Текст книги "Секреты прошлого"
Автор книги: Кэти Келли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)
Глава 12
Эмбер ожидала цветов и вина. Может быть, пива. В конце концов, она разругалась с матерью и ушла из дома, порвав с прежней уютной жизнью. Она совершила Поступок с большой буквы.
Настроение у Эмбер было довольно гадким, но она гордилась собой. Она была… словно героиня романа, сбежавшая от жестокой матери с женихом (разумеется, благородным графом) навстречу счастливому будущему.
Жаль, Карл не смотрел мелодрам и не читал романов, поэтому его видение ситуации было несколько иным.
Встретив Эмбер на остановке, он помог ей выйти из автобуса, обнял, забрал чемодан и пошел вперед, болтая о пустяках. В его речах не было страсти, он не благодарил пылко за то, что его невеста бросила все ради любви.
– Женщины, – скривился Карл, косо взглянув на чемодан. – Не могут без миллиона вещей! Ну как одна маленькая женщина может нуждаться в целом чемодане шмоток? Или это украшения и косметика?
Эмбер понимала, что любимый просто ее дразнит, но была не в настроении для шуток. Больше всего она хотела услышать слова поддержки, почувствовать нежные объятия, прижаться к груди любимого, а не плестись сзади, уныло шмыгая носом. Где заверения в вечной любви, где знаки внимания?
Впрочем, ей не следовало требовать слишком многого. Ведь они с Карлом не герои мелодрамы.
– Я взяла лишь самое необходимое, – коротко пояснила Эмбер. – Все, что нажила за восемнадцать лет жизни. – Она захватила даже четырех ниточных мишек, которые обычно сидели на спинке дивана.
– Как знаешь, детка. Просто я не представляю, где ты все это разместишь. У нас с ребятами маленькая квартира.
Они уже стояли у двери в подъезд. Карл протащил чемодан по вонючему коридору и поднялся по лестнице к синей двери, которая была распахнута настежь.
– У нас совещание, – объявил он, втаскивая чемодан в прихожую и пиная ногой дверь, чтобы она закрылась.
Бросив чемодан возле груды обуви, Карл провел Эмбер в комнату, где сидела куча народу. Помещение являло собой воплощенный кошмар команды уборщиков: всюду валялись смятые бумажки, растерзанные журналы, на полу тут и там стояли стопки грязных тарелок и стаканов, на диване была свалена одежда, пыль покрывала все, чего касался взгляд. Кенни Ти растянулся поверх одежды, Сид развалился в кресле, Лу сидел прямо на полу у журнального столика, где в распахнутой коробке сиротливо ютились остатки пиццы.
Увидев Эмбер, ребята приподняли руки в приветственном жесте и заулыбались. К своему стыду, девушка внезапно расплакалась. После кошмарной ссоры с матерью ее сердце было тронуто тем, что ей радовались совершенно посторонние люди.
– Не плачь, не надо, – сказал Карл, обнимая Эмбер.
– Но мы так сильно поругались. Я никогда не говорила с мамой в таком тоне, – жалобно пробормотала она, шмыгая носом ему в плечо. – Мы всегда были очень близки, но теперь между нами словно пролегла пропасть. Мама совсем не понимает меня, и никогда не поймет! Ты бы только слышал ее, Карл! Она ненавидит меня, пойми!
– Твоя мать справится с собой, все пройдет. Моя тоже злилась, – признался Сид с улыбкой. – Считала, что в жизни нет ничего важнее учебы и экзаменов. Она надеялась, я стану адвокатом. Боже, ребята, представьте меня в суде, в костюме и при галстуке!
– Разве что в камере для обвиняемых, – хохотнул Лу.
– Ты теперь с нами, Эмбер. Мы вроде как твоя семья, – покивал со значением Кенни Ти. – Надеюсь, ты научишь Карла стирать трусы. А то самые чистые у него те, что он подбирает с пола!
– Это ты подбираешь с пола мои трусы, кретин, – отшутился Карл беззлобно.
Эмбер отерла со щек слезы и попыталась смеяться вместе с остальными. Странно, но ей было даже приятно, что ее воспринимают своей в доску, словно старого приятеля. И пусть квартира музыкантов была далека от совершенства, она собиралась прибраться и научить ребят поддерживать порядок.
Эмбер шмыгнула носом и упрямо вздернула подбородок. Пусть рядом нет мамы, она способна стать матерью шалопаям из группы. Она докажет Фей, что способна заботиться не только о себе, но и о других. К черту книги и тетради, в жизни есть вещи и поважнее!
