Текст книги "Том 13. Пуля дум-дум"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Оставив «кадиллак» на аллее, я вошел в дом, добрался до библиотеки, налил себе спиртного, чтобы скрасить одиночество, и стал ждать.

Через полчаса подъехали две полицейские машины. Первым переступил порог Лейверс, за ним по пятам шел Хаммонд.

Шериф грозно на меня посмотрел. Я понял, что сейчас самое время для объяснений, и бросился в атаку, не дожидаясь его высказываний. Рассказ не занял много времени. Когда я закончил, Лейверс раздраженно заворчал:

– Хаммонд!

– Да, шериф! – удрученно произнес Хаммонд.

– Вы можете быть полезны, наконец. Возьмите одну из патрульных машин и отправьте голубчиков из «кадиллака» в участок. Потом займетесь двумя трупами в доме мисс Декстер. Когда все закончите, вернетесь в мой офис и будете ждать.

– Хорошо, сэр. – Хаммонд мрачно посмотрел на меня. – Если бы мне везло наполовину так, как вам, Уилер, я стал бы президентом Соединенных Штатов!

– Слава Богу, что удача только в руках Уилера! – сказал Лейверс. – Что-нибудь еще, лейтенант?

Хаммонд поспешно вышел, Лейверс закурил сигару и косо посмотрел на меня.

– Пойдем все-таки взглянем на труп в погребе, – сказал он.

Заметив сломанный замок, он нахмурился, но не сказал ни слова. Он вторично нахмурился, когда увидел, что замок ящика тоже сломан, но и тут воздержался от комментариев.

Несколько минут он стоял неподвижно, глядя на труп Марлен Кауфман, потом посмотрел на меня.

– Я должен был бы… – Он с выражением бессилия пожал плечами. – Но к чему!

– Я знаю, что следовало иметь ордер на обыск, – сказал я примирительным тоном. – Но это требовало времени, и я боялся, что Кауфмана с его связями кто-нибудь об этом проинформирует – секретарь суда, например, или другой подкупленный человек.

Лейверс проворчал:

– Признаюсь, что смерть преступника в ходе расследования очень упрощает дело. Можно не опасаться, что изворотливый защитник на процессе сделает из вас осла…

– Это правда, сэр.

– Здесь больше нечего делать, – заключил Лейверс. – Вернемся в мой кабинет и рассмотрим события более тщательно. Прежде всего нужно допросить обоих телохранителей.

– Да, сэр. Вы позволите мне немного выпить, прежде чем мы уедем? Мне надо подкрепиться, а этот погреб буквально переполнен…

– Пошевеливайтесь! – нетерпеливо бросил он.

Глава 12

В пять часов утра я вернулся в родные пенаты. Вспомнив, что отдал ключ Джо, нажал кнопку звонка, надеясь, что она не слишком крепко спит.

Через пять секунд дверь открылась.

– Эл! – закричала Джо, бросаясь мне на шею. – Как я счастлива тебя видеть!

Я поднял ее на руки и внес в гостиную.

– Ты простудишься, гуляя в таком виде!

– Я не могла сомкнуть глаз. Расскажи мне все! Нет, подожди минуточку, я накину халат и поставлю кофе.

Через десять минут кофе был готов, и мы уселись на диван.

– Все в порядке, – сказал я. – Шериф, конечно, никогда не признается, но уверен, он доволен. Мак и его друг спасают свои головы. Им сказали, если они все добровольно расскажут, можно будет забыть, как они удрали в тот момент, когда Кауфман собирался нас ухлопать.

– Значит, все закончено?

– Не совсем. Осталось два-три штриха, которые шериф просил меня прояснить утром. Так что мне нужно поспать. В девять я снова влезу в упряжку. Судебный следователь так спешит увидеть свое фото в газете на первой странице, что дело должно появиться в специальном утреннем выпуске.

– Ну почему бы тебе не поспать до полудня. Я принесу тебе завтрак в постель, шикарный завтрак.

– Невозможно! Раз следователь сообщил в прессу, мне необходимо быть на работе до девяти!

Я поставил пустую чашку на стол.

– Разбуди меня, – сказал я Джо. Потом вытянулся и закрыл глаза.

