Текст книги "Том 4. Расплата"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Это было больше похоже на приставание, а не на заигрывание, – холодно уточнила Перл. – Малышка Митчелл не так наивна, как тебе кажется, Том. У нее просто зуд, она прямо-таки сгорает от желания, стоит ей увидеть мужчину…

– Иногда ты открываешь рот чересчур широко! – рявкнул Вуд. – Ей вполне хватает Барри!

– Барри? – не упустил я нового имени.

– Джонни Барри, мой компаньон, – на сей раз поторопился пояснить Тино.

Я бросил взгляд на Вуда.

– А что связывает вас с этим Барри?

С минуту он тупо смотрел на меня.

– Что?

– Я хочу понять. Тино ваш компаньон, а этот Джонни Барри – компаньон Тино. Следовательно, Барри – компаньон вашего компаньона. Так, что ли?

Тино поставил пустой бокал на крышку бара, поднял с пола кожаный чемодан и, лучезарно улыбаясь, произнес:

– Мы ведь не хотим заставлять шерифа нас долго ждать?

Когда мы вчетвером вошли в окружной морг, Чарли Кац, главный хранитель трупов, прямо-таки засиял, увидев Лейверса:

– Доброе утро, шериф! – Потом перевел взгляд на меня, и глаза его помрачнели. – Лейтенант!

– Привет, Чарли! – кивнул я как ни в чем не бывало. – Что новенького в мире призраков?

Его левый глаз задергался в нервном тике.

– Лейтенант никогда не теряет чувство юмора? Но на днях вы умрете от смеха, лейтенант, и мне будет приятно позаботиться о вас!

– Ну, Чарли, – сказал я примирительно, – относись ко мне правильно, иначе я хорошенько врежу тебе в то место, где тебе не нужно!

– Прекратите, Уилер! – рявкнул Лейверс прямо мне в ухо.

Но, как говорится, дело было сделано – традиционными любезностями мы с Кацем обменялись.

– Последний труп, Чарли, – сказал я уже иным, деловым тоном. – Парень с отверстием в затылке.

Кац потер влажные ладони, подошел к одной из холодильных камер, набрал код и вытащил носилки на бесшумных колесиках.

– Джентльмены, – отрывисто пригласил Лейверс.

Мы все подошли поближе, а Чарли откинул с головы трупа белую простыню. Секунд пять Вуд и Мартенс пристально смотрели на безмятежное лицо парня в сером костюме, потом оба выпрямились. Лейверс кивнул Чарли, и тот снова осторожно натянул простыню на лицо и задвинул носилки в камеру, поколдовав над замком.

– Мы можем выбраться отсюда? – сиплым голосом спросил Вуд. – От такого зрелища у меня мурашки по всему телу.

– Конечно, – разрешил Лейверс. – Кто-нибудь из вас опознал его?

Мы вышли из морга на прохладный, чистый предрассветный воздух.

Мартенс набрал полные легкие воздуха и медленно выдохнул.

– Похоже, будет замечательный день!

– Великолепный! – согласился Вуд. – Знаешь что, Тино? Когда я выйду в отставку, то поселюсь здесь, в Калифорнии!

– Кто-нибудь из вас опознал труп? – терпеливо повторил свой вопрос Лейверс.

Вуд раскурил сигару, провозившись с ней довольно долго, потом внимательно посмотрел на Мартенса и тихо произнес:

– Какого черта? Рано или поздно они все равно докопаются.

– Разумеется, Том, – ответил Тино. – Просто не повезло, вот и все.

– Можете повторить свой вопрос! – с горечью в голосе пробормотал Вуд.

– Пожалуйста! – Лейверс не скрывал раздражения. – Очевидно, вы узнали его. Кто он, черт возьми?

– Его зовут, или звали, Джордж Ковски, – медленно и четко пояснил Вуд.

– Ковски? Черт, это кое о чем говорит. Это о многом говорит! Казначей вашего профсоюза? – спросил Лейверс.

