Текст книги "Узор из шрамов (ЛП)"

Автор книги: Кэйтлин Свит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Любопытное создание, – произнес Телдару.

Нелуджа кивнула.

– Так и есть. Он нашел меня после того, как я потеряла свою птицу, Уджу. Возможно, ты ее помнишь?

– Уджа его клюнула, – сказала Земия. – Несколько раз. Уверена, он этого не забыл.

Внезапно все это стало невыносимо: тяжесть воздуха, знание того, что где-то здесь, рядом, находится Бардрем, улыбки, которых я не понимала, низкие, ясные голоса, слова, которые они произносили. Я опустилась на колени, проклятая и беспомощная, наблюдая, как лапы и хвост чертят в лепестках дорожки. Халдрин повторил:

– Скажи мне, что будет, – и Телдару легко коснулся моей руки. Путь в Иной мир открывался навстречу моим желаниям и моим страхам.

Халдрин. Он один, стоит на коленях на сухой потрескавшейся земле. Его плечи дрожат, спина сгорблена. Я шепчу его имя. Он поднимает голову, и я вижу на его щеках слезы. Он смотрит на меня, улыбается, и из земли под ним начинает пробиваться трава, плющ и ростки; они извиваются и тянутся во все стороны. покрываясь крошечными цветками. Он поднимает руки и снимает корону (темно-красную, не золотую). Ставит ее на землю, и плющ окружает ее, скрывая из виду. Слезы чертят глубокие зеленые борозды на его щеках.

Когда окружающий мир вернулся, я стояла на коленях, опираясь на кулаки. С трудом мне удалось успокоить дыхание. Я подняла голову и увидела Телдару, глядящего мимо короля. Его неподвижные глаза были заполнены видениями. Халдрин переводил взгляд с него на меня и обратно. Все остальное было далеко – размытое, нечеткое, скрытое за черными мушками.

Телдару опустил голову. Когда он ее поднял, его взгляд был сосредоточенным и ясным.

– Ну что, Дару? – спросил Халдрин.

– Я… – начал Телдару. Он улыбнулся королю, мне, Земии и Нелудже. Протянул руку, погладил ящерицу и усмехнулся, когда та укусила его за палец. – Я видел спокойный океан. Новую землю, которая вырастала из него так медленно, что воды почти не двигались. Это было прекрасно, Халдрин. Мой король.

– А Нола? – спросил Халдрин. Напряжение из его голоса уходило. – Что видела ты?

«Вас и себя. Не знаю, как это описать, даже если бы это было возможно».

– Драгоценные камни, – ответила я, – которые разлетались, как огонь из жерла вулкана. Там, где они падали, прорастали валуны; их становилось все больше и больше, пока не возник монумент, как у Раниора, только выше и красивее. – Я не смотрела ни на Нелуджу, ни на остальных. Я склонила голову, как Телдару.

– Благодарю испуНелуджу за то, что поделилась со мной своими видениями, – произнес Халдрин, – и Телдару и Нолу, которые рассказали о своих. Они дали мне пищу для размышлений. – Он подошел к Земии. – А теперь, – сказал он, – я хотел бы показать тебе твои комнаты.

Она не улыбнулась; в ее темных глазах была дистанция, но она положила руку на его локоть и сказала:

– Да. Вероятно, время пришло.

Телдару незаметно взял мою ладонь и провел по ней большим пальцем. Я почувствовала его дрожь и свою, и не смогла вырвать руку.

Глава 29

Иногда я размышляю о точности слов. О том, насколько реальным они могут сделать прошлое. «Селера надела белое платье с узором в виде плюща, украшенное белакаонскими драгоценными камнями». Даже если я не совсем в этом уверена, слова на бумаге делают это правдой.

Обычно я уверена в образах – и своих видений, и других. Платья Селеры, кровь на хвосте орла. Другие вещи вспомнить сложнее. Когда после того или иного события случилось следующее? Через неделю? Через месяц? Он действительно меня об этом спрашивал, а я ему ответила так, а не иначе? И если я не уверена, надо ли мне об этом промолчать или все же написать: «Я не могу вспомнить точно, хотя, быть может, дело было так»?

Но тогда истории не получится. А мне надо ее рассказать. Целостную и вполне определенную.

