Текст книги "Узор из шрамов (ЛП)"

Автор книги: Кэйтлин Свит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

– Тогда ты должен быть благодарен, поскольку я сделала их еще правдивее. – Я пошевелила пальцами, пока он не ослабил хватку. – Надюсь, ты не злишься из-за того, что не ты говорил об этом перед людьми? Ты слишком сильный человек и провидец, чтобы завидовать.

Внизу кто-то запел. Один голос, потом второй; древняя песня Узора, в которую вплели мое имя. Я покраснела.

– Телдару! – крикнул Халдрин. – Подойди ко мне, пожалуйста.

Телдару отпустил мою руку. Он направился к королю, а Земия и Нелуджа приблизились ко мне. Я подумала: «Его плечи и шея напряжены – он хочет обернуться, но не может себе позволить».

–  ИспаНола, – сказала Земия. – Что за удивительное видение у тебя было.

Мое сердце забилось так, что едва не выскочило из груди.

– Да, – ответила я.

Королева провела рукой по браслету. Кости задвигались. Самые маленькие повернулись вокруг своей оси, показав все шишки и прожилки.

– Так удивительно, – повторила Земия, – и так странно, что испаррапоказала тебе те же картины, что и моему народу много лет назад. Картины, которые…

– Это были не картины, – тихо сказала Нелуджа, но ее слова прозвучали резко. – Не тогда, в Белакао, Земия -моабене.Ты это знаешь, и я говорила об этом Ноле. Поначалу это вообще не были видения – только подарок, использованный тобой, как игрушка. Обман, ставший истиной. И сегодня тоже не было никаких картин.

Ее глаза остановились на мне. Я смотрела в них вопреки желанию. Их центры были белыми, отмеченными испаррой.

– Твои слова были другими, – сказала Нелуджа. – Ты другая. В тебе что-то есть – молчание. Когда я вижу тебя, оно давит на уши, словно я ныряю. Испарраплотная, но темная.

Теперь стучало у меня в голове. «Да, – думала я, и, – нет!» Откуда такой страх, когда должна быть только надежда?

– Она его любовница, – сказала Земия. – Возможно, ты видишь его испорченность.

Это было слишком. Я прогнала страх. «Нелуджа, – хотела сказать я, – твоя сестра видела шрамы, но не поняла их. Взгляни на них, потому что тыпоймешь, что это следы Видения на крови…» Я попыталась поднять руки и отвернуть ворот, но они оставались висеть по бокам. «А, – подумала я, вновь ощутив в горле смех, – понятно: мое желание и воля пробуждают проклятие. Земия увидела шрамы, потому что я не собиралась их показывать». Я представила проклятие как ткань, которая плотно оборачивала мое тело.

– Нет, – сказала Нелуджа и нахмурилась. Из выреза ее платья высунулась алая голова ящерицы, и ее глаза, не мигая, уставились на меня. – Это не то, я…

– Идем! – К нам шел король и махал рукой. – К каретам!

Мы с Телдару первыми спустились с холма. На нас смотрели все: танцоры, дети, король и лорд Деррис, белакаонские женщины. Когда мы достигли подножия, Телдару положил ладонь мне на шею.

– Что сказала островная ведьма? – прошептал он. – О чем вы говорили?

Я пожала плечами, и его пальцы сдвинулись.

– О моем видении.

– Госпожа Нола! – закричал мужчина из глубины толпы, и я с улыбкой подняла руку.

* * *

Через две недели Нелуджа покинула Сарсенай.

– Халдрин только что мне сообщил, – сказал Телдару. Мы шли по лестнице к стене замка. – Она ни с кем не говорила – только с ним и с Земией. Она хотела уйти одна, пешком! Представляешь? Но Халдрин послал с ней стражников. Мы еще успеем ее увидеть…

Солнце сияло. Здесь, вдали от конюшен, куч мусора и кухонных печей воздух был холодным и чистым. Я вгляделась в башню над воротами. Там были Халдрин и Земия. Он стоял позади нее, обнимая за плечи. Ее спина была прямой. Руки вцепились в камни бойниц.

– Вон там, – сказал Телдару, – за городскими воротами: карета и два солдата, спереди и сзади.