– Все верно, – подтвердил Вуд, попыхивая сигарой так, что кончик ее ярко запылал. – Тот самый Ковски.

– Парень, которому пришла повестка явиться на заседание Сената и дать показания, касающиеся незаконного присвоения денежных фондов профсоюза?

– Тот самый Ковски, – отсутствующим голосом повторил лидер рабочих. – Тихо! – Он схватил Мартенса за руку с такой силой, что тот поморщился. – Тино, нам нужно действовать решительно. Понадобится не только Стенсен. Пусть Бронски немедленно вылетит из Чикаго. И этот газетный агент, черт побери, опять забыл его имя. В общем, он и, может, еще Луис Теззини из Нью-Йорка!

– Конечно, конечно, Том! – успокоил его Тино. – Не принимай все близко к сердцу, ладно?

– Не принимать близко к сердцу? О чем ты говоришь? Разве ты не видишь, что они пытаются сделать? Хотят свалить всю вину на меня! Вот что они задумали. Убрали Ковски, а кто, черт возьми, поверит, что я не имею к этому никакого отношения? Кто поверит, что на самом деле у него не было никаких доказательств, которых от него ждали эти вашингтонские ничтожества, а? Кто…

– Том! – перебил его Мартенс ледяным тоном. – Попридержи язык!

В следующую секунду я заметил неподдельный ужас на лице Лейверса.

– Шериф, может, мне позвонить в ФБР? – искренне посочувствовал я ему.

Глава 3

Распрощавшись с компанией около семи часов, я отправился домой, три часа поспал и вернулся в офис около полудня. Мой измученный вид в точности отражал то, что творилось в душе.

Аннабел Джексон – гордость Юга, мое наказание и одновременно секретарша шерифа – тепло улыбнулась и, захлебываясь от восторга, произнесла:

– Ну разве все это не волнующе, Эл?

– Да, – согласился я, – настоящая нервотрепка.

– Впервые в жизни чувствую себя в эпицентре чего-то стоящего!

– У меня дома такое же чувство тебя ожидает каждую ночь, – не преминул я высказать свое заветное желание. – Стоит тебе только захотеть.

– Не зацикливайся, – небрежно отбрила она меня. – Могу поспорить, в глубине души ты тоже заинтригован. Только делаешь вид, что уже всем пресытился.

– Поживем – увидим, стоит ли это дело выеденного яйца, – важно заметил я. – Шериф у себя?

– Он не уходил домой со вчерашнего вечера! – доложила Аннабел. – Как ты считаешь, Эл, этот ужасный Вуд действительно убийца?

– Гадание – самое опасное занятие при расследовании. – Мне захотелось поубавить ее пыл. – Один факт может изменить всю придуманную версию.

– Фу, какой ты скучный! – фыркнула она. – Истинный слуга закона и порядка!

Я вошел в кабинет шерифа без стука, поскольку считал, что даже лейтенанту положены кое-какие привилегии. О них я неустанно твердил Аннабел Джексон, только она не хотела меня понимать.

Под глазами у Лейверса за время моего отсутствия появились черные круги. Он посмотрел на меня сквозь завесу сигарного дыма и не без сарказма спросил:

– Надеюсь, хорошо отдохнул, Уилер? Готов с новыми силами продолжать расследование? А я тут объявил по радио, чтобы все преступления в стране прекратились, пока лейтенант отсыпается.

– Надеюсь, ваше сообщение подействовало, – скромно парировал я.

– Садись и заткнись! – сердито проворчал шериф. – У меня от тебя скоро откроется язва. Хватает неприятностей и без твоих глупых шуток!

Я опустился в кресло с отличными пружинами, которое предназначалось для посетителей, и закурил.

– Пока так и не удалось найти Тони Фореста, – угрюмо сообщил Лейверс. – Как я понимаю, ночью, когда он покинул дом в Хилл-Сайде, его тут же подобрала летающая тарелка!

– А как дела у Беллы Вуд? – поинтересовался я. – Она гостит у нас или за нее кто-нибудь поручился?

