Текст книги "Мечты о свободе (ЛП)"
Автор книги: Келли Сент-Клэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Я наблюдаю, как один из них слетает со стены, с копьём, вонзившимся ему в грудь.
– Они здесь, – шепчу я.
Джован раздаёт приказы, и мне интересно, как он это делает. Я могу сосредоточиться только на следующем человеке, стоящем передо мной. Мы прошли примерно три четверти пути через луг – положение не такое уж плохое, как могло бы быть, поскольку мы не заперты снаружи, но мы всё ещё находимся между двумя армиями.
Время идёт, а попытки преодолеть дворцовые стены не предпринимаются.
Солати были слишком самоуверенны, полагая, что никто не догадается об их плане. У них нет снаряжения для осады. Их самонадеянность играет нам на руку!
Я вытираю пот и кровь со лба. Рука тянет меня назад. Я следую за Джованом в центр битвы. Опираясь руками о колени, я оглядываюсь. Прекрасный луг из моих воспоминаний залит кровью. Моё зрение мутнеет от усталости. Я давно не спала.
Джован тоже запыхался.
– Сколько внутри?
Между нами и дворцом находится сотня Солати, по-прежнему защищая Татум.
– Не так уж много, – вздыхаю я. – Они бросили все силы на этот план. Должно быть, их застало врасплох то, что мы не погибли в огне. Полагаю, что с ней осталась Элита. Горстка стражников, а также придворные.
Джован подаёт сигнал Рону. Куда делся Малир, я понятия не имею.
– Мы с четырьмя сотнями человек возьмём замок штурмом, а остальное оставим вам. Я хочу, чтобы вы с Малиром остались здесь и руководили боем.
Глаза Рона темнеют.
– Да, мой Король.
– Мы отправим лишних бойцов, как только дворец будет захвачен – добавляю я.
Четыреста – это много. Но я понимаю доводы Джована. Демонстрация силы может заставить двор подчиниться и предотвратить третью битву в самом дворце.
Мой желудок скручивается от нервов. Вот оно.
– Отдавай приказ, – командует Джован. – И удачи.
Рон смотрит на меня сверху вниз, и я пытаюсь расшифровать выражение его лица.
– Удачи, Татум, – он слегка кланяется. – Мой Король.
С выполнением приказа армия Джована разделяется. Осколок занят тем, что разделяет войска на правильные группы.
Большинство разворачивается навстречу основной массе армии Татум. Ире пока что приземлились внутри ворот, их работа выполнена.
Я, вместе с королём Гласиума, поворачиваюсь к дворцу и неопределенности.
ГЛАВА 31
Мы растягиваемся в широкий строй и приближаемся к тому, что осталось от сил Солати между нами и дворцом. Численность – в нашу пользу.
Я вижу, как часть войск матери срывается с места и мчит к замку.
Они забаррикадируют вход во дворец. Однако между замками Гласиума и дворцами Осолиса есть существенное различие. Замки Гласиума созданы для войны, а дворцы Осолиса – для красоты. В отсутствие лучников Брумы никогда не представляли реальной угрозы на нашей родной земле. Поэтому дворцам не требовалось быть готовыми к бою.
Я наслаждаюсь тем, что высокомерие моих предков станет орудием уничтожения моей матери.
Непрерывным дождём на нас сыплются стрелы. Лучники Солати занимают позиции над нами, а наши лучники стреляют в них. Медленно, мучительно медленно мы сжимаем кольцо, постепенно продвигаясь вперёд. Мы сражаемся уже не на сухой земле луга, теперь мы сражаемся на мощёной мостовой. Близко. Так близко. Ни один учебник истории не расскажет вам, как битва играет со временем. Эта битва могла бы занять считанные минуты. Но мне кажется, что прошло несколько часов: руки горят, грудь болит. Солдаты обеих сторон выбиваются из сил.
Прежде чем попасть во дворец, нас будет ждать ещё одна битва, сразу, как мы доберемся до двери. Отходя назад, чтобы передохнуть, я пользуюсь моментом и смотрю вверх. Оконные проёмы теперь пусты, вероятно, люди матери пытаются не дать нам вынести дверь.
Верхние этажи будут беззащитны…
Я оттаскиваю несколько человек назад.
– Нам нужны четыре лестницы. Возьмите людей, пусть принесут их.
