Текст книги "Мечты о свободе (ЛП)"

Автор книги: Келли Сент-Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Мы, наверное, уже вне зоны досягаемости стрел, но я не могу быть уверена, так как сверху трудно определить расстояние.

Мои детские воспоминания подготовили меня к тому, что я увижу, когда мы доберемся до дворца. Внутри высоких стен Каура раскинулся обширный луг, а за лугом – ухоженный сад. Луг уже высох и очищен от сена.

И армия Татум в полном составе.

Я задерживаю дыхание, пока мы кружим над лугом на бесшумных крыльях. Я открываю и закрываю рот полдюжины раз или больше, прежде чем Хамиш, наконец, произносит то, что я не могу сказать.

– Я думал, что тут должна была быть армия, – кричит он.

Я тру глаза о плечо и щурюсь.

– Опустимся чуть ниже.

Они должны быть здесь. Больше им быть негде.

Что задумала моя мать? Мы опускаемся на десять метров, чуть ниже дымовой завесы.

– Тут никого нет.

Я слышу его слова, но всё равно кружу дальше. В поисках людей матери. Я полагаю, что они могут быть во дворце. Но со стратегической точки зрения это не имеет смысла. Стена была лучшим местом для первой позиции, а дворец – местом отступления, когда стена будет взята.

Что-то происходит.

Мы дважды огибаем дворец. Я уверена, что нас видят. В то же время мы никого не встречаем. Никого не видим. Возвращаемся в тишине, снижаясь по мере приближения к кромке леса.

Глубокий раздирающий звук выводит меня из задумчивости. На этот раз я точно знаю, что это.

Я стремительно падаю на землю. Этот разрыв больше, намного больше. Когда деревья становятся ближе, я крепко зажмуриваю глаза. Сейчас будет больно.

– Ууф, – я выдыхаю, когда мой Флаер хватают сверху.

Флаер Хамиша не рассчитан на двоих. Я поднимаю руки, чтобы защитить лицо, когда мы падаем на деревья.

– Ау! Вени! – кричит Хамиш, когда со всех сторон нас начинают хлестать ветки.

По крайней мере, у него есть прикрытие! Я вздрагиваю, когда ветка хлещет меня по рукам. Пока мы падаем через навес ветвей, я хватаюсь за ближайшую ветку и цепляюсь за неё, держась за подмышки.

– Отпусти, – кричу я через плечо.

Хамиш бросает меня на ветке, и я слышу, как его Флаер скребёт по сучьям деревьев, пока он продолжает опускаться.

Я долго прихожу в себя, прежде чем перекидываю ноги через ветку. Кто меня подстрелил? Хейс свободен?

– Это было близко.

Я смотрю вниз на Хамиша, лежащего на лесной подстилке, и ухмыляюсь.

– Спасибо. Какой это уже по счёту раз?

– Я сбился со счёта, – сухо отвечает он.

Из кустов доносится грохот. Я с ужасом вспоминаю, что меня сбили.

– Хамиш, прячься.

Удача, что этим человеком оказывается Джован, потому что Хамиш не успевает пошевелиться.

Хотя, судя по выражению лица Джована, он уже жалеет об этом.

Стыдливо сползаю с дерева и пытаюсь улыбнуться Джовану, который явно ждал моего возвращения из импровизированной разведки. Ни один его мускул не дёргается в ответ.

– Итак… мы кое-что выяснили, – говорю я.

– Именно.

Я вздрагиваю от тихой угрозы, прозвучавшей в его тоне.

– До или после того, как ты чуть не умерла?

– Хейс сбежал? – спрашиваю я.

Глаза Джована блестят. Я вижу, как Хамиш скрывается за его спиной. Предатель!

– Нет. Я способен удержать одного пленника.

Я моргаю. Я на это не намекала.

– Ну, в меня стреляли. Вот почему я упала. Если это был не Хейс, то кто?

Это, кажется, на мгновение прерывает преследующий Короля гнев. Его взгляд обращается к поляне, голубые глаза пронзают каждую тень каждого дерева.

Он берёт меня за локоть, его голос тих:

– Пойдём. Обсудим это в лагере.

Что происходит в голове у Джована? Я поворачиваю голову, чтобы осмотреться. Но это трудно сделать, так как меня вытесняют с поляны.

– Перестань. Я могу идти сама.

