Текст книги "Энчантра (ЛП)"

Автор книги: Кейли Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Женевьева не стала терять ни секунды. Выскочив из комнаты, она заметила Умбру в нескольких шагах от двери. На полпути вниз по лестнице кто-то мигом оказался рядом.

Нокс.

Стоило кольцу остыть, как оно тут же снова разгорелось, испуская магическое тепло.

– Наслаждаешься балом? – спросил он, шагая вровень с ней.

– Дьяволы, как всегда, славятся отвратительной пунктуальностью, – фыркнула она. – Так что нет. Я абсолютно не наслаждаюсь этим.

– Жаль. Я надеялся, что нашёл тебе идеальный свадебный подарок, – признался он.

Она замерла на последней ступеньке, позволяя ему пройти вперёд. Даже стоя на две ступени выше, она всё равно оставалась ниже его ростом.

– Ты пытаешься запереть меня и моего мужа в сексуальном тумане? – бросила она.

– Питайя – это деликатес, – ответил он. – Она усиливает самые сокровенные желания раз в сто. Я подумал, что вам с Роуингтоном не помешает немного дополнительной страсти, раз уж никакого медового месяца вам не светит. Ни сейчас, ни когда-либо. Благодаря твоему участию в Охоте у нас прибавилось зрителей, готовых опустошить свои сундуки, и я хотел… поблагодарить.

– Ты ублюдок. Я думала, питайя – это просто вкус, – прошипела она.

Улыбка Нокса чуть натянулась.

– Я ведь пытался быть вежливым.

– Дьяволы вежливы только тогда, когда это им выгодно, – парировала она. – С редкими исключениями.

Вроде Салема. Хотя, если задуматься, даже за него её сестра заплатила – собственной смертностью.

– И что ты вообще знаешь о дьяволах? – мурлыкнул Нокс.

Она взглянула на него жёстко:

– Моя сестра живёт с одним из них. Его зовут Салемаэстр. Это имя тебе что-нибудь говорит?

При звуке полного имени Салема лицо Нокса побледнело, и губы Женевьевы изогнулись в торжествующей улыбке.

– Играй со мной в любые игры, – сказала она, – но когда я выберусь отсюда, тебе придётся иметь дело с Салемом. А он меня обожает.

Салем, конечно, никогда не говорил этого прямо, но Женевьева в этом не сомневалась.

– До меня доходили слухи, что Салемаэстр наконец вернулся из изгнания, – признал Нокс, сжав губы. – Для меня честь, что подруга Принца решила участвовать в моём состязании. Пусть не будет между нами недопонимания. Более того… Если ты победишь, я могу предложить тебе особую сделку.

Из её горла вырвался язвительный смешок:

– Я не та сестра Гримм, которая заключает сделки с дьяволами.

Прежде чем он успел ответить, она с лёгкой поступью сбежала по последним ступеням вниз и направилась к Эллин и Уэллсу, которые уже ждали в центре зала. Они молча кивнули ей, когда она встала рядом. Один за другим к ним присоединились Баррингтон и остальные братья и сёстры Роуина, образуя круг.

Женевьева покрутила кольцо на пальце, глядя в сторону, откуда должен был появиться Роуин.

Когда рядом начал закручиваться вихрь чернильной тьмы, она едва не выдохнула с облегчением. Но когда Роуин шагнул из тени, он даже не взглянул на неё.

Ровно в этот момент по залу разнёсся бой полуночи, и циферблат гигантских часов на стене начал медленно вращаться. Когда стрелка достигла золотой двенадцати, Женевьева почувствовала, как её тело налилось тяжестью, и знакомый холод охватил её изнутри.

Магия покинула её во второй раз.

Это означало только одно.

Охота началась.

РАУНД ПЕРВЫЙ

Глава 18. ОЦЕПЕНЕНИЕ

Если Женевьева и надеялась, что на зрителях всё же останется налёт стыда, когда они, оторвавшись от своих вакханалий, начнут собираться по периметру бального зала, чтобы наблюдать за предстоящим спектаклем – она ошибалась. Большинство гостей Нокса выглядели скорее самодовольными, и в других обстоятельствах она бы с удовольствием наблюдала за тем, какие сплетни родятся после такого вечера.

