Текст книги "Разбитый сосуд (ЛП)"
Автор книги: Кейт Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– Но так тебе придётся отдать письмо, а мы не можем с ним расставаться. И что ты имеешь в виду, когда говоришь «я»? Ты правда думаешь, что я позволю тебе встречаться с этим человеком одной?
– Почему нет?
– Если ты ещё раз скажешь, что можешь позаботиться о себе, я запру тебя в шкаф, и расследование закончится.
– Вот так всегда, – пожаловалась Салли. – Раздвинешь ноги, и мужчина сразу думает, что ты отдалась ему с потрохами.
– Тут не о чем спорить. Ты не пойдёшь к этому человеку без меня. Точка, – он притянул её к себе. – Неужели ты думаешь, что я позволю чему-нибудь с тобой случиться после этой ночи?
Она смягчилась, но не могла отказать себе в маленькой мести.
– Господи, уже совсем светло. Пора вставать.
– Ещё нет.
– Брок может вернуться в любую минуту.
– Значит там лучше насладиться каждой минутой, что у нас есть.
Салли попыталась выскользнуть из кровати, но Кестрель удержал её. Недолгая борьба закончилась радостной капитуляцией.
Они встали с кровати только через полтора часа. Салли послужила Джулиану камердинером, убрав его кровать, приготовив ванну и разложив одежду. Она даже настояла, что побреет его. Джулиан подозрительно глядел на порхающую вокруг него девушку с бритвой.
– Ты точно знаешь, что делать?
– Конечно, знаю! Мой моряк научил меня, – она укоризненно поправила Джулиану волосы. – Ночью ты говорил, что мои руки вос-хи-ти-тель-но искусны.
– Я говорил не про бритьё.
– Прекрати болтать, а то останешься без носа.
Оказалось, что Салли очень ловко управляется с бритвой. Джулиан позволил себе получить удовольствие от бритья. Но когда девушка взялась помогать ему одеться, он прогнал её, сказав, что её присутствие не позволит ему одеться вовсе. Салли вышла в гостиную, где поставила кофе и насадила ломти хлеба на вилки для тостов. Заметив в окно разносчика яблок, она выбежала и купила полдюжины.
Как раз тогда вернулся Брокер, и они скромно позавтракали в гостиной. Камердинер отчитался о том, что они с Энни обнаружили у «Смита и Компании».
– Чайники и чайницы? – переспросил Джулиан. – Ты прав – это должен быть какой-то код.
– Но для чего? – спросила Салли.
– Того, что мы должны узнать, – Кестрель задумался. – «Смит и Компания» делают вид, что они предприниматели – не зря же у них есть вывеска «Посредники и поставщики». Я думаю, самое время пойти к мистеру Роудону за покупками.
Салли вытаращила глаза.
– Что, просто прийти и спросить чайницу?
– Это может быть очень просто.
– Но ведь ты даже не знаешь, что это значит.
– А Роудон не будет знать, что я не знаю. Он может решить, что раз я говорю этим кодом, то понимаю его. Если же он разозлиться или что-то заподозрит, то не сможет сделать ничего хуже, кроме как выставить меня за дверь.
– Это может сработать, сэр, – отметил Брокер, – но разве он не удивиться, что такой джент как вы спрашивает посуду?
– Раз мы не знаем, какой товар он предлагает, то не можем и предположить, каких покупателей ждёт. А поиски развлечений – хороший предлог для скучающего молодого хлыща. В худшем случае я могу сказать, что пришёл к нему, проиграв пари. Джентльмен может оправдать этим любую глупость.
– А что насчёт моей идеи устроить ловушку тому, у кого я утащила письмо? – вклинилась Салли.
– Она хороша, – кивнул Джулиан, – но над ней нужно подумать. Сейчас предлагаю сосредоточиться на мистере Роудоне.
Салли сердито сгорбилась на стуле.
– Я подумал, сэр, – начал Брокер, – если миссис М. увидит, что Салли вернулась…
– Боже правый, я совсем забыл про Королеву Мэб. Мы должны попросить её снова дать Салли ту комнату.
– Я не хочу в ту комнату. Но миссис М. неплохая, а мне нравится здесь.
