Текст книги "Тебе меня не получить (СИ)"
Автор книги: Катерина Снежинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Атьер тяжело опустился в кресло, взялся за графин с вином, но передумал. Потянулся привычно потереть щёку – пальцы наткнулись на твёрдость дублёной кожи. Ноэ рыкнул сквозь зубы, раздражённо дёргая завязки, швырнул маску на стол. Она скользнула по полированной столешнице, свалилась за край, канув в темноту.
– Ну? – спросил раздражённо, растирая шрамы на лице.
– Вроде бы за попытку лезть к тебе с душеспасительными беседами ты обещал накормить меня собственными зубами, – напомнил Барс.
– Да тебя же порвёт, если не выговоришься.
– А тебя порвёт, если ты будешь просто жить?
– Я живу.
– Стоит объяснить разницу между жизнью и существованием?
– Пафос – это моя привилегия, – ухмыльнулся атьер.
– Хорошо, давай без пафоса, – согласился следопыт. – Грай, какого хрена ты творишь?
– Да ведь сначала мне на самом деле это казалось хорошей идеей, – криво улыбнулся экзорцист, так же криво пожав одним плечом.
– А сейчас?
– А сейчас уже не кажется. Только что ты предлагаешь? Если я ей скажу… Представляешь, куда она меня пошлёт?
– Я даже представляю, как она тебе вломит. Хочешь притчу?
– Нет.
– В детстве я дико любил сладкое. Вот просто до дрожи. Не помню уж, как в кухне оказался, но смотрю: стоит на буфете пирог, остывает. Между прочим, не простой, у брата день рождения был. Ну, я табуретку подтащил, полез. Короче, перевернул пирог вместе с блюдом. Всё в дребезги, конечно. Тарелка, кстати, тоже не простая была, материна любимая, от бабки её, что ли досталась? Да у нас вообще не так много красивых вещей имелось, ты же знаешь. Короче, брат в слезах, мать тоже едва не ревёт. Мне стыдно, хоть к демонам беги. Так и подмывает признаться, хоть как-то утешить. Но если говорить, что я блюдо разбил и пирог испортил, то и про то, как стащить его хотел, тоже надо, получается? А это ещё стыднее, я же уже взрослый. Ну и начал плести про разбойников, которые в кухню ворвались.
– Суть-то в чём?
– А суть в том, что, в конце концов, всё вскрылось, понятно. И вот этого вранья о вранье о вранье мне ни мать, ни брат не простили. Много чего было, а как раз пирог с блюдом вспоминали часто.
– Здорово, – оценил Грай. – Ко мне это какое отношение имеет?
– Я уже говорил тебе: ты думаешь, что всё можно исправить. Если уж воскресить Юэй не удастся, то можно с другой прожить как Ноэ. Вроде как ту, неудавшуюся историю набело переписать.
– Вообще-то, с утра я вроде был Ноэ. Запамятовал? – снова усмехнулся атьер, барабаня пальцами по подлокотнику.
– Нет, – мотнул головой Барс, – в том-то и дело. Ни с утра, ни вчера, ни уже пятнадцать лет ты не Ноэ, а экзорцист Грай. И этого не изменить ни тебе, ни Владыке, ни той девчонке.
– Да я и не собираюсь ничего менять.
– Вот именно. Так, может, пора уже заканчивать врать, пока совсем не запутался?
_____
[1] Сенситив – существо с повышенной чувствительностью. В данном случае к Силе, магии.
[2] Китаррон – щипковый инструмент на 14 струн с грушевидным корпусом и двумя колковыми механизмами.
Глава 8
Лысого Ора заметила давно, но вида не подавала: ну, хочется эльду думать, будто он на мышку похож – его право. Тем более, атьера уверена была: усатый не выдержит первым. И оказалась права.
– Завещание, что ль, пишешь? – рявкнул здоровяк, явно собираясь её напугать. Ничего у него не вышло, понятно.
– Эпитафию, – хладнокровно ответила девушка и, полюбовавшись написанным, поставила размашистую, совсем неизящную, лишённую завитушек подпись.
– Кому? – подозрительно подкрутил ус Одинец.
– Не кому, а по кому, – менторски поправила его девушка. Подумала, почесала бровь кончиком пера и всё-таки добавила самокритично: – Хотя, может и кому. Или для чего?
