Текст книги "Опаленные"

Автор книги: Кэрол Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

28

Несмотря на царившую вокруг идиллию – синее безоблачное небо, бирюзовые вздымающиеся волны, белый песчаный пляж на фоне окаймляющих его живописных гор, – Нед с трудом мог сосредоточиться на серфинге. Он привел Арти в небольшую бухточку, где волны были поменьше, и продемонстрировал ему, как нужно грести, охватив доску обеими руками, а затем вскакивать на ноги. Они попрактиковались на песке, а затем Арти смело пошел в море, полный решимости, что называется, «поймать волну». А все мысли Неда вертелись вокруг ожерелья, которое он стащил из музея тридцать лет назад и которое теперь возвращено обратно в музей. Как такое могло случиться? И что произошло с той парой, которой он его продал в аэропорту?

Лежа животом на доске и скользя по морской глади, Нед вдруг вспомнил, что кто-то рассказывал ему, как один мальчишка много лет назад бросил в океан бутылку с запиской. Малец просил, чтобы тот, кто обнаружит бутылку, срочно связался с ним. Сколько же лет прошло, пока в конечном счете бутылку не выбросило волной на берег? Лет двадцать, не меньше, вспомнил Нед. К счастью, родители мальчишки были еще живы и адрес остался прежним, – не то что его родители, которые переезжали так часто, что порой даже не давали себе труда распаковать свои бесчисленные узлы и коробки. Так они и таскали их из дома в дом, а когда наконец отец вышел в отставку и они водворились в кондоминиуме в Мэне, то в итоге просто-напросто повыбрасывали половину того, что таскали за собой все эти годы.

Если кому-нибудь из его бывших одноклассников вдруг захотелось бы разыскать Неда, вряд ли у него получилось бы. Однако Неда это вполне устраивало. Ему совершенно не хотелось, чтобы кто-нибудь из его далекого детства вдруг напомнил о себе, постучавшись к нему в дверь. Что было, то было, думал он. Прошло и быльем поросло.

Но ожерелье... Когда он продал его тем людям в аэропорту, то был уверен, что никогда больше его не увидит. Радовался, что все так удачно обернулось. Бог знает куда они отправлялись, да и ему это было без разницы. Он помнил только, что женщина все время звала своего мужа каким-то странным именем. Как его там? Немудрено, что я забыл, ведь столько лет прошло, подумал он. Но имя было действительно странное, он с трудом удерживался, чтобы не прыснуть. Но теперь ожерелье вернулось обратно, на Гавайские острова, в Музей морских раковин. И он вернулся после тридцати лет отсутствия. После развода с женой Неду не терпелось удрать от нее поскорей куда-нибудь подальше.

Так из Пенсильвании он переехал на Гавайи. Какое совпадение, что и он, и это королевское ожерелье наконец-таки возвратились сюда, проделав столь долгий путь! Это судьба, подумал Нед. Теперь я просто обязан его увидеть.

– Эй, Арти! – завопил он. – Молодец!

Нед просто не верил собственным глазам: балансируя на доске, Арти бороздил волну. Он выглядел вполне довольным. Стоя на берегу, Фрэнси восторженно аплодировала. Откровенно говоря, у Неда отлегло от сердца, когда она наотрез отказалась зайти в воду. И так семь потов сойдет, пока одного научишь управляться с доской, а тут еще, под впечатлением этой статьи, Неда одолевали нелегкие мысли. Но он был рад, что Фрэнси согласилась составить им компанию. Это давало ему возможность порисоваться, показать, какой он лихой серфингист. Вот чего ему всегда недоставало – чтобы на него смотрели с восхищением. Слушали открыв рты. А не держали его за дурачка.

На Арти был гидрокостюм, но Нед с презрением думал, что это для слабаков. Он любил ощущать на своей коже брызги соленой воды. Помимо плавок, на нем были только резиновые купальные туфли. Он объяснял, что, когда выходишь на берег, можно сильно порезаться об острые края ракушек и что однажды он прямо-таки раскроил себе подошву. Он целую поэму сочинил о том, как, порезавшись острым краем коралла, можно занести в организм смертельную инфекцию. Конечно, на самом деле он носил эти туфли для того, чтобы скрыть свои безобразные пальцы.

