Текст книги "Энчантра (ЛП)"
Автор книги: Кейли Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Кейли Смит
Энчантра
Оригинальное название: Enchantra
Автор: Кейли Смит / Kaylie Smith
Серии: Жестокие игры #2/Wicked Games #2
Перевод: nasya29
Редактор: Евгения Волкова
Тем, кто сжёг мосты между собой и своими демонами.
И тем, кто всё ещё пытается зажечь спичку – мы будем ждать.
И – Деанне, Бекке и Найт,
которые помогли мне не сойти с ума, чтобы эта книга появилась на свет.
Спасибо, что всегда отвечаете на мои звонки.
ПРОЛОГ. ТЬМА
Ад был соткан из клубящейся тьмы и тайн – таких же, как и мужчина перед ней.
– Я тебя ненавижу, – прошипела она, когда чёрные щупальца магии, скользнувшие с его рук, обвились вокруг её запястий и горла, вжимая её в стену лабиринта. Чувственная энергия, которую она ощущала на коже всякий раз, когда он подходил так близко, заставила её сжать зубы – она сопротивлялась внезапной волне влечения, разливавшейся по венам. В прошлый раз, когда его тени обвивали её так же… между ними, было куда меньше одежды.
Он шагнул следом за своими тенями, подходя вплотную, пока его грудь не прижалась к её телу.
– Любовь. Ненависть. Одна и та же страсть – только названия разные, – произнёс он. – И как легко, как быстро грань между ними стирается… правда?
– Нет, – процедила она сквозь зубы. – Для меня всё будет кристально ясно. Я тебя ненавижу.
Он медленно наклонился к ней, так близко, что его губы оказались у самого уха.
– Докажи.
НАЧАЛО
Глава 1. ПРЕДВЕСТИЯ
Первое убийство Женевьевы Гримм произошло в самом сердце Рима.
Сначала вороны появлялись по одному. Каркали где-то вдалеке во время её утренних прогулок к пастичерии, что стала её любимым местом для завтраков. Она будет скучать по этим джемовым тарталеткам больше, чем готова признать – когда придётся покинуть Рим и шагнуть в неизвестность.
Последнюю неделю она каждый день собирала и разбирала свои чемоданы, переживая, что выбрала не те платья или забыла любимый парфюм – или ещё что-нибудь важное, что должно произвести наилучшее первое впечатление. По вечерам она бродила по городу, пытаясь за несколько дней обойти все значимые достопримечательности – чтобы её сестра Офелия ни за что не заподозрила, что она отклонилась от намеченного маршрута.
Хотя, по правде говоря, это была лишь удобная отговорка.
На самом деле она тянула время. Думала, не слишком ли наивно возлагать столько надежд на человека, который даже не знает о её существовании. Может, стоило подождать – дождаться ясного знака, прежде чем рушить все тщательно выстроенные планы сестры.
И вот, за завтраком в пастичерии несколько дней назад, она впервые заметила, что вороны ведут себя странно. Один из этих мелких гадёнышей наблюдал за ней из цветущего розового олеандра, пока она пила горячий шоколад и листала книгу – гримуар из коллекции Офелии, который она тайком спрятала в чемодан. Она взглянула на птицу – и в её взгляде было что-то… слишком разумное. Нечто неестественное. Хотя мысль, что это может быть сверхъестественным, тогда даже не пришла ей в голову.
Как и то, что эти пернатые твари в итоге станут настоящими предвестиями.
На следующий день к первому ворону присоединился второй. Они перекрикивались, пока она шла на блошиный рынок Порта Портезе, а потом – обратно в таунхаус, снятый Офелией на время поездки. Именно в ту ночь к парочке добавился третий, и вся троица всю ночь долбилась клювами в окно её спальни.
Но, несмотря на очевидную странность происходящего, Женевьева всё ещё не хотела признавать, почему вороны её преследуют. Только после визита в Колизей, где она должна была затеряться в толпе таких же банальных туристов, игнорировать этих птиц стало невозможно.
В тот день она оделась так неприметно, как только могла себе позволить, надеясь, что это избавит её от нежелательного внимания. Платье из нежно-розового шифона, с рюшами по краю и на рукавах. Волосы – золотисто-каштановые локоны – собраны в простой пучок. Ни перчаток, ни украшений: как и сама Женевьева, вороны слишком уж любили всё блестящее.
