Текст книги "Герцоги налево, князья направо"
Автор книги: Киран Крамер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Глава 42
К большому огорчению Поппи, когда она вернулась в Лондон, слухи уже распространились и здесь. В одной из газет даже появилась статейка о сумасбродном предложении Сергея, сделанном на проезжей дороге, и о том, что Поппи до этого была помолвлена с герцогом Драммондом.
Поппи не выезжала. Вместо этот она продумывала грандиозный план.
Она решила выкрасть картину для собственной семьи.
И хранить в открытую, не пряча. Разве не то же самое сделала леди Дерби, заплатив за портрет и при этом являясь одним из видных агентов секретных служб?
И Поппи станет тоже действовать в открытую. Также дерзко, как и ее мать. А если ее схватят с поличным, она предъявит расписку из документов матери, подписанную Ревником, и пусть хоть кто-то посмеет усомниться в ее подлинности.
Игра рискованная, что и говорить. Однако Поппи была уверена, что секретные службы не станут оглашать факты. Ведь Николас говорил ей, что тайное агентство не более склонно обнаруживать свою роль в чем бы то ни было, нежели малыш признаваться в том, что украл конфетку у своей няньки из кармана передника.
И, собственно говоря, зачем секретным службам эта картина, во всяком случае, уже после того, как они осмотрят ее и наконец установят личность пресловутого «крота», то есть агента-предателя? Она позволит им сделать это, как только завладеет картиной, – и только в святилище своего родного дома.
Но ей понадобится помощь ее знакомых по Клубу Старых Дев.
Она пригласила Беатрис и Элинор в любимое место их встреч, магазин конфекции, где никто не мог бы предположить, что они говорят между собой о чем-то более существенном, чем эти самые ленточки.
Они соединились в крепком объятии.
– Мы так рады, что ты вернулась в город, – сказала Элинор.
– И очень сожалеем о Драммонде, – пробормотала Беатрис.
– Я не верю рассказу княгини, – заявила Элинор.
– Я тоже, – поддержала ее Беатрис, глаза у которой имели озабоченное выражение. – Она охотится за Драммондом и добивается его любой ценой.
Поппи пожала руку той и другой, потом сказала:
– Ирония заключается в том, что в последние несколько недель я была вынуждена заботиться о ее счастье.
– По чьей воле? – спросила Беатрис.
– Я не могу сказать. Однако возможно, что это вопрос… – Поппи быстро оглянулась по сторонам, убеждаясь, что их никто не может услышать. – Национальной безопасности, – прошептала она.
Элинор нервно рассмеялась.
– Ты говоришь так, будто выполняешь секретное задание правительства.
Поппи широко раскрыла глаза, но ни слова не ответила.
– Это так и есть, да? – пискнула Беатрис.
– Я не могу сказать.
– Возьми розовую ленточку, если да, и зеленую, если нет, – предложила Элинор.
Поппи взяла розовую.
– Не могу поверить! – вскрикнула Беатрис.
– Как это здорово! – захлопала в ладоши Элинор.
– Мне просто до смерти хотелось бы рассказать вам об этой… розовой ленточке, – с улыбкой проговорила Поппи, – но вам совершенно не следовало об этом знать.
– Ну а Драммонд? – Элинор поспешила схватить желтую ленточку и сделала вид, что разглядывает ее. – Он работает над этим вместе с тобой?
– Ох, Господи! – Поппи начала нервничать. – Право, я не могу сказать, но…
Она взялась за розовую ленточку.
– Значит, он тоже в этом замешан! – возликовала Беатрис.
Брови Элинор взлетели вверх.
– Господи, Поппи, что происходит?
Поппи вспыхнула:
– Девочки, мне ужасно хотелось раньше поделиться этим с вами, но я не могла. Вам следует, вам необходимо знать, чем я теперь занимаюсь! Потому что это гораздо больше, чем вопрос национальной безопасности. Это стало одной из проблем Старых Дев, и мы должны решить ее вместе.
Три подруги обменялись серьезными взглядами.
– Скажи, что мы должны делать, – произнесла Элинор.
– У меня нет более солидных подтверждений того, что мама оплатила это, – сказала она, – кроме расписки, которую мы с Николасом сумели раздобыть, а она, как говорит Драммонд, может оказаться фальшивой.