– Чего для чего? – не понял усатый.
– Ну эпитафия, – Ора присыпала написанное песочком, аккуратно сдула, решительно сложила лист, прогладив пальцем сгибы. – Это ж надпись на могильной плите. Значит, для чего? Для могилы.
– Ты мне голову-то не морочь! – насупился лысый. – Знаем мы вас.
– Я? – изумилась Ора. – Да ты что! По сравнению с некоторыми я невинная как ягнёнок. И вы меня ещё не знаете. Но шанс у вас обязательно будет.
– Давай, говори, – пристукнул по столу Одинец, на котором и сидел. – Кому писала? Я ж видел, одно письмечишко уже отправить успела.
Получилось забавно, потому что совершенно бесшумно.
– Вот когда ответ получу, тогда и скажу, – пообещала Роен, пристраивая локти на краю столешницы, а подбородок на сцепленные пальцы. – А поведай-ка мне друг Одинец, кто-нибудь из твоих ребяток женат?
– На кого нацелилась? – во всю пасть разулыбался здоровяк. – У тебя ж вроде свой уже есть?
– Да мне просто интересно. Так, в порядке самообразования спрашиваю.
– Чего у тебя там в порядке?
– Ладно тебе деревенского деда-то изображать, – Ора постаралась улыбнуться поочаровательнее. – Или это что, такая тайна? Я вот ещё слышала, будто все, кто в орден вступают, дают клятву с женщинами дел не иметь. А кто-то говорит, что вы и вообще…
Роен изобразила пальцами, будто отстригает что-то.
– Сбрендила? – обиделся лысый. – Да ничего такого! Зачем это? Хотя… – здоровяк задумчиво поскреб щёку когтями, – если мозгами пораскинуть, понятно, откуда слухи-то берутся.
– И откуда же?
– Ты хоть одного женатого экзорциста видела?
– Я и холостых-то практически не видела.
– Ну так об том и лай! Жена – это ж… Как кандалы на руках, во!
– Неужели так мешает?
– Да не то чтоб мешает… – снова почесал щеку Одинец. – Тут опять-жешь в демонах соль. Они, суки эдакие, по больному лупят. – Лысый вдарил кулаком, но на этот раз по собственной ладони, и снова беззвучно. – По семье, по друзьям, ни детишек, ни стариков не жалеют. Многие-то братья даже от отца с матерью отрекаются, уходят и всё, как ломоть отрезанный. И весточки не подают, а ну как отследят? Навесишь так своих стариков, а следом твари заявятся. И всё, собирай поминки. Мало, что ли, таких историй было?
– А много?
– Да полно! И раньше, и теперь. Потому как не все сразу такими башковитыми оказываются, кому-то надо и на своей шкуре попробовать, чтобы поверить. А те, кто учёные или просто поумнее, те стеругутся. Даже девок себе не заводят, не то, не дай Шестеро, приключится что. А ты говоришь жена с ребятишками!
– А твои парни из тех, кто поумнее или учёные?
– Учёные, – тяжко вздохнул лысый, как-то грустно подкрутив ус. – Уж такие учёные, души что могилы перекопанные.
– И даже Олден?
– Он-то уж тем более. Но про это тебе ничего не скажу, запрещено. Я то и сам случайно узнал.
– Ну раз тайна, так и не говори. Только я вот уверена, что Грай точно из тех, кто поумнее, – покивала для убедительности Ора. – У него, может, сердца совсем нет, зато соображает лучше других.
– Да что ты знаешь, девка! – вскинулся Одинец. – Это у кого сердца-то нет? Да барман на его глазах родителей загрыз, мать только и успела, что мальчонку спрятать, а он тогда совсем малой был.
– Так это когда случилось, – равнодушно пожала плечами Роен, поправляя стопку чистой бумаги. – С тех пор сколько воды утекло.
– Мало тебе? – возмущённо шлёпнул себя по ляжкам лысый. – Да что ты за баба такая! А что твари его жену с сынишкой в Закатное небо отправили, это каково, а?
– Так всё-таки была жена? – уточнила атьера, проникновенно глядя на здоровяка. – И семья, наверное, отцом с матерью не ограничивалась?
Усач, гневливо багровея лицом, открыл рот. И закрыл. Поскрёб щёку, мотнул башкой.