Я выдёргиваю руку из его хватки.

Он оглядывается на меня.

– Ты когда-нибудь останавливаешься, чтобы подумать, прежде чем подвергнуть себя опасности?

Он делает глубокий вдох, ненадолго закрывает глаза и топает прочь.

Пока мы трусцой возвращаемся в лагерь, мы молчим.

Он сердится – и это вполне нормально для него. Но этот гнев кажется чрезмерным.

Я бросаю на него взгляд. Завтра мы идём в бой; может быть, это его взволновало? Я представляю, как он прокручивает в голове список людей, которых он может завтра потерять.

Я понимаю, что меня не было рядом с ним. Поглощённая своими проблемами, я не задумывалась о том, что этот мужчина несёт на своих плечах судьбы сотен людей. Я останавливаю его, когда лагерь уже виден. Сначала Джован сопротивляется, но я крепко беру его за руку и тяну.

В конце концов, он позволяет мне победить. Если бы я была более слабой женщиной, это могло бы меня обеспокоить.

– Джован, мне жаль.

Он приподнимает бровь.

– Это новый способ умаслить меня?

Я не улыбаюсь.

– Ты испытываешь такое же давление, как и я. Мне жаль, что меня не было рядом с тобой.

– О чём ты спрашиваешь? – грубо говорит он.

Хмурю брови, думая об этом.

– Я спрашиваю, в порядке ли ты.

Он отворачивается, потирая щетину.

– Убийца моего брата сидит живым в одной из моих палаток. Если я завтра сделаю неправильный выбор, могут погибнуть более тринадцати сотен человек. Даже больше, если считать Ире. Несомненно, Солати – более умелые стратеги, чем мы. Мы на их территории, – он тяжело опускается на дерево. – Гласиум никогда не выигрывал битвы в Осолисе.

– До этого момента, – говорю я.

Он смотрит вверх, на его лице написано отчаяние.

– В принятии этих решений тебе помогает лучшая команда. Твои люди доверяют тебе. Я доверяю тебе. И не потому, что ты тот, кто есть. Каждый человек, стоящий перед тобой в лагере, доверяет тебе, потому что ты это заслужил. Потому что ты сильный, умный и справедливый. Они уважают тебя и сражаются за тебя. Завтра ты будешь делать то, что получается у тебя лучше всего, и даже больше, потому что ты такой, какой есть. И это всё, что тебе подвластно. Выбор, который ты делаешь.

– А что, если я сделаю неверный выбор?

Я протягиваю руку вниз и пытаюсь подтянуть его к себе. Он усаживает меня к себе на колени.

– Этого не произойдёт, – решаю я, пожевав губу. – Но я буду рядом, чтобы помочь тебе. А ты, на всякий случай, будешь рядом, чтобы помочь мне.

Его глаза смягчаются.

Я убираю его светло-каштановые волосы с лица.

– К тому же, ты можешь стать первым Брумой, победившим в Осолисе.

Его глаза блестят.

– Так просто?

– А почему бы и нет, – обыденным тоном говорю я.

Я сохраняю строгое выражение лица, пока он не улыбнётся. Я ударяю его, вставая.

– Пойдём, Король. Ты должен вернуться и заняться своими королевскими делами.

Он ненадолго откидывает голову назад.

– До того, как ты это сказала, у тебя так хорошо получалось.

Я хихикаю, направляя его за собой.

– И… спасибо. Мне это было нужно.

– А мне было нужно, чтобы ты перестал на меня злиться.

Я убегаю, смеясь, зная, что мне не удастся надолго вырваться из лап Джована.

ГЛАВА 29

Смех длится недолго.

Уже к вечеру я задаюсь вопросом, звучал ли он вообще.

Представители Осолиса, Гласиума и Ире до самого вечера обсуждают отсутствие во дворце армии Осолиса и последующее покушение на мою жизнь. Интуиция подсказывает мне, что это должен быть кто-то другой из Ире. Уверена, что не все согласны с тем, что я делаю. Это может быть друг Хейса, может быть кто-то, кто ненавидит, что я раскрыла Ире и втянула их в эту заварушку.

Я обхожу этот вопрос стороной, видя, что Адокс чувствует себя неловко. Я не хочу, чтобы Ире показалось, что мы их выделяем.