Я смотрела не туда. Я не могла отвести взгляда от короля и королевы. Она была напряжена – руки, шея, челюсть. Жаль, что я не видела ее глаз. Халдрин коснулся губами ее шеи. Возможно, он что-то говорил; возможно, целовал ее. Она повернула к нему голову. Его руки опустились на ее живот и остались там, касаясь кончиками пальцев. Она убрала ладони с камня и положила поверх его.

За моей спиной Телдару с шумом выдохнул.

– Ага, – сказал он. Я не оборачивалась, но знала, что он видит то же самое. – Значит, это правда – наследник. Хал сказал мне об этом в день Пути Раниора; сказал, что она почти уверена. Нола, Нола, ты видишь, как ветвится Узор? Все Пути – и они исходят от нас. Взгляни на них, любимая…

Земия крепче сжала руки Халдрина, и кости Огненной Птицы блеснули на солнце.

– Да, – прошептала я. – Вижу…

Глава 34

Сейчас середина зимы. Мои ставни открыты – облака нужны мне больше, чем тепло маленького камина. Иногда перо выпадает из холодных пальцев, и тогда я замечаю, что их кончики (торчащие из шерстяных перчаток) синие.

Мне есть что сказать – но много ли? Хватит ли на это зимы? Весны? Расцветут ли деревья ликаса ко времени, когда я закончу?

* * *

Телдару сказал, что я должна сама украсть браслет. И что он не хочет знать, как и когда я это сделаю.

– Принеси его, – велел он. – Это все. И не пытайся меня обмануть. Ты ведь этого не сделаешь, Нола? Ты теперь изменилась. Ты женщина.

Мне потребовалось десять дней: три, чтобы придумать план, и еще семь, чтобы его осуществить. На четвертый день Телдару встретил меня у школы (поскольку я вновь начала учить) и спросил:

– Твои уроки закончены. Куда ты собралась? Я с тобой не пойду – просто любопытно.

Я пожала плечами и улыбнулась. Через два дня, поравнявшись со мной на нижнем дворе, он спросил:

– Куда сегодня, госпожа?

Я состроила ему рожицу и ответила:

– Я ничего тебе не говорю, потому что ты сам так велел. И закончим на этом: я не могу пойти туда с тобой.

Когда он скривился, я засмеялась, крепко сжимая кулаки. План был почти готов, и от страха и ожидания у меня кружилась голова.

У королевы Земии было две служанки: одна белакаонская и одна сарсенайская. Белакаонская служила ей днем, сарсенайская – ночью. Обе помогали королеве принимать ванну: одну на рассвете и одну на закате. Сарсенайские слуги ни разу не видели, чтобы ванну принимали так часто; белакаонские сообщили им, что дома Земия полдня проводила в море, в горячем бассейне или в источнике. У меня тоже была служанка, Лейлен, и все это я узнавала от нее. Она рассказала, что королевские служанки живут в двух крошечных комнатушках над кухней. Там же, где и Лейлен.

– Покажи, – сказала я ей. – Хочу знать, где тебя найти, если вдруг ты мне понадобишься.

Лейлен было тринадцать. Телдару попросил короля дать мне служанку, когда я выздоравливала после ранений. Она была единственной служанкой в замке, не боявшейся Борла. За это она мне и нравилась – а еще за ее болтовню и копну рыжих волос, – но временами, когда я ее о чем-то спрашивала, и она с готовностью отвечала, я жалела, что Телдару направил ее ко мне.

Лейлен отвела меня в комнаты служанок. Они были такие маленькие, что едва вмещали соломенные матрасы. Дверей не было – проемы закрывались простыми занавесками. В комнате белакаонской служанки висела кривая полка, которую украшала спиральная раковина. У сарсенайки полки не было, зато имелся крючок и вышитая сумочка. Занавеска висела на выцветшей голубой ленте с обтрепанными концами, завязанными в узлы.

В комнате Лейлен тоже был крючок, где висело простое коричневое платье, такое же, как то, что на ней.

– У меня нет ничего интересного, – сказала она, наблюдая, как Борл обнюхивает матрас. – Ничего такого, как у служанок королевы. Мать запретила брать с собой то, что могут украсть. Служанки королевы другие. У них никто ничего не украдет.