Я обхожу людей, пока не нахожу Джована.
– Подозреваю, что верхние этажи будут пусты. У меня есть идея.
– Эта идея подвергнет тебя опасности? – спрашивает он.
Пожимаю плечами.
– Не больше, чем обычно.
– Тогда, нет.
Я закатываю глаза.
– Послушай. Я могу залезть на башню. Войти через проём. Я делала это тысячи раз. Я могу это сделать с закрытыми глазами. Лучники прикроют меня. Там, наверху, всё равно некому меня подстрелить. Я смогу убедиться, что второй этаж чист.
Теперь он слушает.
– Я отправила людей за лестницами.
Его взгляд останавливается на мне, а затем он сам осматривает верхние этажи.
– Мы отвлечём их у двери, а сами атакуем сверху. Мы сможем застать оставшихся у входа солдат врасплох. В таком узком пространстве они не будут представлять особой угрозы, поверь мне.
Джован оттесняет меня назад и разбирается с Солати, пробившимся через четыре ряда Брум.
После чего я хватаю его за запястье.
– Это хорошая идея.
Он ворчит.
– Так и есть, Лина. За исключением той части, где в тебя попадает стрела, и ты падаешь замертво.
Я уже открываю рот, чтобы сказать, что у него нет выбора, как вдруг он снимает массивный щит со своей спины и опускает его на мою. Мои ноги под тяжестью щита подкашиваются, и я смотрю на него.
– Ты ожидаешь, что я полезу с этим?
Он серьёзно?
Взгляд, которым он отвечает, говорит о том, что он совершенно серьёзен. Он проводит большим пальцем по моему предплечью и тяжело сглатывает, прежде чем подталкивает меня вперёд.
Комната, где я провела свою юность, находится на третьем этаже дворца. Нужно подтянуться всего двадцать раз, чтобы залезть снизу наверх – и с чертовски тяжёлым щитом на спине. Кажется, Джован забыл, что он сильнее меня. Но он никогда не простит мне, если я сниму его.
Я тяну руку высоко вверх левее себя. Там есть углубление… Я пытаюсь нащупать нужное место. Возможно, я немного подзабыла расположение. Я нахмуриваю брови. Где же оно? Я опускаю руку на несколько сантиметров и нахожу его. Я стала выше? Наверное, из-за того количества мяса, которым я питалась. Надо будет помнить об этом по пути наверх.
Я карабкаюсь.
Я подтягиваюсь шесть раз, одиннадцать раз. Удар. В щит у меня за спиной впивается стрела. Я вздрагиваю: Джован, наверное, теряет сознание. Четырнадцать, девятнадцать. Бам. Стрела. Бам. Стрела. Бам. Стрела. Двадцать!
Я хватаюсь за край проёма и, покачиваясь, подтягиваюсь. Не очень грациозно – за это можно поблагодарить щит. Дальше чисто, но кто-то явно пустил стрелу. Не исключаю, что это засада.
Лестницы достают только до второго этажа. Именно то место мне и нужно проверить.
Несмотря на всю срочность ситуации, я не могу удержаться от того, чтобы окинуть взглядом свою комнату. Я жила здесь? Простота комнаты меня настораживает. В ней пусто. Кровать, сундук, два вентилятора и тазик. Она лишена тепла, теперь я понимаю, почему Оландон всё время требовал её украсить. Она кажется мрачной.
Я стряхиваю с себя эти мысли и подхожу к двери, держа щит перед собой. От напряжения дрожат руки. Как только я выйду за дверь, брошу щит. Я хватаюсь за задвижку и делаю вдох. Будем надеяться, что по ту сторону не окажется целый легион солдат.
Но тут ничего не поделаешь. Я рывком распахиваю дверь и выскакиваю наружу.
… в пустой холл.
– Хах, – озадаченно произношу я.
Я прислоняю щит к стене. Начну с самой дальней от входа башни. Тогда у меня будет подкрепление, которое в случае необходимости сможет захватить остальные силой.
Когда я перемещаюсь по чёрным коридорам, мне кажется, что я никогда не покидала их, но в то же время они совершенно чужие. Тёмные коридоры призрачны и полны пронзительных воспоминаний. Как будто близкий друг рассказывает мне подробности своего кошмара, а я представляю, что он видел, но не могу ощутить того же ужаса.