Не стоит и говорить, что мы ни до чего не договорились. Около полуночи, выныривая из палатки, я замечаю старшего лекаря – не помню, как его зовут, – склонившегося в сторону.

Когда я догадываюсь, что он пришёл сообщить мне о смерти Аквина, меня охватывает ужас. Медленными шагами я приближаюсь к нему. Он нервно шаркает, явно боясь сообщить плохую новость.

– Выкладывай, – мой тон непреднамеренно резок.

Глаза лекаря расширяются.

– Эм… ну… я…

– Он мёртв, не так ли?

Даже я слышу печаль в своём голосе. Я должна была поговорить с ним, когда у меня была возможность.

– Нет. Нет! – лекарь бросается меня успокаивать.

Я с облегчением вздыхаю.

– Так вот, Аквин хотел, чтобы я передал вам сообщение. Но я не уверен, что оно означает, вряд ли большую часть времени он мыслит ясно.

Я закрываю глаза. Солис упаси меня от бессвязной болтовни.

– Сообщение?

Что может сказать Аквин? Лучше бы это было не извинение, иначе я могу накричать на него.

– Аквин сказал передать тебе «они позади тебя».

Видимо, кровь отхлынула от моего лица, потому что лекарь делает шаг назад. Я хватаю его за руку.

– Было ли что-то ещё? Он сказал что-то ещё?

Он вздрагивает от того, как крепко я сжимаю его пальцы.

– Это всё, клянусь!

Наш диалог привлекает внимание. Из палатки к нам направляется Джован, привлечённый напряжением в моём голосе. Я поворачиваюсь к лекарю.

– Отведи нас к нему.

Король идёт рядом со мной быстрым шагом. Я бегу трусцой, чтобы не отстать от этих двух мужчин.

Джован знает, что лучше не задавать вопросов. Как и знает, что мало что может вызвать во мне такую реакцию. Я благодарна за то понимание, которое мы обрели за многие месяцы совместных тягот, поскольку сейчас я не в состоянии говорить. Если Аквин говорит то, о чём я думаю, то к утру мы все можем быть мертвы.

Это пересиливает тошноту, которую я испытываю при виде Аквина. А может быть, это оправдание, которое мне нужно, чтобы дать ему своё прощение.

Я не готова к тому, что вижу. Аквин лежит, его голова слегка подпёрта пучком сухих листьев. Но это не Аквин, а человек вдвое меньше того, которого я видела всего несколько дней назад. Как он так быстро стал настолько худым? Цвет его лица поблёк. При слабом освещении оно кажется жутко белым, и он абсолютно неподвижен. Я могла бы предположить, что он уже мёртв. Аквин умирает. Мне не нужно видеть его рану, чтобы понять, что он исчезает из этого мира.

Но я так зла! Или, может быть, я просто думаю, что должна быть злой. Нелепо ли держать в себе ненависть, когда до нашего примирения остались считанные мгновения?

Я подбегаю к Аквину. Его кожа холодная. Хрупкая копия моего тренера вздрагивает от моего прикосновения и приоткрывает глаза.

– Аквин, – мягко говорю я.

Он облизывает губы. Я сдерживаю стон, глядя на их потрескавшийся и окровавленный вид.

Лекарь вливает немного воды ему в горло. Аквин слегка задыхается при её прохождении.

– Что у него за рана? – спрашиваю я.

– Кинжал слишком близко к сердцу.

Хейс умрёт. Какие бы веские причины ни были у него для мести отцу и мне, он невменяем и представляет опасность для всех. Он не может оказаться на свободе.

Джован присаживается рядом со мной и кладёт тёплую руку мне на плечи.

Железная хватка сжимает моё запястье. Я оглядываюсь на Аквина и вздрагиваю, когда вижу безумие в его глазах.

– Лина, – говорит он. – Они позади тебя.

– Кто, Аквин? Откуда ты знаешь?

– Когда его сознание проясняется, я сообщаю ему новости. Кажется, это его успокаивает, – тихо шепчет лекарь.

Похоже, что Аквин получил собственный доклад.

Аквин поднимается с кровати и приближает своё лицо к моему. Его глаза ясны.

– Они стреляли в тебя. Сад пуст. Они позади тебя.

Джован напрягся почти до невыносимого предела, осознавая ужасный подтекст слов Аквина.

– Но зачем им пытаться сбить меня? – шепчу я. – Это могло бы только выдать их местоположение.

