у нее не осталось. Только чувства, из которых самым сильным была ярость.
Жаркая, пламенная ярость.
Рука у нее чесалась от желания влепить Драммонду пощечину… Но ударить его она не могла себе позволить. Ведь считалось, что она его любит.
Будь он проклят!..
– Вы не сказали «да», – проговорил он ей в самое ухо. – И не пытайтесь что-то придумать. Я всегда буду на шаг впереди вас.
То был наихудший вариант грубости, которую мог допустить бесчестный, бесцеремонный герцог Драммонд по отношению к беззащитной девушке.
И после этого он еще имел смелость поднести ее пальцы к губам и поцеловать. Толпа пришла в неистовство, все до одного, за исключением Сергея, Наташи и, разумеется, Элинор, Беатрис и тети Шарлотты. Поппи повернулась к ним, дабы обрести поддержку в их возмущении.
Ясное дело, что ее дорогие друзья застыли на месте, словно статуи, и уставились на нее и Драммонда…
С глупейшими улыбками на устах.
Никогда в жизни Поппи не чувствовала себя такой одинокой. Она изобразила очаровательную улыбку и проговорила ему тоже на ухо:
– Я не понимаю, о чем это вы. Но скорее ад замерзнет, чем я выйду замуж за вас.
– Я объясню вам положение завтра. – Голос его ничуть не дрогнул. – Когда приеду к вам домой на обед в семь часов вечера.
– Но завтра вечером меня не будет дома. Я должна присутствовать на музыкальном…
– Вы не будете присутствовать ни на чем музыкальном, – перебил ее Николас. – Вы будете ожидать моего визита в вашей гостиной, если понимаете, что для вас лучше, – добавил он вкрадчиво и высоко поднял ее руку, к полному восторгу публики.
Поппи почти задохнулась от злости. Как он смеет приказывать ей, что она должна делать? И поднимать ее руку вверх, как будто она, Поппи, его военный трофей?
Он оставил ее, чтобы принять поздравления от Принни, а Поппи с жеманной улыбочкой присоединилась к обществу и, в свою очередь, принимала поздравления, хотя внутри у нее все кипело от злости.
Этот человек не воспользуется тем лучшим, что есть в ней. Это она прибережет для Сергея.
Глава 7
Победа.
Николас старался не слишком радоваться, поскольку его избранница, если он вправе так назвать леди Поппи, отвергла его с негодованием, но тем не менее он в какой-то мере чувствовал себя победителем.
Никогда еще его не наделяли такими крепкими рукопожатиями, никогда до сих пор мужчины не говорили с ним в столь благоговейном тоне: «Наверное, в вас есть что-то особенное» или: «Как вам это удалось?», а у одного из приятелей даже скатилась по щеке слеза, когда он еле выговорил: «Ты будешь ее беречь?»
Николас чувствовал себя так, словно завладел Еленой Троянской… а может, так оно и есть.
Он взглянул на леди Поппи – она была великолепна в своем сдержанном гневе.
– Отвезите ее домой, Драммонд, – обратился к нему лорд Дерби, как только суматоха немного улеглась.
– Но, папа! – Леди Поппи схватила отца за руку.
Он мягко, но решительно высвободился.
– Никаких «если», «и» или «но», моя дорогая. Ты теперь обручена, и твой нареченный проводит тебя домой с моего позволения, которое я охотно даю…
– Нет, – перебила его Поппи.
– И если ты не выйдешь за него замуж, – продолжал как ни в чем не бывало лорд Дерби, – я оставлю тебя без единого фартинга. – Он вперил в строптивую дочь пронизывающий взгляд. – И не думай, что я этого не сделаю, именно так я и поступлю. Клянусь могилой твоей матери.
– Ш-ш-ш, папа! – Поппи быстро огляделась по сторонам. – Как мог ты сказать такое? Это совершенно не в твоем духе!