– Мне чертовски дорого обойдётся, если она узнает, что ты была здесь этой ночью, после того как она говорила, что не одобряет этого. Я не могу ей пренебречь. Она первоклассная квартирная хозяйка – во всём Лондоне не наберётся и полдюжины таких. Боюсь, ты должна уйти.
– Пошли, Сэл, – Брокер взял её за руку, – соберем твои пожитки.
– Я сама, – она вырвалась и убежала. Салли нужно было навести небольшой бардак в комнате брата, чтобы он подумал, что она спала там.
Брокер озадаченно посмотрел вслед сестре. Потом пожал плечами и принялся мыть оставшуюся после завтрака посуду. Закончив, камердинер вошёл в комнату мистера Кестреля и с благодарностью отметил, что Салли пыталась прибрать там. Даже заправила кровать, хотя и неуклюже – он перестелит.
Стоило Брокеру откинуть одеяло, как из-под него что-то вылетело и покатилось по полу. Он подобрал упавшую вещицу – это оказалась пуговица, обтянутая зелёной тканью с оборванной нитью. Он знал, что на костюмах мистера Кестреля таких пуговиц нет. Она от платья Салли.
Осмотрев кровать чуть внимательнее, Брокер обнаружил на подушке длинный каштановый волос – определённо не принадлежащий мистеру Кестрелю. Камердинер улыбнулся, бросил находку в мусорное ведро, а пуговицу сунул в карман, насвистывая что-то себе под нос. Значит, Салли всё же затащила его хозяина в постель. Брокер был этому только раз. Это сделало его ближе с мистером Кестрелем – они стали будто шурин и зять[62], пусть и ненастоящие. Конечно, он ничего не скажет самому мистеру Кестрелю. Это было дело именно того свойства, что он считал очень деликатными. Мистер Кестрель мог быть пуглив как породистая лошадь, к которой нужно подходить со всей осторожностью.
Вскоре после полудня Джулиан уже был у «Смит и Компании», где осматривал контору и самого мистера Роудоне через монокль. Ни помещение, ни его хозяин его не впечатлили. Взглянув на стул и убедившись, что он чист, Кестрель сел.
Роудон смотрел на посетителя оценивающе и немного насторожено.
– Доброе утро, сэр.
– Доброе утро, мистер Роудон, – Джулиан улыбнулся и откинулся на спинку стула, вытягивая ноги.
– Вы знаете моё имя.
– О, вы хорошо известны в определённых кругах.
Это казалось достаточно безопасным обобщением. Роудону оно даже намного польстило – насколько можно было понять по лицу.
– Что я смогу сделать для вас?
– Я думаю, что мог бы купить кое-что.
– Что вы желаете?
– А что вы посоветуете?
– Мы не даём рекомендаций. Мы поставляем то, что закажут посетители. Их вкусы – их дело.
– Тогда что вы посоветуете из числа… – Джулиан выбрал наобум, – …чайных чашек?
Роудон неприятно улыбнулся.
«Должно быть, такой выбор что-то сказал обо мне, – подумал Джулиан, – что-то бесчестное или мерзкое – а он рад быть посвящённым в тайну».
– У нас широкий выбор, – сказал Роудон. – Есть с трещинами, но есть и совсем новые. Что вы предпочитаете?
– О, новую, я полагаю.
– Такие совсем недешевы.
– Мой дорогой сэр, я умоляю вас не надоедать мне цифрами. Я их не выношу.
– Вам нужно знать цену. Пятьдесят фунтов. Наличными, когда получите товар на руки. Один из наших работников удостовериться, что выплата произведена. Я советую вам не спорить с ним. Он знает, как испортить джентльмену лицо.
– У вас очаровательные манеры, мистер Роудон. Я не удивлён, что ваши дела процветают, – Джулиан окинул взглядом пустую, убогую контору.
– У нас всё хорошо, – чуть напряженно проговорил Роудон, – и нет нужды украшать контору – у нас не так много клиентов, что бывают здесь лично. Большинство покровителей пишут или отправляют посыльных.
– Мне было… любопытно.
Роудон пожал плечами.
– Расскажите мне больше о том, что вы ищете. Вам нужна раскрашенная чашка? Или позолоченная?
Джулиан обдумал это вопрос с видом настоящего эпикурейца.
– Позолоченная.