Её старания окупились – прогулка к древнему амфитеатру прошла спокойно. Она размеренно шла всё дальше от таунхауса – и не увидела ни одной чёрной твари. Даже во время экскурсии с гидом ничто не омрачало её восхищения величием Колизея.
Но стоило солнцу спрятаться за горизонтом, и золотое тепло сменилось холодным серебром… как только она вышла на улицу вместе с остальной группой, раздалось оглушительное карканье. Вороны сидели на каждом карнизе, на каждом фонаре. Сотни чёрных глаз уставились прямо на неё – и это зрелище навсегда врезалось в её память. Как и жжение в лёгких, когда она бежала по мощёным улочкам Рима, а стая мчалась за ней, вздымая вихрь крыльев и визга.
Они её не тронули. Ни одного царапины. Ни единого вырванного волоска. Только навязчивое ощущение, будто тебя загоняют.
Она просила знак – и, чёрт побери, получила его.
– Я пойду! – закричала она воронам. – Мне нужно всего чуть-чуть времени!
Но вороны не отступили – наоборот, подлетели ещё ближе. Их крылья касались её волос, спины, подола – торопя, подталкивая.
Она со всех ног взбежала по дорожке к двери, лихорадочно шаря пальцами по карману накидки в поисках ключа. Птицы заполнили весь балкон и подоконники, продолжая кружить в воздухе. Она втиснула ключ в замок, толкнула дверь, влетела внутрь и рванула к лестнице.
Ну вот и попросила знамение… – мысленно выругалась она. Теперь уж точно не отвертеться.
Распахнув двери в спальню, она с грохотом закинула чемодан на кровать. В окно неслось бешеное клевание, когти скребли по стеклу, а чёрные перья метались по оконным рамам.
Вываливая на постель платья, юбки и бельё, она пробормотала:
– Где-то же оно здесь…
Наконец, на самом дне чемодана, она нащупала то, что искала.
Карканье стихло.
Чёрный конверт с замысловатым серебристым орнаментом. Печать из тёмного воска: ветка с шипами, дикие розы, ягоды и в центре – большая буква S.
Внутри – лист плотного, бархатистого пергамента, более роскошного, чем любая бумага, которую она когда-либо держала в руках. Слова, написанные тёмно-сапфировыми чернилами, всё ещё хранили ощущение тяжести.
Женевьева вытащила письмо из уже надорванного конверта. Прочитав его вновь, ощутила, как кровь внутри закипает.
Из офиса поместья Энчантра
Дорогая Тесси,
Прости, что я так долго не отвечал. Ситуация с семьёй за последние годы усложнилась, и, боюсь, время ускользнуло от меня. Не буду утомлять тебя подробностями.
Я знаю, нам многое нужно обсудить – и не только то, о чём ты писала в своих письмах. Поэтому я настаиваю, чтобы мы поговорили лично.
Мне искренне жаль, что всё закончилось так, как закончилось, и что я не связался с тобой раньше. Но я очень хочу это исправить.
Вложил небольшой подарок – на дорожные расходы. Пожалуйста, не считай это подачкой, я знаю, какая ты. Просто у меня и моей семьи больше, чем нам нужно, и это самое малое, что я могу сделать, чтобы возобновить нашу дружбу.
Знаю, весеннее равноденствие уже близко, но настаиваю, чтобы ты приехала до его наступления. Я как раз буду в коротком отпуске от дел в Кнокс. Я настаиваю, чтобы ты приехала. К тому же, демоновые ягоды будут в самом соку.
До скорой встречи.
Твой старый друг,
Баррингтон Сильвер
Когда она впервые открыла это письмо дома, то заметила, что в некоторых местах чернила слегка расплылись, делая отдельные буквы толще.
И среди этих линий проступила знакомая фигура.
Ворон.
– Чёртовы птицы, – выругалась она.
Теперь предвестие было очевидным. Как и ощущение, исходящее от пергамента – лёгкое тепло, которое она училась распознавать последние месяцы.
Магия.