Оглядываясь назад, он с трудом мог поверить в то, что когда-то носил сандалии. На память ему пришло, что в последний раз он надевал сандалии именно здесь, на Гавайях, тридцать лет назад. Сначала эта дама, чей муж покупал ожерелье, не могла оторвать взгляд от его ног. По ее лицу было видно, что она просто в шоке. В тот же вечер он подрался в баре с каким-то пьяным придурком, который начал издеваться над его пальцами. После этого он поклялся, что больше никогда в жизни не выставит их напоказ. Дело практически немыслимое для человека, серьезно занимающегося водными видами спорта. Но, как ни странно, ему это удалось.

А я неплохо смотрюсь в этих резиновых туфлях цвета морских водорослей, подумал он. Все дело в том, как к этому относиться. Он пытался внушить это мальчишкам, с которыми занимался в отеле, – особенно тем, у кого не было никаких способностей к спорту. Если бы я не был таким авантюристом, я был бы парень хоть куда, подумал он.

Увидев, что приближается волна, Нед выпрямился и заскользил, стараясь держать равновесие и чувствуя, как мурашки бегут у него по коже. Каждый раз это добавляет в кровь изрядную порцию адреналина. Ощущение просто непередаваемое!

Но никакого сравнения с воровством.

Он беззаботно смеялся, когда сеанс закончился и они с Арти потащили свои доски к берегу.

– Это было просто потрясающе! – восторженно кричала Фрэнси. – Я тоже непременно попробую в один из оставшихся дней!

– Должен признать, это было здорово, – выговорил Арти, переводя дыхание.

– А я проголодался, – заявил Нед. – Самое время вернуться в отель и пообедать.

– А потом – на пляж! – предложила Фрэнси.

– Разумеется, – заверил ее Нед.

Но сегодня у него и в мыслях не было снова возвращаться на пляж. Сегодня ему во что бы то ни стало надо было попасть в Музей морских раковин.

29

По темному песчаному пляжу к северу от аэропорта «Кона», держась за руки, шагали Джейсон и Карла, отпуская друг друга только для того, чтобы нагнуться и подобрать с песка ракушку. Ракушек уже набралось два полных пластиковых мешка.

– Неужели мы всегда будем так счастливы? – спросила Карла Джейсона.

Поставив тяжелые мешки на песок, молодые люди подошли к краю воды, чтобы почувствовать, как теплые волны мягко закручиваются вокруг их босых ног.

– Надеюсь. – Он немного помолчал. – Но наши шансы невелики.

Он рассмеялся, когда Карла ткнула его локтем в бок:

– Тоже мне романтик!

– Я просто пошутил! И кто же я, если не романтик? Целую вечность ждал полнолуния, чтобы сделать тебе предложение. Мои лучшие намерения едва не довели меня до беды. Мне нужно было свериться с «Фермерским альманахом», [19]19
  «Фермерский альманах» – старейшее в США периодическое издание, выходит ежегодно с 1792 г. Публикует сведения о погоде на данный год по районам, таблицы посадки различных культур, кулинарные рецепты, сведения о праздничных датах, советы, как хранить урожай, и многое другое.


[Закрыть] тогда бы я понял, что это не очень хорошая затея.

Карла нежно поцеловала его в щеку:

– Мне до сих пор не верится, что я бродила по пляжу в ту самую минуту, когда тело Доринды Дос плавало где-то поблизости!

– Если б ты только знала, как я перепугался! Просыпаюсь в три утра, а тебя нет!

– В тот час на пляже было пустынно и очень страшно. И там было что-то, показавшееся мне очень странным, но я была немножко навеселе и поэтому не запомнила, что именно. На самом деле я очень хочу вспомнить, чтобы помочь той девушке, Риган.

– Что значит – странным? Объясни, я не совсем понимаю.

– Ну, будто бы я увидела что-то очень необычное. Не орудие убийства, само собой, но что-то такое... Словом, что-то совершенно неуместное.

– Как правило, ты ничего не забываешь, особенно мои промахи.

Карла рассмеялась:

– Знаю. Но вспомни: весь день мы пили пинаколаду у бассейна, а за ужином еще и вина заказали. А потом, прежде чем убежать на пляж, я вытащила пару бутылок пива из мини-бара. Просто удивительно, что ты ничего не почувствовал.