– Чтоб тебя! – пробормотал. – Подставил парня.
Ора, прищурившись, кивнула, соглашаясь: подставил, как есть подставил.
– Да я больше тебе ни слова не скажу! – осерчал Одинец. – Все вы бабы змеи подколодные, под кожу влезть так и норовите.
– А больше и не надо, – мурлыкнула Роен. – Дальше, думаю, я сама справлюсь.
Здоровяк сопнул носом, как бык, глянул исподлобья, вроде бы выматериться хотел, но передумал и просто исчез – был, а теперь нету. Правда, Оре показалось, что мелькнула-таки на его физиономии ехидная усмешка, но это на самом деле могло только примерещиться. В конце концов, не так важно, кто кого перехитрил, главное, результат.
А результат был ожидаемым.
Роен встала, потянулась всем телом, закинув руки за голову. В эту ночь она тоже практически не спала, до утра провертелась в постели, решая, что теперь делать и как ей быть. Перед самым рассветом определилась, наконец, но времени для отдыха уже не осталось, настала пора действовать. Только вот нелегко соображать, не высыпаясь трое суток кряду.
– Посланец к атьере Роен, – хмуро и очень недружелюбно объявил Олден, даже порога комнаты не переступая. – Очень просит принять. Пускать?
– Конечно, пускать, – обрадовалась Ора.
– Интересно, какие это дела у тебя с колесоносцами завелись, – буркнул красавчик и исчез.
Зато тут же появился рыцарь, грохнулся на одно колено, протянул Роен вощеный футляр с печатью, смахивающую на приличное блюдце. Что примечательно, левая рука посланца была в перчатке, а правая нет, зато гонец вывернул её в запястье – хоть сейчас ему кровь пускай.
Какие же они тут все церемонные! Или на самом деле статус атьеры Ноэ её сразу к престолам Шестерых возносит?
– Мне нужно дожидаться ответа? – уперев взгляд в пол, спросил рыцарь.
– Нет, – протянула Роен, бегло просмотрев официального вида бумагу в вензелях и печатях, правда, размером поменьше, чем на футляре. Следом изучила коротенькую записку – эту куда внимательнее. – Нет, спасибо, – повторила твёрдо, сворачивая пергамент. – Передайте своему господину, что я довольна и просьб больше не будет. Брат Олден! Пригласите, пожалуйста, брата Грая. И атьера Ноэ тоже.
– Это ещё зачем? – буркнул красавчик. Ора молча приподняла бровь. – По-моему, атьер куда-то ещё с утра уехал.
– Ну так догоните его, – ласково улыбнулась Роен. – Скажите, дело срочное. Речь идёт о потомстве Дома.
– Прямо сейчас, что ли, его воспроизведением решила заняться? – проворчал Олден, голоса, впрочем, не повышая, и снова пропал, предварительно – и без особого почтения – вытолкав замешкавшегося посланца.
Видимо, слова «потомство Дома» имели магическую силу, потому что Ноэ нашелся, не успели часы половину пробить. Грай, понятное дело, явился с ним. Глядя на этих двоих – атьер стоял чуть впереди, экзорцист позади него – девушка хмыкнула. Её суженный оказался заметно выше охранника, примерно на пол-ладони, никак не меньше.
– У меня есть для вас парочка сообщений, – начала девушка с места в карьер, без предварительных расшаркиваний и приветствий. Присесть мужчинам она не предложила, но и сама садиться не стала. – Для начала: всё, что я сейчас скажу, подкреплено словом и приказом Владыки, – Ора продемонстрировала пергаментный свиток, который так и держала в руке. – Потом сможете с ним ознакомиться, но вам я его, конечно, не дам. Впрочем, думаю, у Благословенного копия осталась. Итак, первое. В госпиталь я буду ездить, сколько мне вздумается. И тогда, когда мне это угодно. Обеспечить мою охрану ваша задача, брат Грай. Второе. Наша с вами официальная свадьба, атьер Ноэ, состоится на исходе этой луны, то есть через десять дней.
– Мне казалось или вы хотели её избежать? – после заметной паузы поинтересовался Эймар.