Я настаиваю, чтобы ты приехала до наступления равноденствия…
Изначально Женевьева собиралась покинуть Рим с запасом времени. Но из-за своих нервов и всех соблазнов города…
Лучше поздно, чем никогда, верно?
Она сунула приглашение между страниц дневника и захлопнула чемоданы. Пора.
За её спиной воронья стая разразилась какофонией – клювы долбили стёкла с такой силой, что она удивилась, как те ещё не треснули. Их карканье было оглушительным, крылья били в такт её сердцу.
– Я уже иду, – пробормотала она, с трудом стаскивая чемодан с кровати. Он казался неподъёмным.
Но когда она наконец повернулась, готовая выйти…
Птицы исчезли.
НАКАНУНЕ ВЕСЕННЕГО РАВНОДЕНСТВИЯ
Глава 2. ПРИГЛАШЕНИЕ
Дневной свет мягко пробивался сквозь окно, заливая купе первого класса чарующим золотым сиянием. Тосканские пейзажи за стеклом, возможно, были одними из самых живописных, что Женевьева когда-либо видела… но она почти не обращала на них внимания. Нервы горели огнём, пока поезд мчал её к месту назначения.
Последняя тележка с обедом проехала мимо её купе, звон тарелок и бокалов постепенно стихал, удаляясь по коридору. Женевьева постукивала каблуком в нетерпеливом ритме, ожидая следующей остановки поезда.
Путешествие по итальянской глубинке выдалось утомительным, некомфортным, а главное – ужасно скучным. Сначала она пыталась перечитывать книги из чемодана, но, подтвердив, что воронье проклятие действительно оказалось магией – заклятием – ей быстро наскучило.
Она протянула правую руку к левой, собираясь поиграть кольцом, которое давно уже не носила. Вспомнив об этом, с раздражением опустила руки на колени и тяжело вздохнула. Быть взаперти между четырьмя стенами без единой интересной души рядом – личная версия Ада для Женевьевы. Она чувствовала, что вдоволь настрадалась от одиночества ещё в детстве, в поместье Гримм.
Пока её покойная мать, Тесси Гримм, обучала сестру некромантии, Женевьеве оставались только плюшевые игрушки и фарфоровые куклы для разговоров. Поскольку старшей была Офелия, именно ей по праву доставалась родовая магия. Потребовались годы, чтобы Женевьева осознала: из-за материнского внимания к сестре она выросла, ощущая себя единственным ребёнком. И живущей с постоянной жаждой толпы. Или хотя бы чьей-то постели.
Женевьева привыкла скрывать свою собственную магию, опасаясь, что мать, узнав о её способностях, тоже начнёт её контролировать, как Офи. Она убеждала себя, что не хочет иметь ничего общего с безумным миром Тесси Гримм. А потом мать умерла – всего несколько месяцев назад, – и Офелия взяла на себя бремя семейного наследия. Вместо того чтобы пойти по стопам матери, Офелия решила принять титул Некроманта всерьёз, став чем-то вроде кризис-менеджера для всех сверхъестественных существ, которые в последнее время появлялись на пороге поместья: ведьмы, призраки, вампиры, демоны… И Женевьева поняла, насколько наивной она была всё это время.
Участие в Фантазме – адском состязании, куда они с Офелией отправились осенью – разожгло в ней жажду знаний о потустороннем. Тогда она особо не волновалась: знала, что унаследованная от отца магия поможет ей обойти все физические ужасы и ловушки в особняке Дьявола. Но всё же было неприятно осознавать: если бы не эта сила, она, скорее всего, не продержалась бы в игре и дня.
Было множество моментов, когда Женевьева могла рассказать Офелии о своём желании учиться. Но каждый раз ей не хватало духу признаться, насколько глупо вела себя раньше. Как долго бежала от семьи. И от самой себя.
И уж точно она не была готова признать главную причину, по которой перестала презирать сверхъестественное.
Она больше не пыталась завоевать любовь мужчины, который никогда её не любил.
Громкий свист пронзил тишину – поезд приближался к следующей станции.
Флоренция. Ближайший город к её финальной точке.
Отражение Женевьевы в окне оживилось.
Она уже так близко. Совсем рядом с разгадкой… Возможно, с другой семьёй – такой же, как её.