– С какой стати она может быть фальшивой? – удивилась Элинор.
Поппи глубоко вздохнула.
– Потому что моя мать… – Она взяла еще одну розовую ленточку. – Можете ли вы предположить?
Беатрис прижала руку к горлу.
– Твоя мама работала на правительство? Все это становится шокирующим.
– Просто немыслимым, верно? – согласилась Поппи. – Но я знаю маму и доверяю собственной интуиции. Она и Ревник могли договориться о том, что отправят сообщение в картине, но если я правильно сужу о своей матери, эта идея пришла ей в голову уже после того, как она заказала Ревнику портрет в качестве подарка для папы.
– Мы верим тебе, – сказала Элинор.
– И мы поможем тебе получить картину, – подхватила Беатрис.
Поппи была рада услышать это.
– Еще я хотела вам сообщить следующее. Я нашла мужчину, который, как мне кажется, совершенно мне подходит.
– Кого? – спросила удивленная Беатрис.
Поппи собиралась сказать, кто это, но имя буквально застряло у нее в горле. Она обозлилась. Ощутила боль. И почувствовала себя неуверенной.
– Боже мой! – выдохнула Беатрис. – Это герцог Драммонд, верно?
Поппи отрицательно мотнула головой. Голос к ней вернулся.
– Вы же знаете, что он собирается взять в жены Наташу. И даже если бы это было не так, его бы я не хотела… Он… ему невозможно доверять. Зато мне сделал предложение Эверсли. – Она помолчала. – И возможно, я его приму.
Беатрис стиснула руку Поппи.
– Но ведь ты его не любишь. А истинная Старая Дева никогда не должна выходить замуж за нелюбимого.
– Я это знаю. – Поппи не могла овладеть собой. У нее застрял комок в горле. – Вспомните, я ведь вам сказала, что это не только проблема национальной безопасности, но и проблема, имеющая отношение к уставу Клуба Старых Дев.
– В конечном счете так оно и есть, – успокаивающим тоном произнесла Элинор. – И мы никогда через это не переступали.
– А я просто решила, что ты имеешь в виду тот пункт устава, который требует, чтобы члены клуба поддерживали друг друга даже в тех случаях, когда одна из нас совершает кражу, ну, скажем мягче, возвращает картину, – пояснила Беатрис.
– Это я тоже имела в виду, – сказала Поппи.
– Давайте выйдем отсюда, – предложила Беатрис. – Присядем где-нибудь и обсудим все по порядку.
На улице она подвела их к парковой скамейке неподалеку от ожидавших девушек экипажей, и все трое уселись.
Беатрис расправила юбки и заговорила первой:
– Если мы кого-то любим, то готовы пойти на любой риск ради него.
Поппи закрыла глаза.
– Слишком поздно.
– Разве он уже стоял у алтаря с Наташей? – удивленно подняв брови, спросила Беатрис.
– Нет, – ответила Поппи. – Но он отец ее будущего ребенка.
Ей была невыносима мысль об их с Николасом интимных ласках в библиотеке ее отца, а потом на паруснике Николаса, особенно когда она представляла себе, что то же самое и даже большее было у него с этой бесстыжей ведьмой!
Элинор поморщилась и спросила:
– И ты веришь Наташе?
– Больше, чем мужчине, которого любишь? – добавила Беатрис, с недоверием поглядев на Поппи.
– Он не отрицал этого, – ответила Поппи, немного смущенная. – Но и не признавал тоже. Вообще вел себя как-то необычно.
Малый огонек надежды вспыхнул у Поппи в груди. Она выпрямилась и взяла за руки обеих подруг.
– Я всегда знала, что полюбила вас обеих не случайно.
Беатрис улыбнулась и ответила:
– Мы тоже любим тебя. И конечно, примем участие в деле с портретом.
Поппи попрощалась и направилась к своему экипажу, чувствуя, насколько легче ей стало после разговора с подругами.
Однако радость ее улетучилась, когда она, открыв дверцу кареты, увидела прямо перед собой незнакомого пожилого мужчину с бледным лицом, в сорочке с высоким воротничком.