Аквин откидывается на кровать, его глаза пытаются сфокусироваться. Ему потребовались все силы, чтобы предупредить меня.

– Ошибка, которая спасёт всех вас.

Его глаза закрываются. Я поворачиваюсь к Джовану, и мы смотрим друг на друга, не скрывая ни шока, ни полной нерешительности в выборе наших дальнейших действий. Если мы проигнорируем предостережение, все погибнут. Если мы будем действовать, и предположение Аквина окажется неверным… это также может означать смерть.

Оказывается, мой тренер не без сознания. Он произносит ещё одно слово.

Слово, которое говорит мне, что мы должны сделать.

– Бегите.

* * *

Мы с Джованом перемещаемся по лагерю, будим членов совета. Мы должны действовать незаметно.

Если Аквин прав, Солати, должно быть, расположились лагерем в Кауровом лесу с того самого дня, как мы избежали ловушки во Второй Ротации. Сама армия не может быть очень близко, так как наши разведчики не заметили ничего подозрительного. Но Солати будут следить за нами.

Мы собрались в палатке Джована. Я сижу, нетерпеливо постукивая пальцем, пока Король объясняет сложность ситуации. Тут же поднимается шум. Я встаю и смотрю на них, пока они не замолкают. Это как раз то, что нам нужно – громкий, возмущённый шум.

Адокс смотрит на меня. Он понимает, чем все это закончится, так же, как и мы с Джованом.

– Нам нужно выдвигаться.

– Но куда? – вставляет Драммонд.

Я бросаю взгляд на Джована. У нас было всего несколько минут на обсуждение этого вопроса, а я всё ещё не уверена, что это правильный путь.

– Они планируют заманить нас в ловушку между лесом и дворцовой стеной. Но матушка не оставила бы дворец без охраны. Скорее всего, они просто разделили армию пополам.

– Мы должны отправить Ире на разведку, – опережает меня Хамиш.

– Нет, – перебивает Джован. – Они нападут сразу же, как посчитают, что раскрыли себя. Нам очень повезло после того, как сбили Олину. Они не ожидали, что Аквин догадается об их планах.

– Солати всегда нападают на рассвете, – говорит Оландон.

Я смотрю на брата и вижу, что его глаза потемнели от беспокойства. Он прав. У нас есть несколько часов на перемещение. Мы можем быть уверены, что армия матери уже в пути.

– Мы готовимся к худшему сценарию, – говорю я.

– В котором Солати уже в пути, – Джован обходит стол, направляясь ко мне.

– Мы с Джованом решили немедленно мобилизовать армию, – мой голос мрачен.

До этого момента Роско хранил молчание.

– Куда мы можем отступить? По обе стороны от нас Четвертая и Вторая Ротации. Они обе сейчас непригодны для жизни из-за огня. И, по словам Аквина, за нами идут солдаты. Если Олина права, то часть армии находится позади, а оставшаяся часть – за дворцовой стеной.

Я избегаю его взгляда.

– Моя мать не оставила бы себя без защиты. Мы возьмём стены дворца до первых лучей солнца. Надеюсь, нам удастся расправиться с одной из армий до того, как они заманят нас в ловушку.

Оландон стоит, напрягшись.

– Если мы отправим Ире разобраться с дозорными во дворце, думаю, мы сможем подобраться поближе, прежде чем нас заметят.

Это будет не просто.

– Независимо от того, заметят нас или нет, мы должны немедленно уходить и поспешно двинуться к стене. Надеюсь, что у нас будет несколько часов, чтобы покорить её до того, как придёт другая армия, готовая атаковать.

– Слишком много «надеюсь» в этом мероприятии, – серьёзно размышляет Адокс.

Я ничего не говорю в ответ, поскольку он прав.

– Если мы останемся, то можем погибнуть. Если мы уйдём, то начнём ту же атаку, что и собирались – только раньше.

– С взбудораженным войском, в дыму и темноте.

Я прищуриваю глаза на Драммонда. Кто его разбудил? Уж точно не я.

– Ничего не поделаешь. Все мы должны проявить уверенность. Солдаты будут реагировать на наше поведение. Будьте решительны и прямолинейны.

Все мужчины в комнате смотрят на свои колени. Я сама гадаю, где мне взять ту уверенность, о которой говорю. Напуганная армия – это крайне опасная армия.