Но сейчас, когда каждый из братьев и сестёр Роуина начал снимать маску, Женевьева ощущала, будто с них срывают последнюю защиту. Она бы, пожалуй, предпочла раздеться донага, чем продемонстрировать всем своё раскрасневшееся лицо.

Она бросила взгляд на застывшее, напряжённое выражение Роуина.

– Что случилось? Наверху?

– Сейчас не время, – отрезал он.

– Охотничий Клинок сейчас выберет Первого Охотника, – объявил Нокс, обращаясь к загипнотизированной публике.

Дьявол поднял сверкающий кинжал в воздух, словно священное подношение… а затем просто отпустил его. Заколдованный клинок завис в воздухе, пока Нокс и Баррингтон отступили за пределы круга. Женевьева затаила дыхание, как и все вокруг, следя за тем, как лезвие поворачивается, скользит от Эллин к Уэллсу, минует Ковина – и, наконец, замирает, указывая на…

Грейва.

Роуин напрягся рядом с ней.

Клинок взвился в воздух, будто стрела, направляясь прямо в грудь Грейву. Тот встретился взглядом с Женевьевой и перехватил оружие за рукоять за мгновение до того, как острие пронзило его сердце. Улыбка, жестокая и торжествующая, расплылась по его лицу, а в зале раздались то ли радостные, то ли разочарованные возгласы.

– Маскарад окончен, – объявил Нокс. – Благодарю всех за великолепное празднование равноденствия. Если ваша фамилия не Сильвер – направляйтесь к Адским Вратам. И если я найду кого-то задержавшимся… последствия вам не понравятся.

Толпа начала расходиться. Несколько замаскированных зрителей крикнули участникам пожелания удачи, и Женевьеву резануло осознание: для этих людей Роуин и его родные – не жертвы древнего проклятия, а всего лишь звёзды реалити-шоу.

– Какой вариант игры выбираешь, Грейвингтон? – поинтересовался Нокс.

– Блуждающие комнаты, – отозвался Грейв.

Все Сильверы разом застонали. Все, кроме Роуина – его лицо осталось таким же неподвижным, как всегда.

– Да пошёл ты, ублюдок, – пробурчал Ковин в сторону брата.

Женевьева была почти уверена, что Роуин объяснял ей правила этой игры ещё во время экскурсии по дому, но сейчас они ускользнули из памяти. Слишком многое случилось за слишком короткое время. И, к тому же, ей постоянно хотелось просто не слушать его.

– У вас есть десять минут на укрытие. Время пошло, – провозгласил Нокс, взглядом указывая на Женевьеву.

Грейв остался стоять на месте, а Ковин и Реми рванули с места, исчезнув в один миг. Эллин и Уэллс бросились врассыпную – каждый в свою сторону. Остались только Женевьева, Роуин и Севин.

Роуин склонился к ней, прошептал на ухо:

– Жди меня в фойе. Мне нужно кое-что сделать.

– Но… – растерянно пробормотала она, наблюдая, как он уносится к лестнице.

– Маленький совет, красавица? – подмигнул Севин. – Если Грейв улыбается – тебе лучше бежать. – И он с видом денди зашагал прочь.

Одного взгляда в сторону Грейва хватило, чтобы Женевьева сорвалась с места. Она бросилась в сторону фойе, расталкивая на ходу последних зевак.

Гость в маске белого медведя присвистнул ей вдогонку:

– Если вы с Роуином устроите нам жаркое шоу, голосую за вас в «Энчантре». Хочу узнать, правда ли, что у него пять пирсингов в головке его…

– Да пошел ты, – бросила Женевьева и, не сбавляя шага, показала ему многозначительный жест.

Когда последние из пьяных гостей скрылись из виду, она зашагала взад-вперёд по фойе, пытаясь сосчитать минуты, оставшиеся до встречи с Роуином. Но когда остались считанные две, а он так и не появился, тревога стала невыносимой.

Проклятье. Это был трюк?

Женевьева не собиралась ждать, чтобы узнать, чем всё закончится. Что бы ни связывало её с Роуином – клятвы, поцелуи, общая постель – она не должна забывать главное: прежде всего, ей нужно полагаться на саму себя.

