Текст книги "Узор из шрамов (ЛП)"

Автор книги: Кэйтлин Свит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Оба мужчины улыбались.

– Вы, мои доверенные советники, должны узнать это первыми. – Под глазами Халдрина пролегли тени, на щеках и подбородке поблескивала золотисто-коричневая щетина. Туника измялась. Он был как мальчишка, который только что проснулся после краткого отдыха – жадный и дикий.

– Мы с моабудостигли соглашения, которое навсегда объединит наши земли.

Я видела, как Телдару сжал кулаки, и подумала: «Он был прав».

–  МоабеЗемия из Белакао станет королевой Сарсеная.

«Нет», подумала я, когда другие зашевелились, чтобы пожать руку Халдрину и поклониться Бантайо. Телдару не вышел вперед. Он стоял рядом со мной, я чувствовала его взгляд и повернулась, зная, что должна.

– Так просто, любовь моя, – сказал он. – Видишь?

– Нет, – снова и снова шептала я, чтобы не слышать внутри себя голос, говоривший «да».

Глава 27

– Толлик! – кричала Грасни. – Дрен! Немедленно прекратите, пока не упали!

Мы были на улице: девять юных учеников, Селера, Грасни, я и даже госпожа Кет, сидевшая на лавке в тени дерева. В классе было слишком жарко, дети ленились, ворчали, и учить их было невозможно. Поэтому мы вышли во двор, где время от времени дул легкий ветерок, и у Толлика с Дреном нашлось достаточно сил, чтобы побороться.

Мы их не останавливали. Грасни смеялась, другие дети подбадривали. Толлик и Дрен были старшими в группе – им исполнилось одиннадцать и десять, – неуклюжие, изящные подростки, одно удовольствие смотреть. Только Селера возражала: она махала руками, пытаясь встать между борцами.

Дрен, который был ниже Толлика, но шире в плечах, бросился на соперника, и вся эта отчаянная куча-мала свалилась в пруд.

Внезапно воцарилась тишина. Пруд был священным: он появился здесь прежде замка, его использовала для своих видений первая провидица Сарсеная. В нем жили маленькие рыбки, которые в темноте светились зеленым. В воде можно было смочить руку, но и только.

Мы с Грасни присели на берегу и протянули мальчикам руки. Они бултыхались, взбаламучивая прозрачную воду. Пруд был неглубоким, но они паниковали, задыхались и соскальзывали обратно прежде, чем нам удавалось их зацепить.

– Нола! – резко произнесла Селера.

– Селера, – громко ответила я. – Я занята, подожди…

– Нола, – сказал другой голос, и я замерла. – Отойди. – Телдару склонился над прудом и вытащил Толлика и Дрена. Он поставил их на выгоревшую желто-коричневую траву, и они согнулись, отплевываясь, кашляя и не глядя ни на кого из нас.

Я сидела на корточках. Телдару стоял, стряхивая с колен землю. Он улыбался. «Он должен злиться, – подумала я. – Что еще…»

– Я пыталась их остановить. – Селера была рядом. Я вновь удивилась, как ей удаётся выглядеть жеманной и строгой одновременно. – Они неисправимы, все до одного. – Она посмотрела на Грасни, потом на меня, словно мы сами прыгнули в пруд, ослушавшись ее приказа.

– Это так, – согласился Телдару.

– Я пыталась… – начала Селера, но он поднял руку.

– Да, Селера, ты пыталась. И я благодарен тебе, как всегда.

Ее жеманство потеряло уверенность. Одна из учениц (девочка лет семи) хихикнула, и госпожа Кет стукнула тростью о землю:

– Тишина, когда говорит мастер Телдару!

Сам мастер Телдару продолжал улыбаться.

– У меня для вас хорошие новости, – сказал он.

Селера вновь загорелась.

– О свадьбе? – Ученики начали перешептываться, некоторые вновь захихикали.

– Нет, – ответил он. – О вас, о трех моих замечательных взрослых девушках.

Грасни посмотрела на меня. Я пожала плечами, не заботясь о том, что он увидит. Живот скрутило от страха.

– Подойдите сюда, госпожа Кет. – Она медленно встала; Селера поспешила к ней, чтобы помочь.