Король Джован возвращается на своё место, и все взгляды устремляются на него. Он раскидывается в кресле, вытянув одну ногу и положив руку на стол перед собой.

– Распространите информацию. Сделайте это тихо. Каждый, кто будет создавать ненужные беспорядки, будет наказан. Мы подкрадываемся к Солати. Выходим через час. Возьмите только то, что нужно для осады дворцовых стен. Всё остальное оставьте.

Во рту пересыхает. Это происходит. Это действительно происходит.

– Через час, – заканчивает Джован, – мы начинаем войну.

ГЛАВА 30

Я пробираюсь по равнине между лесом и дворцом. Мои шаги гулко отдаются на сухой земле. Не знаю, зачем мне скрывать шаги, если за спиной у меня армия. Нет шансов, что во дворце не заметят нашего приближения, тем более что Ире не удалось устранить дозорных из-за густого дыма.

У нас ушло меньше часа на сборы. Если нам повезёт, Солати в лесу пропустили наше выдвижение.

Скорость – наш союзник, колебания – наша смерть.

Армия Гласиума представляет собой удивительное зрелище: мужчины с обнажёнными торсами, напряжённые от ярости. У большинства из них мечи, но встречаются и топоры, и копья, а у некоторых бойцов из Внешних Колец – большие молоты. Высокие, мускулистые мужчины идут к дворцу, и на лице у каждого из них отражается та дикость, которой они славятся.

Джован жестом указывает на Малира и Рона. Я наблюдаю за тем, как его приказ распространяется среди людей. В следующие тридцать секунд они широко рассредоточиваются по равнине. Мы будем использовать нашу численность, атакуя стену с многих точек, пока у нас есть преимущество.

Когда мы приближаемся, моё дыхание учащается.

Оландон находится справа от меня, Риан – по другую сторону от него. Осколок и члены казарм идут слева от меня. Санджей – позади. Мой план не допустить его к бою теперь рассыпается вдребезги.

– Осколок, – шепчу я. – Я хочу, чтобы ты защитил Санджея во время битвы.

– У меня приказ защитить тебя.

– Я отменяю этот приказ.

Он размышляет над моими словами.

– Мой ответ – нет, но я перепоручу эту работу Льду и Вьюге.

– Договорились.

Я искренне надеюсь, что смогу сдержать клятву, данную Фионе.

Раздаётся очередной приказ, и вся армия как будто вздрагивает. Я чувствую, как вибрация проходит и через меня – дрожь предчувствия.

– Заряжай! – крик поднимается вверх.

Не знаю, откуда он доносится, но я тоже кричу. Одиннадцать сотен Брум, двести Ире и три Солати бросаются в беспорядочный бросок по самому первобытному зову: выжить. В этом нет чести, какими бы ни были наши намерения. Это то, что есть. Мы хотим жить. И ради этого мы готовы убивать.

По обе стороны от меня – мои друзья, и я бегу, преодолевая оставшееся расстояние за несколько минут. Чёрные стены дворца надвигаются на меня, и я вспоминаю, сколько раз я бездумно преодолевала их. Стены вдвое выше Лавины. За стеной – луг, обширный двор, а затем и сам мрачный и элегантный дворец.

Но есть одно отличие: путь нам преграждают тяжёлые ворота. От своей матери я не ожидала меньшего.

Ире не смогут вылететь ещё час. Слишком густой дым. Это единственный отрицательный момент в ночной атаке. Когда я подхожу к стене, я слышу звуки армии внутри: крики, вопли.

– Укрытие! – раздаётся приказ.

Щиты Осколка и Оландона прикрывают меня с двух сторон, и я вздрагиваю от пяти громких ударов, когда стрелы вонзаются в дерево.

– Свободно, – я узнаю голос Малира.

В ответ раздаётся залп наших стрел, и на той стороне слышна бешеная возня. Брумы впервые в истории применили в бою стрельбу из лука.

Я ухмыляюсь Джовану, как маньяк, под кайфом от поединка. Он ухмыляется в ответ, так же безумно.

Наши воины приставляют деревянные лестницы к стенам. Я наблюдаю, как лучники уничтожают пытающихся взобраться людей, словно те насекомые. С этим я могу помочь.

– Мне нужен лук и стрелы, – кричу я Оландону через шум.

Риан передаёт их.

