Текст книги "Энчантра (ЛП)"
Автор книги: Кейли Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
– Фэрроу?.. – пробормотала она, пытаясь приоткрыть веки, выбраться из этих объятий. Но сил бороться не было, да и тот, кто держал её, казался куда крепче Фэрроу. А запах… резкая мята с оттенком чего-то сладкого… совсем не напоминал тяжёлый, мускусный одеколон, в котором тот когда-то захлёбывался.
– Apuell abon, Umbra, – раздался глубокий, незнакомый голос.
И как-то инстинктивно она поняла, что это значит: Хорошая девочка, Умбра.
Остальные слова слились в шум, тени вновь накрыли её, звуки растекались и теряли смысл. Она сделала последнюю отчаянную попытку открыть глаза, взглянуть на того, кто рядом… и на миг ей удалось уловить вспышку золота.
А потом её вновь поглотила тьма.
***
Кошмар всегда был один и тот же.
Он стоял над ней с горящей спичкой, пока она отчаянно пыталась исчезнуть.
– Ты – демон. Жаль, что я вообще встретил тебя. Теперь ты сгоришь.
Когда Женевьева очнулась, она лежала снаружи ворот Энчантры.
Рядом – её чемоданы.
И ни малейшего воспоминания о том, как она сюда попала.
Во рту – горький привкус.
Глава 4. САМОЕ ТЁПЛОЕ ПРИВЕТСТВИЕ
Женевьева села с болезненным стоном, дрожь пробирала до костей, а на языке по-прежнему оставался отвратительный привкус.
– Какого чёрта… – прошептала она, потирая пульсирующие виски.
Обернувшись к воротам, она увидела за ними только пустоту. Но что-то в глубине сознания подсказывало: так быть не должно. Она подалась вперёд, встала на колени и сузила глаза, уставившись на знакомые ягоды, свисающие с решётки.
Вспышкой в голове промелькнуло: как она сорвала одну ягоду, положила её на язык…
Потом – как прошла сквозь прутья и увидела перед собой сияющий особняк, а перед ним – лиственный лабиринт. Мёртвый ворон. Лиса.
Я сошла с ума?
Она глубоко вдохнула, ухватилась за прутья, чтобы подняться —
– и вскрикнула от боли.
Резко отдёрнула руки, прижала их к груди и прошипела сквозь зубы, когда на коже остался жгущий след магии.
И в тот же миг всё всплыло с кристальной ясностью.
Нет, она определённо не сошла с ума.
Был ворон. Лиса. Таинственная фигура… что несла её на руках.
Она резко поднялась, отряхнула платье и чуть не задохнулась от вида – оно было мятое, грязное, в полном беспорядке. Фыркнув, Женевьева схватила чемоданы, решительно подошла к воротам и вновь активировала магию, проходя сквозь серебряные прутья.
И как только оказалась по ту сторону – будто плёнка спала с её глаз. Особняк снова стоял перед ней, во всей своей скрытой роскоши. Вероятно, ягоды сработали как надо: открыли ей правду, но потом, когда её выбросили обратно, попытались стереть память.
– Магия – заноза в заднице, – пробормотала она, оставаясь в бестелесной форме, проходя сквозь внешнюю стену лабиринта. Её шаги не слышались, кусты раздвигались, и вскоре она вышла из зарослей с противоположной стороны, прямо к беломраморным ступеням особняка.
На двустворчатых дверях красовалась та же завитушка в форме буквы S.
Став твёрдой, Женевьева опустила багаж на крыльцо, поднялась на носочки и взялась за серебряный молоток. Тот оказался кольцом из колючих лоз, и шипы больно впились в ладонь, когда она с силой ударила – глухой металлический звук разнёсся по округе.
Прошла минута. Тишина была зловещей. Ни звука. Ни движения.
Но прежде, чем она успела струсить, правая створка с глухим скрипом отворилась.
Женевьева затаила дыхание – воздух зарядился энергией. На пороге возник силуэт и лениво облокотился о косяк, изучая её хищным взглядом. Зрачки – янтарные.
Слишком знакомый цвет.
Он был выше неё на фут с небольшим, а её собственные 165 сантиметров вовсе не считались низким ростом. Взъерошенные чёрные волосы – чуть длиннее, чем принято у мужчин в Новом Орлеане, зачесаны назад, но кое-где сбились в мягкие завитки.