Он тряхнул головой со словами:
– Я вовсе не чувствую себя виноватым. Твой отказ достойнейшему претенденту на твою руку лорду Эверсли стал той самой последней соломинкой, что сломала спину верблюду. Твое счастье, что Драммонд пожелал взять тебя в жены. Насколько я понимаю, дни твоего существования в качестве старой девы миновали.
Лорд Дерби с самым невозмутимым видом поцеловал Поппи в лоб. Она была настолько возмущена и ошарашена, что не воспротивилась.
Николас протянул ей руку, и Поппи не сразу и неохотно приняла ее.
– Не говорите ни слова, – пробормотала она, когда он повел ее сквозь толпу.
Он делал все от него зависящее, чтобы выглядеть милосердным победителем. Поппи претерпела серьезное потрясение от вызывающего поступка своего отца. Николас был рад подарить ей хотя бы несколько минут молчания.
Но еще несколькими минутами позже, когда Поппи находилась уже в карете Николаса, она ринулась в бой. Уселась напротив Драммонда и устремила на него пылающий взор.
– Что значит это ваше предложение? – спросила она самым дерзким тоном. – Ведь вы даже не знакомы со мной!
– Но вы и есть та самая особа, которая три года использовала мое имя, чтобы отделываться от других ваших претендентов, – сказал он, явно не намеренный поддаваться раздражению. – Разве это не тот брак, которого вы желали?
– Ха! – только и произнесла она пренебрежительно.
Экипаж резко повернул за угол, и Поппи перевела взгляд с Николаса на вид за окном. Он залюбовался ее прелестным подбородком и белоснежными плечами, едва прикрытыми небрежно накинутой шалью. Она великолепна. Настоящая королева. И бесспорно представляет опасный соблазн не только для него самого, но и для любого мужчины.
Быть может, он был бы счастлив, если бы Поппи родила ему детей.
Она повернулась к нему лицом и сложила губы бантиком.
– Вы пошли на серьезный риск. Нет сомнения, что вы нуждаетесь в деньгах, а я представляю собой подходящий источник средств. Однако я чувствую, что у вас были и другие причины сделать мне предложение. У меня достаточно сильные инстинкты.
– Не сильнее моих.
– Вы не можете это знать.
– Мои инстинкты утверждают, что это так.
– Как могут ваши инстинкты сообщить вам, что они сильнее?
– Легко, – ответил он. – Любой человек с хорошими инстинктами понял бы это. – Он одарил ее самой лучшей из своих дьявольских усмешек. – Но поскольку, как вы утверждаете, герцоги всегда нуждаются в богатых женах, чтобы на их деньги поддерживать свое имение, а также произвести на свет и воспитать будущих герцогов, то почему бы не взять в жены ту, которая сама тебе навязывается.
– Я и не думала навязываться. К тому же, если бы я даже навязывалась, чего, повторяю, не было, ваши причины совершенно иные.
– Ваши инстинкты и вправду сильны.
Поппи втянула в себя воздух со словами:
– Я это знала…
– Я должен поскорее обзавестись женой, но отнюдь не ради финансовой безопасности, – произнес Николас без малейшего намека на желание признать себя неправым. – Я не волен сейчас объяснить почему. Однако это не имеет никакого отношения к тому, что вы стали моей избранницей.
Поппи скрестила руки на груди.
– Я могла стать вашей избранницей, но это еще не значит, что вы мой избранник.
– Дюжина отвергнутых вами соискателей опровергла бы это ваше утверждение. Но кто же тот мужчина, которому вы отдали ваше сердце?
Поппи надула губы и после недолгой паузы ответила:
– Один-единственный мужчина мог бы уговорить меня расстаться с моим статусом старой девы.
– Вы вовсе не старая дева… пока.
– Но близка к тому, – возразила Поппи, – и не имею желания выходить замуж ни за кого, кроме… – Она помедлила несколько секунд и добавила: – Я не могу его назвать.
– Почему?
– Потому что это мое глубоко личное дело.
Николас вздохнул и произнес:
– Вы не желаете выходить замуж ни за кого, кроме князя Сергея.
Поппи почувствовала, что бледнеет.