Она уверенно зашагала к парадной двери и вышла в холод, не дожидаясь, пока истекут последние минуты. Несмотря на то, что без магии она, скорее всего, рисковала заработать переохлаждение, прятаться снаружи казалось сейчас самым разумным решением именно по этой причине. К тому же, если судить по реакции остальных, «блуждающие комнаты» не предвещали ничего хорошего – так что держаться подальше от любого подобия помещения было, возможно, самой здравой стратегией.

Она направилась к лабиринту.

Зелень, укрытая снегом, теперь была усыпана зеркалами – они были вставлены в витые ветви и лозы через каждые несколько шагов, в тяжёлых позолоченных рамах.

– Любопытные ублюдки, – пробормотала она, пробираясь в проём живой изгороди, дрожь уже пробирала до самых костей.

Неужели стало холоднее? – подумала она. Хотя, скорее всего, прошлой ночью она просто слишком была занята собственной свадьбой, чтобы заметить, насколько леденящим был воздух.

Изо рта вырывались густые белые облачка, пока она пробиралась всё глубже в лабиринт, стараясь запомнить каждый поворот. Наконец, она вышла на круглую площадку в самом центре и увидела массивный серебряный фонтан. Подобрав подол платья, она юркнула в тёмный угол между зарослями, не обращая внимания на то, как колючие ветви впивались в голые плечи и руки. Она плотно завернулась в нижние юбки, словно в одеяло, а верхнюю часть платья натянула на торс, пытаясь хоть как-то согреться. Кончик носа и уши уже онемели от холода.

Она не была уверена, сколько продержится здесь, прежде чем замёрзнет насмерть. Ирония была слишком явной, чтобы её не заметить: всего несколько часов назад её разжигала жара страсти, вызванная дьявольским напитком, а теперь она дрожала от холода до самых костей.

Дьявол и его публика, без сомнения, сейчас потешались вволю.

***

Шаги раздались будто бы спустя целую вечность. А вместе с ними – кольцо Роуина, почти раскалившееся докрасна на её обмороженном пальце.

Голова Женевьевы резко дёрнулась вверх от коленей, на которые она до этого опиралась. Она прислушалась. Кто-то приближался.

Шаги.

В лабиринте был кто-то ещё. И этот кто-то охотился на неё.

Она вскочила на ноги, но поняла, что холод успел впиться в кости, выжать из неё почти все силы. Она попыталась сделать шаг – движение вышло ломким, неуверенным.

Шаги становились всё ближе.

Женевьева глубоко вдохнула и заставила себя двигаться. Суставы медленно оттаивали, сердце стучало всё быстрее, согревая изнутри. Она старалась ступать как можно тише, пятясь назад по тем же поворотам лабиринта, по которым пришла, и прислушиваясь к звукам позади. Отражения мелькали в зеркалах, закреплённых вдоль живой изгороди. И вот, когда впереди уже показался выход – и дом —

– Я знаю, что ты здесь, – раздался грубый голос где-то за спиной.

Как она и предполагала. Грейв.

Женевьева сорвалась с места и побежала.

Выбежав из лабиринта, она сразу поняла: до крыльца, вверх по ступеням и внутрь дома ей не добраться – не успеет. Хуже того, она тут же поняла, как Грейв сумел её отследить – по следам на снегу.

Как я могла быть такой дурой?

Схватив торчащую из живой изгороди ветку, она резко согнула её и выломала. Затем торопливо начала заметать следы в снегу. Получилось не идеально – следы всё ещё были, но уже не такими отчётливыми. Окинув взглядом фасад, Женевьева заметила небольшую щель между стеной дома и огромной решёткой с вьющимися по ней лозами. Она рванула туда и, стиснув зубы, втиснулась в узкое пространство за деревянной обрешёткой. Металлический привкус крови наполнил рот, когда колючие ветки рвали её волосы и кожу.

Затаив дыхание, она вгляделась сквозь щели между листьями, наблюдая за выходом из лабиринта.

Грейв появился.

Охотничий клинок был зажат в его побелевших от напряжения пальцах. Его взгляд скользнул по крыльцу, по земле. Он двинулся вперёд, и Женевьева заставила себя дышать ровно, когда он приблизился к её укрытию. Ей даже показалось, что кольцо на пальце задрожало.

Перед мысленным взором возникла сцена из зеркального мира, когда тот фантом Грейва сказал, что убить её было бы проще простого…

Но он прошёл мимо. По другую сторону решётки. Несколько секунд разглядывал фасад дома, а затем развернулся и пошёл обратно.