– А зачем тебе понадобились бутылки?

– Я бросила их в океан. Сначала выпила, разумеется.

– Негодница.

– На каждую я загадала желание.

– И что же ты пожелала?

– Ну, одно желание уже сбылось. Ты сделал мне предложение.

– А второе желание?

– Чтобы в день нашей свадьбы не было дождя. Если дождь испортит мою прическу, я просто с ума сойду.

– Некоторые говорят, что дождь приносит счастье.

Карла одарила его одной из самых своих обворожительных улыбок:

– Когда ты рядом, большего счастья мне уже не нужно. Я не жадная.

Джейсон крепко обнял ее, изо всех сил стараясь не думать о том, что девушка, которую он любил всем сердцем, разгуливала одна-одинешенька по пляжу в ту злополучную ночь, когда была убита женщина, – а все потому, что было облачно и он не решился сделать ей предложение. И не было никакого сомнения, что Риган Рейли задавала им все эти вопросы не из праздного любопытства, думал Джейсон. Значит, они уверены, что это был не несчастный случай.

– Полагаю, мы набрали достаточно ракушек, чтобы написать Геттисбергское послание, [20]20
  Геттисбергское послание – короткая (всего 10 предложений), но самая знаменитая речь президента Авраама Линкольна, которую он произнес 19 ноября 1863 г. на открытии национального кладбища в Геттисберге (городе на юге штата Пенсильвания, близ которого 1-4 июля 1883 г. состоялось одно из крупнейших сражений Гражданской войны).


[Закрыть] – сказал он, – так что давай-ка лучше вернемся к машине и поищем подходящее место, чтобы объявить о своей вечной любви всем, кому вдруг придет в голову ознакомиться с гавайским граффити.

– Ты что, шутишь? Это же приманка для туристов. Все едущие по этой дороге из аэропорта и обратно непременно прочтут наше послание. И пролетающие над скалами могут посмотреть вниз и увидеть его.

– Только в том случае, если лететь в двух метрах от земли или смотреть в супермощную подзорную трубу. – Джейсон подхватил пакеты. – Идем.

Они вскарабкались к машине, припаркованной на вершине утеса, с которого открывался потрясающий вид на бирюзовую гладь океана. Их приятно удивило то, что на пляже не было ни души. Зрелище было просто бесподобное, дополненное низвергающимся поодаль водопадом и кокосовыми пальмами. Точь-в-точь как на рекламной открытке. Впечатление портила только глубокая вмятина на левой задней дверце взятого напрокат автомобиля, еще хранившая следы желтой краски. Сотрудник прокатной фирмы в аэропорту всучил им ключи от помятой машины и даже бровью не повел. Джейсон немедленно вступил в пререкания и в результате добился десятипроцентной скидки.

– Вот мы и сэкономили для нашего медового месяца! – восхитилась Карла. – Ты просто прирожденный предприниматель!

Солнце палило нещадно, и в машине было невыносимо жарко. Джейсон включил кондиционер, который, как выяснилось, работал больше как обогреватель, обдувая их горячим воздухом.

– Ну же, детка, – умолял Джейсон. – Давай же, охлаждайся.

Карла опустила козырек и придирчиво посмотрелась в зеркало. Ее миловидное личико начало покрываться потом, и по щекам потекла тушь.

– После того как покончим с ракушками, давай сначала искупаемся, чтобы немного освежиться, а потом поищем, где тут можно пообедать. У меня в животе урчит.

– Может, поедим сейчас? Возня с ракушками потребует сил.

– Давай.

Они выехали на шоссе и устремились на север. По левую руку простирался необозримый Тихий океан. По правую возвышались горы кофейного цвета.

– Потрясающе, – восхитилась Карла. – Я где-то читала, что Гавайский архилелаг – самый изолированный архипелаг в мире.

– Я про это читал в том же самом журнале. Он остался в номере. Там также говорилось, что Большой остров по площади не превосходит штата Коннектикут. Жаль, что у нас не останется времени увидеть Большой вулкан.

– Это самый активный вулкан в мире.

– Знаю, знаю. Я же сказал тебе, я читал тот же самый журнал.

– Когда это ты успел?

– Пока ты битых два часа копалась прошлым вечером, приводя себя в порядок.