– Хелло, леди Поппи, – жестко произнес он высоким голосом. – Поднимайтесь в экипаж. Я мистер Грап и я должен сообщить вам нечто весьма важное о герцоге Драммонде.
Глава 43
Николас остановился у стола, заставленного хрустальными вазочками с черной икрой. Наташа повисла у него на локте. Это происходило на балу у Ливенов. Наконец пришло время похитить картину. Вот уже несколько дней Николас страдал от унизительной необходимости играть роль возлюбленного Наташи. Он также провел несколько весьма тоскливых дней в размышлениях, пытаясь понять Грапа и его странное поведение. Он не смел спросить мастера шпионажа, что такое тот задумал, устроив слежку за его младшим братом. Николасу требовалось время, чтобы собрать побольше информации и с ее помощью докопаться до сути дела.
Он попробовал как бы случайно упомянуть имя Фрэнка в присутствии Грапа, всего один раз. Интересно, стало ли старику известно, что они с братом недавно встречались?
Но зачем? И что должен был Грап скрывать?
– Я такая голодная, – зашептала Наташа с соблазнительной улыбкой, которая только усиливала его неприязнь. – Положи мне что-нибудь на тарелку, и побольше, ведь я ем теперь за двоих.
Николасу меньше всего хотелось слышать это именно сейчас. Однако что он мог поделать? Оставалось терпеть. Так что он, скрипнув зубами, передал Наташе тарелочку с икрой и тостами.
– Вот, пожалуйста, моя драгоценная, – проговорил он со вздохом.
Наташа полыхнула на него глазами, в которых Николас заметил нечто лихорадочное.
– Значит, – заговорила она, задыхаясь от волнения, – ты и вправду меня любишь?
Он устремил на нее свой самый страстный взгляд.
– Я боготворю землю, по которой ты ступаешь. Смотрю в будущее и мечтаю о детях, которых ты мне подаришь. Я хочу, чтобы их было десять.
– Десять? – изумилась она.
– О да, – сказал он. – Позволь мне показать тебе, где мы станем счастливо жить вместе со своим потомством.
И он достал карту нового поместья Ламли.
– Это Оркнейские острова у берегов Шотландии. Мы поселимся на самом северном из них. Я уже дал нашему дому имя «Замок Наташа». На самом деле это не замок, а более скромное жилище, но ведь нам для счастья не нужно ничего, кроме любви, не так ли, моя дорогая?
Наташа шумно втянула в себя воздух.
– Ни за что туда не поеду!
– Ты непременно туда поедешь! – Николас усмехнулся, свернул карту и сунул обратно в карман. – Это же рай небесный на земле, даже если там и холодновато.
Наташа уставилась на него такими глазами, словно увидела перед собой привидение.
– А как же Сьюард-Холл?
– Я его продал, – сказал он. – Я хочу увезти тебя как можно дальше отсюда, чтобы чувствовать, что ты принадлежишь мне целиком и полностью. Ох, говорил ли я тебе об овцах? Корги будут пасти их каждый день.
– Мои корги никого не будут пасти, – сказала на это Наташа. – Они слишком нежные для этого, и потом они даже не знают, как пасти.
– Но ведь это у них в крови, – пояснил Николас. – Они целыми днями будут бегать на свободе, и никаких прогулок в колясочках не потребуется.
– Я тебе говорю… – В голосе у Наташи появились угрожающие интонации.
Не дав ей закончить фразу, Николас прижал палец к ее губам.
– Ты просто великолепна, когда говоришь о своих собачках, – зашептал он. – А знаешь, я написал о тебе стихотворение. Прочитать?
– Заткнись! – процедила Наташа сквозь стиснутые зубы. – Ненавижу эту твою раболепную манеру. Ты герцог Драммонд. Такой же холодный и высокомерный, как и я.
Николас покачал головой:
– Это была лишь видимость, моя дорогая. Фасад. Он искрошился и осыпался, когда я… – Он вгляделся в ее широко раскрытые темные глаза. – Когда я… м-м… встретил тебя.
Верхняя губа княгини приподнялась, обнажив зубы.
– Это грандиозная шутка, – сказала она. – Ты стараешься отделаться от меня. Этого никогда не случится. Ты мой. Навсегда!