Иногда образы помогают вспомнить остальное: цвета, свет, текстуры, за которыми вновь начинаются слова. В такие времена, как это. Потому что платье Селеры действительно было длинным, белым и вышитым драгоценными камнями. Платье, в которое она нарядилась перед отъездом.

* * *

Грасни нашла меня во дворе, на скамье у главной сцены. Эта лавка стояла далеко от выступавших, и оттуда я могла видеть короля и Земию на небольшом возвышении, остальные лавки и пространство вокруг. За последний час я увидела представления четырех танцоров (трех великолепных и одного настолько ужасного, что даже Халдрину стало не по себе), двух акробатов и актера, который пытался превратить себя в извергающийся вулкан с помощью красных шелковых шарфов и кучи больших камней. Бардрема я не видела, хотя мои глаза метались в ожидании.

– Неудивительно, что принцесса выглядит несчастной, – сказала Грасни, втиснувшись рядом со мной. – Посмотри на этого: запутался в своих шарфах и пытается не заорать, потому что ему на ногу свалился камень. Зачем король ей показывает, какими глупыми могут быть сарсенайцы?

– Она не несчастна, – сказала я с напускной легкостью, пытаясь скрыть удивление от прихода Грасни. – Она немного улыбается. Может, он того и хочет.

– Это улыбка? Не похоже…

Но Земия улыбалась – по крайней мере, разглядывая ее в лучах утреннего солнца, я была в этом уверена.

– Давай сядем поближе, – предложила я. – Народу много, но Борл поможет нам пробраться. – Услышав свое имя, он поднял голову, и я почесала его между ушей.

– Нет, – Грасни посмотрела на него, потом на меня. Я подумала, что она может задать вопрос, на который я не сумею ответить; например: «Почему он так к тебе привязался, хотя раньше постоянно кусал?» Но она ничего не сказала, и я продолжила:

– Или можно уйти. Давай узнаем, разрешит ли Деллена отведать блюда, которые она готовит к свадьбе. Или, – я заговорила быстрее, потому что Грасни больше не смотрела на меня и теребила кончики волос, – мы могли бы пойти к тебе или ко мне и поговорить о чем-нибудь, потому что скоро…

– Не скоро, – тихо сказала она и внезапно подняла голову. – Сегодня. Мастер Телдару только что сообщил, что мы должны ехать сегодня. Мы с Селерой.

– Сегодня? – переспросила я. – Но он говорил, что это будет после свадьбы. Селера… Где она?

– В своей комнате. Не хочет выходить. Я даже предложила ей отрезать мои волосы.

Я встала.

– Он не может так поступить.

– Еще как может. Его торопят наниматели. Они написали, чтобы мы выезжали немедленно.

– Он показывал вам эти письма?

– Нет… Нола, в чем дело?

«Он снова лжет и что-то затевает. Я знаю, знаю и не могу вынести этого знания, не могу больше это терпеть, а тут еще ты уезжаешь».

– Ты уезжаешь, – ответила я. – Это трудно вынести.

В молчании мы покинули двор. Борл тыкался носом в мою руку, и я подумала: «Разве не замечательно: единственный, кто меня понимает – пес, которого я воскресила из мертвых».

Мы остановились у двери Селеры. Я позвала ее, но она не вышла. Изнутри не доносилось ни звука. Дрен принес нам хлеба и сыра. Мы подошли к пруду. Грасни сказала:

– Я очень хочу уехать, но буду скучать, даже по жаре и по таинственному супу Деллены с твердыми кусочками. – Мы обе попытались рассмеяться, но у нас не вышло. Я подумала о стражнике, Силдио, в которого она была влюблена, и хотела спросить об этом, показать, что я помню и думаю о ней, но не стала.

Когда пришел Телдару, мы сидели у двери Селеры.

– Она наверняка выйдет в уборную, – сказала Грасни, и в тот момент мы увидели, как он шагает к нам между деревев. Он улыбался.

– Вы пропустили невероятно талантливого музыканта, – сказал он, подойдя ближе. – Никогда не слышал такой великолепной игры. – Он говорил очень быстро, слегка покачиваясь на кончиках пальцев. Я ощутила в животе знакомый холод и обняла себя руками, словно это могло меня согреть.

– Грасни, иди собираться. Кареты ждут.

