Текст книги "Разбитый сосуд (ЛП)"
Автор книги: Кейт Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Наконец, она открылась. Первым вошёл Фиске, нервно потирая руки. За ним шагал, как всегда спокойный и молчаливый, Джозеф Роудон. Он закрыл дверь сразу за собой и посмотрел на Салли. Его губы скривились в хищной улыбке, которую она помнила слишком хорошо. Круглоглазый поднял руку, и в пламени свечи блеснул длинный острый нож
– Нет! – крикнул Фиске. – Ты обещал, что не тронешь её!
Роудон бросился к Салли, но в следующий миг замер и отпрыгнул назад, задыхаясь от ярости. Салли твердо держала маленький двуствольный пистолет, что вытащила из кармана Эводейла, когда поцеловала его на прощание. Роудон попятился к двери.
– Куда спешишь, Круглоглазый? – спросила она. – Никуда ты не пойдешь. Брось это. – Она кивнула на нож.
Скрипя зубами, он начал разжимать пальцы, но тут дверь у него за спиной распахнулась, и в комнату влетела женщина в потрёпанном чёрном плаще и клетчатой шали. У неё были тощие щёки и длинные, неухоженные рыжие волосы.
Роудон схватил её с триумфальным криком и приставил нож к горлу.
– Я ухожу, – рыкнул он Салли, – и увожу эту женщину с собой. Если попытаешься остановить меня или пошлёшь кого-нибудь за мной, я полосну её по горлу от уха до уха.
У женщины перехватило дыхание. Он не отрывала глаз от Салли.
– Я видела тебя с ним, – задыхаясь, выпалила она, – с Эвондейлом! Я проследила за ним. Скажи мне, скажи! Ты должна! Где Розмари?
– Ты Меган МакГоуэн? – Салли сделала шаг к незнакомке.
– Стой на месте! – рявкнул Роудон.
– Скажи мне! – Меган перешла на хриплый крик. – Где Роз…
– Да заткнись ты! – Роудон надавил на прижатый к горлу Меган нож. На её воротник потекла струйка крови.
– Я не знаю, где она, – сказала Салли, торопясь успокоить Меган для её же блага. – Клянусь, я не знаю об этом совсем ничего. Отпусти её, ублюдок! Она тебе ничего не сделала!
Фиске стоял в углу, заламывая руки.
– Ты обещал, что никому не причинишь вреда! – стонал он.
– И ты тему поверил? – презрительно выкрикнула Салли. – Ты бедный старый дуралей, да по нему виселица плачет![71] – она повернулась к Роудону. – Это ты пристукнул Мэри!
– Нет, на самом деле, не я, – вкрадчиво отозвался он. – Честь отправить эту сучку в последний путь выпала мистеру Мэтью Фиске.
– Тебе? – Салли ошеломлённо уставилась на аптекаря. Он спрятал лицо в ладонях.
– Посмотрите на него! – воскликнул Роудон. – Знала бы ты, сколько помех он доставлял своими страхами, унынием, проклятыми угрызениями совести. Ты даже не представляешь, какими усилиями мне приходилось его уговаривать. Но теперь мы закончили, старик. Так или иначе – это ты убийца этой… Давайте и дальше будем называть её «Мэри», а?
– Как ты можешь? – взмолился Фиске. – Всё, что я сделал – каждый грех, что я совершил, Боже, смилуйся над моей душой! – был для тебя, только для тебя! А теперь ты отворачиваешься от меня! Я этого не вынесу! Ты был единственным, кого я любил в этом мире!
– Правда? – усмехнулся Роудон. – Какая жалость. Потому что я тебя лишь презирал, мой дорогой, дорогой отец!
Фиске застонал и поддался рыданиями.
– Твой отец? – воскликнула Салли. – Но… Но ты не Калеб…
– Больше нет. Я сбросил эту змеиную шкуру ещё в деревне, где меня воспитывала эта старая развалина и моя ведьма-мать.
«Но я видела Калеба! – изумлённо подумала Салли. – Тот сумасшедший, с которыми я говорила, сказал мне, что он Калеб… Сказал ли?» – она принялась лихорадочно вспоминать. Нет, он ни разу не сказал ей кто он. Она просто спросила «Можно называть тебя Калебом?» и перепуганный мальчишка сказал «Если ты хочешь». И был очень удивлён!
