Текст книги "Припарка для целителя"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Может, ему было неинтересно, – сказал Даниель. – Я знал много таких ребят.

– Либо это, – сказал учитель, – либо просто был не очень сообразителен. Как бы то ни было, другие ребята усваивали уроки гораздо быстрее, чем он. По правде говоря, ему было поздновато ходить в школу. Рувим был на год старше самых больших ребят, на три-четыре года старше, чем большинство. А в тринадцать-четырнадцать лет, знаете ли, каждый год много значит.

Даниель согласился, что это так, и подумал, мог ли любой четырнадцатилетний парнишка терпеливо сидеть на занятиях с девяти-десятилетними.

– Потом он начал прогуливать уроки. Один день мог вообще не появиться, на другой уйти пораньше. Шел на все уловки, присущие школьникам.

– Куда он уходил?

– Не знаю, правда, кто-то говорил мне, что видел его в нижней части города возле наружных стен, а еще кто-то, что он часто бывал внизу возле сыромятен – не особенно приличный район, – добавил он чопорно. – Там обитают многие шлюхи, воры и прочее простонародье. Но сам я не видел его ни в одном из этих мест.

Даниель рассыпался в благодарностях и предложил пожертвование – не уточнив, ему лично или для блага школы. Учитель радостно принял его, и, судя по состоянию его камзола, Даниелю показалось, что лучше бы оно досталось молодому человеку.

Даниель медленно шел к воротам гетто, думая, что делать дальше. Можно было попросить совета у сеньора Маймо, но ему казалось неделикатным объяснять все положение вещей человеку, который хорошо знал и Перлу, и Мордехая. Если б Мордехай хотел, чтобы сеньор Маймо все знал об этом, то мог бы просто ему написать. И в сознании его снова всплыло слово сдержанный. Вот каким ему надлежит быть. Сдержанным.

Когда Даниель шел через площадь, кто-то дернул его за рукав.

– Отвести вас сегодня куда-нибудь? – услышал он детский голос, в котором звучала надежда.

– Привет, Микель, – сказал Даниель. – Может быть, да. Пойдем, сядем.

Они сели в тени поддеревом, где могли поговорить относительно спокойно.

– Скажи, Микель, – заговорил Даниель. – Знал ты мальчика, которого звали Рувимом? Он жил в гетто, но, думаю, много времени проводил за его пределами.

– Сколько ему лет? – спросил Микель.

– Сейчас было бы пятнадцать.

Микель сопоставил это со своим возрастом.

– Как он выглядел?

– Был худой, высокий, черноволосый, кожа такого же цвета, как того мужчины, – ответил Даниель, украдкой показав на человека, цвет лица которого походил на описанный Перлой. – И зеленые глаза.

– Как листья на дереве? – спросил мальчик с немалым любопытством.

– Нет, серовато-коричневато-зеленого цвета.

– А. Я вроде бы знал его, – сказал Микель. – Только не знал имени. Я не знал ни одного из их имен. Он смешно говорил. Как вы, только еще смешнее. Потом кто-то сказал, что он умер.

– Да, в конце прошлого лета. Думаю, мы говорим об одном и том же мальчике. Можешь рассказать что-нибудь о его друзьях?

– Знаете, сеньор, они были намного старше меня. И никогда со мной не разговаривали. Он разговаривал, а они слишком задирали нос.

– Жил один из них возле сыромятен?

– Да. Его мать шлюха, вот почему он живет там.

– А другой у наружной стены?

– Может быть, – ответил Микель. – Я как-то пошел за ними, поэтому знаю ту улицу, но не знаю, какой дом.

– Отведешь меня туда? – спросил Даниель.

– В какое место?

– В оба.

– Это обойдется вам в две монетки, – сказал мальчик, оценивающе взглянув на Даниеля.

– Получишь больше, если сможем найти то, что ищем, – пообещал Даниель.

Микель подскочил на ноги и повернулся к своему нанимателю.

– С какого начнем?

После разногласий из-за того, какой маршрут лучше, они сошлись на том, что начали путь от ларька, где продавались большие куски жареного мяса. Затем Даниель купил две булочки, засунул мясо в них и дал одну, завернув ее в виноградный лист, Микелю. Он решил, что узнает от мальчика больше, если сперва накормит его. Оттуда они пошли к мосту в нижнюю часть города и к месту у наружных стен.