– Селера, Грасни, Нола. Вы больше не ученицы. Вы давно это знаете – мы все знаем, – но теперь пришло время воплотить это знание в жизнь. Пришло время занять вам свои места в качестве провидиц.

Селера онемела от изумления.

– Нола, – сказал он. Эта благожелательная улыбка, спокойные черные глаза; я чувствовала во рту сухость и привкус желчи. – Ты останешься здесь. – Не новость, но почему мое сердце едва не выскочило из груди? – Ты нужна госпоже Кет и мне, поскольку, как тебе наверняка известно, в замке не хватает учителей с тех пор, как его покинули мастер Парво и госпожа Мандола. – «Они сбежали вместе, – рассказывала нам Селера. – Хотя она похожа на жабу, а он старый, все равно это ужасно трогательно.» «Везет, – думала я. – Они свободны».

– Грасни, – продолжил он и взглянул на нее. Она сидела, выпрямив спину, среди непослушных складок платья. – Ты отправишься в Нарленел. Это хороший город, а тамошний правитель и его жена – добрые люди.

– И он недалеко от моего родного городка, – ответила она. – Спасибо, мастер Телдару.

Он кивнул и перевел взгляд на Селеру.

– Селера.

– Мастер, – оживилась она. В тот момент она выглядела очень красивой: светло-зеленое платье, золотые серьги и ожерелье, белакаонские камни и ленты в волосах. Она излучала уверенность.

– Ты отправишься в Мериден – еще один важный для Сарсеная город. По богатству и влиянию он на втором месте после нашего.

– Но… – ее блеск потускнел, пальцы вцепились в платье. – Мастер, я думала… я думала, что вы оставите меня здесь.

На последнем слове ее голос сорвался. Я отвернулась, жалея ее, несмотря на все свое торжество.

– Нет, дорогая, – ответил он. – Останется только Нола. А ты будешь рада, когда увидишь свой новый дом. Там такие шелка, что…

– Я не хочу шелка! – закричала она. Один из учеников всхлипнул. – Я хочу остаться! Я должна остаться, мастер, вы же знаете!

Грасни открыла рот. Ученик начал плакать. Телдару нахмурился – от тревоги, не от гнева, – шагнул к Селере, но она подняла юбки, развернулась и побежала.

– Не беспокойтесь за нее, – сказал он, пока мы смотрели ей вслед. Она споткнулась, зацепившись за траву, но не упала (и я с удивлением поняла, что не хотела бы этого). – Трудно принять изменения вот так сразу. Скоро она будет счастлива. Особенно, – добавил он, улыбнувшись, – когда я расскажу ей о грядущем празднике.

Как позже выяснилось, нас ожидал пир. Спустя несколько дней я наблюдала, как во дворе провидцев ставят столы, а нижний двор заполняется палатками и сценами. Земия должна была прибыть через несколько недель, и король призвал артистов Сарсеная в замок на соревнование за право участвовать в торжестве. Певцы, поэты, скульпторы, художники и танцоры – они заполонили все дворы замка и гостиницы Сарсеная, надеясь победить и прославиться на королевской свадьбе. Мы слышали далекую музыку и пение, хлопки, смех и крики. А за всем этим – шум живых людей, собравшихся вместе.

– Хотела бы я быть там, – сказала Грасни. Я вздрогнула и обернулась. Она смотрела на столы и лавки, на фонари, висевшие на ветвях. Незадолго до этого я искала ее, мысленно повторяя свои слова и пытаясь предугадать, что она мне ответит. Я ее не нашла, но теперь она стояла рядом, и мне не хотелось ничего говорить, чтобы не портить момент.

– А, – сказала я (потому что ответить было надо). – Но только здесь, сегодня, ты увидишь Селеру в облике служанки – так она думает избежать Пути, на который ее ставит истинная любовь.

Это были пустые слова, эхо тех, что когда-то могли нас рассмешить.

– Уезжать будет трудно, – сказала Грасни, – и Селере, и мне.

Я с облегчением заметила, что на этот раз она не плачет, и удивилась, что слезы выступили у меня на глазах.

– Грасни, не знаю, что я буду без тебя делать.

