Текст книги "Узор из шрамов (ЛП)"

Автор книги: Кэйтлин Свит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Я старалась успокоиться. Я прислушивалась, ожидая его шагов или влажного дыхания Борла, но в ушах стояла тишина.

– Телдару! – закричала я изо всех сил, но мой голос потух раньше, чем достиг пика.

«Может, он разозлился, что я попросила Грасни о прорицании?.. Может, я ему вообще больше не нужна, и я здесь умру?»

– Нет, – сказала я темноте и себе.

«Узор – это океан, – говорила Игранзи, – слишком большой, чтобы увидеть его весь. Его течения бесчисленны, и охватить их целиком невозможно». Мне было тогда восемь или девять лет, и я хмурилась, не понимая, а Игранзи щелкала языком. – Но как девочка из Сарсеная может понять, что такое океан? Представь: Узор – это все дороги, все пути, которые идут по миру. Ты видишь один, тот, на котором стоишь. Ты чувствуешь под ногами знакомые камни и знаешь, что путь приведет тебя к каким-то другим, пока не известным».

«Малое, – подумала я, стоя во тьме под холмом Раниора. – Малое в большом. Что-то, что я могу почувствовать».

Я положила руки на стену. Провела пальцами по выпуклостям, зигзагам и спиралям, беспокойным, непостижимым формам Узора. Так много форм – пальцы чувствовали только хаос. Я сделала несколько шагов, и мои руки соскользнули с приподнятой резьбы во впадину. Впадины были длинными и гладкими, такими длинными, что я не находила конца. Они шли вокруг резьбы и дальше, в черноту, но когда я провела по ним пальцами, пространство вокруг начало меняться. Кажется, стало светлее. Я увидела подвижные мерцающие образы, которые обычно появлялись после прорицания.

«Иной мир, – подумала я, удивленная и уверенная. – Он здесь».

Впадины вели меня дальше. Я ускоряла шаг, зная, что впереди больше не будет стен. Путь в камне и путь под ногами; я шла быстро и уверенно, купаясь в свете, который был виден только глазам прорицателей. Я не думала о том, где кончится этот путь. Я заворачивала за углы, перепрыгивала через две ступени сразу, перешагивала через камни и лужи темной спокойной воды. Я глубоко дышала, и даже спертый воздух светился светом Видения.

А потом я увидела дверь.

Я остановилась, не убирая пальцы с линий, приведших меня сюда. Линий, которые заканчивались здесь. Дверь была очень высокой, в отличие от той, что вела внутрь холма. Простой камень с металлическим кольцом в центре. Я положила руки на кольцо, поцарапанное и покрытое ржавчиной. Потянула, собираясь только приоткрыть, но дверь широко распахнулась, и я шагнула вперед.

За дверью были четыре ступени вверх. Я медленно поднялась, вновь услышав собственное дыхание и шаги. Впереди была темнота; сияние Иного мира внутри и снаружи угасало, и я остановилась, вытянув руки в стороны.

– Телдару! – Имя разнеслось эхом; я слушала, как оно дрожит и замирает, думая о волнах Игранзи, когда вокруг вспыхнул свет. Я закрыла ладонями глаза, вытирая слезы. Казалось, прошла вечность, прежде чем ко мне вернулось зрение.

Телдару сидел на краю огромного каменного саркофага. Рядом горели две лампы, а на стене позади него – два факела, вставленные в кольца. Саркофаг украшали красные, белые и золотые узоры; такие же узоры были на стенах, сходившихся золотым куполом над головой. Я видела силуэты: Раниор с собаками, его армия, его враги. Но их я не разглядывала. Я смотрела на Телдару, который сидел и болтал ногами, как мальчик.

– Подойди. – Он и говорил, как мальчик, радостный и восторженный. Я сделала два шага по красным плитам. Только два, и увидела в его руках нож. Нож Бардрема, маленький и простой. Я вновь замерла.