– Оставайтесь здесь, – призываю я.

Наших людей убивают, когда они пытаются подняться по лестницам. Если я смогу прервать эту бойню на достаточное время, чтобы наши лучники оказались на нужных им позициях, тогда мы сможем одержать верх.

– Убедитесь, что наши лучники готовы к подъёму.

Это стоит риска.

Никто не ожидает, что я выйду из-под прикрытия щитов и направлюсь к стене. Может быть, потому, что мало кто из них сделал бы то, что собираюсь сделать я. Несомненно, моим друзьям уже следовало бы знать меня получше.

Я бросаюсь к ближайшей лестнице. Она находится слева от стены, у которой мы расположились, в стороне от самого сильного натиска. Я перепрыгиваю через растущую кучу тел Брум у основания лестницы. Один человек неуверенно цепляется за верхушку, а четверо пытаются удержать лестницу на месте, сопротивляясь натиску Солати с другой стороны.

С дворцовых башен летят стрелы. Они нацелены на верхушки лестниц.

За спиной раздаются крики – специально для меня, как я понимаю.

Я поднимаюсь по лестнице, отталкивая стоящего наверху человека. Не нужно, чтобы он тоже погиб. Но я не забираюсь на самый верх стены. Вместо этого я цепляюсь пальцами за стену из Каура и начинаю мерно по ней перемещаться, пока не оказываюсь на полпути между двумя лестницами.

Следующий шаг должен быть быстрым. Я оглядываюсь: колчан полон. Сколько лучников в дворцовых башнях? Если я смогу достать одного или двух, то новым Солати потребуется лишь мгновение, чтобы занять свою позицию.

Всё, что нам нужно, это десять секунд, чтобы закрепить своё преимущество.

Я делаю глубокий вдох.

Подтянувшись, я тут же двигаюсь вправо, к воротам. Я жалею, что не успела завязать мантию, когда она начинает развиваться вокруг моих ног. Останавливаться уже некогда.

Не останавливаясь, я отцепляю лук, уклоняясь от выстрелов через случайные промежутки времени. Когда в мою голову устремляется копьё, я припадаю к стене. В следующую секунду я принимаю исходную позицию и замечаю первого лучника. Направив стрелу, я на мгновение задерживаюсь взглядом на окне башни, прежде чем выстрелить.

У меня нет возможности проверить, попала ли стрела в цель. Я слишком занята движением. Слева от меня раздаётся свист стрелы, и я вовремя откидываю голову назад.

Вот! Второй. Проёмы – окна, как их называют Брумы, – это квадратные отверстия в чёрной стене дворца, предназначенные для вентиляции и освещения помещений. В каждой комнате есть такое окно. А теперь они используются как обзорные точки, с которых нас обстреливают.

Я беру новую стрелу. Когда я стреляю, мимо моей ноги пролетает кинжал. Мимо. Я беру ещё одну стрелу и выпускаю её.

Теперь я нахожусь прямо над воротами. Рискую оглянуться на вторую башню. Из проёма больше не вылетают стрелы.

Несколько наших бойцов удачно взбираются на стену.

– Отправьте ещё наверх, – кричу я через плечо.

Сомневаюсь, что кто-нибудь слышит.

В дерево чуть ниже моей ноги вонзается стрела, и я инстинктивно стреляю. На этот раз я вижу результат. Солати падает с башни, разбиваясь насмерть о булыжники в тридцати метрах внизу. Поморщившись, я впервые смотрю на армию своей матери, стоящую внизу.

Её военные одеты в прекрасную униформу: кожаные ремни перекрещиваются на их белых туниках с длинными рукавами. Свободные брюки заправлены в сапоги со шнуровкой до колен, а торсы опоясывают широкие ремни. Предплечья защищают кожаные наручи. У каждого воина по два кинжала, меч и копьё. Они выглядят опасными и хорошо обученными – я знаю, что так оно и есть.

Многие из них смотрят на меня, и я на мгновение задумываюсь, почему, прежде чем ставлю себя на их место.

Я в мантии. Они знают, кто я. Они догадались, что я – Татума. Не знаю, видят ли они мои глаза, но они видят, что я не искалечена, не уродлива, и они видят, что я могу сражаться.

Мне совершенно наплевать, что они видят.