Когда я проснулся, солнце рисовало яркие узоры на ковре. Я поглядел на часы. Десять с четвертью. Сияющая Джо вышла из кухни, неся поднос.

– Я дала тебе поспать, дорогой, – сказала она, – и…

Не слушая, я бросился в ванную, принял душ, побрился в пять минут и столь же молниеносно оделся.

– У меня нет времени! – сказал я. – Дай ключи от машины.

Она протянула мне их.

– Я постараюсь сделать все как можно быстрее, дорогая… Тут недалеко магазинчик. Можешь пойти туда и хорошо провести время…

На глазах у нее появились слезы. Что за хам этот Уилер!

– Я пошутил! – сказал я. – Понимаю, что тебе неприятно об этом говорить, но я нахожу клептоманию очаровательной!

– В таком случае, – нерешительно сказала она, – я лучше верну тебе твой револьвер!

Я молча взял его и положил в кобуру. Потом осторожно, пятясь, вышел. Казалось, если на секунду выпущу ее из поля зрения, могу оказаться на улице в трусах!

Я сел в машину и поехал в отель «Вагнер». Администратор сказал, что мистер Бонд живет в 312-м номере и еще не выходил из комнаты.

С бьющимся сердцем я сел в лифт и доехал до третьего этажа. Прошел по коридору до 312-го, даже не дал себе труда постучать, а сразу повернул ручку. Дверь открылась. Я вошел.

Мистер Бонд подскочил, увидев меня. На его кровати стоял открытый чемодан, рядом лежал конверт. Утренняя газета валялась на полу. Я увидел крупный заголовок: «Убийца-миллионер убит лейтенантом полиции».

Я закрыл дверь, прислонился к ней спиной и улыбнулся Дугласу Бонду.

– Вы уезжаете, мистер Бонд? – вежливо спросил я.

– Я прочитал в газетах, что вы закончили дело, лейтенант, – сказал он. – Великолепная работа, позвольте вас поздравить!.. Что касается меня, то мне больше нечего делать в Пайн-Сити. Возвращаюсь домой, в Вэйл-Хейтс.

Я подошел к кровати и взял конверт. На нем был штамп авиакомпании. Внутри я нашел билет до Чикаго.

– Вы делаете чертовский крюк, – заметил я.

Он слабо улыбнулся и не нашел, что ответить.

– Ну вы и тип, мистер Бонд, – сказал я. – Подумать только, я считал себя хамом, что осмелился говорить с вами о Лейле Кросс… А ваше любовное отчаяние – это что-то. Сыграно отменно.

– Я не понимаю, лейтенант.

– А я уверен, что прекрасно понимаете.

Он подобрал билет на самолет, который я бросил на кровать, и положил во внутренний карман пиджака.

– Вы извините меня, лейтенант, – сказал он, – но я спешу. Мне пора на самолет.

– Вы не знали точно, что сталось с Марлен? И бросились искать следы Лейлы?

– Не понимаю вас, лейтенант…

Он закрыл чемодан, взял его в руку и двинулся на меня.

– Извините, но мне нужно ехать, если я не хочу опоздать на самолет.

Я отстранил его ладонью. Он отступил, натолкнулся на кровать и упал, выронив чемодан.

Вдруг закрыл лицо руками и залился слезами.

– Вам следовало бы взять пример с другого бухгалтера, о котором я недавно узнал, – сказал я. – У него было невинное хобби – извлечение квадратных корней. Это куда менее опасно, чем шантаж.

– Я не знал, – рыдал он, – что он ее убьет!

– Кто скомбинировал это дело? Вы или Марлен?

– Я. Я знал о существовании татуировки и об организованной поставке девушек. Также имел случай познакомиться с Лейлой Кросс. Я однажды пользовался услугами этой организации, и пришла Лейла…

– Даже бухгалтеры способны оценить качественный живой товар, не так ли?.. Расскажите мне о Марлен Кауфман.

– Мы встретились совершенно случайно и с первого взгляда потянулись друг к другу. Страсть захлестнула нас. Но у нас не было будущего. Я не богат. У Марлен свои проблемы. Кауфман поклялся, что никогда не потребует развода и не даст развода сам, и денег не даст ни цента.