– Почему вы так полагаете?
– Весьма легко заметить, что вы питаете к нему нежное чувство. А он увлечен вами… или деньгами вашего отца, не могу сказать с уверенностью, чем именно.
– Как вы смеете?!
Николас издал короткий смешок и ответил:
– Вы уверены, что хотите видеть его своим мужем? Вы же ничего о нем не знаете.
– Я знаю по меньшей мере одно. – С этими словами Поппи слегка наклонилась вперед и ткнула Николаса в грудь указательным пальцем. – У меня есть собственные планы на будущее, и они не включают в себя намерение сочетаться браком с человеком самодовольным и нетерпимым. Я полагаю, мне следует оставаться помолвленной с вами в течение месяца, а это означает, что я могу все это время побыть в городе. После этого я расторгну помолвку, невзирая на вполне вероятное негодование моего папы. – Поппи резко тряхнула головой. – Вы можете принять мое предложение или отвергнуть его и найти себе другую нареченную. Я отказываюсь от чего-либо иного.
– Даже если ваш отец оставит вас без единого фартинга?
Поппи снова скрестила руки на груди и поморщилась.
– Он не имел этого в виду.
– Я уверен в обратном. Он упоминал мне об этом. И помните, что он давал обет вашей матери на ее…
– Не впутывайте во все это мою мать. – Поппи глубоко вздохнула. – Хорошо, – сказала она. – Возможно, он имел это в виду.
Николас не произнес в ответ ни слова.
– Но я отказываюсь выходить замуж за вас. Даже если останусь без единого пенни. Никто не может решить за меня, за кого выходить замуж.
– Но вы сами говорили, что хотите выйти за герцога Драммонда.
На лице у Поппи появилось выражение отчаяния.
– Это было ошибкой. На самом деле я не имела в виду именно вас. Я ссылалась на некоего воображаемого герцога, о котором рассказывала выдуманные истории наша кухарка. Что касается папы, то я не кусок мяса для бартерной сделки, и если он проклянет вас за то, что вы от сделки отказываетесь, я ему заявлю, что отвергла ваше предложение. – Она весьма выразительно подняла одну бровь. – Что я только что и сделала, не так ли?
– Нет. Ничего подобного. – Николас услышал решимость в собственном голосе и надеялся, что она произведет должное воздействие. – Я намерен придерживаться соглашения, которое заключил с вашим отцом. Мы поженимся независимо оттого, нравится вам это или нет. Даже если мне придется тащить вас в Гретну при помощи пинков и грубых окриков.
– Вы не посмеете!
Ее бравада была возбуждающей.
– Еще как посмею! И ваш отец не сможет уберечь вас от этого. Видите ли, он считает нас прекрасной парой. И я с ним согласен. Вы хороши собой. Адекватно целуетесь.
– Адекватно?!
– Вот именно!
– Ну, так я более чем адекватна для любого мужчины. Вы были бы рады получить от меня еще один поцелуй. Но вы его не получите. О нет! – Поппи усмехнулась с придыханием. – Я от этого отделаюсь. Подождите немного и увидите сами.
– Уж поверьте мне, ожидание будет долгим.
Он прикинул, замечает ли она, что он очарован ею, и понадеялся, что нет. Выдержка. Спокойствие. Беспристрастность. Именно в этом он нуждался, работая на секретные службы, и в том же самом нуждается в отношениях с Поппи. Даже если что-то трепещет в нем, как гончая собака, учуяв запах лисы.
– В настоящее время у меня есть денежные задолженности, – заговорил Николас. – И я не имею желания отказываться от уплаты, тем более что вы принесете мне солидное приданое. Наша помолвка продлится до тех пор, пока я не получу соответствующие условиям денежные переводы. Я, разумеется, имею в виду, – продолжил он с удовлетворенным вздохом, – документально подтвержденные.
– Я не имею представления, о чем вы толкуете.