– Ты ушел в семь, – тяжело произнес он, – а в семь десять Мартенс привел Гарри Стенсена. Тебе известно, кто такой Стенсен?

– Адвокат.

– Спроси, кто такая Руфь Вейб, ты бы ответил – бейсболистка! Да, адвокат, но какой! – хмыкнул Лейверс. – В общем, в семь двадцать они уже ушли, и дочь Вуда вместе с ними.

– И какова сумма залога? – полюбопытствовал я.

– Залог нужен только в том случае, если человек находится под следствием, Уилер, – назидательно напомнил мне шеф. – Думал, ты уже это знаешь.

– Вы хотите сказать…

– Да, хочу сказать! Мне что, своих проблем не хватает? Ты же рассказал только, что она была пьяна, превысила скорость и выехала на встречную полосу…

– А что же, мой рассказ для вас ничего не значит?

– Не значит, потому что сюда явился Стенсен! – откровенно выпалил Лейверс. – С меня достаточно убийства Ковски. Или ты думаешь, я горю желанием увидеть, как со слов Стенсена все газеты страны распишут бестолкового провинциала шерифа, который пытался очернить и терроризировать невинную девушку лишь потому, что она оказалась дочерью лидера рабочего профсоюза?

– Шериф, Белла Вуд обещала мне оказать большую услугу, если я сниму ее с крючка. А это, между прочим, о чем-то говорит, несмотря на все ваши добрые намерения.

Лицо Лейверса сделалось багровым, задыхаясь от гнева, он заорал:

– Ты можешь хотя бы десять секунд не думать о сексе? – Затем, слегка успокоившись, сообщил: – Пол Уинтерманн вылетел из Вашингтона, будет здесь около трех пополудни.

Новость заставила меня задуматься.

– Вы имеете в виду того парня, что заведует следственным отделом в Сенате?

– Вот именно! – Лейверс протер лицо свежим носовым платком. – Я собираюсь позвонить в отдел убийств, Уилер. Самим нам очень опасно заниматься этим делом.

– Как скажете, шериф, – вежливо отозвался я.

– Тебе хорошо сидеть здесь и дуться на меня! – В его голосе чувствовалась горечь. – Тебе не звонили так, как мне за последние три часа. Четыре звонка только из одного Вашингтона!

– Право, шериф, у меня сердце обливается кровью, – попытался я снять напряжение. – И вы заметили бы на моей рубашке пятно, если бы я уже не потерял всю свою красную кровь за время службы в округе.

– Пожалуй, мне надо сейчас связаться с капитаном Паркером, – продолжил он, не реагируя на мою дурацкую шутку. – А с офисом окружного прокурора…

– И не забудьте позвонить в отдел кадров Голливуда! – подсказал я не без ехидства. – Вы же не хотите, чтобы кто-нибудь остался за бортом.

Несколько секунд Лейверс яростно жевал сигару, испепеляя меня взглядом. Честное слово, не понимаю, зачем он валяет дурака, раскуривая сигары, – все равно каждый раз все заканчивается тем, что он их просто ест.

– Что тебя мучает? – спросил он наконец. – Уязвленное самолюбие? Хочешь все делать сам и получить по зубам? В этом причина? Ты опять принимаешься за свое, хочешь стать Одиноким Мстителем, героем? Но ты не думаешь о последствиях, мальчишка!

– Делайте, как хотите, шериф, – вежливо ответил я. – Только не нужно меня убеждать, что это дело нам с вами не по плечу, а то я разрыдаюсь и залью слезами вашу новую рубашку.

Он пожевал сигару еще несколько секунд, все так же глядя на меня, но думал уже явно о чем-то другом.

– Мне и раньше приходилось лезть в пекло, – произнес негромко. – Но чтоб в такое!

– Тогда звоните всем, – огрызнулся я. – Как там у нас отношения с Канадой? Может, оттуда подсобят?