Безвыходная ситуация. Поразмыслив, я пришел к выводу, что клиентура Леннигана подбиралась, главным образом, в заведениях Кауфмана, в его отелях и барах. Вполне возможно, что Кауфман и Снэк Ленниган – одно и то же лицо. В сущности, последнее не так уж и важно: достаточно найти кого-то, кто согласится клятвенно подтвердить, что Кауфман и есть Ленниган. Я поговорил с Марлен, и она нашла идею потрясающей. Но посчитала, что нужно найти по крайней мере двух свидетелей, чтобы шантажировать Кауфмана. Она продала часть своих драгоценностей и нарядов и дала мне десять тысяч долларов. Я знал, что Лейла Кросс падка на деньги и сделает ради них все, что угодно. Я стал ее зондировать. Сначала она и слышать не хотела, но, когда я пообещал ей пять тысяч долларов за подписанное заявление, она согласилась. Я дал ей еще тысячу за то, что она уговорила Анжелу Маркой подписать такое же заявление, и Анжеле заплатил четыре тысячи долларов. Оба документа я отдал Марлен. Она обещала через три дня сообщить о результатах. Но мы уже не встретились.

Я закурил.

– Эти девушки знали, что Кауфман и Ленниган – одно и то же лицо?

– Они ничего не знали, – ответил Бонд. – Инструкции ведь им давала Ольга Кельнер.

– Так что же вы сделали после того, как Марлен не появилась?

– Я не знал, что делать, – с несчастным видом сказал он. – Я ждал четыре дня, потом позвонил Кауфману под видом лавочника и попросил разрешения поговорить с миссис Кауфман. Мне ответили, что она в Лос-Анджелесе, делает покупки. Я понял, что это неправда. Я подумал, что она могла встретиться с одной из этих девушек, и поехал к Лейле, но она уже исчезла. Бросился к Анжеле Маркой, там тоже никого. Тогда я все понял. Кауфман мог и убрать Марлен. Я тоже решил исчезнуть на тот случай, если Кауфман начнет доискиваться до сути и выйдет на меня. Сначала я поехал в Лос-Анджелес и обежал все отели в надежде все же найти Марлен, но, конечно, не нашел.

Потом приехал сюда. Искал Лейлу и Анжелу. Наконец обнаружил Лейлу в похоронном бюро. Я надеялся, она что-нибудь знает. Я позвонил ей, и мы встретились.

Лейла рассказала, что уехать ей посоветовала Ольга Кельнер, потому что Кауфман ее ищет. Но у меня было впечатление, что она кое о чем умалчивает. Поэтому я решил встретиться с ней еще раз, не зная, конечно, что она уже убита.

– Когда вы меня увидели, то сказали первое, что пришло в голову, – что вы жених Лейлы?

– Да, – согласился он.

– И вчера утром вы пришли ко мне, потому что были убеждены: Кауфман убил свою жену. Вы хотели пустить меня по его следу, чтобы я узнал, что сталось с Марлен?

– Точно.

Я подошел к кровати, схватил Бонда за лацкан пиджака и приподнял.

– Что вы делаете? – спросил он испуганно.

– Я доставлю вас в отдел убийств!

– Вы не можете этого сделать! У вас нет ничего против меня! Вы не можете меня арестовать!

– Вот как, милый? А убийство и соучастие – знаешь, что это такое? Там тебя призовут к порядку и покажут, как врать!

Он плакал и жаловался. Я толкнул его к двери.

В отделе я сдал его инспектору и оформил предварительное заключение, а затем направился в офис шерифа.

Аннабел приветствовала меня теплой улыбкой.

– Возвращение победителя! – вскричала она. – Вы всегда меня дурачили!

– Это было не трудно, – скромно сказал я.

Ее улыбка пропала.

– Прежде я находила вас отталкивающим, а теперь вижу, что вы совершенно невыносимы!

– Не разбивайте мне сердце, прекрасная магнолия, – возвышенно сказал я. – Пойду пожинать свои лавры. Шериф у себя?

– Нет. Утром, в семь часов, он был еще тут, но потом пошел спать и вернется только завтра.