Я смотрела, как она бежит в свою комнату; длинное бесформенное платье развевалось за ее спиной, как облако оражневой пыли.

– Что ты задумал? – спросила я. Мой голос слегка дрожал.

– Нола! – воскликнул он. Я не повернулась, но представила, как он поднимает брови и широко раскрывает глаза. – О чем ты?

Грасни уже возвращалась, сгибаясь под весом мешка; в руках у нее была кожаная сумка.

– Это не может быть она, – быстро произнесла я. – Что бы ты не планировал, это не может касаться ее.

– Глупая, подозрительная девица, – пробормотал он и шагнул, чтобы взять у Грасни сумку. Опустил ее на землю, рядом поставил мешок и постучал в дверь Селеры.

– Селера! Слышишь, время пришло. Пожалуйста, выходи.

Тишина.

– Селера. – Чуть громче.

К нам подходила госпожа Кет, стуча тростью по дорожке. Рядом шел Дрен, за ними – другие ученики. Прощальная процессия. Я проглотила неожиданные слезы и посмотрела на дверь.

– Дорогая, – новый тон, которого я никогда раньше не слышала. – Выйди ко мне.

Я взяла Грасни за руку и потянула ее прочь, ближе к остальным. Я видела, как он говорил что-то еще, прижав лоб к двери и разводя руки в стороны, словно пытаясь вытащить ее сквозь дерево.

Дверь медленно открылась, и из комнаты вышла Селера; Телдару отошел на несколько шагов, тоже медленно, и само время замерло, увидев ее.

– О! – воскликнула девочка за моей спиной. – Она еще красивее, чем обычно! – Так и было. Я никогда не видела этого белого платья с узорами в виде плюща из драгоценных камней. Я никогда не видела такой сложной прически с локонами и завитками, украшенными золотом и драгоценностями. Туфли были позолоченными, а каблуки делали ее еще выше.

– А, – пробормотала Грасни, – она хочет, чтобы он пожалел о том, что делает.

«Возможно, он жалеет, – подумала я, наблюдая за тем, как он смотрит на нее. – Возможно, в этот самый момент он жалеет».

Она не взглянула на него. Она подошла к нам, наклонилась, чтобы поцеловать детей и макушку госпожи Кет. Госпожа Кет плакала.

– Дитя, – сказала она, – мы будем тобой гордиться. Они полюбят тебя так же, как мы.

Селера не посмотрела ни на меня, ни на Грасни, даже когда Телдару произнес:

– Госпожа Кет, для вас с детьми там слишком много народу. Пусть Нола проводит нас до ворот.

Сложно не смотреть на своих спутников, когда их всего трое, но Селера смогла. Она шла чуть впереди, придерживая платье. Она шла быстро, и стражники с вещами едва за ней поспевали. Мы миновали башню и спустились на главный двор, прошли между палатками и вокруг самой большой сцены, где девушка играла на виоле. Только у ворот замка и двух ожидавших карет Селера замедлила шаг.

Теладру прошел мимо нее и обернулся.

– Подойдите ко мне, вы двое, – сказал он. Они подошли и остановились рядом; теперь все трое стояли лицом ко мне, хотя смотрели на меня только Телдару и Грасни.

– Нола, – сказал он. – Возможно, после того, как ты попрощаешься, тебе захочется подняться на башню и проводить кареты оттуда.

– Только мне? А ты? Ты сам не хочешь попрощаться?

Он коснулся каждой из них: Грасни тронул за локоть, Селеру – за гладкую бледную кожу спины выше лопатки.

– Я поеду с ними, – сказал он. Теперь Селера посмотрела на него, удивленно приоткрыв рот.

– Ты уезжаешь? – Из-за внезапного стука сердца я едва услышала собственные слова.

Он улыбнулся.

– Ненадолго. Ты не заметишь, как я вернусь. – Он убрал руку с локтя Грасни и погрозил мне пальцем. – Не впутывайся в неприятности, – сказал он. – Последствия могут быть печальными.

«Последствия? – подумала я. – Но что будет, если тыпокинешь меня? Эта часть проклятия перестанет работать? Если перестанет, ты не сможешь сделать Бардрему ничего плохого, потому что он здесь, а ты об этом не знаешь. Я могу найти его, мы сбежим, и ты ничего не сделаешь».