– Ну хорошо. – Николас пересел на место рядом с Поппи и обнял ее за плечи так крепко, что она не смогла бы высвободиться без борьбы. – Поскольку вы относитесь ко мне с явным предубеждением, позвольте заметить, что я не чудовище. Я предоставляю вам целый месяц на то, чтобы вы привыкли к нашей помолвке, и если вы будете вести себя в течение этого времени как покладистая нареченная, любезно отложу свадьбу на три месяца, и это позволит вам преодолеть ваши, хм, страхи.
Поппи округлила глаза в изумлении.
– Однако в последующие тридцать дней, – продолжал он, – вы сделаете нашу привязанность очевидной для порядочного общества, иначе я в недвусмысленных выражениях объясню вашему отцу, почему мы должны заключить брак немедленно.
Он сунул руку в карман своего смокинга, достал из него женский чулок и вручил Поппи для ознакомления.
– Господи, да ведь это один из моих чулок! На нем даже есть мои инициалы. Откуда он у вас?
– У меня есть кое-какие связи.
– Что?
– Не спешите учинять расправу над вашей прачкой. Она скорее всего уже на пути в Портсмут. Я снабдил ее билетом на пакетбот, отплывающий в Америку.
Поппи размахнулась, чтобы дать ему пощечину, но Николас перехватил ее руку.
– И не вздумайте спасаться бегством. Когда я вас найду, а я найду непременно, мы поженимся в тот же день. А может, будем просто жить во грехе в Сьюард-Холле, это мое фамильное имение, пока не получим специальную лицензию.
Поппи стиснула губы и рывком высвободила свою руку.
– Вы и в самом деле чудовище!
Он убрал чулок обратно в карман и похлопал по нему ладонью.
– Сьюард-Холл прекрасен в это время года. Свежие ветры с Северного моря весной совсем не такие холодные, как зимние с полюса. И там есть подземелье.
Поппи вздрогнула.
– Ладно. Я буду вести себя в течение месяца, как ваша нареченная… со всеми вытекающими из этого последствиями.
– Да не чувствуйте себя такой угнетенной. Мужчинам нравятся недоступные женщины. Уверяю вас, князь Сергей почувствует Вас еще более желанной, чем когда-либо раньше, именно потому, что вы теперь помолвлены. Но с ним у вас нет будущего.
– Это вы так считаете. Я предпочла бы жить в одиночестве, нежели выйти замуж за того, кого я не люблю.
– Я восхищен вашим упорством, но его не следует доводить до предела. – Николас зевнул. – Я и сам такой. Однако наступает момент, когда самое лучшее – за деревьями видеть лес. И теперь он настал, этот момент.
Глава 8
Сердце у Поппи забилось так, словно приготовилось выскочить из груди, когда герцог Драммонд обвил рукой ее талию.
– Что вы делаете? – потребовала она ответа.
– Целую свою нареченную, – пробормотал Николас и прижался губами к ее губам.
Поппи отказывалась думать о том, что этот поцелуй может быть таким же, как сладкий, страстный поцелуй Сергея тогда, в Санкт-Петербурге, шесть лет назад, но тем не менее испытала сильное возбуждение, почти шок.
– Вы… не можете это делать, – пролепетала она, хотя и ответила на поцелуй – не могла не ответить. – Я не давала согласия на ваше предложение. Я ущипнула вас за руку. Это следовало принимать как решительный отказ.
– Но все-таки мы помолвлены.
Губы Николаса, теплые и щекотные, коснулись шеи Поппи.
Она была в смятении. Его губы творили с ней что-то невероятное. И от него пахло, как от мужчины, – накрахмаленным полотном свежей сорочки и еще чем-то непонятным, и это вызывало у Поппи желание вцепиться ему в рубашку и разорвать обе ее полы – правую и левую.
Драммонд рассмеялся и накрутил на палец прядь ее волос.
– Ну что… вы не собираетесь воззвать к моему кучеру о спасении?
– Нет, смешной вы человек. Я могу справиться с вами сама.
Глаза у него так и вспыхнули.