– Тем хуже. Ладно, можно подождать… Хотя я хотел бы сначала поговорить с ним…

– О чем? – спросила она заинтересованно.

– Об одной вещи, которая меня тревожит: о былых красотках Юга… Теперь их больше не увидишь: они исчезли, словно по волшебству, и уступили свое место разным… Аннабел Джексон!

Я поспешно выскочил за дверь, сел в «остин» и поехал перекусить что-нибудь. Зашел в ближайшую лавочку и взял сандвич и кофе.

В два тридцать я остановил машину перед «Тихой гаванью» и толкнул застекленную дверь.

Блондинка выглядела не лучше прежнего.

– Мистер Родинов ушел, – известила она меня.

– А мисс Пайс?

– Мисс Пайс занята, – ответила она. – И мистер Родинов дал указания: его служащие не должны принимать визитеров в рабочее время!

– Я не визитер. – Моему терпению не было предела. – Я официальный представитель порядка. И если вы станете мешать моему расследованию, я вас арестую. Может, тогда в вас мелькнет что-то человеческое.

– Мисс Пайс в «Комнате покоя», – сообщила она наконец. – И она не обрадуется, если ей помешают…

– Ошибаетесь. Нет ничего приятнее для девушек! – сказал я и направился к лифту.

Дверь в комнату была закрыта. Я постучал. Через несколько секунд она открылась, и Друзилла встретила меня на пороге с удивленным видом.

– Лейтенант Уилер!

– Сюрприз! Я хотел с вами поговорить.

– С удовольствием, – сказала она с заминкой. – Но не здесь, лейтенант. Видите, место занято.

– Я вижу, – сказал я, закрывая глаза как раз для того, чтобы не видеть.

– Мы можем пойти в кабинет мистера Родинова, – предложила она. – Его сейчас нет, и нам никто не помешает.

– Я на минутку, – пояснил я. – Дело закончено. И раз уж вы участвовали в нем с самого начала… Вы навели меня на след Бонда, помните? А также в связи с… гм…

– В связи с моей татуировкой? – уточнила она, улыбаясь.

– Именно… Я подумал, что вы захотите узнать разгадку всей истории. Я подумал также, что вы никогда не слышали моего проигрывателя, совершенно потрясающего… Может быть, мы соединим оба этих дела?

Она медленно захлопала ресницами.

– Я не уверена, стоит ли.

– Давайте уточним, – сказал я. – Сегодня вечером встречаемся у меня. Вы услышите полный рассказ о Лейле Кросс и мой проигрыватель. Конечно, будет выпивка.

– Выглядит заманчиво. Пожалуй, я приду. Во сколько?

– В восемь.

Я дал ей адрес.

– Вы знаете, – сказала она, улыбаясь и демонстрируя ямочки на щеках, – с первого раза я поняла, что вы более человечны, чем стараетесь казаться. Сегодня вечером я составлю окончательное мнение.

Вздохнув, я направился к лифту.

Когда я проходил мимо блондинки, она так осторожно подняла голову, словно боялась ее потерять.

– Вы видели мисс Пайс, лейтенант?

– Не упустил ни одного квадратного сантиметра ее пленительной особы.

– Мистера Родинова вы не видели?

– Я встретил гроб, который спускался вниз, – сказал я. – Мистер Родинов не стал, случайно, жертвой внезапной болезни?

Я вышел на улицу и с наслаждением вдохнул воздух, пахнущий копотью и дождем, но, по крайней мере, лишенный аромата цветов.

Я сел в машину и поехал в аптеку. Провизор в пенсне показался мне таким же напыщенным, как Дуглас Бонд.

– Мне нужен восстановитель цвета волос, – сказал я.

– Для какой цели?

– Я покрасил свои волосы в зеленый цвет, но жена не в восторге от этого, и я хотел бы вернуть волосам их натуральный цвет.

Он подозрительно на меня посмотрел, но ничего не увидел, потому что я был в шляпе. Он протянул мне коробку с пестрой этикеткой.

– Вы уверены, что волосы примут свой естественный цвет? – спросил я.

– Даже если это зеленые волосы! – ехидно сказал он. – Восемьдесят пять процентов!

