Текст книги "Секреты прошлого"
Автор книги: Кэти Келли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)
Кристи украдкой вздохнула, наливая заварку в чашки. Не только у Фей были свои секреты.
Между тем Фей приняла чашку со светлым мятным чаем, вдохнула аромат, сделала глоток и ненадолго зажмурилась. Всхлипывания понемногу затихали.
– Наверное, ты считаешь меня плохой матерью, – сказала она после долгого молчания и посмотрела на Кристи. – Я не видела, что творится под самым носом, жила иллюзиями. Психологи говорят, что дети часто скрытничают, не ведут с родителями доверительных бесед, не делятся секретами. Но Эмбер и я всегда были близки. Она рассказывала мне обо всем… и вдруг такое.
– Никто не считает тебя плохой матерью, – заверила Кристи. – Как раз наоборот ты отличная мать. А ведь это тяжелый труд – быть матерью. – Она усмехнулась. – Ты бы попробовала найти общий язык с двумя мальчишками. Они просто не принимают мать в расчет, потому что она женщина. Часто кажется, что все о них знаешь, но на деле это самообман. Каждый ребенок – личность, а у личности всегда есть секреты.
Фей кивнула, шмыгнув носом.
– Но мы были так близки… мне очень тяжело. – Она взглянула на Мэгги. – Мы едва знакомы с вами, но ваша мама, должно быть, рассказывала вам о моей Эмбер. Это чудесная девочка.
– Говорите мне «ты», а то как-то… неловко. – Мэгги смущенно улыбнулась. – Мама говорит, Эмбер хорошо рисует.
– Верно, она талантлива. – Фей выглядела польщенной, как все любящие матери, когда делают комплимент их детям. Но ее лицо вновь исказилось, стоило вспомнить, с какой легкостью Эмбер загубила свое будущее. Бросила школу, наплевала на колледж, сбежала с малознакомым парнем… – Может, позвоним в полицию?
Мэгги видела сочувствие в глазах Кристи, когда та мягко погладила плечо Фей и ответила:
– Твоя дочь имеет право ехать, куда ей вздумается. Ведь ей уже есть восемнадцать?
– Исполнится в четверг, – ответила Фей, сухо сглотнув.
– И она, конечно же, прихватила с собой паспорт. У Эмбер есть паспорт?
– Есть. Не знаю, правда, взяла ли она его… я не проверяла. Но Эмбер собралась в Америку. Без визы туда не попадешь, правда? – Лицо Фей озарила надежда. – Может, ей откажут в визе и она вернется?
– Если она поедет с ребятами из группы, им могут сделать рабочую визу на всех через компанию звукозаписи, – предположила Мэгги. – Это облегчает прохождение формальностей.
Фей какое-то время обдумывала эту информацию.
– Значит, я должна смириться? Эмбер уже восемнадцать, и я не смогу помешать ее отъезду. – И она снова принялась плакать, закрыв руками лицо.
– Фей, милая, – сказала Мэгги, беря Фей за руку, – ваша Эмбер – девочка неглупая, это все говорят. Уверена, она сумеет о себе позаботиться. Эмбер росла рядом с вами, видела, как вы справляетесь с трудностями, и наверняка многому от вас научилась. Этого опыта ей хватит, чтобы не наделать ошибок. И парень может оказаться не таким уж и плохим. Возможно, вам следует больше доверять ей.
Фей подняла взгляд, полный боли.
– Мне следовало научить ее кое-чему еще, а я упустила шанс. В этом все и дело. Я слишком опекала свою девочку. Мир жесток, мужчины обращаются с нами как с грязью, и вряд ли парень Эмбер – исключение. Он побоялся встретиться со мной, подтолкнул малышку на бегство из родного дома! Он такой же, как и все остальные. Я знаю, о чем говорю. Мой личный опыт был слишком горек, и я желала дочери лучшей доли.
– Но вы ни о чем не рассказывали Эмбер, да? – предположила Кристи. – Вы скрыли от нее какую-то правду?