– Как их зовут? – спросила я, когда мы поднимались по лестнице в башню. Я глубоко дышала – в маленьких комнатушках было не продохнуть от лука и мяса. – Служанок королевы?

– Белакаонку – Джаменда. Сарсенайку – Селви.

«Селви, – подумала я. – Это будешь ты».

* * *

«Нола, детка, зачем тебе это?»

Костяшки моих пальцев прижимались к двери. За ней слышались приглушенные звуки: слова, звон металла, краткий высокий смех.

«Зачем?»

Последние десять дней меня поглощало планирование. Только теперь, стоя перед дверью, спокойная и готовая, я задала себе этот вопрос. Но времени не было. Ничто не сдвинется с места, если я буду бездействовать. Ничто не кончится, если не начнется. При этой мысли я улыбнулась: так могла бы сказать Игранзи.

Я громко постучала. Дверь сразу открылась. Передо мной стояла Джаменда. Она была одета в сарсенайскую одежду, казавшуюся яркой на фоне темной кожи. Она поклонилась, а я подумала, почему она носит именно ее?

– Мне нужно видеть моабе, – сказала я.

– Она в ванной, – голос Джаменды был тихим и низким. Я не знала, приехала ли она из Белакао или родилась здесь. Надо будет спросить Лейлен.

– Это очень важно.

Из-за спины Джаменды вышла Селви и чуть шире открыла дверь. Я не хотела смотреть на Селви, но все же посмотрела, без выражения рассматривая ее золотистые волосы и веснушки, напомнившие мне о Грасни. Ее глаза были светлыми, хотя их цвет я не разобрала из-за теней и света лампы.

– Госпожа Нола, – сказала Селви. Она была всего на несколько лет младше меня. Возможно, ей было столько же, сколько и мне, когда Орло увел меня из борделя.

– Узор принес мне видение, – сказала я. – Я должна поговорить с королевой.

Джаменда и Селви переглянулись.

– Я ей скажу, – ответила Джаменда и выскользнула из комнаты.

– Простите, что заставили вас ждать, – Селви говорила очень торжественно. Жаль, что она оказалась такой симпатичной. Если бы у нее были кривые зубы, кожа в оспинах, зоб на шее… «Стоп, – сказала я себе. – Сосредоточься».

–  ИспаНола, – произнесла Земия из дальней комнаты. – Войди.

Я никогда не была в покоях королевы – только короля, когда он просил помочь ему с подарком. Теперь я увидела этот подарок: в первой комнате, на полке над узкой кушеткой стояла статуэтка прабабушки Халдрина. У ее ног лежал браслет. Я велела себе идти дальше, отвернуться от него, хотя это было очень сложно. Он рядом. Не у нее на руке, не на полу в ванной комнате. Он далеко от нее, и я на это очень надеялась.

Эта комната была пустой: в ней не было ничего, кроме кушетки, полки и толстого ковра на полу. Следуя за Селви, я думала, где же все белакаонские вещи – и в этот момент мы вошли во вторую комнату.

Посреди нее стояла ванна. Самая большая ванна, какую я только видела. Она была как зеркало Телдару – широкая, сверкающая, и в ее гранях отражался свет ламп. На стенах и на потолке мерцали водные блики. С потолка свисали раковины крабов и других морских существ, чьих имен я не знала. Некоторые были маленькими, другие – огромными; они были нанизаны на черную колючую нить – наверное, тоже из океана. Я видела скелеты рыб, чьи раскрытые рты были усеяны мелкими зубами. Я видела копье, чей бронзовый конец нацелился на один из скелетов. Все это двигалось. Земия, глядящая вверх, на волны света и воздуха, представляла, будто это море.

– Видение, – сказала она. Ее руки лежали по краям ванной. Ноги были вытянуты во всю длину, и я не видела коленей. Остального тоже – ничего, кроме шеи и головы. В заплетенных волосах не было ни раковин, ни драгоценных камней, но они все равно блестели, усеянные каплями воды.

– Да. – Я должна была смотреть на нее, и это оказалось не так сложно, как я представляла: при взгляде куда-то еще мерцающий свет кружил голову.

– Столь же великое, как то, что было на холме у камня? Еще одна битва между Огненной Птицей и Псом Войны, и твой любовник, который усмиряет обоих? Оно должно быть величественным, иначе ты бы сюда не пришла.

