Текст книги "Энчантра (ЛП)"

Автор книги: Кейли Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

С чего бы начать?

С самого начала.

И он начал.

Глава 47. ПЕРЕПИСКА

Их история приходила к ней волнами – как цвета весны и знойное лето в Луизиане.

Но воспоминания – нет.

В первые недели Женевьева каждый день ждала прихода почты, срывая сургуч с конвертов ещё до того, как они касались пола на крыльце, жадно вчитываясь в строки о времени, проведённом в Энчантре, и жестокой игре, в которую им пришлось играть. Сначала её захватило то, как он умел писать о ней – будто знал каждую грань, каждую её мысль. Хотя она не помнила даже их встречи.

Но к концу июня в её сердце поселился страх. Это произошло после того письма, в котором он поведал ей о сути их отношений. Об их вынужденном браке. С тех пор каждый новый конверт казался ей ударом в живот. Она надеялась, что с каждым новым письмом память начнёт складываться, как мозаика, и она снова почувствует себя целой. Но с каждым фрагментом повествования в ней лишь нарастало разъедающее чувство утраты.

Женевьева не чувствовала ни любви, ни даже надежды по отношению к таинственному незнакомцу, присылающему письма – её мужу. Как бы ей этого ни хотелось. А ей хотелось. Отчаянно. Ради него – ведь, судя по всему, она любила его настолько, что позволила убить себя, лишь бы спасти его семью. Но и ради себя – потому что кошмары о Фэрроу вернулись.

Сейчас она лежала в постели, хотя часы давно перевалили за полдень, ожидая нового письма. Последнего. Так он сказал.

– Виви? – донёсся голос Офелии снизу.

Женевьева сжала веки, прежде чем подняться с кровати и спуститься по лестнице. В холле она увидела, как Салем передаёт Офи недовольного Поу, и та, улыбаясь, чешет кота за ухом. Затем Салем медленно наклоняется и целует её в губы.

Женевьева откашлялась:

– Ты звала?

Офелия отстранилась от Салема и протянула руку. В ней был свёрток.

– Только что пришло, – сказала она.

Посылка была подписана его рукой, но на ощупь – гораздо плотнее обычных писем. Женевьева разорвала обёртку и сразу поняла почему. Внутри лежала небольшая чёрная коробочка и очередное письмо. Офелия с Салемом обменялись вопросительным взглядом, пока Женевьева открывала коробку первой.

На подложке покоился золотой браслет с гравировкой: свет – там, где ты.

Женевьева с трудом сглотнула.

Затем она развернула письмо.

Дорогая Женевьева,

Финальная часть нашей истории – это момент, когда всё пошло наперекосяк. Когда Нокс понял, что Принц Дьяволов действительно связан с твоей сестрой, он отчаянно захотел подчинить тебя. И именно это сделало его уязвимым.

План, который ты придумала, был почти безупречен. Никто не даёт тебе должного за то, с какой лёгкостью ты вытаскиваешь информацию из людей и удерживаешь её в памяти.

Именно твой визит в хранилище Нокса навёл тебя на идею.

Ты предположила, что, если сыграть на его алчности, он предложит нам то, чего мы хотим больше всего – свободу от Охоты. Если убедить его, что можно забрать твою душу вместо убийства, он пойдёт на это. А если мы поместим душу в Ловец и сбежим, твой друг Салем сможет вернуть тебя к жизни.

Извлечение души удовлетворило бы формальные условия сделки – и мы могли бы уйти.

Мы пошли к Грейву. Это был риск. Но, в конце концов, он всё ещё мой брат. А ты – это ты. Ты убедила его, что всё получится. Что он сможет подбросить идею Ноксу – как раз потому, что сам пытался убить тебя столько раз. И если Нокс согласится освободить нас всех – значит, пришло время сделать правильный выбор.

Когда я рассказал Эллин о плане, она согласилась сдаться. Она поняла: если вернётся в Ад, то сможет убедить Уэллса и Севина помочь вытащить нашу мать из Ноксиума. Нокс всё равно будет обязан исполнить свою часть сделки и дать матери Исправление – но хотя бы она уже не будет в логове Дьявола.