– Да, я много лет лгала моей девочке. Я стыдилась того, что творила в прошлом. Я надеялась, что смогу уберечь ее от боли и зла и она не пойдет тем путем, каким когда-то пошла я…
И внезапно Кристи увидела яркую картину, полную деталей. Настоящая Фей растворилась, ее внешний фасад стек с лица, словно размокшая под дождем глина, пропали морщины, взгляд обрел прежнюю дерзость, губы сложились в капризную улыбку.
Словно сквозь слой ваты, издалека, доносился до Кристи голос Фей сегодняшней:
– Но именно это и сделала Эмбер… она пошла тем же путем, что и я. Она выпорхнула во внешний мир, ничего не зная о жестоких законах, царящих в нем. Вместо того чтобы вооружить мою деточку, я не дала ей даже элементарного щита для самообороны…
– Музыка, – начала свой рассказ Фей. – Вот от чего я сходила с ума, будучи подростком. Музыка и любовные романы. Я тратила на пластинки все до последнего пенни, и мы с Шарлоттой, подружкой из школы, слушали любимые песни, читали романы и предавались мечтам. Я обожала обложки, на которых суровые мачо держат в объятиях красоток, глядя на них с обожанием и затаенной страстью. – Взгляд Фей затуманился, словно она мысленно возвращалась в те времена. – Я мечтала, что у меня все будет именно так: мужчина, который будет сходить по мне с ума и исполнять любой мой каприз. Я хотела стать такой же прекрасной, как героиня книги. Мне представлялось, как мой мужчина зовет меня самой красивой и удивительной женщиной на свете. Выросла я в Линден-Эстейт, а это не то местечко, где исполняются мечты романтически настроенных девушек. Однако всегда можно найти способ убежать от скучных будней. Помню, мы с Шарлоттой вырядились как взрослые и отправились на пристань. Я тогда уже училась в колледже, и пристань была одним из мест скопления молодежи. Там часто давали концерты начинающие музыканты, играли в клубах вживую, и мы решили немного, как сейчас говорят, потусоваться. Организаторы сняли одно заведение, выкрасили стены алым и понатыкали зеркал. У дальней стены была невысокая сцена, слева – барная стойка с рядом крутящихся серебристых стульев, на которых можно было часами сидеть, слушая музыку и потягивая коктейли. В общем, мы с Шарлоттой приложили немало усилий, чтобы привлечь внимание противоположного пола: сделали прически, накрасились, приоделись… увы, мужчины не бросились лобызать наши туфли, да и вообще на нас не обращали внимания. Шарлотта не пришла в восторг от нашего выхода, а вот мне все нравилось, так что я принялась каждый вечер таскать подругу с собой. Мне следовало готовиться к семинарам, но я забросила учебу. Я предпочла учиться жизни на живых примерах, нежели по книгам. Мы пропадали в клубе каждый вечер, я смогла стать своей среди официанток и местной публики, меня пускали за сцену…
Фей едва заметно улыбнулась. Ее глаза были так похожи на глаза Эмбер, словно с каждой секундой они обретали краски. Кристи с удивлением вглядывалась в серые зрачки с янтарной окантовкой, сиявшие в обрамлении угольно-черных ресниц. Она почти видела, какой красоткой была ее соседка в юности. Наверняка у Фей были длинные роскошные волосы и такое же гибкое тело, как у ее дочери.
Кристи взяла Фей за руку, но та, кажется, даже не заметила прикосновения чужих пальцев. Она была во власти воспоминаний…
– Ти-Джей… он всегда был в клубе… он стал неотъемлемой частью клуба. В те годы с работой было туго, и люди стояли в очередях в надежде пройти собеседование. Многие уезжали в Лондон или Нью-Йорк в поисках лучшей доли. Они надевали свои лучшие костюмы и отправлялись в путь, однако многим все равно не везло. Ти-Джей никогда не стремился найти работу, потому что терпеть не мог подстраиваться под других. Он даже не остриг длинные волосы, словно они были для него символом протеста против требований социума. Конечно, Ти-Джея едва ли можно было сравнить с героем любовного романа. Вместо белой рубашки он носил кожаный пиджак, собирал волосы в хвост, что подчеркивало аристократическую худобу его лица, у него было тренированное тело, наводившее на непристойные мысли, а в глазах светился ум.