– Не впутаюсь, – сказала я ровным голосом. – Как всегда.

Он смотрел на меня без улыбки, и я повернулась к Селере.

– Прощай, – сказала я. – Желаю тебе найти в новом доме то, что ты ищешь: признание, удачу. Любовь. – Я не хотела быть злой, не теперь, но мои блуждающие мысли и возбужденное настроение вызвали эти неприятные слова. Она злобно уставилась на меня – в последний раз, подумала я, – и подошла к ближайшему экипажу.

– И ты, – обратилась я к Грасни, но поняла, что больше ничего не смогу сказать.

– И ты, – повторила она, улыбнувшись, хотя в ее глазах блестели слезы. Мы обняли друг друга, и она отошла. Похлопала по веснушчатым щекам, по бесформенному платью, сказала:

– Признание, удача и любовь, – и мы обе рассмеялись. В последний раз, снова подумала я. Перед тем, как забраться во второй экипаж, она обернулась и посмотрела на стены замка – на него. На Силдио, из-за которого она пришла ко мне тем вечером, изменившим между нами всё. Вечером, который связал нас невысказанными словами, а не теми, которые были произнесены.

Прежде, чем сесть в карету Селеры, Телдару наклонился ко мне.

– Береги себя, Нола, – произнес он. – Я ненадолго. – Он провел пальцем по моей челюсти, скользнул по губам – и уехал.

«Уехал, уехал», стучало в моей голове, пока я бежала к лестнице башни. Я должна была убедиться, что кареты скрылись из виду, прежде чем отправиться на поиски Бардрема. «Тебе не надо его искать, – шептал голос в моей голове. – Просто беги, сейчас же». «А что потом? – спрашивал другой, более громкий голос рассудка. – Что сделает Телдару, когда узнает, что я сбежала? Кого он будет преследовать? Нет, я не могу подвергать Бардрема опасности…»

Как только кареты выехали в город, я потеряла их из виду. Я перегнулась через край башни и вытянула шею. Казалось, прошла вечность, прежде чем я увидела их вновь, одну за другой, за въездными воротами, на длинной и прямой восточной дороге. Прежде, чем они исчезли, прошла еще вечность. Солнце стояло за моей спиной, и чистый, яркий свет делал крошечных лошадей и кареты слишком отчетливыми и не вполне реальными. Я ждала, пока они не превратятся в искры, отражения света от упряжи и осей колес. «Уехал, уехал», подумала я, подобрала юбки и побежала.

Я едва заметила стражников у лестницы. Один из них посоветовал мне глядеть под ноги. Я выскочила во двор и помчалась бы дальше, если бы кто-то не ухватил меня, остановив на бегу. Я развернулась, открыла рот, чтобы сказать что-то резкое, но вместо этого воскликнула: «Бардрем!» и схватила его за руку. Мы стояли, вцепившись друг в друга, как два танцора, которые забыли свои шаги.

– Я тебя видел, – наконец, сказал он, пока я безуспешно пыталась вспомнить все, о чем думала еще секунду назад. – Видел, как ты поднималась, и наблюдал за тобой на стене. Ты могла оттуда свалиться. Я бы не успел тебя поймать.

Я наполовину всхлипнула, наполовину засмеялась.

– Ты видел кареты? – спросила я, и он кивнул. – Видел, кто в них был?

– Нет, – ответил он. – Я их знаю?

– Нет, – сказала я и подумала: «Конечно, он не видел Телдару; если бы видел, был бы расстроен, зол и потрясен». – Это мои друзья. Они уехали. – Я глубоко вздохнула. – Бардрем. Я тоже должна ехать. А ты – со мной.

– Что? – Он отпустил мою руку, хотя я продолжала держать его. – Почему?

– Потому, – быстро сказала я, как нетерпеливая мать, не желающая ничего объяснять своему ребенку. – Потому что я должна.

На этот раз он не злился, только удивлялся.

– Завтра моя очередь выступать, и я искал тебя. Подумал, может, ты захочешь придти и послушать… Думаю, я пойду с тобой, как только вернусь.

– Нет, – я вцепилась в него, и он дернулся. – Я уезжаю сейчас.

Он отвел мою руку.

