Текст книги "Том 13. Пуля дум-дум"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Глава 2

Если верить телефонному справочнику, то Реймонд Г. Уолтерс занимался оптовой продажей мехов, а я всегда представлял себе мехоторговца эдаким детиной, стоящим посреди старого, грязного подвального склада площадью в пару акров, сплошь заваленного шкурками животных. Поэтому ультрасовременный офис из алюминия и тикового дерева оказался для меня настоящим сюрпризом. А для столь же ультрасовременной знойной секретарши неожиданным сюрпризом явился я сам – еще бы, ведь к ним пожаловал настоящий, живой полицейский.

– Лейтенант Уилер? Из службы шерифа? – Секретарша повторяла за мной слова с таким удивлением, словно я сообщил ей, что занимаюсь коллекционированием девственных представительниц человеческой расы и с этой целью прибыл из самых дальних уголков галактики. Хотя едва бы она слишком забеспокоилась и в таком случае, поскольку наверняка оказалась бы вне сферы моих интересов.

– Совершенно верно, – спокойно подтвердил я. – Не могли бы вы передать мистеру Уолтерсу, что мне необходимо срочно с ним увидеться?

– С мистером Уолтерсом… срочно? – Судя по ее ошеломленному выражению, моя просьба показалась ей еще более несуразной, чем тот факт, что я был лейтенантом полиции.

– Вы же слышали.

На ее шелковой блузке было расстегнуто слишком много пуговиц, поэтому если постараться и как следует изогнуть шею, то в том месте, откуда начинались черные кружева, можно было увидеть восхитительную выпуклость ее грудей. И пока она решала, как же со мной поступить, я изо всех сил вытягивал шею.

– Но это просто невозможно, – после некоторых раздумий заявила она. – Мистер Уолтерс сейчас занят.

– Дело не терпит отлагательств, поскольку речь идет о полицейском расследовании! – Я постарался изобразить на своем лице демоническую ухмылку. – Полагаю, такая милая крошка, как вы, не захочет, чтобы в окружной тюрьме – куда она может попасть за неоказание содействия властям – ее обыскивала какая-нибудь отвратительная плоскогрудая полицейская мегера, которая на поверку вполне могла оказаться переодетым лейтенантом Уилером! – С невозмутимым видом я уставился на ложбинку между ее грудями. – Или вы об этом просто мечтаете? – Но она уже звонила Уолтерсу.

Через несколько секунд я входил в личный кабинет Реймонда Г. Уолтерса, вид которого меня просто потряс: он олицетворял собой воплощенную мечту любого чиновника о настоящем кабинете. Честное слово, он был действительно великолепен, и я подумал, что если толкач[6]6
  Здесь обыгрываются слова pusher – толкач, торговец и to push – толкать, давить (англ.).


[Закрыть] мехов может позволить себе такую роскошь, то не настало ли мое время толкать чуток посильнее, чтобы добиться в жизни хоть чего-то похожего.

Уолтерс оказался крупным мужчиной, что не давало ему затеряться в пышном убранстве кабинета и само по себе производило впечатление. Это был ширококостный детина, чей рост на пару дюймов превышал мои шесть футов. Судя по крепости его рукопожатия, он мог бы вполне успешно подрабатывать в должности костолома.

– Присаживайтесь, лейтенант, – пригласил он звучным басом. – Чем могу быть полезен?

Усевшись в элегантное, обитое дорогим бархатом кресло, я едва заметно улыбнулся.

– Расскажите, что вы делали этой ночью, мистер Уолтерс.

На его физиономии отразилось неподдельное удивление, и я снова слегка улыбнулся ему. Лицо торговца мехами выглядело довольно примечательно: широкий лоб, нависающие кустистые брови, настороженные серые глаза. Как мне кажется, подобные черты чаще всего встречаются у людей жестких и расчетливых, редко испытывающих какие-либо сентиментальные чувства. Я решил, что Уолтерсу где-то около сорока или чуть больше; а может, он был еще старше, поскольку густая, коротко стриженная каштановая шевелюра вполне могла ввести в заблуждение кого угодно.

– Вы это серьезно, лейтенант? – Удивление медленно сползло с его лица и уступило место холодной настороженности.

– Вполне, – резко ответил я.

– Ну… – Уолтерс пожал широкими плечами. – Из офиса я ушел около семи, потом заехал за своей подружкой к ней домой, и мы вместе поужинали в «Вилла д’Арт». Знаете это место? Оно недавно открылось – немного экстравагантно, все метрдотели гомики, но зато еда – просто божественная.