По щеке Женевьевы скатилась слеза облегчения.

И тут он остановился.

Ну конечно же.

Он повернулся обратно к решётке, и Женевьева вжалась в холодный камень за спиной, будто могла раствориться в нём. Не дыша, она следила за каждым движением его силуэта.

Когда кинжал пробил решётку всего в метре от её головы, ей стоило огромных усилий не закричать от ужаса, подступившего к горлу.

Он вытащил лезвие, вырвав при этом часть лоз, и лунный свет прорезал тень её укрытия. Через секунду он ударил снова – ближе.

С третьего раза лезвие прошло так близко от её лица, что едва не вошло в глазницу. Женевьева отдёрнулась, ладони дрожали, когда она пригнулась, прячась от новой прорехи в ветвях. Грейв продолжал колоть наугад ещё в несколько точек, прежде чем, наконец, отступил и направился обратно в дом.

Она выждала десять полных минут, пока кольцо на пальце снова не остыло, прежде чем осмелилась пошевелиться. Несмотря на это, она всё равно осторожно поднесла глаз к одной из проделанных им дыр, чтобы убедиться, что путь свободен, и только тогда выбралась из укрытия и вдоль стены поползла к крыльцу.

Забегая за угол, чтобы подняться по ступеням, она врезалась во что-то – тёплое и твёрдое.

Нет. Не во что-то. В кого-то.

Глава 19. ДВЕ ПРАВДЫ

Руки Роуина молниеносно подхватили её, не давая упасть, и его взгляд тут же потемнел, как только он заметил глубокие царапины и кровавые полосы на её руках от шипов.

– Нам нужно немедленно в дом, – пробормотал он.

Прежде чем Женевьева успела сообразить, что происходит, он уже поднял её на руки и прижал к груди, неся вверх по ступеням. У главного входа он остановился, подталкивая носком ботинка одну из приоткрытых створок.

– Кольцо, оно не тёплое? – спросил он вполголоса.

Она покачала головой, и он, не колеблясь, осторожно распахнул дверь и вошёл. Его глаза пробежались по каждой детали опустевшего фойе, после чего он быстро направился в спальню, где на кровати уже ждала Умбра. Он аккуратно опустил Женевьеву на ноги и, не заперев дверь, тихо закрыл её за собой.

– Таскаешь меня на руках, как девицу в беде, ради публики? Прелестно, – прохрипела она, еле ворочая онемевшими от холода губами. Звон зубов делал сарказм почти неразличимым.

– Я же велел тебе ждать меня, – отрезал он, проигнорировав её раздражённый взгляд. – Хотя, полагаться на твоё послушание было, наверное, чересчур оптимистично.

– Я ж-ждала! Ты не п-пришёл! Мне что, надо было торчать на виду, чтобы Грейв меня зарезал? – выплюнула она, растирая онемевшие руки по голым плечам.

– И ты решила спрятаться в сугробе?

– Я п-подумала, никто не станет меня там искать. И, кстати, это сработало, – фыркнула она.

– Ты синяя, – сухо заметил Роуин. – По-моему, не твой цвет.

– Пошёл ты, – процедила она сквозь зубы.

Он едва заметно усмехнулся, прежде чем кивнуть в сторону комнаты:

– Кстати, мне не нравится, во что ты и Эллин превратили мою спальню. Я вас тут оставил буквально на день. Ты большую часть времени спала – и всё равно.

Вокруг царил полный хаос. Вся поверхность комода была заставлена её флаконами, расчёсками и шпильками. Нижнее бельё свисало с изголовья кровати, ленты от корсета валялись на полу рядом с кучей обуви. На ковре красовалось пятно от губной помады, которое она, кстати, пыталась вывести перед балом.

– Всё не так уж плохо, – буркнула она. – У меня дома вообще пола не видно.

– Чёрт побери, – пробормотал он.

– Если ты собираешься ворчать весь остаток ночи, я лучше снова пойду мёрзнуть, – проворчала она. – И вообще, где ты был?

Как ты мог оставить меня одну, когда меня чуть не нашёл Грейв?