Оставался последний, кого нужно было убедить в моём предательстве, – сам Нокс. Хотя бы на время. Чтобы он вернул нам с Грейвом магию.

Забрать твою душу было опасно. Салемаэструс чуть не убил нас с Грейвом за то, что мы вернули тебя домой в таком состоянии. Думаю, только твоя сестра спасла нам жизни.

Но, несмотря на то что план сработал, Женевьева…

…была одна вещь, которая пошла ужасно не так.

Салемаэструс сделал именно то, что ты предполагала: извлёк твою душу из Ловца и вернул её в твоё физическое тело. Не думаю, что я когда-либо испытывал такую боль, как в те минуты, пока твоё сердце не забилось вновь.

Но потом оно забилось.

Ты очнулась.

И не узнала меня.

Это было почти невыносимо.

Есть что-то жестокое в том, чтобы быть чужим для того, кто знал тебя лучше всех. Жестоко – получить на мгновение вкус того, каким могла быть моя вечность: наполненной твоей улыбкой, твоим смехом, твоим желанием – и потерять всё это за считаные секунды.

Жестоко – осознавать, что если память к тебе не вернётся, то по справедливости мне стоит отпустить тебя.

Но проблема в том, Женевьева, что я не могу.

И никогда не смогу.

Я знаю, что письма не пробудили в тебе воспоминания. А значит, возможно, они уже никогда не вернутся. Но я не перестану искать способ вернуть их тебе. Я буду искать, сколько бы веков на это ни ушло. Потому что моя вечность уже принадлежит тебе. Я поклялся в этом в своих свадебных обетах.

Я пойму, если ты не чувствуешь того же. Если захочешь жить дальше.

Наши обеты могли звучать как «вечно», но, как я сказал тебе тогда – ничто не вечно по-настоящему.

Кроме моей тоски по тебе.

С преданностью,

Роуин

2 МЕСЯЦА СПУСТЯ

Глава 48. ЕЁ КОЛЬЦО

Женевьева брела по Французскому кварталу, следуя за Сейлемом и Офелией. Те направлялись в антикварную книжную лавку, где могли зависнуть над старинными фолиантами куда дольше, чем у Женевьевы хватало терпения на пыль и запах старой бумаги.

Сейлем остановился перед уличным фокусником с тремя чашками и резиновыми шариками, доводя мага до безумия тем, что каждый раз выбирал не ту чашку – но шарик всё равно оказывался под ней. Офелия уткнулась лицом в грудь Сейлема, стараясь не расхохотаться.

– Я забегу за пралине в «Лауру», – сказала Женевьева, заметив знакомую кондитерскую на углу.

– Возьми и мне, – попросила Офелия.

Женевьева кивнула и, вертя на запястье свой браслет, пошла по направлению к магазину, затерявшись в потоке туристов, мыслями совсем не здесь.

Когда она подошла к двери, кто-то опередил её и распахнул её первым.

– Спасибо, – машинально поблагодарила она, поднимая глаза на лицо незнакомца.

И застыла.

Он был, пожалуй, одним из самых красивых людей, которых она когда-либо видела. Янтарные, почти светящиеся глаза. Чёрные, растрёпанные волосы, непослушно завивавшиеся на концах. И золотое кольцо в нижней губе – от одного его вида у неё внутри всё перевернулось.

Он едва заметно улыбнулся, скользнув взглядом к браслету, с которым она возилась.

– Привет, – тихо сказал он.

– Привет, – ответила она.

Он уже открыл рот, собираясь что-то добавить, когда между ними с лёгким звоном упал металлический предмет. Они оба посмотрели вниз – это было массивное серебряное кольцо.

Он присел, чтобы его поднять.

– Это твоё?

Сигнет. С резным узором по ободу и гладким чёрным ониксом в центре.

Женевьева покачала головой, усмехаясь.

– Я бы в жизни не надела такое. Оно…

– Уродливое? – подсказал он.

Она вновь взглянула в его золотистые глаза.

– То есть ты тоже так считаешь?

Но он не ответил. Только склонил голову набок, пристально разглядывая её, будто чего-то ждал.