С этими словами Наташа кинулась прочь.
Что ему теперь остается?
Какое-то легкое веяние коснулось его.
– Хелло, герцог.
Николас обернулся.
Поппи.
И словно сияние солнца вмиг разогнало скопище серых туч. Сегодняшним вечером Поппи надела платье в греческом стиле, что делало ее похожей на Артемиду, богиню охоты. И она была еще более прекрасной и привлекательной, чем когда-либо раньше.
Николас поклонился.
– Добрый вечер, леди Поппи.
Николас чувствовал, что тон у него холодный, но как еще ему оставалось говорить с единственной женщиной в мире, которая дважды вынудила его задуматься над тем, не остаться ли ему на всю жизнь обозленным холостяком?
– Поздравляю вас с обручением, – заговорила Поппи. – И желаю вам многих лет счастья с княгиней… и ее собачками.
Николас нахмурился. Он не мог придумать ответ, который не оскорбил бы ее ушей.
Поппи вздернула подбородок и прошла мимо Драммонда, окутав его облаком своего аромата, таким знакомым и таким завораживающим.
Он не мог думать о ней прямо сейчас. Он должен был сосредоточиться на своем плане.
Начались танцы. Наташа вернулась к нему и настояла на том, чтобы они приняли в них участие. Он никогда еще не выглядел таким угрюмым. Долг не может заключаться в обязанности танцевать с русской княгиней, которая таращит на тебя глаза и то и дело наступает тебе на ноги. Или может?
Если да, то почему он, этот пресловутый долг таким тяжким бременем ложится ему на плечи? Почему он не кажется таким, как прежде?
Во время одного из переходов в кадрили Николас оказался в паре с леди Беатрис.
Она ему улыбнулась.
– Драммонд, если вы дорожите Поппи, мы вам поможем. Самое лучшее, что мы можем сделать, – это убедить ее, будто вы сделаны из прочной субстанции и вовсе не игрушка для Наташи. Докажите нам это.
После этих слов Беатрис от него ускользнула.
Игрушка для Наташи?!
Ладно, он всем на свете докажет, что не игрушка княгини.
В следующую минуту он сошелся в танце с леди Элинор.
– Поппи из тех женщин, что трезво оценивают свои умственные способности, – заговорила та. – Она порядочная, стойкая и храбрая. Я верю, вы докажете, что и вы такой же.
Николас огорчился. Ему не понравилось, что его порядочность как бы под вопросом. Однако он не мог не признать, что леди Элинор и леди Беатрис по-своему правы. Нынче ночью он должен доказать, что сам хозяин своей судьбы и не намерен отдавать ее в руки Наташи или Грапа.
Следующий танец он танцевал с женщиной, которая ценой обмана стала его невестой. Ценой предательства, если говорить точнее.
Он откашлялся и заговорил:
– Ты самым прискорбным образом использовала моего брата, чтобы заманить меня в ловушку.
– Как ты можешь верить тому, что говорит Фрэнк? – спросила она с видом оскорбленной невинности, глядя на Николаса широко раскрытыми глазами.
– И ты угрожаешь леди Поппи. Как ты собиралась поступить с ней, если бы тебе удалось затолкать ее в бочку? Убить ее?
– Это возмутительно! – брызгая слюной, прошипела Наташа.
– Это уже не имеет значения. Сегодня вечером я играю в твою игру последний раз. Мы больше не помолвлены и никогда помолвленными не будем.
Наташа открыла рот, намереваясь сказать еще что-то, однако Николас круто повернул ее и разжал руки.
Он увидел Поппи на другом конце зала – она стояла и с кем-то разговаривала. Ей известно, что он должен выкрасть картину сегодня вечером и передать ее в секретные службы. Однако Поппи отнюдь не выглядела чем-то встревоженной или обеспокоенной. Она очень хотела помочь ему в этом деле, даже просила его об этом очень настоятельно.
Следует выяснить причину такой ее беззаботности.
Николас подошел как можно ближе к тому месту, где она вела оживленный разговор с незнакомой ему пожилой вдовой, и заговорил:
– Леди Поппи, могу я вас попросить на два слова?
У пожилой вдовы отвисла челюсть. Обретя снова дар речи, та произнесла:
– Но как же так, ведь вы не разговариваете друг с другом?