– Я у них завсегдатай, – не моргнув, вежливо улыбнулся я. – У нас, копов, постоянно одни и те же проблемы – как избавиться от непомерных доходов и облегчить свои карманы. Представляете, как это непросто, а?

– Да я просто так, к слову пришлось, – замялся Уолтерс.

– И я просто так. Короче, вы с подружкой поужинали. А что дальше?

– Я отвез ее домой, – подавив раздражение, продолжал он. – Там мы немного выпили, и около двенадцати тридцати я отправился домой. У себя я попил чаю и лег спать – это еще где-то час спустя.

– Полагаю, ваша подружка может подтвердить ваши слова? Хотя бы до того момента, когда вы ушли от нее? – спросил я.

– Ну конечно! Почему бы нет? – Он не спеша вытряхнул из пачки сигарету; при этом его глаза не переставали наблюдать за мной. – А в чем, собственно, дело?

– Вы можете назвать ее имя и адрес? – небрежно спросил я.

– Без проблем, – фыркнул он. – Ее зовут Вирджиния Мередит, она живет по адресу Бейсайд, 1401…

– Мне известен этот адрес, мистер Уолтерс.

– Изве… – Его глаза гневно сверкнули. – Так какого тогда черта вы развели всю эту канитель, лейтенант?

– Кто-нибудь может подтвердить время, когда вы вернулись домой? Может, миссис Уолтерс?

– Никакой миссис Уолтерс не существует! – огрызнулся он. – И я решительно отвергаю ваши грязные инсинуации, будто я солгал, когда… – Уолтерс неожиданно замолчал, потом прикурил сигарету от позолоченной зажигалки. – И почему, черт побери, кто-то непременно должен подтвердить, в котором часу я вернулся домой этой ночью?

– Потому что сегодня ночью, где-то около четырех часов, Вирджиния Мередит была убита. И на данный момент вы, похоже, последний человек, который видел ее живой.

– Вирджиния убита? – Краска сошла с его лица, и он тяжело откинулся в кресле. – Этого не может быть, лейтенант! Вы уверены… – Уолтерс быстро покачал головой. – Ну конечно же вы уверены, иначе не пришли бы сюда! А При опознании не могло произойти ошибки?

– Нет, это исключено, – ответил я. – Как она себя чувствовала перед тем, как вы расстались?

– Прекрасно, просто прекрасно. – Уолтерс широко раскрытыми глазами несколько секунд смотрел на меня. – Господи Боже! Вы что, серьезно считаете, что Вирджинию убил я?

– На данный момент я вообще ничего не считаю. Я просто задаю вопросы.

– Она сказала, что устала и хотела бы лечь пораньше, – наконец вымолвил Уолтерс каким-то бесцветным, механическим голосом. – Половина первого для Вирджинии – это уже пораньше. В общем, как я уже говорил, мы немного выпили, и я ушел.

– А когда уходили, не заметили ли кого-нибудь внутри в доме или возле него?

– Нет, – уверенно ответил Уолтерс. – Старик очень рано принимает свой секонал и отключается до утра. А эта девица, Донуорт, которая присматривает за ним, всегда ложится до одиннадцати.

– Однако вы хорошо осведомлены о распорядке их дня, мистер Уолтерс.

– Еще бы, – задумчиво кивнул он. – Я бываю там довольно часто. Ведь старина Пэйс – мой партнер. – На мгновение лицо Уолтерса исказила гримаса отвращения. – Эдакий спящий партнер, которому просто необходимо давать секонал, а то он при каждом удобном случае будет совать свой нос во все дела или, хуже того, попытается управлять ими.

– Как вы думаете, кто мог желать смерти Вирджинии Мередит? – не очень-то рассчитывая на ответ, все же спросил я.

– Старикашка, – не задумываясь, ответил Уолтерс. – Но, я думаю, вряд ли у него хватило бы на это сил. Он ненавидел мать Вирджинии и всегда ненавидел ее саму. Кроме того, должен заметить, что Вирджиния и эта самая Донуорт не выносили друг друга. Может, она рассчитывает, что хоть на смертном одре у этого старого козла оттает сердце и он оставит ей все свои денежки? Раз Вирджинии не стало, то теперь Донуорт – самый близкий ему человек.

– Вы неплохо ведете следствие, мистер Уолтерс, – одобрительно заметил я. – Что еще можете сообщить?