После затянувшейся паузы Женевьева спросила:

– Что-то не так?

Разочарование промелькнуло в его странных, сияющих глазах. Настолько явное, что она почти ощутила его как своё. И всё же он сказал лишь:

– Ты не заходишь?

– О. – Она моргнула, осознав, что он всё ещё держит дверь. – Нет. Пожалуй, передумала.

Он кивнул.

– Хорошего дня.

– И тебе.

Он отпустил дверь и, не сказав больше ни слова, прошёл мимо, исчезая за спинами прохожих. Женевьева провожала его взглядом, пока всё сильнее не чувствовала, как что-то внутри начинает свербеть, подсказывая, что нельзя вот так просто отпустить его.

Прежде чем поняла, что делает, она уже шла за ним. Сначала медленно. Несколько неуверенных шагов. Потом быстрее. И вот уже бежала.

– Подожди! – крикнула она.

Он резко обернулся.

– Я… я ошиблась, – сказала она, запыхавшись. – Кольцо… оно моё. Просто забыла.

На его лице вспыхнула надежда. Он полез в карман и достал серебряную «безвкусицу». Когда он протянул её ей, Женевьева была почти уверена, что в его глазах мелькнуло облегчение.

Он не сводил с неё взгляда.

– Спасибо, – сказала она.

Не теряя больше ни секунды, она развернулась и бросилась обратно в сторону Квартала – к сестре. Пока этот незнакомец не передумал и не забрал кольцо обратно.

Две недели после той встречи в Квартале Женевьева почти не спала.

Она ворочалась по ночам, пока в её снах вновь и вновь не возникали зеркала, лабиринты – и один и тот же силуэт рядом. Тень. Мужчина. Всегда один и тот же.

А потом – однажды ночью – промелькнуло нечто иное.

Лицо.

С золотыми глазами.

Она резко села в постели, сердце бухало в груди, как у загнанного зверя.

Было далеко за полночь, когда она сдёрнула с себя одеяло и подбежала к трюмо. Руки дрожали, когда она выдвинула верхний ящик и стала судорожно перебирать содержимое – пока не нашла кольцо. То самое безобразное, что вручил ей незнакомец в тот день во Французском квартале.

Женевьева долго смотрела на него, прижав к груди, будто боясь, что оно исчезнет. Затем сделала нечто странное – надела кольцо на безымянный палец.

И воспоминания расцвели в её голове.

Не медленно, не понемногу – они нахлынули разом, как дым, заполняющий собой каждый уголок сознания. Волной. Сценами. Кадрами. Ощущениями. Её едва не вырвало от головокружения.

Ворота Энчантры.

Первый раз, когда она увидела его лицо.

Свадебное платье на её теле.

Клятвы.

Первый поцелуй.

Смерть на его руках.

Она вскрикнула и рухнула на колени, вцепившись пальцами в виски, как будто могла удержать собственный мозг от распада на части. Боль была невыносима – будто лоскуты памяти вшивались в её разум иглами. И всё же – она благодарила небеса за эту боль.

Потому что он вернулся.

Он, во всех своих бликах, касаниях, взглядах.

Один за другим, он возвращался к ней. Во всей своей ошеломительной полноте.

Глава 49. ВОСПОМИНАНИЯ

Но эта сцена в Аду принадлежала не её памяти, а его.

– Мне сказали, ты пришёл заключить со мной сделку, Роуингтон Сильвер, – усмехнулся Король Ада, взирая на Роуина с высоты своего трона. Пламя, окружавшее зал, вспыхнуло выше, реагируя на силу его голоса.

– Да, – подтвердил Роуин. – Я хочу предложить кое-что, чтобы вернуть воспоминания любимой.

– Воспоминания жены, верно? – прищурился король.

– Да, – гордо произнёс Роуин.

– Воспоминания – вещь хрупкая, – заметил король. – Стоит им покинуть разум полностью, и они рассеиваются, как дым на ветру. Вот почему гораздо выгоднее прятать воспоминания, чем уничтожать их. А чтобы восстановить – нужна мощнейшая магия.

Роуин ждал.