– Вы правы, – ответила ей Поппи, – но в отличие от некоторых других людей, которые только говорят о том, что способны на риск, сама я готова рискнуть, если это необходимо. – Она бросила на Драммонда вызывающий взгляд. – Так что я, пожалуй, поговорю с ним.
– О чем речь? – спросил в недоумении Драммонд, увлекая ее за собой подальше в сторону. – Ведь я рискую. Постоянно.
– Вот как? – бросила Поппи подчеркнуто равнодушным тоном.
Драммонд почувствовал, что начинает злиться.
– Да, это именно так.
– Но ты мог и обмануть меня, – возразила она, передернув плечами.
– Я должен весьма серьезно рискнуть сегодня вечером, – сказал он. – А тебя это больше не волнует?
– Чего ради мне волноваться, спрашивается?
– Хотя бы ради того, что ты имела намерение помогать мне в этом деле.
Одной из двух своих грациозных, тонких рук Поппи уперлась в бок.
– А какое тебе теперь дело до моих намерений и до того, о чем я думаю? Ты меня бросил, и как бы я к этому ни относилась, я больше не твоя нареченная. И моя жизнь тебя больше не касается.
– Ты вправе сердиться по поводу истории с Наташей. Но все это происходило до того, как я встретил тебя.
Ее изумрудные глаза так и вспыхнули.
– Ты просил, чтобы я верила тебе. Я так и поступила. Я верила тебе всем сердцем. Сообщила, что состою в Клубе Старых Дев. Что мои взгляды заслуживают уважения. И я не удовольствуюсь ничем иным, кроме любви. Однако любовь не интересует тебя, верно, Драммонд? Ты использовал меня точно так же, как, видимо, и Наташу.
После этой короткой тирады она хотела уйти.
– Да постой хоть минуту! – окликнул ее Николас. – Я вовсе не бросал тебя. Я твердил, что женюсь на тебе. Это ты все повторяла, что нам следует разорвать нашу помолвку, непонятно почему.
Поппи не ответила ни слова.
Негодница!
Она выглядела так соблазнительно в этом платье. Николас злился на нее и в то же время был очарован ею. Он хотел ее.
Проклятие, он не просто испытывал плотскую страсть. Он любил леди Поппи Смит-Барнс – каждый влекущий к себе, чарующий, восхитительный дюйм ее существа.
Николас догнал ее и схватил за руку. Поппи попыталась вырваться, но тщетно. Он окинул ее взглядом, впитывая в себя ее красоту, более того, ее силу духа.
– Я не собираюсь сочетаться браком с Наташей. И не могло так случиться, чтобы я стал отцом ее ребенка. Не верь тому, что можешь услышать сегодня вечером.
– Это твоя забота, а не моя, – решительно заявила она.
Настоящий вулкан, только очень маленький. Но Николас еще больше, чем прежде, дорожил ее добрым мнением.
Поппи ткнула его в грудь указательным пальцем.
– Лорд Эверсли попросил меня выйти за него замуж. – Тон у нее был вызывающий. – Я должна ему дать ответ перед первым вальсом.
Все вокруг словно застыло на месте.
– Не выходи за него замуж! – даже секунды не помедлив, отрезал Драммонд. – Оставайся Старой Девой, соблазнительной, пылкой Старой Девой, до тех пор, пока не встретишь мужчину, который тебя стоит.
Это не он. Пока еще нет.
Но он им станет.
Докажет, что достоин ее.
Его служебные обязанности и участие в операции «Розовая Леди» очень важны, сомнения быть не может. Но у него есть, еще более высокий долг – прожить свою жизнь так, как он считает достойным. И столь же высокий долг перед его собственным сердцем. Он по-прежнему намеревался выкрасть картину, но теперь только ради Поппи. Забыть о месячном отпуске, а Грап со своими приказами пускай провалится к дьяволу в ад.
На очереди теперь операция «Возвращение Поппи».
Глава 44
– Николас! – услышал он у себя за спиной оклик Поппи.
Она совсем запыхалась и дышала с трудом.
Драммонд обернулся через секунду, и они встретились глазами.