Затем я поехал к Марко, в заведение, не слишком подходящее даже для представителя порядка. Я спустился на несколько ступенек, ведущих в бар, и тяжелая, дымная атмосфера ударила мне в лицо.

Увидев меня, Джо Марко не выразил большой радости.

– Хотите выпить? – спросил он угрюмо.

– Здесь? – сказал я. – Вы шутите?

– Тогда что вам нужно, лейтенант?

– Мне нужен «микки финн».

– Я всегда это предполагал! – заявил он, внезапно заинтересовавшись.

– Не для меня, – быстро уточнил я. – Хочу взять «микки» с собой, хорошо закупоренным…

– Это шутка или как?

– Вовсе нет. Мне нужен «микки», и я за него плачу.

И я положил десять долларов на стойку, чтобы доказать свои намерения.

Через тридцать секунд я вышел из бара с драгоценным препаратом в револьверном кармане.

Джо встретила меня с энтузиазмом. Она бросилась мне на шею и подарила один из тех долгих поцелуев, которые можно увидеть в кино.

Наконец я высвободился и внимательно поглядел на Джо. На ней была совершенно авангардистская домашняя одежда – банное полотенце! Я беспокойно оглядел комнату.

– Ты что-нибудь потерял? – встревожилась она.

– Где море? Где золотой песок? – спросил я. – Где волны, разбивающиеся о берег? Ничего не вижу!

– О! Ты намекаешь на это? – спросила она, небрежно стаскивая стесняющую одежду. – Мне жарко. Тело горит.

– Оно у тебя всегда горит, мое сокровище! – с нежностью заметил я.

Она улыбнулась… тоже пылко.

– Слава победителю! – сказала она. – Который идет требовать шкуры побежденных!

– Да?

– Ну да, а как же! Ты прославленный герой, – объяснила она. – Ты уложил Кауфмана, разгадал загадку и закрыл дело – и все к выгоде этого старого хрыча шерифа! А тебе – добыча!

– То есть? – спросил я, как будто не понимая.

– Я, – сказала она просто.

– К несчастью, малыш, у меня сегодня вечером свидание.

– У тебя свидание со мной!

– Не совсем так. Но прежде чем ломать мебель, позволь мне кое-что уточнить. Это всего лишь работа, ясно? Я потрачу на нее не более получаса.

– Ты, может быть, хочешь, чтобы я пошла в кино в это время? – спросила она холодно.

– Вовсе нет, – запротестовал я, – даже наоборот, хотел бы, чтобы ты мне помогла.

– Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы я была здесь, когда ты будешь принимать свою подружку.

– Да, но спрятавшись… в спальне или в кухне. Это ненадолго. Обещаешь?

– Эл Уилер, – сказала она сладко, – я тебе гарантирую, что долго спрятанной не останусь. Можешь мне поверить!

Глава 13

Без пяти восемь раздался звонок. Я открыл дверь. Это была она: рыжая чаровница, в черном шелковом платье и с пелериной из серебристой лисицы на плечах.

– Войдите скорей, волшебное создание, – сказал я, – пока я не успел проснуться, а вы вернуться на небеса.

Мы прошли в гостиную. Играла тихая, приятная музыка. Она сняла пелерину и повесила ее на спинку стула. Ее платье, казалось, лопнет от малейшего движения. Было от чего разыграться воображению…

Я подвел великолепное создание к дивану, действуя очень осторожно, словно она была хрустальным фужером и могла разбиться в моих пальцах. Она села, я подал ей закурить.

– А сейчас мы чего-нибудь выпьем, – сказал я. – Что вы предпочитаете?

– Я выпила бы чего-нибудь со льдом, лейтенант. Скотч, может быть?

– Конечно, скотч. Извините меня, я выйду на минутку.

Я вышел на кухню и предусмотрительно закрыл дверь.

Ка своем затылке я почувствовал горячее дыхание.

– Я ее видела! – яростно зашептала Джо. – Только пять минут, не больше!

– Ты мне не доверяешь, – шепнул я. – Я разочарован.

Я налил скотч в два стакана, добавил лед, вытащил из кармана пакетик и очень осторожно высыпал его содержимое в один из стаканов.

– Это «микки финн»? – спросила Джо.

– Точно.