Это зрелище уже не вызывает у меня страха, только тягостное сожаление.
Лёгкими шагами я добираюсь до лестницы для слуг. Верхние уровни пусты. Я была права: все, наверное, внизу. Хотя я ожидаю, что на нижнем этаже мне встретятся солдаты матери. Я открываю вход на лестницу и спускаюсь по ней, перепрыгивая через ступеньку. Впереди справа – дверь в первую башню. Мой шаг замедляется, и я крадусь дальше на носочках.
Из комнаты доносится лязгающий звук, отчетливо слышимый сквозь шум битвы, доносящийся снаружи.
Я резко отступаю назад. Что, во имя Солиса, происходит? Вслед за этим раздаётся сильный стук. Схватив свой короткий кинжал, я со скрипом открываю дверь.
… И моргаю от открывшегося мне зрелища. Дворцовая повариха, высоко подняв сковороду, стоит над лишившимся чувств стражником. Измождённая женщина застывает в этой позе, как и я. Мгновение никто из нас не говорит.
Она вырубила лучника сковородой? Я поднимаю брови и ухмыляюсь.
– Спасибо, – говорю я.
Повариха медленно опускает сковороду.
– Не за что, Татум Олина. Они убили мою сестру, они не заслуживают меньшего.
Меня переполняет раскаяние. Сестрой поварихи была матрона приюта, которую повесили на Оскале как обычную преступницу.
– Она была одной из самых добрых душ, которую я знала… и мне очень жаль. Если бы она не помогла мне с яблоками, она могла бы быть жива.
Лицо поварихи становится свирепым.
– И если бы я не дала тебе яблок, она бы не умерла. Моя сестра умерла, сделав то, что считала правильным, Татум. Не глупи, сожалея о прошлом.
Не многие люди могли бы так прямо говорить с королевскими особами. На самом деле, я не могу вспомнить никого – даже своего брата. Солдат вздрагивает. Не успеваю я сделать и шага, как сковорода снова обрушивается на его голову. Он замирает.
Я мчусь мимо них обоих к оконному проёму. Заметив Джована, машу ему рукой. Он не сразу замечает меня, возможно, его отвлекают двое мужчин, которые борются с ним.
Лестница ставится, и первые солдаты Ире и Брум начинают подниматься. Я жду, пока в комнате не соберется человек двадцать или около того. Затем отбираю пятерых, которые, похоже, держат оружие так, словно знают, как им пользоваться.
– Следуйте за мной.
Во второй башне лежит мёртвый лучник. Кто-то прострелил ему глаз, а замена не подоспела.
Лестница поднята, и моя грудь сжимается, по мере того, как мы приближаемся к матери. Что она скажет? Что скажу я?
На этот раз я беру с собой десять человек. И не напрасно: в третьей башне трое солдат, и они поджидают нас. Они, вероятно, думают, что могут умереть здесь или внизу, у входа.
– Стойте! – приказываю я, когда стражник слева от меня выхватывает меч.
Я встаю лицом к лицу с тремя Солати.
– У меня нет желания убивать вас без необходимости. Скоро я стану Татум. Сдавайтесь, и я сохраню вам жизнь.
Не говоря ни слова, двое мужчин и женщина падают на колени, бросая перед собой оружие.
– В следующей комнате больше солдат, Татум Олина, – говорит один из мужчин.
Я киваю.
– Задержите их пока, – говорю я Брумам. – Не причиняйте им вреда, иначе я натравлю на вас Лавину.
Кто-то тяжело сглатывает.
Когда на второй этаж дворца поднимаются новые Брумы, я увлекаю нескольких в сторону. Вместе с этой группой входит Оландон. Я притягиваю его к себе и быстро обнимаю. Трое задержанных Солати с любопытством наблюдают за нами.
– Брат, ты пойдёшь брать под стражу последнюю башню.
– Рассчитывай на меня, Татум Олина.
У меня возникает желание закатить глаза в ответ на его формальность, хотя я понимаю, что он должен проявлять уважение перед другими Солати.
– Где Король Джован? – спрашиваю я.
Оландон гримасничает.
– Он просил проинформировать тебя, что поднимется последним.
Я бросаюсь к окну. Внизу осталась только половина мужчин. Конечно, Джован всё ещё размахивает в воздухе своим гигантским мечом.