– Мне, по правде сказать, не по душе, когда создания Ада водятся с простыми смертными, – пробормотал король. – Но, возможно, за должную плату я подумаю.

Роуин выпрямился. – Назовите её.

Улыбка короля стала опасной. – Хочу, чтобы ты использовал своё нынешнее положение и уговорил моего сына навестить меня.

Роуин нахмурился. – Нет. Если Женевьева узнает, что я предал её сестру ради её воспоминаний, она этого никогда не простит.

Король пожал плечами. – Это твоя личная трагедия. Не согласен с условиями – ищи помощь в другом месте.

Роуин сжал кулаки. Должно же быть что-то, что он может отдать. Он готов стоять здесь вечно, если придётся. Пока…

Мысль прорезала его разум, как нож.

– А как насчёт моего бессмертия? – предложил он. – Если вам так не по нраву, что создания Ада любят смертных, то свяжите мою жизнь с её.

Король заинтересованно вскинул бровь. – Любопытно.

Они смотрели друг на друга слишком долго. Казалось, король действительно готов заставить его ждать здесь вечность.

Но наконец:

– Я принимаю сделку. У тебя есть предмет, в который я могу заточить её воспоминания?

Роуин взглянул на руку и снял с пальца печатку – ту самую, что раньше была её обручальным кольцом. Он протянул её стоящему у подножия трона демону, и тот отнёс её своему владыке.

– Есть одно условие, – сказал король, перекатывая кольцо между пальцами. – Ты должен лично вручить его ей, и она должна надеть его по своей воле. В этот момент ваши жизни сольются. Ты согласен?

– Да, – чётко ответил Роуин.

– Превосходно. А когда ты, неизбежно, снова увидишь моего сына… – голос короля стал жестче, – …передай ему, что я терпеливо жду его возвращения домой.

Роуин склонил голову.

Король поднял руку – и вначале Роуин ничего не почувствовал. Но когда тот сжал кулак, древняя магия пронзила тело Роуина, словно копьё. Его вырвало бы прямо на отполированный пол, если бы он не сдержался. Из души выдирали что-то важное, неотъемлемое, как будто кусок его самого исчезал навсегда.

Когда всё закончилось, король сосредоточился на кольце, но Роуин едва замечал, что происходит. Смертность навалилась на него тяжёлым грузом. Тошнота подкатывала к горлу, ноги дрожали. Он нащупал свою магию внутри – и с облегчением обнаружил, что она осталась нетронутой.

Яркая вспышка силы вырвалась из руки короля и прошлась по залу, заставив Роуина заслониться рукой. Когда он открыл глаза, король держал кольцо между пальцами, будто любуясь своим творением.

– Вечность… за один-единственный смертный миг, – задумчиво произнёс он и бросил кольцо обратно Роуину.

Тот поймал его на лету и впервые за долгое время улыбнулся.

Поклонившись, он направился к выходу. Но едва он добрался до распахнутых врат, как кто-то преградил ему путь.

Демон с кроваво-красными зрачками и длинными чёрными волосами.

– И Салему передай от меня кое-что, – прорычал он.

Роуин сузил глаза. – Кто ты?

– Это неважно, – ответил демон. – Просто скажи ему, что я иду.

Глава 50. ПРАВДА

Женевьева вылетела из комнаты и слетела по лестнице вниз.

Роуин. Роуин. Роуин.

Её шаги были такими громкими, что Салем явился из ниоткуда, как раз в тот момент, когда она в прихожей натягивала на себя пальто.

– Какого чёрта ты творишь, Виви? – возмутился он. – Полночь на дворе.

– Роуин, – выпалила она. – Роуин. Мои воспоминания. Энчантра. Нокс. О, чёрт…

– Что? – Салем застыл, уставившись на неё.

– Лекарство, Салем! Лекарство! Я должна сказать Роуину. Я должна сказать Грейву. Нокс стёр у меня память о нём, но, должно быть, магия короля вернула её, – пробормотала она, будто сама себе.

Салем смотрел на неё так, будто она окончательно сошла с ума. И, возможно, так и было.