– Вам казалось, – заверила Роен. – А, может, я просто передумала. Имеет атьера право передумать? В общем, займитесь приготовлениями, у вас это лучше получится. Третье. Или уже четвёртое? Короче, следующее. В этом дворце я жить не собираюсь. Владыка отдал мне дом на… – девушка заглянула в записку. – На улице Благих намерений. – Кто-то тихонько рыкнул. Кажется, это был Грай. – «Маленький домик, всего четверо слуг, крохотный садик», – как ни в чём не бывало, зачитала девушка. – Боюсь, орда экзорцистов туда не поместиться, – вздохнула скорбно. – Ну и главное. В этом доме, который на той самой улице, вам, атьер Ноэ, появляться запрещено. Совсем. Ну вот то есть ни под каким предлогом. Я сама буду вас посещать каждую ночь с пятую по десятую луны. И в эти дни, то есть ночи, извольте меня принять. Зачем, думаю, объяснять не надо. Здесь я составила расписание. – Девушка постучала ногтем по листку. – Распоряжение Владыки читать будете?
Ора протянула свиток Эймару.
– Как это у вас получилось? – снова изрядно помолчав, спросил атьер, брать пергамент не спеша.
– О, это было просто. – Ора швырнула свиток на стол. – Я всего лишь напомнила Владыке, что неплохо разбираюсь в снадобьях. В том числе и тех, от которых детей не бывает. Но пообещала, что если он исполнит просьбу, приложу все силы к увеличению количества наследников. Зелья, от которых они появляются, мне тоже известны. Запросы у меня скромные, а энтузиазма полно. Видите, атьер, даже в ситуации, когда играют вами, можно лапками дрыгать.
– Вероятно, – буркнул Ноэ, по всей видимости, успевший напрочь забыть их разговор.
– Ах да, совсем забыла! – легонько хлопнула себя по лбу Роен. – За мою охрану теперь отвечает брат Лис. К сожалению, брат Грай, убрать вас совсем не получилось, да я и не рассчитывала. Но постарайтесь не попадаться мне на глаза.
– С чего это такие милости? – едва слышно пробормотал экзорцист
Девушка его и не расслышала.
– В общем, это всё, что я сказать хотела, – объявила Ора. – Не смею больше задерживать. Так, кажется, говорить положено? – Три, два, один… Старт! – пробормотала под нос, когда за эльдами дверь закрылась. – Ну а теперь посмотрим, атьеры, чья лошадь к финишу первой придёт. Вот тогда и посмеёмся. Конспир-р-раторы бесовы.
***
Мужские ноги никогда не вызывали у Оры особого восхищения, а эта выглядела совсем уж отвратительно: мало того, что корявая и волосатая, так бедро ещё и раздуло так, что казалось, красная воспалённая кожа вот-вот не выдержит и лопнет И на всём этом великолепии малиново рдели три коротких метки.
– Что мы тут имеем? – поинтересовался лекарь Румк, которого благодарные пациенты иначе как Клистиром не звали. – А видим мы тут типичные, просто-таки примитивнейшие кусаные раны, вовремя не обработанные, потому как: «Ща я на нею поссу – и всё пройдёт!» Не так ли, атьера?
Роен промычала нечто, при должной фантазии могло сойти и за одобрение и за пожелание отправляться к демонам.
– Так это, док, – начал было укушенный, снова попытавшись приподняться на локтях.
– Лежи, – отрезал Клистир, тычком по лбу отправляя недужного в исходное положение. – До тебя очередь ещё не дошла, парень. Видишь, я нежных дев обучаю. Деву, спрашиваю, видишь?
– Угу, – не слишком уверенно отозвался больной, диковато косясь на Ору.
– Красивая?
– Угу! – с гораздо большим энтузиазмом отозвался экзорцист.
– Ну вот и смотри. Вернёмся к нашим кусанным, своевременно не обработанным и успевшим затянуться ранам. Под которыми, как мы можем наблюдать, вовсю варится гной, жаждущий выбраться наружу, но не имеющий возможности это сделать. Вследствие чего сей достойный молодой эльд вполне может лишиться ноги.
– Эй, док, – заволновавшийся «молодой эльд» опять попытался подняться, и снова тычком был возвращён в лежачее положение.
– Так что мы наблюдаем? Все четыре признака воспалительного процесса, а именно: покраснение, жар, припухлость и боль.