Она запустила руку в карман накидки и достала фотографию. Нашла её в комнате матери, среди прочих безделушек из жизни, которую Тесси Гримм вела до того, как обосновалась в Новом Орлеане. Жизни, о которой даже Офелия ничего не знала.
На выцветшем снимке был мужчина, стоящий рядом с Тесси, его рука небрежно лежала у неё на плечах – в этой позе было столько естественной близости. Но взгляд Женевьевы всегда притягивали одинаковые медальоны-сердца, что висели у них обоих на шеях.
С того самого дня, как она нашла фото, в голове крутились одни и те же вопросы.
Она знала, что материнский медальон связан с родовой магией – его всегда предназначали Офелии. А этот мужчина – он тоже был некромантом? Были ли у него дети? И… были ли среди них такие, как она?
Любопытство росло годами. Пока не стало невозможно терпеть.
Она перевернула фотографию – на обороте было написано рукой матери:
Баррингтон Сильвер и Тесси Гримм
Свист пара повторился – Женевьева поспешно спрятала фото обратно в карман. Стук колёс стихал, поезд замедлялся перед станцией. Мотор гудел всё тише, пока она вставала и собирала вещи.
Хотя в приглашении говорилось, что стоит прибыть в Энчантра до кануна равноденствия, она не верила, что мистер Сильвер её прогонит. Во-первых, из-за того, с какой страстью было написано письмо – в некоторых местах чернила едва не прорвали бумагу. А во-вторых… если после всего, включая воронье проклятие, он откажется с ней говорить – она вполне может решить его прикончить.
Хотя, пожалуй, это было бы не совсем честно. Ведь письмо было адресовано её матери. Ей не следовало его даже открывать.
Не говоря уже о вине за то, что именно она инициировала переписку с мистером Сильвером – за несколько месяцев до смерти Тесси, надеясь воссоединить их. Надеялась получить такое вот приглашение. Она отправила шесть писем, подписанных именем Тесси Гримм. Но когда наконец получила ответ… матери уже не было.
Лёгкий стук в дверь купе выдернул её из мыслей.
– Синьорина Гримм, – вежливо поздоровался знакомый проводник с тёплым итальянским акцентом. У него были густые чёрные волосы и молодое, открытое лицо. За время пути они перекинулись парой слов – редкие спасительные моменты общения среди тоскливого одиночества. – Хотите, я упакую вам еду с собой?
Женевьева покачала головой – есть ей совсем не хотелось.
– Нет, спасибо, Лука. Но если вы поможете с одним из чемоданов, буду признательна.
Лука кивнул:
– Конечно, синьорина Гримм.
Он поднял самый тяжёлый чемодан и вышел в коридор, дожидаясь, пока она последует за ним. Женевьева не стала задерживаться и оглядываться на душное купе – просто пошла за ним, с облегчением ощущая, что наконец двигается вперёд. В узком проходе её бедро неловко задело стену, костяшки пальцев ударились о панель, пока она пыталась поудобнее перехватить багаж.
Если в Европе что-то и бесит по-настоящему, так это то, что всё тут рассчитано на миниатюрных людей, – мрачно подумала она, – а не на мои формы и мою территорию.
Убедившись, что в коридоре никого нет, она незаметно направила немного магии по левой руке – и чемодан, и кисть исчезли.
Когда они с Лукой добрались до начала поезда, она вновь сделала руку и багаж материальными, прежде чем их заметила небольшая толпа пассажиров и работников.
С лёгким шипением двери поезда распахнулись, открывая вид на оживлённую станцию в центре очаровательного города. Яркая одежда в толпе и сладкий цветочный аромат в воздухе напоминали: весна уже здесь – несмотря на затянутое облаками небо. Ветер оказался резким, сезон в Италии казался куда более живым, чем дома.
Лука первым сошёл на платформу и поставил её второй чемодан на землю. Женевьева последовала за ним. Из-под накидки она достала кошелёк на цепочке и вручила проводнику сложенную пачку купюр.
Он тепло улыбнулся, принимая чаевые:
– Было приятно познакомиться, синьорина Гримм. Я буду скучать по вашему яркому обществу.