– Ладно! – Вены на его шее вздулись. – Даю тебе двадцать четыре часа, после чего ты должен явиться сюда с конкретным результатом!

– Появились какие-нибудь новости за время моего отсутствия? – немедленно приступил я к делу.

Шериф потихоньку начал остывать.

– Получены результаты вскрытия от доктора Мэрфи. Парень умер мгновенно, пуля 32-го калибра попала в мозг. Смерть наступила где-то между десятью и одиннадцатью вчерашнего вечера.

– Припоминаю, Вуд и Мартенс говорили, что Ковски должен был присутствовать на их конференции, – сказал я. – Это последнее, что я слышал, перед тем как ушел домой. Вам удалось узнать от них что-нибудь еще?

– Они ждали его сегодня, а не вчера вечером, – уточнил Лейверс. – Во всяком случае, оба так утверждают. Я поручил Полнику выяснить, и он все утро этим занимался. Ковски прибыл десятичасовым рейсом из Лос-Анджелеса, а после этого его уже никто не видел и не слышал. Служащий из справочного бюро запомнил его, потому что он расспрашивал, как добраться в Хилл-Сайд, но такси не взял.

– Выходит, кто-то его встретил?

– Или подхватила летающая тарелка. – Лейверс пожал плечами. – Жаль, что не нашли Фореста. Черт возьми, куда он мог подеваться?

– Ваше первое предположение всегда оказывается самым удачным, шериф, – улыбнулся я. – Думается, мне стоит поехать в дом и еще раз поговорить с людьми.

– Только будь осторожен! – взмолился Лейверс. – Помни, сейчас там находится Стенсен!

– Конечно! – заверил я. – А где сейчас сержант Полник?

– Занимается барами и ресторанами, – устало пояснил Лейверс. – Проверяет все забегаловки на отрезке от аэропорта до Хилл-Сайда, которые были открыты после десяти вечера. Может, Ковски заходил куда-нибудь выпить кофе.

– Когда он освободится, пришлите его в Хилл-Сайд, – попросил я.

– Разумеется. У тебя есть еще какие-нибудь просьбы?

– Не сейчас, шериф. – Мой голос прозвучал жизнерадостно. – Кроме того, вы ведь будете заняты с этим Уинтерманном.

Днем дом показался мне еще более впечатляющим, хотя теперь не было слышно оглушительных ритмов, от которых ночью пульсировали стены.

Я дважды посигналил. Дверь быстро распахнулась, и на пороге появилась все та же блондинка. На сей раз на ней была черная полотняная рубашка и белые «бермуды», волосы уложены на тот же манер, а огромные кольца в ушах сменили золотые вертикальные бруски.

– Опять вы? – В ее голосе явно отсутствовало воодушевление. – Что вам нужно теперь?

– Послушайте, – терпеливо сказал я. – Возможно, Том Вуд видит в вас жемчужину, но по мне вы просто старомодная устрица. Совершено убийство, помните? А я тот парень, что ведет расследование. Поэтому мне не нужны вопросы, мне положено слышать ответы.

– Вам лучше зайти в дом, – предложила она. – Сегодняшнее утро напоминает Четвертое июля на Кони-Айленд. Здесь были толпы репортеров. Даже никогда не предполагала, что существует столько газет!

Блондинка провела меня в ту самую комнату, где я уже был накануне.

– С кем вы хотите поговорить? – спросила она как-то скучно.

– Как вы посмотрите, если начнем с вас? Мне уже известно, вас зовут Перл, а фамилия?

– Сэнджер, – ответила она. – Если разговор затянется надолго, лучше присесть.

Она уютно устроилась в ближайшем кресле и пару секунд буравила меня взглядом.

– Я, можно сказать, старая подруга Тома, – несколько цинично заявила Перл. – Можете делать из этого любые выводы – многие именно так и поступают.

– Его жена давно умерла?

– Пятнадцать лет назад. И мы давно вместе, но не женаты, потому что он никогда меня не просил выйти за него замуж. Какие еще вопросы?

