Текст книги "Энчантра (ЛП)"

Автор книги: Кейли Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Она оскалилась в улыбке:

– Юмбра идёт с нами?

– Юмбре не слишком нравится Ад, – ответил он. – Она стала избалованной.

Женевьева склонила голову:

– А куда она вообще девается? Когда её рядом нет?

– Она всегда рядом, в тенях, ты просто её не видишь. Я не держу её на поводке, как это делают некоторые. Фамильяры – это часть души их носителя. Мы можем возвращать их в себя, когда захотим.

Когда пробил полночный час, они вместе направились в бальный зал. Женевьева – с пружинкой в шаге, Роуин – с лёгкой ухмылкой на губах.

Когда появился Нокс, жетон был у Роуина наготове.

– Мы хотим получить доступ к Адскому зеву, – сказал он.

Дьявол кивнул:

– Хорошо. Встретимся в кабинете.

Роуин сразу же повёл Женевьеву прочь, оставив остальных четверых заканчивать церемонию выбора. Обернувшись через плечо, Женевьева успела заметить, как Севин подмигнул ей.

– Когда мы туда придём, ни с кем не встречайся взглядом, поняла? – предупредил Роуин, ведя её к кабинету. – Существа, которые ошиваются возле Адских зевов – не те, с кем стоит заводить знакомства.

– Трудно в это поверить, Ровингтон Сильвер, – проворковала она, протискиваясь в комнату, – но вообще-то ни с одним существом в Аду я знакомиться не хочу. Я иду с тобой исключительно от скуки… и из лёгкого любопытства.

– Оставь своё любопытство до особняка Нокса.

– Мы туда и направляемся?

– Да. Именно там живёт моя семья, когда мы в Аду, – пояснил он. – Особняк Нокса находится в Третьем Круге – Жадность.

Салем и Офелия бы никогда не поверили, что она вот-вот сделает это.

– Привет, голубки, – раздался голос Нокса ещё до того, как он полностью материализовался в комнате. – Решили прогуляться по Аду?

– Можешь обойтись без светской болтовни, – сказал Роуин.

– Какие мы раздражительные, – усмехнулся Нокс. – Ждёшь слёзного воссоединения с мамочкой? Ну и, конечно, братья…

– О, – Женевьева резко осознала. – Уэллс и Реми будут там?

– Да, – подтвердил Нокс. – Уэллингтон как раз вернулся сегодня утром с одного моего поручения. Намного быстрее, чем я ожидал. Но не буду утомлять вас делами. Готова увидеть, как живёт Другая Сторона?

– Я готова просто выбраться из этого грёбаного дома, – весело ответила она.

Нокс подошёл к завихрённому чёрному порталу в глубине комнаты, и Женевьева с замиранием сердца наблюдала, как он протянул руку в тёмную бездну, прошептал что-то под нос – и цвет портала сменился на призрачный синий.

– Прошу, – сказал Нокс, его тон стал твёрдым.

Роуин опустил руку и переплёл пальцы с её, сжав их ободряюще, прежде чем потянуть её к самому входу в Ад.

– Глубокий вдох и закрой глаза, – велел он.

Она подчинилась, зажмурившись как можно крепче, пока он бережно вёл её вперёд. Портал ощущался как густой желеобразный барьер, и Женевьева лишь надеялась, что он не испортит ей причёску или платье. Магия вокруг была ощутимой – и на миг страх вонзился ей в кости, её инстинкты «бей или беги» встрепенулись, почуяв опасность. Роуин только сильнее сжал её руку.

А потом всё закончилось.

– Открывай глаза.

Она послушалась, дожидаясь, пока её зрение адаптируется к темноте вокруг. Первое, что она увидела – Роуин. И тут же ахнула, заметив, как он изменился. Татуировки, покрывавшие его кожу, теперь ожили. Она всегда думала, что эти завитки похожи на тени или дым, и теперь они действительно извивались по его оголённым предплечьям, словно были живыми.

– Ух ты, – прошептала она, проводя пальцами по линиям, клубящимся у него на шее. – Как…?

– Инфернальные чернила, – пояснил он. – В Аду они оживают.

– Удивительно, – пробормотала она.

Нокс вышел из портала вслед за ними.

– У вас есть время до полудня, – сказал он, взмахнув рукой в их сторону.

Женевьева с ужасом наблюдала, как на её запястьях появились светящиеся фиолетовые браслеты.

