Текст книги "Герцоги налево, князья направо"
Автор книги: Киран Крамер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Николас вздернул голову.
– Леди Элинор, вы что-то от меня утаиваете?
Она открыла рот, но в эту секунду за спиной у Николаса зазвонил большой гонг, сделав невозможными какие бы то ни было разговоры.
– Внимание, внимание! – проорал в дым пьяный малый, стоя посреди комнаты. Николас узнал в нем старого школьного приятеля. – Настал час тостов, и первый прозвучит в честь замечательной четы, ибо леди, которая отвергла рекордное количество претендентов на ее руку, наконец обручена! Где вы, Драммонд?
О Господи!
Николас в полной мере ощутил чувство неловкости человека, помимо своей воли ставшего центром общего внимания. Он поднял руку.
– Я здесь, – провозгласил он отнюдь не торжествующим тоном.
Пьяный мастер тостов кивнул:
– Очень хорошо! А где леди Поппи?
Проклятие!.. Николас не знал, что ответить.
– Драммонд, где ваша любимая? – взывал мастер тостов.
– Она… где-то здесь, – сказал Николас, отлично понимая, насколько нелепо это звучит. Он явился на раут, дабы продемонстрировать, что наконец остепенился и готов превратиться в добропорядочного семьянина, и вот пожалуйста – его будущей жены нигде нет поблизости.
И не только в этом было дело, а и в том, что флиртующая русская княгиня каким-то образом снова протолкалась к нему.
– Если она сию же минуту не появится, кое-кто из нас может посчитать, что герцог свободен, – проворковала она, обращаясь к толпе.
Все разразились оглушительным хохотом. Мастер тостов поднял одну бровь.
– Вы уверены, что леди Поппи не переменила своего мнения на ваш счет, Драммонд?
Черт побери, протестующий голос Поппи не прозвучал ни из одного уголка. Толпа расхохоталась еще громче. И Николас внезапно понял, что Поппи отсутствует на рауте. Он это почувствовал нутром. Может, все-таки Беатрис что-то знает. Куда ушла Поппи?
– Ну, что вы скажете, ваша милость? Вы уверены, что у вас все еще есть нареченная? – обратился к Драммонду мастер тостов.
– Да, я уверен! – раздраженно бросил Драммонд, но его никто не услышал.
Все продолжали смеяться.
Глава 27
Ее сорок минут в апартаментах Сергея почти истекли. Поппи должна была хоть что-то предпринять. Но что? Подали пока только третье блюдо – фаршированного угря, которого Поппи терпеть не могла, и конца обеда еще не предвиделось.
У леди есть несколько приемлемых поводов покинуть место за столом. Поппи додумалась только до одного: сделать вид, будто ей дурно.
– Боже милостивый, – прошептала она и прижала ко лбу тыльную сторону ладони.
– Что с вами? – спросил ее Сергей.
– Мне немного дурно.
Особа, что сидела напротив Поппи, отнеслась к ее жалобе скептически.
– Неужели? – поинтересовалась она.
Поппи выпрямилась.
– Да! – бросила она негодующим тоном, но тут же вспомнила, что должна говорить слабым голосом, и вздохнула. – Если вы не против, мне надо ненадолго выйти из-за стола, всего на пять минут, не более.
– Мой лакей проводит вас в комнату, где вы можете передохнуть и прийти в себя, – сказал Сергей.
Что ж, он оказался достаточно добросердечным, чтобы позволить это.
Она улыбнулась ему и встала.
– Леди Поппи вернется, – сообщил Сергей гостям.
Все они к этому времени уже изрядно опьянели.
Лакей привел ее сначала в прихожую, где Поппи с вожделением поглядела на входную дверь, а потом они поднялись по лестнице на следующий этаж, и лакей впустил ее в одну из спален.
– Я подожду за дверью, – буркнул он таким тоном, словно Поппи была тюремной узницей.