– Хм… – Роудон сверился с книгой в кожаном переплёте, что лежала у него на столе, – мы можем доставить вам чашку простой работы, фарфоровую и позолоченную. Прибыла одиннадцать дней назад. Что скажете?
– Звучит удовлетворительно.
– Хорошо, – Роудон захлопнул книгу. – Вы сможете забрать заказ вечером в десять, на Виндмилл-стрит. Вот номер дома, – он написал его, – и помните, оплата наличными.
Джулиан встал и взял трость.
– И ещё одно, – сказал Роудон, – мне нужно имя, которым можно вас называть. Неважно, каким оно будет, пока вы будете пользоваться им постоянно.
Джулиан улыбнулся.
– Почему бы вам не звать меня «мистер Кетч»?
– Как палача?[63] Я не одобряю ваше чувство юмора, сэр!
– Не одобряете? Я в отчаянии, мистер Роудон. Доброго дня.
Он покинул контору, спустился по лестницы и оказался в узком дворике с табачной лавкой. Лишь здесь он позволил чувствам проявиться на своём лице. У него почти не осталось сомнений, чем промышляет Роудон. Вечером он будет знать точно.
Глава 23. Доставка чайной чашки
Джулиан прибыл на Виндмилл-стрит в четверть одиннадцатого. Не стоило заботиться о пунктуальности, когда имеешь дело с людьми того пошиба, что он предполагал. Кестрель вышел из наёмного экипажа по тому адресу, что назвал ему Роудон. Это был серый кирпичный дом с закрытыми окнами, через которые не пробивалось ни лучика света. Место было тёмным и безмолвным, и Джулиан начал гадать, где те люди, что должны его встретить.
Он позвонил у парадного входа. Должно быть, кто-то ждал прямо в прихожей, потому что дверь открыли сразу, но на всего на пару дюймов, в которых показалась пара жёлтых глаз, изучающих гостя. Потом дверь распахнулась, и перед Кестрелем предстала обладательница этих глаз.
– Добрый вечер, месье, – это была женщина лет сорока, темноволосая, с острым носом и подбородком. Она была одета как подобает почтенной даме, но в соответствии с модой. Французский акцент звучал как настоящий.
Рядом с дамой стоял мужчина на голову выше Джулиана, с широкими плечами и руками, толщиной с древесный ствол. У него были густые чёрные брови и бакенбарды. От него пахло потом и табаком. Жёлтый шёлковый платок-кингсман наполовину скрывал грязный воротник рубаки. Перчатки и голенища сапог тоже были жёлтыми, а жилет – белым и расшит красным стеклярусом.
– Добрый вечер, – Джулиан вошёл, передавая женщине свой шёлковый цилиндр, вечерний плащ и трость чёрного дерева. Пока она убирала их на вешалку, Кестрель быстро осмотрелся. Холл был обшит деревянными панелями, раскрашенными так, чтобы походить на красное дерево. На верхние этажи вела лестница. В дальнем конце холла виднелась запертая задняя дверь.
Француженка проводила Джулиана в маленькую парадную гостиную, убранную изящно, но безлико. Могучий спутник следовал за ними по пятам.
– Вы припозднились, месье, – сказала женщина. – Мы с Бартом начали беспокоиться.
– Я бы занят. Где же… мой заказ?
– Наверху, месье. Мы подождём, пока мы не закончите. Надеюсь, вы принесли деньги?
– Да, мадам, но вы же не ожидаете, что я заплачу за то, чего ещё не видел?
– Вы заплатите потом, – проговорил гигант. – Я прослежу за этим.
Джулиан смерил громилу взглядом через монокль.
– Мой дорогой друг, это на вас жилет или у вас сыпь?
Глаза великана сузились до щёлочек.
– Я уже не возражаю против того, чтобы поправить вам портрет[64], – пророкотал он.
«И ты явно сможешь сделать это, даже с рукой, привязанной к спине, – печально подумал Джулиан. – Если дело дойдёт до драки, шансов у меня, как у кота без когтей».
Француженка поспешно вмешалась.
– Не желаете ли выпить, месье – быть может, коньяку? Или хотите сразу пойти наверх?
– Я думаю, мне стоит пойти наверх.