Микель уверенно семенил впереди Даниеля, по пути указывая места, которые находил интересными.

– Вот здесь убили двух матросов, – сказал он, – а вот тут, внизу, вся улица была затоплена, когда река вышла из берегов, и я видел утонувших человека и собаку.

Эти сообщения продолжались на протяжении всего пути, иногда страшные, иногда забавные, иногда интересные только мальчишке.

– Они пошли вот сюда, – сказал Микель, указывая на узкую улочку, более чистую и не такую темную, как та, по которой Даниель шел накануне. – Хотите, буду спрашивать? – спросил он, словно сомневался в способности Даниеля спросить кого-то о чем-то и быть понятым.

– Я начну сам, – ответил Даниель, – и если у меня возникнут затруднения, можешь помочь.

Какая-то женщина мела перед лавкой улицу, казалось, к ней и следует прежде всего обратиться.

– Сеньора, – вежливо заговорил Даниель, – я ищу одного молодого человека. Полагаю, он жил или работал на этой улице, потом не очень давно покинул этот остров.

– Как его имя? – раздраженно спросила женщина.

– Не знаю, – ответил Даниель.

– Как он выглядел? – недоверчиво спросила она.

– Среднего роста, с каштановыми волосами светлее моих, светло-карими глазами и бледным лицом. Он широкоплечий, с приятной улыбкой и манерами.

– Это он, – восхищенно сказал Микель.

– Это и есть друг, которого вы ищете, да? Так вот, позвольте сказать вам, что я его тоже ищу, и если найду этого парня или его вора-учителя, напущу на них стражей порядка. Говорил, что больной, – так вот, больным он не выглядел. Был должен мне квартплату за полгода, когда я видела его последний раз, еще до Михайлова дня [3]3
  Михайлов день – 29 сентября.


[Закрыть], и я до сих пор не сдала жилье…

– Вы не видели этого молодого человека после Михайлова дня?

– Его? Не видела год или больше. При первом признаке неприятностей он исчезает, так ведь? Молодым людям нельзя доверять в наше время, – добавила она, покачивая головой. – Вообще нельзя, иначе бы я не оказалась в таком затруднительном положении. Его учитель сказал, что он вернется, тогда они смогут работать постоянно и платить за жилье, но он так и не вернулся. Потом и старший тоже уехал, а я не знала, что они не вернутся, и потом все люди, которые нуждались в жилье, нашли другие места. – Женщина подняла метлу и в ярости погрозила ею Даниелю. – Скажите это им.

– Что делал его учитель? В лавке? – спросил Даниель, недоумевая – неужели она думает, что он запомнит все?

– Мастерил, само собой, – ответила женщина. – Если вы знали его, то должны знать, что он столяр – и притом хороший. Починил мне стол, он до сих пор как новый. Хотел, чтобы я приняла работу вместо квартплаты. Несколько пустяковых починок. Я на это не согласна.

– Спасибо за труд, сеньора, – сказал Даниель и вложил ей в руку монетку.

– Напрасно вы это, сеньор, – сказал Микель, когда они отошли. – Раз она была так груба с нами.

– Не беспокойся, Микель. Я трачу не свои деньги, и она сказала нам кое-что полезное.

По мнению Микеля, кратчайший путь к сыромятням был весьма сложным, приходилось делать зигзаги по улицам, пересекавшимися под острыми углами. После четырех-пяти поворотов Даниель не представлял, в каком направлении они движутся. Ему оставалось только доверять мальчику, как-никак он еще не сбивался с пути. Вскоре обоняние подсказало ему, что его доверие оправдано.

– Сыромятни вон там, – сказал Микель, – но мы идем не туда. Мальчик, который вас интересует, ходил к ним, я видел его кое с кем. Но обычно он ходил туда, – Микель указал на ветхую пристройку к более крепкому дому. Громко постучал в дверь, открыла какая-то женщина.

– Что тебе нужно? – спросила она, глядя на мальчика. – Мал еще, чтобы болтаться здесь. Уходи.

– Мы ищем Сару, – сказан Микель. – По важному делу.

– Ее нет, – сказала женщина. – Она переехала.