Лицо – правильное, черты резкие: квадратная челюсть, скулы, прямой нос. Возможно, скучноватое на ком-то другом. Но золотое кольцо, продетое сквозь нижнюю губу, и завораживающий взгляд придавали всему этому опасное притяжение.
Он был одет в чёрную рубашку, подчёркивающую фарфоровую кожу, поверх – шёлковый жилет, идеально сидящий на широкой груди. Чёрные брюки с защипами, ремень с ониксовыми камнями, на пальцах – кольца из обсидиана. Тьма исходила от него почти физически, но во всём образе ощущалась намеренная, выверенная элегантность. Не то что у домашних холёных женихов, уверенных, что лень – это стиль. И совсем не тот, кто снился ей в кошмарах – с золотыми волосами и синими глазами.
Ночь и день.
Женевьева отогнала мысли о Фэрроу. Время перестать давать ему аренду в своей голове. Она прочистила горло.
– Здравствуйте, – сказала с яркой улыбкой.
Он молчал, разглядывая её так же пристально, как она его. Её передёрнуло от его взгляда, но она удержала подбородок высоко.
– Меня зовут Женевьева Гримм.
– И? – протянул он. – И что тебе, чёрт возьми, надо?
Не то чтобы она ждала радушного приёма – приехала ведь с опозданием – но его агрессия искренне озадачила.
– Могу я войти? – вежливо спросила она.
– Нет, – отрезал он, негромко, но безапелляционно. – Ещё что-нибудь?
– Да. Я хочу, чтоб меня принял Баррингтон Сильвер, – резко сказала она. – И не уйду, пока не получу это.
На долю секунды ей показалось, что уголки его губ дёрнулись вверх. Но моргнула – и снова перед ней было каменное лицо.
– Думаю, ты ошиблась адресом, – процедил он. – Разворачивайся и иди туда, откуда пришла. Ты на частной территории.
С этими словами он захлопнул дверь прямо у неё перед носом.
Она некоторое время просто стояла, открыв рот.
Потом раздражённо рыкнула, схватила молоток и снова постучала. Один раз. Второй. Третий.
Да, у него манеры хуже некуда. Но она слишком многое пережила, чтобы позволить какому-то грубому типу её прогнать. Возможно, он просто из прислуги. Отпугивает случайных гостей. Хотя выглядел… слишком похожим на некроманта.
Двери распахнулись. Изнутри вырвались клубы теней, обвивая его фигуру подобно дыму. Женевьева попятилась, дыхание перехватило – но не ушла. Даже когда её кожу обдало волной незнакомой силы.
Если только Офелия не скрывала от неё свои способности, он определённо не некромант.
– Ты что, не понимаешь, когда тебе ясно дают понять, что ты тут не нужна? – рыкнул он.
– Примерно так же, как ты не понимаешь, как обращаться с гостьей, – огрызнулась она, голос предательски дрогнул. – У меня есть письмо от главы этого дома. С приглашением в Энчантру. И не вздумай говорить, что я ошиблась адресом. Название написано на воротах.
– Да, написано, – кивнул он, скрестив руки, а тени извивались вокруг, словно змеи, готовые укусить. – Так покажи мне своё «приглашение».
Она потянулась в карманы – и замерла. Конверта не было.
Лиса.
Она снова взглянула на мужчину – и увидела, как его усмешка стала откровенно насмешливой.
– Ты прекрасно знаешь, где оно, – обвинила она, тыча пальцем ему в лицо.
Он не ответил. Лишь посмотрел, как она топает ногой – и в его взгляде промелькнуло нечто похожее на веселье, хотя сжатая челюсть говорила об обратном.
– И как это работает, а? – уперев руки в бока, задала она вопрос. – Лиса – это магическая иллюзия? Прирученный зверёк? Или это ты? Ты оборотень? Что ты вообще такое?
Потому что кем бы он ни был – он был кем-то. И хотя выглядел максимум на пять-шесть лет старше неё, в нём ощущалась древняя, плотная сила.
– А ты кто? – парировал он. – Кроме как проблема. Как ты вообще умудрилась снова пройти сквозь защиту на воротах?
– Ага! – воскликнула она, глаза сверкнули. – Значит, это ты меня выкинул, с другой стороны, когда я потеряла сознание. Даже не проверил, жива ли я?!
– Если бы ты умерла – не моя забота, – равнодушно пожал он плечами.