– Верю, что можете, – сказал он, поцеловал шею Поппи в том месте, где часто-часто билась жилка, а потом усадил ее к себе на колени и заключил в объятия.
Как ни странно, ей было хорошо. Удобно. Даже весело.
Надо его чем-нибудь озадачить.
– Может, я закричу, – сказала она.
– Не утруждайте себя, – посоветовал он и поцеловал ее ушко.
Поппи вздернула голову.
– Что случилось с вашим братом? Или это был ваш дядя?
Он ошарашил ее – взял в рот один ее пальчик и пососал его. Господи, это было до невозможности дивно, и Поппи ощутила острое, внезапное желание… чего, она не знала. Но лучше бы он это прекратил.
Итак…
Поппи выдернула палец, очень грубо, как ей подумалось, но Драммонд этого будто и не заметил. Он принялся легонько поглаживать ладонью ее попку.
Как ему не стыдно!
Однако Поппи не хотелось, чтобы он перестал.
– Мой брат, пропади он пропадом, все еще в Лондоне, – негромко заговорил герцог, не прекращая своего занятия, – а что касается дяди, то он пропал. Ему было всего тринадцать, когда он сбежал из дому. Мы считаем, что он поступил матросом на корабль и, наверное, утонул.
Поппи позволила ему поцеловать себя еще раз. Возможно, он вовсе не тот злющий герцог, о котором рассказывала кухарка. Возможно, он дружелюбный, добросердечный, терпеливый человек. Такой же безопасный, как…
Поппи моргнула. Ничего подобного. Он словно кобра в корзинке, готовая к смертельному прыжку. Вампир, жаждущий напиться крови из ее шеи. Венерина мухоловка, есть такое хищное растение, а она, Поппи, муха.
– Погодите минутку. – Поппи приподнялась с его колен. – Я все еще не доверяю вам. Я поцеловала вас только для того, чтобы доказать, что я целуюсь более чем адекватно. Намного более.
– И сколько раз вы практиковались?
– Не ваше дело.
– Так я и думал. – Николас снова поглядел на нее и провел по ее виску шершавым пальцем. – Вы и в самом деле старая дева, по сути своей. А как насчет того, чтобы позабавиться?
– Только не с негодяями, – ответила Поппи, чувствуя себя чопорной и стыдливой, пусть даже она его оскорбила.
А он, видимо, и не обратил на это внимания. Уложил ее на сиденье поудобнее, и снова губы его прижались к ее губам, и Поппи наслаждалась его поцелуем до бесконечности. Она не испытывала ничего подобного, когда ее целовали другие. И чувствовала себя сейчас жадной, ненасытной.
Что это значило?
Она забыла удивиться, когда Николас приподнял ее ногу и протянул руку ей под платье. Провел рукой по ноге до колена, а после по икре до лодыжки. Потом положил ладонь ей на бедро и лежал так, пока целовал в губы, на этот раз трогая ее язык своим.
«Прошу тебя, продолжай делать то, что ты делаешь!» – мысленно повторяла она, а он словно читал ее мысли. Продолжал целовать ее в губы, гладил бедро, а потом запустил другую свою руку ей за корсаж и нажимал большим пальцем на соски, словно то были пуговки, с которыми можно играть.
Потом поцеловал ложбинку между грудями. А потом…
Потом сделал еще больше.
Сдвинув при помощи губ половинку ее корсажа в сторону, он поймал губами сосок.
У Поппи не было слов, чтобы определить свои чувства. Единственным, что она воспринимала более или менее сознательно, была острая дрожь наслаждения.
Да он не иначе как сам дьявол, если смог вызвать у нее подобные ощущения.
Но Поппи хотелось, чтобы эти невероятные ласки продолжались целую вечность, особенно после того, как его рука начала подбираться все ближе и ближе к самому интимному местечку ее тела.
Однако он до него не дотронулся. И разумеется, не должен был дотрагиваться. Это было бы постыдно, скверно и вообще…
«Пожалуйста… Пожалуйста, потрогай меня там!» – пронеслась в голове безумная мысль.