– Куда? – спросил мальчик.

– Откуда мне знать? – сказала женщина. – Ступай домой.

Даниель решил, что пора вмешаться в это недоразумение.

– Сеньора, это я ищу Сару, – вежливо сказал он. – Не этот мальчик. Он любезно показал мне путь. У меня дело…

– Какое дело?

– Я из Жироны, пытаюсь найти…

– Уходите! – закричала женщина. – Убирайтесь отсюда! А то позову друзей, которые заставят вас убраться!

– Я не собираюсь причинять сеньоре Саре никаких неприятностей, – сказал Даниель, подходя к ней.

– Помогите! – завопила она. Захлопали открываемые двери, и вскоре пустая улица заполнилась людьми.

Над его ухом послышался голос: «Сеньор, дайте мне свой кошелек, и я приведу вам помощь».

Даниель, не размышляя, достал из-за пазухи кошелек и незаметно передал Микелю, тот юркнул в толпу, будто хорек в крысиную нору.

Ступни Даниеля поехали в сторону, и он упал на влажную землю. Обхватил голову, пытаясь защититься от яростных пинков со всех сторон. Внезапно шум вокруг значительно усилился. Удары прекратились. Его оттеснили к бывшему дому сеньоры Сары, и теперь он, хватаясь за стену, поднялся на ноги. Толпа, численности которой он толком не представлял, уменьшилась до трех человек с толстыми палками. Ими они, вне всякого сомнения, поработали на славу.

– Сеньор, – спросил Микель, – как вы?

– Я в грязи, – ответил Даниель, – и, кажется, получил еще несколько синяков, но, главным образом, озадачен. Чего они все набросились на меня?

– Подумали, что вы хотите причинить ей вред, понимаете? – спросил один из троих. – А они стираются выручать друг друга. Но Микель сказал, у вас таких мыслей не было, и вообще…

– Я пообещал каждому из них по монетке, – сказал Микель, возвращая ему кошелек. – Ничего?

– Конечно, потому что я сейчас мог бы оказаться мертвым или мешком переломанных костей, – сказал Даниель, давая каждому больше обещанного. – А теперь пошли к дому сеньора Маймо.

– Клянусь, теперь, пока не покину Мальорку, – сказал Даниель хозяину дома, – не спрошу ни о чем никого незнакомого. Кажется, у меня дар задавать людям вопросы, на которые они не хотят отвечать.

Микель получил щедрое вознаграждение, Даниель привел себя в порядок и теперь сидел во дворе с хозяином за стаканом вина.

– Думаю, будет разумно, если вы останетесь в доме до завтрашнего утра, – сказал Маймо. – Вас сопроводят до посадочного пункта на судно. Вы, так или иначе, наверняка по неведению, возбудили беспокойство какой-то группы людей.

– Женщину, к которой ходил Рувим, звали Сара, – сказал Даниель. – Как думаете, может это быть та Сара, что работает у сеньоры Перлы?

– Возможно, – ответил Маймо. – Это распространенное имя, но он должен был ее знать – из-за стирки. Мы все время сталкиваемся со стиркой у сеньоры Перлы, так ведь? Еще вина, сеньор Даниель?

– Похоже, вы хотите сделать меня неспособным выйти из дома, – сказал Даниель.

– Это было бы превосходной мыслью, будь оно так, – спокойно ответил хозяин.

На другое утро Даниель проснулся от стука в дверь и голоса хозяина.

– Сеньор Даниель, – сказал Маймо, – для рейса на Барселону ветер благоприятный, и завтрак ждет вас. Прошу немного поторопиться.

Даниель поднялся в жемчужно-сером рассвете, умылся, оделся и увязал свой узел. В столовой его ждал обильный завтрак из горячего риса и рыбы с овощами в бульоне, а также свежеиспеченный хлеб и чаша с фруктами. Возле его стула стояла корзинка.

– Кухарка уложила это для вас. Беспокоится, что вы будете голодать на судне, – сказал Маймо. – Думаю, там хватит еды, даже если судно попадет в штиль на несколько недель. Пожалуй, можно будет раздать то, что не съедите сами. Можно попросить вас отвезти в Жирону несколько писем? – спросил он. – Я их надежно упаковал, поэтому они не повредятся во время плавания, если начнется шторм. В Жироне, когда распакуете их, на каждом будет имя адресата.