– Если даже подумаете остаться дольше – эти штуки затащат вас обратно. И это будет совсем не весело, – пригрозил им Нокс, а затем посмотрел прямо на Женевьеву. – Ты с огромным отрывом лидируешь в голосовании за звание Избранной, миссис Сильвер. Ваши шалости в моём заколдованном лесу произвели фурор. – Его тон явно одобрял происходящее.

– Когда ты объявишь победителя? – спросила она.

– Перед финальным раундом, – ответил Нокс. – Когда прибудете в мой особняк, напомни мне показать тебе одну вещь.

Прежде чем Женевьева успела спросить, что он имел в виду, он исчез.

– Пойдём, – сказал Роуин. – Нам нужно успеть на паром.

Женевьева начала осматриваться по сторонам, пока он вёл её вперёд. Они вышли в переулок, который открывался на нечто вроде уличного рынка или деревни. Постройки были в основном серые, под ногами – мощёная брусчатка. Над головой простиралось небо без единой звезды. Всё выглядело именно так, как она представляла себе Ад: серо и уныло. Кроме людей. Существа, снующие мимо, были неожиданно яркими – в драпировках драгоценных тонов, украшенные самоцветами.

– Apulchra adomin, epulchra icapill, – раздался сиплый голос из глубины переулка.

Женевьева вздрогнула, когда Роуин развернулся к ней боком, вставая в защитную стойку. Она и не заметила маленького демона – ростом не более метра, с серой кожей, сливающейся со стеной. Но стоило ему пошевелиться – цвет кожи сразу потеплел, став более человеческим, волосы вытянулись и в секунду стали скучного коричневого оттенка. Она знала, что Роуин велел не смотреть в глаза существам, которых они встретят, но не смогла отвести взгляд – лицо демона стремительно изменилось, черты стали мягче, а чёрные глаза – светло-голубыми. Настоящий демонический хамелеон.

– Что он сказал? – спросила она у Роуина.

– О, смертная, – демон вдруг перешёл на английский, сделав шаг вперёд. Его заострённые зубы блестели от слюны, пока он облизывался. – Красивая леди. Красивая шевелюра. Красивые глазки.

Отвратительно.

Роуин оскалился:

– Ещё один шаг – и я оторву тебе голову.

– Я хочу её глаза, – заскулило существо, пожирая Женевьеву взглядом. – У меня ещё нет такого цвета.

После этих слов радужка демона начала переливаться всеми цветами радуги, и Женевьеве стало нехорошо при мысли, что все его черты могли быть… украдены у других.

– Дотронься до неё. Попробуй, – прорычал Роуин.

Демон перевёл взгляд на него, словно оценивая, насколько серьёзны его намерения. Если бы взгляды убивали – существо рухнуло бы замертво на месте. Похоже, опасность была распознана: демон отполз в сторону, освобождая им путь.

Роуин обнял Женевьеву за талию и переместил на другую сторону от себя, отгородив от существа как можно дальше. Он уверенно повёл их к выходу из переулка. Ни на секунду не отводя взгляда от демона, он шагал вперёд. Женевьева чуть не выдохнула с облегчением, когда до выхода оставалось всего пара шагов.

И именно в этот миг демон ударил.

Женевьева вскрикнула, когда когтистая рука схватила её за волосы сзади.

В следующую секунду Роуин прижал существо к стене, сжав его горло. Женевьева не понимала, как он успел среагировать так быстро, но тут заметила, что его руки и предплечья полностью стали тенями, которые постепенно возвращались к обычному состоянию, пока он с усмешкой смотрел на извивающегося демона.

– Если тебе так уж хотелось расстаться с жизнью, достаточно было просто попросить, – прорычал он.

– Нет! – взвыл демон, цепляясь за его хватку. – Я просто хотел её глаза! Один глаз! Мне бы хватило одного! Пожалуйста, не…

Женевьева поморщилась, услышав хруст костей и сухожилий, когда Роуин, как и обещал, оторвал демону голову. Она отвела взгляд, когда он с глухим стуком швырнул тело и голову на землю.

Роуин обернулся к ней, взглянул на свои руки и скривился при виде чёрной жижи, покрывающей кожу.

– Пойдём. Мне нужно где-то отмыться.

Женевьева уставилась на него.

– Это было действительно необходимо? Тебя совсем не волнует, что будут последствия?