Но когда Женевьева встретилась с его тревожным взглядом, в памяти всплыла ещё одна деталь. Имя, которым она раньше его звала.

Женевьева отмахнулась от этого прозрения. Этот разговор им ещё только предстоял.

– Виви? Салем? – послышался сонный голос Офелии с верхней ступени.

– Иди обратно в кроватку, ангел, – мягко сказал Салем. – У твоей сестры, похоже, прозрение. Я разберусь.

– Салем, – осторожно произнесла Женевьева. – Я должна идти. Пожалуйста.

Он вздохнул.

– Только смотри, в этот раз не возвращайся домой замужем за очередным незнакомцем или полуживой.

Женевьева выскочила в тёплую ночную темноту.

К тому моменту, когда она добралась до газовых фонарей на набережной, она выглядела, мягко говоря, как потрёпанный призрак. Измотанная, вся в пыли, с ноющими мышцами. Она понятия не имела, что вообще думала.

– Это безумие, – прошептала она, пытаясь отдышаться, грудь судорожно вздымалась. – Почему он вообще должен быть здесь?

Она огляделась. Ни души.

– Мне стоит вернуться, – пробормотала она. – Это всё…

Её слова оборвались, когда из тени вдруг вырвалась фигура, окружённая клубами чёрного дыма.

– Привет, неприятность.

Женевьева застыла, встретившись с его янтарным взглядом. И всхлипнула.

Стоило Роуину заметить узнавание в её глазах, как он метнулся к ней и заключил в такие объятия, что она едва могла дышать.

– Ты вернулась ко мне, – прохрипел он. – Когда я увидел тебя пару недель назад, и ты не надела кольцо, я думал…

– Мне просто нужно было время, – прошептала она, слёзы наворачивались на глаза. – Просто немного времени. Но я всё вспомнила. Я помню. Роуин.

Он отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, на слёзы, бегущие по щекам.

– Я провёл века в этом доме, в этой чёртовой игре… и всё равно последние пару месяцев были самыми длинными в моей жизни.

Он поцеловал её. Жадно, с отчаянием, зарывшись пальцами в её волосы, показывая, как сильно скучал. Когда он отстранился, она едва держалась на ногах.

– Как долго ты ждал здесь? – прошептала она.

– С того самого дня, как мы вернули тебя домой, – ответил он. – Прятался в тени, ждал, пока ты меня найдёшь.

– Как ты мог? Как ты мог отдать своё бессмертие ради меня? – прошептала она. – О чём ты только думал?

Он резко выпрямился, шокированный. – Ты это видела?

– Я видела всё, – сказала она. – Не верится, что я тогда не узнала тебя, в Квотере. Ненавижу думать, что ты…

– Был опустошён, – признал он. – Офелия предупредила меня, что ты всё ещё ничего не помнишь. Но даже это не подготовило меня к тому, как ты посмотрела на меня – и в твоих глазах не было… ничего.

– Это неправда, – покачала она головой. – Даже не помня ничего, я тянулась к тебе. Мы могли быть врагами, или мужем и женой, или просто переспать… но никогда – никем, Роуингтон Сильвер.

Он ослепительно улыбнулся.

– До тебя я собирался провести вечность в самых тёмных уголках Ада. Но я бы с куда большим удовольствием прожил одну смертную жизнь в твоём свете. Или хотя бы столько, сколько ты захочешь меня терпеть. – Он склонил лоб к её лбу. – И знай: я бы ждал тебя здесь вечно, если бы потребовалось. Стоял бы на этом месте, пока не перестал бы различать собственную душу среди теней. Пока ты не вернулась ко мне своим светом.

Она улыбнулась.

– Я знаю. – Правда.

– Это значит… теперь всё по-настоящему? С обязательствами?

– Столько, сколько ты захочешь, мистер Сильвер. Можешь завязать узел потуже, – подмигнула она.

Она одарила его лукавой усмешкой.

– Хотя… я рассчитывала, что связывать будешь как раз ты.

– О, непослушная, – усмехнулся он. – Нас ждёт много весёлого.