Даниель между глотками заверил хозяина, что добросовестно доставит все письма, и после обмена комплиментами, подарками и добрыми пожеланиями отправился в гавань в сопровождении трех крепких слуг.

Когда они прибыли туда, на мелководье ждала шлюпка. Ее загружали портовые рабочие, устало ходившие туда-сюда с ящиками и кипами груза. Похожий на секретаря человек с копией грузового манифеста отмечал каждый предмет. В стороне от рабочих стояла небольшая группа людей, одни были увлечены разговором, другие сонно или мрачно смотрели на горизонт. По их одежде и поведению Даниель предположил, что это тоже путешественники, вышедшие на рассвете и ждущие с разной степенью нетерпения, когда их посадят в шлюпки после размещения там груза.

Однако двое людей пристально смотрели на что-то позади береговой линии. Даниель тоже взглянул туда, праздно подумав, что может быть такого привлекательного в столь ранее время. Нетрудно было обнаружить, что привлекло их внимание. На башне в углу городской стены стояла женщина, пристально глядевшая на гавань, словно часовой. Внезапный порыв ветра сорвал вуаль с ее головы и взвил ее волосы, будто хвост павлина. Тут сквозь низкие тучи пробилось солнце и осветило ее золотисто-рыжие волосы.

– Кто это? – спросил Даниель стоявшего рядом.

Тот поднял взгляд и покачал головой.

– Не знаю. Мне отсюда не разглядеть. У меня не очень острое зрение.

– Наверно, прощается с кем-то, – сказал Даниель, думая о Ракели, стоящей у ворот, когда он бежал по короткой улице, отправляясь в это путешествие.

– Или ждет чьего-то возвращения, – сказал его попутчик.

Женщина указала пальцем на гавань, словно странная, экзотичная королева, обозревающая свои владения. Тут позади нее появился солдат в шлеме и кирасе. Подошел к ней и обнял ее за талию. Она обернулась, кокетливо тронула его за нос и скрылась из виду, увлекая его за собой.

– Не следует допускать таких дел, когда солдат стоит на посту, – неодобрительно произнес кто-то за спиной Даниеля. – В мое время…

– В ваше время большей частью не трудились выставлять там часового, – сказал кто-то другой. – И смотрите, что получилось.

Даниель улыбнулся и покачал головой. Его великолепное видение королев и влюбленных с разбитым сердцем внезапно сменилось обыденностью солдата и его девки. С судна подошла шлюпка, чтобы доставить их на борт, он взял свой узел, корзинку и с еще несколькими новоприбывшими направился к ней.

– Вы сеньор Даниель? – спросил пассажир, вставший рядом с ним, когда они влезли в шлюпку.

– Да, – ответил он. – Но откуда вы…

– Меня зовут Хафуда. Я занимаюсь торговлей тканями, сейчас отправляюсь в Барселону заказать различные материалы. Сеньор Маймо попросил меня приглядывать за вами. Кажется, он думает, что с вами может случиться беда.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

 
Паруса и ветра должны исполнить мои желания
На опасных морских путях.
 

В четверг утром взволнованная служанка проводила сеньора Исаака в спальню Мордехая.

– Он просил немедленно привести вас к нему, сеньор, – сказала она, тяжело дыша от быстрой ходьбы.

– Как чувствуете себя, друг мой? – спросил Исаак, едва дверь в спальню плотно закрылась за ним.

– Я уже устал от этой изоляции, – ответил Мордехай. – Предупреждаю, что если не исцелюсь чудесным образом, то сойду с ума от скуки. Или же мои дела станут настолько сложными, что в них будет не разобраться. Но вот для вас эта микстура.

Он подошел к массивному резному шкафу и достал из него склянку с темной жидкостью.

Придя домой, Исаак тут же вызвал Ракель и Юсуфа.

– Мне нужна чистая чашка и кувшин чистой воды.

Заинтригованная Ракель принесла воды из фонтана; Юсуф пошел в дом за чашкой и привел в раздражение Наоми, требуя, чтобы она была чистая.

– Будто любая чашка на полке в моей кухне может быть нечистой, – прошипела она Хасинте, и девочка согласилась, что предположить иное – значит нанести ничем не вызванное оскорбление.