– Осталась одна небольшая формальность. Некоторые из наших клиентов имели при себе оружие, и вы должны понимать, что это неприемлемо. Боюсь, я должна попросить вас позволить Барту обыскать вас.
Джулиан поднял бровь в той манере, что заставляла трепетать самых отъявленных денди. Но понимая, что ему не позволят подняться без обыска, он замер, поднеся к носу платок и сохраняя страдальческое выражение на лице, пока гигант обыскивал его.
– Tres bien[65], спасибо, месье. Вот ключ. Задняя комната на втором этаже.
– Я надеюсь, вы понимаете, что я не хочу, чтобы меня беспокоили. Я могу на это рассчитывать?
– О, конечно, месье! Мы гордимся своей сдержанностью. Нет нужды вас тревожить. Мы вас не пропустим. Выход есть только один – через парадную дверь, – улыбнувшись, она села на диван, с которого можно было видеть весь холл. Она явно собиралась проследить, чтобы он не смог покинуть дом незамеченным. Там француженка взяла пяльцы и принялась спокойно вышивать. Гигант же присел у огня с коробочкой игральных костей.
Джулиан оставил их и, взяв со столика зажжённую свечу, отправился наверх по лестнице. У задней комнаты на втором этаже оказалась толстая дубовая дверь. Кестрель повернул ключ в замке и вошёл. Внутри царила почти полная темнота, которую нарушало лишь красноватое свечение угля в камине. Он поднял свечу и осмотрелся.
К противоположной стене прижималась маленькая девочка, не старше двенадцати лет, взиравшая на незнакомца с неподдельным ужасом. На ней было нарядное платье из белого муслина с розовыми лентами и кружевные панталоны. Личико обрамляли белые локоны. На мгновение Кестрель лишился дара речи, но секунду спустя, пришёл в себя.
– Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Я к тебе даже не прикоснусь.
Её большие испуганные глаза неотрывно глядели на него. Она дрожала.
– Что бы они тебе не сказали, – уверенно продолжил Кестрель, – это неправда. Я не причиню тебе вреда. Я собираюсь помочь тебе. Смотри, я закрою дверь, чтобы нас никто не побеспокоил, а потом подойду чуть ближе, чтобы мы могли поговорить очень тихо. Я буду двигаться очень медленно и не стану подходить слишком близко.
Он по широкой дуге обошёл кровать и сел на стул у стены.
– Здравствуй. Меня зовут Джулиан Кестрель. Как твоё имя?
– Эмили, – прошептала она, – Эмили Уикхем.
– Откуда ты, Эмили?
– Из У-уилтшира.
– Как ты оказалась так далеко от дома?
Она икнула. Кестрель вытащил платок и положил на стол между ними. Девочка прижала его к лицу и заплакала. Джулиан вынудил себя сидеть и не подходить ближе. Он не должен рисковать доверием, что начал завоёвывать. Кестрелю подумать, что не стоило отказываться от коньяка, что предлагала француженка – несколько капель могли бы успокоить и согреть Эмили. Но он не рискнул оставить девочку и сходить за коньяком. Кроме того, он не был уверен, что удержится от того, чтобы хватить бутылкой француженке по голове.
Наконец, всхлипы Эмили прекратились. Она осторожно протянула платок Джулиану, будто предлагала лакомство собаке, что может оказаться кусачей.
– Оставь пока себе, – посоветовал он, – он может ещё понадобиться. Если тебе стало лучше, ты расскажешь мне немного о себе?
– Д-да, сэр.
– Сколько тебе лет?
– Одиннадцать, сэр.
Джулиан вспомнил как Роудон говорил, что «чашка» прибыла одиннадцать дней назад. Должно быть, это часть кода. «Позолоченная» могло относиться к цвету волос, «фарфоровая» – к белой коже. Противопоставляемые характеристики «новая» и «с трещиной» тоже были довольно ясны.