– Пицца кончилась, а у нас только аппетит разыгрался, – заметил Сид.
– Лу собирался сгонять за жратвой, – пояснил Карл. – Но раз уж ты тут, может, приготовишь на всех еды? Давно не ели домашней пищи.
– У нас есть курица, – добавил Лу.
– Ты вчера забыл убрать ее в холодильник. Она уже попахивает, – предупредил Сид.
– После того как ее сварить или пожарить, вонь пройдет, – заявил Карл. – Верно я говорю, Эмбер?
Вся компания уставилась на нее, полагая, что женский пол лучше разбирается в готовке.
Внезапно Эмбер со стыдом осознала, что на кухне всегда царствовала ее мать, а сама она лишь убирала еду в холодильник, разогревала что-нибудь в микроволновке и составляла списки продуктов, которые следует закупить при походе в супермаркет.
– Ты прав, Карл, – все же ответила она, торопливо прикидывая, сможет ли пожарить курицу.
В холодильнике воняло почти нестерпимо, и Эмбер с трудом подавила приступ рвоты. Она брезгливо достала курицу – несло именно от нее – и тотчас выбросила в мусорное ведро. С ней уже ничего не сделаешь. Не хватало подхватить в первый же день сальмонеллу!
На полках грудились коробочки и банки, но большая их часть оказались пустыми, а некоторые с серой плесенью на стенках. Полным был лишь пакет апельсинового сока, но как давно его открыли, было неизвестно. Дверца морозилки примерзла, и даже нож не смог проделать в этой обороне брешь.
В шкафу обнаружились коробки с хлопьями (везде было понемногу) и растворимые каши, а также множество бутылок, на дне которых плескались остатки спиртного. В двух красных банках цилиндрической формы нашлись горстка риса и пучок посеревших от времени спагетти.
Эмбер вернулась в гостиную.
– О курице можно забыть, – объявила она. – Я иду в магазин, куплю продуктов. Но мне нужны деньги.
– Да, мэм, – кивнул Карл и велел ребятам сброситься.
Эмбер улыбнулась. Конечно, на ее плечи ложились непривычные обязанности, но эта ответственность за других людей… она была приятной. Еще на прошлой неделе Эмбер была школьницей, жившей в детской спальне с кружевными подушками на постели, а теперь начинала новую жизнь, жизнь с мужчиной, которому нужно готовить и который удовлетворял ее в постели.
Прогресс налицо, не так ли?
Однако уже через несколько часов Эмбер вновь была на грани слез.
– Может, позвонить бабушке? – чуть слышно всхлипывая, спрашивала она совета у Эллы.
– Зачем? – удивилась в трубу подруга. Любая бабушка всегда принимала сторону матери. По мнению Эллы, ничего, кроме ругани и упреков, такой звонок дать не мог. – Звони уж сразу маме. Разве не мать дает дочери уроки кулинарии?
– Она думает только о моей учебе, – горько сказала Эмбер. – Я не оправдала ее ожиданий, но ведь экзамены не самое главное в жизни! Нелепая система распихивает людей по тесным коробочкам, не оставляя выбора. Им кажется, что это и есть свобода, но свобода оставляет право выбора. Я не хочу быть частью такой системы.
Для девушки, большую часть жизни проведшей над книгами и перед мольбертами, Эмбер слишком легко подбирала аргументы против своих прошлых увлечений. Она не знала, как обстоят дела с учебой у троих членов группы, но Карл, сдавший выпускные экзамены, постоянно твердил, что опыт – лучший в мире учитель. А Карлу Эмбер верила безоговорочно.
– Значит, твои ребята экзаменов не сдавали? Небось провалили, просто стыдятся этого, – предположила Элла.
– Карл сдал экзамены! И не тебе судить его друзей! – возмутилась Эмбер.
– Да откуда тебе известно, что он их сдал? Натрепал небось, а ты и веришь.
Но Эмбер знала правду: Карл сдал экзамены и даже поступил в университет. Правда, после второго курса ее любимый решил идти другой дорогой, но это уже не имело значения.
– Перестань сомневаться в Карле, – возмутилась Эмбер. – Ты на чьей вообще стороне?