– Вы приехали сюда вместе с ним три дня назад?

– Да. И предполагалось, что об этом мало кто будет знать. Том хотел, чтобы конференция прошла тихо. Ничего себе – тихо! – Перл грустно улыбнулась. – Но именно так планировалось.

– Итак, Том, вы, его дочь, Тино Мартенс, его компаньон Джонни Барри, о котором он упоминал вчера, секретарша Тома, девушка с зудом, как вы соизволили выразиться… Кто еще?

– Вы назвали всех. Девушку с зудом зовут Эллен Митчелл.

– А как насчет Тони Фореста? Он когда появился?

– Вчера утром. Белле стало скучно. Вот она его и пригласила. Тони находился на Лонг-Бич, поэтому быстро приехал.

– Вы знали, что Ковски должен явиться на конференцию?

– Слышала, как Том сказал об этом вчера. «Ковски приедет завтра» были его слова.

– Ковски не появлялся в этом доме вчера вечером?

– Если даже и появлялся, то я его не видела.

– А что происходило прошлой ночью?

Перл пожала плечами:

– Ничего особенного. Том хотел немного расслабиться перед тем, как Ковски приедет и они займутся серьезными делами. И расслабление как-то незаметно переросло в своего рода вечеринку. Все пили, начали рано – продолжили допоздна. Вы же знаете, как это обычно бывает…

– Расскажите о ссоре Беллы с Тони Форестом.

– Ну, началась она примерно в полночь, – припомнила Перл Сэнджер. – Белла, Эллен, Тони Форест и Джонни Барри плавали в бассейне. Малышка Митчелл была почти голая и все время выставляла себя напоказ. Полагаю, Тони к тому времени уже изрядно набрался. В общем, в какой-то момент Эллен разлеглась на краю бассейна, а Тони навалился на нее. Он вовсе не шутил! Белла это увидела, разразился скандал.

– И сколько времени прошло после ссоры, прежде чем она уехала?

– Не могу с уверенностью сказать, – задумалась Перл. – Может, полчаса. Сначала Эллен вбежала в дом, заливая ковер крокодильими слезами, закрылась в своей комнате. Потом – мы все видели – Белла дала Тони пощечину, а он столкнул ее в бассейн. Мы с Томом стояли на террасе и наблюдали эту сцену. Тому это казалось забавным. Затем Тони вошел в дом, Белла побежала за ним. А вскоре я услышала звук мотора его машины. Почему-то подумала, что они оба уехали…

– Сколько вы еще пробыли на террасе вместе с Томом?

– Наверное, до трех часов. Потом я пошла на кухню приготовить что-нибудь поесть.

– Вы с Томом были на террасе с начала вечера до трех часов утра?

Лицо Перл залилось румянцем.

– Я этого не говорила. Мы были на террасе с полуночи, как раз с того момента, как Тони схватил Эллен.

– А чем вы занимались с девяти до двенадцати?

– Я находилась в доме…

– Одна?

– Нет, большую часть времени с Томом.

– И чем вы занимались?

– Ну хватит! – огрызнулась она. – Мы пробыли в моей комнате примерно час, может, дольше. В такие моменты не следят за временем!

Я закурил.

– А чем занимались Мартенс и Барри?

– Тино уехал вместе с Джонни приблизительно в девять – отправились в город за выпивкой на тот случай, если у нас закончится спиртное. Мне кажется, по дороге они заглянули в какой-то бар, потому что вернулись около одиннадцати.

– О’кей. Спасибо!

– За что? – Перл поднялась, широко расставила ноги, уперлась руками в бедра и неожиданно решительно заявила: – Том – самый прекрасный человек из всех, с кем мне доводилось встречаться. Но я не в силах ничем ему помочь, лейтенант. Ничем. Вы понимаете?

– Конечно, – ответил я. – И это делает его алиби очень шатким.

– Вы должны будете убедить Гарри Стенсена! – холодно добавила она.