– Умопомрачительно!

По каким-то непонятным причинам она была в восхищении.

Размешав смесь, я понес стаканы в гостиную. Один протянул Друзилле и поднял свой:

– За нас! До дна!

– За нас!

Я выпил свой стакан, не спуская с нее глаз. Она опустошила свой.

– Хорошо, – сказала она, – но слишком быстро. Если вы позволите, следующий я буду пить медленно и со вкусом.

– Сейчас принесу, и вы будете пить, как вам нравится. – Я понес стаканы на кухню.

– Все? – тревожно спросила Джо.

– Все. Подождем пару минут, потом посмотрим.

Как всегда великодушный, я дал Друзилле две минуты и тридцать секунд, потом вернулся в гостиную. Она была полностью расслаблена, голова мягко откинута на спинку дивана. Слышалось тихое похрапывание.

Джо шла за мной по пятам.

– Забавно! – сказала она. Глаза ее заблестели. – Что теперь делать?

– Я отнесу ее в ванную, – сказал я. – На умывальнике ты найдешь восстановитель цвета волос.

При своей хрупкости Друзилла весила порядочно, и когда я втащил ее в ванную, то вздохнул с облегчением. Я усадил ее на табурет перед умывальником. Джо уже разводила краску.

– А теперь? – спросила она.

– Надо вымыть ей этим голову, – сказал я. – Если все пойдет хорошо, рыжая станет пепельной блондинкой. Но если это промах, у меня только-только хватит времени купить билет в Южную Америку, пока она не придет в себя!

Джо принялась обрабатывать голову Друзиллы, через пять минут я увидел, как исчезают последние следы рыжего со светлых пепельных волос, и свободно вздохнул.

– Теперь высуши ей голову, – сказал я. – Все о’кей.

– Да? – спросила Джо. – Почему?

– Потому что все прошло успешно! Две ложки восстановителя – и Друзилла Пайс стала Ольгой Кельнер!

– О! Хорошо, а теперь?

– Мне нужно отвезти ее в одно место.

– Хочешь сказать, нам надо ее отвезти?

Я энергично затряс головой.

– Нет. Конечно, если ты не хочешь провести ночь в морге.

Она вздрогнула.

– Меня и так мучают кошмары, когда я вспоминаю о погребе Кауфмана. Ты говоришь серьезно?

Я открыл сумочку Друзиллы и высыпал ее содержимое на стол. Там была связка ключей, которые я положил в карман в надежде открыть ими дверь «Тихой гавани».

– Я никогда не был более серьезным, – сказал я. – Поедем со мной, и ты сможешь выбрать себе гроб по росту.

Она задрожала.

– Я решила остаться здесь. Ты надолго?

– Трудно сказать… Надеюсь, нет.

Я подвесил кобуру и сунул в нее свой «специальный полицейский». Достал из ящика стола карандаш-фонарик и спрятал в карман, после чего вошел в гостиную и поднял Друзиллу.

– Ее нужно спустить вниз и посадить в «остин», – объяснил я Джо. – Я бы хотел, чтобы ты мне помогла. Если мы встретим кого-то, ты скажешь что-нибудь вроде: «Как глупо, что эта бедная девочка совсем не умеет пить!»

– Всегда и до самой смерти с Элом Уилером! – покорно сказала Джо.

На лестнице мы, к счастью, никого не встретили. «Остин» стоял у тротуара, прямо перед дверью. Я положил Друзиллу на заднее сиденье и сел за руль.

– До свидания, Эл, – сказала Джо. – Если ты встретишь кого-нибудь в упомянутом заведении, сейчас же заговори!

– Зачем? – удивленно спросил я.

– Чтобы они знали, что ты живой.

Через двадцать минут я был возле «Тихой гавани». Я вышел из машины и стал подбирать ключи из связки Друзиллы. Четвертый подошёл. Я быстро огляделся и, увидев, что улица пуста, вытащил Друзиллу из машины и внес ее внутрь помещения.

С ней на руках я поднялся в «Комнату покоя». К счастью, она была пуста. Я осторожно уложил красавицу на софу, скрестил ей руки на груди и вытянул ноги.