– Нужно было кое-что уладить, прежде чем Нокс проведёт финальный обход и выгонит оставшихся гостей. Я думал, управлюсь быстрее, – коротко ответил он, уже направляясь в ванную и жестом подозвав её. – Последний час я тебя искал, но даже не подумал, что ты умудрилась полезть на улицу. Но когда увидел, что Грейв туда вышел, решил проверить. Впечатлён, что ты смогла от него ускользнуть.

– Чуть было не попалась, – призналась она, следуя за ним. – Но твоё кольцо помогло. Так что, наверное, придётся взять свои слова обратно… хотя оно всё ещё ужасное.

Он одарил её уничтожающим взглядом.

– Кстати, о Грейве. Что это за версия игры? Охотничий клинок – это единственное оружие, которым он может нас убить? И мы правда прячемся в спальне? Это твоя гениальная стратегия, по которой ты побеждал пятнадцать лет?

Она поняла, что за всей суетой, подготовкой к чёртовой свадьбе, толком не подготовилась к самой Охоте.

– Дыши, Женевьева, – велел он, сдвигая в сторону створку встроенного шкафа с бельём внутри идеально белой ванной.

Она показала ему язык. Потом всё-таки вздохнула.

– «Блуждающие комнаты» – любимая версия Грейва. Каждые четыре часа мы обязаны менять укрытие. Всего – три смены за его ход. А прятаться во время перехода сложнее всего, – объяснил он, протягивая ей сложенные полотенца. – И да, охотничий клинок – единственное, что может нас по-настоящему убить. Хотя, конечно, мы можем серьёзно замедлить друг друга: свернуть шею, перерезать горло… Но если хочешь гарантированно безопасный вылет соперника – бей в сердце. Хотя зрители, как правило, предпочитают более… зрелищные варианты.

Женевьева присела на корточки, наблюдая, как Роуин водит пальцами по стене в глубине шкафа.

– Моя спальня, возможно, и слишком очевидное укрытие, – сказал он, – но соседняя комната вполне подойдёт.

Его голос стих, когда он сдвинул панель стены в сторону, открывая проход в другую ванную. Умбра юркнула внутрь без всяких колебаний.

Он махнул Женевьевой, чтобы она шла следом, и ей пришлось сдержать недовольный вздох. Сейчас ей меньше всего хотелось снова протискиваться в какое-нибудь узкое пространство. Её способности Спектра обычно избавляли от подобных ситуаций, и одна мысль о том, что придётся снова застревать в щели, вызывала у неё тошноту.

Собравшись с духом, она опустилась на колени и начала ползти. Острые края отверстия беспощадно царапали свежие раны на её руках, а громоздкие юбки мешали продвигаться вперёд, пока она пыталась протиснуться сквозь проход.

Щёки запылали от смущения, когда она выпрямилась с другой стороны – не хотелось даже думать, как нелепо она, должно быть, выглядела. Но всё меркло на фоне зрелища, что предстало перед ней: Роуин, тщетно пытающийся протиснуться сквозь отверстие, борется с собственной шириной плеч.

Он раздражённо выдохнул и, перевернувшись на спину, упёрся руками в стену, вытолкнув себя наружу. Похоже, как и она, он был не привык решать проблемы без магии. Честно говоря, Женевьева и не думала, что он вообще пролезет. Грейв или Ковин уж точно не смогли бы.

Пока он задвигал панель обратно, она спросила:

– В чьей ванной мы сейчас?

– В ванной Грейва, – ответил он.

Женевьева остолбенела:

– Ты спятил?

– Если бы мы пытались попасть в его комнату с коридора, то обнаружили бы две вещи, – начал он, направляясь к зеркалу и накрывая его полотенцем. – Первое: дверь заперта. Второе: она заминирована. И не самым приятным образом.

– Хочешь сказать, он не знает о твоём потайном проходе в его комнату? – уточнила Женевьева, следуя за ним.

– Всё верно, – подтвердил он.

– Удивлена, что вы с Реми не живёте через стенку. Я надеялась увидеть, как он обустроил свою комнату.

Роуин остановился у двери, приподняв бровь:

– Почему?

Она пожала плечами:

– Удивительно, что у вас одно лицо, а вы такие… далекие друг от друга. Хотелось проверить, есть ли у него тоже система сортировки носков и нижнего белья. Сначала по длине, потом по цвету, потом по материалу, так ведь?