Она повернула голову. В ее взгляде и полных, влажных губах я увидела усмешку и хотела сказать: «Земия, если бы ты знала правду, мы бы могли стать друзьями», но во мне были другие слова, которые тоже просились наружу.

– Я видела вашего ребенка.

Она не двигалась. Поверхность воды была гладкой, словно шелковая простыня. Мои губы пересохли, но я не облизывала их; я не могла пошевелиться, пока не шевелилась она.

– Какого ребенка?

– Того, которого вы носите, моя королева.

Еще мгновение она оставалась неподвижной. Потом пожала плечами, и вода вокруг ее плеч и груди разошлась. Я увидела ярко-розовый шрам. Влажный, он был гладким и одновременно выпуклым.

– Халдрин сказал твоему любовнику, он – тебе, и ты увидела сон. Может, в этом все дело?

– Нет. – В моем хриплом голосе была настойчивость. – Это истинное видение. Он – Телдару – попросил меня о прорицании после видения на холме Раниора. Я видела многое, но ребенок, ваш ребенок, был самым ярким образом.

– До сих пор ты ко мне не приходила.

– Я не знала как… королева, я привыкла говорить людям о боли и тьме, но это были вы. Я не знала, как это сделать.

Внезапно мне стало нехорошо. «Почему? – вновь подумала я. – Почему этапричина, этаистория? – Я проглотила кислую слюну. – Потому что причина должна быть убедительной. Потому что в конце концов это никому не причинит вреда».

– Халдрин тебя ценит, – сказала Земия. Я посмотрела на нее. – Он верит тому, что ты говоришь.

– А вы нет?

– Моя сестра не верит. А я… ты мне просто не нравишься. Но знай, что Халдрин слушает твои пророчества и доверяет им. Не забывай, что это егоребенок.

На лбу выступил пот. Волосы прилипли к шее.

– Ну скажи, – произнесла королева. – Скажи, во что ты хочешь, чтобы я поверила.

Я сглотнула, как и до этого: конвульсивно, едва не поперхнувшись. «Помни, – подумала я, – ты готовила эти слова».

В начале они возникали естественно, так, как планировалось.

– Я видела младенца на кровати, украшенной яркими красными перьями. – «Очевидно, слишком очевидно… не смотри на нее, иначе ты собьешься». – Мальчик, пухлый, коричневый, с густыми локонами. Под локонами – собачьи уши. – И почему мне казалось, что это прозвучит убедительно? Слишком поздно.

– Он смеется. Он очень красивый. Его лицо освещено солнцем. Но потом перья превращаются в огонь, а уши собаки – в открытые раны.

Эта последняя часть была неправильной. «Его подбородок вытягивается, а лицо превращается в собачью морду, – собиралась сказать я. – Его усы переплетаются, и пламя опаляет их до черноты. Младенец плачет». Но я этого не сказала. Слова вылетали изо рта так, словно я описывала истинное видение, и все они были ложью. Было ли это проклятием или Узором, или мой мятущийся ум сочинил их прямо на ходу?

– Он истекает кровью. Горит. Его плоть опадает, пока не остается ничего, кроме горки костей на земле. Кто-то смеется – мужчина и женщина. Наступает ночь, и хотя огня больше нет, кости светятся красным.

Я глубоко вздохнула. Я не планировала говорить ничего подобного и все же знала, что закончила.

Глаза королевы были полузакрыты, словно она спала.

– И что, испа, – медленно произнесла она. – Что это означает?

Я закрыла глаза.

– Опасность, – ответила я. – Опасность для вашего ребенка и наших стран.

Она поднялась. Я слышала, как разошлась вода, открыла глаза и увидела, что Земия стоит и смотрит на меня. Вся темная, с мокрыми выступающими мышцами.

– Какое прозрение, – прошипела она. – Опасность, правда? Оставь меня, – громко сказала она. – Возвращайся к своему учителю и любовнику и скажи, что я тебе не поверила; скажи ему, как благодарна, что я не позвала мужа. Джаменда! Селви!

Джаменда вошла немедленно.

– Я желаю одеться, – сказала Земия, – а испаНола уходит.