– В том-то и дело, что на твоей. Предположим, твой ненаглядный музыкант экзамены сдал – значит, он считал, что это важное дело. Так чего ж он тогда отговаривает от учебы тебя? Ведь тебе осталась пара недель, не зря же ты училась столько лет? Если Карл не готов подождать две недели, значит, он тебя не заслуживает. Одним словом, он просто эгоист.
– Он любит меня! – воскликнула огорченная Эмбер. Ей не нравились аргументы подруги. – Чего ты на меня взъелась?
– Не на тебя, а на Карла. Ты же знаешь, я всегда говорю, что думаю.
– Карл и рад бы меня подождать, но ребята должны быть в Америке уже к началу июня.
– Так пусть подождет в Америке. А ты сдашь экзамены и приедешь к нему. Или ты просто боишься, что за эти две недели он найдет себе другую музу, которая будет согревать его постель?
Шпилька достигла цели. Хорошо, что Элла не могла видеть лица подруги. Увы, Эмбер была не до конца уверена в любимом мужчине. Такой красивый и талантливый парень, как Карл, был окружен женским вниманием. Если бы не мысли о его возможной неверности, Эмбер осталась бы с матерью до конца учебного года и лишь потом отправилась бы в Америку.
А если Карл уедет и они больше никогда не увидятся? Как ей жить дальше?
– Мы любим друг друга, – сказала Эмбер в трубку ледяным тоном. – Тебе просто не понять…
– Да где уж мне! Раньше ты прислушивалась к моему мнению, а я всегда спрашивала у тебя совета. Твой Карл… он словно черная кошка, которая может нас рассорить. Теперь я для тебя ломоть отрезанный, – горько сказала Элла. – Спасибо, подружка, спасибо большое. Не ожидала.
– Ой, Элла, когда же ты повзрослеешь? Ты рассуждаешь как ребенок, у которого отняли игрушку, – фыркнула Эмбер. – Будто пришел соседский мальчик и забрал твоего любимого маленького пони.
Элла решила, что с нее хватит.
– Что ж, извини, но ты мне больше нравилась с маленьким пони под мышкой! Где Эмбер Рид, моя лучшая подруга, разумная и трезво оценивающая события? Ты забыла все свои принципы, плюнула на все свои планы и готова рисковать будущим ради сомнительного парня, который играет в третьесортной группе. Он бросит тебя, можешь не сомневаться. А потом ты вернешься домой да еще будешь спрашивать меня, почему я тебя не удержала. Так запомни: я сделала все, что было в моих силах. Прощай, подружка, надеюсь, в твоей новой жизни ты не свихнешься от отчаяния.
Эмбер повесила трубку и жалобно всхлипнула. Теперь ей было еще более одиноко, чем до звонка подруге.
Почему ее никто не понимает?
Любовь меняет людей, по-новому расставляет приоритеты… разве это так плохо?
Так ли необходимо выбирать между старыми друзьями и любимым? Неужели нельзя получить все?
Глава 13
Это был обычный картонный прямоугольник кремового цвета с нарисованным от руки сердечком посередине и надписью, сделанной четким, уверенным почерком Грея.
«Люблю. Скучаю. Вернись ко мне».
Мэгги еще раза три перечитала открытку, внимательно вглядываясь в каждую букву, словно она могла содержать какое-то дополнительное, тайное послание. Если бы Грей купил обычную открытку, где слова любви были бы напечатаны бездушным типографским шрифтом, послание не тронуло бы ее. Но этот простой кусочек картона с аккуратно нарисованным сердечком, эта мольба о прощении вызвала неприятное, тянущее чувство в сердце.
Мэгги думала о том, что час назад сказала Кристи Девлин. Она думала о словах учительницы, пока шла домой, и они эхом отдались в голове, когда Мэгги обнаружила небольшой конверт на столике в прихожей. Грей был настойчив.
Не надо заботиться о том, что подумают окружающие. У каждого своя дорога и свои жизненные ценности. Вот о чем говорила Кристи. И в этих словах была заключена какая-то простая, но очень глубокая мудрость.
Мэгги хотела вернуться к Грею. Хотела, как ничего прежде за всю свою жизнь. Что ей до мнения других, до осуждения друзей и родных, если важнее Грея нет никого на свете? Плевать на гордость, на неизбежные сомнения в том, что любимый мужчина сумеет хранить верность! Время сомнений наступит позже, и с ними придется бороться, но кто способен предсказать будущее? Она стала сильнее и осторожнее, она изменилась, а значит, суждено измениться и их с Греем отношениям.