Ти-Джей часто поглядывал на Фей, и она замечала это, чувствовала, что нравится ему, и это ей льстило. В клубе нередко появлялись девушки из колледжа, которые пытались привлечь к себе внимание Ти-Джея, но парень словно не замечал этого. Фей давно стала своей в клубе, привыкла к тяжелому дыму табака и травки, висевшему в помещении. Клуб стал для нее вторым домом.
– Сильвер, детка, – как-то сказал ей Ти-Джей, – твое фото стоит повесить на двери заведения – так часто ты тут бываешь.
Он звал ее Сильвер, как и все остальные в клубе. Серебристая, Сильвер… отличный псевдоним для той, чьи волосы отливают серебром в свете софитов, думала Фей с гордостью. Ей нравилось новое имя.
В клубе играли рок, и низкое уханье басов давно стало привычным звуковым фоном для ушей Фей Рид. Иногда в клубе на набережной выступали довольно известные группы вроде «Стоунз», фаворита Ти-Джея. Фей тоже любила «Роллингов», их песни проникали в самую душу, были полны боли, нежности, любовного экстаза, а голос Мика, казалось, звучал только для Фей.
– На, затянись… – Ти-Джей протянул ей толстый косяк. – Тебе понравится. – Он прижимал Фей к себе, его ладонь поглаживала и сжимала ее грудь под тонкой майкой. Тем самым Ти-Джей словно показывал остальным мужчинам в заведении, что красотка принадлежит только ему.
Так Фей впервые попробовала травку. Ею овладело странное ощущение: она, студентка колледжа, лучшая ученица школы, сидит в прокуренном баре и затягивается здоровенным косяком. Тяжелый, острый запах щекотал ноздри, горло нещадно драл дым, проникая в легкие и заставляя кашлять. Запретный плод, сладкий дурман…
Эффект проявился незамедлительно. Фей встала и пошла танцевать, а Ти-Джей остался за столиком потягивать свой «Джек Дэниелс» и смотреть на ее слегка заторможенные движения. На губах Фей играла блаженная улыбка, ладони гладили тело.
Чуть позже Ти-Джей отправил Фей за напитками.
– Мария, сделай четыре порции виски, «Коук» и три двойных водки безо льда, – сказала она барменше.
В тот вечер за стойкой была Мария, грузная дама лет сорока или чуть больше. У нее были пережженные волосы рыжего цвета с вечным начесом и рот заядлой курильщицы со множеством морщинок. В черных джинсах и подростковой футболочке, с татуировкой в виде бабочки на плече, она не выглядела так, словно годилась Фей в матери, но говорила с девушкой так, словно лично произвела ее на свет.
– Милая, ну зачем тебе все это? – спросила Мария, разливая напитки по рюмкам. – Ведь ты не такая, как они. Тебе сколько? Девятнадцать? Двадцать? Это место не для тебя.
– Почему же? – с вызовом спросила Фей.
– Тот парень пользуется тобой, неужто не ясно? Они смеются над тобой, милая. – Мария видела, как в глазах Фей мелькнуло недоверие. – Я волнуюсь за тебя. Это не твой мир, не твоя компания. Беги, пока не поздно.
– Вы не правы, – процедила Фей. – Никто мной не пользуется.
Мария наклонилась ближе:
– Ты знаешь, что они зовут тебя Сильвер?
– Конечно. Дело в моих волосах. – Фей тряхнула гривой и улыбнулась.