– Он действительно так сказал? – спрашиваю я.
– Добавь ещё пару ругательств и междометий.
Я фыркаю.
– Не позволяй ему услышать это от тебя.
Он ухмыляется, его лицо покрыто грязью и кровью.
Четвёртая и последняя башни почти полностью заполнены Солати.
– Их послали убить тебя, – шепчет Оландон.
У меня такая замечательная мама. Я повторяю своё предложение группе из пятнадцати человек. Один решает, что оно ему не нравится.
Через минуту я повторяю предложение, вытирая кровь с меча.
Все принимают его единогласно.
Я стою в коридоре, наблюдая за тем, как Солати связывают для их же безопасности. Залы заполнены Брумами и Ире. Я протискиваюсь между изуродованными битвой телами и жду. Он не заставляет себя долго ждать.
Раздается громкая команда:
– Шевелитесь!
И вот тесная масса людей каким-то образом освобождает место для огромной фигуры своего Короля.
Его лицо напряжено.
– Что случилось внизу? – спрашиваю я.
– Мы захватили последнего. Остальная масса в замешательстве. Солати отступили, не в силах взобраться на стену. Я оставил там сотню бойцов, чтобы помешать Солати покинуть дворец, – выдыхает он. – Чего нам ожидать внизу?
Я поворачиваюсь и вижу Лавину.
– Лавина, можешь привести мне одного из пленённых Солати? – прошу я.
Он неуклюже делает то, о чём я прошу, расплющивая маленького мужчину Ире о стену. Всё легкомыслие улетучивается через несколько минут, когда он бросает к моим ногам тщедушного на вид мужчину – хороший выбор. Лавина нависает над ним. Я очень сомневаюсь, что он этого хочет, но он вроде как ничего не может с собой поделать, когда вокруг так много людей.
– Мне нужно знать, что происходит внизу. Ты можешь мне помочь.
Я смотрю мужчине прямо в глаза. Легко понять, что творится у него в голове. Солати воспитаны на недоверии к голубым глазам. Этот человек пытается преодолеть свою естественную реакцию на моё лицо и примирить меня с моей внешностью, чтобы выжить.
Он делает правильный выбор.
– Лучники ждут у основания лестницы, придворные – в столовой, а остальная стража, вероятно, разделилась, удерживая вход и защищая двор.
– Сколько? – рычит Джован.
Лицо Солати остаётся спокойным, хотя под взглядом Джована он сглатывает.
– Я… Я думаю, около пятидесяти.
Мы с Джованом обмениваемся взглядами. Если этот человек говорит правду, это хорошо для нас. Я киваю Лавине, который уводит мужчину.
– Мы должны направить наши силы на вход и пустить остальных твоих людей внутрь.
Джован вытирает бровь, осматривая меня.
– Согласен. А потом займёмся придворными.
Я отвожу взгляд.
– Ты готова к этому? – спрашивает он.
– К убийству матери?
Я вскидываю брови. Может ли кто-то быть готов к такому?
– Да. Возможно.
Он качает головой.
– Тебе лучше решить побыстрее. И я хочу, чтобы ты держалась ближе ко мне. Поняла?
Я прищуриваю глаза.
– А как на счёт того, чтобы ты держался поближе ко мне?
Он ловит мой рот поцелуем. Который заканчивается, не успев начаться, и я чуть не обижаюсь на него прежде, чем вспоминаю, где мы находимся.
– Это я могу устроить.
Я хмыкаю, радуясь, что мои красные щёки покрыты грязью.
– Ну, не будем торчать тут весь день.
Когда я протискиваюсь вперёд, раздаётся несколько смешков.
– Поднять щиты, – кричу я.
По залу разносится звук двадцати щитов, ударяющихся о пол.
– Открыть двери, – приказываю я.
Как только открывается дверь, с нижней площадки лестницы раздается звук натягиваемой тетивы. Солати готовы к встрече с нами.
Джован изучает размеры лестничного пролёта. Он достаточно широк для четырёх мужчин, стоящих плечом к плечу, и на три головы выше Джована. Я знаю, что лестница плавно изгибается, спускаясь на первый этаж дворца, а ступени узкие, но не крутые. Внизу – главная галерея дворца. Как только мы спустимся на первый этаж, в пятидесяти метрах справа от нас будет находиться обеденный зал. Ещё через пятьдесят метров – вход во дворец.
