Текст книги "Узор из шрамов (ЛП)"

Автор книги: Кэйтлин Свит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 25

Многие годы мне снится один и тот же сон. Я стою у старого поцарапанного стола моей матери, но не дома и даже не в своей комнате. Окружение меняется: иногда это пустыня, иногда берег реки, иногда равнина с высокой травой. Стол есть всегда, как и пути: огромные, красные, влажные, они парят над землей и вокруг. Эти пути приводят ко мне людей. Они появляются как искры, затем превращаются в размытые силуэты и, наконец, обретают плоть: мужчины, женщины, дети, и все они кажутся мне знакомыми. Среди них Ларалли, первая, для кого я прорицала, первая, кого я ранила. Здесь Грасни, которая летает и смотрит на меня сверху. Селера лениво накручивает на палец светлые волосы. Здесь много других, чьи имена я забыла, но это не важно. Я знаю, что навредила им всем. Они возвращаются ко мне по своим рекам-путям из крови, я пытаюсь отвернуться, но единственное, что передо мной есть, это стол. На нем картофельная кожура, мешочек с монетами и отрезанные кончики пальцев моей матери и других детей – братьев и сестер, чьи имена я позабыла. Из красноты простираются руки, пытаясь схватить меня, и я просыпаюсь, задыхаясь, всхлипывая, моля о прощении и спасении.

Этот сон снился мне прошлой ночью. Я отбросила скомканные простыни и несколько минут ходила по комнате. Потом разожгла в очаге огонь, разломала тонкий слой льда в умывальной чаше (тихо, чтобы не разбудить принцессу), выпила столько воды, чтобы горло онемело, но все равно не избавилась от тяжести сновидения. Поэтому я вышла за дверь. Было так рано, что Силдио еще не занял свой пост на табурете. Я прошла мимо к главному двору.

Меня охватило странное, летящее чувство. Ноги несли меня по снежным наносам и ломкой траве. Легкие наполнял резкий холодный воздух, который на этот раз был повсюду, а не задувал в окно. Близится зима: я чуяла ее, чувствовала под ногами и на коже.

На улицу меня выгнал сон. Зима. Давление слов, которые я написала за прошедшие месяцы. Моя неподвижность. Все эти месяцы в комнате я едва двигалась. Этим утром я хотела идти.

Стражник у башни открыл мне ворота. Я плотнее закуталась в накидку, поскольку на вершине холма, в начале дороги в город, всегда было ветренно. Я не знала, куда иду, но, полагаю, собиралась гулять долго. Однако я сделала всего несколько шагов и обернулась. Мне хотелось увидеть замок снаружи, а кроме того, я услышала фонтан.

Этот фонтан построен в замковой стене. Его чаша (точнее, получаша) очень большая, с красивыми зубцами по краям, но никто не садится рядом, чтобы посплетничать или набрать в ладони воды. Это королевский фонтан. Каменные руки, по которым течет вода – его руки, руки защитника, гладкие, побелевшие от времени. Я повернулась, ожидая увидеть только камни и воду, но там было что-то еще. Подойдя ближе, я увидела ленты и полоски ткани. Разноцветные клочки трепетали на гвоздях, вбитых между красными камнями. Я видела такие приношения прежде, вокруг фонтанов и на деревьях в нижнем городе. Они выражают скорбь по ушедшим. Но я никогда не видела их у этогофонтана. Лишь подойдя вплотную, я поняла, почему они здесь. Для кого.

Лаиби.Имя, вышитое на одной из широких полосок ткани. Нить была серебряной и отражала свет, котоырй медленно разгорался за моей спиной. Красные и пурпурные ленты, синие и золотистые ткани, и это имя, вышитое или написанное чернилами.

Лаиби.Маленькая потерянная дочь Халдрина. Принцесса, спавшая в колыбели в моей комнате под охраной птицы и пса. Девочка, чье лицо тоже появлялось в моем кошмаре, потому что я ранила и ее.

Я едва помню, как вернулась в замок. Я задышала вновь, когда села за стол, сжимая перо так, словно пыталась с его помощью защититься. Или ранить – не знаю, потому что иногда это кажется одним и тем же.