Он захлопнул дверь за собой, и Поппи немедленно бросилась к окнам и выглянула. Балкона под окнами не нашлось, и вообще не было возможности сбежать этим путем. Ей нужно перехитрить лакея, чтобы спуститься по лестнице к входной двери.
Но как же картина? Одному Господу известно, встретится ли она когда-нибудь с Сергеем после этой ночи. Надо постараться увидеть картину теперь, если это возможно.
Сделав глубокий вдох, Поппи открыла дверь.
– Извините меня…
– Да? – отозвался лакей, вид у него был самый скучающий.
Он даже не сказал «да, миледи», отметила Поппи про себя.
– Я забыла, в какой комнате находится портрет. Тот самый, который будут показывать.
Лакей вздернул брови.
– Вам не удастся увидеть его до полуночи.
Поппи позволила себе коротко рассмеяться.
– Я знаю, – ответила она. – Но признаюсь вам, что принадлежу к числу не в меру любопытных особ.
– Неужели? – спросил он, и вид у него стал каким-то более заинтересованным.
– Я просто хочу глянуть, как говорится, одним глазком. Раньше всех остальных. Мне доставляет огромное наслаждение делать что-нибудь потихоньку от других. Вам понятно, что я имею в виду?
– Кажется, я вас понимаю, – сказал лакей и подошел к ней поближе, причем губы у него изогнулись в выжидательной усмешке, а глаза уставились на Поппи с наглым выражением.
Ох, Господи! Поппи вовсе не желала двигаться в таком вот направлении.
Она быстро сняла с пальца кольцо, сначала убедившись, что это не одно из колец ее матери.
– Если вы покажете мне портрет, я дам вам вот то.
Она протянула руку с кольцом вперед, чтобы лакею было легче его разглядеть.
Он было потянулся за кольцом, но Поппи отдернула руку.
– Не сейчас, – прошептала она. – Идемте скорей. Только глянем на портрет, и я сразу отдам вам кольцо.
Тогда лакей подвел ее к двери другой комнаты в этом же коридоре.
– Только тихо, – предостерег он Поппи. – Прошу вас, ни звука. В вашем распоряжении не более десяти секунд.
И он отодвинул в сторону красную шелковую занавеску.
Поппи затаила дыхание.
Это было как удар молнии.
Поппи старалась сосредоточиться, глядя на изображение прекрасной женщины в розовом платье. Женщина устремила боготворящий взгляд на своего партнера в танце – на картине тот был изображен спиной к зрителю.
Итак, вот она, «Розовая Леди», картина, заполучить которую так стремились секретные службы. Что-то на этом полотне являлось ключом к установлению личности шпиона, проникшего в парламент.
– Время истекло, – услышала она голос лакея.
Сразу после этих слов тот задернул драпировку.
– Подождите! – Поппи посмотрела на лакея с мольбой в глазах. – Я взгляну еще только раз!
– Ни в коем случае! – отрезал тот и увел ее из комнаты. – Теперь я хотел бы получить кольцо.
Дрожащими пальцами она вручила ему кольцо.
– Позвольте мне проводить вас в столовую, – предложил он.
– Нет, – ответила Поппи. – Вместо этого проводите меня до входной двери. Передайте князю, что я очень скверно себя чувствую и не могу остаться.
– Но князь на меня разгневается, если я отпущу вас.
– Кольцо послужит вам компенсацией, если он вас уволит. А вот вам и еще одно. – Поппи сняла с пальца другое кольцо и протянула ему. На этот раз это было кольцо ее матери, но Поппи знала, что мама поняла бы необходимость пожертвовать им в такой ситуации.
Лакей пожал плечами:
– Ну ладно, хотя вы пропустите самое лучшее.
– Я уже видела портрет.
– Не это, другое, совсем особое удовольствие.
– Прошу вас, – повторила Поппи. – Меня не занимает никакое особое удовольствие. Я просто хочу уйти так, чтобы никто не услышал. Может, выйти через заднюю дверь?
Лакей спустился вместе с Поппи по лестнице для слуг и отворил дверь на задний двор.