– Ты отвратительный хам, – сморщилась она. – У тебя кошмарный характер.
Он усмехнулся. Улыбка – опасная, волнующая.
Он наклонился вплотную, глаза почти вровень с её. Нос к носу.
– Не хочешь терпеть мой характер – уходи.
Женевьева сжала кулаки:
– Нет. Я уже сказала – не уйду, пока не поговорю с мистером Сильвером. И пока не узнаю, снято ли проклятие, которое на меня наложили. Ты вообще представляешь, каково это – когда за тобой всюду летает сотня орущих ворон?
Он изогнул бровь:
– Почти так же весело, как этот разговор?
– Меня пригласили, – отчеканила она, не реагируя.
– Насколько я понимаю, приглашение было адресовано некоей Тесси. И с условием прибыть до равноденствия. А ты сказала, что тебя зовут… Джунипер?
– Женевьева, – процедила она.
– Вот. Так что это приглашение к тебе никакого отношения не имеет. Последний раз предупреждаю – уходи.
Дверь снова захлопнулась.
На этот раз она даже не удивилась. Просто стояла, пытаясь решить – рисковать ли, покинув территорию без подтверждения, что её маленькая воронья проблема решена. Но он допустил ошибку: пробудил её любопытство. И упрямство.
Я заслуживаю найти тех, кто похож на меня, – напомнила себе Женевьева. Если я покажу Баррингтону фотографию, он тоже этого захочет.
Что хуже – оказаться в шаге от своей мечты и струсить? Или выдержать ещё одного невыносимого мужика?
Таких – на каждом углу.
Подхватив багаж, она снова стала бестелесной и прошла сквозь дверь, не давая себе времени передумать.
Внутри, став снова плотной, она поставила чемоданы на клетчатый серо-белый пол холла.
Но дерзкого незнакомца внутри не оказалось.
В доме царила лишь зловещая тишина.
Глава 5. ПРИЗРАК
Фойе было грандиозным – таким, какое могли создать только люди, у которых слишком много денег и слишком мало представления, что с ними делать. Потолок представлял собой мозаику ночного неба, инкрустированную… да, она вполне могла поверить, что это настоящие алмазы, сверкающие в роли звёзд.
Верхняя часть стен была покрыта фресками в насыщенных драгоценных тонах – тосканские пейзажи, цветущие деревья, вихревые облака, акценты из золотой фольги. Нижняя половина – роскошная деревянная обшивка, расписанная глубоким синим цветом, похожим на полночь.
Но главным украшением зала был, конечно, люстр. Шесть ярусов подвешенных в форме капель кристаллов рассыпали по комнате радугу света. На стенах каждые несколько футов висели бронзовые бра с тонкими свечами. И всё – от пола до потолка – было покрыто толстым слоем пыли.
Разложившаяся роскошь. Какая трата великолепия.
На противоположной стороне фойе возвышались массивные двойные двери, зажаты между двумя мраморными колоннами. Слева – коридор, уходящий вглубь особняка, с высокими окнами вдоль стены, сквозь которые пробивался слабый свет… или, в данный момент, зимняя хмарь. На стенах висели прямоугольные холсты, накрытые серыми тканями. Женевьева подошла поближе, удивлённая тем, что кто-то стал бы прятать такое количество картин.
Только это были не картины. Под плотной тканью скрывалось зеркало, покрытое серебром.
Странно…
Справа – ещё один коридор, его левая сторона утыкана дверями, а напротив висел ряд гигантских масляных портретов в изысканных серебряных рамах. Женевьева уже собиралась поискать кого-нибудь в одной из комнат, но первый портрет привлёк её внимание и заставил остановиться.
На нём была девушка, чуть старше самой Женевьевы, с поразительно белыми волосами до талии и лёгкой прямой чёлкой, обрамлявшей лицо. Под густыми ресницами прятались абсолютно чёрные глаза – контраст настолько резкий, что бросался в глаза моментально. Как и винные губы, изогнутые так, будто она знала то, чего не знал зритель.
Она сидела в кресле с серебристым бархатом, в платье ледяного голубого цвета. А у её ног…
Женевьева дважды моргнула.
Большой снежный леопард.
Неужели… домашнее животное? – пробормотала она и перешла ко второму портрету.