Поппи прильнула к Николасу, застонала и провела пальцами по его волосам – шелковистым, упругим и густым, умирая при этом от желания, чтобы он поцеловал ее вторую грудь.
Он продолжал касаться ее бедра своими проворными пальцами.
Список ее желаний увеличивался, и все потому, что она в жизни не встречала такого умелого соблазнителя.
Однако Николас не стал продолжать свои ласки, а, наоборот, отстранился от Поппи и осторожным движением передвинул на место ее корсаж.
– Сейчас мы не должны заходить дальше, – произнес он глухим, низким голосом, глядя на Поппи потемневшими глазами. – Вы слишком разгорячились.
– Я?!
– Да. – Он приподнял ее и усадил на место. – Это может причинить вам… – Он сделал паузу, потом принялся медленно считать: – Три, два, один…
– Не смейте меня унижать!
Чувство дивного наслаждения, пережитого ею всего несколько минут назад, испарилось, хотя грудь ее все еще покалывало, также как и чувствительное местечко между ногами.
– Вот видите? Я прав.
Она не удостоила его ответом. Только выпрямила спину так, чтобы грудь ее подалась вперед, – а вдруг Драммонд наклонится, спустите нее корсаж и еще раз поцелует соски?
Или по крайней мере погладит ее груди ладонью.
Он вяло улыбнулся и сказал:
– Я знаю, о чем вы думаете.
– Ничего подобного!
– Да, знаю.
В глазах у него сверкнула искра, и у Поппи перехватило дыхание. Но Николас всего лишь приподнял пальцами ее подбородок со словами:
– Мы приехали. По правде сказать, мы сидим возле вашего дома уже больше пяти минут.
Поппи покраснела от смущения.
– Я… Я не заметила.
– Теперь идите в дом, ведь ваши слуги умирают от любопытства. Особенно кухарка. Я уверен, что она жаждет со мной познакомиться. Скажите, волосы у нее темно-рыжие?
– Да.
– Лицо в веснушках, а нос вздернутый?
– Да.
– Голос трубный?
– Да.
– Обожает выдумывать всякие истории… и вечно пересаливает суп?
– Верно и то и другое.
– Скорее всего, это сестра моей кухарки, они близнецы. Она рассказывала мне, что ее сестра служит в кухарках у вдовца и его дочери в Лондоне, и будто бы оба, и отец и дочь, люди хитрые и недобрые. Прямо как убийцы.
– О Боже! – сорвалось с языка у Поппи, которая почувствовала себя виноватой, будто и впрямь кого-то убила.
Герцог устремил на нее серьезный взгляд и сказал:
– Сегодня вечером я спас вашу драгоценную репутацию.
Поппи, в свою очередь, уставилась на него и заявила:
– Вы не джентльмен, если говорите об этом.
Николас возразил со смехом:
– Я по крайней мере первый из джентльменов, кто осмелился заставить вас быть самой собой – милой девушкой, которая так стремится к непослушанию. Именно поэтому вы и рассказывали вашим поклонникам небывалые истории. Вы скоро убедитесь, что это занятие скучное и нелепое. Особенно пока вы со мной.
Николас распахнул дверцу кареты и одним прыжком покинул экипаж. Потом протянул руку Поппи. Та недовольно сощурилась, дабы подчеркнуть свое неудовольствие по поводу того, что он, можно сказать, выхватил ее из дверцы, в результате чего она буквально упала ему на грудь.
– Я уверена, что потрясение, испытанное мной по поводу этой смешной помолвки, повлияло на мое поведение в карете, – проговорила Поппи как можно более сухим тоном.
– Несомненно, – согласился Николас с поклоном, хотя в глазах у него так и плясали чертики.
Она поднялась по ступенькам крыльца, отперла дверь, и даже не оглянулась на Николаса, хоть и чувствовала, что он стоит в ожидании.
Он был прав, считая ее скучной и ограниченной. И понимал, что она считает его правым.
И это обижало ее бесконечно.