– Нет, – печально покачала головой Мария. – У Ти-Джея был старый седан, который давно покоится на свалке. Он звал его Сильвер. Тебя зовут точно так же, потому что он на тебе ездит. Он объездил тебя, милая. Сел и ножки свесил…
– Что такое, Сильвер? Ты не рада меня видеть? – спросил Ти-Джей, когда Фей с отсутствующим взглядом вернулась к столику. Ему не нравилось, когда о нем забывали. Исключение составляли те, кто был укурен в хлам, потому что на укуренных торчков Ти-Джею было плевать.
– Все нормально. – Фей натянуто улыбнулась, выпила половину порции водки и протянула руку за косяком. На душе у нее было паршиво.
Следующее утро началось с тяжелого похмелья. Фей села в постели и огляделась. Вокруг нее были спящие люди, множество людей. Кто-то спал рядом, кто-то лежал вповалку на полу. Спертый воздух пропитался кислым табачным дымом, повсюду валялись пустые бутылки и горы окурков. На Фей была майка, кроссовки оказались на месте, зато джинсов не было.
Она подтянула колени к подбородку, пытаясь унять дрожь. Где-то в соседней комнате играла композиция Джимми Шелтера, но никто ее не слушал.
Вот что значит быть объезженной Ти-Джеем.
Один из парней, калачиком свернувшийся на полу, приподнял голову.
– Привет, Сильвер. Покатаемся? – невнятно промычал он. Голова с низким стуком ударилась о ковер, парень захрапел.
Сильвер… Все, кроме Фей, знали, что означает ее прозвище. Старая железная развалюха, гниющая на свалке. Кобылка, которую объездили.
Хватило одного слова, чтобы разрушить все надежды и чаяния Фей Рид.
Она с трудом помнила, чем закончился вчерашний день. Кажется, они с Ти-Джеем занимались сексом… Фей поморщилась.
Точно! Они трахались прямо на кухонном столе, а вокруг ходили люди, толпы людей. И никому не было до них дела. Угол холодильника с силой упирался Фей в спину, и с каждым толчком давление усиливалось.
Новый мир, полный ярких красок, свободный от условностей, особенный. Кошмарный морок, иллюзия, подменившая собой реальность. С ней, Фей Рид, студенткой колледжа, умницей и красавицей, обращались словно с вещью, а она позволяла этому происходить, даже приветствовала такое отношение с восторгом.
На душе у Фей было так гадко, что ее едва не вырвало. Она соскользнула с постели и принялась искать джинсы. Ти-Джея нигде не было – должно быть, развлекался с очередной дурехой.
Никто и не заметил, как Фей открыла входную дверь и вышла за порог.
– Оказалось, что я беременна. – Фей подняла несчастный взгляд на Кристи и Мэгги. Те сочувственно покачали головами; собаки, устроившиеся под столом, заскулили. – Наверное, это случилось той ночью, когда я прозрела, не знаю. Ребенок был зачат на кухонном столе, посреди толпы незнакомых людей… гадость и стыд… – Фей вытерла слезы. – Незамужняя и беременная… не могла же я пойти к Ти-Джею и заявить, что жду ребенка. «Когда покупаем коляску, папочка? Ты готов не спать ночами?» – Она горько усмехнулась. – В общем, я бросила колледж и вернулась домой. Моя добрая мать приняла меня без лишних слов, заботилась и обо мне, и, позже, о внучке. Она сидела с маленькой Эмбер, а я работала в три смены. Стояла за барной стойкой, принимала заказы в «Макдоналдсе», мыла там же полы. Я так тщательно их мыла, что можно было есть бургеры прямо с пола, верите?
– А что потом? – тихо спросила Кристи.
– Наконец мне повезло, я получила приличную работу, и мы с Эмбер переехали на Саммер-стрит. Я хотела начать жизнь с чистого листа, но… в этом месте есть что-то безнадежное, вы не находите? Я с самого начала это почувствовала. – Фей заглянула в лицо Кристи, а потом Мэгги. – И все равно я надеялась, что жизнь наладится. Я решила стать другим человеком, матерью, которой можно гордиться. Моя история… прежде я никому не рассказывала о своем прошлом. Даже матери я ничего не говорила об отце Эмбер. Мне было слишком гадко и стыдно вспоминать об этом человеке. Мать всю жизнь трудилась, желая нам лучшей доли, и брат оправдал ее надежды, а я… целый год прожила в алкогольном угаре, спала с негодяем, которому было на меня плевать, забеременела после косяка с травкой. Какой дурой я была, Господи!