Поппи пробежала по дорожке, потом помчалась по улице так, будто спасалась бегством от толпы преследователей. Однако то было не единственное чувство, которое владело ею. Она все еще не оправилась от перенесенного потрясения.
Помощник конюха ждал ее на углу.
– Совсем немного опоздали, мисс! – сказал он, протягивая ей туфли для улицы.
– Времени нет! – отмахнулась Поппи, и они побежали трусцой по улице, спеша вернуться на раут.
Она должна успокоиться. Недопустимо, чтобы кто-то узнал, что она видела…
На портрете ее собственная мать вальсировала с папой.
– Вы позволили ей уйти? – обратился Николас к Элинор и Беатрис.
Элинор прикусила нижнюю губу и кивнула.
– С ней помощник конюха. У него при себе пистолет.
– Она в полной безопасности, – поддержала подругу Беатрис.
– Я не слишком в этом уверен, – сказал Николас, – но у меня нет времени на разговоры. Я должен найти ее немедленно.
– Мы пойдем с вами, – в один голос произнесли обе девушки.
С Николасом во главе процессии все трое спустились по ступенькам крыльца дома Мерриуэзеров и остановились на тротуаре.
– Меня не столько беспокоят возможные опасности на улицах Лондона, сколько князь Сергей и его намерения, – сказал Драммонд и двинулся вперед быстрым шагом.
Подруги переглянулись и последовали за ним.
– Поппи считает, что он ей совершенно не нужен, – сказала Элинор, по мере сил стараясь не отставать от герцога.
– Она всего-навсего собиралась сказать ему, что прекращает всякие отношения с ним и его сестрицей, – добавила Беатрис. – И в рукав у нее всегда вколота булавка на тот случай, если Сергей полезет к ней с какой-нибудь чепухой.
Николас решил поделиться с подругами кое-чем из того, о чем ему сообщили в отделе.
– До меня сегодня дошли слухи о том, что кому-то нежелательно, чтобы мы с Поппи поженились, и будто бы заключению нашего брака попытаются помешать.
– Бог мой! – воскликнула Элинор.
– Меня бы это не удивило. – Беатрис продолжала шагать в такт шагам Драммонда, размахивая на ходу руками так же, как и он. – Слухи – это моя стихия. Сообщите мне подробности, и я выясню, кто за этим стоит.
– Но я больше ничего не знаю, – заверил он девушек. – Это могут быть банальные сплетни. И тем не менее я озабочен ее безопасностью.
– Мы, само собой, глаз с нее теперь не спустим, – сказала Беатрис. – Спасибо, что вы предупредили нас.
– Вы самые близкие друзья Поппи, и я уверен, что вы от всего сердца печетесь о ее интересах.
Элинор похлопала его по руке.
– Только знайте, мы с Беатрис сделаем все, чтобы помочь Поппи разорвать помолвку, если придем к выводу, что вы для нее неподходящий супруг.
– Благодарю вас. Теперь я получил внушительный урок и предупрежден.
Он подхватил обеих под руки и перевел через улицу.
Здесь он остановился, взглянул на своих спутниц и, усмехнувшись, проговорил:
– Должен признать, вы обе такие же независимые, как и Поппи.
– Да, так оно и есть, – согласилась Элинор. – А вот и она!
Прямо впереди них, нацелив пистолет на здоровенного русского верзилу, в котором Николас узнал одного из охранников Сергея, стояла Поппи.
Охранник держал за шиворот парнишку-конюха.
– Отпусти его немедленно! – требовала Поппи угрожающим тоном. – Отпусти, пока я не прострелила тебе коленки.
– Видели? – зашептала Николасу Беатрис. – Я же говорила, она умеет постоять за себя!
Драммонд не мог бы назвать стычку со здоровенным охранником да еще среди ночи ситуацией, подходящей для молодой леди, но что верно, то верно, Поппи умеет постоять за себя.
– Я его буду держать за шкирку до тех пор, пока вы не бросите пистолет, понятно? – заорал охранник. – Он уже два раза пнул меня в причинное место!