Он зло прищурился:

– Ты рылась в моих вещах?

– Отвлеклась, пока красилась на бал, – весело подтвердила она.

– Мы с Реми очень разные, – сказал он. – Кстати, что именно он сказал тебе на танцах, что так задело?

– Удивлена, что ты вообще заметил, будто я расстроилась, – призналась она.

Он посмотрел на неё странно:

– Почему?

Потому что, несмотря на людей вокруг, редко кто смотрит на меня по-настоящему.

Но вслух она этого не сказала.

– Он сказал, что жалеет меня. Назвал мышкой в ловушке. А я устала, что меня постоянно сравнивают с грызунами. И устала от жалости. Особенно от мужчин, которые не собираются мне помогать, но считают, что кто-то другой обязан меня спасти. Кто-то, но не они сами.

Роуин замолчал на несколько долгих секунд.

Потом сказал:

– Спасти тебя от чего? От самой себя? Ты вполне способна постоять за себя.

Дыхание Женевьевы перехватило – его слова ударили в нерв, о котором он и не должен был знать. Да, она и правда была своим злейшим врагом. Каждый раз, когда оказывалась в беде, это было результатом её собственных решений. И она ненавидела, как легко он это понял.

– Так ты остановил всё раньше, чтобы спасти меня от самой себя? – прищурилась она. – Страсть от фруктов на тебя вообще не подействовала?

– По-моему, эффект был вполне очевиден, – его голос стал заметно ниже.

Она скрестила руки:

– То есть, без магии ты бы и пальцем не тронул меня?

Он усмехнулся:

– Ты хочешь услышать от меня что-то конкретное, Женевьева? – шаг вперёд. – Без обязательств. Мы ведь это оговорили?

Она нахмурилась:

– Оговорили.

Он явно ей не поверил, но больше не стал давить. Молча подошёл к двери, осторожно приоткрыл её и выглянул в комнату. Планировка спальни Грейва была почти такой же, как у Роуина, за исключением кровати – она была обычного размера. Всё в комнате было выкрашено в чёрный – даже мебель. Неудивительно, что Грейв такой мрачный. Обстановка напоминала гроб. Единственное, что разбавляло мрак – два зеркала, прислонённые к стене напротив кровати. Роуин тут же принёс ещё полотенец и укрыл их.

Женевьева подошла к двери и начала искать ту самую ловушку, о которой он говорил. И правда: две чёрные цепи были прикреплены к верхней части двери и тянулись к противоположной стене. При открытии двери они натягивались, активируя металлическую панель. Женевьева не видела, что под ней, но догадывалась – ничего приятного.

Она закатила глаза:

– Драматично.

– Грейся, – велел Роуин, кивнув на кровать. – Ты всё ещё слишком бледная.

Женевьева даже не стала спорить. Она устроилась у изголовья и натянула на себя одеяло. Облегчение было мгновенным. Тело сотрясла дрожь – только теперь она поняла, насколько на самом деле замёрзла.

Роуин между тем устроился в большом кресле в углу комнаты, заложив руки за голову и закрыв глаза, не сказав больше ни слова.

Спустя долгую минуту тишины она спросила:

– И что теперь… просто ждём?

– Это же прятки, так что да, – отозвался он.

Пауза.

– Почти три часа?

А как же всё, что произошло между нами? Я должна просто забыть, что мы чуть не…?

– Именно.

Пауза.

– Это вечность, – пожаловалась она.

Он тяжело вздохнул:

– Ты бы плохо справлялась с жизнью бессмертной.

Только что за ней охотились, а теперь – скука. Странное ощущение. Возможно, для Роуина это было привычно, но этот дом с его эмоциональными качелями сводил Женевьеву с ума. Ей срочно нужно было отвлечься.

– Давай сыграем в игру? – предложила она.

Он приоткрыл глаза:

– Мы уже играем.

Она посмотрела на него с раздражением:

– Я имела в виду – в ту, где не убивают.

– Звучит скучно. Но ладно. Что за игра?

– «Две правды и ложь», – предложила она. – Мы играли с друзьями дома. Раз уж мы теперь партнёры, которые должны выглядеть убедительно…

– Правила?

– Каждый называет три невероятных факта: два – правда, один – ложь. Нужно угадать, где ложь.