И вот я сижу здесь, глядя на бумагу и яркие бело-голубые небеса, а иногда на ребенка, который спит в колыбели у моих ног. Мое желание двигаться дальше, писать и подготовить себя к тому, что будет после, настолько сильное, что я замираю.

Двигайся, Нола. Назад, в комнату короля, к тем глазам, что на тебя смотрят.

К Халдрину, который прервал долгую затянувшуюся паузу:

– Что ты видела, Нола? Почему я должен жениться на принцессе Земии?

* * *

«Ты не должен. Я ничего не видела. Это план Телдару, и я не понимаю его, но знаю, что многим людям он принесет беду».

Такого я сказать не могла; я лишь сглотнула и отвернулась от всех, кроме Халдрина. Я могла попытаться сказать то, что будет почти правдой. Я не видела ни Белакао, ни Земии; не было истинных образов, которые могут исказиться из-за проклятия. Мне надо лишь соблюдать осторожность и подбирать уклончивые слова.

– Это еще не точно, – начала я. Один мужчина наклонился вперед, другой откинулся назад. Я почувствовала их пристальные взгляды, их ожидание, и выпрямилась.

– Не точно? – переспросил Халдрин. Над переносицей пролегла тонкая морщина.

– Конечно, точно, – сказал Телдару за моей спиной. Он говорил удивленно и слегка нетерпеливо. – Узор – это лабиринт возможностей, но только белакаонцы верят, что…

– Это не так, – отрезала я через плечо. – Ты всегда учил, что возникает много образов, и провидец должен выбирать…

– Хватит. – Халдрин не кричал, но его голос разнесся по комнате. – Сейчас не время для споров о прорицании. Нола, говори со мной.

«Как бы я хотела», подумала я с отчаянием и желанием, от которых закружилась голова.

– Простите, мой король, – сказала я, поклонилась, выпрямилась и убрала со лба прядь волос. «Нет было никакого видения, но есть то, что я должна вам сказать…» – Один из образов – вулкан в море, другой – северный горный хребет, затем…

– Нола, – сказал король, и я замолчала, приоткрыв рот. – Подними руку еще раз. Как ты только что сделала.

Я подняла, и рукав моей блузы задрался. Все уставились на мою руку. Халдрин бросил на нее один взгляд, а потом вновь посмотрел на меня.

– У тебя кровь.

– Да, – сказала я, покраснев и вновь ощутив головокружение. – Была. – Повязка казалась горячей, как и кровь, которая несколько часов назад вытекла из-под нее и засохла. Темная влажная ткань царапала кожу. «Телдару меня порезал. Он заставил меня использовать Видение на крови». – Телдару взял меня в город, я оступилась и поранилась. – Говорить ложь было легко, хотя горло у меня болело.

– Да… на дороге валялся ржавый знак борделя. – Телдару встал рядом и покачал головой. – Я не хотел ее брать, но мы искали растение, которое я видел только на рынках нижнего города.

Знак борделя. Я почувствовала, как кровь отливает от лица. Бордель, Бардрем; угроза, которая пугала меня после всех этих лет, и Телдару об этом знал. Я не могла вынести его триумфа и посмотрела на короля.

– Сядь, – сказал мне Халдрин, подошел к единственному пустующему креслу и отодвинул его от стола. – Отдохни немного, если только ты не хочешь вернуться к себе в комнату.

– Она останется, – произнес Телдару. – Эти дела касаются ее, поскольку она видела то же, что и я.

Ко мне, слегка пошатываясь подошел Борл; он уже привык к слепоте. Пес положил голову мне на колени. Король вновь нахмурился – на это движение и, возможно, на кровь, которая высохла и теперь поблескивала на темной шерсти пса.

– Так что насчет Белакао, мастер Телдару? – спросил кто-то из мужчин, и Халдрин вернулся в свое кресло.

– Лорд Деррис, – сказал Телдару. – Спасибо, что напомнили о цели нашего визита. Я расскажу вам о своем видении, пока Нола вспоминает свое.

Я уже видела лорда Дерриса. Он был кузеном короля и ходил на все праздники и процессии, на которых я бывала. Я никогда не слышала, как он говорит. У него был хриплый голос из-за раны от стрелы, которая когда-то попала ему в горло. Под бородой виднелся бело-розовый шрам. Его глаза были голубыми, как у Халдрина, но жесткими.