Она больше не храпела, дыхание стало спокойным. Нужно было очень внимательно приглядеться, чтобы не счесть ее клиенткой заведения.

Для полной картины я взял из вазы букет тубероз и вложил ей в руки. Потом закурил и снял телефонную трубку. Набрал номер и закрыл микрофон носовым платком – широко известный способ изменить голос.

Через полминуты на конце провода сняли трубку.

– Да? – сказал голос.

– Снэк? – спросил я.

– Кто?

– Вы Снэк Ленниган?

Секунд десять линия слабо жужжала, доказывая этим, что трубку не повесили.

– Вы ошиблись номером, – наконец сказал голос.

– Нет, я не ошибся. Послушайте, Снэк… Это вас заинтересует. Кто-то сегодня вечером рассчитался с Ольгой Кельнер. И этот кто-то не без юмора: он принес тело к вам в… «Комнату покоя». Кажется, она так называется?

– Кто говорит?

– Санта-Клаус… Я принесу вам к празднику новую куклу вместо Ольги!

Я повесил трубку и положил платок в карман.

Стояла тишина. Во всем доме было тихо, как в могиле. Так и полагалось, ведь «Гавань» – перевалочный пункт по дороге на кладбище.

Я взглянул на Ольгу, по-прежнему спавшую глубоким сном, погасил свет, вышел в коридор и повернул ручку соседней комнаты. Она открылась без труда, и я вошел. Когда я переступил порог, то услышал, как хлопнула входная дверь.

Я стоял в темноте, напряженно прислушиваясь, и ждал. Через некоторое время услышал шаги по коридору. Ночной посетитель прошел мимо моей двери и остановился перед «Комнатой покоя». Я насторожился, ловя каждый звук.

Наконец соседняя дверь открылась, я услышал щелканье выключателя и шаги, пересекающие комнату. Я достал свой тридцать восьмой, зажал его в правой руке, а левую положил на ручку двери.

Я не мог предвидеть того, что случилось. Двойной выстрел загрохотал в моих ушах. Оружие большого калибра.

Ругаясь, я толкнул дверь и выскочил в коридор. Как я мог не подумать об этом! Пинком открыл дверь в «Комнату покоя».

Ольга Кельнер все так же лежала на софе со скрещенными руками и букетом тубероз. Она была точно такой, какой я ее оставил, только уже не дышала и на лбу зияли две ровные дырки, обожженные по краям. Друзилла была убита выстрелом в упор.

Меня поразила другая деталь. Кроме трупа Ольги, в комнате никого не было. Непостижимо. Убийца должен быть здесь. Я отказывался верить, что Снэк Ленниган имел способность становиться невидимым, даже если, насколько я знал, никто его никогда не встречал.

В эту роковую секунду я почувствовал упершееся в ребро дуло пистолета, и голос произнес:

– Бросайте оружие, лейтенант!

Труп Ольги доказывал, что голос не шутит. Я бросил револьвер.

– А теперь, лейтенант, оттолкните его ногой.

Я повиновался. Пистолет пересек комнату и исчез под софой.

– Это вопрос элементарной психологии, – сказал он. – Я знал, что вы где-то прячетесь. Знал, что вы не убили Ольгу. Полицейский, тем более лейтенант, не станет просто так убивать, даже для продвижения по службе. Вот я и исправил ваше упущение, зная, что вы обязательно прибежите на выстрел.

– Вы прижались за дверью, – сказал я. – Когда я ее толкнул, она вас скрыла. А я кинулся, как бык на арену.

– Нельзя сказать лучше, – согласился он.

Это был антракт между двумя действиями. В первом потеряла жизнь Ольга Кельнер, она же Друзилла Пайс. У меня были все основания бояться второго действия.

– Вы были очень любезны, что привезли Ольгу сюда. Это все упрощает, не так ли?

– В самом деле, Снэк.

– Вы хитро дознались до всего, – продолжал он спокойно. – Это, бесспорно, дало бы вам повышение по службе. Какая удача для меня, что вы работаете в одиночку. Иначе вы пригнали бы сюда целую вереницу полицейских машин. А так как вы обычно храните ваши проекты про себя, моя задача упрощается.