Мужчина с того холста явно был родственником первой девушки. Только у него вместо белых волос были густые тёмные, почти синеватые пряди, заправленные за уши. В каждом ухе – серьги с сапфирами. А глаза… настолько светло-серые, что почти белые.
Женевьеву передёрнуло. Если я когда-то считала, что у Офи пугающий взгляд…
Он сидел в том же кресле, но без леопарда. Зато на плече – чёрная сова, чей взгляд будто следил за ней по комнате.
Прежде чем Женевьева успела рассмотреть следующий портрет, сверху раздался глухой удар. Она резко развернулась и поспешила назад, к фойе, надеясь найти лестницу наверх – и, может, хозяина дома. Или хотя бы не того грубияна с янтарными глазами.
Теперь она заметила, что массивные двери позади приоткрыты. Подойдя к ним, Женевьева распахнула створку и замерла на пороге.
Бальный зал. Такой, о котором она мечтала в своих фантазиях.
Под потолком – фрески с изображением сражений: демоны с алыми когтями разрывают оборотней в момент превращения, грёзы (Reveries) изливают радужную кровь в глотки вампиров, ангелы вырывают друг у друга крылья.
Золотые шторы обрамляли высокие окна, впуская серебряный свет на мраморный пол. Противоположную стену украшали… снова зеркала, скрытые под чехлами.
Между двумя окнами возвышались часы. Циферблат с римскими цифрами был вписан в двенадцать тёмных кругов – кроме текущего часа. Четвёрка сияла золотом.
И в самом дальнем углу она увидела именно то, что искала – парадную лестницу. Ступени вели на второй этаж, балкон огибал три стороны зала.
Женевьева направилась к ступеням, провела пальцами по перилам, оставляя чистый след в пыли, и начала подниматься. Её взгляд блуждал в тенях, в поисках хоть кого-то.
На верхней площадке она заметила движение – как дым, разлетающийся в стороны.
Резко повернув голову, она увидела лису.
– Ты.
Лиса хлестнула хвостом и юркнула за угол. Женевьева бросилась вслед, свернув налево в широкий коридор с рядом закрытых дверей. Темнота сгущалась, и либо лиса умело слилась с тенями… либо исчезла.
– Эй? – позвала она. – Здесь кто-нибудь есть?
Первая дверь справа оказалась не заперта. Она толкнула её – и замерла.
Комната была пустая. Ни кровати, ни мебели. Просто белая коробка. Она закрыла дверь, проверила следующую. Такая же.
Что за нелепая трата пространства…
– Кто, чёрт возьми, ты такая? – прошипел кто-то.
Женевьева отшатнулась от порога и резко обернулась.
В начале коридора стояла девушка. Та самая – с портрета. Только теперь волосы были подстрижены – строгий, чёткий боб, пряди чуть касались плеч и двигались вместе с её стремительной походкой.
– Как ты сюда попала? – потребовала она, оглядев испачканное платье Женевьевы.
– Через парадную дверь, – невозмутимо ответила та, приглаживая платье. Ужасное первое впечатление. Совсем не в её вкусе.
Девушка хмыкнула:
– Смело, ничего не скажешь. Если ты из гостей Нокса – ты пришла раньше. И ты в полной заднице. Охота – завтра.
Охота?
– Хотя нет, тебя там не будет. У тебя, знаешь ли, сегодня похороны, – добавила она будничным тоном.
– Я не понимаю, о чём ты, – сказала Женевьева. – И вообще… как я понимала тебя раньше? Ты ведь говорила не по-английски…
– Ты больная? – с неподдельной тревогой нахмурилась девушка. – Как ты сюда вообще попала?
О.
– Тут… была чёрная лиса…
– Умбра? – глаза девушки сузились, в них появилась опасная смекалка. – Ровингтон тебя впустил?
Умбра. Ровингтон.
Женевьева мысленно отметила имена: Умбра. Ровингтон.
– «Впустил» – это, пожалуй, не совсем то слово, – начала она, но…
– Эллин? – раздался мужской голос из-за угла.
На мгновение у неё неприятно скрутило в животе: она ожидала увидеть того самого хамоватого владельца янтарных глаз. Но, когда они с Эллин повернулись на звук, Женевьева облегчённо выдохнула.
Нет, это был вовсе не он. Этот мужчина был немного стройнее, волосы – воронова крыла, идеально зачёсаны назад, виски чуть короче, чем макушка. Из-под полуоткрытой рубашки виднелись татуировки – грубые зарубки, такие же, как на запястьях, выглядывающих из-под манжет.