– Я хочу напомнить тебе о том, о чем ты мне однажды сказал. – Руки у Поппи дрожали, и она поспешила ухватиться за шнурки корсажа, чтобы унять эту дрожь. – Ты говорил, что нужно пользоваться любым поводом для развлечения, что именно это стимулирует жизнь. Ты ведь, кажется, любишь сюрпризы, верно? Не забывай об этом, – посоветовала она.
– И ты не забывай!
Он отвесил ей насмешливый поклон и скрылся в толпе гостей.
– О, я-то не забуду! – прокричала Поппи и привстала на цыпочки, чтобы в последний раз увидеть Драммонда в нормальном для него состоянии полного спокойствия и уверенности в себе.
Ибо его ожидал сюрприз и еще какой!
К Поппи подошла Наташа и вперила в нее взор, полный нескрываемого пренебрежения.
– Вы давно уже сообщили мне, что явитесь сюда со своим будущим мужем. И поцелуете его на глазах всего общества. Однако вы пребываете здесь в полном одиночестве и никто не обращает на вас внимания, как я заметила.
– Я так не думаю, – возразила Поппи, – иначе вы не прилагали бы столько усилий, чтобы поставить меня на место.
Княгиня вспыхнула:
– Ваш так называемый будущий муж теперь мой, и князь Сергей намерен сделать официальное оглашение. Вам бы лучше удалиться!
Наташа деланно рассмеялась.
– Я отказываюсь доставить вам это удовольствие, – ответила Поппи, высоко подняв голову. – Более того, я намерена занять самое заметное место во время процедуры оглашения.
Поппи повернулась спиной к княгине и прямо перед собой увидела лорда Эверсли, который устремил на нее взор, полный надежды.
– Леди Поппи! Как я рад нас видеть!
Она заставила себя улыбнуться и, в свою очередь, поприветствовала его коротким:
– Хелло, Эверсли!
Он взял ее под локоток и как можно более ласково и осторожно увлек в ближайший угол.
– Я должен немедленно услышать ваш ответ. Вот-вот зазвучит первый вальс, и я, разумеется, хочу протанцевать его с вами. А потом мы как можно скорее устроим наш собственный бал, на котором прозвучит оглашение нашей помолвки.
Поппи несколько секунд молча смотрела на него с бурно колотящимся сердцем, после чего покачала головой.
– Прошу прощения, – заговорила она, – к сожалению, я должна отказать вам. Вы чудесный человек, и я от души надеюсь, что вы встретите женщину, которая оценит вас по достоинству. Увы, я не могу стать ею.
Восторг на его лице сменился горестным разочарованием, и Поппи ощутила болезненный укол в сердце.
– Вы все еще любите герцога Драммонда, это верно? – прошептал он.
Поппи кивнула со словами:
– Я знаю, что это невозможно.
– Все хорошо. – Эверсли поцеловал ее в щеку. – Я тоже верю в настоящую любовь.
– Вы так добры, – сказала она и благодарно пожала руку Эверсли.
И он оставил ее.
Поппи заметила, что несколько юных дебютанток смотрят на Эверсли так, словно он для них желанная добыча. А потом его остановила некая солидная матрона и повелительным жестом поманила к себе весьма привлекательную мисс. Та повиновалась и сделала изящнейший книксен. Эверсли, в свою очередь, с поклоном подставил девушке согнутую в локте руку, и девушка просияла улыбкой. И почти в ту же секунду они исчезли в кругу вальсирующих гостей.
Наташа оказалась права. Поппи осталась в одиночестве, даже без Беатрис и Элинор для компании. Обе покинули бальный зал и спрятались в кустах у террасы, которая тянулась до конца парка, дабы в нужный момент снова появиться на балу.
То была часть придуманного Поппи плана возвращения картины в семью.
– Пора, – донесся до нее голос Сергея с небольшого возвышения рядом с оркестром. – Настало время для первого вальса и официального оглашения.
Он обвел глазами помещение и остановил взгляд на Николасе, выражение лица которого, по впечатлению Поппи, было таким холодным и угрожающим, как ни разу на ее памяти. Наташа повисла у него на локте, ее наглые глаза сияли торжеством.
– Выйдите вперед, вы оба, – провозгласил Сергей.