– Будешь учить, – ответила она, – найдешь друга, который знает, что фиолетовое не носят с красным, и который незнает…

– Как выглядит мое Иное Я? – спросила я, когда она затихла. – Кто не будет испытывать отвращения и страха, как ты? – Не знаю, от чего дрожал мой голос – от печали или от гнева, потому что чувствовала я последнее. Внезапно гнев, словно жар, охватил меня целиком.

– Нет, – сказала она, повернувшись. – Нола, мне очень жаль…

На этот раз не она сбежала от меня. Убежала я. Я неслась меж деревьев и столов, мимо людей, которые расставляли на них серебряные тарелки и кубки, а потом влетела в свою комнату и захлопнула дверь. Я долго плакала, прижимая лицо к игрушечной лошади – так, как не плакала много лет. Словно ребенок, я задыхалась от слез, поглощеная чем-то, что не могла назвать. Но я не была ребенком и знала, что меня гнетет. Я могла вытереть глаза, умыться и вернуться во двор, чтобы поговорить с уезжающей подругой.

Но я осталась. Я ждала, как много лет назад ждала возвращения Ченн, захлопнув другую дверь и надеясь, что она ко мне придет. Свет в комнате превратился из золотого в бронзовый, а потом сменился синевой сумерек. Лампу я не зажигала и сидела в темноте, пока весь двор светился огнями и серебром. Я сидела одна, жалея себя, ожидая, чтобы кто-нибудь пришел: мой ученик, или Грасни, или все сразу.

Спустя несколько часов, уже вечером, раздался стук в дверь. Я выждала долгий момент и сказала:

– Войдите.

Селера сияла в свете, что был за ее спиной. Она казалась силуэтом из огненных точек; ее контуры были плавными и четкими, волосы – блестящим золотом. Я никогда не видела их такими, волнистыми, струящимися, без заколок, расчесок и лент.

– Уходи. – Я говорила, как обиженный ребенок.

Она вошла в комнату.

– Селера, прошу. Я хочу побыть одна. – Мой голос дрогнул и смолк.

Она сделала еще шаг, и еще.

– О чем тебеплакать?

Она стояла прямо передо мной, и теперь я видела ее лучше: большие глаза, слезы на щеках.

– Это мненадо плакать, Нола. Я… – Она села рядом на кровать, и я не стала прогонять ее.

– Что? – спросила я. Она изменилась, и дело было не только в распущенных волосах. Когда она повернулась, я поняла – от нее не пахнет духами.

– Давай поменяемся, – сказала Селера. – Отправляйся в Мериден.

Я засмеялась.

– А ты останешься здесь и будешь госпожой Телдару? И что на это скажет мастер?

– Я уже его спрашивала. – Она говорила так тихо, что я едва ее слышала. – Он отказал. Но я подумала, если попрошу тебя, и если ты согласишься…

Я фыркнула, вытерла глаза и провела рукой под носом.

– А что еще он сказал?

– Что если я захочу, он разрешит мне остаться, пока не приедет принцесса Земия.

– А ты хочешь?

Она придвинулась ко мне так, что ее лоб почти коснулся моего.

– Конечно хочу – не спрашивай о том, что и так знаешь, и не высмеивайменя. – Слюна попала мне на лицо, но я ее не стерла. – Ты… ты. Ты и он. – Она осела, словно я держала ее и внезапно выпустила. – Что между вами происходит? Скажи, потому что теперь это уже не имеет значения.

– Что ты имеешь в виду? – Мне действительно вдруг захотелось узнать.

На этот раз засмеялась она.

– Ты и он, Нола! Постоянно друг на друга смотрите, хотя притворяетесь, будто это не так! Вы все время вместе, даже если находитесь в разных местах! С самого первого дня, с той ужасной вонючей комнатушки, где ты лежала, безумная и грязная, я пыталась не замечать, но все равно видела, и вижу до сих пор. Не понимаю… он любит меня —а что между вами?

Я слышала пение в тишине: пели две наши девочки, и их голоса поднимались над шумом двора, как дым. Они плели узор, красивый и яркий.

– Он сам должен тебе сказать, – наконец, ответила я. – Я не могу.

Селера встала. Было странно видеть ее естественной, без духов, чей аромат разносился с ее движениями, без украшений, которые она обычно поправляла. С завистью я подумала, что сейчас она еще краше, чем у пруда, где Телдару объявил о ее отъезде.

– Надеюсь, он тебя разрушит, – произнесла она.