– Подойди ближе,госпожа Недоверчивая Провидица.

Еще два шага, и я увидела Борла, лежащего на боку под ногами Телдару. Я ждала, что он вскочит и бросится на меня, но он не шевелился.

– Только посмотри. – Телдару улыбался. Я и забыла, какой он яркий при свете. – Как я мог быть так далеко от тебя? Но мне пришлось. Я должен был сделать все, чтобы мы оба были готовы.

«Я к нему прикоснулась, – думала я, делая еще один шаг. – Я его поцеловала, и он удивился. Но сейчас он выше, наблюдает… и нож…»

Я вновь посмотрела на Борла. Теперь я стояла рядом; он должен был хотя бы зарычать. Его бока поднимались и опускались – но нет, двигалось что-то другое, темнее и больше, стекая по телу на пол.

– Что ты наделал? – сказала я, глядя, как кровь Борла подбирается к моим ногам. Его глаза были полуоткрыты, язык вывалился, почти касаясь камней. Шея почернела от крови, но рана, идущая поперек нее, была серо-розового влажного оттенка.

– Я его убил, – сказал Телдару тихим голосом, голосом тайн и планов. – Как видишь. Я убил его, а ты вернешь его к жизни.

Глава 24

Кровь Борла подобралась к моим ногам, а я не могла пошевелиться.

– Я не смогу его вернуть, – ответила я. – Это невозможно.

Телдару нахмурился.

– Нола, когда я просил тебя сделать невозможное?

– И запретное, – я повысила голос. – Смотреть Иной мир животного запрещено, как и…

– Как и прорицать для провидца? Как и использовать Видение на крови? – Он оттолкнулся от саркофага и легко спрыгнул на пол. – «Запрещено» не то же самое, что «невозможно». Не позволяй страхам мешать тебе мыслить.

– Я не боюсь. – Это была правда. Я не верила ему, но не боялась.

Он присел рядом с Борлом, подальше от лужи крови. Положил руку на голову пса и потер так сильно, что она подпрыгнула на камнях.

– Полагаю, неразумно надеяться, что у тебя сейчас месячные?

– Нет, – ответила я. На миг, всего на краткий иллюзорный миг я почувствовала облегчение, а потом посмотрела на нож.

Он пожал плечами.

– Жаль. Мне придется тебя порезать.

– Лжец.

Он улыбнулся.

– Слушай. Вот как это будет.

Я одна в сером густом тумане. Туман в моих глазах, в носу, между пальцами. Я поворачиваюсь во все стороны, или думаю, что поворачиваюсь, ибо вид не меняется.

– Я не могу, – кричу я. Мой рот полон грязи, каши, сладких гнилых фруктов, но каким-то образом он меня слышит.

– Ты можешь. – Его голос четкий и ясный, будто он стоит рядом. – Его Пути еще свежие. Ищи их.

– Но я не знаю, что искать…

Сгусток оранжевого, словно пламя, которое вспыхивает рядом и исчезает.

Вспышка желтого.

Красный поднимается и обвивает мои колени.

– Цвета или формы, Нола – ты их увидишь – сплети их вместе.

– Я не знаю, как.

– Узнаешь.

Если бы здесь было что-то знакомое, как пустыня смерти Ченн, пустыня, в которую я превратила Лаэдона, расплетая его Пути; но это место странное, удушающее, оно пульсирует вместе с пульсацией моей собственной раны, капает вместе с каплями моей крови, и я не могу сосредоточиться.

Еще одна желтая вспышка, на этот раз ярче. Я протягиваю жадные руки и ловлю ее. Она грубая и заостренная, как язык. Я хватаю ее вопреки желанию. Уходи, думаю я, отвернись, закрой глаза (и реальные, и провидческие). Что он сделает? Убьет тебя?

Но я хватаю цвет и в тот же миг чувствую то, о чем говорил Телдару: дрожание в венах, новый пульс, такой сильный, что я наклоняюсь к жесткой, расколотой земле. Что-то изнутри меня летит в желтое, и это не вспышка, это лента, тонкая, но крепкая.