Эпилог. СВЕТ

Женевьева обожала Луизиану на рубеже весны и лета. Цветущие магнолии, яркие наряды, последние варки раков. Особенно ей нравилось, что температура ещё не достигала адской сотни по Фаренгейту – можно было спокойно гулять, не опасаясь, что волосы тут же превратятся в пушистый беспорядок.

– Кто там должен приехать? – спросила Люси, убирая с лица длинные льняные пряди, пока они шли обратно в поместье Гриммов из Садового района.

Умбра трусила впереди, как всегда. В последнее время она куда больше напоминала тень Женевьевы, чем Роуина.

– Грейв и Севин, – ответила Женевьева. – Братья Роуина. Севин тебе точно понравится. А вот Грейв… не уверена.

– Это всё из-за лекарства, да? – уточнила Люси. – Ты говорила, у них остался год?

– Уже меньше, – поправила Женевьева. – Так как Сильверы снова участвовали в Игре в этом году, Ноксу пришлось дать их матери последнюю дозу Лекарства. По крайней мере. А Грейв с тех пор ищет способ помочь – без остановки, безуспешно. Мы с Роуином боимся, что он сойдёт с ума, если зацепки так и не появятся. И всех нас сведёт с ума заодно.

Они замедлили шаг, приближаясь к поместью Гриммов – именно здесь Люси недавно поселилась после того, как за последние месяцы её жизнь основательно перевернулась. Поместье всегда было тихой гаванью, а Офелия особенно старалась помочь Люси – после того, как их знакомство в Фантасме началось, мягко говоря, напряжённо.

Они с Люси едва успели войти в дом, как Роуин уже был рядом, заключая Женевьеву в объятия и целуя её, пока Люси с лёгкой грустью прошла мимо.

– Я, блядь, так по тебе скучал, – прошептал Роуин, ставя её на пол. Умбра издала радостный писк у его ног, и он погладил лисицу по голове. – И по тебе тоже.

Прошло две недели с тех пор, как они виделись в последний раз. Он мотался с Грейвом и Севином, все трое отчаянно пытаясь найти спасение для матери, теперь, когда семья наконец-то была освобождена от власти Нокса. Ну, за исключением Баррингтона – с тех пор, как Женевьева провернула свою уловку, и Адская Пасть исчезла из Энчантры, никто из них не смог с ним связаться. Это вызывало у неё неприятный холодок в животе.

Позади кто-то громко прочистил горло.

Роуин не отпускал её, и Женевьева встала на цыпочки, чтобы заглянуть ему через плечо.

– Привет, Грейв.

– Привет, подруга, – буркнул Грейв.

– Привет, – отозвалась Люси, стоявшая чуть в стороне. – Я Люси. Женевьева много о тебе рассказывала. Добро пожаловать в Новый Орлеан.

Грейв бросил взгляд на Люси. Не более чем короткий кивок в ответ.

Женевьева метнула в сторону подруги извиняющийся взгляд и уже собиралась спросить:

– А где⁠—

– Виви! – раздался восклик, и Севин бесцеремонно оттеснил Грейва и Роуина в сторону. Из его улыбающегося рта торчала карамельная палочка, пока он закручивал Женевьеву в объятиях и кружил по комнате.

– В Энчантре стало заметно скучнее без тебя, – сказал он, ставя её на ноги и нежно щёлкая пальцем по носу. – А Роуин стал в разы невыносимей.

Роуин закатил глаза.

– Честно говоря, это неудивительно, – рассмеялась Женевьева.

– У меня есть письмо от Эллин, – сообщил Севин, извлекая из кармана жилета конверт. – Хотя это в основном сплетни.

Женевьева выхватила письмо с нетерпением… и сразу заметила, что оно уже вскрыто.

– Ты его прочитал?! – возмутилась она.

– Мне стало скучно. Эти двое – ужасно унылые спутники, – пожал он плечами. – Особенно третья страница, вот там начинается весёлое.

Женевьева метнула в него усталый взгляд, но прежде чем успела ответить, краем глаза уловила движение. Она повернулась и увидела, как в арке, ведущей в гостиную, замерцал и возник Салем…

Он приподнял бровь, увидев собравшуюся компанию:

– А, вы уже все здесь. Прошу прощения, я навещал одного знакомого в городе.