Джаменда подняла с пола длинное желтое платье. Она не смотрела на меня, как и Земия. Смотрела только Селви, появившаяся в дверном проеме. Ее глаза были широко раскрыты, руки мяли юбку.

– Простите, королева, – сказала я. Наконец, слова правды. Я повернулась и пошла к двери. «Иди, Селви, – думала я. – Иди к Земии». Но она последовала за мной.

– Госпожа Нола, – зашептала она. – Мне жаль, что она с вами так говорила. – Она все еще крутила юбку. Костяшки пальцев побелели. Синие глаза метались от меня к двери ванной комнаты. «Пожалуйста, – подумала я. – Иди, иди». Я не смотрела на полку, но чувствовала кости Мамбуры, как огонь на спине.

– Госпожа… – начала девушка, и в этот момент ее громко окликнула королева. Селви кивнула мне и поспешила в ванную комнату. Она закрыла двойные двери, и в эту секунду я ясно увидела ее лицо. Веснушки напомнили мне о Грасни. Потом я повернулась, сделала четыре шага и протянула руку. Схватила с полки браслет и плотно обернула вокруг кисти под свободным рукавом. Открыла дверь в коридор и как можно тише закрыла ее за собой.

Потом я побежала. Стояло раннее утро, в коридорах башни никого не было, кроме нескольких слуг и стражников. Увидев их, я слегка замедлила ход и улыбнулась. Все они улыбнулись в ответ, некоторые поклонились. Один мальчик с всклокоченными волосами и сонными глазами споткнулся и покраснел. Пройдя мимо, я добежала до выхода, спустилась по длинной лестнице во двор и бросилась к кухонным зданиям и крошечным комнатушкам.

У лестницы в коридор мне пришлось остановиться. Передо мной были ряды одинаковых занавесок. Слышались чьи-то приглушенные голоса, но никого не было видно. Я подошла к нужной занавеске (шаги были тихими, дыхание – шумным), отвела ее и заглянула в комнату. Вышитая сумка висела на крючке. Я посмотрела по сторонам, а потом скользнула внутрь.

Я сняла браслет. Кости висели на тонкой нити с узлами на концах. Мне понадобилось несколько минут, чтобы оторвать один из узелков: потные пальцы скользили, я то и дело ранила кожу под ногтями и слизывала кровь. «Уходи, – думала я, – бери всё и уходи, в этом нет нужды – Телдару спрячет кости, и тебя никто не обвинит». Но таков был мой план, его умная часть. В любом случае, теперь это стало чем-то большим, чем просто планом – историей, которую я должна была продолжать. Поэтому я рвала узел, слизывала кровь с металлическим привкусом и, наконец, справилась.

Кости рассыпались по матрасу Селви. Теперь они больше не напоминали бусины – мертвые и маленькие, они напоминали кошачьи останки. «Телдару, – подумала я, – из этого тебе никогда не воссоздать героя». Самые большие я спрятала в мешочек на поясе. Самые маленькие (я взяла четыре) зажала в кулаке. Открыла вышитую сумку и высыпала их туда. (Внутри были другие вещи, но их я не смотрела). Нить я оставила так, чтобы она наполовину свисала из сумки, зацепив ее конец за старую синюю ленту. Еще миг я осматривала сумку. Снаружи послышался крик, звук бегущих ног, и я вернулась к занавеске.

У подножия лестницы, наклонив головы, стояли две девушки. Они разговаривали, и у меня не было времени ждать, пока они уйдут. Это была не Селви, не Джаменда и не Лейлен, но я все равно напряглась. Они заметили меня, когда я была в шаге от них, и выпрямились, произнеся мое имя. Я кивнула. Мне хотелось что-то сказать, как-то объяснить свое присутствие, но я промолчала. Я улыбнулась, словно говоря, что я спешу, и у меня нет времени на объяснения. Да в них и не было нужды: я – госпожа Нола, которая вещала о своих видениях на холме Раниора. Даже если одна из девушек вспомнит, что я была здесь перед тем, как у Селви обнаружили королевский браслет, это бы не имело значения ни для них, ни для кого-то еще. Поэтому я просто улыбнулась и прошла к лестнице.