Я засмеялась так, как до этого плакала: отчаянно, дико, чувствуя только тяжесть в голове и в груди. Когда я открыла слезящиеся глаза, Селеры уже не было.

* * *

Я немного поспала. Когда я проснулась, стояла глубокая безлунная ночь. Впрочем, тишины не было: с главного двора доносился шум. Я слышала людей, которые там собрались.

Мой собственный двор был пуст. Столы исчезли, лампы на ветвях погасли. «Может, они были похожи на звезды», думала я, идя под ними. Я представляла, как огоньки разбивают стекло и плывут сквозь листву. Запах горящего дерева и жареных плодов, кипящая вода, воздух ярче, чем днем. «Я сплю?» Под босыми ступнями кололись камешки, так что вряд ли я спала, хотя даже сны бывают четкими. Даже видения.

У дверей башни стояла дополнительная охрана. Для безопасности, объяснил мне Телдару, из-за всех этих людей. Лорд Деррис вообще не хотел никаких соревнований. Он спросил короля, что принцесса подумает обо всем этом шуме и толпах.

– Я ее встречу, – ответил Халдрин. – Не думаю, что она будет против. – И улыбнулся.

Я остановилась на лестнице над главным двором. Лампы и факелы сияли так ярко, что я не видела звезд. Внизу двигались тени. Народ Сарсеная танцевал, ел, дрался, пел песни, и все это внутри красных каменных стен замка. Во мне медленно расцветала радость. Я почти не хотела спускаться и видеть эти факелы, что не были звездами, однако сошла вниз, ступень за ступенью, и оказалась среди них.

Здесь было жарко: ветер утих, людей было много, и много огней. Я подвязала волосы, но пот все равно собирался на висках и стекал по щекам и шее. Я увидела мужчину, на котором была лишь набедренная повязка: он сидел перед большим камнем. В камне возникала женщина: брови, глаза, изгиб носа и подбородка. Незавершенный портрет. Мужчина посмотрел на меня, держа в руках долото и деревянный молоток.

Здесь была сцена, украшенная разноцветными тканями. На ней танцевали три девушки моего возраста в свободных легких накидках, которые скользили во время движений. Я видела бедра, грудь, блестящую от влаги кожу и мышцы. Я смотрела на них, и вдруг меня кто-то схватил.

– Красавица, – грубый, нетвердый голос; мужские руки комкали мою одежду, задирая подол. – Идем со мной…

Я вывернулась, на миг увидев его (блестящая лысая голова, седая щетина), и побежала. Я слышала, как он заворчал, ринулся за мной, и я понеслась между огней, телег и людей. Вскоре он отстал, но я не замедлила бег и не останавливалась, пока передо мной откуда ни возьмись не выросла женщина. Мы столкнулись и растянулись на земле.

– Простите! – сказала она, помогая мне встать. – Мы, поэты, всегда попадаем кому-то под ноги.

– Поэты?

– Да, – ответила она. – Я покажу.

Она провела меня под низкими помостами, на которых разговаривали люди; кто-то сидел и читал, кто-то писал в свитках или смотрел на них, как скульптор смотрел на камень.

– Скоро король будет оценивать наши стихи, – сказала женщина. – Никто не может уснуть… здесь так замечательно… мы все слегка чокнулись, но так и д олжно поэтам.

«Ты меня раздражаешь», подумала я, и это была моя первая четкая мысль с момента пробуждения. Я замедлила шаг, готовясь повернуть обратно.

– О! – сказала женщина и ухватила меня за руку. – Слушай…

Кто-то говорил громким, звучным голосом, таким звучным, что его трудно было воспринимать всерьез. Когда мы протиснулись сквозь толпу зрителей, голос задрожал, достигнув пика. Люди рассмеялись, женщина тоже улыбнулась и сжала мою руку.

– Послушай, – прошептала она. – Он великолепен!

Мы оказались в первых рядах. Я увидела его.

Он стал выше и крепче, волосы были короткими, но я сразу узнала его. Форма глаз, изгиб рта, когда он катал на языке слово «разрушительный». Он ждал, когда уляжется смех, и открыл рот, чтобы произнести очередную строку глупого стишка, когда увидел меня, и слово, возникшее у него на губах, было: «Нола?»