– Вирджиния мертва… – гневно сказал он. – Черт возьми, она мне очень нравилась… И я не хотел бы, чтобы ее убийца вышел сухим из воды!

– Я вам сочувствую, – холодно произнес я. – Мистер Пэйс говорил, будто его падчерица путалась с кем попало. Точнее, если повторить его слова – она постоянно блудила.

– Ну, что до этого, то, полагаю, в ее жизни было немало мужчин, – с явной неохотой признал Уолтерс. – Но я предпочитал бы не обсуждать эту сторону ее жизни. Мы с Вирджинией были просто хорошими друзьями, и все.

– Скажите, не знаете ли вы кого-то, кто лучше вашего был осведомлен об этой стороне ее жизни?

Он немного подумал.

– Наверное, вам стоит поговорить с Мари Галлант. Может, она что-то знает. Это ее лучшая подруга… она была лучшей подругой Вирджинии.

– Вы знаете, где она живет?

– Нет, но она работает в модном ателье «Рэдин Фэшен», и вы можете застать ее там в любое время.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Однако, мистер Уолтерс, вы мне так и не сказали, может ли кто-нибудь подтвердить, когда вы вернулись домой минувшей ночью?

– Никто, – честно признался он. – Я холостяк и живу один. – Торговец мехом слегка улыбнулся мне. – По крайней мере, большую часть времени! И что теперь, лейтенант? Меня арестуют?

– Нет. – Я улыбнулся в ответ. – Пока нет.

По лицу Реймонда было видно, что мой ответ не слишком утешил его, а я и не собирался этого делать.

Если парень, последним видевший жертву живой, не имеет алиби, это означает одно из двух – либо он говорит правду, либо он чертовски хитер. Так, насколько я помню, гласит второе правило полицейского, расследующего убийство.

– А вы не слишком-то симпатизируете мистеру Пэйсу, – констатировал я, меняя тему.

– Вы же видели его, лейтенант. – Рот Уолтерса скривился в неприятной усмешке. – Неужели у вас могли возникнуть хоть какие-то теплые чувства по отношению к нему, даже несмотря на его старость?

– Вряд ли, – признался я. – Но ведь это не мой «спящий» партнер по бизнесу, а ваш. Насколько велик процент от дела, в котором он «спит», мистер Уолтерс?

– Пятьдесят один, – раздраженно ответил он. – Но зачем вам это знать, лейтенант?

– Пятьдесят один? – с уважением повторил я. – Интересно, а вы, случайно, не навещаете его каждый день, чтобы воочию убедиться, получает ли он свою постоянную дозу секонала?

Уолтерс сверкнул глазами, и на мгновение мне показалось, что сейчас он набросится на меня. Однако, слегка поостыв, он вместе с окурком сигареты потушил в пепельнице вспыхнувший было гнев.

– Что вас еще интересует, лейтенант? – спросил он низким, хриплым голосом.

– Думаю, на сегодня достаточно. – Я поднялся с кресла. – Спасибо, что уделили мне время, мистер Уолтерс. Надеюсь, мы с вами еще не раз встретимся.

– Знаете что? – натянуто произнес он вдруг. – Я всегда считал старикашку самым пронырливым ублюдком в этом проклятом мире, но куда ему до вас!

– Иногда хороший нюх – сущий клад в нашем деле, – невозмутимо ответил я. – Занятие меховым бизнесом сделало из вас толкача, а мое – на полицейском поприще – превратило меня в нюхача. И если уж говорить начистоту, мистер Уолтерс, здесь что-то здорово пованивает. Мне кажется, тут дело в вашем алиби или, точнее, в его отсутствии. Для человека без алиби вы уж слишком осторожны насчет того, что вовсе не относится к делу. – Я широко улыбнулся. – Надеюсь, вы меня поняли?

Покинув офис меховщика, по дороге в «Рэдин Фэшен», я заскочил перекусить и облегчил свое и без того мизерное жалованье, потратившись на гамбургер и кофе. Таким образом, немногим позже двух я припарковал свой «остин-хили» у здания, которое в те годы, когда с Кестером произошли самые крупные неприятности<sup>[7]7
  Генерал Кестер – прославившийся своей жестокостью командующий войсками США во время войн с индейцами конца XIX века; убит в сражении.


[Закрыть]</sup>, знавало куда более лучшие времена.