– Еще один вопрос, Перл. – Мне удалось произнести это достаточно мягко. – Вы на самом деле считаете, что Том спит с Эллен Митчелл, или только мысль о том, что существует такая возможность, не дает вам покоя?

– Вчера я сказала, что вы сообразительный человек, – произнесла Перл сквозь зубы. – Митчелл не осмелилась бы, пока я рядом. Да я бы выцарапала ей глаза!

– А Том, он бы осмелился?

– Мы живем вместе уже пять лет. За все это время он ни разу не взглянул на другую женщину. Зачем ему это делать теперь?

– Если вы не знаете ответа на этот вопрос, то я тем более.

– Том, Тино и Гарри куда-то поехали, их нет сейчас в доме, – сообщила она ровным голосом. – Сказали, что вернутся поздно вечером. Джонни Барри у бассейна, а малышка Митчелл – в своей комнате наверху. Почему бы вам сначала не поговорить с ней, лейтенант? Может, у нее чуть-чуть поостынет зуд?

– Где ее комната?

– Поднимитесь по лестнице. Третья дверь справа. Если вам понадобится помощь, только крикните, немедленно пришлю Джонни.

– Благодарю вас, – сказал я, вставая. – Вы когда-нибудь работали в ночном клубе?

Перл улыбнулась.

– А что, заметно? Отработала восемь лет, пока не встретила Тома, тогда бросила это занятие. Я выступала в двух шелковых кисточках и с узенькой повязкой на бедре. Том был единственным мужчиной, который не раздел меня глазами, когда увидел в первый раз!

– Может, он тогда был занят подбором стриптизерш? – предположил я. – Десять баксов с человека – и он гарантировал настоящее веселье на всю ночь. Нельзя же заниматься всем сразу. Могу поспорить, позже он все-таки добрался до шелковых кисточек?

– Том вам не нравится, да? – тихо спросила Перл.

– Мне не нравится его компания, – честно признался я. – К примеру, Тино.

– Удивляюсь, откуда берутся такие ребята, как вы! – проворчала она. – Меня от вас тошнит. Вы все видите только в белых и черных тонах. А в настоящей жизни преобладает серый цвет. Ты когда-нибудь задумывался об этом, сынок?

– Уже слышал такое. Сначала я считал, что люди, подобные Тому Вуду, делают для рабочих много хорошего – добиваются повышения зарплаты, улучшают условия труда; а потом понял, что им еще приходится иметь дело с такими типами, как Тино Мартенс. И что же, Вуд в этом не виноват?

Глава 4

Я вбежал на второй этаж, отсчитал третью дверь справа, постучал и, поджидая, рассеянно почесал шею. Должно быть, зуд возник от одного только предвкушения встречи с Эллен Митчелл.

Наконец она появилась на пороге и с любопытством принялась меня разглядывать большими, зелеными в крапинку глазами. Она оказалась брюнеткой, немного старше двадцати лет, с коротко подстриженными волосами на манер птичьего гнезда. При виде этой прически вечно удивляешься, не сошел ли с ума парикмахер, но у нее она смотрелась вполне приятно.

Признаться, я не без удовольствия полюбовался ее интеллигентным лицом, а особенно фигуркой, о которой можно только мечтать, если, разумеется, догадываться, что медовый месяц предназначен не для обжорства. Торчащие под белой блузкой груди бросали нетерпеливый вызов, к которому ни один нормальный мужчина слишком долго не останется равнодушным. С блузкой она носила желтовато-коричневую льняную юбку, плотно облегающую бедра.

– Да?. – спросила Эллен, не скрывая удивления.

Я представился, пояснил, что хотел бы задать ей несколько вопросов. Она пригласила меня войти в комнату, которая была обставлена, как, видимо, и весь дом, – дорого, но неброско. На маленьком столике возле кровати мне бросилась в глаза книжка в мягком переплете «Любовник леди Чаттерлей» – возможно, единственная здесь вещь, принадлежащая лично Митчелл.