Часы показывали половину восьмого вечера – в это время Грей уже бывал дома. Мэгги отчаянно захотелось с ним поговорить.
Она набрала номер их общей квартиры, но в ухо лились бесконечные гудки. Через минуту включился автоответчик, предложивший ее собственным голосом оставить сообщение. Мэгги повесила трубку, так и не сказав ни слова. Предстоящий разговор следовало вести не по телефону.
Мэгги набрала мобильный Грея, но тот оказался отключен.
Она выругалась. Желание поговорить хоть с кем-нибудь стало нестерпимым.
– Привет, это я, – сказала она, услышав голос Шоны.
– Здорово! – прокричала в трубку подруга.
На заднем плане орал телевизор, пытавшийся, в свою очередь, превзойти в уровне шума стереопроигрыватель. Шона и Пол были из тех, кто не любит сидеть в тишине, а на мнение соседей предпочитает плевать.
– Захотелось поболтать, – призналась Мэгги.
– Разговор серьезный или как?
– Ну, не совсем. – Мэгги задумалась. – Все-таки скорее серьезный.
– Выключи музыку! – крикнула Шона Полу. – Выкладывай, что произошло, – велела она, как только на заднем плане остался лишь звук теленовостей. – Он приволокся к тебе, признался, что влюблен без памяти, и пообещал никогда впредь не изменять?
– Откуда ты знаешь? – обалдела Мэгги. Она не рассказывала подруге о визите Грея.
– Значит, так оно и было? Дорогая, это же стандартный набор действий нашкодившего парня. Предсказуемо до боли в зубах.
– А вот я и не предполагала, что Грей приедет.
– Очень зря, дорогая, очень зря. Подумай сама: мужчина тащит в вашу постель другую девицу, потом не может найти нужных слов, поэтому позволяет тебе уехать к родителям. А потом он собирается с мыслями, наносит визит и произносит заготовленную речь на тему «без тебя жизнь не мила, осознал вину, готов смыть кровью». Еще бы он не приехал! В квартире небось бардак, сухомятку жевать надоело, в раковине гора посуды! – Шона хмыкнула. – А если на факультете узнают о причине твоего отъезда, такое начнется! Представляешь, как скомпрометирует безупречного Грея роман со студенткой? То-то и оно! Только не думай, что слухи поползли бы от нас с Полом. Мы – могила! Но кто-то мог знать о делишках Грея. А твой с ним разрыв – наилучшее доказательство того, что слухи о романе со студенткой не пустая болтовня.
Мэгги стало противно. Вариант, изложенный Шоной, звучал так гадко! В нем не было ни капли той романтики, которую успела нарисовать себе Мэгги, получив карточку Грея. Но ведь Шона не присутствовала при их разговоре в кафе, она не слышала, как ласково и проникновенно звучал голос Грея…
– Он сказал, что любит меня, – жалобно запротестовала Мэгги. – Он не врет, Шона. Думаю, что не врет. Он сказал это в присутствии посторонних, в библиотеке. Знаю, ты считаешь его подлым лжецом, но если бы ты только…
– Боже, ты уже попалась на крючок, дорогая, – вздохнула Шона с неодобрением. – То, что твой Грей произнес в библиотеке пафосную речь, ничего не значит! Ты же знаешь, как он любит публичные выступления. И чего он не подастся в политику – этот парень отлично смотрится на сцене, а по убедительности с ним никому не сравниться. После разговора в библиотеке тебе следовало разразиться аплодисментами – это поставило бы финальную точку в его выступлении. Грей любит внимание, поэтому он любит трахать восхищенных студенточек… Внезапно речь Шоны оборвалась.
– Что означает твое последнее заявление? – взвизгнула Мэгги. – Лично одну восхищенную студенточку я видела, но ты так говоришь, будто их было множество. Что тебе известно?
Пауза затянулась. Мэгги почти визуально представила, как крутятся шарики в голове Шоны в поисках выхода из трудной ситуации.
– Правду, Шона, – с силой сказала Мэгги. – Я хочу слышать правду. И уж лучше бы кто-то открыл мне глаза раньше.
– Ох, милая, – вздохнула Шона с таким очевидным сочувствием, что Мэгги внезапно затошнило. – Я собиралась рассказать. Я же твоя близкая подруга, поэтому после вашего с Греем разрыва я стала собирать сплетни. И выяснила, что та смазливая блондинка была не единственной, кто прослушал приватную лекцию. У Грея явная тяга к молоденьким студенткам.