Потертая табличка извещала, что ателье мод расположено на втором этаже. Я осторожно стал подниматься по скрипящим ступеням, надеясь, что, пока доберусь до верха, крыша не успеет рухнуть мне на голову. Наконец я увидел нужную дверь с потускневшей трафаретной надписью на матовой стеклянной панели и постучал. Откуда-то изнутри раздался мужской голос, прокричавший, чтобы тот, кого бы там черт ни принес, заходил.

Открыв дверь, я шагнул внутрь и чуть не растянулся носом вниз, споткнувшись о переполненную мусорную корзину. Но мне как-то удалось удержаться на ногах – и очень вовремя, не то мои глаза выскочили бы из орбит прямо в эту самую корзину.

Передо мной предстал рослый, моложавый тип с гривой преждевременно поседевших, давно нуждавшихся в стрижке волос. Одной рукой он орудовал ножницами, а другой – куском мела. Однако меня так сильно взволновал не его облик, а вид модели, стоявшей на столе в центре комнаты. Потрясенный ее красотой, я вытаращился просто до неприличия.

Это была высокая, очень стройная и элегантная рыжеволосая девица. С одной стороны волосы ее были гладко зачесаны, зато на другой царил живописный беспорядок из буйных золотисто-каштановых прядей, прикрывавших правый глаз и роскошным каскадом спадавших к восхитительной ложбинке у ключицы. У нее были широко расставленные голубые глаза с зеленоватым отливом, прямой классический нос и высокие, словно высеченные из мрамора скулы, между которыми выделялся яркий, дразнящий рот. Презрительный, чувственный изгиб припухшей нижней губы свидетельствовал о непостоянстве ее хозяйки, как бы бросая вызов всем пылким представителям мужского пола. Огромные коралловые серьги в виде колец тихонько дрогнули, когда она, повернув голову, с интересом посмотрела на меня своими томными лазурными глазами.

Ее тело было задрапировано куском разрисованного орхидеями шелка, оставлявшего обнаженным одно плечо и ниспадавшего почти до колен. Туго обтягивая тонкую талию, ткань плавно переливалась на бедра, четко обрисовывая их восхитительный изгиб.

– Еще булавку, – потребовал давно не стриженный тип, проводя мелом поперек высокой груди.

Рыжеволосая осторожно извлекла одну булавку из нескольких, торчащих в углу ее рта, и подала ему. Он приколол кусок цветного шелка прямо под мышкой девушки и отступил на шаг, оценивая результат.

– Просто омерзительно, – пробурчал он. – Ну да черт с ним! – Он раздраженно схватил обеими руками край материала и с силой дернул вниз.

Послышался легкий треск, булавки не выдержали рывка, и весь кусок ткани мягким, бесформенным облаком опустился к ногам рыжеволосой. Тут мои глаза второй раз чуть не вылезли из орбит. Теперь девица стояла в одном белом бюстгальтере без бретелек, с трудом сдерживавшем выпиравшую грудь, на которую, очевидно, не действовал закон земного притяжения. Шелковые белые трусики так нежно льнули к бедрам, словно это были мои собственные руки, и моим глазам не оставалось ничего другого, как опять, уже в третий раз, полезть из орбит.

– Я покончу с собой, – угрюмо произнес преждевременно поседевший тип. – Если мой гений, мой талант навсегда покинули меня, то что мне остается делать, кроме как броситься в реку? Или вылакать пинту цианистого калия со льдом? А может, лучше невзначай вскрыть себе вены в теплой ванне? Я даже вижу заголовок: «Модельер Клайд Рэдин умер так же, как жил – элегантно, благоухая одеколоном!»

– Клайд, милый, – промурлыкала рыжеволосая мягким, грудным голосом. – Не хочу тебя отвлекать, но у нас гость. Да еще с такими ошалевшими глазами, словно он с трудом сдерживается от изнасилования.

– Если он пытается что-нибудь продать, то у нас в настоящее время нет наличности, – пробурчал Клайд, даже не потрудившись повернуть голову в мою сторону. – Скажи то же самое в случае, если он пришел получить долг.

Красотка легко спрыгнула со стола, при этом ее бюстгальтер без бретелек чуть не свалился совсем. Я почувствовал острое сожаление, что этого не случилось, и одновременно прилив глухой ненависти к нынешним производителям дамского белья. Черт побери, они что, нарочно издеваются над такими горячими парнями, как я?

– Слышал, что тебе сказано? – бросила она все тем же ленивым голосом, от которого у меня буквально замерло сердце. – Забирай свои гляделки и проваливай к чертям собачьим!