Эллен села на кровать, подогнув под себя ноги, и указала мне на единственный стул.

– Это ужасно! – угрюмо проговорила она. – Это отбросит движение на пять лет назад. Вы понимаете, лейтенант?

– Движение?

– Да, движение тред-юнионов. Вам ясно, что я имею в виду?

– Неужели что-то сексуальное? – позволил я себе подурачиться.

На какое-то мгновение ее лицо исказило брезгливое выражение. Затем, закрыв глаза, Эллен возмущенно произнесла:

– Господи! Эта пошлость приводит меня в отчаяние! Когда мы, наконец, научимся просто общаться и понимать друг друга?

– Мне думается, профсоюз извлечет из этого хороший урок, – сказал я серьезно. – Если убийство Ковски отбросит движение союза на пять лет назад, то, как вы считаете, на какой срок оно отодвинет Тома Вуда?

Она широко раскрыла зеленые, выпуклые глаза, строго на меня посмотрела и грустно произнесла:

– В этом-то и трагедия! Разумеется, они сделают из него мученика!

– Кто? Вы имеете в виду комитет Сената?

– Я имею в виду людей, которые его окружают, – пояснила Эллен. – Союз… После этого они отбросят его так далеко, что могу сказать точно: через месяц он не будет даже членом местного отделения. Потом начнут печально качать головами, оплакивая судьбу бедного старика Тома Вуда, которому, видите ли, капиталистические монополии подстроили ложное обвинение.

– А вы что о нем скажете?

Она внимательно посмотрела на меня, прежде чем ответила:

– Я ничего о нем не скажу, лейтенант. Я по-прежнему останусь с ним!

– О, должно быть, в этом парне кое-что есть! – Трудно было удержаться, чтобы ей не подыграть. – Вы уже вторая женщина, от которой за последние четверть часа я это слышу.

Губы Эллен сложились в жалостливую улыбку.

– Думаю, вы говорите о бедняжке Перл?

– Почему она бедняжка?

– Да потому, что у Тома очень доброе сердце! Когда-то он дал ей шанс, а теперь не может решиться от нее избавиться.

– Ну, как же, понимаю, – со знанием дела поддержал я ее. – Кто же устоит перед стриптизершей с кисточками на плечах!

Зеленые крапинки заплясали в нескрываемой ярости, и Эллен отвела взгляд.

– Это случилось много лет назад, лейтенант, – промолвила она голосом, лишенным всякого выражения. – С того времени Перл несколько постарела. Период, когда она была ему желанна, прошел, но ей этого не понять.

– Хотите сказать, что теперь вы заняли ее место в жизни Тома Вуда? – спросил я грубо.

Эллен изящно пожала плечиками:

– Что ж, не боюсь признаться в этом. Если любишь человека, то это не только эмоциональное отношение, оно должно находить и физическое выражение, лейтенант.

Я тихо вздохнул:

– Хотите сказать, что спите с ним?

– Конечно!

– Но только не прошлой ночью…

– Не понимаю вас, лейтенант…

– Дело в том, что где-то около полуночи он и Перл, по ее словам, уединились на час…

Неожиданно Эллен Митчелл разразилась безумным смехом:

– Это наглая ложь! Между ними нет ничего подобного по крайней мере последние полгода!

– В таком случае, выходит, она лжет? Вам известно, где они находились между девятью и двенадцатью часами?

– Ну, все это время Перл торчала на террасе. Я в этом уверена, потому что как раз плавала в бассейне, когда…

– Когда Тони Форест навалился на вас?

Ее лицо вспыхнуло.

– Должно быть, это Перл вам рассказала? Ну естественно!

– А как насчет Тома Вуда? Он тоже все это время был на террасе?

Почему-то Эллен долго не решалась ответить, наконец промолвила:

– Не помню…

– Или просто не хотите вспомнить?