– Так, даже если твой папа был убийцей, – проговорила она, – то устроил всё ты.
– Конечно, я, – ответил Роудон. – Ты думала, у него хватит духа провернуть всё самому? Да он не может даже сказать слово поперёк моей суке-матери – никогда не мог. Я оставлял меня на её милость до тех пор, пока я не подрос. Но сейчас я заказываю музыку!
– Ты заказываешь музыку, а платить ему! – бросила в ответ Салли. – Ты захотел заставить Мэри молчать, а он взял на себя весь риск. Это ведь он отравил лекарство и поставил лауданум в комнату…
– Ты чертовски много знаешь, а? Откуда?
– У меня свои способы.
«Пусть он болтает, это как раз то, что нужно! – думала она. – Он думает, что такой умный-разумный. Быть может, он забудет, что надо покрепче держать Меган, и та сможет вырваться».
– Это был хороший план, – продолжал Роудон. – Всё бы прошло как по маслу, если бы не ты. Хотя мне долго пришлось убеждать папу набраться уже духа. Я никогда не говорил ему, почему ту маленькую сучку надо убрать. Даже он мог бы сдать назад, если бы узнал.
– Так почему? – спросила Салли.
– Скажем так, она могла помешать моим делам. Я никогда не говорил своему обожаемому отцу, чем именно занимаюсь. «Поставки» – вот и всё, что я сказал.
– Я знаю. Ты похититель, ты и твои дружки, – она знала это из записки, что мистер Кестрель послал Брокеру после того как спас Эмили.
– Ты всё знаешь, а? Проклятие! Да, моё дело пошло бы к чёрту, если бы девчонка, которую мы зовём Мэри, разболтала бы всё своему большому и важному папе, а от начал бы задавать вопросы и требовать мести.
– А кто он? – мгновенно спросила Салли.
– О нет! Этого ты из меня не вытянешь! Мы сохраним этот секрет, правда, папочка?
Фиске не ответил. Он просто сидел, спиной к стене, закрыв глаза. Его лицо опухло и было покрыто слезами.
– Мне нужно было скормить папочке другую причину убить девчонку. Так что я придумал целую историю. Сочинил, что она не такой невинный ангелочек, каким кажется, а порочная девка, что сбежала от своей милой семьи в город из чистой жажды разврата. Я сказал, что сам поддался её чарам, согрешил с ней и рассказал ей, кто я на самом деле, и как меня обвиняли в убийстве прежде.
– Я думаю, обвиняли не зря – ты ведь убил ты девчонку?
– Конечно. Довольно неуклюже. Я был младше её. Я думал, что смогу обставить всё так, будто она утонула, но на теле нашли синяки, что я оставил, а кто-то сказал, что видел, как я иду к тому ручью. Больше я не был так беспечен. Это захватывающе, как ничто другое – отнимать жизнь, будто задувая свечу, но обычно риск слишком велик. Есть и другие способы получать удовольствие, не убивая.
Салли была сыта по горло, но ей нужно было знать всю историю, так что Роудон-Калеб должен говорить дальше. Меган была слишком бледна и едва сохраняла сознание, так что не сможет вырваться, но ещё может собраться с силами. Кроме того, нельзя дать Роудону сбежать.
– А он знал, что ты убил ту слабоумную девочку в вашей деревне? – она кивнула в сторону Фиске.
– Я сказал ему, но не всё. Я сказал, что взял её там, у ручья – это была правда, а она была слишком глупа, чтобы сопротивляться. Я сказал, что потом у неё началась истерика, я пытался успокоить её и убил по неосторожности. Почти чистая правда – кроме того, что я с самого начала знал, что убью её. А что мне можно было сделать – позволить ей рассказывать всем, что я сделал с ней? В том числе моей матери? – его лицо болезненно вспыхнуло.
– И он поверил тебе?
– Разве я не говорил – я могу убедить его в чём угодно! Он помог мне сбежать. Конечно, после этого в деревне его невзлюбили. Потому он и моя мать перебрались в Лондон вскоре после меня. Он нашёл меня через объявления в газетах. «М. Ф будет рад получить известия от К. Ф.» и тому подобные. Я встречался с ним время от времени. Не видел причин разрывать эту связь. Кто знает, когда ещё он мог мне пригодиться? Конечно, он ничего не говорил матери. Меня ведь всё ещё искали за убийство, а она бы сочла святым долгом сдать меня властям, если бы узнала, что я где-то рядом.