– Да нет, док, не так уж и болит…
Клистир сжал безобразно раздувшееся бедро, моментально излечивая пациента от излишнего оптимизма. Под пальцами медика нога хрустнула, будто набитая шариками. Парень коротко взвыл и улёгся сам.
– А почему я так люблю целить именно ребят из братства? – Как ни в чём не бывало, продолжил «лекцию» лекарь. – Да потому что они, кретины, ко мне приходят, когда сломанные кости за заборы цепляться начинают, – рявкнул Клистир, низко наклонившись над резко побледневшим экзорцистом.
Ора кротко вздохнула. После трёх дней практики в госпитале идея учиться у этого очаровательного эльда уже не выглядела гениальной. Но воспоминание о том, чего стоило уговорить его взять Роен в «ученицы», пока удерживало от немедленного, позорного, но разумного бегства. В ход пошло всё: от деловых переговоров до слёзных уговоров; от обещаний до прямо шантажа; от откровенной лести и подлизываний до клятв завалить олденами. Но сработала лишь угроза сесть в коридоре и не двигаться с места, пока он за наставничество не возьмётся.
Правда, пришлось на самом деле до вечера посидеть, за что Лис, которому в тот день выпал черёд её охранять, готов был девушку убить и совсем не фигурально. Но, главное, что способ себя оправдал, Клистир сломался.
Первый день она выносила и мыла горшки, мела полы, щипала корпию, пока пальцы попросту не отказались сгибаться. Правда, от этого недуга быстро излечила стирка окровавленных бинтов. На второй день она обмывала пациентов, от чего хорошо было всем – и ей, и раненым, которых от побега удерживали раны. А теперь вот, пожалуйста, это.
– На! – Клистир сунул Оре под нос странно короткий, зато будто беременный нож. – Режьте, атьера.
– Я? – мяукнула Роен.
А парню, кажется, стало совсем худо. По крайней мере, со стола он полез решительно сопя и поминая чьих-то матерей. Но лекарь, габаритами не отличающийся, уползти ему не дал.
– Мне мясника из соседней лавки позвать? – ехидно поинтересовался медик, локтём придерживая сопротивляющегося экзорциста.
– Н-нет, – промямлила Ора.
– Нет! – быком взревел укушенный.
– Да что ж ты такой громкий-то, – посетовал Клистир. – Эй, козы не доенные, мне долго ждать? – Одна из «коз» – по мышиному шуровавших в углу – совершенно разбойничьего вида мужик, но со знаком Матери на тунике, подошёл, накрыв лицо пациента мокрой салфеткой. Парень дёрнулся ещё пару раз и затих. – Реж! – приказал лекарь.
– Как? – почти взвизгнула Роен, таращась на нож, видимо, по велению волшебства оказавшийся в её кулаке.
– Нежно, – посоветовал хирург. – Только стол мне не поцарапай. Он стоит, больше чем ты со всеми потрохами.
Ора сглотнула, потом ещё раз – не помогло. Во рту была такая сушь, будто она несколько суток не пила. Шагнула к столу, решительно подняв руку, которая, почему-то, даже не дрожала.
– Дай сюда, – буркнул Клистир, отбирая у нож. – Будут мне тут всякие пациентов калечить. Смотри и мотай на… уши. Дома на свином окороке потренируешься. Скальпель держишь так…
Руки-то у неё не дрожали, а вот ноги потяжелели, свинцом налились. Когда же под лезвием кожа на самом деле будто лопнула и оттуда ручьями хлынуло…
В общем, к тяжести присоединилась ещё и ватная вялость.
– Долго стоять будем? – рявкнул медик. – Турунду[1] готовь! Чего смотришь, на мне их нет! Вон там, в тазике. Да не руками. У, коза деревенская, чтоб тебе помереть атьерой!
По крайней мере, теперь у Роен не оставалось никаких сомнений, почему братья обращаются к Клистиру, только когда начинают цепляться сломанными костями за забор.
Не забыть бы по дороге домой окорок купить. И ножи. И стоит, наверное, в книжную лавку заскочить.
***
Аврора, столица Весенних земель, дождаться не могла Лутба. Праздник летнего солнцестояния в Гемме вообще любили, но тут его почитали особо, потому как считалось, будто именно в этот день восстание Грязных Домов было подавлено, самозванка с трона скинута, а в мире снова воцарились благолепие с покоем.