Он продолжил задавать вопросы, и постепенно девочка разговорилась. Она родилась в маленькой деревне рядом с Солсбери. Отец был фермером-арендатором, а мать – прачкой. Кроме Эмили в семье ещё шесть детей. Однажды в деревне появилась мадам Леклерк с ещё двумя девочками – ровесницами Эмили. Она назвалась лондонской модисткой и сказала, что ищет себе подмастерьев. Мадам Леклерк восхитилась аккуратным шитьём Эмили и убедила родителей, что у их дочери есть вкус и талант, что редко встретишь у столь юной девочки. Если бы они позволили её поехать в Лондон и научиться портновскому делу, она могла бы хорошо зарабатывать и даже посылать деньги домой. Мадам Леклерк обещала, что даёт подмастерьям приличную одежду и крышу над головой и будет за ними присматривать. Город – опасное место для детей, сказала тогда мадам, если они остаются без пригляда.
Родители Эмили решили, что это удачная возможность. Мадам даже заплатила им небольшой аванс в счёт её будущего жалованья – в благодарность за то, что они оказались готовы отпустить дочь так быстро. Так Эмили попрощалась с родными и поехала в Лондон. Мадам была очень добра к трём девушкам, что ехали с ней. В гостинице, где они остановились, она заказала хороший ужин и попросила каждую подписать одну бумагу, которую назвала договором о поступлении в подмастерья. Девочки плохо знали грамоту, но мадам заверила, что в бумаге всё в порядке, не хватает лишь подписи.
В Лондоне они остановились в каких-то меблированных комнатах. Эмили могла сказать только, что это было где-то по ту сторону реки. Там жили почти только девочки и женщины, но Эмили видела лишь некоторых. Её и тех двух девочек, что прибыли вместе с ней, заперли в убогой, пустой комнате. Вся доброта мадам Леклерк пропала. Она сказала, что пока из них не будут делать модисток. У них есть другая работа. Каждую из них представят джентльмену, и каждая должна делать всё, что он скажет, иначе мадам сурово накажет их. Она будет бить их до синевы и не давать еды. Они должны будут подчиняться её приказам, потому что подписали договор о поступлении в подмастерья, и если они будут вести себя скверно или попытаются сбежать, их ждёт тюрьма.
– Это ложь, – сказал Джулиан. – Никакой договор не может заставить делать такую «работу».
– Вы уверены?
– Совершенно уверен.
– Мы этого не знали. Мадам сказала, что нас пошлют в исправительный дом, где будут пороть на глазах у всех. Мы очень испугались.
– Конечно.
Через день или два после пришёл какой-то мужчина, посмотрел на девочек и сказал, что они подойдут. Он был очень тощим, с каштановыми волосами и носил пенсне в золотой оправе.
– Потом меня посадили в отдельную комнату. Мадам однажды пришла и… осмотрела меня… совсем… совсем…
– Я понимаю.
– Потом она ушла. Ничего не происходило несколько дней. Только сегодня мадам снова пришла, разбудила меня и велела вымыться и одеть это платье. А потом она и очень высокий мужчина с бакенбардами посадили меня в экипаж и привезли сюда. Она с-сказала, что ко мне придёт джентльмен, которому я… я должна доставить удовольствие. И ещё раз сказала мне, что со мной будет, если он останется недовольным, – её голос задрожал от страха. – А вы..?
– Моя дорогая девочка, – Джулиан не находил слов, – тебе не нужно больше об этом беспокоиться. Я собираюсь забрать тебя отсюда. Я собираюсь вернуть тебя домой к семье.
– Домой?
– Да. Но нам нужен план, а ты должна следовать ему в точности. Ты сможешь?
– Да, сэр.
Кестрель немного подумал.
– Мы выйдем из комнаты вместе. Ты должна будешь подождать наверху лестницы, пока я не спущусь и не поговорю с мадам Леклерк и её дружком. Когда ты услышишь, как я крикну тебе «Беги!», беги так быстро, как сможешь – вниз по лестнице и к парадной двери. Не жди меня. Потом поверни направо и беги до конца улицы. Там дождись меня. Если я не приду… скажем, через десять минут, не вздумай возвращаться сюда. Поймай экипаж – тут много таких развалюх с номерами – и скажи кучеру, чтобы вёз тебя вот сюда, – он написал адрес и дал ей несколько монет. – Когда тебя привезут, спроси Брокера и расскажи ему, что случилось? Ты поняла?
Она сосредоточилась так, как только могла.
– Да, сэр.
– Хорошо. Не бойся. Мы отлично справимся. А теперь… – Он приложил палец к губам, подошёл к двери и осторожно выглянул, после чего повернулся к Эмили. – Иди за мной, – прошептал он и зашагал к лестнице. Эмили следовала за ним.