Если бы у меня не хватало людей, я бы повела противника именно сюда, чтобы численное преимущество стало бесполезными.
– Нужно действовать быстро. Вы спускаетесь вчетвером, два щита подняты высоко, а два низко опущены. Это должно предотвратить попадание стрел. Как только достигните конца лестницы, сформируете заслон, – голос Джована звучит на фоне грохота.
Джован отзывает в сторону Осколка, Лавину и Греха. Они исчезают в строю с его обращением.
Мужчины кивают, сосредоточившись на задании.
– За Гласиум! – ревёт Джован.
– За Гласиум! – отвечает хор голосов.
Когда второй этаж наполняется рёвом и криками, я вздрагиваю. Двадцать щитов и бойцы, которые их несут, толкаясь, движутся перед нами по лестнице в четыре ряда: двое держат щиты достаточно высоко, чтобы задевать потолок, а двое других – достаточно низко, чтобы касаться пола. Джован проскальзывает передо мной, а затем и я оказываюсь вовлеченной в непрерывное движение по широкой лестнице.
Сразу же раздается звук стрел, ударяющихся о щиты. Солати сидят у подножия лестницы и, вероятно, гадают, что это, во имя Солиса, мы делаем.
Идущие впереди нас Брумы достигают первого этажа, и я слышу звук складываемых друг на друга щитов, но не вижу, что они делают.
Наконец, я приседаю у основания лестницы и пытаюсь понять, что именно вызывает этот шум.
Воины Джована образовали дугу из щитов – непроницаемый полукруг. По мере того, как всё новые и новые люди достигают нижних ступеней лестницы, круг расширяется, и каждый новый Брума добавляет свой щит к плотному строю.
Огонь из стрел прекращается, и с той стороны разбегаются шаги в разные стороны. Один Брума проверяет, чисто ли пространство. Джован произносит проклятие, когда дозорный падает замертво, стрела попала ему прямо в глаз. На его место встает другой Брума.
Я наблюдаю, как Джован направляет всё больше людей в этот «заслон».
По мере их присоединения, защитная группа распространяется по проходу, расширяясь, пока вершина полукруга не достигает дальней стены.
– Разделяемся, – восклицает Король.
В полной синхронности полукруг щитов Гласиума расходится в вершине, образуя две изогнутые линии солдат, по двадцать человек с каждой стороны. Теперь от лестницы до противоположной стены открывается свободное пространство.
– Тесните! – рядом со мной раздается следующая команда.
Два ряда людей начинают продвигаться по коридору в противоположных направлениях, увеличивая свободное пространство у подножия лестницы.
Я наблюдаю за всем этим широко распахнутыми глазами. Это невероятно. Джован ухмыляется, глядя на моё благоговейное выражение лица, и выпрямляется в полный рост.
Мужчины.
Наша армия в спешном темпе проникает в пространство с площадки второго этажа.
– С какой стороны вход? – спрашивает Джован.
Я указываю в правую сторону.
– Направо!
Это странно. Мы движемся в утомительно медленном темпе, и от разочарования мне хочется вырваться из-под защиты щитов.
– Слева будет обеденный зал, – говорю я.
Джован кивает. Проходит десять минут, и щиты придвигаются к входу в обеденный зал, фактически блокируя всех, кто находится внутри. И вот, наконец, Джован поднимает щиты.
– Заряжай! – раздается крик, а мы тем временем спешим по коридору к входу.
Осколок дёргает меня так, что я оказываюсь в нескольких рядах позади.
Несколько Солати падают жертвами метательных копий. Они пытаются открыть вход. Некоторые сразу же падают на колени в знак капитуляции.
Другим требуется открыть тяжёлые двери и увидеть, что с обеих сторон их окружает орда Брум, прежде чем они признают своё поражение.
Наверное, я должна быть счастлива, но я так крепко вцепилась в то, что должно произойти, что не могу праздновать. Солати сказал пятьдесят человек. Здесь тридцать. Сколько их было у основания лестницы? Полагаю, они направились к столовой.
Мы помещаем пленников в боковую комнату с многочисленной охраной.
Первый этаж чист, но, когда процесс приостанавливается, моё дыхание учащается.