Телдару подошел к окну. Небеса были темными, хотя отсюда я не видела ни одной звезды.

– Вулкан проливал в море свой огонь. – Даже я начала прислушиваться к его словам. – Вода кипела, испарялась и поднималась волнами, которые угрожали затопить землю. Но земля тоже поднималась. Деревья и лозы валились на берег и падали в океан. Скалы рушились, образуя стену, которая постепенно приближалась к вулкану. В этом единстве земли и воды огонь превращался в дым, волны успокаивались, и весь мир был наполнен камнями и ростом.

– Мощное видение, – сказал король, помолчав. Все в комнате затаили дыхание. – Но откуда тебе известно, что это означает? Может, я просто должен вступить с новым моабув более тесный союз?

– Нет, – руки Телдару вцепились в подоконник, глаза смотрели в ночь. Я подумала, как думала не раз: «Он прекрасен». Мысль возникла слишком быстро, и остановить ее было невозможно. – Это был союз, Халдрин. Единение моря и суши, камня и огня. Это были ты и Земия.

– Она не молода.

– Прости, мой король, но ты тоже. Однако я уверен – это будет плодотворный союз.

– Сарсенайцы могут не принять белакаонскую королеву.

– Сарсенайцы будут рады, что у них, наконец, появитсякоролева и наследники. Они не понимают, почему ты так долго ждешь.

Король взял перо. Только сейчас я увидела, что на столе лежат карты; их углы были придавлены книгами. Он повертел перо, и острый кончик царапнул по карте вверх и вдоль черных арок горного хребта.

– А почему белакаонцы отпустят к нам одну из своих принцесс? – спросил лорд Деррис. Остальные одобрительно забормотали.

Телдару повернулся к ним.

– От первого мужа у нее не было детей. Она – бремя. У нее нет власти, кроме той, которой можно достичь другим браком. И, – он подошел к столу, отодвинул книгу и провел пальцем вдоль извилистой береговой линии, – как мы уже знаем, ее брат, новый моабу,хочет от нас больше, чем его отец.

– Его отец был здравомыслящим человеком, – сказал один из незнакомцев.

– Да, – произнес Телдару, – но не Бантайо. Он недоволен союзом между нашими странами. Он дал это понять сразу после смерти отца.

– Теперь, – сказал другой советник, – он говорит, что Лорселланд предлагает больше.

– Но они не предложат им такого, – Телдару улыбнулся. – Этот союз выходит за границы любого предложения. Только дурак откажется.

– А я? – Голос короля был спокойным, но над его переносицей все еще оставалась морщина. – Раз ты так уверен, скажи, что ядолжен чувствовать по этому поводу?

Улыбка Телдару чуть изменилась, смягчившись, словно оба они были моложе и одни. Я ощутила покалывание – холодное или теплое, я уже не понимала.

– Узор ясен, Хал, – тихо произнес он. – Это путь власти и радости для тебя и твоего народа.

«Нет, нет, это будет ужасно и неправильно! Он планирует, мой король…» Я оттолкнула кресло и ухватилась за края стола. Борл заскулил и сел на задние лапы.

– Что вы делаете? – Мои слова повисли в воздухе, тяжелые, как готовый пролиться дождь. Телдару прищурился. Я подумала о Бардреме и в приступе отчаяния все равно продолжила говорить, пытаясь обойти ложь и как можно ближе подобраться к правде. – Почему вы об этом говорите? И почему, – продолжила я, глядя на каждого из присутствующих, – вы верите? Только потому, что он великий мастер-провидец? Потому что он – Телдару? Только поэтому?

– Ты нездорова, – быстро сказал Телдару, направляясь ко мне. – Твоя рана… возможно, у тебя лихорадка.

– Или это возвращается безумие? То, которое овладело мной шесть лет назад – уверена, вы все помните, потому что его причиной был он. – Истина так близка, и умные, добрые глаза Халдрина вновь обратились ко мне, но на этом все кончилось, поскольку Телдару ухватил меня за здоровую руку, и я встала.

– Идем, я провожу тебя в комнату и позову госпожу Кет, а потом… – уже королю, – я вернусь, и мы обсудим, как составить наше предложение моабуБантайо.