Джулиан оставил её наверху. По пути вниз он приостановился, борясь с отвращением к той роли, что предстоит играть. Что за мужчина будет платить полсотни фунтов за возможность развратить ребёнка? Если торговля «Смита и Компании» процветает, значит в Лондоне десятки таких. В конторе было столько гроссбухов… Нет, сейчас не время думать об этом. Собравшись с силами, Кестрель спустился в холл, пытаясь выглядеть непринуждённо. Он остановился, чтобы взять цилиндр, плащ и трость, потом прошёл в гостиную. Мадам Леклерк изящно поднялась с дивана, откладывая своё рукоделие. Громила, что грелся у камина, зашагал к Джулиану.
– Я полагаю, вы удовлетворены, месье, – промурлыкала француженка.
– В достаточной мере, – Джулиан пожал плечами. – Полагаю, вы не принимаете долговые расписки?
– Боюсь, мы не работаем в долг. Мы должны настаивать на немедленной оплате.
Громила поднял внушительный кулак.
– Если не расплатишься, как положено, заплатишь по-другому.
– Будет тебе, Барт, я уверен, что месье будет разумен. Верно, месье?
Джулиан бросил взгляд на нависшего над ним исполина.
– Вы не оставляете мне выбора.
Он вытащил кошелёк, раскрыл его и дунул. Облако табака полетело прямо в лицо громиле. Тот закрыл глазами руками и начал неудержимо чихать. В тот же миг Джулиан ударил его тростью – первый раз по коленям, чтобы свалить на пол, второй раз – по голове, чтобы оглушить.
– Беги, Эмили! – закричал он.
Кестрель услышал со стороны лестницы неистовый топот детских ног. Мадам Леклерк бросилась к двери, что Джулиан схватил её и заломил руки за спину. Француженка боролась, пиналась и пыталась кусаться. Кестрель швырнул её на диван лицом вниз и сунул её под нос свою трость.
– Если вы шевельнётесь прежде, чем я отпущу, я обойдусь с вами так же как с вашим дружком.
– Salaud! – выплюнула она. – Merdeux![66]
– Послушайте меня, мадам. Я сейчас вас отпущу, потому что я должен позаботиться об этой девочке и убедиться, что не попадёт в руки других благодетелей вроде вас. Не будь этого, я бы с превеликим удовольствием отдал вас в руки закона… или сбросил в реку. Я советую вам лежать смирно и не пытаться идти за мной. У меня нет привычки бить женщин, но для вас, мадам, я готов сделать исключение. Vous comprenez?[67]
Она всё ещё тряслась от гнева, но кивнула.
– Au revoir[68], мадам, – он поклонился и вышел.
Кестрель нашёл Эмили на углу Виндмилл-стрит. Она дрожала с ног до головы в лёгком муслиновом платье, так что Джулиан поспешил закутать её в свой сюртук.
– Они придут за нами? – спросила она, со страхом глядя на Виндмилл-стрит.
– Нет. Но нам всё равно лучше побыстрее убраться из этого района.
Он поймал экипаж и велел ехать на Кларджес-стрит.
– Я везу тебя туда, где живу сам. Я попрошу мою квартирную хозяйку принять и тебя. Она очень добрая и любит детей.
– Я могу пойти домой?
– Сможешь, очень скоро. Но тебе ведь нужно где-то переночевать. Завтра мы начнём приготовления к тому, чтобы вернуть тебя родителям.
– О, – на её глаза навернулась слёзы. У мадам Леклерк уже были «приготовления».
– Ты можешь поверить мне сегодня, Эмили? Может поверить, что я – не злодей и не причиню тебе вреда – ни сегодня, ни когда-либо ещё?
Она подняла умоляющие глаза.
– Я хочу к маме.
«Проклятие, – подумал он, – это просто нелепо. Не могу же я посадить её в дилижанс до Уилтшира как посылку, после всего, что она натерпелась. Я не могу просто бросить расследование и поехать в западные графства. Кроме того, Эмили может понадобиться в Лондоне, чтобы дать показания. Быть может, её родные смогут приехать и забрать её…»
Девочка продолжала смотреть на него.
«О, дьявол».