– О… – На большее Мэгги не хватило.
Словно час назад она выяснила, что Земля все-таки круглая, а – вот поди ж ты! – нашлись доказательства того, что она плоская.
– Прости, дорогая, но тебе следовало это знать.
Если бы новости донесла не Шона, Мэгги наверняка убила бы доносчика. Она бы просто не поверила. Но подвергать сомнению слова лучшей подруги было нелепо.
– Рассказывай в деталях, – велела Мэгги.
– Ты уверена?
– Да. В малейших деталях.
– Пол! – рявкнула Шона. – Выруби телик и сделай мне коктейль. У нас с Мэгги трудный разговор.
Мэгги услышала далекую реплику Пола:
– Надеюсь, ты не сведения о том ублюдке выкладываешь?
– Как раз именно этим я и занимаюсь. Девочке следует открыть глаза.
Шона выяснила, что у Грея было еще как минимум четыре романа. Все девицы учились на одном факультете, и это показалось Мэгги самым гадким. Грей так много проповедовал на тему морали, а сам предпочитал барахтаться в грязи. Он трахал тех, кому читал лекции, чьи рефераты проверял, чьи работы оценивал.
– Единственная хорошая новость: ни один из романов не длился долго, – саркастически сказала Шона. – Можешь утешаться этим, детка. В смысле Грей по-своему любит тебя, а студентки – это просто секс. Поверь, я постаралась накопать побольше, так что в последнем даже не сомневаюсь.
– О да, это его здорово оправдывает! – крикнула Мэгги с горечью.
– Не ори! – приструнила ее Шона. – Я вовсе не издевалась. Просто не хотела, чтобы ты снова принялась винить во всем себя. «Я недостаточно хороша для него» и тому подобное. Да твой бывший – первоклассный кусок дерьма, но он не так умен, как пытается показать, потому что в первую очередь думает не головой, а членом.
– Точно! – крикнул издалека Пол. – Моральный урод, одним словом.
– Он делал это в нашей постели, – всхлипнула Мэгги. – Зачем? Другой постели не нашел? Может, он хотел, чтобы я его застукала? – с затеплившейся надеждой спросила она. – Может, надеялся тем самым разрубить узел и порвать с…
– Ты переоцениваешь примитивный мужской мозг, милая. Грею неплохо жилось, пока ты ни о чем не догадывалась. Сомневаюсь, что его тяготили измены. Тяготить может первая измена, но не четвертая. Твоему Грею просто было некогда искать другую постель. Ты была на работе, а потом собиралась на пилатес, а девчонка уже сняла трусы. Все же ясно как божий день!
– Он умолял меня вернуться, – с кривой усмешкой сообщила Мэгги.
Всего пять минут назад ее переполняли совсем другие эмоции: надежда, любовь, почти счастье. А теперь ситуация стала еще более гадкой и мучительной, чем прежде.
– Еще бы он тебя не умолял…
– Он даже предложил пожениться. – У Мэгги запершило в горле. – А ты говоришь, он напропалую изменял мне последние… сколько? Пять лет? Зачем жениться, если хочешь трахаться направо и налево?
– Это риторический вопрос, Мэгги. Главный вопрос всей жизни.
– Какой именно? – заинтересовался Пол.
Шона его просветила.
– А я думал, главный вопрос: есть ли жизнь на других планетах, – хмыкнул Пол.
– Нет, это третий вопрос. А второй: почему все хорошие парни встречаются с другими парнями?
Внезапно Мэгги хрипло расхохоталась.
– Какой чудесный звук, – похвалила Шона. – Не позволяй мистеру Траху разрушить твою жизнь, Мэгги. Ты романтик, хотя и пытаешься это скрывать. Тебе нужна сказка, а Грей, увы, не умеет их рассказывать.
– А говорят, что переход к моногамии – важный шаг в развитии личности, – вздохнула Мэгги. – Мне нужны были серьезные отношения, а Грей так хорошо вписывался в образ серьезно настроенного мужчины. Может, я старомодна? Может, все кругом крутят роман и мне давно следовало завести любовника?