Окончание кровавой войны, которая трясла королевство без малого с десяток лет, дело, конечно, хорошее. Но всё-таки случилось это замечательное событие не вот тебе вчера, а почти три века назад, сейчас уж никто и не помнил, как у той самозванки имя-то было – Живодёрка и Живодёрка, всем сразу ясно, о ком речь идёт. Вроде бы праздновать особо нечего.
Так-то оно так, да только главы Чистых домов, тогда, триста лет назад, на радостях поклялись, что во веки веков, то есть ежегодно, в этот день, в честь, значит, столь замечательного события, будут кормить и поить жителей столицы, сколько в кого влезет.
Потомки, конечно, энтузиазма предков не разделяли, но налог на Лутбу никто отменять не собирался, хотя вопрос об этом поднимался и не раз, только пока безуспешно. Поэтому атьеры скрипели клыками и платили. А везунчики, которым Шестеро даровали милость родиться в Авроре или неподалёку, в этот день объедали и опивали кабаки, трактиры, харчевни и догонялись из бочек, выкаченных прямо на улицы. Здесь же, на перекрёстках, жарились целые бараньи, свиные и телячьи туши.
Понятно, что празднества такого размаха требовали серьёзной подготовки, потому все и сходили с ума. Магистрат в полном составе сбивался с ног, дабы снабдить столицу совершенно диким количеством дров, хлеба, мяса, вина и пива. Капитан городской стражи ломал голову, как обеспечить на гуляниях хотя бы видимость порядка, ведь основными зачинщиками беспорядков и были те самые стражники, умудрявшиеся напиться даже быстрее бродяг.
Пожарные команды расставляли бочки с водой в стратегически важных точках, которые тут же растаскивали для личных нужд – поговаривали, будто в них квашенная капуста удаётся особо.
Торговцы нервничали, боясь, что спрос-таки превысит предложение и залежавшегося за год товара не хватит. Приличные девушки и их маменьки нервничали вместе с ними, охапками скупая ленты и бусы. Считалось: чем больше эльда сумеет надарить этого добра парням, тем удачнее она выйдет замуж. Продажные девки нервничали тоже: стягивающиеся со всех окрестностей и не особо близких земель толпы требовали любви, а любвеобильности на всех не хватало.
Горожанки намывали окна, натирали до жаркого блеска ручки входных дверей и колокольчики, украшали дома и совершали опустошающие набеги на ближайшие луга за цветами. Поскольку до Лутбы было ещё три дня, цветы закономерно вяли, их приходилось заменять, поэтому луга уже напоминали вытоптанные пастбища. Горожане пропадали в харчевнях, дегустируя напитки, которые хозяева собирались подавать на праздник.
В общем, все были заняты делом, а Аврора больше напоминала первозданный Хаос, чем почтенную столицу. Но этот бедлам Оре ужасно нравился: даже уличная какофония, от которой в голове гудело, даже толпы, через которые приходилось продираться, поминутно рискуя потерять туфли, кошелёк и невинность – мужчины, разгорячённые дегустациями и праздничными ценами на шлюх, вовсю пользовались давкой и не стеснялись распускать руки, лапая всё, что под лапы попадётся.
А вот Барсу, закутанному в плащ, толпа не нравилась совсем. Он уже не ворчал, а откровенно и очень злобно урчал, сводя на нет всю конспирацию. Хотя, по мнению Оры, шляпа, натянутая на уши, да ещё и сдвинутая на нос, и без того выдала экзорциста с головой. Но в такие нюансы она не лезла. Спасибо Шестерым, удалось убедить Лиса, что не один демон не сунется к эльде, расхаживающей пешком по улицам, забитым народом, да ещё и в сопровождении ничем не примечательных мужчин. Тем более договорились, что охранять Роен станут в одиночку и по очереди.
Правда, с непримечательностью она лихо промахнулась. На Олдена едва не кидались все мимо проходящие женщины, на Лиса бросались все окрестные собаки, истерично облаивая его с ног до головы и норовя разодрать штаны, а Барс старался казаться незаметным настолько, что обращал на себя внимания больше, чем оба экзорциста разом.
Хорошо, хоть Грай был лишён и права голоса и чести сопровождать атьеру, с его-то физиономией и женщины, и собаки удирали бы, воя от ужаса. И дело вовсе не в шрамах. Хотя, наверное, пробираться сквозь толкучку с ним было б легче.