Кестрель остановил экипаж и велел кучеру ехать в «Золотой крест».
Эмили непонимающе посмотрела на Джулиана.
– Это большой постоялый двор около Чаринг-Кросс.
– Почему мы едем туда?
Он вздохнул.
– Потому что мы очень устанем, если пойдём в Уилтшир пешком.
В «Золотом кресте Джулиан задумался, что лучше – поехать на дилижансе или взять частный экипаж. Возможно, Эмили будет чувствовать себя спокойнее среди других людей. Но видя, как она зевает и трёт глаза, Кестрель понял, что сон ей сейчас нужнее всего, а выспаться в дилижансе, даже когда едешь внутри – задачка не из простых.
Кроме того, они с Эмили представляли собой странную пару и могли привлечь ненужное внимание. Даже скучающие клерки и те пялились на Джулиана в чёрном плаще с атласной подкладкой, и Эмили, кутающуюся в его волочащийся по полу сюртук.
Кестрель приказал подать экипаж через час. У счастью, у него было достаточно денег – он захватил с собой пятьдесят фунтов, что требовали «Смит и Компания» на тот случай, если правда придётся платить. Но девочка не могла проехать семьдесят или восемьдесят миль без тёплой одежды. Джулиан написал Брокеру, кратко объяснив, что произошло и потребовав принести какую-нибудь шерстяную одежду для Эмили, дорожный несессер и перемену одежды для него самого. Хотя дорога до Уилтшира и обратно не заняла бы больше одного дня и одной ночи, Кестрель не собирался путешествовать в вечернем костюме.
Даже в этот час вокруг постоялого двора крутились бродяги, готовые исполнять поручения пассажиров. Джулиан вручил одному из них записку и велел доставить. Затем они с Эмили прошли внутрь, где он заказал ей ростбиф и поссет из горячего молока и патоки. Девочка набросилась на еду как волк. То ли у неё не было аппетита со времени прибытия в Лондон, то ли мадам Леклерк морила её голодом, чтобы сделать более послушной. Себе же он заказал бренди[69] в бутылке с оплёткой, чтобы взять в дорогу – это поможет немного согреться на неблизком пути.
Брокер прибыл как раз, когда Эмили расправилась с ростбифом. Он принёс всё, что нужно, как и всегда: шерстяной плащ и чулки для Эмили (одолженные у Салли, как он объяснил), а также плед, пальто с капюшоном и дорожную сумку для Джулиана, а также саквояж со своими вещами.
– Ты собираешься ехать с нами? – спросил Джулиан.
– А как же, сэр. Вам без меня не обойтись.
Джулиан весело поднял брови.
– Правда?
– Да, сэр. В тех притонах, что будут по дороге, вы должны показывать всем, что вы – джент, иначе не получите хорошей еды и места для ночлега. А для этого вам нужен слуга.
– Разумеется. Сам не знаю, о чём я думал. А что с Салли?
– С ней всё в порядке, сэр. Она может остаться у миссис М., пока мы не вернёмся. Она не очень рада, что мы оба куда-то пропали без неё, но я сказал, что ехать всем без толку.
– Да, пожалуй. Не стоит врываться в деревню Эмили целой процессией. Кстати, тот трюк, которому ты научил меня – ты называл его «табачный чих» – оказался очень полезным.
– Приём первый сорт, сэр, – согласился Брокер.
Экипаж уже ждал во дворе. Как и следовало ожидать, внутри могло поместиться всего двое, но было заднее открытое место для слуг. Брокер был рад сидеть там, потому что это позволяло ему следить за «несунами», что норовили утащить багаж из дилижансов. Джулиан уже не в первый раз задумался над тем, как другие джентльмены живут, не держа камердинерами бывших воров.
Эмили почти заснула, ещё не сев в экипаж. Джулиан внёс её туда на руках, и забрался следом. Форейтор вскочил на левую лошадь, кучер крикнул «Ну, поехали!», и они тронулись в путь.
Эмили тут же задремала, и Джулиан укутал её пледом. Затем его мысли вернулись к Салли. Он чувствовал, что не стоило оставлять её одну. Трудно было представить, как она сможет угодить в неприятности за тот короткий срок, что их с Брокером не будет. Но если какой-то способ есть, Кестрель не сомневался, что она воспользуется им.