Небеса над башней были бледно-серыми, но коридоры все еще оставались темны. Я миновала свою комнату и подошла к двери Телдару. Она была не заперта и никогда не запиралась, хотя я слышала, как Халдрин ругал его за это. Пройдя мимо деревянного стола и стульев, я оказалась в его спальне. Ставни были открыты, и я отчетливо его видела. Он лежал на спине, закинув руки за голову. Живот был накрыт простыней (бедра выступали двумя мягкими холмами). Грудь обнажена. Лицо и руки были золотистыми, остальное бледным.

На полу у постели, между старых кожаных ботинок, лежал крошечный нож с драгоценными камнями.

«Возьми нож. Вонзи ему в сердце. Он сказал, что проклятье останется, если он умрет, но может, он солгал, может, оно умрет вместе с ним».

«Нет – все, что он говорил о проклятии, правда. Если ты его убьешь, проклятие не исчезнет. И что тогда? Ты не сможешь сказать правду и уйти отсюда. Твой Путь навсегда будет испорчен».

«Ты трусиха».

«Должен быть иной способ».

Я глубоко и тихо вздохнула. Подняла юбки и забралась на кровать. Когда он открыл глаза, я была над ним, едва касаясь бедрами его боков. Он не шевелился. Я склонилась, усевшись на него верхом. Открыла мешочек, подняла его, наблюдая за тем, как концентрируется его черный взгляд. Взяла кончик мешка, и кости высыпались ему на грудь. Я коснулась губами его губ.

– Вот, – сказала я. – И что теперь?

Глава 35

Он заставил меня ждать еще три дня.

– Ты молодец, – сказал он в тот первый день, через несколько часов после того, как я высыпала кости на его обнаженную грудь. – Просто молодчина. Посмотрим, что выйдет из твоего умного плана.

– Что значит – выйдет? – Мы стояли под деревом во дворе провидцев. Помню, я очень устала: сразу после того, как я украла браслет, ко мне обратилось четверо с просьбой о прорицании. После холма Раниора я стала очень популярна, и это было тяжело, потрясающе и ужасно. Столько истинных видений, столько слов лжи, и Иной мир, мерцающий, словно туман, боковым зрением.

– У нас есть кости, – ответила я ему тогда. – Этого мы и хотели. Что еще?

Телдару запустил пальцы в мои волосы и притянул к себе так, чтобы положить свою голову на мою.

– Всегда есть что-то еще, – сказал он.

Конечно, он оказался прав.

– О, госпожа! – затараторила Лейлен, как только вошла ко мне в комнату несколько часов спустя. – Одна из служанок королевы украла браслет, который ее сестра подарила королеве для безопасности. Он сделан из костей великого героя Белакао – представьте, если бы кто-нибудь сделал такое с костями Раниора…

Она распускала мои волосы (в самом начале ее службы это казалось мне странным, но теперь очень нравилось). Я вывернулась из ее рук.

– Что за девушка? – Я пыталась говорить с любопытством, но вышло слишком резко. Лейлен посмотрела на меня.

– Селви. Ей хватило времени, чтобы разорвать вещицу на куски и запихнуть в сумку, прежде чем королева сообразила, что браслета нет, и пришла обыскивать вещи Селви. Надо было видеть, как она держала браслет в руках – я имею в виду Селви. Плакала, говорила, что ничего не брала, а королева просто смотрела на нее и молчала.

«Синие глаза», подумала я и вновь отстранилась от Лейлен, словно это она меня расстраивала.

– И что сделала королева?

Лейлен пожевала щеку.

– Она велела нам выйти и стала говорить с Селви за занавеской, но слишком тихо, чтобы мы услышали. Потом пришли два стражника и увели ее. Наверное, к королю. Я слышала, – она склонилась ближе, и от ее восторженного шепота я почувствовала отвращение, поскольку почти разделяла ее восторг, – что королева хотела, чтобы ее выпороли, а король запретил. Селви услали обратно в деревню и запретили возвращаться. А теперь, – сказала она, выпрямляясь, – белакаонцы в Сарсенае узнали об этом и очень недовольны.

«Недовольны, – подумала я следующим вечером, стоя с Телдару на стене замка и глядя на факелы внизу. – Недовольны – не то слово».