Исаак вышел во двор и откупорил принесенную из дома Мордехая склянку. Держа ее на некотором расстоянии от носа, понюхал, потом отвел в сторону и глубоко задышал. Стал повторять этот процесс, всякий раз поднося склянку все ближе и ближе.

– Делайте в точности то же самое, что я, – сказал Исаак. – И замечайте, какой уловите запах. Если унюхаете горький миндаль, тут же закупорьте склянку. Если начнете задыхаться, тоже. В остальных случаях тщательно замечайте ее характеристики.

Ракель с Юсуфом сделали то же самое, закупорили склянку и вернули врачу.

– Папа, у нее неприятный запах с чем-то похожим на цветочный аромат, – сказала Ракель.

– Потому что это смесь, – сказал ее отец. – Твой нос пытается разделить ее составные части и поведать тебе, что они представляют собой. Теперь принеси полчашки чистой воды и капни в нее одну каплю смеси.

Кувшин и чашка были уже на столе во дворе. Ракель налила в чашку воду и старательно капнула одну каплю. Смесь была вязкой и, погружаясь, оставляла в воде красновато-черный рисунок.

– Папа, смесь густая, – сказала Ракель. – Она медленно проходит через воду, при этом тянется нитями.

– Тогда принеси чистую ложечку и размешай ее, – сказал он. – Пока она хорошо не разойдется.

Ракель кивнула Юсуфу, тот побежал и вернулся с ложечкой. Ракель стала осторожно, но тщательно размешивать жидкость.

– Готово, папа, – сказала она.

– Где чашка? – спросил он.

Дочь поставила чашку перед ним.

– Перед тобой, папа, на ширине ладони от края.

Исаак осторожно взял чашку левой рукой. Опустил указательный палец правой в смесь, потер пальцы, потом смочил ею кончик языка. Поставил чашку и сказал:

– Теперь вы.

Ракель сделала то же самое, скривилась от отвращения и отдала чашку Юсуфу.

– Уфф! – произнес мальчик. – Отвратительно.

– Каким образом? – спросил его учитель.

– Сперва кажется сладкой, потом появляется противный вкус, который никак не проходит.

– Горький? Кислый? Гнилостный? Какого рода противный вкус? Это важно.

– Не могу сказать, – ответил Юсуф.

– Мне показалось, что вкус горький, – сказала Ракель, – но не только.

– Ополосните рты чистой водой, затем вылейте воду на пустую землю, – сказал Исаак, подошел к фонтану и зачерпнул пригоршню воды, чтобы ополоснуть рот. Ракель взяла другую чашку, ополоснула рот, отдала ее Юсуфу, затем понесла воду в самый темный угол двора и вылила.

– Сделано, папа.

– Теперь мне нужно две капли в чистую воду.

Ракель повторила процесс.

Врач снова поднял чашку и нанес чуточку смеси на кончик языка. Передал чашку Ракели, та повторила эксперимент и протянула ее Юсуфу. Тут же пошла к фонтану и ополоснула рот.

– Папа, она тошнотворно-сладкая, потом появляются два горьких вкуса – сперва один, потом другой. Описать их я не могу.

– Какое ощущение у тебя на языке?

– Странное, – ответила она.

– А ты, Юсуф, можешь описать вкус?

– Нет, господин, – ответил мальчик. – Не могу. Но не забуду его, пока живу.

– Это хорошо, потому что проживешь дольше, если выплюнешь жидкость, как только узнаешь его.

– Лука пытался отравить сеньора Мордехая?

– Нет, – ответил Исаак. – Потому что велел принимать две капли в половине стакана вина. Это странное опущение на языке распространилось бы по всему телу; конечности стали бы тяжелыми, расслабленными, мышцы очень вялыми. Такая смесь может быть полезна, когда пациент страдает от спазмов в кишечнике, в конечностях или при некоторых мучительных состояниях, но она очень опасна, потому что в слишком больших количествах вызывает смерть. Здесь, чтобы вы знали, он смешал обыкновенную ивовую кору с соком мака, сухими листьями белены и корнем мандрагоры. Потом он добавляет сахара, чтобы улучшить вкус, его улучшит и вино, с которым велено принимать эту микстуру.