Папочка боялся этого больше всего – что меня найдут и арестуют. Я сыграл на его страхах, убедив прикончить Мэри. Я сказал, что доверил ей свою историю, а она непременно выдаст меня, раскроет, что я – Калеб Фиске и обвинит в изнасиловании и убийстве. Я кормил его этим враньём день за днём, я заставил его поверить, что я в смертельной опасности, что мне придётся бежать из Лондона, бросить своё дело и навсегда расстаться с ним или отправится на виселицу. Он поверил мне – как всегда. Он хотел защитить меня. Он всегда был готов перевернуть весь мир вверх дном, чтобы защитить меня от всего угодно – кроме моей матери! Он так боялся её, что позволял ей делать со мной всё, что угодно – бить меня, обдавать кипятком, морить голодом – наказывать за всё, что угодно и ни за что! Она говорила, что хочет изгнать из меня дьявола. Но всё, чего она добилась – это дала мне причину самому позвать дьявола в себя!
Салли покачала головой.
– Я должна была понять, что ты её сын. Вы похожи – такие же бессердечные и любите мучить людей и смотреть, как они страдают.
- Птенцы её пьют кровь, и где труп, там и она[72]. Видишь, как хорошо я помню Библию? – внезапно он нахмурился. – Лучше быть бессердечным, чем бесхребетным, как тот слизняк, что породил меня! И который рыдает, когда слышит, что я говорю, как презираю его! А чего ещё он ожидал?
Салли взглянула на Фиске. Тот всё ещё сидел на полу, опустив голову и закрыв глаза. Казалось, все его силы уходят на то, чтобы не сойти с ума от слов, что говорит его сын.
– Но из него получилась недурная марионетка, – подвёл итог Роудон. – Он согласился взяться за Мэри. Я составил план, а он исполнил. У него был доступ в приют – а у меня нет. И если бы его поймали, я тут же бы испарился, оставив его выпутываться самого.
– Вам повезло, что Мэри оказалась в приюте, где вы смогли до неё добраться.
– Это не везение – это просто её дурость!
Салли осознала, что у Роудона явно развязался язык. Он большую часть жизни провёл, обманывая или скрываясь. А теперь ему выпала возможность говорить открыто, похваляться своими триумфами, излучать недовольство, и он не смог устоять.
– Я поймал Мэри в наши сети обычным способом. Один из моих людей встретил её на постоялом дворе рядом в окрестностях Лондона. Бедняжке было некуда идти. Хозяева не позволили ей остаться – она ведь путешествовала одна, без компаньонки или слуги, а это выглядело подозрительно. Мэри могла бы переубедить их, скажи, кто она такая, но она как раз бежала от своей семьи – или что-то в таком роде – а потому скрывала своё настоящее имя. Мой человек – точнее, весьма почтенная дама – пригласила её переночевать у себя. У нас есть дом в Лондоне специально для новичков.
Короче говоря, агнец пошёл на заклание – её опоили и отдали клиенту, что любит рвать такие невинные цветочки. На следующий день, пока она была ещё слишком слаба, чтобы говорить или сопротивляться, её продали настоятельнице обители на Ковент-Гарден. Вот тогда и начались проблемы. Она проснулась у старой сводни и принялась бредить. Она выболтала своё настоящее имя, и эта глупая баба запаниковала. Теперь она захотела, как можно быстрее сбыть девчонку с рук, вот и отдала её в тот приют. И ведь она узнала о том проклятом месте от меня! – мрачно добавил он. – Папа рассказывал, что моя мать преклоняется перед святошей, что им заправляет, а я в шутку сказал той сводне, что в Общество возвращения можно ссылать шлюх со всей Рассел-Сквер. Сказал, что Харкурт должен быть благодарен ей на то, что поставляет ему свежее мясо для «возвращения».
Ну а когда я сам узнал, кто такая Мэри и что с ней стало, я написал отцу, что хочу встретиться с ним. Я рассказал ему о Мэри. Он знал о ней – его вызывали в приют, и он прописал ей лекарство. Я едва мог поверить в свою удачу, когда узнал, что она ничего никому не разболтала. Но не будет же она молчать вечно! Она захочет вернутся в свою богатенькую семьи, и это станет концом для меня, моих людей и всего моего дела. Вот тогда я и настроил своего отца заткнуть ей рот навсегда.