Он усмехнулся, заметно развеселившись:

– Мы в Аду. Это просто обычный вечер. И да, это было необходимо. Если здесь не выполнять угрозы, хищники становятся слишком наглыми. Запомни это.

– Уф, – выдохнула она, но спорить не стала, когда он повёл её прочь из переулка.

Оказавшись на улице, Женевьева удивилась её масштабам. По обе стороны тянулись самые разные лавки, а впереди виднелась площадь, напоминавшая ей французский квартал. Куда ни глянь – повсюду были удивительные картины. Вот заведение с вывеской «Свежая кровь», вот другое – предлагало отполировать черепа ваших любимых. В одном переулке она заметила парочку, трахающуюся прямо у стены, в другом – кого-то, кто мыл… страуса?

– Что за… – выдохнула она, увидев демона, намыливающего огромную птицу.

– Прекрасно, – пробормотал Роуин, будто ничего странного не происходило.

Он подвёл её к демону и нелепому животному. Женевьева с изумлением наблюдала, как Роуин занял у него шланг, чтобы отмыть с рук демоническую кровь. Ей всё сильнее начинало казаться, что она опять отключилась в Энчантре и видит всё это в бреду.

Страус склонил голову набок и уставился на неё. Женевьева прищурилась.

– Зачем кому-то страус в Аду?

Похоже, она произнесла это вслух, потому что демон похлопал птицу по лысой башке и ответил:

– Маус ест крыс у моего магазина.

Женевьева удивлённо подняла брови:

– Ты назвал свою птицу Маус?

– Всё просто, – пожал плечами тот.

– Ага, – буркнула она. Страус смерил её угрюмым взглядом.

Пока Роуин отмывался, Женевьева заглянула в магазин по соседству. По фасаду текла странная голубая жижа, пахнущая приторно сладко, а над вывеской Poison and Potion клубился дым с синими и фиолетовыми оттенками. Она перевела взгляд на Роуина – он всё ещё тёр руки, – и медленно направилась внутрь.

Колокольчик звякнул над дверью, оповещая о её приходе. Внутри никого не было – только полки, уставленные разноцветными пузырьками с жидкостями. Все с этикетками на непонятных языках, которые, без магии Нокса, она прочитать не могла.

– Женевьева? – раздался незнакомый голос, за которым последовало что-то на чужом языке.

Она обернулась – перед ней стояла женщина с винно-красными волосами и чокером из зубов.

– Это и правда ты! – воскликнула она и перешла на английский, поспешно рванув к двери. – Матильда! Астория!

Женевьева попыталась сделать себя невидимой, но поняла, что магия не работает – браслеты от Нокса мешали. Да и было уже поздно: две другие женщины – очевидно, Матильда и Астория – тут же окружили её.

– Я Глэдис, – представилась рыжая. – Это Матильда и Астория.

Женевьева почти уверена, что Матильда – вампир, судя по внушительным клыкам. А вот Глэдис и Астория, по всей видимости, демоны – но точно не скажешь.

– Мы просто обожаем вас с Роуином, – захлопала ресницами Глэдис. – Я с самого начала ставила на вас. Роуин не стал бы жениться на смертной, если бы она была бесполезна.

– Я была уверена, что ты не выживешь после первого раунда, – добавила Матильда.

– Я передумала, когда ты бросилась спасать Умбру, – возразила Астория. – Сначала ты мне не понравилась, но… мы обожаем Умбру. Она и Сапфир – наши любимые фамильяры.

– Секс с Роуином потрясающий? – с любопытством спросила Матильда.

– На вид – потрясающий, – вставила Глэдис.

– Я всегда была неравнодушна к нему, – мечтательно вздохнула Матильда.

– А мне больше нравится Грейв, – хищно улыбнулась Астория. – Хочу, чтобы он ненавидел меня так же, как всех остальных. И всю ночь – на матрасе.

Когда девушки увлеклись обсуждением всех деталей Игр – и прошедших, и нынешних, – они снова перешли на свой язык, а Женевьева начала незаметно отступать к двери.

Пробравшись наружу, она застала Роуина как раз в тот момент, когда он заканчивал отмываться.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил он мужчину со страусом.

– Ты знал, что у нас есть фанаты? – спросила она. – Потому что на меня только что напала их группа.

Уголки губ Роуина приподнялись:

– Конечно, у нас есть фанаты. Посмотри на нас.