– Ты не можешь, Нола. Серьезно, не…

– Да, – я чувствовала, что сейчас расплачусь. Когда еще я столько плакала? – Это самое важное, что я должна сделать. Пожалуйста, Бардрем, оставайся здесь. Жди меня. Я вернусь, как только смогу.

Я едва дышала. Я смотрела в его лицо, которое ничего не выдавало, даже когда он произнес:

– Не понимаю. Не понимаю ничего с тех пор, как ты меня нашла. – Долгая пауза. Я пыталась не ухватиться за него снова. – Откуда мне знать, – наконец, сказал он, – что ты вновь не исчезнешь?

Я с шумом выдохнула.

– Не исчезну. Я вернусь, обещаю.

–  Яничего не обещаю, – ответил он. – Я подожду, если ты этого хочешь, но…

Я уже мчалась прочь, махая ему через плечо.

Мне надо было вычистить всю комнату. Если я что-то оставлю – волос, ноготь, – Телдару использует его для прорицания, как делал это во время охоты на Ченн. В комнате Грасни я нашла еще один мешок и утащила к себе. Побросала в него платья, юбки, белье – хотя он не мог использовать одежду, на ней оставались волосы, застрявшие в лентах и кружевах. К счастью, одежды было мало, и скоро я перешла к расческам, заколкам, ожерельям, браслетам и серьгам. (Украшения я взяла только потому, что они мне нравились). Их было не слишком много – к счастью, не как у Селеры с ее пятью сумками, – и в конце концов я добралась до игрушечных лошадей. Они были слишком большими, чтобы брать с собой. Я внимательно осмотрела их и ничего не нашла, кроме потрепанной ткани и глаз из бусин. Долгий миг я просто держала их в руках, а потом вернула на полку. Надо было снять простыни; может, я смогу убедить Деллену, что там клопы, и она их сожжет? Надо подмести и вымыть пол… слишком много, слишком долго. Я собиралась взять метлу, и в этот момент в дверь постучали.

Я замерла. Ничего не ответила.

Раздался еще один стук, пауза, и, наконец, голос:

– Госпожа?

Я сделала три шага и открыла дверь.

– Вот ты где, – сказал король Халдрин. – Слава Узору. Идем со мной, Нола. Ты мне нужна.

Глава 30

– Что произошло? – спросила я. Кровь приливала к щекам и шумела в ушах.

– Я сделал перерыв в состязаниях. Земии надо отдохнуть – возможно, для нее это действительно чересчур, хотя я никогда не скажу Деррису, что он прав. А теперь мне надо сделать кое-что важное, и полагаю, ты единственная, кто может мне в этом помочь.

– Но что?..

– Идем со мной.

– Мой король, я не могу, я…

– Прошу.

Он улыбался. Вокруг пруда собрались ученики, наблюдая за нами, перешептываясь и широко раскрыв глаза. Король Халдрин иногда приходил сюда вместе с Телдару, но никогда один.

Его улыбка была победной. Я не могла отказать королю, особенно в присутствии других людей. А если стоять здесь слишком долго, он может заглянуть в комнату и увидеть сумку на кровати и кучу простынь на полу.

– Хорошо.

Он отвел меня в комнаты, где прежде я никогда не бывала – в его покои, яркие от гобеленов и вечернего солнца. Я смотрела, но не видела. Я глядела только в окно, выходящее во двор, на верхушку башни с воротами, не зная, ждет ли меня Бардрем.

– Я пытаюсь выбрать для нее подарок, но не могу решить. Взгляни, Нола, и помоги мне.

Парчовое кресло и маленький круглый стол были уставлены вещами. На кресле висел плащ; пара туфель, кучка ожерелий, книга, маленькая статуэтка на столе. Я подошла ближе и прикоснулась к вещам: «Просто выбери, быстро». Он стоял, не двигаясь, наблюдая за моим лицом, и я не могла торопиться. Рассматривая каждую вещь, я задумалась – подарок для новой королевы, и он хочет моего совета.

Я выбрала статуэтку. Это была девушка с длинными прямыми волосами; ее изящные каменные ладони складывались чашей у груди.

– Она очень древняя, – сказал Халдрин, забирая у меня фигурку. – Думаю, моей прабабушки. Мне говорили, что это она и есть. У нее в руках что-то было, но давно потерялось. Почему ты ее выбрала?