Ноги у конюха тряслись, он жадно хватал ртом воздух.
– Отпусти меня, ты, дубина деревенская!
– Поппи! – крикнула Элинор.
Поппи бросила на них быстрый взгляд.
– Что вы здесь делаете?
– Ищем вас, – ответил Николас спокойно. – Передайте мне оружие.
– Нет, ни за что, пока он не отпустит конюха!
Она направила дуло пистолета на верзилу.
Тот шумно вздохнул и отпустил парнишку, который мгновенно развернулся и ударил охранника ногой в колено.
Поппи держала пистолет направленным на охранника до тех пор, пока не вручила оружие Николасу.
– Этот человек, – заговорила Поппи с яростью, – преследовал нас от дома князя Сергея, требуя, чтобы я вернулась туда, а ведь я совершенно больна! – Николас подумал про себя, что на вид она совершенно здорова. – И заявил, что если я не вернусь немедленно, он сам отволочет меня туда. Он вцепился в моего славного провожатого, который своими пинками просто защищал меня и, к счастью, успел перебросить мне пистолет до того, как охранник его схватил.
Николас ощутил странное чувство. Охранник вроде бы не пылал к нему злобой. Он казался смущенным. Даже испуганным.
Драммонд сунул пистолет в карман брюк и посмотрел на охранника строго. И серьезно.
– Отправляйся домой и скажи своему хозяину, чтобы он прислал этой леди письмо с извинениями за тот чудовищный вред, который ты причинил ей и ее слуге. За похищение вас обоих выдворят из Англии.
– Мой господин вовсе не хотел похищать леди Поппи, – заговорил верзила с очень сильным русским акцентом. – Князь просто велел отвезти ее домой в удобной карете. Лакей сказал, что она очень больна. Князь Сергей, он, может, и глуповат, только он не злодей никакой.
– Тогда зачем он позвал к себе на обед всех этих ужасных людей? – вмешалась в перепалку Поппи и посмотрела на своих лучших подруг и на Драммонда. – Они только и говорили что о каких-то кинжалах и о свиной крови. Они обращались со мной весьма фамильярно да и между собой держались так же. Господи, у какой-то женщины волосы закрывали все лицо, а какой-то мужчина назвал меня Клеопатрой и заявил, что хочет быть моим Антонием, что-то в этом роде, я уже точно не помню. Коридор ужасно темный, свечи едва горят, а князь Сергей за столом наступал мне на пальцы ног и толкал меня коленями.
Верзила-охранник почесал подбородок.
– Князь – мужчина крупный, а стол маленький, неудобный. Он хотел вам угодить, понравиться, нанял целую театральную труппу.
– Театральную труппу? – удивилась Поппи.
– Да, – подтвердил охранник. – Он их нанял, чтобы вас развлечь. Они собирались представить какую-то сценку из «Макбета», так я слыхал. Вроде бы сюрприз. Он велел, чтобы в коридоре было темно, желал создать подходящую атмосферу.
– Ох, Боже мой, – зашептала Поппи. – Я сказала как-то Сергею, что «Макбет» – моя любимая пьеса Шекспира.
Элинор и Беатрис засмеялись, однако Николас удержался от смеха. Поппи, на его взгляд, заслужила наказание страхом за то, что ушла потихоньку и крепко напугала его самого.
– Мы все стали жертвами недоразумения, – обратился он к охраннику. – Пожалуйста, передайте князю благодарность за гостеприимство. Я позабочусь о том, чтобы она благополучно вернулась к себе домой.
Глава 28
Ее мать оказалась Розовой Леди.
У Поппи было в распоряжении всего десять секунд на то, чтобы посмотреть на картину, но ей хватило бы и одной секунды, чтобы узнать маму.
Леди Дерби являлась главным и наиболее заметным объектом на последнем из портретов Ревника. Художник изобразил ее танцующей с отцом Поппи, которого она сразу узнала, хоть он и был повернут к зрителю спиной. Ей даже показалось, будто она разглядела завязки на его манжетах.