– Я тоже за вас переживаю, – искренне ответила она, наклоняясь за багажом. – Постарайтесь не впасть в глубокую депрессию из-за моего внезапного исчезновения из вашей жизни.
Он усмехнулся, а она уже разворачивалась, пробираясь сквозь рассеянную толпу путешественников к ряду идеально одетых мужчин у выхода со станции. Женевьева скользнула взглядом по каждому из них с притворным восхищением, ожидая, кто первым попадётся на наживку.
Первым не выдержал мужчина средних лет с густой бородой и сучковатой тростью.
– Hai bisogno di un passaggio, bella ragazza? – спросил он.
– Простите, – ответила Женевьева. – Я плохо говорю по-итальянски. Вы случайно не говорите по-английски?
– English, no, – покачал он головой, а затем поднял трость и указал ею на другого извозчика в нескольких повозках слева. – Morello.
– Grazie, – поблагодарила она и поспешила к другому мужчине.
Тот оказался весьма симпатичным, всего на пару лет старше её, с тёмными, аккуратно зачёсанными назад волосами и ореховыми глазами, которые чуть прищуривались, когда он улыбался. А улыбался он очень даже широко, как только она подошла.
– Вы Моретто? – уточнила она с обворожительной улыбкой.
– Я, – кивнул он. – Чем могу помочь?
Она с грохотом опустила свои чемоданы к его ногам:
– Мне нужно по адресу в нескольких милях от города. У меня есть карта со всеми подробностями.
Она достала из накидки нарисованную от руки карту – тоже из материнских сокровищ – и протянула ему. Он прикусил губу, и на миг она подумала, что он, возможно, не понял её акцента. Но потом заметила, как его взгляд соскользнул вправо – туда, где отец обнимал на прощание сына. Просто обдумывал её просьбу.
Над головой пронзительно каркнули.
Женевьева взметнула взгляд в небо, злобно уставившись на троицу ворон, кружащих над станцией.
Я же стараюсь! – хотелось заорать.
Она заставила себя отвести взгляд от пернатых и прочистила горло, вновь привлекая внимание Моретто. В этот раз голос зазвучал мягко, сладко – с тем тягучим южным акцентом, который почти всегда срабатывал на тех, кого она выбирала своей целью.
– Обещаю щедрые чаевые, – сказала она. – Это, возможно, чуть дальше, чем вы привыкли ездить, но для меня это будет настоящее спасение.
Его глаза распахнулись, застекленели от её мольбы, и она сразу поняла – будет по её.
С воодушевлённым кивком он наклонился, чтобы поднять её сумки. При этом бросил взгляд на её руку, явно проверяя – нет ли кольца.
– Без проблем, синьорина…?
– Гримм, – подсказала она.
– Синьорина Гримм, – повторил он. – Прошу, за мной.
***
Почти через три часа повозка наконец покатила по длинной, извилистой подъездной дороге к поместью Баррингтона Сильвера. Женевьева откинула бархатную шторку на окне и выглянула наружу, впитывая романтичные пейзажи, раскинувшиеся вокруг. Птицы всё ещё летели впереди, будто сопровождая её сквозь небо, теперь куда более ясное, чем то, что осталось позади – над станцией.
По крайней мере, теперь они молчат, – подумала она, опуская взгляд к горизонту.
Поместье уютно укрылось среди мягких холмов сельской местности, а виноградники развернулись перед ней, словно живописное полотно, написанное самой природой. Ровные ряды виноградных лоз тянулись по аккуратно ухоженным полям, цветущие деревья вспыхивали яркими красками по всей округе, а золотистое солнце ласково просеивалось сквозь их ветви.
Повозка всё катилась вперёд, и вот на горизонте появился массивный въездной портал. Извивающиеся узоры на серебряных прутьях были столь замысловаты, что почти заслоняли слово, спрятанное в витиеватом орнаменте.
Энчантра.
Повозка остановилась, и она услышала, как Моретто, явно сбитый с толку, позвал её по имени. Спустя мгновение дверца распахнулась, и в его взгляде читалась тревога.
– Синьорина Гримм, боюсь, в ваших указаниях может быть ошибка.
Она приподняла бровь:
– Почему вы так решили?