– Потому что это сарсенайский камень, – ответила я и ощутила краткое теплое прикосновение правды. – И она красивая. И девушка, и Земия.

– Это так. – Он говорил серьезно и тихо. Он предложил мне поесть с ним за большим столом у окна. Я отказалась. Он настаивал. Земия отдыхала, а у него были важные дела, которые он хотел отложить. Солнце клонилось к закату. Долго ли это продлится? Я пыталась не смотреть в окно, но небеса будто притягивали мой взгляд. Я ела, не чувствуя вкуса, и пила вино так быстро, что мои щеки зарделись, как в тот момент, когда я увидела его у своей двери. Он говорил, я отвечала. Свет за окном стал бронзового оттенка.

Наконец, он отодвинул свое кресло.

– На сегодня осталось еще двое танцоров, – сообщил он, вставая. – Последние, к счастью. Завтра я буду слушать стихи.

«Будь там, – думала я, пробегая через двор. – Пожалуйста, будь там. Я иду».

Мне уже было все равно, что оставалось в комнате, подмела я пол или нет. Я собиралась просто схватить сумку и бежать.

Когда я была у двери и уже коснулась замка, от глубоких теней стены и деревьев отделилась еще одна тень.

–  ИспаНола, – произнесла Нелуджа, и Борл заворчал на нее. – Прости, что беспокою.

Я едва не рассмеялась своим несчастливым истерическим смехом. Но мне удалось ответить, напряженно и тихо:

– Я устала. Приходите завтра утром.

– Это насчет испуТелдару.

– О, – беспомощно сказала я. Мы вошли. Она встала у двери, которую я закрыла за ее спиной. В комнате было темно, но я не зажигала лампу. Ее глаза светились.

– Что ты вчера видела? – спросила она. – Когда испаррапоказала тебе короля.

– Я же говорила – вулкан из драгоценных камней…

– Что ты видела на самом деле?

Я забыла о Бардреме. Я стояла, пытаясь не опустить голову перед ее черными глазами.

– Почему вы думаете, что я видела что-то другое?

Из рукава ее платья выползла ящерица. Она поднялась по руке, изогнула шею и устроилась во впадине ключицы. Ее хвост лежал на плече, а кончик скрутился в спираль.

– Я не думаю. Я знаю. Твои слова отличались от твоих глаз. – Она помолчала. – И я видела тебя. Когда была девочкой, когда испаррапоказала мне Телдару. Я видела тебя – старше, другой, – но ты была с ним, и ты плакала; твои слезы были словами, и хотя вокруг тебя собрались люди, они не могли их прочесть.

– Что еще вы видели? – Я едва могла говорить.

– То, что казалось невозможным. Земия кое-что сочинила много лет назад – дикое, безумное видение, чтобы высмеять Телдару. А потом у меня было настоящее, поскольку любое сказанное слово, любая мысль, которая кажется кому-то истинной, даже если на самом деле это ложь, ведет к изменениям. Он изменит все течения, все приливы. И ты вместе с ним. Я белакаонка, я не всегда говорю с определенностью, поскольку воды испаррыредко бывают ясными. Но в этом я уверена. И я боюсь.

– Нелуджа, – сказала я. – Испа.Я ничего не могу вам сказать, хотя очень хочу.

Ящерица дважды обежала вокруг ее шеи. Она мягко положила руку на голову животного, и тело ящерицы обмякло, когтистые лапы расслабились.

– Тем не менее, – произнесла она, – я поговорю с тобой в другой раз.

– Да. – Я почти сожалела, что этого не случится.

Она аккуратно затворила за собой дверь. С минуту я просто стояла. Потом схватила сумку и открыла дверь в последний раз.

На улице было темно, но камешки дороги все еще поблескивали.

– Борл, – тихо позвала я и услышала, как он ворчит. Я сделала несколько шагов, и второй раз за этот день кто-то взял меня за руку.

– У тебя были гости? – прошептал Телдару. Его губы касались моих волос на шее. – А теперь ты собираешься прогуляться? Как мило. Тогда идем вместе.

* * *

Он был одет как Орло: простая темная рубашка, темный плащ. Все было как той ночью в борделе – его рука на моей спине, хотя на этот раз он не обещал ни безопасности, ни заботы. Он набросил на меня другой плащ, кажется, темно-фиолетовый, поскольку ткань не выглядела черной. Плащ был бархатным и висел на плечах как пара рук, тянущих меня к земле. По спине и животу стекал пот.