Я провожу ладонями по красной пене. Она настоящая, как и лента, она собирается у меня на руках и твердеет в такт биению, внутреннему и внешнему. Другие цвета, другие формы; я хватаю их одну за другой, но не теряю остальные. Мои руки движутся быстрее, за ними следуют ноги – я словно танцую. Я собираю ленты вен и корни костей, раскручиваю их, и они извиваются, улетая прочь, хотя я все еще держу их.

– Нола… хорошо, очень хорошо, любовь моя. У тебя получается.

Получаетсячто? Я не понимаю того, что понимает мое Иное Я. Я танцую в окружении боли, расцветающей у меня в руках и под ногами, боли, что добирается до груди. Земля больше не твердая, она прогибается, туман исчезает, и я вижу темную землю и близкий горизонт. Я бегу к нему. Если я буду бежать быстро, то успею прыгнуть через край.

– Нет! – кричит он и оказывается рядом, тянет ко мне огромные кривые руки. Я кричу на него и на мягкую яркую сеть, которую продолжаю плести. Он не может быть здесь. Еще одна невозможность – и тут я вспоминаю, как едва не потерялась в своем видении Ченн. Орел с золотистой головой и алым клювом, чьи крылья затмевали небеса, пока Игранзи не освободила мое Иное Я. Мы были вместе, думаю я. В том видении Игранзи была со мной, а он со мной в этом… я мчусь, пытаюсь убежать, но боль слишком велика, а он слишком близко. Он хватает меня, и мы падаем.

Мне было так холодно, что я не могла пошевелиться.

– А теперь… посмотри. – Его голос был слабым и нетвердым. Я открыла глаза. Попыталась что-то увидеть, но тщетно. Не было даже серого тумана и танцующих черных мушек. Я полностью ослепла.

– Это… последнее о Видении на крови. Два прорицателя вместе. Оба кровоточат. Оба рядом.

«Невозможно», хотела сказать я, только чтобы его позлить, но голос тоже подвел. Впрочем, ощущения возвращались: я чувствовала под собой камень, такой жесткий, что почти забыла о холоде.

– И еще, – прохрипел он. С внезапной злостью я подумала: почему слух – единственное оставшееся чувство? – Ты мне нужна. Очень. Воссоздание… не похоже на разрушение. Не дает силы. Только забирает. Много времени, чтобы понять. Теперь уверен… мне нужна твоя помощь. Когда придет час.

Я попыталась вспомнить, что было после убийства Лаэдона – была ли во мне сила? – но не смогла. Я помнила его перекрученное тело, лысую голову и глаза, из которых текла кровь. Внезапно я подумала: где порезал себя Телдару, чтобы войти в мое видение? Возможно, он всего лишь уколол палец. Что-то незначительное. (Мне он порезал правую руку, и сейчас она пульсировала болью из-за раны и плотной повязки, которую он успел намотать).

Воздух светлел. «Надеюсь, нет, – думала я. – Надеюсь, я и правда ослепла и больше не буду делать того, что он велит». Но я и сама в это не верила, а потому, когда мир вокруг прояснился, облегченно вздохнула.

Долгое время он молчал. Я дремала; возможно, он тоже. Я начала просыпаться, когда он заговорил певучим, легким голосом, оказавшись ближе, чем прежде был.

– Многое должно измениться. Ты, Грасни и Селера больше не ученицы. Ты займешь место рядом со мной, а их я отошлю прочь. Найду им места при других королевских дворах. Селере это понравится, хотя она будет возмущаться и плакать, когда узнает, что должна уйти.

Снова молчание. Мое зрение возвращалось – камни обретали цвета, глаза болели, – тишина ранила уши, а от жесткого пола затекла спина. Все казалось слишком тяжелым, всюду было множество углов.

– Вставай, моя радость.