– А то письмо, что я украла – откуда взялось оно?
– Папаша должен был приготовить лекарство в понедельник, а Мэри – принять его в ту ночь. Он сделал всё как надо – сильный опиат и болиголов. Я договорится встретиться с ним на Хеймаркете – милое место, где всегда полно людей, не протолкнутся от пьяниц и ищущих развлечений, так что нас бы никто не заметил. Я хотел убедиться, что он не передумал. Я знал, что папаша не смог бы соврать мне – я его насквозь вижу. Всегда видел. Но оказалось, что в этот же день, эта мелкая шлюшка дала ему письмо. Сказала ему, что он добрый человек, что ему одному она может доверять и прочую жалобную чепуху.
Конечно, его сердце было тронуто. Он просил меня не трогать её. Предлагал просто уничтожить письмо. Говорил, что Мэри тогда подумает будто отец решил отвергнуть её и больше не доставит нам неприятностей. Она ведь так и писала. Но я знал лучше! Она бы нипочём не сдалась, пока не вернула бы себе благосклонность папеньки! Так что я заставил его отдать мне письмо и снова десять раз повторил ему свою сказку о том, что я в опасности и убедил его исполнить план. Он пообещал, что доставит в приют свою отраву на следующий день.
Я не сжег письмо сразу, а только разорвал листок с адресом и именем её отца – моя ошибка, но я хотел потом спокойно перечитать его – меня бы это позабавило. Так что я просто сунул его в карман. Мы с отцом разошлись, но мне не понравилось, как он себя ведёт. Я решил последить за ним с расстояния, и увидел, как ты пристаёшь к нему. Бедняга, одному дьяволу известно, сколько у него не было женщины. Я пошёл за вами. Я ещё беспокоился, что согревшись в постели, он о чём-нибудь проболтается. Так что когда ты увела его наверх, я сунул монету трактирщику, и он позволил мне подняться наверх и поглядеть в замочную скважину. Думаю, такой похотливой штучке, как ты не очень-то понравилось кувыркаться с ним, а?
Салли потеряла дар речи. Она просто плюнула в Круглоглазого.
– Плюй и царапайся сколько хочешь! Мне это нравится, но ведь ты тоже это знаешь и помнишь, а? Я решил снять тебя после отца. Кажется, такое вы называете «пикантным», верно? Я подождал в трактире, пока вы не спуститесь, и мой папаша не исчезнет, но ты уже успела подцепить какого-то хлыща. Я ещё немного посидел, надеясь, что ты вернёшься. Ты вернулась.
– И письмо было у тебя! Я украла его у тебя!
– Да, это была высокая цена за то, чтобы развлечься со шлюхой. Ты была недурна, но не стоила всех проблем, что доставила.
Неожиданно Меган дёрнулась в его руках, пытаясь вывернуться.
– О, нет! – рыкнул он и сжал её ещё сильнее и ткнул остриём в подбородок. Ей пришлось откинуть голову назад, глаза вылезали у неё из орбита. – Я вижу, как ты заставляешь меня болтать! – прошипел он Салли. – Довольно! С меня хватит, будьте вы все прокляты!
Он попятился к двери, держа Меган перед собой. Салли поспешила за ним. Перед самой лестницей Роудон остановился, услышав шаги – снизу кто-то поднимался.
Роудон чертыхнулся, поняв, что оказался между двух огней – с одной стороны к нему приближалась Салли с пистолетом, с другой – поднимались двое мужчин. Он лихорадочно бросал взгляды то в одну сторону, то в другую. Наконец, издав яростный вой, Роудон отшвырнул Меган в сторону и бросился вниз, поднимая нож. Меган ударилась о перила, и гнилое дерево не выдержало. Раздался треск, и она полетела вниз. Салли бросилась к тому, что осталось от перил и посмотрела вниз. Роудон замер на ступенях лицом к лицу с Джулианом Кестрелем, что направлял ему в грудь изящный дуэльный пистолет. Позади хозяина стоял Брокер, а этажом ниже она разглядела Тоби. В самом низу лестничного колодца лежало изломанное и неподвижное тело Меган.