Новости о воровстве распространились быстро. На рассвете, когда повозка с Селви покинула замок, улицы города были заполнены людьми. Некоторые белакаонцы бросали в нее камни и сгнившую еду. Одни сарсенайцы просто смотрели, другие нападали на белакаонцев – на любых, не только на тех, кто швырял камни и пищу.

– Ради Пути и Узора, – сказала госпожа Кет, услышав об этом от учеников, – неужели эта нитка с камнями была такой драгоценной?

Телдару расхохотался, когда я рассказала ему об этом.

– Старая дура, – произнес он. – Она не заслуживает своих черных глаз. «Нитка с камнями» – подумать только!

– Но я тоже не знала, – ответила я. Отсюда огни выглядели красивыми, крики были едва слышны. – Я не знала, а может, просто не думала… – Игра. Умный план, который бы его впечатлил. Я представила Селви в повозке, обнимающую свою вышитую сумку. Той ночью я не могла заснуть – единственное, что я видела, была она.

Спустя ночь пожары продолжались. Город патрулировали солдаты. Некоторые возвращались в замок окровавленными, других приносили без сознания. Камеры под башней заполнились белакаонцами; попали туда и несколько сарсенайцев. Королева Земия попросила свой народ быть великодушным и успокоиться; король Халдрин обратился к здравому смыслу сарсенайцев. А Телдару позвал меня с собой в самый центр того, что творилось в городе.

– Идем, Нола. Ты должна увидеть дела своих рук.

– Мне бы не хотелось. – Несмотря на позднее время, я расставляла в классе учебники. Он подошел и положил руки на мои. Борл у двери зарычал, словно видел его движения.

– Пришло время показать тебе, что будет дальше. А для этого нам надо в город.

И я вышла с ним на улицы, где пахло пожарами. «Не смотри, – говорила я себе. – Скоро ты узнаешь то, что сможешь использовать против него. Думай только об этом». Но мои ноги ступали по пеплу и обрывкам окровавленной одежды, я слышала крики и прижималась к стене, когда мимо пробегали солдаты.

В третий раз, когда я спряталась в попытке уклониться от молчаливой драки сарсенайцев и белакаонцев, Телдару схватил меня и потащил за собой. Под рукой я чувствовала горячее дыхание Борла.

– Нола, Нола, – проговорил Телдару, когда звуки ударов стихли. – Ты не должна бояться – ты должна наслаждаться, как я. Однако ты не такая сильная… поэтому иди рядом, вот так, и слушай только мой голос.

Он сжал мне руку. Мои пальцы были вялыми. Я смотрела под ноги, на бело-серый пепел и черную сажу.

– Я помню другую ночь, – сказал он так, словно мы прогуливались по двору провидцев. – Дождь. Ты рядом со мной, впервые. Это было почти шесть лет назад. Помнишь?

– Конечно. – Я подумала о своих старых надеждах и ощутила бессмысленный и острый стыд.

– Мы идем назад. Можно притвориться, будто не было всех этих лет. Идем так, словно в первый раз.

– Значит, ты все еще там бываешь? – спросила я.

– А ты думаешь, я перестал туда ходить, потому что там нет тебя? Да ты что!

Он остановился, и я вместе с ним. Он провел пальцами по моему горлу, челюсти, щекам. Я смотрела на него и думала, как тянулась к нему под холмом Раниора, как касалась его, принеся кости Мамбуры. Вспомнила его удивление и подумала: «Будет ли это так же?», а потом сделала шаг назад.

– А другие девушки, которых ты там держишь? – быстро спросила я. – Думаешь, они сидят и ждут, пока ты вернешься?

Он рассмеялся, взял меня за руку, и мы пошли дальше.

* * *

Снаружи дом выглядел так же. Сад изменился, но я не могла сказать, в чем тут дело: было темно, а он слишком быстро провел меня по гравийной дорожке. Цепочка с ключами висела у него на шее. Он вставил ключ в замок двойных дверей, и я почувствовала, как мне в руку уткнулся влажный нос Борла. Я почесала его голову.

– Идем, Борл, – сказала я, когда двери открылись, но он заскулил и отошел прочь.