Я осматриваю тёмные башни в поисках новых лучников. Двигаться по стене теперь сложнее. Многие из наших лучников находятся здесь и позаботились о других башнях. Я приближаюсь к лестнице, намереваясь спуститься вниз. Но тут моё внимание привлекает движение в одном из окон. Я сосредотачиваюсь на этом проёме, и у меня в горле поднимается желчь.

Моя мать. Отсюда не видно её лица, но я узнаю цвет волос. И мужчину, стоящего рядом с ней: Кассия.

Это всё, что требуется, чтобы потерять концентрацию. Нужно слезть со стены. Мчусь к ближайшей лестнице и соскальзываю с её внешнего края. Я сделала то, что намеревалась. Это маленькая победа.

Бросив лук и стрелы Риану, я направляюсь в сторону Джована.

Я ожидаю, что он разозлится.

– Хорошая работа, – ворчит он, поднимая свой щит, чтобы защитить меня.

Я вскидываю бровь. Он поднимает свою в ответ.

Приближается Малир.

– Мой Король, Ире сообщили, что готовы вылетать.

– Действуйте, – отрывисто отвечает Джован. – Скажи им очистить ворота. И приготовьте таран.

Малир отходит в сторону и повторяет приказ трём мужчинам, а затем бежит к Ире, находящимся позади войска. Я слежу за его передвижением, пока он не добегает до Хамиша. Адокс вместе с ранеными ждёт в стороне, вне досягаемости стрел.

Я осматриваю землю: мы уже потеряли, по меньшей мере, сотню человек под стрелами.

– Готова взять стену?

– Стену? – спрашиваю я. – Да.

Что касается находящихся по ту сторону стены, то не очень. Я не представляю, как отреагирую, и что буду делать, когда встречусь с матерью и дядей лицом к лицу.

При выходе из Каурового леса возникла ещё одна проблема: Ире не с чего было стартовать. За последний час они соединили кучу лестниц в более высокую платформу. Это позволит им подняться достаточно высоко, чтобы взлететь. Это лучшее, что мы смогли сделать.

Я смотрю, как первые люди оказываются в небе. Пожалуйста, пусть они выживут. Как только армия матери увидит их, все стрелы направятся в их сторону.

За спиной раздаются одобрительные возгласы.

Мы с Джованом оглядываемся в момент, когда таран несут через середину нашей армии. Я кричу вместе с остальными, а Джован опускает щит, ударяя по нему мечом.

Его люди энергично подхватывают дробь, бьют оружием по щитам. Звук ужасает. Он говорит Солати, что мы идём за ними. Я надеюсь, что мои мать и дядя дрожат, не в силах сдержать самоуверенные выражения лиц перед двором. Надеюсь, они чувствуют, как нити страха разворачиваются в попытке задушить их.

Первый гулкий удар тарана по воротам, сделанным из Каура, эхом прокатывается по равнине. Король перемещается в центр и занимает позицию у тарана вместе с пятьюдесятью другими людьми, уже находящимися там. Осколок и Оландон подходят ко мне, занимая место Джована.

Я смотрю за работой Брум. Это таран, и пятьдесят человек. Но они пытаются сломать ворота из Каура. Над головой свистят стрелы. Ире падают из дымного воздуха в лапы врага. Если они не умрут от ран или от удара о землю, то будут убиты сразу же после приземления. Я размышляю, жалеет ли Адокс обо всём в этот момент, потому что моё сердце плачет от их криков.

Это всё не обязательно. Это всё из-за неё.

Треск. Удары тарана ритмичны. Мужчины хрипят в унисон. Скоро всё будет кончено. Остальная армия тоже это понимает. Рон кричит на людей, расставляя их вокруг тарана, а Малир направляет остальных к основанию лестниц, которые мы используем, чтобы одолеть армию внутри.

Лучники на стене неустанно стреляют. Одни падают, пока другие выпускают непрерывный поток стрел.

Ворота трещат, и раздаётся победный крик. Я наклоняюсь вперёд, упираясь ногами. Трещина! Почти получилось. Но у Брум вырывается другой звук. Звук тревоги. Осколок кричит Лавине, а великан из казармы показывает назад на деревья.

– Остальная армия там, – выдыхает Осколок.

– У нас мало времени, – говорит Оландон.

Я смотрю на строй, выходящий из леса.

– Максимум десять минут.

Малир и Рон уже знают об этом. Новость передают Джовану. Треск.