Я приближаюсь к мужчинам, ломающим двери в обеденный зал, стараясь сдерживать свои эмоции. Мысли глупы, но я ничего не могу с ними поделать. Я опускаю взгляд на свою мантию и вижу, что она порвана, окровавлена, видны участки бёдер. Мои волосы подняты, но я не сомневаюсь, что выгляжу ужасно. А моя мать будет безупречна и, наверное, одета в канареечно-жёлтый цвет. Что, если она выставит меня идиоткой перед всеми? Перед тремя мирами. Перед Джованом.
Мне под нос суют флягу с водой. Я смотрю на лысого Греха и подавляю смех.
– Вот, – хрипло говорит он. – Умойся.
Быстро оглядываюсь по сторонам, а затем делаю то, что он сказал. Он критически осматривает меня и брызгает немного воды на руку, после чего приглаживает мои волосы. Надеюсь, никто этого не видит.
Он отступает назад, кивая головой, и опускает взгляд на мою мантию.
– Завяжи её сбоку, – говорит он.
Он что, глупый?
Он проводит рукой по голове.
– Ты пробыла в битве. Весь день.
Я морщусь.
– Именно. Сейчас ты можешь создать образ воительницы, а не полувоительницы, полу-Татум. Ты должна принять на себя ответственность.
Я тяжело вздыхаю.
– Делай это.
Он завязывает мантию выше.
– Не так высоко, – огрызаюсь я.
Он проводит пальцем по моей ноге.
– У нас всё ещё есть время, у тебя и меня.
– Нет, – говорю я. – У нас ничего нет. Но если хочешь, можешь быть моим камердинером, когда я стану Татум.
Точно по сигналу, его глаза загораются.
– В самом деле?
– В самом деле.
Я жалею о сказанных словах, как только произношу их. Грех любит вытягивать обещания прямо перед битвой. Тем не менее, я не вижу в нём желания закрепить это обещание.
Дозорные смещаются вперёд и входят в зал, тем же образом, каким Джован направил их вниз по лестнице. Теперь я чувствую себя лучше. Во всяком случае, настолько хорошо, насколько это возможно.
Кассий – труп.
В столовой раздаются крики, плач, скрип дерева по полу. Но стрелы не выпускаются. Я не слышу звона металла.
Оландон смотрит на меня, и я вижу, что в его голове проносится та же мысль.
– Она бросила двор на верную смерть.
В ответ я пожимаю плечами. От неё этого можно ожидать.
Джован рядом со мной и слышит эту фразу.
– Там есть стража?
– Судя по звукам, не похоже. Дай загляну.
Он обхватывает меня за талию, утягивая обратно в гущу людей.
– Опустить щиты!
ГЛАВА 32
Ничего не происходит.
Никто не падает замертво.
Никто не двигается.
Наконец, переглянувшись с Джованом, я протискиваюсь вперёд. В этот момент раздаётся звук.
Я не беспокоюсь о том, что они видят, или о том, какие выводы делают, пока переводят взгляды с меня на Оландона, стоящего справа, и Короля слева от меня. Я смотрю на них в ответ в недоумении. Неужели? Двор по-прежнему принаряжен. Идёт война! Я бросаю взгляд в сторону Оландона, щёки которого покраснели. Видит ли он, как нелепо выглядят эти люди? Яркие цвета, замысловатые прически. Они выглядят так, словно идут на пир, а не на битву.
– … причудливо, – шепчет Осколок позади меня.
Только сидящие передо мной придворные останавливают рвущийся с губ смех.
Я беспокоюсь о них примерно так же, как и всегда. То есть не беспокоюсь.
Я подхожу к ним, впервые смотрю на их лица взглядом, свободным от вуали. Я даю им чертовски хороший шанс увидеть себя. Я не удивляюсь тому, что чувствую к ним то же самое, что и всегда. Я не чувствую ничего, кроме презрения.
Они смотрят на ребенка, которого они высмеивали с рождения. А я смотрю на них со стыдом. Я не приветствую их, я не улыбаюсь, я просто позволяю им видеть осуждение на моём лице.
И тогда, милым голосом, я задаю свой вопрос.
– Где моя мать?
* * *
Комната пыток.
Как уместно. И как же похоже на мою мать – бросить свой «дорогой» двор на произвол судьбы, пока она будет отсиживаться взаперти с Кассием под защитой.