Запах внутри изменился. Я не помнила, каким он был прежде, но определенно не тем тяжелым, сладким запахом разложения, который наполнил мой нос, горло и желудок. Телдару, казалось, не слышал, как я поперхнулась: он зажигал лампы, как в тот первый раз, много лет назад. Я смотрела на вспыхивающее пламя, сжимая кулаки, и думала, что вот-вот увижу источник запаха, но все, что видела – только знакомый холл с зеркалами и гобеленами.

– Сперва в твою спальню, – произнес он, закончив с лампами.

Я пошла вперед, думая: «Я забыла. В замке я его не вспоминала, но теперь кажется, будто я только вчера ходила по этим лестницам».

Когда мы подошли к старой двери, он положил пальцы на хрустальную рукоятку, а потом убрал их.

– Прошу, – сказал он и посторонился, указывая на дверь.

Я открыла ее. Первый взгляд на высокие окна, шкафы со стопками мягкой, чистой одежды. Внутри стояла невыносимая вонь. Я закрыла лицо, согнулась, и меня едва не вырвало. Глаза слезились. Свет единственной лампы у двери расплывался. Я выпрямилась, все еще держа руку у рта. Шкафы были здесь, как и все остальное – стулья, ковры, высокая кровать. Но нет: один из стульев был придвинут к постели и стоял под углом ко мне. Я сделала три шага; мои ноги начали двигаться раньше, чем я успела приказать им остановиться. Еще шаг. Телдару за моей спиной поднял лампу, и я увидела, что на стуле сидит человек.

«Иной мир, – подумала я, когда его лицо стало отчетливым. – Телдару каким-то образом поймал меня внутри, и мне только кажется, что это реальность…»

На стуле сидел Лаэдон – та же шапочка, те же жидкие волосы, однако плоть его была такой тонкой, что под ней виднелись кости. Кости были неправильными: челюсть, шея и бровь выглядели размытыми, словно я смотрела на них сквозь воду. Губы обвисли. Глаза были открыты.

«Иной мир, – снова подумала я. – Он мертв».

Он моргнул.

В этот момент я услышала звук – высокий, приятный перелив. «Уджа, – и от этой мысли исчезло все, даже запах. – Уджа, помоги мне…»

– Он всегда такой оживленный? – спросила я.

Телдару улыбнулся через плечо, подходя к окну.

– Нола, как я восхищаюсь твоим духом. – Он раздвинул занавески. За окном я увидела тени деревьев. Прислонившись к подоконнику, он смотрел на живого мертвеца и на меня.

– Я выкопал его тело, – сказал он. – Остались только кости; я использовал их все и остался доволен результатом.

– Да, – ответила я, – он даже лучше, чем был при жизни.

Телдару оттолкнулся от окна и подошел ко мне. Полный энергии, он хотел показать что-то еще.

– Теперь на кухню, – сказал он. Вновь жест, и я пошла вперед, спустилась по лестницам, миновала коридор, и мне казалось, что я никогда отсюда не уходила.

У дверей кухни я не медлила – лучше покончить с этим до того, как я успею испугаться. Я толкнула дверь и вошла.

Огни в обоих печах едва горели. Телдару подошел к поленице, набрал дров, положил их в очаги, и пламя начало разгораться, становясь выше и ярче. Из огня летели искры. Я осматривала полки и подоконники, длинный темный стол. Все эти поверхности были забиты вещами: мисками, кувшинами, подносами, ножами, мотками веревок. Я подошла к столу. Одна из веревок оказалась вовсе не веревкой: это был длинный локон черно-белых волос, обвязанный красной лентой. Рядом стоял кувшин янтарной жидкости, в которой плавал толстый бледный палец с фиолетовым ногтем. Подле кувшина была тарелка со множеством маленьких желто-белых полумесяцев – обрезков ногтей. Еще один кувшин, где плавало что-то, напоминающее глаз. Я отвернулась и посмотрела на Телдару.

– Ты времени не терял, – сказала я. Мне удалось произнести это уверенно.

Он кивнул так, словно слышал, но не слушал.

– Да, да, а теперь взгляни. – Он указал на один из очагов. Над разгоревшимся огнем висел котел, из которого доносилось бульканье. – Его надо помешать. – Он наблюдал за моими глазами.

«Нет», хотела ответить я, но мои ноги сами несли меня, как в спальне. Подойдя к очагу, я подумала: «Помни, Нола – все это приближает его падение и твою свободу. Будь сильной».