Но больше всего её поразили глаза – цвета насыщенного рубина.
Ну и, конечно, сам факт, что он, возможно, был самым красивым человеком, которого Женевьева когда-либо видела. Красота настолько безупречная, что она даже покраснела.
– Эллингтон, ты снова плетёшься, – протянул он с леденцовой палочкой в зубах, походка у него была не спешной, ленивой. И снова – тот же язык, что и у Эллин, но Женевьева понимала всё, словно это был родной английский. – Роуин уже приготовил комнаты, и если он узнает, что я снова залил кровью—
Он резко замолчал, заметив Женевьеву. Перевёл взгляд на Эллин – и сузил глаза в братском укоре. И Женевьева была почти уверена, что он и есть её брат. Те же скулы, те же глаза, тот же обескураживающий взгляд, каким Опелия смотрела на неё всякий раз, когда вытаскивала из беды… чтобы потом требовать услугу.
– Какого чёрта, Эллин? – сказал он, вытащив леденец изо рта. – Ты опять оставила портал в Ад открытым? За два века тебя не задолбало смотреть, как Нокс устраивает резню?
Что за…?
Эллин скрестила руки на груди:
– Я её не впускала, придурок. Нашла уже внутри. Спрашивай Роуина.
– Роуин? – он перебил её, брови взметнулись.
Эллин пожала плечами:
– Она упомянула Умбру.
Красноглазый перевёл взгляд на Женевьеву:
– Ты пришла с Роуином?
– А если и так? – осторожно спросила она, больше из желания прощупать ситуацию. Но в голове всё ещё эхом отзывались его слова:
Тебе не надоело смотреть, как Нокс убивает людей?..
Нокс. Именно это имя упоминал Баррингтон в своём письме. Что у него будет короткий отпуск от «обязанностей перед Ноксом».
– Если ты с Роуином – у меня масса вопросов, – сказал он уже по-английски, так же легко, как Эллин до него. – А если нет… думаю, будет гуманнее прикончить тебя до того, как тебя найдут Нокс или Грейв. – Он небрежно достал из-за пояса нож.
– Севин, не на ковёр, – вздохнула Эллин.
Женевьева сдержала реакцию, хотя пульс участился, а в груди вспыхнуло тревожное напряжение. Что вообще не так с жильцами этого дома?!
– Я с Роуином, – быстро выпалила она, как только Севин подался вперёд.
– Прекрасно. Я и так сегодня пролил слишком много крови, – признался он одновременно с тем, как Эллин прищурилась:
– С Роуином… в каком смысле?
Женевьева не успела ответить. Снизу раздался крик. Брат с сестрой переглянулись.
– Это был Грейв? – спросила Эллин.
Женевьева инстинктивно сделала шаг назад. Они не заметили.
На губах Севина расползлась пугающая улыбка:
– Хочу посмотреть на лицо Грейва, когда он её увидит.
Эллин фыркнула:
– Что, чёрт возьми, задумал Роуин? Неужели он и правда пытается…
Женевьева не стала дослушивать. Стала невидимой и бесшумно скользнула мимо них, к лестнице. Она пересекла бальный зал и облегчённо выдохнула, когда добралась до фойе.
Сделав себя видимой, наклонилась за багажом – и в тот же миг почувствовала, как её прижимают к стене.
Она подняла глаза – и встретилась с полыхающим взглядом янтарных глаз.
Роуин.
Она попыталась выскользнуть в сторону, но он лишь упёрся ладонями в стену по обе стороны от неё, полностью заблокировав путь.
Он начинал её серьёзно раздражать.
– Ты Спектр? – прошипел он сквозь зубы.
– А у тебя с этим какая-то проблема? – рявкнула она, искренне подумывая впечатать ему колено между ног.
– Моя проблема в том, что ты, похоже, вообще не умеешь слушать, – зарычал он, возвращая её внимание в настоящий момент. – Если бы я знал, что ты способна пройти сквозь защиту у ворот, я бы и не стал вытаскивать тебя после ягод. Ты хоть представляешь, что ты сделала? В какую игру ввязалась? Думаю, нет. Иначе бы никогда сюда не пришла.