– Так, – Ора встала посередь дороги, тут же заработав тычок под рёбра и отдавленную ногу, – Чтоб тебя, – зашипела, Роен поудобнее перехватывая завёрнутый в уже начинающую подмокать дерюгу окорок, который Барс нести категорически отказался, мотивируя тем, что ему нужны обе руки. – Нам надо на ту сторону. Я вижу книжную лавку.
– Зачем тебе понадобилась книжная лавка, – странно растягивая на гласных слова, но пока ещё спокойно, поинтересовался экзорцист, в очередной раз поправляя сбитую на бок шляпу.
– За атласом, – решительно ответила Роен, подпихивая снизу съезжающий окорок коленом.
– Дорог и трактов?
– Скелета, мышц и органов. Давай, соображай, как нам на ту сторону перебраться.
Дело это и впрямь казалось не самым простым, мостовая была буквально забита каретами, телегами и повозками. Экипажи цеплялись осями и ободами, лошади бесились, грызлись, возницы орали.
– У тебя свадьба через три дня. Какой атлас? – проворчал Барс.
– Чем знание анатомии помешает супружеству? – машинально ответила Ора. – Наоборот…
Оглушительный уличный гомон вдруг стал почти неслышим, отдалился, будто между Роен и толпой невесть откуда выросла стена, хоть и невидимая, но толстая. И озноб пробрал так, что девушка невольно передёрнула плечами. Снова появилось ощущение, будто прямо в затылок ей стрела нацелена, вот-вот готовая слететь с тетивы. В Ору никто никогда не целился, но чувство было именно таким. И за последние два дня оно накатило уже не в первый раз, а, кажется, в третий. Или четвёртый?
Атьера оглянулась, сама не понимая, чего ищет – не лучника же. И ничего толком, конечно, не разглядела, лишь странно замедлившуюся толпу, лошадей, кареты и словно дрожащий воздух.
–… не перейдём, – сказал Барс. И какафония, усилившаяся до обычного шума, врезала по ушам, как ладонями. – Что с тобой? Тебе плохо?
– Мне хорошо, – пробормотала Ора странно занемевшими губами, вытерла взопревший холодным потом лоб, придерживая окорок бедром. – Просто…
– А поконкретнее?
Барс развернул девушку к себе, едва не выпихнув какую-то не вовремя подвернувшуюся матрону под колёса кареты. Возмущённая дама, облив брата бранью с щедростью городского стражника, огрела его кошёлкой, из которой торчал хвост свежей рыбины. Экзорцист, кажется, не заметил ни эльды, ни ругани, ни рыбы.
– Ора. – Следопыт слегка встряхнул девушку. – Что случилось?
– Да ничего, – огрызнулась Роен, успевшая окончательно прийти в себя. – Просто устала. Жара эта ещё, да и яйца на завтрак, кажется, были не слишком свежими. Ладно, ты придумал, как нам это всё… форсировать?
– Никак, – отрезал экзорцист, глядя на атьеру очень, ну очень пристально.
Она видела, что даже глаза Барса отражённо светятся под полями шляпы.
– Просто прекрасно, – кивнула девушка, разворачиваясь на каблуках. – А я иду в книжную лавку.
– Ку-уда! Ора! – К счастью, экзорцист опоздал и вместо её рукава поймал воздух. – Твою ж мать!
Кажется, лошадь, под мордой которой Роен успела проскочить, была с экзорцистом полностью солидарна.
***
Арей в очередной раз подтвердила свою репутацию дамы внезапной и неожиданной. Ноэ едва успел добраться от драного всеми демонами коттеджа на улице Благих намерений до собственного особняка, а вот на то, чтобы переодеться, времени не хватило – тётка уже ждала, прохаживаясь по гостиной и наводя порядок. Не то чтобы тут грязно было или захламлено, просто у Арейи имелось своё представление о том… Да, собственно, обо всём.
Когда Эймар вошёл, она только глянула на племянника через плечо и снова вернулась к поправлению подсвечников и вазы с цветами, стоящими на каминной полке. Стояли они, видимо, как-то не так. Может, не симметрично?