Я показал ей свою полицейскую бляху, и она без особого интереса взглянула на нее, будто видела более похожую на настоящую в витрине магазинчика карнавальных принадлежностей за углом.

– Тут сказано – лейтенант? – Ее голос прозвучал недоверчиво. – Лейтенант чего? Отряда бойскаутов? Или местного миссионерского общества? Или тех, кто насилует несчастных рыжеволосых?

– Вам не откажешь в остроумии, – уныло пришлось признать мне. – А если я так прямо и заявлю – лейтенант полиции из службы шерифа?

Этих слов оказалось вполне достаточно, чтобы потенциальный самоубийца повернул голову и посмотрел наконец в мою сторону: в его живых глазах мелькнул зарождающийся интерес.

– Эй! – Он вопросительно взглянул на рыжеволосую. – Готов поспорить, ты вчера совершила нечто ужасное. Например, прикончила одного из своих старых приятелей или что-нибудь в том же роде, и даже не рассказала мне об этом. – Он надул губы, как маленький. – Я считаю тебя ужасной девочкой, Мари. И ни за что больше не дам тебе играть моими чудесными тряпочками. Ни за что! Вот увидишь!

Он застыл в столь излюбленной комиками классической позе негодующего гомосексуалиста – одна рука на бедре, а другая выставлена вперед.

– Отныне мы, девочки, больше не будем разговаривать с тобой, Мари Галлант.

– Друг мой, у меня сегодня выдался такой утомительный день, – устало сказал я ему. – Может, лучше прекратим этот дешевый фарс, а? Я не из тех полицейских, которые полагают, что каждый парень, занимающийся модельным бизнесом, непременно должен быть гомиком – иначе он ни черта не смыслит в этом деле.

– Неужели? – Он неожиданно снова заговорил нормальным мужским голосом. – Я приятно удивлен, слыша подобное заявление, лейтенант…

– Уилер, – подсказал я.

– А я Клайд Рэдин, – без всякой на то необходимости представился он, – а это Мари Галлант. – Он кивнул в сторону рыжеволосой, которая тем временем не спеша натягивала юбку.

Она на мгновение остановилась, осторожно выплюнув оставшиеся булавки на стол, затем оправила юбку на бедрах и застегнула пояс.

– Приветик, настоящий лейтенант Уилер из службы шерифа, – беззаботным тоном произнесла она. – Так в чем дело? Пришли меня арестовывать?

– Я хотел бы поговорить с вами о вашей подруге – о Вирджинии Мередит.

– О Господи! – Мари состроила гримаску. – Она что, вляпалась в какие-то неприятности? Что с ней?

– Убита сегодня, в четыре часа утра, – как можно более официальным тоном произнес я.

Ее лицо мгновенно стало серьезным.

– Как это произошло?

– Она была заколота ножом, – ответил я. – Мне уже пришлось разговаривать с ее отчимом и его секретаршей у них дома, а потом с мистером Уолтерсом в его офисе. Все они утверждают, что она путалась с кем попало. По словам Уолтерса, вы были ее лучшей подругой. Так, очевидно, вы сможете рассказать мне о ее дружках лучше, чем кто-либо другой?

Слегка поколебавшись, она облизнула розовым язычком очаровательную нижнюю губку, затем бросила быстрый взгляд в сторону модельера.

– Хорошо… – Она снова облизала губы. – Не уверена, что смогу вам особенно чем-то помочь, лейтенант, но постараюсь.

– Благодарю за намек, детка, – холодно произнес Рэдин. – Несомненно, лейтенант настоящий профессионал, когда дело касается таких многозначительных взглядов – я бы сказал, чересчур многозначительных, не так ли? И тебе это известно не хуже моего, поэтому ты так и посмотрела на меня, а?

– Клайд, пожалуйста. – Она устало прикрыла веки. – Давай не будем устраивать из этого сцену. У меня на нее просто нет сил.

– Своим многозначительным взглядом Мари пыталась тактично намекнуть – уверен, вы, очевидно, сами об этом догадались, лейтенант, – что к числу ее дружков принадлежал и я.

– Это правда? – спросил я.

– О, совершеннейшая! – Он хохотнул. – Вирджиния Мередит была самой потрясающей шлюхой, когда-либо жившей в этом вонючем городишке. Жаль, что она мертва, теперь у нас с ней не будет таких восхитительных ночей на сеновале!

– Клайд! – раздраженно одернула девушка. – Пожалуйста, прекрати говорить о Вирджинии в подобном тоне!