– Допустим. Раз уж мы выстраиваем доверие, – кивнул он.

– Это ты сказал, – согласилась она.

Они оба задумались, подбирая фразы, пока в комнате царила тишина, нарушаемая лишь тем, как Умбра умывалась, как домашняя кошка. Женевьева вдруг ощутила тоску по дому. По По. По поместью Гримм.

– Ладно. Я готов, – объявил Роуин.

Она жестом разрешила начать.

– Мы с Севином однажды случайно провели свадьбу демона с девятнадцатью невестами. Я ни разу не трахался в своей спальне. А в последний раз я выезжал дальше Флоренции пятнадцать лет назад.

Женевьева нахмурилась. Первое было настолько абсурдным, что вполне могло быть правдой. Но последние два…

– Второе – ложь, – наконец решила она. – Не верю, что у тебя такая огромная кровать и ты не пользовался ей по назначению.

Он пожал плечами:

– Ошиблась.

– Что?

– Эта кровать раньше принадлежала Ковину, пока он не обзавёлся ещё большей. Я не люблю посторонних в личном пространстве, так что своих любовников всегда водил… куда-нибудь ещё. Ты – первая, кому позволено остаться в моей постели за многие годы.

– Ах, вот она – привилегия жены, – протянула она, прищурившись.

Он не улыбнулся, но ей показалось, что хотел.

– То есть ты серьёзно хочешь сказать, что обладаешь всеми богатствами и временем мира и не покидал эту часть страны пятнадцать лет? Ты каждый раз выигрываешь свободу – и не пользуешься ею, чтобы уехать как можно дальше? Чтобы сбежать отсюда?

– Это было бы нечестно, – тихо ответил Роуин. – Наслаждаться тем, чего лишены остальные.

– Значит, тебе действительно не всё равно, что твоя серия побед держит их в Аду, – сказала она.

Он встретился с ней взглядом:

– Конечно, не всё равно.

Она почувствовала: это правда.

Ты либо выиграешь в очередной раз и исчезнешь, либо проиграешь – и наконец узнаешь, что такое настоящий Ад, – сказал тогда Ковин. Но Женевьева начинала подозревать, что мотивация Роуина куда глубже, чем представлялось остальным.

Между ними повисла тишина. Но она не показалась Женевьеве неприятной. Скорее – задумчивой.

Но когда молчание стало слишком тяжёлым, она вдруг выпалила:

– Просто думала, что кровать такого размера существует исключительно ради оргий.

Он фыркнул:

– Ты не ошиблась. Но несколько любовников одновременно – это больше по части Ковина, не моей.

Видела, да.

– Ладно, – напомнил он. – Теперь твоя очередь.

Глава 20. ПОГОНЯ

Спустя два часа, когда её тело окончательно согрелось, Женевьева сидела в ванной Грейва и вынимала из волос аккуратно закреплённые шпильки – кожа на голове ныла, и она жаждала хоть какого-то облегчения. Она сняла полотенце с зеркала и уставилась в отражение, будто надеясь разглядеть в нём незримые взгляды, что наверняка следили за ней с той стороны.

С Роуином они сыграли два круга в «две правды и ложь», но игра зашла слишком далеко – и он замкнулся. Зато она узнала, что однажды он вместе с Реми и Ковином так напились, что украли талисман-талисман престижного демонического учебного заведения в Аду. Что он прочитал все книги в библиотеке семьи. И что татуировки, покрывающие большую часть его тела, стали способом отделить себя от брата-близнеца. Но самым неожиданным оказалось то, что любимчиком их матери был именно Грейв.

Когда она попыталась расспросить больше о его матери – Роуин просто замолчал.

В отличие от неё, он, казалось, не страдал от тишины. Сейчас он развалился в кресле, глаза закрыты, на груди свернулась Умбра. Женевьева же, к тому времени, чуть не сошла с ума от безделья. Чтобы отвлечься, она начала приводить в порядок комнату. Пересортировала гардероб Грейва по цветам – от угольно-чёрного до чёрного как смоль. Сложила всю бумагу в ящике его стола в виде бумажных лебедей. В конце концов переключилась на волосы – за ночь причёска превратилась в подобие птичьего гнезда. Сейчас, разглядывая в зеркале начинающиеся тёмные круги под глазами, она недовольно нахмурилась.