– Ты решил переквалифицироваться в золотари? – поинтересовалась тётушка, выравнивая розы. – Ну что ж, неплохая карьера. Из наследника Дома в экзорцисты, оттуда в выгребальщики ям. Что станет следующим? Пойдёшь в могильщики?
– Почему в золотари? – хмуро уточнил Ноэ, наливая себе вина – общаться с родственницей «на сухую» было невозможно.
– Твой костюм, – поджала сухие губы Арей, наконец, оборачиваясь.
Эймар послушно глянул на себя: куртка как куртка, в таких половина столицы ходит. Конечно, форма привычнее, но что поделаешь, если командир, не к ночи помянутый брат Лис, чтобы ему всегда хорошо было, потребовал соблюдения конспирации?
Ноэ залпом допил всё, что оставалось в бокале, и налил ещё.
– Давно ты начал пить? – холодно поинтересовалась тётка.
– С рождения, – признался атьер, усаживаясь в кресло.
– Я имела в виду…
– Я прекрасно понял, что ты имела в виду, – перебил почтительный племянник. – Выкладывай, зачем тебя Владыка послал.
– Не хами мне, – губы Арей сжались так плотно, что стали почти незаметными.
– Даже и не начинал.
– Как поживает твоя невеста? – подумав, спросила тётка, заинтересовавшись диванными подушками, лежащими неправильно.
– Сходит с ума от свалившейся свободы и вседозволенности, – буркнул Эймар, потирая щёку. – Если не сказать грубее. Не поделишься, чем Владыка думал, позволяя ей… вот это всё?
Ноэ неопределённо повёл бокалом.
– Рискну предположить, что думал он всё же головой, – Арей, наконец, угомонилась и присела на край дивана: спина совершенно прямая, руки чинно сложены на коленях – одна поверх другой. Из старомодной, чересчур вычурной причёски и волосок не выбился. – А как же твои братья? Они разве не могут с ней справиться?
– Как? – не слишком весело усмехнулся племянник. – Предлагаешь связать её? Будет лишь хуже.
– О том, что будет хуже, я тебя предупреждала, когда ты только начал свою…. – тётка выдержала эффектную паузу, – эскападу.
– Не начинай, – поморщился Эймар.
– Не только начну, но и закончу. В конце концов, я старшая сестра твоего отца. Согласись, это даёт мне некоторые права.
– Не соглашусь.
– Не соглашайся, – милостиво позволила Арей, царственно кивнув. – Но поговорить со мной тебе придётся. С тем, что молодой атьере Ноэ не стоит знать о роде твоих… занятий, я не спорила. – Всё-таки паузы у тётушки были очень выразительными. – И очень надеюсь, что женитьба заставит тебя бросить это… мальчишество.
– Не надейся, – проворчал Эймар, во второй раз опустошая бокал.
– Не надеюсь, – снова не стала спорить тётка. – Это просто корректная формулировка, дань вежливости.
– В том, что я экзорцист, нет ничего стыдного.
– Это твоя точка зрения, кто-то и в торговле не видит зазорного.
– Насколько я помню, ты владеешь тремя кораблями, складом и… Что там ещё? – Ноэ глянул на родственницу сквозь пустой бокал, прищурив левый глаз. – Лавками?
– Я сказала «кто-то», – смутить Арей было не так-то легко. – Но для атьеры, которая только готовится вступить в высшие круги, муж-экзорцист – это, прости, нонсенс. Всё равно что, скажем, наёмник. Или конюх. Тем более, для девушки деликатного воспитания. – Ноэ фыркнул. – Чем вызван твой жемчужный смех?
– Да так, пустяки. Просто Ора и деликатное воспитание, – махнул рукой Эймар.
– Значит, Ора, – кивнула тётка. – В общем, я полностью тебя поддерживаю в сохранении тайны. К слову, я была рада, что Юэй и не подозревала об этой двойной…
– Ни слова про неё, – атьер выпрямился, отставляя бокал.
Арей снова кивнула, соглашаясь.
– Чтобы тобой не двигало, забота об интересах юной атьеры Ноэ или о её безопасности, в данном случае можешь полностью на меня рассчитывать. Только вот меня гложет любопытство, терзает просто. Мальчик мой, зачем ты попёрся к ней в своей второй, прости Шестеро, ипостаси? Золотое детство вспомнилось? Решил в прятки сыграть?