– Хм... Слушай, может, мы еще вернемся сюда на наш медовый месяц. Здесь так романтично, такая экзотика... Можно бродить по тропическим лесам, кататься верхом, сплавляться на каяках, гулять, плавать с аквалангом...

– Возможно.

Карла откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно. Как раз в эту минуту Джейсон включил радио. Закончилась песня, и ди-джей объявил:

– Ну, как вы уже догадались, это была песня для всех влюбленных. Ау, влюбленные, которые слушают нас сейчас на Большом острове! Вам еще не доводилось обедать в «Хижине»? Как? Это же в Коне, прямо на пляже. Завтракаете вы, обедаете или ужинаете, лучшего места, чтобы смотреть друг другу в глаза, не найти.

– Гляди! – воскликнула Карла. – Вон знак, ведущий к «Хижине»! Через двести футов надо повернуть налево! Давай попробуем! По-моему, это судьба!

Джейсон пожал плечами:

– Почему бы и нет? – Он включил указатель поворота, и они свернули с шоссе у следующего дорожного знака, указывающего путь к ресторану. Проехав по узкой ухабистой дорожке, огибавшей банановую рощицу, они наконец добрались до бухты с небольшой автомобильной стоянкой. Ресторан стоял на сваях, прямо у самого моря. Рядом была расположена маленькая уютная гостиница, связанная с рестораном переходом.

– Вот так открытие! Вот это я понимаю, Гавайи! – восторгалась Карла. – Как бы мне хотелось здесь остаться! Посмотри, на самом лоне природы!

– Давай-ка лучше зайдем внутрь и посмотрим, чем они там кормят, – предложил практичный Джейсон.

Они выбрались из машины и ступили на шаткий деревянный настил, заменявший пол. Внизу слышался плеск воды.

– Чувствуешь этот соленый запах? – воскликнула Карла. – Пахнет не только морем, но и цветами тоже! Ты только понюхай! Нет, ты чувствуешь?

– Чувствую, чувствую. Не будем терять времени. Я есть хочу.

– Ой, ты только погляди, Джейсон! – Карла указала пальцем на стоявший чуть поодаль маленький домик. У входа красовалась табличка, на которой огромными желтыми буквами было написано:

ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ —

ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!

Я НЕ ШУЧУ!

– Нет, Джейсон, ты это видел? – восхитилась Карла. – Вот бы повстречаться с тем, кто там живет!

– Хм, мне почему-то кажется, что у него нет ни малейшего желания с тобой встречаться.

Джейсон открыл дверь и придержал ее для своей невесты. Они зашли в зал. Стены темного дерева, огромные вазы с диковинными тропическими растениями, срезанными, по всей видимости, в саду, прохладный, насыщенный ароматами воздух – словом, вся обстановка располагала к тому, чтобы расслабиться, успокоить расшатанные нервы. Не то чтобы многие гавайцы в этом особенно нуждались, но многочисленные туристы, еще не успевшие свыкнуться с местными обычаями, несомненно, да. В этот час зал был практически пуст. Только за угловым столиком сидели трое.

Весь романтически-восторженный настрой Карлы сразу как ветром сдуло.

– Я так и знала! – шепнула она Джейсону. – Нет, ты только посмотри! И ничего они не обедают в доме у друзей! Эти милые леди нам наврали!

Ив и Герт оторвали взгляды от тарелок с салатом из морепродуктов. Увидев парочку, от которой они с таким трудом отделались в аэропорту, Ив со свистом втянула в себя воздух. Герт повернулась к сестре и накрыла ее руку своей ладонью.

– Мне очень понравился этот отель, – провозгласила она. – Очаровательный, но боюсь, нашей группе будет здесь скучновато.

Ив оторопело уставилась на сестру. Затем она понимающе улыбнулась:

– Ты абсолютно права, Герт. Мы никогда не будем бронировать номера для нашей группы в этом отеле. Да и салат у них, надо признаться, просто несъедобный! – во всеуслышание объявила она.

Молодой человек, сидевший за их столиком, окинул близнецов цепким взглядом, но он давно уже привык держать язык за зубами и не задавать лишних вопросов. Господи, подумал он, как же я буду рад, когда эта авантюра наконец завершится.