Халдрин с резким стуком положил перо. Он больше не смотрел на меня, хотя другие наблюдали с отвращением, неприязнью и, быть может, с долей восхищения.

– Я рад, что ты решил за меня, – сказал он Телдару, – поскольку времени немного. Только что мы узнали: Бантайо на пути сюда, и поэтому собрались.

Пальцы Телдару впились в мою кожу, и я дернулась. Выражение его лица почти не изменилось, но я чувствовала удивление и что-то еще – едва заметную дрожь пальцев.

– Сюда, – сказал он ровно. – В Сарсенай.

– И в Лорселланд, – ответил лорд Деррис. – Новый король навещает своих союзников. Мы должны его впечатлить.

– И впечатлим, – Телдару обратил на меня свои черные глаза, и я посмотрела в них, непокорная и потерянная. – Разве не так, Нола?

Глава 26

Первым делом моабуБантайо отправился с Лорселланд. Потребовалось два месяца, чтобы он добрался до Сарсеная, и к тому времени столицу украшали флаги и гирлянды, а камни были отмыты до блеска. Прошло почти тридцать лет с тех пор, как страну посещала делегация Белакао. Теперь сюда прибывал новый король.

–  Мо-а-бу, – сказала Селера, надув губы, словно пробовала что-то кислое.

– А теперь скажи испа, – посоветовала Грасни.

Мы сидели в одной из комнат на втором этаже школы. Комната была в тени дерева, чьи толстые ветви с густой листвой закрывали окно, но воздух все равно был убийственно жарким. С меня и Грасни ручьями тек пот, платье липло к телу, и на нем проступали темные влажные пятна. Платье Селеры было сухим. Ее лицо и волосы тоже. Она лениво обмахивала себя свернутым свитком.

– Или еще раз скажи моабу, – добавила Грасни. – Вижу, тебе это нравится.

Селера скривилась, и я засмеялась. Грасни не смотрела на меня, но мне было все равно: она сидела рядом и не встала, чтобы уйти вместе с учениками. Она была рядом.

– Уродливый язык, – заявила Селера. – И сами они уроды. Но их теперь так много, что приходится привыкать.

– Как ты привыкла к их украшениям, – сказала я, – и тканям.

Грасни слегка улыбнулась. Селера подняла руку к волосам, в которые была вплетена зеленая лента, украшенная камнями: алыми, синими, желтыми – гладкими, но необработанными, рожденными в огне Белакао.

– Да, мне нравятся их вещи, но это не значит, что нравятся они сами. – Селера поднялась и взглянула на меня со снисходительной улыбкой. – А кроме того, – продолжила она, – кое-комутоже нравятся мои ленты. Кое-кто любит расплетать их по одной за раз.

– Прекрасно, – сухо ответила я, но в мыслях было: «Не уходи». Конечно, мне хотелось, чтобы она ушла, но тогда я бы осталась наедине с Грасни, которая тоже уйдет, что-нибудь пробормотав или бросив косой взгляд.

– Девочки, – в дверном проеме появилась госпожа Кет, опираясь на свою трость. В те дни она уже с трудом поднималась по ступеням, и мы с удивлением посмотрели на нее. – Говорят, моабуБантайо уже рядом. В дне пути, не больше.

Селера раскрыла рот.

– Так завтра будет пир! – Она обернулась ко мне. – Надо подобрать лучшие заколки. – Проходя мимо госпожи Кет, она нагнулась к ней и поцеловала пучок седых волос на макушке.

Грасни встала.

– Мне тоже, – сказала она с таким фальшивым рвением, что я фыркнула.

– Хочешь, помогу? – спросила я. – У тебя не слишком хорошо получается подбирать цвета.

– Нет, – быстро ответила она. Посмотрела на меня и провела рукой по блестящему от пота лбу. – Спасибо, Нола, но нет. – И ушла. Я знала, что так будет, но у меня не хватило смелости ее догнать.

В любом случае, я должна была найти кое-кого другого.

Госпожа Кет оперлась о мою руку, и мы начали спускаться по лестнице. Добравшись до нижней ступени, она сжала мой локоть.