– Что, чёрт возьми, с тобой не так?! – выпалила Женевьева и, задействовав магию, прошла сквозь его тело. Он развернулся. – А твои брат с сестрой? Угрожают «избавить меня от страданий»?! Вы тут все с ума посходили?
– Не задавай вопросы, ответы на которые не хочешь знать, – мрачно предупредил он.
– Уверяю тебя, я жажду услышать самое безумное объяснение вашей «гостеприимности», – огрызнулась она. – Я выросла в доме, полном мёртвых, и там было куда дружелюбнее. Вас что, звери с портретов воспитывали? У вас бешенство? Или, может, у вас проблемы с водой?
Он долго смотрел на неё молча. Взгляд был… непроницаем.
– Ты встретила моих братьев и сестру? – спросил он наконец.
Она изогнула бровь от смены тона, но кивнула:
– Эллин и Севин, верно?
– Кто-нибудь ещё? – потребовал он.
– Нет. Слава богу, нет, – пробормотала Женевьева. – А то мне пришлось бы уже обеими руками отсчитывать количество угроз, которые я получила за последние полчаса.
– И кто такой этот Нокс? И Грейв? Что за Охота? Где Баррингтон Сильвер? Почему они говорили со мной на языке, которого я не знаю, и я всё равно их понимала?
– Ответы получишь в ближайшее время, – пообещал Роуин, но голос его звучал так, будто это было скорее угрозой, чем утешением. – Надеюсь, тебя никто не ждёт. Родители? Муж?..
Он резко осёкся. И вдруг начал смотреть на неё иначе. Женевьева почувствовала, как внутри всё похолодело, и переступила с ноги на ногу. Он перевёл взгляд вниз – на её руки.
Она последовала за его взглядом. Перчатки – её любимые, из замши цвета нежной пудры, с меховой отделкой и маленькими жемчужными пуговками – были не при чём. Но не они его интересовали.
– Ты замужем? – спросил он, прищурившись, глядя на её безымянный палец.
Женевьева резко прижала руку к груди.
– И какое тебе до этого дело?
Странный вопрос. Очень странный.
Но уголки его губ поползли вверх, и в глубине души у неё тут же зазвонил тревожный колокол.
– Ты даже не представляешь, в какую заварушку влезла.
– Тогда я уйду, – выпалила она и шагнула к своим вещам. Но он снова преградил ей путь.
– Уйти ты перестала иметь возможность в ту секунду, как переступила порог этого дома, – спокойно сказал он.
– Отойди, – потребовала она. – Мне уже достаточно твоего присутствия.
Он хмыкнул:
– Придётся привыкнуть.
– Что ты имеешь в виду? – зло переспросила она. После всех этих переездов, угроз, лисиц и проклятых ягод у неё не осталось ни сил, ни терпения на очередные туманные намёки. Ей нужна была ванна. И еда.
Но он лишь усмехнулся. И сказал:
– Умбра.
И тут она снова увидела их – тени. Они просочились из его тела, словно дым, закрутились, начали обретать форму… и вот уже из клубов темноты выделились лапы. Хвост. Морда.
Лиса.
Женевьева прищурилась, глядя, как пушистое создание виляло хвостом и вилось вокруг ног Роуина. Цвет глаз – золотисто-янтарный. Точно, как у него.
Кто ты такой? – снова подумала она.
– Умбра, не присмотришь ли за нашей гостьей, пока я найду отца? – обратился он к лисе, и слово гостья прозвучало как тонкая, почти издевательская насмешка.
Но прежде, чем кто-либо успел пошевелиться, из пустоты донёсся голос:
– Ровингтон.
Голова Роуина резко повернулась налево. Из вихря фиолетового дыма появился высокий силуэт.
– Ты ведь знаешь, что, если Нокс приедет и зеркала всё ещё будут закрыты, он взбесится, – продолжал голос, пока фиолетовые клубы окончательно не рассеялись в затхлом воздухе.
У Женевьевы отвисла челюсть. Этого мужчину она узнала бы где угодно.
Баррингтон Сильвер.
Глава 6. ЗНАКОМЫЙ
Первое, что заметила Женевьева, когда уставилась на Баррингтона, – кулона, который он носил на фотографии с её матерью, на шее не было.
Второе – несмотря на то, что снимку должно быть не меньше пары десятков лет, мужчина не постарел ни на день.
Бессмертный.