Я подошла. Протянула руку к тому, чего прежде не видела – к длинному белому шраму над бровями, – и коснулась его дрожащими пальцами.

– Бардрем, – сказала я.

Глава 28

Он пах хлебом, дымом и луком, как в детстве. Но было что-то еще – пот, нечто ароматное, иное. Я обнаружила это, когда мы крепко обнялись, а потом он меня оттолкнул.

Он протискивался сквозь толпу, а я следовала за ним. Он не смотрел на меня, зная, что я иду, и обернулся, как только нырнул в палатку.

– Уходи, – сказал он.

Палатка была очень мала. Ее бока давили на нас, как только снаружи кто-нибудь проходил.

– Уходи, – повторил он глубоким, резким, мужским голосом. – Прежде это не составляло для тебя труда, так почему сейчас медлишь?

– Нет, Бардрем, – в глубине горла я почувствовала боль проклятия. – Это было не так. Я не уйду.

– Не так. – Он резко ударил по ткани, и с той стороны крикнули: «Аккуратнее, мастер Бардрем, или уведите свою даму куда-нибудь еще!» Бардрем не обратил на них внимания. Он был так близко и глядел с таким неприкрытым яростным гневом, что я должна была испугаться, но при виде него дыхание перехватывало от радости.

– Тогда расскажи. Объясни. Извинись, хотя уже шесть лет как слишком поздно.

«Орло – это Телдару. Он увел меня из борделя. Сказал, что убьет тебя, если я попытаюсь сбежать. Я никогда о тебе не забывала».

– Я стала ученицей Телдару. За мной пришли из замка и увели с собой. У меня не было времени тебя найти.

Бардрем улыбнулся широкой, кривой, фальшивой улыбкой.

– Так вот в чем дело! Ну что ж. А тебе не приходило в голову, – его голос внезапно упал, улыбка исчезла, – скажем, написать? Сообщить, что ты в порядке, что ты счастлива и живешь в замке, а не умерла, как я думал?

«Телдару меня проклял. У меня нет слов правды. Ни сказать, ни написать».

– Я не могла.

– Что, в замке нет бумаги? Чернил? – Он засмеялся также, как до сих пор улыбался, и я попятилась, словно его горечь коснулась моей кожи. – Я никогда не думал, что ты такая. Что ты из тех, кто забывает друзей, как только находит что-нибудь получше.

– Я не забывала, – сказала я, но он отмахнулся.

– Мы были молоды; разве я мог думать, что знаю тебя?

– Ты знал. – Я так крепко схватила его за запястья, что мои пальцы побелели. – Ты знал, Бардрем. Это… невозможно объяснить. – Я заплакала, и каждое слово сопровождалось всхлипом. Он смотрел на меня смущенно и выглядел таким знакомым, все тем же – и при этом настолько другим, что я заплакала еще сильнее, почти без слез. Наверное, слезы кончились раньше.

– Знаешь, что было хуже всего? – сказал он, когда я замолчала. Я все еще держала его за руки, ослабив пальцы. – Я думал, что ты умерла, и это было легче вынести, чем знать, что ты просто сбежала, ничего мне не сказав.

– Я бы думала так же, – ответила я хриплым шепотом, который какая-то далекая моя часть сочла соблазнительным.

– А знаешь, что убедило меня в обратном?

Я покачала головой.

– Однажды ночью, много лет назад, появился тот человек, Орло. Он спросил, знаю ли я, где ты, и когда я сказал, что нет, напал. Ударил моим собственным ножом. – Он коснулся шрама над глазами. – Не знаю, почему, но после этого я решил, что ты жива.

– Это ужасная рана. – Я вспомнила Телдару с ножом Бардрема и Борла с его запиской, которые медленно надвигались на меня из темноты комнаты. – Хотя, – добавила я, – ты должен немного ею гордиться.

Он уставился на меня, а потом улыбнулся по-настоящему – медленно, едва заметно, но я испытала облегчение, а в голове впервые за вечер появилась четкая мысль.

Орло. Телдару. Бардрем.

– Тебе нельзя здесь оставаться, – проговорила я. Он нахмурился, и облегчение исчезло, превратившись в тяжесть. – Тебе нельзя находиться рядом с замком.

– Да? И почему же?