– Тебе трудно, – проговорила она. Сейчас ее глаза, черные в молодости, были темно-серыми. У некоторых видения становятся туманными, у кого-то вовсе исчезают. Некоторых, однажды сказала мне Игранзи, они поглощают полностью, и эти люди никогда больше не видят мира собственными глазами.

Я с облегчением подумала: «Теперь мы об этом поговорим – о том, что видела Грасни, когда смотрела мой Узор…»

– Всем троим.

– Что? – переспросила я, как ребенок.

Госпожа Кет взглянула на меня. Я вдруг подумала, как это – утратить способность к прорицанию, никогда больше не бывать в Ином мире. Учителя об этом не рассказывали.

– Вы с Грасни и Селерой на сложном этапе. Вы больше не девочки, но и не женщины – мы держим вас тут слишком долго… Да, – она крепко сжала мою руку, – это так. Мастер Телдару это знает. Вы приносите много пользы, замечательные ученицы, прекрасно обучаете младших. И все же, когда эта лихорадка с Белакао закончится, мы дадим вам назначения. – Она улыбнулась. Два ее передних зуба были странного фиолетово-коричневого оттенка; годы назад мы смеялись над ними, но к этому времени перестали. – Так будет лучше. Может, вы даже встретите свою любовь, хотя ни мне, ни многим другим провидцам это не удалось. Вы замечательные девочки.

– Госпожа Кет, – я накрыла ее руку своей. – А Грасни? Несколько месяцев назад она кое-что вам рассказала. – Это было мучительно близко к истине; я не смогла бы выговорить больше, даже если проклятие не лишило бы меня слов. – Она сделала то, чего не должна, и…

– Нет, Нола. – Она нахмурилась и вновь стиснула мою руку. – Нет. Мастер Телдару не велел мне говорить об этом даже с тобой. Это тайны, и только он может их понять. Остальные должны молчать об этом.

– Ну конечно, – сказала я, пытаясь преодолеть удушающую тяжесть в груди – то ли смех, то ли слезы. – Так и есть. А мастер Телдару… где он сейчас? – Неловкий вопрос, но она снова улыбнулась, обрадованная, что я больше не говорю о тайнах.

– Он в своей комнате. Это он послал меня к вам с новостями и скоро присоединится к королю. Нужно подготовиться.

– Да, – сказала я с притворной радостью. – Зайду к нему, может, помогу чем-нибудь.

Еще одна улыбка, и госпожа Кет похлопала меня по руке.

– Нола, ты замечательная девочка.

Его комнаты были в башне. Я точно знала, где (это все знали), но никогда там не была, ни разу за шесть лет, поскольку он всегда приходил ко мне сам. Идя с Борлом между деревьями, я думала: входил ли кто-нибудь в его комнаты, кроме короля? В них не бывала даже Селера; как-то раз я спросила ее об этом, а она начала рассуждать о чувственных удовольствиях под открытым небом и восторге пробуждения в собственной постели в его объятиях.

Я слышала разговоры юных учеников о том, какими могут быть комнаты мастера Телдару. Мраморные и золотые статуи (все знали, что ему нравятся скульптуры). Странные музыкальные инструменты (он любил музыку). Золотые подушки, золотая ванна, кувшин, огромное золотое зеркало. «Нет, – подумала я в тот момент. – Этувещь вы найдете в городском доме – и птицу, чьи цвета вас бы изумили».

Когда мы завернули за угол и подошли к его двери, Борл заскулил.

– Знаю, – сказала я, – ты жил здесь с ним. Наверное, это ужасно вспоминать.

Он сел посреди коридора и обратил на меня слепые белые глаза. Я почесала его за ушами и провела пальцами под челюстью.

– Хорошо, если бы ты пошел со мной, но так и быть, жди здесь. – Он лег, прижавшись боком к стене. Я обошла его и постучала в дверь.

В комнатах, по которым меня вел Телдару, золота не было. Их было три: в одной стоял простой деревянный стол и два стула, во второй – узкая кровать и умывальный столик, а в третьей (куда я подсмотрела через полуоткрытую дверь) был пол, выложенный коричневой и белой плиткой, и низкая квадратная лохань. Личная ванная комната. Я представила, как он смывает с себя кровь, а отблески свечей мерцают в его волосах, на коже и в полуночных глазах.