Он поднял меня, пригладил одежду и волосы. Я отдернула руку, и он засмеялся:

– Молодец!

Я села, прислонившись к саркофагу. «Кости Раниора», подумала я, но не испытала ни благоговения, ни интереса.

– Взгляни, госпожа Нола. Посмотри, что ты для меня сделала. – Я не шевелилась, и тогда он взял меня за подбородок и повернул голову вниз.

Борл лежал так же, как раньше. Его голова была у моей левой руки. Края тела расплывались, очерченные размытым пурпуром, и вопреки желанию я попыталась лучше его разглядеть.

– Все еще не видишь? – спросил Телдару. Он перегнулся через колени и взял мою руку, погладив ее тыльную сторону кончиком пальца. Меня словно царапнули иглой. – Тогда почувствуй.

Грубая шерсть над выпуклыми ребрами. Теплая шерсть, теплая плоть – но он умер совсем недавно и еще не остыл…

Его бок поднимался и опускался. Один раз – воображение, невозможность, – но нет, вот второй, и третий. Борл дышал. Я слышала его влажные хрипы. Дышал ли он прежде, или это из-за моей руки? Неважно. Он дышал.

Телдару свистнул. Несколько звуков, которыми он обычно подзывал или отвлекал Борла. Свист отразился от свода и эхом забрался в мой череп. Зрение прояснялось: я видела, как чистые розовые края раны на шее пса сомкнулись, когда он медленно поднял голову.

– Хороший пес, – сказал Телдару и протянул руку. Борл не обратил на нее внимания. Он заскулил. Его голова дрожала. Карие глаза были подернуты белой пленкой и двигались, не мигая, над красным влажным языком. Его глаза вращались, большие и слепые, как у Лаэдона.

– Борл! – резко произнес Телдару, и его пальцы согнулись, как когти птицы. Борл мог наклонить голову и коснуться его. Он этого не сделал. Он положил морду на мою ладонь и начал медленно лизать ее шероховатым языком, не прекратив, даже когда Телдару рявкнул на него и вскочил. Я засмеялась; он ударил меня по лицу, но я продолжала смеяться. Борл поднял голову и зарычал, оскалив зубы. К тому времени мой смех утих. Грудная клетка и ребра болели. Телдару ударил Борла в бок, потом еще раз, и еще; пес скулил, бился на полу, но продолжал рычать.

Телдару развернулся и схватил лампу. Он дошел до лестницы и посмотрел на меня. Открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Смотрел на меня еще секунду, а потом оставил одну во тьме.

Только здесь не было темно, и я осталась не одна. Рядом сопел Борл, белки его глаз сияли в свете оплывшего факела, который собирался вот-вот погаснуть. Я тоже немного хрипела. Никто не двигался. Лапы Борла дернулись; я согнула ноги, приподняла их и опустила на пол. Еще раз – вверх и вниз. Все, на что я тогда была способна.

Возможно, мне следовало испугаться, но я не боялась. Когда я заблудилась в лабиринте коридоров и тупиков, мне было страшно, но теперь я чувствовала себя спокойно, и это не было потрясением. Несмотря на весь ужас, я знала, что в безопасности.

Должно быть, прошло несколько часов. Я представляла, как солнце заходит за холм, представляла монумент Раниора и длинную тень на земле. Представляла звезды и ветер. Потом я уснула.

Проснувшись, я вновь могла двигаться. Факелы погасли. Голова Борла лежала на моих коленях. Он больше не хрипел, только часто дышал, словно ему было жарко. Я потянулась и зашевелила ногами, пока он не поднял голову.

– Идем, – сказала я. Горло болело, мне страшно хотелось пить. Борл вопросительно заскулил. – Вставай. Мне пора.

Я сумела его опередить. Мои колени подогнулись, и я ухватилась за саркофаг с такой силой, что едва не сломала ногти. Выпрямившись, я отпустила крышку и вытянула руки, словно ребенок, впервые вставший на ноги.