Я выпустила его запястья – в любом случае он скоро освободится сам. «Телдару увидит тебя, ты его узнаешь, и он тебя покалечит…»

– Я не могу сказать, – расстроенно ответила я. – Не могу…

– Не можешь! Как удобно, Нола, говорить и ничего не объяснять!

– Ты не должен выступать на состязаниях, – сказала я, и на этот раз мой голос был резким.

– Значит, ты теперь такая! – Я вновь ощутила странную дрожь, когда его горячее дыхание коснулось моего лица. – Настолько обезумела от эгоистичной слабости, что не можешь вынести чужой успех! Ты живешь той жизнью, о которой мечтала, а мне нельзя попытаться сделать то же самое?

– Нет… – Тихое, нечеткое слово, которое никто из нас не услышал.

– Я останусь в замке, Нола, но не здесь, не с тобой. – Он протиснулся к выходу, откинул полог палатки и убежал – или так мне подумалось, потому что я не смотрела ему вслед. Я смотрела только на открытый полог, и внутри меня было спокойствие, пустота и холод. С той стороны слышался шепот и взрывы смеха: несколько мужчин удивлялись, что это стряслось с «мастером Бардремзо».

Выйдя из палатки, я медленно пошла вперед. Я вернулась туда, где впервые увидела его, но теперь там читала стихи пожилая женщина, а в толпе его не было. Я бродила среди костров и сцен, среди обнимавшихся и среди спящих; кто-то шагал мне навстречу, но потом отворачивался (что было в моем лице?). Когда небо начало светлеть, я потащилась вверх по башенной лестнице и вернулась во двор.

«Бардрем, – думала я, и даже его имя было подарком. – Бардрем… куда приведет нас этот новый Путь?»

* * *

После той ночи я едва ела и почти не спала. Каждый молодой человек, которого я видела, казался Бардремом, и сердце выпрыгивало из груди, а потом стихало, когда становилось ясно, что это солдат или садовник, кто-то вообще на него не похожий. Госпожа Кет спросила, что со мной происходит; даже Грасни спрашивала. Селера не разговаривала со мной с тех самых пор, как побывала в моей комнате. Не знаю, что я отвечала. Помню только, что была в полном изнеможении – а потом прибыла Земия.

– Госпожа Нола! – В дверях стоял один из моих учеников, Дрен. Небо за его спиной было пурпурно-черным, его черные локоны казались темнее обычного, а лицо – болезненно белым. Я смотрела на него, сидя на краю постели, словно готовилась встать. Возможно, я сидела так уже несколько часов.

– Да, Дрен? – сказала я и подумала: «Мне надо выйти во двор: прошло два дня с тех пор, как я была там в последний раз. Теперь я точно его найду…»

– Госпожа, принцесса прибывает. В смысле… – он откашлялся. – Она почти здесь. Госпожа Кет велит придти к мастеру Телдару и королю Халдрину в Тронный зал.

Внезапно моя голова просветлела – сделалась даже слишком ясной, – и я поняла, что на мне старое потрепанное платье, и что я слишком долго не причесывалась. Поэтому я привела волосы в порядок, заколола их бронзовыми заколками с бабочками и переоделась в коричневое платье с кремовыми кружевами на манжетах и подоле. Обула коричневые туфли и побежала во двор.

Приближалась буря. Мы ждали ее, ждали прекращения жары, избавления от пыли, но сейчас она была невовремя. Нервничал даже Борл: он скулил, тяжело дышал и не ходил за мной по пятам. Чернота тревожила, давила на меня, на деревья, и я представляла, как все мы стараемся спрятаться от того, что готовит небо.

Все произошло быстро. Когда я добралась до двери башни, начался дождь (толстые, тяжелые капли), а когда вошла внутрь, желтая молния осветила тьму. За молнией последовал гром – еще далекий, но от его раскатов задрожали камни под ногами.

Из башни я побежала в Тронный зал, даже не думая искать Бардрема. В любом случае я его не найду – я едва видела собственные ноги в грязи и воде. Дождь налетал теплыми, слепящими волнами.

– Ты этого не сделаешь, кузен! – услышала я лорда Дерриса, когда передо мной открылись двойные двери.