– Телдару, – проговорила я, чтобы отогнать образ. Он подвел меня к стулу. Я села, сожалея, что рядом нет Борла. В окне виднелись деревья и дорожка, а кроме того, просматривались окно и дверь моей маленькой комнаты.

– У тебя случайно нет увеличительных стекол? – спросила я. – Чтобы ты мог видеть мою постель.

– Хорошая идея, – сказал он. Ответа я не ожидала и поерзала на стуле, надеясь, что он не заметит, как я краснею.

– О, Нола, – он вновь смотрел на меня, слегка улыбаясь. – Что бы я мог показать тебе в этой твоей узкой постели…

– Так почему не покажешь? – быстро спросила я, не успев себя остановить. – Почему не покажешь, если говоришь, что так давно меня хочешь? Или ты хочешь только молоденьких девушек? Хотя, – закончила я с болезненной поспешностью, – это не объясняет Селеру.

Он откинулся назад, и его стул заскрипел. Я смотрела в окно, ничего не видя.

– Поистине замечательные вещи, – медленно произнес он, – требуют времени.

– А, – я вновь повернулась, – то есть у меня еще есть шанс, что ты почтишь меня своим вниманием. Это успокаивает.

«Хватит, – подумала я. – Нола, хватит».

– Зачем ты пришла ко мне на самом деле, госпожа?

Я засмеялась.

– Это неважно. Все, что я могу, это ходить вокруг да около.

– Как в кабинете Халдрина. Скажи, – он слегка наклонился, – каково это – выставить себя дурочкой перед всеми? Перед королем Сарсеная?

Я тоже склонилась вперед.

– Белакао, – сказала я. С одним этим словом в моем животе зашевелилось проклятие. – МоабуБантайо. Земия. Что ты собираешься делать?

Он хмыкнул.

– Ты правда думаешь, что заслужила ответ после всех твоих предательств? Правда, Нола? Ты как будто не хочешь, чтобы я избавил тебя от проклятия.

Я вздрогнула и заговорила прежде, чем он.

– Если ты мне скажешь, это ничего не изменит. Я все равно не смогу никому рассказать, даже пытаться не буду, потому что нет, мне не понравилось унижаться перед королем, и да, я хочу, чтоб ты избавил меня от проклятия. И конечно, – добавила я тихо, – ты оченьхочешь поделиться своими планами.

Он больше не улыбался.

– Мои планы, – наконец, сказал он, – растут и меняются. Столько Путей, и Узор становится шире, но все, что я знаю наверняка, это что мы должны сделать белакаонцев ближе. Об этом я уже говорил. Мы должны привлечь их, а потом сломать.

Я поежилась, зная, что каждое слово, которое мне хотелось произнести, встанет камнем в горле.

– Ты ненавидишь Земию и Нелуджу, – сказала я. – Но за что ты ненавидишь Халдрина?

Телдару фыркнул.

– Я его не ненавижу. Я ничего к нему не чувствую, и никогда не чувствовал, даже в детстве. «Какой наш принц красавец, и он будет еще красивее, когда станет королем». Люди боялись меняи подлизывались к нему,но даже тогда я почти о нем не думал, как лошадь не задумывается о мухе у себя на боку.

Я хотела сказать: «Правда? Тогда почему ты хочешь сместить Халдрина и разорить его земли?»

– Если так, – вместо этого спросила я, – зачем ты строишь все эти планы?

Я думала, он улыбнется, но нет: он встал и посмотрел в окно. Я видела, как он двигает челюстью, словно пробует слова перед тем, как их произнести.

– Хал – маленький человек, король лишь по праву рождения. Он не заслуживает Сарсеная.

– А ты, рожденный в таверне, заслуживаешь?

Он медленно повернулся ко мне. Под его взглядом я выпрямилась.

– Так говорят в нижнем городе, – тихо произнесла я. – Мальчик, сын простолюдина, стал великим мастером Телдару.

– Я знаю эту историю, – сказал он, тоже тихо. – И знаю, что дети простолюдинов никогда не становятся королями. Чтобы это произошло, мир должен измениться. И именно я, великий мастер Телдару из историй нижнего города, собираюсь это сделать – вместе с тобой, моя Нола. Вместе мы изменим мир.

– Это будет трудно, если ты не скажешь мне, как.