– Ну же, давай, – сказала я Борлу. Его ноги расползались, когти скребли по камням, он тяжело дышал, не в силах подняться.

– Ладно, – я осторожно нагнулась и почесала его за ухом. – Оставайся здесь, пока не окрепнешь. – Он положил голову на лапы, следя за звуками.

Силы возвращались. Я уперлась ладонями о резные выступы саркофага и начала подтягиваться, медленно и упорно. Заползла на крышку, словно змея, села и повернулась, глядя вниз.

– Не волнуйся, Борл, – сказала я, когда он снова заскулил и зашевелился на полу. – Отдохни еще немного. Мы можем только ждать.

* * *

Телдару вернулся почти бесшумно. Возможно, он собирался удивить меня или посмотреть, как я сплю, но я уже не спала и сидела на крышке саркофага, болтая ногами. Он поставил лампу на ступени и подошел ко мне, держа в руке сумку. Он смотрел на меня и только на меня – на Борла не глянул ни разу.

Я взяла у него сумку. Она была тяжелой, наполненной твердыми, круглыми предметами. Внутри я увидела яблоко, хлеб и большой кусок желтого сыра. Не торопясь, я съела и выпила все, что он принес.

– Теперь мои манеры лучше, чем в последний раз, – проговорила я между делом. – Хорошие придворные манеры. Наверное, это тебе не так интересно.

Он ничего не сказал. Просто стоял и смотрел на меня спокойными черными глазами.

Поев, я вытерла рот краем юбки. Мы долго смотрели друг на друга.

– Ты этого не предполагал, – наконец, сказала я и кивнула на Борла. – Ты думал, что у меня получится, но понятия не имел, что будет после. Это было неожиданностью.

Опять молчание. Я легко смотрела ему в глаза. Сейчас я была сильной и уверенной. Я знала, что это чувство не продлится долго, что делало ситуацию еще слаще.

– Ты не хочешь мне что-нибудь объяснить? Например, почему Борл ослеп?

Телдару нахмурился, но я знала – он ответит: он не мог упустить возможность чему-нибудь научить.

– Это результат воссоздания. Воссозданные всегда слепы. Иногда они плохо двигаются, иногда вообще не могут. Зависит от того, как долго они были мертвы.

– Откуда ты знаешь?

– Немного изучал.

– Изучал? Это не доказательство. Ты мне ничего не доказал – возможно, на самом деле…

Не успела я договорить, как он выхватил из-за пояса нож и вонзил в Борла. Я спрыгнула с саркофага, а он наносил один удар за другим – в живот, в грудь, снова в живот. Я била по нему кулаками, потом обхватила за плечи. Борл не издал ни звука. Через несколько секунд Телдару повис у меня на руках, прижав их к своей груди, и я замерла.

– Ну что, – сказал он и пнул Борла носком ботинка. Собака истекала черной жидкостью, совсем не похожей на кровь. Дыхание со свистом вырывалось из легких. Он поднял голову и посмотрел на меня своими новыми слепыми глазами, а через несколько секунд сел, встряхнулся и зарычал. – Такое создание не может умереть, если только не умрешь ты, – сказал Телдару. – Этогоя не должен доказывать?

Я покачала головой. Вся моя бравада испарилась, к горлу подкатила тошнота, руки и ноги дрожали. Когда он убрал руки, я согнулась и опустилась на колени.

– Нет? – спросил он сверху. – Тогда пошли домой.

Он подошел к двери; я встала, сделала несколько неуверенных шагов, затем остановилась и повернулась. Борл тяжело дышал, вывалив язык с черными пятнами.

– Идем, – сказала я, и он заскулил. Я вернулась, присела и положила руки на его бок. Пес дрожал. – Идем, Борл, – повторила я. – Вставай. Идем. Мы будем вместе. – Он лизнул мне руку. Его горячее дыхание пахло гнилым мясом. – Вставай. Ну же. – Он дрожал и не двигался.