Глава 27. Дело для Боу-стрит
Сцена недолго оставалась неподвижной. Салли бросилась вниз, чтобы посмотреть, может ли она как-то помочь Меган. Джулиан отнял нож у Роудона и увёл изрыгающего проклятия убийцу наверх. Тоби запер Круглоглазого в передней комнате третьего этажа, после того как Джулиан проверил, нельзя ли сбежать оттуда через окно. После того как Брокер нашёл в соседней комнате Фиске, Тоби запер и его. Лучше всего было держать этих двоих порознь – у Роудона был свирепый нрав, и никто не поручился бы за то, что он может сделать.
Тем временем, Салли хлопотала у Меган.
– Принеси одеял, – скомандовала она трактирному мальчишке, что глазел на происходящее. – И бренди, самого крепкого, что есть. Потом пошли за хирургом. Быстро, давай, подними свою задницу! – мальчишка бросился исполнять.
Меган была жива, но не более. Лицо женщины побелело, она едва дышала, а глаза затуманились. Салли взяла её за руку, но Меган будто не почувствовала этого и не смогла проглотить ни капли бренди, когда его принесли. Салли могла лишь укутать её одеялами и ждать.
Сверху спустились Джулиан, Брокер и Тоби. Трактирщик бросил на Меган взгляд. Он десять лет был боксёром и недурно разбирался в ранах.
– Она ничего не чувствует, – тихо сказала Салли.
– У неё сломан хребет. – Пробормотал Тоби, качая головой. – Она умрёт через минуту или две.
Меган, пустыми глазами смотревшая на Салли и трактирщика, перевела взгляд на Джулиана.
– Друг Чарльза, – прошептала она.
– Могу я что-то сделать для вас? – спросил Кестрель.
– Скажите Чарльзу… – Её голос стих. Когда она заговорила снова, Джулиану пришлось наклониться ниже, чтобы расслышать. – Скажите ему, что он победил. То письмо… у меня в кармане плаща. Отдайте ему. Я хотела отдать его сегодня вечером, но увидела, как он выходит из дома один, как будто таясь… и я пошла за ним. Я думала… он мог собираться… к Розмари… Скажите ему… – Голос угас. На лице Меган отражались попытки заставить губы шевелиться. – Скажите ему сжалиться над ней. То, что я сделала… не её вина. Пусть он сжалиться над ней, если не может полюбить. Скажите ему… – Её лицо исказилось в последнем усилии, а потом напряжение прошло, и Меган затихла – белая и неподвижная как статуя. Хирург ей больше не нужен.
Джулиан и Тоби унесли тело в маленькую, закопчённую гостиную позади общей залы. Салли выпроводила немногих посетителей, что ещё были в «Петушке». Они уложили Меган на длинный сосновый стол и поставили в изголовье свечу.
Джулиан повернулся к Брокеру.
– Беги в магистратский суд на Боу-стрит и скажи им прислать своего человека с помощниками, чтобы забрать Роудона и Фиске. Не пытайся им ничего объяснять – просто скажи, что произошло убийство, в котором замешаны богатые и влиятельные люди. Они должны поспешить.
Брокер повиновался. Тоби очень мрачно воспринял мысль об ищейках, что наводят его заведение. Ему нужно было предупредить своих покровителей, что появление гостей с Боу-стрит никак не касается их.
– Теперь посмотрим, что там за письмо, – сказала Салли, ощупывая плащ Меган. В одном кармане обнаружились пара монет и грязный ключ, другой была намертво зашит. Разорвав нитки, Салли вытащила на свет свернутый лист пожелтевшей бумаги со сломанной печатью.
Девушка развернула письмо. Бумага потемнела, чернила выцвели, но буквы ещё читались. Она с нетерпением протянула его Джулиану.
– Что тут сказано?
– Она просила отдать его Эвондейлу, – напомнил Джулиан, – а не читать самим.
– Я чуть не отдала концы из-за этого письма, и чтоб мне лопнуть, если я не узнаю, о чем оно! – Салли быстро объяснила, как Эвондейл приходил в трактир и угрожал ей пистолетом лишь для того, чтобы узнать, что письмо, о которого говорила она – не то, что было ему нужно.