– Ну да, – кивнула она, откидывая прядь волос через плечо. – Но странно, что они вели себя так, будто мы знакомы. Это у всех так здесь? Даже до того, как ты перестал появляться?

– Когда ты становишься источником развлечения, на тебя начинают смотреть как на товар. Люди судят о тебе по тому, насколько ты их развлекаешь. Именно поэтому я и перестал сюда возвращаться.

Женевьева сжала его ладонь. Он поднял её руку и поцеловал костяшки пальцев.

– Мы прямо сейчас едем в особняк Нокса? – поинтересовалась она.

Он покачал головой:

– Перед этим мне нужно заехать в одно место.

Магазин, куда он её привёл, был настоящей мечтой. Снаружи – ничем не примечательное здание, а внутри всё искрилось: витрины, полные редких камней и диковинок.

Женщина за стойкой что-то спросила Роуина на том же языке, что и девушки в лавке зелий, при этом бросив на них оценивающий взгляд и одарив обаятельной улыбкой. Роуин махнул Женевьеве, предлагая осмотреться, и наклонился к женщине, что-то прошептав.

Женевьева следила за ним, но её внимание вскоре привлекла витрина. Минут через десять продавщица вынесла коробку из задней комнаты, и Роуин незаметно передал ей что-то похожее на золотые монеты, а затем повернулся к двери.

– Готова? – спросил он.

Женевьева покосилась на коробочку, затем кивнула:

– Теперь точно едем к Ноксу?

Роуин утвердительно кивнул:

– Время навестить мою мать.

Глава 37. ПОДАРОК

Особняк Нокса оказался самым настоящим замком. С башнями, шпилями и чересчур драматичным подъёмным мостом.

– Добро пожаловать в настоящий Ад, – сказал Роуин, когда они сошли с второго парома на каменный причал.

Первый переезд прошёл вполне спокойно, за исключением информации от капитана: если она упадёт в воду, её утопят демонические сирены, обитающие под поверхностью. Женевьева вцепилась в Роуина и не отпускала.

Во время второго переправы он объяснил, что все Круги Ада устроены примерно одинаково: два кольца земли, окружающие центральную, более прочную часть царства, между ними – река. Названия первого потока она не расслышала, но второй Роуин назвал Жадностью и добавил: если из неё выпить, тебя поглотит грех алчности.

На самом внешнем кольце земли, где они впервые оказались, располагалась Окраина – место, где обитали и трудились большинство демонов в каждом круге. Внешний круг населяли более могущественные демоны, внутренний – более могущественные дьяволы. Именно там находился дом Нокса: Ноксиум.

– Он назвал дом в честь себя? – скептически протянула Женевьева.

– Его на самом деле не зовут Нокс, – сообщил Роуин, когда они подошли к железному рычагу у моста. – Мы зовём его так из-за Ноксиума. Дьяволы не используют свои Истинные имена.

Верно. Офелия как-то упоминала, что Салема раньше звали иначе. По его Истинному имени. Но как только Фантазм рухнул, его забыли.

Роуин остановился перед рычагом. Из ручки торчал острый шип, и Женевьева с замиранием наблюдала, как он сжимает его так сильно, что кровь свободно струится по металлу. Затем он дёрнул рычаг.

– Он срабатывает только на тех, кого узнаёт, – пояснил он.

Цепи заскрипели, и мост медленно опустился, открывая путь в брюхо зверя. Замок был оплетён теми же лозами демонической ягоды, что и Энчантра, а архитектурой напоминал дом Силверов. Настолько, что Женевьева заподозрила: в строительстве их особняка тоже приложил руку Нокс.

Когда они наконец вошли внутрь, Нокс уже ждал их у входа.

– Добро пожаловать домой, Роуингтон. Сколько лет, сколько зим, – усмехнулся он, махнув им рукой. – Пикси, принеси нам вина.

– Даже не думай, – отрезал Роуин, пока маленький демон с розовыми хвостиками не успел удрать за напитками. – Женевьева не будет ничего есть и пить, Нокс.

– Ой, простите, – притворно раскаялся тот. – Совсем забыл про это нелепое правило.

Роуин взглянул на него так, словно без слов дал понять: он прекрасно знает, что тот врёт.