Николас вместе с Наташей сделали шаг вперед с таким видом, словно шли на гильотину. Оба поднялись на возвышение.
Поппи сумела проложить себе путь в первый ряд толпы.
Николас даже не взглянул на нее. Однако Наташа это сделала, и на ее губах появилась довольная усмешка.
Поппи изо всех сил старалась казаться спокойной, несмотря на то, что задыхалась от волнения.
– Можете сделать что требуется, – проговорил ей в самое ухо чей-то голос.
Поппи вздрогнула, оглянулась и успела увидеть длиннолицего ливрейного лакея с глазами-бусинками, когда тот уже исчезал в проходе между двумя матронами.
Мистер Грап прав. Она может. И сделает.
Она посмотрела на Николаса, и ее сердце подступило к самому горлу.
Сергей заулыбался собравшимся.
– Мне доставляет огромное удовольствие сделать заявление о помолвке моей сестры, княгини Наташи, с…
– Замолчите! – перебила его Поппи.
Шорох пронесся по толпе зрителей и тотчас стих, а Поппи пальцем указала на Николаса и объявила:
– Этот человек вовсе не герцог Драммонд! У меня есть доказательства, что его пропавший родной дядя, которого все считали убитым, на самом деле жив. Именно он и есть герцог Драммонд, а вовсе не Николас.
– Она лжет! – выкрикнула Наташа, вперив в Поппи убийственный взгляд.
Сергей насупился.
– О чем речь, леди Поппи? Герцог?
– Не имею представления, – буркнул Николас.
– У меня имеется кольцо его дяди с печаткой. – Поппи подняла повыше руку, в которой держала кольцо. – На нем есть даже его инициалы. Кольцо передано мне Трэддом Стонтоном лично. Все эти годы он скрывал свое подлинное имя, так как он работает на секретные службы.
– На секретные службы?! – прозвучал общий возглас.
В общем хоре не приняли участие только две дебютантки, которые дуэтом задали вопрос:
– А что это такое?
Исключением стал и некий престарелый джентльмен, который настаивал на том, что секретные службы расформированы уже несколько лет назад.
– Он живет и работает под кодовым именем Мистер Грап, – продолжила Поппи и увидела, что лицо Николаса побелело. – Однако документ, подписанный самим Принни, подтверждает законность притязаний и права Грапа на титул Драммондов, а также их владения. Боюсь, Николас Стонтон, что вам снова придется стать лордом Максвеллом. Со временем вы вступите в права наследства, а ваш дядя настолько занят своей служебной деятельностью, что титул, земельные владения и денежные сундуки Драммондов остаются для него на последнем месте.
Общий вздох изумления.
– Покажите мне это кольцо! – потребовал Драммонд и посмотрел на Поппи так, словно она спятила. – А где же документ?
– Вот оно, ваше кольцо!
Поппи подбросила кольцо вверх. Еще один общий, уже не вздох, а стон, когда кольцо упало в самую гущу толпы.
– Еще минуту назад Грап был здесь, одетый в ливрею лакея, но вы все, конечно, не могли его узнать. Он настоящий мастер маскировки. У одного из слуг лежит на подносе документ. Доставьте себе удовольствие, попробуйте отыскать и документ, и кольцо.
Начались бурные разговоры, у многих нашлись увеличительные стекла в оправе, с помощью которых можно было быстрее отыскать упавшее на пол кольцо. Стоило поискать и документ и проверить, нет ли где поблизости пресловутого Грапа.
– Я презираю вас, Николас Стонтон! – выпалила Наташа. – Я выйду замуж только за того, чей титул не ниже герцогского.
– А что насчет ребенка? – послышался чей-то вопрос из толпы гостей.
– Какого ребенка?
Наташа скрестила руки на груди и надула губы.
– Так, значит… – Лорд Хауэлл запнулся, и лицо у него побагровело. – Значит, вы солгали?
– Я русская княгиня, – ответила Наташа и направилась к выходу, громко окликая своих слуг.
Было ли это наилучшим извинением, которое она могла принести за свое подлое поведение? Поппи недовольно хмыкнула, но на это не обратил внимания никто, кроме графини Ливен.