30

Завершив разговор с Джеком, Риган еще раз быстро просмотрела информационные бюллетени Доринды. Их было ровно десять штук. Последний был опубликован под Новый год, две недели назад – со всеми этими позорными фотографиями женщин и сомнительными комментариями. Но как Риган ни старалась, она не могла найти ничего, что могло бы стать мотивом для убийства. Конечно, кто-то мог бы и возразить, что сами по себе фотографии могут послужить отличным мотивом, особенно если это фотографии голливудских звезд, выставляющие их в неприглядном свете. Но среди бюллетеней Доринды не было ни одного снимка голливудской звезды. Если они даже и останавливаются в отеле, то предпочитают держаться в тени, подальше от фотокамер, подумала Риган.

Риган еще раз вгляделась в снимок, на котором были запечатлены Уилл и его супруга, Ким. Она была очень красива: с гладкими, блестящими, иссиня-черными волосами, ниспадавшими чуть ли не до пояса, и огромными темно-карими глазами.

Наверняка она туземка. Интересно, видела ли она собственное фото? Скорее всего, нет, учитывая, что она отсутствовала несколько недель. Так. Значит, Ким приезжает сегодня вечером – прямо в объятия ненаглядной свекрови; к мужу, который, не ровен час, потеряет работу. В довершение всех бед она непременно увидит этот неприглядный снимок в новогоднем бюллетене. Просто блеск. С возвращением, дорогая.

Риган не терпелось поговорить с Уиллом, но уж, конечно, не в присутствии этой вертихвостки Джаззи. Она взяла в руки журнал «Райское блаженство», который едва успела перелистать перед обедом. Доринда написала в нем об одном немолодом ковбое из Монтаны по имени Бун Кеттл, который переехал на Гавайи год назад. Риган нашла в журнале очерк с фотографией самого Буна – цветущего жизнерадостного мужчины пятидесяти двух лет с мужественным, резко очерченным лицом, восседающего верхом на лошади. Он жил на Большом острове и работал на скотоводческом ранчо: руководил группами верховой езды.

Жизнеописание ковбоя по имени Бун разместилось на нескольких страницах. В нем рассказывалось о том, как суровые зимы в Монтане вконец опротивели Буну. Он приехал на Гавайи в отпуск и решил, что именно здесь он хочет провести остаток своих дней. Это было нелегко, но ему посчастливилось получить работу на скотоводческой ферме, и теперь он праздновал годовщину своего пребывания на Гавайях. Самым тяжелым, по признанию самого ковбоя, было расставание с его любимой лошадью. Но в конечном итоге его племянник приютил несчастную у себя на ферме. Бун планировал навещать свою ненаглядную Мисти не реже раза в год.

Из ящика своей прикроватной тумбочки Риган достала местный телефонный справочник – чтобы найти номер того ранчо, где работал Бун. Вытащила из сумочки мобильник и позвонила, в надежде, что застанет его на месте. Девушка, которая взяла трубку, попросила Риган минуточку подождать – Бун, дескать, только что вернулся, – а потом вдруг пронзительно заорала:

– Бу-у-у-у-ун! Бу-у-у-у-у-у-у-ун!!! К теле-фо-о-о-ону!!!

Держа трубку на почтительном расстоянии от уха, Риган застыла в страхе, что, если Бун не поторопится, девчонка снова заорет. Но спустя некоторое время она услышала, как та спокойно сказала ему:

– Понятия не имею, кто это.

– Алоха, Бун Кеттл слушает, – отозвался он грубым хриплым голосом.

Риган вдруг резануло неуместно прозвучавшее в устах неотесанного ковбоя традиционное гавайское «алоха». Но она постаралась отбросить эту мысль.

– Здравствуйте, Бун. Меня зовут Риган Рейли. Я сотрудник курортно-развлекательного комплекса «Вайкики Вотерс». Того самого отеля, где работала Доринда Дос, которая писала для них информационные...

– Мне чертовски жаль, – перебил ее Бун. – Я глазам своим не поверил, когда прочитал об этом в газете. Но вот что я вам скажу: эта леди была просто без тормозов. Дикая необъезженная лошадка, которую некому было объездить.

– Что вы имеете в виду? – спросила Риган.

– А вы, собственно, кто?