– А от чего такой отвратительный вкус? – спросил Юсуф.

– Думаю, от белены, – ответил врач. – Это можно определить по несколько гнилостному запаху и вкусу.

– Папа, но ведь и ты используешь некоторые из этих растений, – сказала Ракель.

– Использую при невыносимой боли, но смешиваю не так, и не от болезни, которой Мордехай якобы страдает. Это похоже на лечение ушибленного пальца отрезанием руки. Но я оправдываю Луку. Он не собирался отравить моего друга Мордехая.

– Что теперь будет делать сеньор Мордехай? – спросила Ракель.

– Я навещу его во второй половине дня, сообщу ему эту хорошую новость – человеку неприятно думать, что на его жизнь могут покушаться, – потом дам разрешение поправиться к субботе. Ему очень хочется вернуться к обычной жизни. Он не любит изоляции.

В субботу утром судьба нанесла Мордехаю жестокий удар. После того как пять дней был вынужден притворяться смертельно больным, он проснулся с больным горлом. Сердито позвонил, вызывая экономку, которая все еще была в сорочке; та криком позвала служанку, та на кухне готовила себе что-то поесть; вскоре у его двери собрались все домочадцы.

– Не знаю, почему ты не можешь сделать что-то простое, не собирая у моей двери, – сказал Мордехай. – Мне нужно что-нибудь горячее для горла и кто-нибудь чтобы вызвал врача.

– Какого, сеньор? – спросила экономка.

– Сеньора Исаака! – прокричал он и скривился оттого, что это напряжение вызвало еще более сильную боль. – У какого еще врача я лечусь?

– Искренне извиняюсь за этот спектакль, сеньор Мордехай, – сказал Исаак. – И за то, что просил вас продолжать это притворство.

– За это почему?

– Ясно, что вы не цените тишины и покоя. Если кто-то удерживает вас от упорной работы, трудностей страдающих от болезней людей, от других проблем, вы тут же заболеваете сами. Но, думаю, мы быстро сможем облегчить ваше состояние. Продолжайте пить горячий бульон и есть, что можете. Вредно позволять себе слабеть и дальше из-за скудного питания. Я оставлю вам лекарство для облегчения боли. Выпейте чашку, как только оно будет готово, потом еще одну через несколько часов – пожалуй, когда колокола зазвонят снова. Пусть пройдет, по крайней мере, столько времени. Если почувствуете себя хуже, сразу же пошлите за мной, – сказал Исаак, поднимаясь, чтобы выйти из комнаты.

– Останьтесь, пожалуйста, еще ненадолго, – попросил Мордехай. – Я в затруднении, Исаак, и потому заболел. Как только отошел от срочных дел, я начал раздражаться из-за него, и вот что произошло.

– Могу я узнать, в чем ваша проблема? – спросил врач.

– Исаак, я не знаю, что делать. Несмотря на то что говорил вам, думаю, возможно, что парень, который приезжал сюда, назвавшись Рувимом, мог быть сыном Фанеты. И что он жив. Сообщение о его смерти неубедительно. Обнаруженное тело могло принадлежать любому бедняге, способному купить себе сапоги.

– Скажите, писали вы его матери, сообщая о его смерти?

– Нет, – отрывисто ответил Мордехай.

– Почему?

– Потому что не верил, что он сын Фанеты, и не был уверен, что он мертв. Исаак, но если сын Фанеты еще жив, он должен получить эти деньги до конца месяца нисан.

– В таком случае у вас чуть больше трех недель, – сказал Исаак.

– Я получил очень вежливый запрос из общины в Бесалу, они хотят знать, есть ли у этих денег наследник, или они могут рассчитывать на их получение. И что создает еще большую сложность, я получил письмо от самого парня. Теперь я не могу просто отмахнуться от этой проблемы.

– Письмо от этого парня? Откуда оно пришло?

– Из Мальорки.

– Как он объяснил свое поведение? – спросил Исаак.

– Пишет, что его схватили пираты в Сант-Фелиу-де-Гиксолс, когда он вышел посмотреть, что происходит. Но, к счастью, у него был небольшой запас золотых монет, зашитых в одежду, пишет он, и смог заплатить им, чтобы они по пути высадили его на берег. Оттуда он вернулся в Мальорку и провел там зиму с матерью и бабушкой.