Он протянул ей руку, помогая выйти из экипажа. Его ботинки хрустнули по гравию.
Спустя несколько шагов они стояли перед воротами, покрытыми серебром. Её взгляд скользнул по стальным прутьям, оплетённым колючими лозами, между которых пробивались странные фиолетовые ягоды. Некоторые уже осыпались, лежали на земле у их ног.
Женевьева вновь достала приглашение, под внимательным взглядом Моретто, и, как она и предполагала, эти самые лозы и ягоды были вытиснены на печати.
– Это определённо то самое место, – пробормотала она.
Моретто перевёл взгляд с конверта на территорию за воротами:
– Но…
И он был прав.
Определённо есть «но».
За воротами, насколько хватало глаз, простиралось только одно:
Огромное, пустое поле.
Глава 3. ЯГОДЫ
– Я могу отвезти вас обратно в город, – заверил Моретто. – Бесплатно.
Женевьева продолжала смотреть сквозь ворота. В этом пейзаже было что-то… что царапало её память.
– Синьорина Гримм? – неуверенно повторил Моретто.
На мгновение ей действительно захотелось воспринять это как знак – принять предложение и вернуться на станцию. Но вдруг за воротами что-то дрогнуло. Будто марево, мираж.
Она моргнула – и всё исчезло.
Над головой раздалось раздражённое карканье. Женевьева подняла глаза к небу, которое быстро темнело, предвещая дождь. Три ворона кружили над ней, неотступно, по кругу, словно в ожидании.
Она проделала слишком длинный путь, навлекла на себя слишком много неприятностей, слишком долго мечтала об этом, чтобы повернуть назад.
Здесь есть что-то для меня, – подумала она. Должно быть.
Выпрямив спину, Женевьева обернулась к Моретто:
– Я никуда не поеду. Спасибо за поездку, надеюсь, вы доберётесь до города до того, как разразится гроза.
– Но я не могу оставить вас здесь одну, – запротестовал он. – Если вам нужно жильё, я…
– Можете. И оставите. – Она сделала легкий жест рукой. – Со мной всё будет в порядке.
– Вокруг – ни души. Вы не можете всерьёз ожидать, что я брошу даму одну посреди ниоткуда.
Она тяжело вздохнула. Совсем забыла, как некоторые мужчины легко попадают под чары той наигранной невинности, что она так тщательно культивировала. Сейчас у неё не было ни времени, ни желания развеивать его иллюзии аккуратно. Ей нужно было, чтобы он уехал.
Призвав в памяти ледяной взгляд, которым так мастерски владели мать и Офелия, она состроила максимально зловещее выражение, на какое была способна. Конечно, ей не хватало всей «атрибутики» некроманта – леденящих кровь глаз, мраморной бледности – но приходилось работать с тем, что есть.
Потянувшись к магии внутри, Женевьева позволила своему образу начать мерцать, становясь то прозрачной, то неосязаемой. Голос её зазвучал тихо, вкрадчиво:
– Кто сказал, что я дама?
Моретто отшатнулся, споткнувшись, его ореховые глаза метались от изумления к панике, пока весь тот обаяние, что он видел в ней прежде, не рассыпался в прах.
Она сделала шаг вперёд:
– Если только вы не хотите войти в число тех, о ком шепчут в легендах… о мужчине, который ушёл с незнакомкой в глушь – и исчез, навсегда, – я бы на вашем месте уехала. Немедленно.
Моретто сглотнул и попятился к повозке. Надо отдать ему должное – он не побежал.
– Всё же трудно быть по-настоящему пугающей, когда у тебя такое миленькое личико, – пробормотала Женевьева себе под нос.
Пока у Офелии взгляд был поистине леденящий, у Женевьевы глаза были тёплого, притягательного лазурного оттенка, обрамлённые густыми ресницами. Лицо – сердечком, усыпанное веснушками, что тянулись по носу и щёкам. А пышная фигура делала её линии мягкими, далёкими от остроты – даже в корсете. Всё то, что её поклонники обожали снова и снова.
Какие у тебя очаровательные веснушки.
У тебя самые красивые глаза.
Ты такая милая, ты и мухи не обидишь.