По запаху табака, въевшемуся в его одежду, Женевьева могла бы с уверенностью поспорить, что этим «знакомым» был Джаспер.

Салем прошёл к лестнице и окликнул:

– Ангел?

Все повернулись, когда на верхней площадке появилась Офелия в алом платье, легко сбегающая вниз. Салем протянул руку, помог ей сойти с последней ступени и поцеловал кончики пальцев, прежде чем отпустить.

– Безупречное Timing. – Офи одарила его лёгкой улыбкой.

Салем пожал руку Роуину. И когда отпустил, Роуин едва заметно пошевелил пальцами – Женевьева могла только догадываться, что Принц Дьяволов пожал руку чуть крепче, чем стоило. Ушло немало времени, чтобы уговорить Салема помочь Сильверам – особенно после того, как он узнал обо всём, что произошло в Энчантре, и о послании отца, которое принёс Роуин.

Не говоря уже о том, как разозлилась Офелия, вернувшись из отпуска и узнав, что её сестра… вышла замуж.

– То есть ты теперь всё вспомнила? – спросила Офелия, имея в виду ту самую ночь, когда Женевьева прибежала домой с Ривервока посреди ночи.

– Да, – подтвердила Женевьева.

– Превосходно. – Офелия кивнула. – Потому что теперь я тебя задушу, Женевьева Лайла Гримм⁠—

– Вообще-то уже Сильвер, – поморщилась Женевьева.

– Да! Потому что ты ВЫШЛА ЗАМУЖ! – всплеснула руками Офелия. – Ты в своём уме? Мне плевать, если это было ради выживания. Я пропустила твою свадьбу!

Она толкнула Салема локтем в бок, возвращая Женевьеву к происходящему.

– Веди себя прилично, – пожурила она Салема, заметив, как тот бросил Роуину самодовольный взгляд.

Салем усмехнулся:

– А я думал, тебе как раз нравится, когда я себя плохо веду, ангел.

Офелия тяжело вздохнула и перевела взгляд на Роуина и Грейва:

– Извините его. Дьяволов невозможно обучить манерам.

– В этом мы с вами похожи, – подал голос Севин.

Салем чмокнул Офелию в висок, а потом обратился к Роуину и его братьям:

– Есть новости?

– До нас дошли слухи, что одна из доз Лекарства хранится у кого-то из Демоники, – сказал Роуин.

– А значит… – начал Севин, и его губы расплылись в широкой улыбке: – Вы смотрите на будущего кандидата в самую элитную демоническую организацию Ада.

Роуин и Женевьева обменялись насыщенным взглядом. Грейв, напротив, выглядел так, будто ему только что влепили пощёчину.

– Лично я до сих пор считаю, что пойти должен был я, – пробурчал он.

– Разделяй и властвуй, брат, – в который уже раз напомнил Роуин. – Врываться в древнюю организацию, где на первом месте вечеринки и необдуманные поступки – это же прямо твой жизненный путь, Севин.

– К тому же, – добавил Севин, вытаскивая леденец изо рта, – тебя бы туда просто не взяли. В тебе ни капли веселья.

Грейв лишь фыркнул.

– Пойдёмте выпьем, – вставил Салем и махнул рукой в сторону гостиной.

Роуин собрался было следовать за остальными, но Женевьева придержала его за руку, останавливая на мгновение.

– Да? – мягко спросил он, заправляя выбившуюся прядь за её ухо.

– Я тоже скучала, – сказала она. – Очень. Особенно по ночам. У моих рук всё-таки не такой талант, как у твоих⁠—

– Если будешь говорить такое и дальше, попадёшь в неприятности, – предупредил он, а в его золотых глазах заиграл знакомый, опасный огонёк, когда Женевьева провела ладонями по его груди, к быстреющему сердцу.

Она одарила его невинной улыбкой:

– А что нового?

Он подхватил её на руки и направился вверх по лестнице. Женевьева засмеялась, сжимаясь в его объятиях, благодарная самой себе за то, что сумела прорваться сквозь тьму… к свету, который теперь всегда следовал за ними.