Она уже собиралась выйти из ванной, чтобы найти себе новое занятие, когда дверь внезапно распахнулась – и она вздрогнула.

Роуин вошёл быстро и уверенно, за ним – Умбра, скользнувшая внутрь.

– Что ты себе позволяешь⁠– начала она, но он тут же прижал палец к её губам.

Умбра насторожилась: уши навострены, глаза ярко блестят – она кого-то услышала. Кого-то, кого Женевьева не заметила.

– Отвлеки, – шепнул Роуин своей Фамильярке. Та тут же метнулась в спальню и юркнула под кровать.

Он наклонился к уху Женевьевы:

– Когда он откроет дверь, Умбра выбежит в коридор и отвлечёт его. Я последую за ней и уведу подальше. Когда поймёшь, что он сосредоточился на мне – беги.

– Грейв? Он уже здесь? – прошептала она, когда он убрал руку. – Куда бежать?

– Куда угодно. Только не загоняй себя в угол. Скоро начнётся первая смена комнат, и нам всё равно придётся уходить отсюда.

Он приоткрыл дверь ванной, оставив узкую щёлку. Женевьева шагнула вперёд, но тут подол платья зашуршал о пол. В мёртвой тишине звук был как выстрел.

Роуин выругался сквозь зубы и начал рыться в шкафчике – нашёл стальную бритву и принялся аккуратно срезать нижние слои платья. Женевьева с болью смотрела, как роскошное одеяние разрушают, но спорить не стала: двигаться стало действительно легче.

Послышался скрип двери спальни – и оба замерли. Кольцо на её пальце вспыхнуло болью. Зазвенели цепи от ловушки, но, к счастью, не сработали.

Роуин жестом велел ей прижаться к стене за дверью. Шаги приближались.

Но вскоре из дальней части дома донёсся глухой звук, и шаги сменили направление.

Роуин взглянул на неё – короткий кивок. Потом выскочил в спальню, бросил что-то брату и исчез в коридоре. Женевьева осторожно выглянула: в самом конце коридора Грейв наносил удары Охотничьим Клинком – резкие, точные. Роуин ловко уклонялся.

Тонкие зубы впились в её щиколотку – не больно, но настойчиво. Умбра.

– Я иду, мелкий монстр, – прошипела она.

Плохо подумала.

– Серьёзно, проблемка? – донеслось рычание Роуина. – Беги!

Она обернулась – и увидела Грейва. Он уже смотрел на неё. И улыбался.

Если Грейв улыбается – беги.

Она сорвалась с места и помчалась по коридору, через фойе, не зная, куда свернуть, чтобы не загнать себя в тупик. Особенно когда Грейв шёл за ней, и быстро. К счастью, он был больше и явно не создан для спринта – почти сто килограммов чистой мускулатуры.

Когда Женевьева увидела открытую арку, ведущую в столовую, единственное, что пришло ей в голову – метнуться туда, оббежать массивный стол и использовать его как барьер между собой и Грейвом. Тот рассмеялся, остановившись в паре шагов от стола, и она с ужасом заметила, что он едва дышит.

У самой же Женевьевы в глазах уже плыли белые точки – в боку стреляла боль, а дыхание срывалось, как будто лёгкие вот-вот откажутся работать. Она не была уверена, что когда-либо в жизни бегала так много.

Грейв подошёл ближе к столу, совершенно пустому за исключением керамической чаши с фруктами в центре. Женевьева осталась на цыпочках, следя за каждым его движением, в ожидании, с какой стороны он решит атаковать. Где же Роуин?

– Извини, лапочка, но я слишком много раз гонялся и был загнанным вокруг этого стола, чтобы не знать, – и в один прыжок он оказался прямо на столешнице с глухим ударом, – гораздо проще идти через него.

От его приземления чаша с фруктами свалилась на пол и разлетелась вдребезги, яблоки и груши покатились в стороны, а черепки заскользили по полу у её ног. Грейв спрыгнул вниз, прямо перед ней, осколки хрустнули под его подошвами. Женевьева поняла, что ей пора паниковать. По какой-то причине Роуин всё ещё не появился. Обычно она не та, кто будет надеяться на помощь мужчины, но сейчас она бы не отказалась от чьего-нибудь вмешательства.