– Если ты ищешь Веллингтона и Ремингтона, они в семейном крыле, – сказал Нокс и отмахнулся. – Можете осмотреться. Только ничего не трогайте, если, конечно, не хотите, чтобы вашими руками пообедали мои слуги. И не забудьте, миссис Силвер, перед уходом я хотел бы показать вам своё хранилище.

Роуин сузил глаза, но дьявол не обратил на это ни малейшего внимания, просто подмигнул и исчез.

– Пошли, – буркнул Роуин. – Посмотрим, чем заняты мои братья.

– Роуин? – воскликнул Уэллс.

Они нашли Уэллса и Реми в гостиной восточного крыла замка. Судя по всему, ужин только что закончился: слуги и горничные торопливо убирали подносы и бокалы. Женевьева задумалась, совпадает ли здесь время с Энчантрой.

Реми, до этого развалившийся на чёрном кожаном диване, тут же выпрямился, заметив брата в проёме двери.

– Какого чёрта ты здесь делаешь? – спросил он. – И с ней?

Женевьева нахмурилась. Она была уверена, что у них с Реми вполне нормальные отношения. Хотя, учитывая, что за последние пару дней она вырвала у него изо рта металлический ободок и уронила на него книжный шкаф… возможно, и не очень.

– Женевьева нашла ещё один жетон неприкосновенности. И она моя жена, – сказал Роуин. – Куда иду я – туда и она.

– Как мило, – протянул Реми скучающим тоном.

– Мы пришли сюда, чтобы отдохнуть от Энчантры, – отчеканил Роуин. – Так что не порть всё к чертям.

– Не уверен, что здесь лучше, – вставил Уэллс.

– И… я пришёл повидать мать, – добавил Роуин. – Думаю, она должна услышать о нашей свадьбе. От меня.

– О, только не это, – проворчал Реми, поднимаясь. – Я пошёл спать.

Кулаки Роуина сжались, и Женевьева, прикусив губу, осторожно коснулась его предплечья. Он немного расслабился. Совсем чуть-чуть.

– Мать не спит, я только что был у неё. Отец тоже где-то поблизости. Я как раз вернулся сегодня из Ноктурнии, – сообщил Уэллс.

– Мы слышали, – отозвался Роуин, внимательно глядя на брата. – Что-то интересное в сердце Ада?

– Больше, чем ты думаешь, – тихо ответил Уэллс. – Потом поговорим.

Роуин повёл Женевьеву по сквозняковому коридору. Внутри всё было либо чёрным, либо насыщенно-фиолетовым – цвет глаз самого Нокса, без сомнения его фирменный оттенок. Окна украшали витражи в пурпурных и чёрных тонах, бархатные шторы и жаккардовые дорожки были угольно-чёрными. Даже стены – тоже чёрные.

Роуин остановился перед изысканной дверью в конце коридора. И просто стоял, глядя на неё.

– Роуин? – прошептала она.

Он молчал почти минуту, прежде чем заговорить:

– Я не был здесь так давно… Не знаю, насколько хуже ей стало…

Женевьева коснулась тыльной стороны его ладони:

– Ты не один.

Он бросил на неё взгляд. В его глазах блестело что-то неразличимое – страх, благодарность, а может, и то и другое. Он только кивнул и поднял руку, чтобы постучать.

Пауза. Потом:

– Войдите.

Роуин открыл дверь, и Женевьева сразу почувствовала – в этой комнате живёт боль. Воздух был пропитан запахом смерти, а нос жгло от стерильной, кислой вони. Сквозь чёрный полог, спадающий с балдахина, она разглядела женщину. На ней была алая ночная рубашка, и, если бы не болезненная худоба, она была бы точной копией портрета из Энчантры. Теперь Женевьева поняла, что имел в виду Роуин, говоря, что Грейв – её вылитая копия.

– Ремингтон? – нахмурилась женщина, а потом ахнула.

Женевьева увидела, как по её лицу прошли узнавание и недоверие, когда Роуин отодвинул полог и опустился на колени рядом с кроватью.

– Привет, мама. Надеюсь, я не в самое неподходящее время, – мягко сказал он.

Потом он сказал что-то на их родном языке, кивнув в сторону Женевьевы, стоявшей у изножья кровати.

– О, Роуингтон… – по её щекам потекли слёзы. – Ты правда здесь?

Он не отводил глаз от Женевьевы:

– Да. Я здесь. А это моя подруга.