Поппи была удивлена и даже потрясена тем, что видит романтическую сценку из жизни родителей навеки запечатленной на полотне… и благодарна судьбе за это. Снова увидеть лицо матери – уже само по себе ошеломляюще. Драгоценный сюрприз. Поппи словно бы на короткое мгновение повидалась с мамой, это незабываемо. Однако, даже находясь на пике эмоций, Поппи с чувством горечи осознавала, что картина, которую она уже полюбила всей душой, как-то связана с операцией секретных служб.
Самым неприятным было то, что она обо всем этом не могла поговорить ни с Элинор и Беатрис, ни со своим отцом, ни с тетей Шарлоттой.
Поппи также хотела, чтобы они увидели картину, но если Николас заполучит ее на балу у Ливенов, разве им выпадет такая возможность? А что будет дальше с этой картиной? Над чьей каминной полкой станет она красоваться?
Когда они вернулись на раут, Поппи решила, что ей следует уехать домой в сопровождении помощника конюха. Иначе она не справится с чувствами и мыслями, которые бушуют в ней, и все выложит подругам. А это не доставит радости ни Драммонду, ни секретным службам в целом.
– Вы не уедете домой с помощником конюха, – заявил ей Николас. – Ваш нареченный, – он подчеркнул это слово, – доставит вас обоих домой в своей карете. Парнишка может усесться на козлах рядом с кучером, а мы с вами побеседуем о вашем вечере, о том самом, о котором вы не сочли нужным сказать мне хоть слово.
Поппи была настолько взволнована, что выслушала его выговор без малейшего возмущения и возражений.
– Я полагаю, девочки сообщили вам, что Сергей пригласил меня на обед-маскарад. И даже прислал мне вот это платье.
– Да, они мне сообщили, – подтвердил Николас, и губы у него сжались в тонкую, опасную линию. – Позвольте мне пояснить вам одну вещь. Вы не должны больше исчезать таким вот образом. Теперь, когда вы связаны со мной, вам следует быть куда более осторожной и не оставаться в одиночестве. – Николас обнял се за плечи. – В отделе мне сказали, что кто-то может попытаться разлучить нас. Как знать, до чего они могут дойти. Сотрудник секретных служб, окруженный врагами, не всегда в состоянии их распознать.
Поппи на секунду прикусила нижнюю губу, потом сказала:
– О Господи, только подумать об этом… В таком случае то, что я должна вам сообщить, чрезвычайно важно и секретно, и нам следует высадить конюха, а потом снова подняться на вершину собора Святого Павла.
– Очень хорошо. – Лицо Николаса приняло строгое выражение сотрудника секретных служб, которое Поппи находила особенно привлекательным. – Но у меня есть другое безопасное местечко, куда мы можем удалиться. Оно расположено гораздо ближе и не требует подъема по лестнице в пятьсот тридцать ступенек.
Вот так они и попали на маленькое, но на вид вполне надежное суденышко, причаленное к берегу в одном из доков на Темзе.
– Судно принадлежит мне, – сказал Николас, – но я редко им пользуюсь. – Он помог Поппи подняться на борт. – Придется подождать несколько минут. Посидите пока в кубрике, полюбуйтесь видом ночного Лондона. Нам повезло, дует легкий ветер, и луна сегодня полная, так что прогулка по реке удастся на славу.
Поппи сидела и наблюдала за тем, как Драммонд отвязывает чалки и поднимает парус. Вслед за тем в тишине, нарушаемой только случайными похлопываниями паруса и звуками ночного Лондона у них за спиной, Николас вывел судно на середину Темзы и еще через пять минут бросил якорь.
– Давайте спустимся вниз, – предложил он как ни в чем не бывало.
Он открыл люк и помог Поппи спуститься. Она перешагивала с одной ступеньки на другую, полностью доверившись теплой руке, которая обвивала ее талию. Оказавшись внизу, она окинула взглядом уютное убранство каюты и вздохнула.