«Нет, – думала я, – только не сейчас», но его кулак смял одежду на моей спине, пальцы царапали кожу, и я пошла.

У ворот нас никто не остановил. Да и зачем? Он был мастер Телдару, который с улыбкой приветствовал стражников и краснеющих служанок. Я была Нола, его любимая ученица, с недавних пор госпожа. Некоторые стражники произносили мое имя и кивали, пока Телдару вел меня к двери башни и вниз по лестнице.

Когда мы спустились вниз, он натянул мне на голову капюшон.

– Теперь ты никто, – сказал он, скрыв лицо под собственным капюшоном. – И я никто. – Его зубы сверкали; это было все, что я увидела, когда он отвернулся, и его лицо утонуло в тенях.

Плащ был длинным, и я путалась в складках. Он торопил, я спотыкалась. Поначалу я злилась, а скоро пришла в ярость. Ярость была холодной; я чувствовала, как застывают ноги и мышцы. Мы шли сквозь толпу к воротам. У основания башни никого не было, кроме незнакомого стража. Бардрем ушел много часов назад, уверенный, что я вновь предала его или забыла. Сквозь ярость пробивалось отчаяние, но усилием воли я прогнала его. Я смотрела на Телдару и думала: «Не теперь».

Мы были почти у ворот. Я слегка замедлила шаг и почувствовала, как его рука на спине сжимает плащ. Я сделала вдох и вывернулась из его хватки. Стремительно бросилась вперед, сделав четыре длинных прыжка к воротам. Я заставила себя забыть, как безуспешно пыталась сделать то же много лет назад. Я ничего не помнила, думая только о том, чтобы вырваться на свободу, но в эту секунду меня толкнули, повалили на землю и с такой силой вдавили в грязь, что я не могла вздохнуть.

Он хохотал. Я чувствовала, как он смеется, лежа на мне, слышала его смех, когда он вставал, выпустив меня. Я тяжело дышала, кашляла, царапала землю и камни.

– Госпожа Бестолковая Провидица, – сказал он, стоя рядом на коленях. Я смотрела прямо на него. Его голову и лицо все еще скрывал капюшон.

– Что тут происходит? – Через плечо Телдару заглядывал стражник. – Вставай. И ты тоже, – кивнул он мне.

Телдару поднялся, натянув капюшон еще глубже.

– Прошу прощения, – сказал он чужим голосом с акцентом. – Это была глупая беготня. Мы уходим.

Я села, стряхнув с головы капюшон. «Я госпожа Нола, – попыталась сказать я. – А это мастер Телдару».

– Я из борделя, – проговорила я. – Помогите мне найти дорогу назад.

Стражник нахмурился, открыл рот, но Телдару засмеялся нервным резким смехом.

– Какая глупость, – он нагнулся и схватил меня за руку. – Идем, Джелис, – и потянул меня к воротам.

«Хватит, – думала я, пытаясь восстановить равновесие и собраться с мыслями. – Больше ничего никому не говори, не давай ему повода делать из тебя сумасшедшую. Есть другой путь, думай…»

Он остановился за воротами. Ухватил меня за руки выше локтей и притянул к себе. Любой, кто это видел, решил бы, что он собирается меня поцеловать, но вместо этого он отрезал:

– Хватит, Нола. Достаточно. Ты меня злишь. – И внезапно так крепко сжал мои плечи, что я вскрикнула. В ту же секунду он издал придушенный звук, и одна его рука упала.

Челюсти Борла сомкнулись на лодыжке Телдару. Я слышала низкое рычание пса и внезапно услышала воду в королевском фонтане, ее постоянный плеск, ее песню, которая иногда менялась, но никогда не заканчивалась.

– Борл! – резко закричала я. – Борл, прекрати! – поскольку в этом не было смысла: Телдару все еще крепко держал меня и не слишком удивился нападению. Но даже отпусти он мою руку, я должна была думать, а не бежать.