У меня сводит живот при мысли о дяде. Я краем глаза замечаю мрачный вид Оландона, пока мы бежим по коридорам с малочисленным контингентом позади нас. Его всегда будет беспокоить то, что произойдёт дальше.
Как жаль, что со мной не было всех моих друзей. Половина из них до сих пор была в бою снаружи, и я понятия не имею, что с ними стало. Возможно ли, что все мы выживем в этом? Я побежала с новыми силами, найдя в себе глубокий источник, который каким-то образом ещё не истощился.
Комната пыток. Сцены из моих самых ужасающих воспоминаний терзают меня. Дерево, пропитанное моей кровью, в прямом смысле. Запятнанные ковры менялись так много раз, что ими можно было бы покрыть пол всего огромного обеденного зала в замке Джована.
Комната пыток располагается на противоположном конце замка, на цокольном этаже, у фундамента башни, в которой прошло моё детство.
Мы достигаем дальнего конца первого уровня, минуя развлекательные зоны, фонтаны, картины. Я испытываю отвращение ко всему этому. Я хочу уже быстрее добраться до того, что ждёт меня в конце. Чем быстрее я доберусь до комнаты, тем быстрее эта война закончится… и больше шансов, что мои друзья снаружи выживут.
Но у меня стягивает горло, а дыхание становится хриплым. Смешно всё это. Неважно, как сильно ты меняешься, твоё тело придерживается старых привычек. Моя привычка, в этой части дворца, всегда сводилась к панике.
И я паникую. Я твержу себе, что уже не та маленькая девочка, но живущая глубоко на задворках моего сознания Олина всё ещё ожидает, что её изобьют и унизят.
Я ровняюсь с Королём.
Он смотрит на меня.
– Какая планировка?
– Круговая комната, – задыхаясь, говорю я. – Справа приподнятая платформа. Солдаты обычно расставлены вдоль стены, а мать с дядей Кассием смотрят с возвышения.
Он пристально смотрит вперёд и не отвечает. Мне требуется несколько секунд, прежде чем я осознаю, что позволила себе сболтнуть лишнее.
На этот раз ускоряется Джован. Я не поспеваю за ним. Он исчезает за углом, и я понимаю, что мы оставили основную часть наших сил позади. Обычно эмоции берут верх надо мной во время битвы. Но как долго Джован ждал этого момента? Он размашисто шагает впереди меня. Он хищник, и куда более могущественный, чем я. Сомневаюсь, что даже он осознает, что далеко ушёл вперёд. Это боевая ярость, жажда крови, и они взяли под контроль все его действия. Мне очень хорошо знакомо это чувство.
И тогда-то до меня доходит. Именно поэтому Джован был таким спокойным во время пленения Хейса и признаний Аквина. Он не преследует того, кто убил Кедрика. Он преследует того, кто заказал это убийство. Ему нужен первоисточник. Даёт ли он волю подавленным эмоциям по поводу смерти своего брата, которые он контролировал с той самой минуты, как услышал эту новость?
Мои ноги слегка спотыкаются, когда я достигаю изолированного коридора и вижу двери комнаты пыток, которые широко распахнуты. Джована нигде не видно. Я думать не думала, что он войдёт туда один!
Настоящая паника душит меня.
– Джован! – кричу я.
Весь здравый смысл исчез, и бросаюсь в комнату. С широко распахнутыми глазами я ищу его.
И когда я нахожу его, стоящим в центре круглого помещения, мне остаётся только упиваться успокаивающим зрелищем, совершенно не осознавая, что меня окружает.
Лишь на секунду, я подумала…
А затем в нос ударил запах запрелой крови. Сильный запах. И я вижу, что Джован таращится на пол. Или точнее таращится на то, на чём он стоит.
Окровавленные, вонючие ковры, покрывают комнату. Они перекрывают пол, висят на стенах, свешаны с балкона. Ими устлан каждый сантиметр. Совершенно вся комната.
И на них исключительно моя кровь. Но что более важно, Джован догадался об этом. Он стоит совершенно неподвижно. В таком состоянии осознания, которое высасывает весь воздух вокруг него и закаливает его до состояния истиной угрозы.
Я осматриваю комнату в поисках живых, а тем временем позади меня раздаются шаги.