– Э, да ты, детка, просто отравлена предрассудками! – Он состроил гримасу. – И теперь, когда бедняжка Вирджиния мертва, мы не должны говорить о ней мерзости, даже если это правда, да? У тебя, дорогуша, просто не хватает мозгов, чтобы сообразить, что для меня это самая веская из причин не желать Вирджинии смерти. Но, я уверен, лейтенант и сам это понимает?

– Только при наличии некоторых подтверждающих фактов, – произнес я. – Таких, как, например, железное алиби на время убийства.

– Вы меня разочаровываете, лейтенант! – Он энергично тряхнул головой, и седые волосы упали ему на лоб. – Полагаю, что моего логичного – с мужской точки зрения – объяснения будет вполне достаточно.

– Нет, – ответил я, – не достаточно.

– Ну хорошо… – Он застыл в позе мыслителя из того же дешевого фарса. – Дайте мне подумать. Что же именно я делал вчера ночью? А может, мне вообще не стоит отвечать вам, пока я не проконсультируюсь у своего адвоката?

– Вряд ли ты сможешь это сделать, Клайд, – ехидно заметила Мари Галлант. – Ты ему до сих пор не отдал долг – забыл, дорогой?

– Ты права, Мари. – Вздохнув, модельер покачал головой. – Это просто возмутительно, что такие досадные мелочи, как деньги, могут встать между мною и адвокатом в самый неподходящий момент! Итак, полагаю, мне не остается ничего другого, как сознаться и очистить, так сказать, свою душу, как обычно говорят девушки посетителям турецких бань.

– Это вовсе не смешно, Клайд, – раздраженно прервала его Мари. – Если тебе еще не ясно, то посмотри на лицо лейтенанта! У него вот-вот лопнет терпение.

С любопытством глянув в мою сторону, модельер торопливо откашлялся.

– Хорошо, лейтенант. Насколько я помню, вчера я допоздна работал в ателье, затем лег спать.

– Где?

– Прямо здесь. – Он кивнул в сторону двери в дальней части комнаты. – У меня там убогая подстилка, которая вполне отвечает моим спартанским запросам и одновременно избавляет от необходимости платить отдельно за аренду квартиры.

– Вы легли спать один? – спросил я.

– Это была одна из самых безрадостных ночей в моей жизни, – признался он. – Мой пламенный талант постоянно требует вдохновения. Но в настоящий момент божественная искра, озаряющая меня, куда-то подевалась, и дела идут хуже некуда. Душа моя пребывает в депрессии и жаждет уединения, которое смогло бы принести утешение моему разбитому сердцу и дало покой истерзанным нервам!

– Значит, у вас напрочь отсутствует алиби?

– Полагаю, что вы вправе так считать, – великодушно согласился он.

– Когда вы в последний раз видели Вирджинию Мередит?

– Так, сегодня вторник… – Он немного подумал. – Значит, в субботу ночью, точнее, в воскресенье утром. Я выскользнул из ее спальни где-то около пяти утра, а затем благополучно вернулся на свою подстилку, прямо сюда. – Он как-то неприятно усмехнулся. – Конечно, все держалось в большом секрете между нами двумя: так это и должно было оставаться и впредь.

– Почему? – поинтересовался я. – Она боялась, что об этом пронюхает ее отчим?

– Вы смеетесь? – Рэдин грубо загоготал, что должно было, по-видимому, означать неподдельное веселье. – Вирджинии было глубоко плевать на то, что думал о ней старый осел, – ее не задевали даже самые непристойные прозвища, которыми он награждал ее! Но она между делом потихоньку насаживала на крючок этого придурка Уолтерса и отлично знала, что, если девица Донуорт застукает нас вместе, она с преогромным удовольствием обо всем ему доложит. И тогда конец – не бывать ее помолвке.

– Знаешь, Клайд? – В голосе Мари Галлант прозвучала явная неприязнь. – Я и раньше знала, что ты временами можешь быть просто омерзительным, но до настоящего момента даже не подозревала, насколько ты лицемерен!

– Как я тебе уже говорил, милая, – он недоуменно пожал плечами, – ты просто полна предрассудков, будто о мертвых – или только хорошее, или вообще ничего. И лейтенанту я рассказал только чистейшую правду, черт бы ее побрал!

– Твоя манера изложения меня просто коробит! – резко оборвала Рэдина Мари. – Если вы хотите поговорить со мной, лейтенант, то я бы предпочла пойти куда-нибудь, где не такая вонючая атмосфера. Меня устроил бы даже коллектор городской канализации!