Женевьева шагнула вперёд, и мать Роуина перевела взгляд на неё. Её губы дрогнули в улыбке.

– Привет, милая, – прошептала она. – Я Вира.

Женевьева кивнула:

– Очень приятно. Я Женевьева.

– Роуингтон никогда никого не приводил ко мне. Ты, должно быть, особенная. Как тебя зовут полностью? Женевьева…?

– Силвер, – сказал Роуин.

Вира выпрямилась:

– Ты хочешь сказать…

Роуин кивнул:

– Мы с Женевьевой поженились. Несколько дней назад.

– Мы, кстати, так и не обсудили, чтобы я брала его фамилию, – заметила Женевьева. – Всё произошло слишком быстро. Думаю, это он должен взять мою. Роуингтон Гримм. Звучит ведь неплохо, правда?

– Не будь нахалкой, – буркнул он.

– Ты обожаешь, когда я нахалка, – протянула она с улыбкой.

Вира взглянула на неё с заговорщическим прищуром:

– Ты очаровательна.

Женевьева расплылась в улыбке:

– Благодарю вас.

Роуин фыркнул:

– Не верьте ей, мама. Она с самого начала была сущим бедствием.

Женевьева фыркнула в ответ, но не успела съязвить – Виру сотряс приступ кашля. Она задыхалась, её тело сотрясалось в судорогах, чёрная как чернила кровь расплескалась по ладоням и простыням. Роуин отвернулся, закрыв глаза, словно видеть это причиняло ему физическую боль.

– Прости, дорогая, – прошептала Вира, когда приступ закончился. – Сейчас хуже всего. Когда действие лекарства подходит к концу. Лучше приезжай ко мне после Охоты. Тогда я в самом расцвете. Даже вставать могу.

Роуин поморщился:

– Мы дадим тебе отдохнуть, мама. Береги силы.

Вира сжала его ладонь:

– Возвращайся скорее. Evald et odesider.

– Я тоже скучал, – ответил он, но никаких обещаний не дал.

Тем не менее Виру, казалось, устроил и этот ответ. Она повернулась к Женевьеве и кивнула ей:

– Было чудесно с тобой познакомиться, дорогая. Добро пожаловать в семью.

У Женевьевы сжалось сердце. Она ответила кивком:

– Мне тоже было очень приятно.

Как только за ними закрылась дверь, Женевьева повернулась к Роуину:

– Почему ты не отдал ей подарок?

– Что?

– В той лавке. Ты что-то купил. Я думала, это для неё.

Он вздохнул, сунул руку во внутренний карман жилета и достал маленькую коробочку:

– Я хотел подождать, пока мы вернёмся в Энчантру.

Её дыхание сбилось:

– Ты… ты купил подарок мне?

Он протянул ей коробочку:

– С днём рождения, непоседа.

Она осторожно взяла её и приоткрыла крышку.

– Роуин… – прошептала она, едва не выронив.

На чёрном бархатном ложементе лежал тонкий золотой браслет. Между белыми и чёрными бриллиантами, выложенными по краям, была выгравирована надпись:

Свет – там, где ты.

– Дай, – сказал он, вынимая браслет, чтобы застегнуть его на её запястье.

Женевьева бросилась к нему, обвив руками его шею. Он прижал её к себе, крепко-крепко, уткнувшись лицом в её волосы.

– Спасибо, – прошептал он. – Что пошла со мной к ней.

Она кивнула. Она поняла. Людям больно терять близких – это занимает месяцы, иногда годы. Но каково это – смотреть на умирание любимого человека сквозь вечность?

Он чуть отстранился, чтобы коснуться её губ лёгким, долгим поцелуем.

– Роуин? – позвала она, когда они уже возвращались по коридору.

– Да?

Но прежде чем она успела сказать хоть слово, по замку прокатился мучительный, отчаянный крик.

Глава 38. ТРАГИЧЕСКИЙ КОНЕЦ

Севин появился в Аду, и он вопил как резаный. Его живот и грудь были залиты кровью, но кричал он не от ран. Каждый дюйм его кожи бурлил и дымился, словно его окунули в чан с кислотой. Женевьеве пришлось подавить рвотный позыв, чтобы не вывернуть всё содержимое желудка на ковёр рядом с ним.

Роуин, однако, даже глазом не моргнул. Он снял плотное одеяло с кресла в углу гостиной и бережно укутал тело брата, которое продолжало содрогаться в судорогах. Затем взял его за руку – и просто держал. Несколько минут спустя к ним присоединились Уэллс и Реми.