Мать Женевьевы обладала сильной магией, но старела, как обычная женщина. Баррингтон Сильвер – точно не некромант. Он был кем-то другим. Совсем другим.
В животе у Женевьевы сгустился холодный ком страха и разочарования. Она допустила ошибку. Эта семья – определённо не похожа на её собственную. В поместье Гриммов идея отыскать владельца второго кулона казалась ей гениальной. Теперь она видела – это была просто отчаянная надежда.
Баррингтон был чуть выше Роуина, с густыми седыми волосами и яркими фиолетовыми глазами. Их сходство с сыном было очевидным, когда они стояли рядом – но Баррингтон казался… тёплым.
Может, это потому, что я столько лет смотрела на его фото? – подумала Женевьева. – Или потому, что Роуин с самого начала оказался несносным хамом?
– Если вы не против… я бы хотела уйти, – сказала она, переводя взгляд с одного на другого.
Баррингтон резко повернулся к ней – будто впервые заметил её. Лицо побледнело, глаза расширились. Будто он увидел… призрака.
– Отец, – сухо бросил Роуин. – У нас… случай.
– Что ты натворил? – рявкнул Баррингтон, не сводя с него взгляда.
Роуин остался невозмутим:
– Пытался не впустить её. Но она плохо реагирует на угрозы.
– Но я уже ухожу, – вмешалась Женевьева, пока напряжение между ними не взорвалось. – Я хотела только задать пару вопросов. А потом вы снимете чары с ворот, и я…
– Я же сказал тебе: уйти уже нельзя, – резко напомнил Роуин. – Магия на воротах теперь тебя просто сожжёт.
– Боюсь, ты не совсем понимаешь, что происходит, дорогая, – вмешался Баррингтон. В его взгляде всё ещё читалось изумление. Он сделал шаг вперёд. – Это, конечно, не твоя вина—
– Вот с этим я категорически не согласен, – отрезал Роуин. – Её предупреждали не один раз.
– …но чары нам не подвластны, – закончил Баррингтон, будто не слышал сына. – Тебе никогда не следовало ступить на территорию Энчантры.
– Почему? Что здесь вообще происходит? – потребовала Женевьева.
– Да она Спектр, – взорвался Роуин. – Что я ещё должен был сделать? Отгрызть ей ногу, чтобы она не вернулась?!
Женевьева возмущённо фыркнула.
Роуин лишь равнодушно посмотрел на неё, потом снова обратился к отцу:
– Сама влезла – пусть теперь и выкручивается. Хотя, если подумать, это может обернуться победой для меня. Звучит заманчиво, согласись?
Баррингтон бросил на сына странный взгляд… а потом его глаза вспыхнули эмоцией, которую Женевьева не смогла распознать. Он метался взглядом между ней и Роуином, будто только что понял нечто важное, но озвучивать не спешил.
Роуин кивнул.
– Прекратите молчаливые переглядки! – возмутилась Женевьева.
– Ты права, это невежливо. Ровингтон, проинформируй своих братьев и сестру, что у нас гостья, – сказал Баррингтон.
Роуин тут же развернулся и ушёл. Баррингтон теперь смотрел только на неё.
– Ты дочь Тесси Гримм, – произнёс он.
Женевьева вскинула брови – не ожидала, что он узнает её. Она никогда не была похожа на мать. Ни внешне, ни по характеру.
– Да. Это я, – подтвердила она.
– Офелия?
Она покачала головой:
– Меня зовут Женевьева. Можно просто Виви. Офелия – моя сестра.
Баррингтон на мгновение прикрыл глаза.
– И что же твоя мать рассказывала тебе обо мне? – спросил он.
– Ничего, – ответила она мгновенно. Это был инстинкт. На любой вопрос, начинавшийся со слов что твоя мать рассказала…, ответ был бы один и тот же. – Но я нашла фотографию, где вы с ней вместе. И прочитала пару её писем. Я думала, вы тоже некромант. Надеялась… Ну, теперь это уже не важно.
– Чёрт бы тебя побрал, Тесси, – пробормотал Баррингтон, сжав переносицу пальцами, как человек, у которого назревает мигрень. – Похоже, тут произошло недоразумение. Я бы с радостью отправил тебя домой… но сегодня – единственный день в году, когда визит в Энчантру может стать… катастрофой. Уйти будет непросто, и мне потребуется твоё сотрудничество.
– Сотрудничество в чём? – спросила она.