Джулиан согласился, что у неё есть право знать. Поднеся лист поближе к свече, он прочёл вслух:
Ноябрь 1821
Суббота
Дражайшая Меган
Бога ради, будь разумна и не приходи сегодня. Лодеры устраивают званый ужин для важных людей, и мне дорого обойдётся, если ты устроишь там скандал. Ты знаешь, что я люблю тебя и, да, я обещал жениться на тебе, но, пожалуйста, не приходи и не устраивай сцен перед моими друзьями. Встретимся завтра в обычном месте. Ни о чём не беспокойся. Верь мне.
Всегда твой
Чарльз
– Чтоб мне лопнуть! – Воскликнула Салли. – Что это значит? Меган была его подружкой? Он бросил её ради Розмари? Тогда почему Меган так отчаянно искала Розмари? Можно подумать, она ненавидела её.
Джулиан слушал её вполуха.
– Какой же я глупец! – тихо сказал он. – Я так хотел связать Эвондейла, Мэри и приют, что просмотрел правильный путь. Неудивительно, что он так хотел вернуть это письмо…
В дверях показалась голова Тоби, сообщившего, что прибыл хирург. Он наскоро осмотрел тело Меган, подтвердил, что она скончалась от падения с лестницы и согласился свидетельствовать на дознании, если это потребуется.
Вскоре вернулся Брокер с двумя людьми. Первый был крупным, разговорчивым мужчиной за сорок с красным носом-картошкой. Второму было около двадцати пяти, и он носил форму патрульного Боу-стрит – синий мундир с позолоченными пуговицами, синие же штаны и малиновый жилет. У него была при себе сабля, пистолет и ярко покрашенная дубинка, а на поясе висела пара наручников.
Красноносый пожал всем руки.
– Добрый вечер. Я Питер Вэнс.
В дальнейших объяснениях не было нужды. Все знали имена лучших служащих с Боу-стрит – ищеек. О них печатали в газетах, уличных балладах, криминальных романах; они охраняли банки, театры, даже самого короля. Ищейки не носили униформы – единственным знаком их полномочий был деревянный жезл девяти дюймов в длину с набалдашником в виде позолоченной короны. Вэнс достал свой жезл из кожаного чехла на поясе.
Джулиан представил себя и Салли.
– Боюсь, произошедшее здесь потребует долгих объяснений.
– Объясняйте, – сказал Вэнс, – у меня есть время. Я с самого начала понял, что дело серьёзное. Должен был разверзнуться ад, чтобы такой малый по своей воле пришёл на Боу-стрит, – он хлопнул Брокера по плечу.
– Вы знакомы?
– Знаком ли я с Брокером? Должен сказать – ещё как! По пути сюда мы только и говорили, что о старых временах. Я привык встречать его в дурной компании. Один раз даже поймал. Это было почти достижение. Он был ловким щипачём, и его было чертовски трудно поймать.
– Спасибо, сэр, – отозвался Брокер.
– Не за что, парень, не за что. Да и перед судом ты тогда не предстал – решили, что один платок того не стоит. Так что вражды у меня с ним нет.
Джулиан понял, о чём говорит Вэнс – поймав Брокера на такой мелкой краже, ищейки получили бы ничтожную награду. На Боу-стрит служили отважные и решительные люди, но никто не строит иллюзий насчёт их мотивов. Они работали за награду, и все это знали – сама Боу-стрит платила им жалованье, но жить только на него было невозможно.
– Это жертва? – спросил Вэнс, подходя к Меган.
– Одна из жертв, – Джулиан кратко объяснил, как погибла Меган.
– Кто она? – спросил Вэнс.
– Я слышал, что её зовут Меган МакГоуэн, но я не верю, что это настоящее имя. Один человек может знать точно – Чарльз Эвондейл, младший сын лорда Кербери.
Вэнс присвистнул.
– Так в этом замешаны и правда большие шишки.
– Это только начало. Я предлагаю послать Брокера за Эвондейлом, а мы с Салли пока что расскажем вам всё, что знаем.
Вэнс кивнул. Брокер отправился на Бери-стрит, а Джулиан и Салли поведали ищейке все о приюте, похитителях и убийстве. Салли повторила всё, что Роудон рассказал ей о своих преступлениях, а Джулиан – что убитая была леди Люсиндой Брэкстон. Слуги закона были ошеломлены этим парадом заговоров, ошибок и доверия не тем людям.