– Что происходит? – тихо спросила Женевьева.

– Вот что бывает, когда Охотничий клинок пронзает нам сердце, – пояснил Реми.

– Это очень больно, – добавил Уэллс, будто это не и так было очевидно.

Севин снова завыл от боли. Севин, вечно с ухмылкой и ехидным словом наготове. А теперь он был бледен, глаза остекленели, лицо перекошено от агонии, снова и снова сотрясающей его тело.

– Как долго это длится?

– Иногда часами, – сказал Уэллс.

Реми с Уэллсом вышли, оставив её и Роуина наедине с Севином, который всё ещё содрогался от боли. Прошло около получаса, прежде чем он затих – хоть и продолжал сжимать руку брата.

Вдруг в комнате появился Нокс. Он едва ли удостоил Севина взглядом и кивнул Роуину.

– Идём, – скомандовал он.

Женевьева скривилась от отвращения:

– Это не может подождать?

– Нет, – бросил Нокс и исчез.

Роуин осторожно освободил свою руку из пальцев Севина и поднялся.

– Побудешь с ним? – попросил он.

– Конечно, – кивнула она.

Когда они ушли, Женевьева подошла ближе и опустилась на колени возле Севина. Она осторожно взяла его большую ладонь и зажала между своими. Он с усилием приоткрыл глаза.

– Быть бессмертным – это привилегия, правда ведь? – прохрипел он.

Она грустно улыбнулась:

– Я так никогда не думала.

Он попытался кивнуть, поморщившись от боли:

– И правильно. Смертные – счастливчики. Вы живёте, вы любите, вы умираете. А жить вечно – это бесконечное время, чтобы другие причиняли тебе боль.

– Я думала, серьёзным у вас считается Грейв, – попыталась пошутить она.

– Ах да, точно. Я же только что умер. Но ничего, скоро вернусь к исполнению своих обязанностей семейного шута.

Она начала медленно и нежно поглаживать тыльную сторону его ладони круговыми движениями. Севин чуть сжал её руку в знак одобрения – мол, продолжай.

– Если Грейв – серьёзный, а ты – шут, то кто остальные? – предложила она, стараясь отвлечь его от боли. – Придумай всем титулы.

– Ковин – плохиш, – прохрипел Севин. – Или развратник. Что звучит веселее.

Она вспомнила его раздвоенный язык и скандальную связь с какой-то Несса Серпентайн:

– Согласна. Он меня действительно напугал в первый день.

– Правда? – приподнял бровь Севин. – Чем же?

Она покраснела:

– Я… э… увидела, как он… режет себя?

Севин дёрнулся в болезненном, но всё же смехе:

– А, ты увидела, как он выпускает.

– Что?! – пискнула она. – В смысле… он… ты хочешь сказать⁠—?

Он попытался улыбнуться:

– Нет-нет, не в том смысле. Мы – Кровавые Призраки. Наша магия накапливается в крови. Если не выпускать её время от времени, всё может плохо закончиться. Мы, конечно, ещё и пьём кровь, но это отдельная история.

– Да, ваши присоски. Вы ведь у вампиров это унаследовали, да?

– Да, – кивнул он с болезненной гримасой. – Хотя, пожалуй, стоило позволить тебе верить в то другое. Ковин бы с этого ухахатывался.

– Ты опасен для общества, – проворчала она.

– А ты ужасно мила, когда краснеешь, – подмигнул он.

– Перестань со мной флиртовать.

– Ах да, совсем забыл, у тебя же теперь глаза только на Роуингтона. Романтика и всё такое.

Теперь засмеялась она:

– В каком мире Роуин – романтик?

– В том, где он чуть не отгрыз мне голову, когда ты исчезла в том зеркале в лесу. И поклялся, что не уйдёт с места, пока не вернёт тебя, – сказал Севин. – Я, честно говоря, думал, ты пропала навсегда. Не говоря уж о том, как он переломал почти все кости в теле Седрика Ретблейда после того, как тот тебя загнал в угол на маскараде. Он утверждает, что мы вдвоём его прикончили, но на самом деле всё, что я сделал – свернул ему шею, чтобы прекратить его мучения.

– Очень драматично, – одобрила Женевьева, представив себе картину. А потом, спустя мгновение, спросила: – Севин?