Стража выставлена одним рядом, окружая края комнаты, как я и говорила Джовану. Круг разорван только у входа. Каждый страж держит наложенную на тетиву стрелу. Наготове. Их взгляды направлены на Джована. Нет. Я сдерживаю новую волну паники.
И вижу дядю Кассия. Он стоит на балконе, обращенном внутрь, с тем же жутким выражением на жестоком лице.
Наши парни уже близко. Я слышу их крики. И Кассий тоже понимает это. Он не теряет ни минуты. За время уже прошедшей половины перемены я впервые слышу, как он говорит, но его гнусавый, тонкий голос нисколько не изменился.
– У тебя есть выбор.
Я так рада, что не окаменела от ужаса, что не сразу обращаю внимание на его слова. Даже несколько месяцев назад, на Оскале, от вида моего дяди меня охватывал страх. Дело даже не в том, что я в душе чувствую себя сильнее, а в том, что здесь Джован. Он единственное отличие. И я понимаю, что так волнуюсь за него, что не могу бояться.
Я обыденно вхожу и встаю перед потрясённым Джованом, который по-прежнему пялится на пятна под его ногами.
– Я слушаю, – отвечаю я.
– Твои… солдаты готовы слушать, – спрашивает он.
– Солдаты, которые прорвали защиту дворца и уничтожили армию Татум? – поинтересовалась я с натянутой улыбкой. – Да, дядя. Они готовы.
Я смакую то, как он вздрогнул, а затем разворачиваюсь и направляюсь к двери.
Оландон едва не сбивает меня с ног, выскакивая из-за угла, когда я отступила к входу в комнату.
– Брат, – я приковываю его острым взглядом. – Наш дорогой дяденька желает разговаривать с нами.
Оландон бросает взгляд мне за спину, на Кассия и снова смотрит на меня. Я искоса смотрю на центр комнаты, и, хотя Оландон не сводит с меня свой пристальный взгляд, он видит, где стоит Джован. Видит, что тот в опасности.
Я обращаюсь к остальным, слегка сжимая руку Оландона.
– Подождите здесь.
Я возвращаюсь к Джовану.
– Выкладывай, Кассий.
– Как вижу, ты вернулась из Гласиума благовоспитанной.
– Тебе, похоже, нравится оскорблять меня, стоя на высокой платформе. Было бы это так, чувствуй ты всё ещё боль после нашего последнего общения?
На его лице мелькает гнев. Без сомнений он вспоминает день, когда я наконец-то не выдержала, прямо перед смертью Кендрика, и избила его до бесформенной массы. Если его вид и является тому подтверждением, то он ненавидит это воспоминание почти так же сильно, как я наслаждаюсь им.
– Смело напоминать мне об этом, пока я держу тебя и, насколько могу судить, Короля Гласиума на мушке внутри круга моих лучников.
Я пожинаю плечами, но пот проступает на лбу. Я никогда ещё в своей жизни не старалась так сильно сохранять хладнокровие.
– Мы победили. Неважно, выживем ли мы с Джованом. Если ты пристрелишь нас, Татума Оландон и Принц Ашон займут наши места. А если умрут они, ещё двое взойдут на их место. Независимо от того, кого ты убьёшь сегодня, ты проиграл.
Я встречаюсь с его свирепым взглядом и вскидываю бровь, позволяя ложной насмешке осветить глаза. И он вскипает, замечая её. Без задней мысли он шагает вперёд и хватается за балюстраду балкона.
Он переводит свой взгляд на Джована.
– Он что немой? Или придурковатый?
Он как раз-то очень близок к тому, чтобы вырвать Кассию все конечности, но вряд ли я буду предупреждать об этом своего дядю.
– Ты загнан в стойло. И что же это за «выбор» ты мне даёшь. Я потешу тебя, до поры до времени.
Я задаюсь вопросом, на чьей стороне стражи. Все из них новички в Элите, а это может означать, что они не столь же слепо лояльны, как служившие до них мужчины. Они как Риан? Или как Кассий и Харе?
– Я даю тебе такой выбор, Татума. Ты можешь подняться в свою старую башню. Одна. И поговорить со своей матерью.
Джован резко поднимает голову. Он пригвождает Кассия взглядом. Мой дядя вздрагивает, но потом берёт себя в руки. Я громко хихикаю. По общему понятию Солати он только что обосрался.