Наконец Вэнс встал и заказал большую кружку эля, что Тоби всегда ставил констеблям бесплатно.
– Кажется, мы знаем более чем достаточно, чтобы обвинить этих двух – Роудона и Фиске. Или скорее Фиске и Фиске, но младшего проще и дальше называть его выдуманным именем. Мы заберём их к себе, а завтра утром они предстанут перед судом. Вам всем нужно прийти и дать показания против ни под присягой. И тебе тоже, красотка, – он подмигнул Салли, но она лишь задрала нос. Заигрывать с парнем с Боу-стрит? Нет уж!
Тоби проводил Вэнса и его помощника наверх за Роудоном и Фиске. Салли повернулась к Джулиану и подняла бровь.
– Я всё ещё кое-чего не понимаю. Кто был тот чудак, которого я встретила ночью у приюта, если не Калеб? – и она с оттенком обиды добавила. – А ты будто не очень удивился, когда узнал, что Круглоглазый – это Калеб, и что убийство он совершил вместе со своим папкой.
– Я уже подозревал это. Я не знал, что Роудон – это Калеб, но понимал, что они должны были действовать вместе. Всё это расследование было похоже на игру в напёрстки – у нас три человека и одно письмо, и мы поступаем так же как игрок – предполагаем, что горошина лежит под одной из трёх чашек и думаем, что нам нужно лишь определить – под какой. Но эта горошина не стоит на месте – напёрсточник показывает, как кладёт её под одну чашку, но потом суёт под другую. Так случилось и здесь – письмо было у Фиске, но потом он отдал его Роудону.
Заводилой был, конечно, Роудон. Я был уверен, что и его работники похитили леди Люсинду и едва узнав, кто она, захотели немедленно убить, но не понимал, как это связано с приютом. Связь с леди Люсиндой была у Фиске – он мог легко взять у неё письмо, мог отравить лекарство, мог оставить склянку лауданума у неё в спальне. И вспомни – он ведь так горячо отрицал не то, что у него было письмо, а то, что ты его украла у него. Если Фиске получил письмо от леди Люсинды и передал Роудону, это бы объяснило, почему они оба были на Хеймаркете в ту ночь. Ты говорила, что сама не понимала, что Фиске делал там в такой час – он явно не искал тех удовольствий, которыми знаменит этот район. И это Роудон подглядывал за тобой и Фиске в «Петушке». Мы гадали, чем ты его привлекла. Мы никогда не задумывалась, что дело не в тебе, а в том, что твоим клиентом был Фиске.
– Поглядывал за своим папой! – Сказала она с отвращением. – Ну и подонок! Ты знаешь, я не думала, что он такой – что Калеб такой. Когда я подслушивала, как его мама говорит о нём с Восковой рожей, я пожалела Калеба. Я думала, она обращалась с ним как с грязью. А тот мальчишка, с которым я говорила у приюта, был почти сумасшедшим и боялся собственной тени – конечно, я и подумала, что это Калеб.
Джулиан кивнул.
– У тебя был образ Калеба, а тот парень отлично вписывался в него. Я сделал точно такую же ошибку с Розмари и это погубило немало моих построений. Я думал, что Розмари – это и есть Мэри, и потому подстраивал её под то, какой считал саму Мэри – красивой и беззащитной юной девушкой. Жертвой. Настоящая Розмари была совсем не такой… – Он оборвал себя, снова схватил письмо Эвондейла и вперился в него глазами. – Боже правый. Наполовину англичанка, наполовину шотландка. Как я мог быть так слеп? Эвондейл всё равно что сказал мне, кто эта Розмари, а я ничего не понял!
Салли изумлённо уставилась на него, но ещё до того, как она успела задать вопрос, сверху вернулись Вэнс с помощником, ведя с собой арестованных. Фиске и Роудону пришлось связать руки и заткнуть рты платками.
– Слышали бы вы его выражения, – усмехнулся Вэнс. – Хотя ничего совершенно нового, а потом мы и сами устали это слушать. Что ж, тут мы закончили. Если вы приедете в суд завтра к десяти, сэр, я думаю, судьи займутся этим делом.
– Мы приедем, – пообещал Джулиан. – Спасибо за вашу работу.