– Да, милая?

– Можно я задам тебе вопрос?

– Это уже был вопрос, – заметил он.

– Клянусь, ты и твои братья – самые невыносимые люди во всей вселенной, – вздохнула она.

Уголки его губ приподнялись в слабой улыбке:

– Мы это заслужили.

Справедливо.

Женевьева прикусила губу:

– Ты думаешь, можно влюбиться в кого-то всего за несколько дней?

– Мы ведь вполне способны возненавидеть кого-то за секунду – с первого взгляда. Почему с любовью должно быть иначе? – ответил Севин. – Хотя боюсь, что не могу ответить тебе взаимностью, милая. Ты не в моём вкусе.

Она шумно выдохнула и закатила глаза:

– Ну раз уж мы об этом заговорили… а какой у тебя вкус?

– Садистки и те, кто недоступен, – пробормотал он.

– Почему ты вообще это говоришь? – спросила она, мягко. – Роуин… он будто пролез ко мне под кожу.

– Всё действительно сильнее ощущается в Энчантре, – сказал Севин. – Да, всё обострено, но оттого не менее реально. Охота – это жизнь или смерть, но чувства после неё не обязаны быть такими же крайними. Позволь себе влюбиться. Позволь себе разлюбить. Никогда не знаешь, когда потеряешь кого-то – и не успеешь больше ни на что. Поверь мне.

– А ты не боишься, что разобьёшь сердце так, что уже не соберёшь обратно? Если так легко влюбляться и разлюблять? – прошептала она.

– Если в жизни нет риска, то стоит ли она того вообще? – ответил он.

После этого она замолчала, обдумывая его слова.

– Роуин не навещал ни нас, ни мать уже много лет, – наконец сказал Севин. – Он одинок. Намного больше, чем сам готов признать, но я его знаю. И я вижу, что это ваше партнёрство что-то в нём снова изменило.

– Думаю, это касается нас обоих, – прошептала она.

Всё это время она окружала себя случайными друзьями и бессмысленными любовниками, лишь бы приглушить одиночество. Все они были как спичка – на мгновение тёплая, яркая, а потом гаснущая и выброшенная. Никто из них так и не узнал её настоящую. Все знали ровно то, что она позволяла – не больше. В последнее время даже с Офелией стало так же. Возможно, Роуин сможет узнать её такой, какая она есть. Возможно, они смогут победить в Охоте, снять с него это проклятие… и тогда решить, насколько глубоко готовы связать свои судьбы.

Почти через час Севин, наконец, задремал, а Роуин так и не появился.

В комнату внезапно явился Нокс.

– Пойдём, девочка, пора спуститься в хранилище, – произнёс дьявол с ноткой раздражения в голосе.

– Я не могу просто так его оставить, – возразила она.

– Всё нормально, – отозвался Севин, приоткрывая глаза. – Выбери что-нибудь весёлое.

Женевьева улыбнулась и мягко похлопала его по руке, затем поднялась и последовала за Ноксом в коридор. Он повёл её по каменному проходу, через зал, склонив голову, чтобы пройти под низкой аркой в углу.

Приблизившись к проёму, Женевьева увидела, что он ведёт к узкой винтовой лестнице. Подхватив подол платья, она начала подниматься следом за Ноксом. Наверху её встретила небольшая круглая комната, у дальней стены которой стояло роскошное зеркало в изящной раме. Витиеватый узор обвивал его по краям – извивающиеся лозы, змеи, ветки с плодами и цветами. Когда она сделала шаг вперёд, поверхность зеркала заструилась, словно вода.

– Прежде чем мы продолжим, – произнёс Нокс, – тебе нужно согласиться на одну… мелочь.

Женевьева оторвала взгляд от зеркала и встретилась с его глазами:

– Сколько раз мне нужно повторить, что я не заключу с тобой сделку?

– Прошу тебя, прелесть, это всего лишь формальность. Та, с которой соглашались все до тебя. Я позволяю тебе выбрать дар из моей коллекции – один предмет, бесплатно. Взамен прошу лишь, чтобы ты согласилась потерять все воспоминания о времени, проведённом внутри хранилища. Ты запомнишь только ту вещь, которую выберешь. Просто вопрос безопасности. Представь сама – здесь столько завистников и пронырливых созданий, которые могли бы захотеть присвоить моё имущество.