Телдару вновь повернулся к солнцу и рассмеялся.

* * *

Бантайо, моабуБелакао, прибыл в полдень. Когда раздался крик, взлетев над башенными шпилями, стены города и замка наполнились людьми. Я стояла рядом с Телдару на самой высокой башне. Король и его кузен были рядом. На стене ниже я увидела Селеру и Грасни; Селера при виде меня скривилась, а Грасни быстро махнула рукой и чуть улыбнулась.

Небо было чистым, ветер стих даже на такой высоте. Я вытерла со лба пот и прищурилась, глядя на дорогу, которая словно дрожала от жары. Вдалеке я видела блеск, вспышки света, которые спустя несколько часов (я то и дело уходила внутрь, чтобы слегка охладиться и выпить воды) превратились в кончики копий, сверкающие барабаны и украшенные драгоценными камнями одежды. «Скоро увижу Земию», подумала я, вспоминая историю Телдару о том, как давным-давно сюда приезжала моабе,но вскоре стало ясно, что на этот раз женщин нет. Только мужчины – около тридцати, в летящих одеждах невообразимых цветов. В воздухе гремел барабанный бой.

– Как они притащили сюда барабаны? – спросил Халдрин. – Сначала на кораблях, потом по суше?

Телдару сказал:

– Тот же вопрос ты задавал почти тридцать лет назад.

– Правда? – Король улыбнулся. Его локоны потемнели от пота, липли к шее и ко лбу, но он спокойно стоял на самом пекле, глядя на приближающихся белакаонцев. Телдару нетерпеливо ходил вдоль стены с бойницами, напевая себе под нос что-то немелодичное.

– Дару, перестань, – сказал Халдрин. – Боюсь, как бы ты не упал.

Телдару гневно посмотрел на него и продолжил ходить.

– Мастер Телдару, – произнес лорд Деррис своим странным голосом. – Пожалуйста. – Телдару остановился.

МоабуБантайо оказался невысоким. Я смотрела со стены на широкоплечих барабанщиков и высоких копейщиков с блестящими копьями, а потом увидела между ними человека и не могла поверить что это он, новый моабу —по слухам, жесткий и требовательный правитель. Через несколько часов в Тронном зале я убедилась, что, несмотря на рост и худощавость, он производил сильное впечатление. Мышцы его рук бугрились, когда он жестикулировал, а тело двигалось с грацией кошки-охотника. Его борода была короткой и заостренной. Одежду покрывали маленькие драгоценные камни и ракушки, которые вспыхивали при каждом движении. А двигался он много. Он стоял перед помостом короля Халдрина и то и дело поворачивался и оглядывал зал, где каждый не спускал с него глаз.

– Добро пожаловать, моабуБантайо, – произнес король таким громким и уверенным голосом, что я вздрогнула. Я сидела за длинным столом рядом с помостом. Оттуда я видела глаза Халдрина, Телдару и Бантайо. Голубые, черные и карие. Не знаю, в какие я смотрела пристальнее.

– Король Халдрин, – сказал Бантайо.

Я вспомнила, как Телдару описывал голос отца этого моабу– «текучий мед», – и подумала, что к Бантайо это не относится. Всего два слова, но в них слышался металл, и мое сердце забилось.

– Надеюсь, путешествие было приятным, – сказал король Халдрин. Он не улыбался. Его руки свободно лежали на подлокотниках трона.

– Неплохим, – ответил Бантайо. – Лорселланд восхитителен. Их дороги лучше ваших.

Брови короля чуть приподнялись.

– Правда? – сказал он и улыбнулся. – Но их вино, насколько мне известно, хуже. – Он сделал знак, и вперед выступил слуга с кувшином. – Моабу, нам многое надо обсудить, но прежде вы и ваши люди должны сесть, отдохнуть и выпить нашего вина.

Появились другие слуги; в зал внесли еще один длинный стол, который поместили на помосте перед троном. Принесли стулья, и Телдару сел рядом с лордом Деррисом. Бантайо наблюдал, его люди стояли позади, образуя круг (их барабаны и пики остались у дверей). Им не было жарко – после черных скал, песка и океанского солнца лето Сарсеная вряд ли могло показаться им жарой. С болью я подумала об Игранзи, о том, как могла бы вбежать в ее комнату, сесть и попросить: «Расскажи мне о барабанах, о моабуи блестящих ракушках, потому что теперь я видела их собственными глазами».