– Спасибо вам, сэр. Вы настоящий мастер. Если бы вы родились среди таких как я, то сделали бы отличную карьеру. Конечно, для джентльмена с Сент-Джеймс-стрит, вроде вас это скорее развлечение. Забава, вроде охоты на лис.
– Нечто вроде этого, – насмешливо улыбнулся Джулиан. Он знал, что Вэнс имеет в виду. Джентльмен не может служить ищейкой на Боу-стрит – и уж точно не может и помыслить получать за это деньги.
Тоби поймал экипаж, чтобы отвезти Вэнса с помощником и арестованных на Боу-стрит. Джулиан и Салли проводили их и вернулись в заднюю гостиную к телу Меган, намереваясь дождаться Эвондейла. Через несколько минут появился Брокер и сообщил, что Эвондейл ждёт в общей зале.
– Я оставил его там, сэр, потому что не знал, закончили ли вы тут с Пьянчугой Питом.
– Пьянчугой Питом?
– То есть, мистером Вэнсом, сэр. Такое мы дали ему прозвище, – Он постучал себя по носу.
– Ему подходит, – Джулиан бросил взгляд на дверь в общую залу[73]. – Что ты ему сказал?
– Только что вы хотите прямо сейчас его видеть, потому что что-то случилось с мисс МакГоуэн.
– Хорошо. Я пойду и поговорю с ним.
Он вернулся в общую залу. Клиентов здесь уже не было – никому была не по душе компания ищеек с Боу-стрит. Эвондейл бросился к Кестрелю, едва завидев его.
– Что тут происходит? Сперва вы получаете какие-то сообщения от Меган на улице, теперь посылаете за мной слугу, говоря, что хотите поговорить со мной. Я ничего не понимаю. Почему вы следите за мной?
– Потому что вы попали в самую гущу событий, в которой я пытался разобраться – как оказалось, вы не имеете к ним отношения, но поначалу это было неочевидно. Это очень долгая история. Но сейчас мне нужно кое-что вам рассказать. Боюсь, это будет для вас потрясением. Та молодая женщина, которую вы называли мисс МакГоуэн, была здесь сегодня вечером. Она следила за вами и вашей встречей с Салли.
– Салли? А, эта ковент-гарденская монашка, что прислала мне записку, – он перевёл дух. – Подождите, что вы имеете в виду, когда говорите «женщина, которую я называл мисс МакГоуэн»?
– Она вмешалась в схватку, – тихо сказал Джулиан. – Произошёл… несчастный случай. Она убита.
– Убита?
– Мои соболезнования.
Эвондейл вслепую нащупал спинку стула и вцепился в неё, чтобы не упасть.
– Мертва. Меган мертва.
– Она просила меня передать вам сообщение. Опять, – с сожалением добавил Кестрель. – Просили сказать, что вы победили. Просила передать вам письмо, что было у неё с собой. Ещё она умоляла вас сжалиться над Розмари. «Пусть он сжалиться над ней, если не может полюбить» – вот что она сказала.
– О, нет… – Эвондейл взмахнул рукой, будто отгонял злого духа. – Вы должны поверить мне. Я не хотел «победить» вот так. Я ненавидел Меган. Я на многое бы пошёл, чтобы избавить свою жизнь от неё. Но это… Это не то, чего я хотел.
– Вы хотите увидеть её?
– Да. Да, думаю, я должен это сделать.
Они вошли в гостиную. Эвондейл приблизился к столу, на котором лежала Меган и встал, глядя на женщину. Брокер глядел на него с задумчивостью, Салли – с нескрываемым любопытством.
– Это всё моя вина, – проговорил Эвондейл. – Я ведь чувствовал, что за мной кто-то следит. Она всегда следовала за мной, следила за мной. Она думала, я смогу привести её к Розмари или кому-то, кто знает, где Розмари.
– А где она? – Не утерпела Салли. – И кто она?
Эвондейл не ответил – лишь продолжил мрачно смотреть на неподвижное и суровое лицо Меган.
Джулиан протянул ему письмо.
– Я должен передать его вам, потому что она хотела того. Что вы с ним сделаете – останется между вами и вашей совестью.
– Полагаю, вы его прочитали?
– Признаюсь – да.
– Да что всё это значит? – настаивала Салли. – Она пристально посмотрела на Джулиана. – И почему ты сказал, что не веришь, будто её правда зовут Меган МакГоуэн?