– Я должен, – отвечал король. Он расхаживал перед помостом. Я никогда не видела его таким: обычно это Телдару ходил туда-сюда, а Халдрин делал ему замечания. Теперь Телдару стоял неподвижно, прислонившись к помосту и скрестив ноги в лодыжках. Но хотя его тело выражало спокойствие, глаза бегали туда-сюда, словно он видел все или ничего определенного.

– Я должен, – повторил Халдрин, потом развернулся и увидел меня. – Нола! Хорошо. Входи. Мы ждали тебя, поскольку ты тоже видела Земию, и мы хотим, чтобы ты была здесь.

– Хал, обрати внимание, – сказал Телдару. – Нола только что была снаружи.

Халдрин скривился и осмотрел меня. Его взгляд скользил по моей вымокшей одежде и волосам, с которых текла вода.

– Я хочу ее встретить, – сказал он мне. – На дороге за городом.

– Ты можешь назвать хоть одну причину, по которой он должен это сделать? – Прежде лорд Деррис никогда не обращался ко мне напрямую. Я откашлялась, как Дрен, когда он замялся в дверях. Я прекрасно сознавала, что одежда плотно облегает мое тело, и внезапно подумала: как хорошо, что я не выбрала платье с белым корсетом.

– Возможно, мой король, – ответила я с притворной серьезностью, – если сегодня у вас не было времени искупаться…

Халдрин засмеялся, лорд Деррис улыбнулся, а Телдару кивнул, словно я неожиданно его удивила.

– Я хотел ее приветствовать, – сказал король. – Хотел, чтобы ее встречал весь город. Чтобы на дорогу бросали лепестки.

– Так и будет, – выпрямился Телдару. – Но здесь. Перестань тревожиться, а то из-за тебя мы все нервничаем.

– Только подумай, – сказал лорд Деррис. – Дождь смоет запах уборных, хотя бы на какое-то время.

– И трава может вновь зазеленеть, – добавил Телдару. Я почти видела его энергию, волнение, возбуждение и гнев в глазах.

– Ну хорошо, – вздохнул король. – Значит, остается только ждать.

Позже я услышала, что в это время происходило в городе, поскольку многие сарсенайцы выглядывали из окон, несмотря на дождь, и стояли на улицах вопреки буре. Карета, посланная Халдрином к белакаонским кораблям, остановилась у южных ворот. Из нее вышла женщина и встала под ливнем, глядя на дорогу, по которой только что проехала. Ее темную кожу и волосы можно было разглядеть только при вспышке молнии, но даже тогда образ быстро исчезал. Ее платье могло быть одного из тех ярких и удивительных цветов, которые так любили сарсенайские девушки, но в тот момент оно тоже было темным, побитым ветром, и висело на плечах.

Рядом стояла другая женщина, выше и стройнее. Она коснулась первой – плеча, говорили одни; спины, говорили другие, – и та медленно повернулась к воротам. Она жестикулировала, что-то говоря высокой женщине. Высокая вернулась в карету. А Земия, моабеБелакао, вошла в город Сарсенай одна, в сопровождении дождя, ветра и грома, глядя только на дорогу, но не на людей, которые стояли вдоль нее.

* * *

– Халдрин, король Сарсеная, представляю вам Земию, принцессу Белакао. – Голос белакаонского герольда звенел, но сам он выглядел крайне встревоженным – вымокший, как и все остальные, он стискивал копье так, словно боялся, что его руки задрожат.

– Приветствую тебя, – сказал король Халдрин Земии, – как моабетвоей земли и будущую королеву этой.

Он стоял у подножия помоста. Земия остановилась у дверей. «Она и сейчас выглядит как королева», подумала я со своего места рядом с лордом Деррисом. Она была прекрасна и словно не замечала воды, стекавшей с платья и кончиков пальцев на лепестки цветов, которые укрывали пол.

– Благодарю, король, – ответила она. Ее голос был низким, именно таким, как его описывал Телдару.

Король направился к ней, и я почувствовала запах цветов, по которым он шел.

– Земия, – сказал он. Услышав, как он произносит ее имя, я удивилась и почувствовала что-то еще, чего не хотела называть. – Тебе следовало обсохнуть…

– Нет, – ответила Земия. Она покачала головой, и драгоценные камни в ее волосах замерцали. Прозрачный и красный. Синий, желтый, зеленый. – Я решила придти немедленно.