– Риган Рейли. Я частный детектив. Меня нанял управляющий «Вайкики Вотерс». Мне хотелось бы знать, была ли она с вами откровенной. Может, рассказывала что-нибудь о своей жизни...

– Понял. Вы хотите узнать, не было ли в ее словах намека на то, что кто-то хочет ее прикончить?

– Вроде того. Что вы этим хотели сказать – без тормозов?

– Ну, во-первых, она сказала мне, что была, как сказать... малость разочарована. Когда она получила эту работу, то подумала, что ее наняли, чтобы разогнать скуку в «Вайкики Вотерс». А потом выяснилось: если ты выпускаешь бюллетень об отеле, все должно быть тип-топ. Никакой отель не захочет, чтобы о нем распускали сплетни, да и гости едва ли обрадуются, если о них раскопают что-нибудь этакое. Так что она была связана по рукам и ногам и просто помирала от скуки. Даже переживала немного, что, когда закончится контракт, они больше не захотят выпускать бюллетень и укажут ей на дверь. Я-то знаю, из-за чего она дергалась: хватит ли у нее денег, чтобы свести концы с концами здесь, на Оаху. Говорила, что собирается писать по одному очерку в месяц для журнала «Райское блаженство», но поговаривала о том, чтобы начать выпускать собственную газету – со всякими сплетнями, разумеется. Как ее там... «Оаху», «Оаху». Если начистоту, она намекала, что мечтает раскопать что-нибудь действительно сочное.

– Сочное? – насторожилась Риган.

– Ну вы понимаете: что-нибудь с щепоткой перцу. Ей безумно хотелось выведать, что же на самом деле творится за стенами этих роскошных отелей и частных особняков. А ведь статья обо мне получилась классная. Читали?

– Да. Отличная статья.

– Ага. И фотка тоже ничего, а?

– Да, шикарная фотография. Бун, вы много времени провели с Дориндой?

– Она приезжала сюда три раза. Один раз я предложил ей прокатиться верхом. Ну, я вам скажу, это торпеда, а не женщина! Йо-хо! Настаивала, чтобы я провел ее по самым сложным маршрутам. Как тут было устоять? Мы классно провели время, а потом вместе поужинали.

– А о чем вы разговаривали за ужином?

– Знаете, мне кажется, на самом деле она была очень одинока, потому что все время говорила о себе. Может, это потому, что мы весь день проговорили обо мне. Кое-что рассказала о своей прошлой жизни в Нью-Йорке. Да, я сейчас вспомнил одну вещь. Это может показаться вам интересным. Она говорила, что пытается решить, кто же будет героем ее следующего очерка. И упоминала об одном мужике, который, по ее словам, уже просто ее достал, лишь бы она о нем написала. Да только вот ей он был нужен как корове седло.

– А чем он занимается?

– Да вроде тряпками с гавайской символикой – платьями там, рубашками...

– А что он делает с этими тряпками? – быстро спросила Риган.

– Кажется, разрисовывает или что-то в этом роде. Дизайном занимается, короче говоря. Но Доринда считала, что он завзятый капиталист. У него, дескать, денег куры не клюют, так что ему нет нужды гнуть спину, чтобы сделать вторую карьеру на Гавайях. Стоит ему только захотеть, он может хоть завтра бросить работу и жить припеваючи. Потому-то она и считала, что он не подходит для «Райского блаженства». Да и редактор был с ней согласен на все сто. Но старик Бун им понравился!

Риган не верила собственным ушам. Неужели он говорит о боссе Джаззи?

– Похоже, Доринда была с вами вполне откровенна, – заметила она.

– Просто я умею слушать. Думаю, это у меня еще с тех времен, когда мы всей кучей сидели вокруг костра...

– Угу. Понятно. – Риган вежливо распрощалась и поспешно завершила разговор, предварительно пообещав, что если по случаю окажется на Большом острове, то непременно заглянет к нему на ранчо, чтобы немного «протрястись», аккуратно записала его домашний и сотовый номера телефона и с облегчением отключилась. Затем она сразу же набрала внутренний номер Уилла:

– Джаззи еще у вас?

– Нет.

– Тогда я сейчас буду. Нам надо срочно поговорить.

– Жду вас у себя, – вымученно выдавил из себя Уилл. – Мне тоже надо с вами поговорить.