Она бы многое отдала, чтобы увидеть лицо Фэрроу Генри в ту минуту, когда он осознал, насколько ошибся с этим последним заявлением. Он вряд ли узнал бы ту, что только что спугнула Моретто.
А спугнула – точно. Водитель вскарабкался на своё сиденье, без чаевых, и щёлкнул поводьями так быстро, как только мог.
Звук повозки вскоре стих, сменившись глухим ворчанием неба. Женевьева подняла глаза: тучи сгущались. Её наряд явно будет испорчен.
Она вернулась к воротам, вглядываясь в пустое пространство за ними, сжала серебряные прутья и проигнорировала шипы, что вонзились в ладони. Сосредоточилась.
Мгновение. И… вот оно.
Мерцание магии.
– Я знаю, что ты там, – прошептала она.
Будто её слова разбудили что-то – вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд. По спине пробежала дрожь. Женевьева обернулась, но за спиной не было ничего, кроме петляющей дороги и бесконечных рядов лоз с ягодами.
Карррк.
Она вздрогнула и задрала голову – один из ворон опустился на арку ворот. Женевьева с опаской следила за ним, пока тот начал клевать ягоды, что свисали с металлической лозы.
К тому же, демоновые ягоды будут в самом соку…
Женевьева протянула руку и сорвала одну из ярких, пурпурных ягод. Поднесла к лицу, рассматривая. Ни виноград, ни черника – что-то странное, но невероятно аппетитное.
Конечно, будут, – словно послышался голос Фэрроу. Ты ведь и сама демон.
Женевьева сжала зубы.
Она пошла в Фантазму, чтобы сбежать от него. Но там, в проклятом особняке, каждый коридор, каждая паутина, казались заполненными его призраками. Его лицо всплывало перед глазами посреди ночи, когда она не могла уснуть – и преследовало её в снах, когда могла. Он будто шагал за ней по пятам, даже после того, как она покинула истекающие кровью стены дома.
Он был в отражении горячего шоколада в каждом кафе. В жаре каждого огня. В лицах тех немногих любовников, что были у неё после – и которых она выбирала в тщетной попытке забыться. Иногда боль от произошедшего стиралась настолько тонко, что она уже не знала, кто она такая. Будто всё это время дышала не воздухом – а дымом. И только теперь поняла, как медленно он её душил.
Она надеялась, что, покинув Новый Орлеан, избавится и от этих воспоминаний. Но стоило ей представить тот взгляд – синие глаза сквозь завесу огня – как стало ясно: никакое расстояние не сотрёт его след.
Офелия могла быть некроманткой, но и Женевьева имела дело с призраками.
Только её – были живыми.
Забудь его, – приказала она себе и положила ягоду на язык, наслаждаясь сладким соком, хлынувшим в рот, когда хрустящая кожура лопнула под зубами.
– Ммм… – выдохнула она с удовлетворением.
Она сорвала ещё одну ягоду. И ещё.
Они были настолько вкусными, что Женевьева не сразу заметила, как вокруг неё начинает происходить нечто странное. Лишь когда глаза вновь сфокусировались, последняя ягода выпала из ослабевших пальцев на землю – потому что магический покров, едва заметно мерцавший за воротами, наконец развеялся.
Перед ней раскинулся сложный живой лабиринт из кустов – густые зелёные стены были настолько высоки, что она не могла разглядеть, что скрывается в центре. Но даже этот зловещий лабиринт не заслонял сияющий серебряный особняк, возвышающийся за ним.
Фасад венчали две башнеобразные пристройки по бокам, уходящие так высоко в затянутое небо, что, казалось, вот-вот заденут облака. Вся каменная поверхность была инкрустирована жемчужинами серебра и оплетена теми же колючими лозами, что и ворота.
Дорога за воротами продолжалась – она раздваивалась перед лабиринтом, огибая особняк с обеих сторон. Всё пространство за воротами было припорошено тонким слоем белоснежного…
Снег?
Она прижалась ближе к решётке, как будто это могло прояснить её зрение. Нет, это не иллюзия – всё внутри действительно было укрыто инеем и снежинками. Серебряный забор окружал всю территорию, насколько хватало глаз, но из-за размеров поместья и обычного человеческого зрения она не могла разглядеть, насколько далеко уходит владение.