– Это представляется возможным, – сказал Исаак.

Мордехай покачал головой.

– Да, но он не объясняет многого. По словам Аарона и Даниеля, он не осторожно выглянул, а несся, словно убегая.

– Они могли неверно истолковать его поведение, – сказал Исаак.

– Признаю, это возможно. И в подтверждение своей истории он пишет о событиях в городе Мальорка и в гетто, которые, как я знаю, происходили этой зимой. Поэтому я думаю, что он был там. Потом пишет, что нашел работу, и когда заработает достаточно денег, чтобы вернуться сюда, он вернется. Надеется, это будет скоро.

– Я не удивлюсь, если это будет очень скоро, – неторопливо произнес Исаак.

– Вчера я послал за нотариусом, – сказал Мордехай. – Описал ему проблему и спросил его совета. Поручил ему управление этими деньгами, если со мной в ближайшее время что-то случится. Поразительно, Исаак, как эти события обостряют ум.

– Мордехай, вряд ли вы умрете от этой легкой болезни горла, – сказал Исаак, – но сожалею, что вы посылали за нотариусом. Надеюсь, вы примете все предосторожности в отношении еды и питья.

– Приму, – сказал Мордехай. – Однако не думаю, что нахожусь в опасности. Не собираюсь оставлять все свои деньги сеньору Луке.

Объяснив экономке, как ухаживать за его другом, Исаак вернулся домой к завтраку.

Как часто бывает весной, утро в Жироне выдалось солнечным, а во второй половине дня небо затянуло тучами. К вечеру пошел дождь; ко времени ужина он промочил землю и переполнил ручьи.

Колокол зазвонил у ворот Мордехая как раз в то время, когда дождь достиг наибольшей силы. Привратник открыл их, бранясь под нос, и увидел только мокрый плащ с капюшоном да прилипшие к бледному лицу пряди волос.

– У меня сверток для сеньора Мордехая от сеньора Луки, он извиняется, что не отправил его раньше.

Парень мягко улыбнулся привратнику, резко повернулся и побежал прятаться от дождя.

– Друг мой, я заглянул узнать, как вы себя чувствуете, – сказал Исаак. Дождь лил почти всю ночь, но теперь ярко светило солнце, и от булыжников мостовой под его лучами поднимался пар.

– Вчера произошла очень любопытная вещь, – сказал Мордехай, сидевший в постели, прислоняясь спиной к множеству подушек. – Вчера вечером, когда мой секретарь, экономка и слуги заканчивали ужин без раздражающего присутствия хозяина, явился посыльный со свертком от сеньора Луки, там было лекарство, которое, по мнению парня, я заказывал.

– Заказывали? – спросил Исаак. – Из любопытства, или у вас был другой мотив?

– Нет, Исаак, не заказывал. Горло у меня все еще побаливает, но ваша забота помогла, как и непрестанная забота экономки. Я чувствовал себя хорошо и отставил это лекарство.

– Да? – спросил Исаак. – Это все?

– Нет, не все. Вскоре после этого я заснул, очень крепко, и проснулся от звона колоколов. Ночью я почувствовал себя гораздо хуже.

– Так часто бывает, – сказал Исаак.

– Болела голова, болели руки и ноги, мне было жарко, я обливался потом, горло болело в сто раз сильнее. Я потянулся за водой, и тут вспомнил, что у меня есть это новое лекарство. Вспомнилось, что вы назвали лекарства сеньора Луки безвредными, хотя и сказали, что не дали бы их больной собаке.

– Мордехай, они не совсем безвредные. Сильные, могут быть опасными, но не преднамеренно ядовитые.

– Ну, в тот час я не думал о яде, и решил принять немного, посмотреть, не поможет ли мне это лекарство.

– И помогло?

– Слушайте дальше. В спальне не было кувшина с вином, и, не желая будить слуг, я решил принять его с водой, как вы описывали свои опыты с предыдущим лекарством. Подошел поближе к свече, налил полчашки воды и очень бережно капнул туда две капли, как было указано. Отпил маленький глоток жидкости и, по причине природной осторожности или, может, ваших ранних подозрений, не проглотил ее сразу, а задержал во рту. Исаак, друг мой, это было ужасное ощущение, и оно до сих пор не совсем прошло. Я выплюнул жидкость на ладонь и смыл ее.