Глава 24. Лучшие планы
Салли в сердцах ударила подушку и села. Нечего было и думать сейчас уснуть. Как они могли уехать и бросить её тут? Они знали, как много она сделала для расследования, как была им заинтригована. А теперь они просто сдали её миссис Мэббитт как ненужный балласт и отправились искать приключений за город. Как удачно для мистера Кестреля! Повеселился с девчонкой и бросил.
Она сложила руки и попыталась рассердиться, но у неё не получалось. Она очень хотела обидеться, но это было слишком глупо. Потому Салли хихикнула и почувствовала себя намного лучше.
Она села в кровати и обхватила руками колени. Хватит жалеть себя и злиться на всех подряд. Мистер Кестрель (она не могла называть его просто по имени – в конце концов, он джентльмен) написал, что вернётся завтра вечером. Или, быть может, сегодня после полуночи. Салли задумалась, что она могла сделать сама в его отсутствие.
У неё была идея устроить встречу с каждым из трёх мужчин, у которых могло быть письмо Мэри. Стоит обдумать её получше. Надо написать каждому, сказать, что письмо у неё и предложить вернуть за вознаграждение – чего проще? Но где назначить встречу? В каком-нибудь уединённом месте, вроде парка или ночного переулка? Нет, слишком опасно. Не угадаешь, что может сделать такой приглашённый, когда поймёт, что они с мистером Кестрелем не собираются отдавать письмо. Должен быть способ уменьшить риск – иначе мистер Кестрель не позволит бы ей за это взяться, а этого она не вынесет. И вообще – чья была идея?
Тёмное, безлюдное место отпадает. Нужно, чтобы вокруг было много народу. Что этот мужчина сделает ей там, где куча людей? Они смогут поговорить о письме и узнать что-то о жизни и смерти Мэри. А потом, вытянув из него всё, что можно – просто уйдут. Как он их остановит?
Конечно, Эвондейл знает, кто такой мистер Кестрель и где он живёт, и может доставить неприятности. Если придёт Роудон, он узнаёт в мистере Кестреле человека, что спас девочку, и сразу придёт в бешенство. Да, мистеру Кестрелю лучше держаться подальше от всего этого дела. Но она точно знала, что он тоже не захочет её пропустить.
Где она может устроить встречу? Да конечно в «Петушке»! Фиске и Роудон там бывали, а Эвондейл сможет найти. Вечером там всегда полно людей. Приглашённым придётся вести себя прилично.
Она с радостью обхватила руками колени. Наконец-то они выяснят, у кого было письмо Мэри в ту ночь. Как только мистер Кестрель и Брокер вернутся, они приведут план в действие.
Но зачем ждать? Почему бы ей на назначить встречу, пока их нет, и удивить обоих такой новостью? Утром она может послать каждому записку и предложить встречу вечером. Если назначить достаточно позднее время, мистер Кестрель и Брокер успеют вернуться.
Она вскочила, набросила шаль поверх ночной сорочки и зажгла свечу.
Рядом с её комнатой была кухонька, где миссис Мэббитт работала со счетами за хозяйство. Поискав на столе, Салли нашла три листа бумаги и карандаш. Стоявшая задача заставила её скорчить гримаску. От одной мысли о том, что придётся столько писать, болела голова. Девушка села и, немного покусав карандаш, старательно вывела на первом листе:
Дорагой мистер Фиск
Если вы хатите узнать кое-что про одно письмо, прихадите в «Петушка» в десять вечера
Ваш друк
Она откинулась на спинку стула и перечитала. Должно сработать. По крайней мере, она была уверена, что написала название трактира правильно – часто видела вывеску. Салли сделала две копии записки – для Эвондейла и для Роудона. Утомившись от таких трудов, она вернулась в кровать и снова уснула.
Салли поднялась уже на рассвете, вознамерившись отнести записки по адресам сама и как можно раньше. Двухпенсовая почта никогда не работала быстро. Конечно, она могла кликнуть какого-нибудь мальчишку и велеть ему за пару монет разнести записки, но тот мог промешкать или вовсе выбросить бумажки, едва получив от неё деньги, ведь она не могла обещать, что получатель тоже даст пенни. Единственный способ точно убедиться, что почта дойдёт – доставить самой.