– Ты была слишком юной и не разбиралась в людях, – сказала Кристи, глядя на Фей с сочувствием. – Ты совершила типичную ошибку многих женщин – перепутала секс с любовью. Но нельзя казниться до бесконечности, ты заслужила прощение.
– Надо было все рассказать дочери, – блекло произнесла Фей, словно не слыша Кристи. – Но ведь каждая мать хочет, чтобы ее уважали. А я не заслуживаю уважения, это факт. Но не могла же я сказать Эмбер, что ее отец – редкая мразь, которой плевать на свою дочь!
– Так он знает о существовании Эмбер? – спросила Мэгги.
– Как-то раз я принесла ее в клуб. Ей было полгода…
К тому моменту Фей уже смогла влезть в старые джинсы и на нее снова стали оборачиваться мужчины.
Эмбер была хорошенькой, в крохотной розовой шапочке, из-под которой выглядывали каштановые кудряшки, с носиком-пуговкой и пухлыми щечками. При этом у девочки был пронзительный, какой-то взрослый взгляд, отметавший всякие мысли о сюсюканье. Малышку просто невозможно было не полюбить. Фей всерьез рассчитывала, что в Ти-Джее проснутся отцовские чувства.
В клубе ничто не изменилось; даже люди, толкавшиеся у стойки, выглядели точно так же.
– С детьми нельзя! – взревел бармен.
– Почему это? – спросила Фей.
– Ладно, черт с тобой. Только не начинай гундеть о пассивном курении.
– А где Ти-Джей?
– За сценой.
Где еще ему было находиться? За сценой располагались гримерки, в них можно было всласть накуриться или пообщаться по душам.
Фей застала компанию сидящей за столом, некоторые лица были новыми. Парня по имени Джимми среди тусовщиков больше не было. Фей надеялась, что он тоже убрался из клуба подобру-поздорову в свою приличную жизнь, забыв о ежевечерних пьянках. Они с Джимми симпатизировали друг другу.
Собравшиеся уже были навеселе, во главе стола сидел Ти-Джей, на коленях у него пристроилась незнакомая девица. Ти-Джей почти не изменился, только лицо еще больше осунулось, а под глазами залегли серые тени.
– Привет, милая, – улыбнулся он. – Присоединишься?
Внезапно Фей поняла, что Ти-Джей ее даже не узнал.
Она стояла напротив с его ребенком на руках, а он даже не узнал ее!
– Ти-Джей, это я, – громко сказала Фей, но в глазах парня не мелькнуло даже искры узнавания. Взгляд накуренного наркомана был устремлен даже не на нее, а куда-то в глубь себя.
И тут Фей заметила на руке Ти-Джея следы от уколов. Кожа в сгибе локтя была синеватой, прозрачной. Прежде Ти-Джей никогда не кололся. Конечно, он много пил и постоянно курил травку, иногда мог понюхать кокаина, но героин избегал. Многие в клубе кололись, но Ти-Джей считал героин русской рулеткой, в которую не выигрывает никто.
Вовремя, о, как вовремя она сбежала!
– Да это ж Сильвер! – вдруг сказал кто-то.
Джеки, гитарист одной из местных рок-групп, вспомнил Фей. Джек мог выпить три бутылки бурбона кряду, нещадно курил папиросы без фильтра и марихуану. Он был старше Ти-Джея, и его лицо напоминало заброшенный песчаный карьер – до того было изрыто ямами оспин.
Джеки поднял стакан:
– Клевый ребенок. Это чей?
– Мой, – сказала Фей и так сильно прижала к себе дочь, что едва задремавшая девочка проснулась и захныкала.