– Что это было за ощущение?

– Эта жидкость жгла или щипала во рту так, что не могу описать, но потом я почувствовал жуткую онемелость – когда выплюнул ее и хорошо прополоскал рот свежей водой.

– А как чувствуете себя сейчас?

– Горло больше не болит, но во рту сохраняется странный вкус и ощущение, и я очень рад, что не выпил это лекарство. Потрясение от того, что я его едва не проглотил, видимо, излечило меня, как человека, который выпил слишком много вина, может излечить падение в холодную воду, если только он не утонет.

– Советую весь день легко питаться, пить холодные напитки и спать, как только захочется. Постарайтесь никоим образом не волноваться. День приятный, можете удобно посидеть во дворе под деревом, только не мерзнете. Если почувствуете какую-то перемену в своем состоянии, то, пожалуйста, посылайте за мной. Я бы тосковал по вам, если б вы по неосторожности позволили себя отравить.

– Думаете, в этой склянке яд?

– Я знаю, что яд, – сказал Исаак. – Чего не знаю, был он доставлен сюда по злому умыслу или по невежеству Луки в своей профессии. Позволите мне взять эту склянку? Я хочу тщательно исследовать ее содержимое.

– Позволю с радостью, Исаак. Такие вещи мне в доме не нужны.

Исаак принес склянку домой, взял в кабинете ларец с запором, поместил туда ядовитую смесь и поставил ларец на стол во дворе.

– Зачем ты снова принес лекарство сеньора Луки? – спросила Ракель. – Не удовлетворен своими результатами?

– Это другая склянка, – ответил ее отец. – Но все равно ее нужно подвергнуть исследованию. Мне понадобятся две большие чашки, кувшин воды, фонарь со свечой, листок бумаги или ткани и ложечка для размешивания. Принеси все сюда.

– Папа, не проще ли было бы работать в твоем кабинете. Здесь ветрено, и…

– Потому мы и находимся здесь. Пусть нас обдувает приятный, чистый ветерок. Можешь еще оторвать Юсуфа от занятий? Думаю, еще один нос нам пригодится.

Когда Юсуф пришел и все нужное было собрано все трое собрались вокруг стола.

– Все готово, папа, – сказала Ракель. – Я принесла лоскут льняной ткани.

– Превосходно. Теперь я хочу ощупать размер чашки.

– Да, папа, – сказала Ракель, придвинув чашку к нему.

– Спасибо. – Исаак поднял ее, провел по поверхности пальцами, потом поставил и измерил рукой глубину. – Подойдет, – сказал он. – Теперь Ракель, будь добра, наполни чашку водой.

Девушка налила в нее воды почти до краев.

– Папа, она полная, – негромко сказала она.

Исаак проверил уровень воды кончиком пальца.

– Отлично. Теперь откупорь склянку и понюхай ее так же, как вчера. Потом пусть то же самое сделает Юсуф.

– Папа, лекарство пахнет не так, – сказала она, передавая ее мальчику.

– Если не считать того же почти гнилостного запаха, – сказал Юсуф, сунув склянку в пальцы своего учителя.

– Да, кажется, ты прав. Ракель? Прав он?

– Не уверена, папа.

– Тогда налей в воду маленькую каплю и размешай. Когда закончишь, понюхай склянку еще раз, только не подноси близко к носу.

– Понимаю, что Юсуф имеет в виду, сказала Ракель. – Пахнет гнилой капустой или чем-то похожим.

– Наполни чистой водой другую чашку и поставь ее мне под руку, – сказал ее отец. Потом увлажнил кончик пальца жидкостью и коснулся им языка. Поспешно ополоснул рот чистой водой и сплюнул ее.

– Нам тоже попробовать? – спросила Ракель.

– Держи чашку с водой в руке, чтобы быстро поднести ко рту, – сказал ее отец. – И ради всех нас не помещай на язык слишком много жидкости.

Ракель молча проделала то же, что отец.

– Папа, я не уверена, что Юсуфу следует пробовать, – сказала она странным голосом и закашлялась. – Он слабый, младше меня, и на него это может хуже подействовать.