– Эта особа, – заговорила она Поппи на ухо, – не лучшим образом представляет нашу страну в Англии. Завтра утром я вышлю вещи Наташи в Санкт-Петербург. Ее мать отправит дочь в монастырь, на сей раз я в этом уверена. Сыграйте что-нибудь повеселее, – обратилась графиня к музыкантам маленького струнного оркестра, после чего направилась следом за Наташей.
Оркестр соответственно указанию заиграл венский вальс, но в это время какой-то странный, похожий на гогот шум донесся из дальней части зала, от дверей, выходящих в парк, которые вдруг распахнулись все разом.
Послышался собачий лай. Сопровождаемый несколькими громкими вскриками.
Поппи невольно приоткрыла рот.
«Николас Стонтон, – мысленно обратилась она к нему, – так это и есть отвлечение внимания, которое ты учинил, чтобы незаметнее выкрасть картину!»
Ну что за негодник!
Прокладывая плоскими лапами путь через целый лес шелков, атласов, муслинов и накрахмаленного полотна, по залу для танцев, гогоча и ковыляя из стороны в сторону, металось целое стадо гусей и требовало к себе внимания. Однако шум, поднятый птицами, не был ни в коей мере таким кошмарным, как тявканье корги.
Поппи судорожно вздохнула, когда увидела одноглазого корги Бориса. И он, и все остальные песики с энтузиазмом гоняли гусей, один из которых показался ей очень знакомым.
– Мои любимые собачки! – орала Наташа, и так громко, что голос ее перекрывал неимоверный шум. – Спасите их!
Послышались и другие громкие крики, а также звон и грохот разбиваемого о твердый пол драгоценного китайского фарфора и хрусталя. Музыканты продолжали играть вальс. Граф Ливен стоял рядом с оркестром, с лицом, мокрым от пота, не оставляя попыток навести, порядок и призывая к этому отчаянными возгласами.
– Я русский князь! – услышала Поппи крик Сергея. – Уберите от меня, этого проклятого гусака!
Ей чудилось, что происходящее похоже на сон.
Поппи твердо знала одно – она любит Николаса. Однако ни он, ни кто-либо еще не посмеет решить, будто картина ее матери может попасть в чьи-то другие руки, кроме ее собственных.
У нее вспотели ладони. Надо идти. Прямо сейчас. И выкрасть картину до того, как это сделает Николас.
Быстрый взгляд на Элинор и Беатрис принес Поппи удовлетворение: обе ее подруги делали то, что им полагалось делать. Облаченные в ливреи, с напудренными париками на головах, они быстро переходили с места на место, держа на поднятых достаточно высоко руках подносы с выложенными на них документами – подлинный документ находился в полной безопасности дома, – и гости усердно их разглядывали. Грап давно уже скрылся из глаз. Большая толпа гостей последовала за Беатрис к двери, ведущей в парк.
Элинор широкими кругами передвигалась по залу, вернее, пыталась это делать. Гуси и корги путались у нее под ногами, как, впрочем, и под ногами у всех, кто оставался в помещении.
Тетя Шарлотта, прижав ладонь к груди, бросилась к племяннице со словами:
– Я должна взять картину, – спокойно ответила Поппи и двинулась к лестнице.
– Нет! – выдохнула тетя Шарлотта.
– Все в порядке, тетя. Это моя картина, и я могу…
– Я не об этом, моя дорогая. Огромный гусь преследует князя Сергея неистово, как одурманенный! Просто великолепное зрелище!
И тетя Шарлотта оставила Поппи.
Николас поистине перестарался, злодей этакий. Но Поппи было не до развлечений, глядя на проделки гусака леди Колдуэлл. Она почти что добралась до лестницы, от верхней площадки которой отходил коридор с альковом, а в алькове и висела картина. Ей бы только пробиться через мешанину из людей, гусей и собак, а там уж… Ох, скорее бы домой!
Краем глаза Поппи заметила, как Николас, не обращая внимания на слуг с подносами, тоже пробивается к лестнице.
Поппи ускорила шаг.
Сейчас или никогда, сказала она себе, добравшись до нижней ступеньки, и бегом поднялась вверх по лестнице. Осторожно пошла по коридору. Никого не было видно. Слуги покинули свои посты и старались восстановить порядок в бальном зале.