– Как безопасное местечко, это – просто совершенство.
– Благодарю. Я тоже так считаю. – Николас оставил люк открытым, и лунный свет свободно лился в каюту. – Присядьте, прошу вас, и расскажите о том, что произошло.
Поппи уселась на обложенную диванными подушками койку, Николас присел рядом.
Легкое покачивание парусника было тем, что и требовалось Поппи для успокоения взбудораженных нервов. Николас не говорил ни слова. Он терпеливо ждал, и Поппи оценила это по достоинству.
– Я видела картину «Розовая Леди», – наконец проговорила она.
– Вы ее видели? – Поппи почувствовала в голосе Драммонда возбуждение, хотя он, как обычно, полностью себя контролировал. – Я думал, что картина у Ливенов.
– Пока нет. Конечно, могло быть и так, что Сергей вернул ее в свои апартаменты, собираясь показать сегодня вечером. Потому я туда и отправилась. Он прислал особое приглашение с обещанием показать картину мне.
– Вот как? И что же вы обнаружили?
Поппи посмотрела ему прямо в глаза, которые при ночной темноте казались черными озерами.
– На картине изображена моя мать, – произнесла она. – Именно она и есть Розовая Леди.
Николас хохотнул.
– Вы шутите!
– Нет, – сказала она и глубоко вздохнула.
– Вы уверены, что женщина на картине и есть ваша мать?
– Да. Признаться, я было подумала, что мне это просто грезится. Но это была мама. И это платье на ней… Оно до сих пор цело и хранится у нас дома в особой комнате.
Поппи прижала к губам ладонь и часто-часто заморгала, стараясь удержаться от подступивших к глазам слез.
– Я была так счастлива увидеть ее снова… Вместе с папой…
То было видение, которое сохранится у нее в памяти на всю жизнь.
Николас сжал ее руку.
– Для вас это стало, я думаю, настоящим потрясением.
Поппи кивнула:
– Да, так и есть. Но стало и подарком. Огромным.
– Мне это совершенно понятно, – негромко и с нежностью проговорил Николас.
Поппи вздохнула почти неслышно.
– Прямо сейчас я не хотела бы думать о том, почему мои родители изображены на полотне, за которым охотятся секретные службы. Это слишком огорчительно. – Она выпрямилась, и с губ ее, скорее всего невольно, сорвались слова: – Прямо сейчас я хочу вас, Николас.
– Идите ко мне, – сказал он.
Поппи бросилась к нему в объятия, и Николас крепко обнял ее. Объятие тотчас обернулось поцелуем. Крепким и очень горячим, и Николас в эту минуту был красивее всех, мужчин на свете.
Про себя Поппи должна была признать, что в объятиях Николаса она не чувствует ни смущения, ни чего-либо похожего на неприязнь. Она чувствовала себя оберегаемой и счастливой.
Николас вдруг прервал поцелуй и посмотрел на нее с печальной озабоченностью.
– Почему вы… перестали? – спросила Поппи с запинкой, не зная, как правильнее задать вопрос.
– Потому что нам следует блюсти осторожность. Ситуация весьма соблазнительная. Мы могли бы сделать то, чего нам хочется, а это означает…
– Мы могли бы делать все, что хотим, с кем хотим и когда хотим! – выпалила Поппи, задыхаясь от волнения. – Мы могли бы… раздеться.
– Так точно! – Он покачал головой. – Погодите минутку. Что вы такое сказали?
– Мы могли бы…
– Не надо, – перебил ее Николас с кривоватой улыбочкой. – Я слышал.
Прикусив губу, она уставилась на него.
– Поппи!.. – Он приобнял ее за плечи. – Мы не можем так поступить. Вы что, не знаете, как женщины обзаводятся детьми?
Само собой, она это знала. Видела, как совокупляются на улице собаки. И один раз наблюдала за быком и коровой.
– Знаю, – ответила она. – Но нам нечего бояться, что такое произойдет.