Когда Бантайо сел между королем и лордом Деррисом, заиграла музыка. Мелодия арфы и флейты была слишком нежной и не могла заполнить тишину, поэтому скоро в зале возник шепот. Белакаонцы сели вместе с жителями Сарсеная. Один из гостей оказался рядом со мной, и я смотрела, как его темные пальцы ломают хлеб и курицу. Я не знала, что сказать, если он со мной заговорит, но он только ел, делал глотки из кубка и смотрел на высокий стол.

Сидящий Бантайо был на голову ниже Халдрина и Телдару. По сравнению с ними он должен был выглядеть как юноша, но производил впечатление мужчины. Возможно, из-за бороды, из-за плавных, уверенных движений рук, бравших пищу, из-за наклона головы, когда он слушал других или говорил сам. Я никогда не видела такой сдержанной, управляемой силы, и это пугало и восхищало, особенно когда я смотрела на Телдару.

«Будет сложнее, чем ему кажется, – думала я. – Этим человеком невозможно управлять. Что бы ни произошло, это случится скоро. Никто не вынесет ожидания».

Но все ждали. Шли дни. Король Халдрин и моабуБантайо встречались в кабинете. Они вместе ели (отдельно от других, хотя застолий было немало, и Селера наряжалась в белакаонские драгоценности), вместе прогуливались и ездили по городу в закрытой карете. На главном дворе белакаонские солдаты показывали сарсенайским, как бросать копья в соломенные чучела; заключались пари, слышался смех и крики. Сарсенайские солдаты учили белакаонцев держать меч – еще больше смеха, но уже без пари: в настоящие схватки гости не вступали. Я гуляла, в одиночестве или с учениками, наблюдала, слушала и считала часы до захода солнца, когда ко мне приходил Телдару и рассказывал, что было днем.

– Бантайо не нравится наш эль, наши овощи, женщины и закаты. Лорселланд предложил Бантайо в три раза больше дерева, чем мы даем ему сейчас. Его не впечатляют наши предложения, и он теряет терпение.

– А что насчет тогопредложения? – спросила я однажды.

Телдару пожал плечами и ничего не ответил.

Он пришел ко мне утром шестого дня. Было рано, но жара уже давила на кожу, забиралась под одежду и клонила верхушки деревьев. Я умывалась теплой водой, когда он коснулся моей спины, и я повернулась.

– Нола, – он выглядел очень спокойным. – Это происходит. Сейчас. Я был с ними всю ночь до рассвета, и Халдрин спрашивал о Земии – обо всей семье Бантайо, не только о ней. Он и раньше задавал эти вопросы, но Бантайо не отвечал. До сегодняшнего дня.

Я представляла то, о чем он рассказывал.

– Нелуджа – сильная испа,честь нашей крови.

– А другая сестра, Земия?

– Гордая женщина, хотя у нее нет для этого причин.

– Но она тоже королевской крови, и ее наверняка уважают, как и всех вас?

– Она выказывает мне слишком мало уважения.

– Но народ…

– Народ ее любит. Мнесложно делать то же самое.

– Я прошу всех оставить нас с моабунаедине. Нам нужно поговорить.

Телдару держал меня за плечи.

– Все, как я видел. Узор моего триумфа. Нашего триумфа. – Он улыбнулся и крепче сжал пальцы. – Это было так просто! Всегда ли так будет?

«Пожалуйста, – думала я, идя с ним по двору, – пусть он ошибается. Пусть этот Путь уведет нас от него. Пусть он ошибся».

Мы стояли у кабинета Халдрина вместе с Деррисом и другими лордами. Все молчали. Единственные голоса доносились из-за закрытой двери, то усиливаясь, то стихая; слова переплетались, и разобрать их было невозможно. А потом наступила тишина.

Когда дверь открылась, люди в коридоре выпрямились. Первым вышел король Халдрин, за ним – моабуБантайо. Теперь, стоя так близко, я видела, что Бантайо еще ниже, чем я думала, а его глаза (которые мельком взглянули на меня) очень красивые – карие с зеленым, – и очень холодны.