Он тяжело вздохнул и жестом пригласил её следовать за ним:
– Пойдём. Дом ещё не готов. А так как мои дети отказываются делать хоть что-то полезное, лишняя пара рук мне пригодится.
Он подошёл к одному из зеркал в фойе, всё ещё укрытому тканью. Женевьева помогла ему снять покрывало – поднялось облако пыли. Она закашлялась, отмахиваясь рукой, пока Баррингтон переходил к следующему. Пришлось последовать за ним.
– Я хочу знать, кто такой Нокс. И что за Охота? Кто контролирует ворота? Почему я понимаю вас, даже когда вы говорите не на английском? Что вообще за сотрудничество ты от меня хочешь? И зачем, чёрт возьми, в этом доме столько зеркал?! – выдохнула она, пока он переходил от одного зеркала к другому.
– Ты определённо дочь Габриэля Уайта, – тихо пробормотал Баррингтон.
Она резко втянула воздух.
– Ты знал моего отца? Я думала, вы с матерью перестали общаться задолго до…
– Я знал его очень, очень недолго, – сказал Баррингтон. Потом резко развернулся и пошёл к дверям в бальный зал. Женевьева пошла следом.
– Когда я сказал, что не могу снять защиту с поместья, я имел в виду, что они были созданы очень могущественным Дьяволом по имени Нокс, – объяснил он, заворачивая направо, внутрь зала. – Его магия также причина того, что ты понимаешь наш первый язык – язык Ада. Скоро здесь появятся разные существа, и магия перевода позволяет нам общаться. Со временем ты даже не будешь замечать, когда язык меняется.
– Подожди, Нокс – это Дьявол? – Женевьева резко остановилась. – Я уже имела дело с дьяволами в своей жизни. Хватит с меня.
– Не с такими, как Нокс, – заверил её Баррингтон, срывая очередное полотно с одного из гигантских зеркал, висящих напротив арочных окон на дальней стене. – Если бы ты появилась здесь сегодня, без приглашения, и тебя увидел Нокс… нам бы пришлось отмывать весь дом от крови. К счастью, Ровингтон – самый прагматичный из моих детей.
– Ты меня уже потерял, – призналась она. – Значит, ты работаешь на этого дьявола?
– Я не просто работаю на него, мисс Гримм. Я его… Фамильяр, – произнёс Баррингтон, и в голосе его проскользнуло мрачное напряжение. – Ты слышала когда-нибудь о Фамильярах?
– Я… слышала, – ответила Женевьева, пока они возвращались к передней части дома.
Она вспомнила то, что читала в поместье Гримм: Фамильяры – существа, не обладающие собственной магией, но связанные с могущественным хозяином, чаще всего – с Дьяволом. Их относили к бессмертным, потому что их жизнь была связана с жизнью хозяина. Если хозяин жил вечно – Фамильяр тоже.
Но чтобы человек стал Фамильяром?.. Такое встречалось крайне редко. Обычно это были животные.
Животные на портретах, – осенило её, когда они пересекли фойе и подошли к галерее. – Снежный барс. Сова. Умбра.
– Связь между Фамильяром и его хозяином практически нерушима, – продолжал Баррингтон. – Поэтому я связан с Ноксом дольше, чем могу вспомнить. И потому-то большинство предпочитает делать Фамильярами животных, а не мыслящих существ. Представь: быть привязанным к тому, кого ты ненавидишь, на вечность.
– Зачем ты тогда согласился на этот союз? – удивилась она.
– Глупость, – коротко ответил он. – Смертный человек, открывший для себя паранормальный мир… и внезапно разочаровавшийся в своей быстротечной жизни.
Он усмехнулся – себе, своей наивности – и остановился у центрального портрета. Справа от него – собственное изображение Баррингтона. На нём он был один: смотрел прямо в душу фиолетовыми глазами… хотя под определённым углом Женевьеве показалось, будто в них мелькнул знакомый золотистый отблеск.
– Работая на Нокса, я встретил свою жену, Виру, – сказал он и осторожно стянул покрывало с портрета рядом. – Как видишь… она Демон.
Женщина на полотне выглядела ровесницей Офелии, может, чуть старше. Но ощущение молодости разбивалось о тяжесть в её алых глазах. Белые, как снег, волосы, с чёрной прядью у виска. Улыбка – тёплая, несмотря на бледную кожу.