Николас усмехнулся:
– Как раз наоборот. Раздевшись догола, мужчина и женщина легко могут зачать ребенка.
– Нет, если мы не займем соответствующих странных положений. Ведь их легко избежать, не правда ли? – Поппи рассмеялась, вспомнив о злосчастной корове. – Я бы чувствовала себя ужасно глупо.
Николас посмотрел ей прямо в глаза.
– Несмотря на то, чем мы занимались в библиотеке вашего отца, вы все еще совершенно несведущи в искусстве любовных ласк, и сейчас вы проявляете свою неопытность более чем очевидно.
– Я только хочу посмотреть на вас. – Поппи улыбнулась смущенно. – В вашей природной форме. И может быть, поцеловать ваше обнаженное тело. – Поппи потянулась к нему и провела рукой по его рубашке. – Вы же сказали, что здесь нас никто не обнаружит. А я обещаю, что никому ничего не расскажу, если только вы сами этого не сделаете.
Николас застонал и взял ее за руку.
– Вы меня убиваете, Поппи. – Он притянул ее к себе ближе. – И вы очень красивы и знаете это. Я тоже хочу снять с вас всю одежду, очень хочу, но потом вы об этом пожалеете.
Поппи вспомнила о Сергее. И подумала об остальных своих поклонниках. Ни одного из них она не хотела бы увидеть обнаженным. Она закрыла бы глаза, как и сделала, когда лорд Уошберн обронил свои брюки в фонтане, делая ей предложение, но в случае с Николасом…
Было в Николасе нечто такое, что вызывало у нее желание держать глаза открытыми.
– Пожалуйста, Николас, – произнесла она умоляющим голосом.
Он промолчал, по-прежнему глядя ей прямо в глаза.
Поппи заметила в его взгляде нерешительность. Но вдруг он рассмеялся, и выражение лица у него утратило напряженность.
– Ну хорошо, пусть так. Но мы должны быть осторожны, оч-чень осторожны.
Поппи ничего не могла с собой поделать. Она пришла в восхищение, она поцеловала его грудь в том месте, под которым билось сердце. От Николаса исходил запах мужчины, совсем особенный, от него кружилась голова…
Желание, сообразила Поппи, оно не дает ровно дышать, оно позволяет думать лишь о поцелуях и о том, что ты можешь с жаркой страстью касаться обнаженного тела мужчины.
– Мы всего лишь раздеваемся. – Поппи произнесла эти слова твердо, приказав себе выбросить из головы то, что говорила ей на этот счет тетя Шарлотта. – Вряд ли есть о чем беспокоиться, поскольку это касается вас и меня. Подумайте о том, через что мы с вами уже прошли вместе.
Поппи не удержалась и хихикнула, снимая с себя туфли и чулки. Николас тоже продолжал разоблачаться, и Поппи пришла в изумление и восторг от ширины его плеч, когда он снял с себя фрак.
Он поднял одну бровь и обратился к ней с вопросом:
– Вы полагаете, что мы друзья?
Он выделил особой интонацией последнее слово.
– Да. – На секунду она отвернулась. Николас был до того красив, что она даже ощутила внезапное смущение. – Только подумать, что я в дружбе с грозным герцогом Драммондом, как вам кажется? Но ведь мы друзья лишь на данный момент. Едва мы снова наденем на себя нашу одежду, мы вернемся к прежним соглашениям.
– Которые определяются вашим намерением разорвать нашу помолвку и моим отказом освободить вас от нее. А также вашим настоятельным стремлением принять участие в операции «Розовая Леди», даже более того – стремлением взять дело в собственные руки, что было бы совершенно неприемлемым как для меня самого, так и для секретных служб в целом.
– Точно, – сказала она. – Мы с вами связаны обоюдным шантажом.
А также непреодолимым физическим влечением друг к другу.
Раздеться? Да нет ничего проще! Поппи, во всяком случае, убедила себя в этом и бережно расстегнула верхнюю пуговицу на жилете Николаса.