– Полагаю, придётся проверить самой, – сказала она вслух. Но, прежде чем призвать магию, замерла.
Ей вдруг пришло в голову: а не станет ли это решением без возврата? Стоит переступить порог – и всё, что она найдёт за воротами, изменит её. А ведь за последний год она и так изменилась до неузнаваемости. Девчонка, что смотрела на неё из зеркала год назад, была наивной. И уже не существует.
Но именно эти перемены и привели её сейчас к Энчантре. За воротами ждало нечто. Ответ. Возможно – объяснение того, почему мать никогда не могла дать ей того, что она так отчаянно искала. Может быть – ощущение принадлежности, место, где она могла бы вписаться вне стен поместья Гримм.
Карррк.
Женевьева выпрямилась и злобно зыркнула на ворону. Потом позволила магии заструиться по венам, стала бестелесной и легко проскользнула сквозь прутья. С другой стороны вновь обрела плотность и тихо пошла по дорожке, выбрав правую развилку – чтобы обойти ухоженный, но зловещий лабиринт.
Тут её снова накрыло ощущение, будто за ней кто-то наблюдает. Она остановилась.
– Эй? – окликнула она, вглядываясь в густую листву.
Что-то зашуршало в кустах. Женевьева резко вдохнула. Из зелёной стены выскочила чёрная тень, она вскрикнула и отшатнулась, зацепившись подолом и едва не рухнув на землю.
Выпрямившись, она встретилась взглядом с парой светящихся янтарных глаз. Лиса. Чёрная лисица.
Животное склонило голову набок и село слишком уж по-человечески – передние лапы аккуратно скрещены. Будто оно ждало объяснений, почему она вторглась на территорию.
– Меня пригласили, – заявила Женевьева, понимая, насколько нелепо звучит разговор с лисой. – Видишь? У меня есть приглашение…
Но лисица рванулась вперёд и вырвала письмо прямо у неё из рук, прежде чем юркнуть обратно в лабиринт.
– Эй! – завопила Женевьева, едва не схватив пушистый хвост, но тот выскользнул из пальцев. – Да ты издеваешься?!
Не раздумывая, она снова стала невидимой и ринулась в кусты следом.
Оказавшись внутри, она попала в один из извилистых коридоров лабиринта. Лисица уносилась куда-то направо, и Женевьева, подняв юбки, рванула за ней.
К счастью, зверёк скоро сбавил темп – решил, что оторвался. К несчастью для него, её невидимость позволяла легко подкрасться сзади.
Сделав себя вновь плотной, она ловко схватила лису за загривок. Та яростно извивалась у неё в руках, пока Женевьева пыталась второй рукой вытащить чёрный конверт из её пасти. Но лисица только сильнее стиснула зубы.
– Брось! – прищёлкнула она языком.
Лиса издала низкий, угрожающий звук, глядя на неё слишком уж по-человечески.
– Не рычи на меня! Это ты тут вредитель, – отчитала Женевьева, продолжая тянуть письмо. – Если не отпустишь, мне придётся…
Но закончить угрозу она не успела. Лисица – вместе с конвертом – испарилась в клубе густого чёрного дыма.
Женевьева моргнула.
Какого чёрта сейчас произошло?! – пульс заколотился в висках. Она медленно обернулась, пытаясь понять.
Карррк.
Она резко подняла взгляд.
– Убирайся! – заорала на ворону, когда та пролетела слишком низко. – Я уже пришла! Свою работу ты выполнил! А теперь проваливай на…
Но договорить она не успела. Птица рухнула на землю с глухим стуком.
Она застыла, уставившись на распухшее брюшко мёртвого ворона.
Ягоды?..
– Ну, это определённо нехорошо, – пробормотала она, и вдруг всё вокруг начало расплываться.
Она попыталась отступить, выйти из этого чёртового лабиринта, но всё закружилось, ноги отказались слушаться.
Спустя мгновение мир исчез.
***
Что-то холодное и влажное тыкалось в лицо Женевьевы, пока тени медленно отступали от краёв её сознания. Быстрое, прерывистое дыхание щекотало щёку, прежде чем её осторожно подняли с земли и прижали к чему-то твёрдому и тёплому.