Ещё одно победное «Ура!». Нам нужно прорваться, сейчас же.

Ворота с треском распахиваются.

Щиты подняты, в проём летит шквал стрел. Бойцы, стоящие в первых рядах у тарана, падают замертво, их тела превращаются в игольницы.

Я наблюдаю за потоком Солати, выходящим из-за линии деревьев за моей спиной. Глаза расширяются. За стенами только четверть их сил! Сотни натренированных Солати устремляются к нам.

Наши люди, толкаясь, карабкаются по лестницам, в то время как Джован возглавляет атаку на ворота. Таран отброшен в сторону, путь открыт. Ире волнами обрушиваются вниз, направляя свой огонь на области внутри стены.

Крики достигают апогея. Ревущие Брумы врываются на луг перед дворцом, разъярённые пылом битвы.

Я попадаю в толпу, протискивающуюся внутрь. Но разве все смогут войти меньше чем за десять минут?

Время на исходе.

Как только я протискиваюсь через разбитые ворота, я ищу Малира.

– Малир, нам нужно, чтобы лучники смотрели наружу, прикрывая входящих в ворота людей.

Слишком много дел, нужно ещё возвести баррикаду. Таран! Мы не можем просто оставить его Солати.

– Оландон, нужно затащить таран внутрь.

Он кивает и, опираясь на плечи Ашона, запрыгивает на вершину стены. Я ожидаю, что он будет выкрикивать приказы. Я не ожидаю, что он сам исчезнет за стеной. Но он мой брат, как ни крути.

Взгляд невольно притягивается к дворцу, к его изящным изгибам и гордым башням. Башни выше, чем в замке Джована, но королевская обитель изящнее, чем его крепость. Наш дворец построен для тщеславия, а не для войны. Во дворце, среди многочисленных башен, три основных этажа. Я предполагаю, что придворные должны наблюдать за происходящим со второго или третьего этажа, но они остаются за пределами видимости. Мой взгляд падает туда, где, в окружении своих людей, сражается Джован. Он бьётся на лугу, направляясь к дворцу. Именно там и должна быть я.

Осколок бежит за мной, а я мчусь к Джовану, на ходу доставая свои парные мечи – подарок человека, рядом с которым мне предстоит сражаться.

Армия Татум пытается задержать нас. Они хотят дать остальной армии время догнать нас. Именно этот момент склонит одну из чаш весов в сторону победы. Всё зависит от того, сумеем ли мы вовремя проникнуть внутрь. Всё зависит от того, насколько быстро мы будем двигаться, и насколько быстро армия Татум пересечёт равнину.

Голубые глаза Джована мерцают, но это единственное признание, которое я замечаю, вступая в бой с женщиной, стоящей передо мной.

Она, конечно, из моих людей. Но в тот момент я вижу только врага. Жар битвы захлёстывает. И если я дам слабину и оставлю раненых, возможно, они выживут только для того, чтобы убить одного из моих друзей. Среди Солати у меня нет друзей. Только люди, которые хотят меня убить. Я провожу клинком по горлу женщины, зажмуриваясь от крови, брызнувшей мне в лицо. С криком я перепрыгиваю через неё, сталкиваясь клинками с двумя мужчинами. Один из них неопытен. Ко мне присоединяется Джован. Я отступаю ему за спину, а он наносит широкий удар мечом, давая мне время собраться. Я обхожу его с другой стороны, низко наклоняюсь и наношу удар по икре молодого солдата. Джован пронзает ему грудь, а я поднимаюсь и добиваю второго.

Рядом с ним легко сражаться. Совсем не так, как когда я сражалась рядом с Оландоном. Более спонтанно, опасно и захватывающе.

Он оглядывает битву, окружающую нас. Мужчины из казарм тоже в деле, за исключением Вьюги и Льда, которые где-то защищают Санджея. Я понятия не имею, где находится Оландон.

Битва превращается в одно размытое пятно. Сотрясается земля. Я оглядываюсь назад и вижу, что таран был заброшен внутрь стен.

– Поднимайте баррикаду, – рычит Джован. – Сейчас же!

Ближайшие Брумы спешно хватают всё, что может помочь забаррикадировать ворота. Лестницы, щиты подпирают сломанное дерево Каура, затем вкатывают таран. Брумы, стоящие на стенах, подтягивают лестницы с другой стороны.