– Отойди. – Телдару наклонился и поднял Борла. Пес молчал, не сводя слепых глаз с моего лица.

Телдару вышел за дверь. Я подняла лампу и отправилась за ним.

– Закрой, – велел он, и я потянула на себя каменную дверь.

В этот раз мне не пришлось касаться стен. Я смотрела на тени во впадинах, что привели меня сюда, однако проще было сосредоточиться на спине Телдару, а шел он быстро. В моих глазах и на коже не было потустороннего сияния – только свет лампы. Мы прошли по коридорам, под украшенными низкими дверьми, поднялись по ступеням, таким маленьким, что Телдару перешагивал через четыре за раз. Приземистый выход был рядом, а за ним нас встретили сумерки. Я присела у двери и закашлялась от свежего воздуха. Дул легкий ветерок; он налетал с холма и с луга, окутывая меня зеленым, растущим, цветущим. Ветер был почти зримым.

По пути в город мы останавливались всего несколько раз: Телдару опускал Борла и стряхивал напряжение с рук и плеч. Он не говорил со мной, даже не смотрел в мою сторону. Я едва обращала на это внимание. Я смотрела на закатное солнце: его лучи золотили травы и окрашивали алым далекие камни замка. Смотрела на темнеющие листья, на собственную тень, и думала, что она выше меня, и что она расплывается в темноте, сгущавшейся вокруг маленького огонька лампы.

Когда мы достигли восточных ворот, сине-черные небеса были усеяны звездами. Здесь Телдару остановился в последний раз. Борл гавкнул, и Телдару опустил его на землю. На этот раз пес крепко стоял на ногах. Он повернулся ко мне и завилял хвостом. Я потрепала его по влажной морде:

– Молодец, Борл, – и он гавкнул в ответ.

Телдару махнул стражникам, и мы вошли в Сарсенай. Я так давно не видела ночных улиц, что даже грязные и вонючие, они казались мне волшебными. Несмотря на все, что случилось в гробнице Раниора, я с радостью смотрела на темные камни и мерцание факелов. Я думала о борделе, о Бардреме, и мне не было больно. «В мире столько красоты. Она уравновешивает ужас, – думала я. – Наверное, я пьяна», и улыбнулась – всему и ничему.

Мы с Борлом задержались на ступенях замка. Телдару позволил нам отдохнуть. Он так пристально смотрел на башню, что это должно было меня насторожить, но я не обратила внимания. Когда мы двинулись дальше, я подумала, останется ли Борл со мной, в моей комнате, но мы шли не туда. Телдару остановился у дверей Халдрина и постучал.

– Да? – раздался голос короля. Моя радость мигом улетучилась.

Телдару распахнул дверь. Впереди был яркий свет и лица, которых я не узнавала, если не считать Халдрина. Он не улыбался.

– Телдару, – сказал он напряженным голосом, которого я никогда прежде у него не слышала. – Я тебя искал, хотел, чтобы ты присутствовал, но не смог найти. Зайди ко мне позже, скажем, через час или…

– Мой король. – Слова разнеслись по комнате. Пять человек – теперь я их сосчитала, – смотрели на великого Телдару. – Простите, что меня здесь не было, и что беспокою вас сейчас, но случилось нечто важное. У Нолы было видение, и вы должны об этом знать.

Теперь король смотрел на меня. Я опустила глаза, но все равно чувствовала его взгляд.

– Что за видение? – спросил он. Обычный вопрос, но за ним скрывалось беспокойство.

– Халдрин, – медленно произнес Телдару, – речь о том, о чем я тебе говорил, о том, что видел в Узоре этой земли. В твоем Узоре. Тот факт, что видение Нолы…

– Дару, – перебил его король. – Просто скажи.

Телдару сделал долгую паузу. Потом глубоко вздохнул.

– Ради себя и своей страны, – проговорил он, – ты должен жениться на принцессе Земии из Белакао.