Я пожал плечами. Или, по крайней мере, попытался, потому что с холодным дулом под ребрами я мог сделать только жалкое движение… такое же жалкое, каким был сам.

– Я намереваюсь быстро закончить, лейтенант, – сказал Снэк. – Будьте любезны лечь на софу рядом с Ольгой. Тут хватит места.

– Это диктует ваша любовь к мизансценам, Снэк?

– Нет, здравый смысл. Таким образом вы не потеряете много крови и легче будет убирать. Конечно, как хотите, но пуля в голову значительно менее болезненна, чем в позвоночник… И результат наступает быстрее.

– Аргумент весомый, – согласился я, – и достоин торговца гробами.

– Значит, выбираете софу, лейтенант?

Я подошел к софе и остановился взглянуть на Ольгу. У нее было спокойное и светлое лицо, как у живой.

– Сожалею, что не могу украсить вас цветами, – сказал Снэк, – как вы галантно сделали это для Ольги. Очень красивый жест! Я вполне оценил его!

– Ни цветов, ни венков! – заявил я. – Но скажите моей маме, что я умер с улыбкой…

– Ложитесь на софу, лейтенант!

– Ну… раз вы считаете…

Это была поистине дурацкая смерть. Вас кладут рядом с трупом, дуло пистолета прикладывают к вашему виску, и остается только ждать выстрела… Отнюдь не в героических традициях, и, несмотря на мой нонконформизм, мне совсем не улыбалось стать зачинателем какой-либо новой традиции в этой области. Я откровенно не хотел умирать. Я откровенно хотел жить.

– Возможно, вы посчитаете меня придирчивым, Снэк, но, если позволите, я бы немного подвинул Ольгу, прежде чем лечь. Тут явно не хватает жизненного пространства.

– Ладно, – сказал он, – но поторопитесь!

Я наклонился, подсунул одну руку под плечи мертвой, другую под ее колени, и поднял. Одна ее рука упала, болтаясь в воздухе, и цветы рассыпались по софе.

Я выпрямился и одновременно повернулся вокруг себя, понимая, что у него будет время спустить курок, прежде чем я сделаю полный оборот, но я рассчитывал на другое.

Другое – это была Ольга.

Когда я повернулся, голова и плечо трупа толкнули руку Снэка, и он покачнулся. Раздался выстрел, и острая боль обожгла мне бок. Продолжая поворот, я заставил Снэка отступить еще больше, не давая ему опомниться, и наконец встал лицом к нему. Он еще покачивался, стараясь установить равновесие и направить на меня пистолет.

Изо всех сил я бросил Ольгу на него. Под грузом мертвого тела он упал, уронив оружие. Он распластался под телом Ольги, которое как будто обнимало его, лежа с ним лицом к лицу. С криком Снэк оттолкнул труп и перевернул его на спину.

Я мог бы наклониться и взять его оружие. Но не сделал этого. Есть границы человеческих злодеяний. Снэк Ленниган их переступил.

Я ударил его каблуком в живот, и Снэк согнулся вдвое. Я сделал так еще два раза, а на третий он уже не реагировал. Он лежал неподвижно и издавал неопределенное бульканье.

Только тогда я подобрал пистолет и сунул его в карман. Потом осторожно поднял Ольгу и положил на софу, скрестив ей руки. После этого ухватил Снэка и положил рядом с ней.

Когда я вынул пистолет, его глаза встретились с моими, и он понял. Собрав все силы, он прошептал хрипло и жалобно:

– Нет! Вы этого не сделаете!

– Почему нет, Снэк? – спросил я. – Вы убили кучу людей: Анжелу Маркой, Лейлу Кросс, Ольгу Кельнер. Всего минуту назад предполагали быстренько отправить меня в мир иной…

– Вы этого не сделаете!

Его глаза были готовы вылезти из орбит от страха.

– Прощайте, Родинов!

Я приложил дуло к его виску и спустил курок. Потом, достав платок, вытер оружие и вложил его в руку Родинова, прижав его пальцы к рукоятке. Но рука упала в пустоту, и пистолет покатился на пол.

Я достал из-под софы свой пистолет и вложил его в кобуру. Только тогда я осознал две вещи: жгучую боль в боку и страшную жажду.