– А ты чё ребенка-то притащила, Сильвер? Весь кайф сломала. С ребенком не повеселишься, это точно!
– Я хотела… поговорить с одним человеком. – Фей вздохнула. На лице Ти-Джея не было признаков узнавания. – Но мы разминулись.
И она, не оборачиваясь, вышла из клуба. Теперь Эмбер стала смыслом ее существования – маленький воркующий комочек, который она нежно прижимала к груди.
– Больше я его не видела, – сказала Фей. – Даже не пыталась увидеть. А Эмбер рассказала, что отец родился в Шотландии, но погиб в автокатастрофе еще до ее рождения. Сказала, что мы не были женаты, хотя собирались, так что я лишь отчасти вдова. Кстати, я взяла себе девичью фамилию матери, но всегда добавляла «миссис», чтобы случайные знакомые не клеймили меня. Да, еще я сказала, что после смерти мужа общение с его семьей сошло на нет, а затем его родители умерли, а другой родни не осталось. Ложь, ложь и еще раз ложь. Я так боялась, что Эмбер узнает правду и попытается найти Ти-Джея. Вдруг он все еще жив, все еще употребляет наркотики? – Фей содрогнулась всем телом. – Но скорее всего он умер. Девять из десяти героинщиков умирают. Вот и все. Меня можно принимать в члены клуба неудачников…
Мэгги расхохоталась:
– А можно и мне в этот клуб?
Фей посмотрела на Кристи, ожидая увидеть в ее глазах осуждение, но соседка смотрела с симпатией.
– Тебе надо дать медаль, как лучшей матери района, – сказала Кристи. – Эмбер – умница и отличница. А тебе совершенно нечего стыдиться. Наоборот, ты должна гордиться. Вырастить ребенка в одиночку, создать теплую семейную атмосферу без отца – такое не каждому по плечу. Но Эмбер заслуживает того, чтобы знать правду.
Кристи умолкла и поджала губы.
Знать правду. Гораздо проще сказать, нежели жить по этому принципу. Она и сама слишком долго существовала во лжи, чтобы поучать других.
– Мы все совершали поступки, которых теперь стыдимся, – осторожно сказала она. – Я тоже кое-что скрываю от своей семьи и молюсь Богу, чтобы правда не выплыла наружу. Но эта правда подтачивает меня изнутри, отнимает силы.
– Но как я могла рассказать Эмбер такую… гадость? – простонала Фей. – Рядом с моей ложью правда выглядит еще более мерзкой.
– Думаю, у тебя нет иного выхода. Откладывать признание дальше бессмысленно и опасно. Эмбер знает, что ты прекрасный человек, ты вырастила ее ответственной девочкой, она умеет отделять зерна от плевел, просто ей недостает опыта. Фей, перестань думать о том, что и кто о тебе подумает. Прости себя, ведь ты была неразумным подростком. Поставь других на свое место! Каждый мог ошибиться дорогой, но не всем суждено выбраться из тупика. Ты должна гордиться собой, а не казниться. Открой Эмбер правду. – Кристи казалось, что она разговаривает не с Фей, а с собой, убеждая посвятить близких в секреты прошлого.
Мэгги, ловившая каждое слово Кристи, смотрела во все глаза. Она сама никогда не смотрела правде в лицо, предпочитая бегство от реальности. Она хоронила свои страхи, запихивала их в самые темные шкафы, но страхи все равно приоткрывали скрипучие дверцы и пытались поймать ее своими цепкими пальцами.
– Но если Эмбер не вернется? Как я смогу с ней поговорить? – Фей умоляюще взглянула на Кристи, словно в ее ответе могла почерпнуть силы и уверенность.
Кристи попыталась увидеть будущее. Она никогда прежде не делала этого намеренно, все чаще заглядывая в прошлое. Но теперь, глядя в несчастное лицо Фей Рид, в эту маску скорби, она попыталась. И будущее поддалось, позволило прикоснуться на мгновение. Это было чем-то вроде интуитивного прозрения.
– Тогда тебе придется найти ее.