– Шутки в сторону. Никаких любовников, ты не из тех, кому это сходит с рук. Один раз сходишь налево, потом еще повесишься в связи с невыносимым чувством вины. Ты любишь всем сердцем, а Грей… он просто иначе устроен. Если бы он обещал, что больше никогда не станет изменять, потому что ты дорога ему, может, ему следовало поверить. Но ведь он не обещал ничего подобного, да? Он просто извинился за ту пташечку в твоей постели. Кстати, о пташечке! Поговаривают, у девочки отобрали читательский билет, да и на дом больше литературу не дают, – поделилась Шона. – Конечно, дурочка может обратиться в деканат, но вряд ли постановление декана способно обжаловать решение всего трудового коллектива библиотеки. Мы за своих стоим горой!
Мэгги улыбнулась:
– Ах, Шона, спасибо, но я просто не знаю, что делать. Собиралась вернуться и бросить все силы на строительство отношений с нуля, а теперь… не вечно же мне жить с родителями, правда?
И все же на Саммер-стрит Мэгги чувствовала себя комфортно. Мама и папа оказывали ей всестороннюю поддержку, на которую она никак не рассчитывала. Хотя Мэгги сказала родителям, что разрыв с Греем был обоюдным решением, они возлагали всю вину на несостоявшегося зятя. Отец постоянно скрежетал зубами, стоило упомянуть Грея, и обещал «намять негодяю бока», а мама время от времени произносила обличительные речи на тему неблагодарных мужчин, которые не умеют отличить бриллиант от подделки. Мэгги была бесконечно признательна родителям за то, что они сразу приняли ее сторону. В родном доме она нашла защиту и любовь.
Мэгги даже успела привыкнуть к своей старой спальне. Разглядывая обои с детским рисунком, она принималась бессознательно улыбаться и даже ненадолго забывала, что давно выросла и всерьез обожглась во взрослой жизни. Словно и не было Грея, его любовницы и гадкого чувства унижения, которое она испытала, увидев их вместе. Преданная любимым человеком, старомодно наивная Мэгги, попадая в свою детскую спальню, переставала испытывать боль и горечь разочарования.
Ей нравилась местная библиотека, коллектив подобрался дружный и приятный, и работа доставляла удовольствие. Но Мэгги не хотелось прятаться. А именно этим она и занималась все последнее время: пряталась от проблем.
– Не знаю, вернуться ли в Голуэй или остаться здесь, – вздохнув, призналась она. – Я совершенно не способна принять четкое решение, мечусь из стороны в сторону. И знаешь, я совершенно запустила себя, если не считать одного бессмысленного похода в парикмахерскую.
– Ты недалеко ушла от меня, милая, – страшным шепотом сказала в трубку Шона. – Корни отросли безобразно, половина ногтей отвалилась, на ногах – настоящие джунгли, а у меня нет ни секунды, чтобы забежать в салон. У нас недавно было новое поступление, привезли столько книг, что мы с ног падали от усталости, пытаясь все зарегистрировать. Так что у всех дела, милая. Не пытайся принять решение немедленно, возьми перерыв. У тебя осталась неделя отпуска. Забудь о Грее, он тебе не нужен. Проведешь еще недельку с родителями и подумаешь, где тебе лучше. «Голуэй» вовсе не синоним слова «Грей».
Мэгги закусила губу. «Забудь о Грее». Легко сказать! Она завидовала твердому характеру подруги. Уж Шона точно не стала бы неделями распускать нюни, оплакивая развалившиеся отношения. Шона слишком любила себя, чтобы долго носить траур. У них с Полом были равные партнерские отношения, но они могли обходиться друг без друга, как все самодостаточные люди. Мэгги, увы, самодостаточной не была, она не знала, как и чем будет жить дальше без поддержки и любви Грея.
Возвращение в Голуэй виделось в черных красках. Впрочем, Мэгги нигде не было комфортно. Даже родительский дом и Саммер-стрит напоминали об обидах прошлого.
Может, следовало рассказать Шоне о школьных годах, о том, как трудно найти общий язык с теми, кто тебя недолюбливает, как тяжело быть жертвой издевок, чувствовать себя белой вороной? Возможно, тогда бы Шона поняла, по какой причине Мэгги цепляется за старые отношения и боится остаться в одиночестве? Конечно, подруга знала, что у Мэгги всегда найдется пара теплых слов для тех, кто в беде. Но то, что ей самой на протяжении жизни мало кто говорил теплые слова, Шоне известно не было. Самооценка Мэгги валялась где-то в районе плинтуса, и отсутствие веры в себя было главной ее проблема.
И что бы ни говорила Кристи о необходимости взглянуть в лицо правде, держать скелетов в шкафу было проще и удобнее.