Герольд сделал два шага и стукнул копьем о пол.

– Представляю вам…

– Нелуджа, – сказала Халдрину Земия. – Да… ты помнишь ее? Она – представитель семьи в это благословенное время, поскольку мой брат не нашел возможности приехать лично. – Я ощутила горечь, которая скрывалась за этой фразой и легкой белой улыбкой.

Вошла Нелуджа и встала рядом с сестрой. Она не так вымокла; я видела, что ее платье оранжевое, с белыми кругами. Платок, скрывавший волосы, был темнее – зеленый или коричневый. Глаза были сплошь черными, кроме центральных белых точек.

– Король Халдрин, – сказала она более высоким и холодным голосом, чем у сестры.

–  ИспаНелуджа, – ответил он. – Я рад, что ты приехала.

– Я должна была. – Она приблизилась к королю, но ее глаза остановились на Телдару. – Я должна была приехать, чтобы сказать тебе лично: этот брак не должен состояться.

Лорд Деррис задохнулся, герольд вздрогнул, а король нахмурился. Но я смотрела на Телдару. Мое сердце билось тяжело и неровно. Я знала эту его улыбку, голодную, ту, что показывала лишь кончики зубов.

– Я с нетерпением ждал нашей встречи, – сказал он Нелудже, – чтобы приветствовать вас обеих, но теперь вынужден спросить тебя, испа,что ты имеешь в виду и почему хочешь лишить нас радости этого брака?

– Мастер Телдару, – сказал Халдрин, поднимая руку. – ИспаНелуджа, давайте сейчас не будем об этом говорить. Отдохните, а…

– Нет, – сказала Земия. – Халдрин, поговорим об этом сейчас.

Все ждали. Я заметила на плече Нелуджи ящерицу. Она была маленькой, ярко-красной, а ее глаза напоминали крошечные янтарные купола.

–  Испаррапоказала мне, – наконец, произнесла Нелуджа. – Я видела образы будущего.

– Я тоже, – взгляд Телдару скользнул по мне. – И госпожа Нола. Много месяцев назад она смотрела Узор белакаонского купца и увидела то же, что и я: совместный путь изобилия и радости.

– Так ли это? – спросила Нелуджа. Глаза ящерицы болезненно быстро двигались туда-сюда. Хвост свернулся и зацепился за руку выше локтя. – Поскольку мои видения мрачны.

Телдару слегка пожал плечами.

– Но если в вашей стране один Путь не всегда главнее другого, такие видения не должны тебя беспокоить.

– В моей стране мы говорим о приливах и течениях, о воде, которая движется по руслам; одни мы можем предвидеть, другие – нет. Я много раз смотрела в эти воды и видела только тьму. – Она повернулась к Халдрину. – Я пришла не для того, чтобы препятствовать этому браку. Если бы мы хотели его избежать, то не приехали бы. Но я надеялась… – Она сглотнула, и ящерица, свесив голову, посмотрела на нее. – Я надеялась, что ты подумаешь о моих видениях, король Халдрин. Мой брат отказывается это делать. Но, возможно, ты согласишься.

Халдрин переводил взгляд с Нелуджи на Земию. Моабеедва заметно улыбалась: вызов, обещание, вопрос – я не могла понять.

– Телдару, – король обернулся и посмотрел прямо на него. – Взгляни еще раз. – Затем он обратился ко мне. – И ты, Нола. Оба посмотрите и скажите, каков будет мой Узор.

Прямо над нами прозвучал раскат грома, прокатилась огромная нисходящая волна. Когда стихло эхо, лорд Деррис воскликнул:

– Мой господин! – Его голос был взволнованным, как никогда.

«Он счастлив, – поняла я. – Даже чересчур». Я знала, что король просил о прорицании только когда этого требовал обычай, предпочитая свои собственные выводы священным видениям, что всегда расстраивало лорда Дерриса. Теперь он лучился радостью, когда я подходила к Телдару, думая: «Нет, нет, не теперь…»

– Мы сделаем это, – негромко сказал Телдару.

– А ты, Нелуджа, присоединишься к ним?

Она покачала головой.

– Я знаю, что видела. Мне нет нужды смотреть снова. Но он поможет. – Ящерица соскользнула с ее руки и упала на пол.