Борл меня не слышал – или не слушал. Он не разжимал зубов, его когти скребли землю между камнями мостовой. Телдару тряхнул ногой, и я увидела, как он напрягся, почувствовала, как сжались его мышцы. Через секунду он поднял свободную ногу и ударил. Его ботинок с глухим стуком врезался Борлу в бок – как будто полный мешок зерна упал на другой, – и пес с визгом отскочил. Он встряхнулся, зарычал, блеснув зубами и деснами, и вновь прыгнул на Телдару, царапая и разрывая плащ и плоть под ним. Еще один удар – на этот раз Борл упал на спину. Он перекатился, но нога Телдару уже била его по ребрам, еще раз, и еще. Меня он отпустил. Я схватила его и изо всех сил потянула от Борла. Он снова ударил, я услышала хруст, будто сломалась ветка, и Борл опустился на камни.

Телдару яростно смотрел на него. Он тяжело дышал, по лицу стекал пот (его капюшон сполз, хотя не открыл голову целиком). Он улыбнулся и взял меня за руку. Его пальцы мягко переплелись с моими, но он продолжал смотреть на пса, который неподвижно лежал на земле: только грудная клетка поднималась и опускалась. Борл скулил – еще один звук, как вода, но гораздо тише. Телдару погладил мою ладонь. Я не шевелилась.

Он свистнул. Этим сигналом – три коротких низких свиста и один длинный, высокий, – он подзывал к себе Борла раньше. Борл дернулся, пытаясь встать, но не смог. Он тянул голову к ноге Телдару, впустую щелкая зубами. Тот вновь засвистел, очень тихо, затем хмыкнул и отвернулся. Он поднял сумку и повел меня по дороге (вначале он немного хромал, но это было недолго), и я пошла, размышляя. Пытаясь размышлять. В белой звенящей тишине моего сознания должно было найтись то, что подскажет следующий шаг.

Когда мы сошли с дороги, ведущей к замку, нам встретилось всего несколько человек. Мы прогуливались как пара влюбленных, рука в руке, ища свет звезд вместо тусклых городских огней. И звезды были – когда дорога становилась ровной, я запрокидывала голову, чтобы на них взглянуть. Днем я смотрела, как на восточной дороге исчезают кареты. Днем я касалась статуэтки на маленьком круглом столе в покоях короля Халдрина. Днем я умоляла Бардрема дождаться меня, и он сказал «да, хорошо, может быть». Теперь я держала Телдару за руку и не могла представить свет солнца.

Мы шли по городу извилистым путем. Дома и площади сливались в одно целое. «Думай, – с каждым шагом твердила я. – Должен быть способ – только думай, глупая женщина».

Теперь мы были у городских ворот. Восточные, заметила я и не удивилась: по этой дороге мы ходили прежде. Привычный путь. Телдару поговорил с одним из стражников, тот позвал другого, и под скрежет механизмов и цепей ворота открылись. Я вновь не удивилась. Когда мы отошли от стен, Телдару внезапно обернулся. Он выглядел хмурым. Я тоже посмотрела назад, но не увидела ничего, кроме темного силуэта города и пустой дороги. Мы двинулись дальше, уходя в шелестящую траву, к высоким склоненным деревьям. Прежде, идя этим путем под солнцем, я чувствовала на плечах вес неба; теперь оно хотело подцепить меня и унести ввысь. Только пальцы Телдару держали меня на земле.

– Прости, – наконец, сказала я, потому что теперь, как мне казалось, знала, что делать.

Он покосился на меня. Капюшон был опущен, волосы сверкали серебристым в свете звезд.

– Я больше не буду сопротивляться. Я просто боюсь. Того, что может случиться с королем и Земией. Того, что я могу сделать вместе с тобой. Это… слишком огромное. Не для тебя, но ты же понимаешь лучше, чем я.

Он остановился, и я вместе с ним. Приложил ладони к моим щекам, поднял голову и заглянул в глаза.

– Конечно, – медленно сказал он. – Этого и следовало ожидать. – Его пальцы коснулись моей нижней губы и замерли. Я не шевелилась. – Но, – продолжил он, слегка улыбаясь, – ты всегда была очень сильной. Скоро ты узнаешь мои планы и свою роль.

Мы сделали еще несколько шагов. Я надеялась, что моя рука не вспотеет, выдав меня.

– И вот еще что, Нола, – сказал он легко, едва ли не радостно, – если ты мне лжешь, я тебя покалечу. Сильно, хотя и поправимо. Впрочем, наверняка ты это знаешь.