– Кто-то из великих сказал, что человеческий ум сам себе критик, и еще, что все мы живем в одном мире, но у каждого человека – свой собственный, вот почему любое происшествие или случайность расцениваются неодинаково разными людьми…

– Не знаю, не знаю, – перебил я. – Знаю только одно, что лейтенант Уилер задал вам вопрос, а вы на него так и не ответили.

– Извините, – сказала Эллен спокойно. – Честное слово, не помню.

– Вы доверенный секретарь Вуда?

Она кивнула.

– В какой мере на него могли повлиять показания Ковски в комитете Сената?

– Я не могу вам ответить.

– Не можете или не хотите?

– Не заставляйте меня произносить то, чего я не говорила! – огрызнулась она. – Я сказала, что не могу ответить. Вот и все, лейтенант!

Неожиданно Эллен вскочила с кровати, направилась к двери и театральным жестом распахнула ее с таким грохотом, что, наверное, Станиславский перевернулся в гробу.

– Больше не стану с вами говорить до тех пор, пока здесь не будет моего адвоката, мистера Стенсена! – решительно заявила она. – Пожалуйста, лейтенант, уходите!

– Разумеется, – сказал я. – Но вы не ответили ни на один мой вопрос в отсутствии Стенсена. Что изменится, если он будет рядом?

– Пожалуйста, уходите!

– Знаете что? – не выдержал я, проходя мимо нее в коридор. – Вы напомнили мне леди Чаттерлей. Она приложила немало усилий, чтобы завязать роман с лесничим. Может, у вас такая же проблема с Томом Вудом?

Дверь за мой спиной захлопнулась с такой силой, что не осталось сомнений – я получил первый конкретный ответ от Эллен Митчелл.

Спустившись по лестнице, я направился в заднюю часть дома и вышел на террасу. Прямо передо мной, всего в двадцати футах, сверкал бассейн. Но вместо одного человека тут оказалось двое.

На краю бассейна, свесив ноги в воду, сидела Белла Вуд и оживленно разговаривала с парнем, который стоял перед ней на коленях. Я впервые увидел ее при дневном свете и поразился: на солнце она еще больше напоминала викинга. Ее светлые волосы были зачесаны набок и свисали вниз, касаясь плеча. Ярко-красное бикини даже не пыталось скрыть похожие на изваяние прелестные груди и крутой изгиб бедер.

Парень перед ней, похожий на Адониса из ночного клуба – высокий, превосходно сложенный малый с мускулами, которые прямо-таки прыгали под загорелой кожей, вероятно, был Джонни Барри, компаньон Тино Мартенса, являвшегося, в свою очередь, компаньоном Тома Вуда. Его черные волосы были гладко зачесаны назад, а тяжелые веки подчеркивали грубое самодовольство, которое, впрочем, выражали и все другие черты лица. Мне приятно было подметить, что у него уже начал образовываться второй подбородок.

Неторопливо приближаясь, я находился от них уже шагах в десяти, когда Барри вдруг громко захохотал, поднялся на ноги и, двинув ступней между лопаток Беллы, столкнул ее в бассейн. Она все еще смеялась, оказавшись в воде, но прежде чем успела перевести дыхание, он присел, протянул руку с широко растопыренными пальцами, схватил девушку за затылок и принялся ее топить.

Не помня себя, я подскочил к нему сзади и пнул ботинком прямо под зад с такой силой, что он взлетел в воздух, как большой складной нож, и неловко плюхнулся чуть ли ни в центр бассейна.

Остекленевшие глаза Беллы тупо смотрели на меня из глубины. Она успела уйти под воду примерно на метр. Я бросился вниз, схватился обеими руками за светлые волосы и выдернул ее голову на поверхность. Пару секунд из ее рта вытекала вода, потом она вдруг сильно закашлялась и вяло покачала головой. Я отпустил ее волосы, подхватил под руки, вытащил из воды и уложил на краю бассейна.

Белла безвольно лежала, но дышала нормально. Похоже, ей удалось выкачать из себя большую часть воды. Я поднялся на ноги и в тот же миг услышал животный рык – Барри с почерневшим от бешеной ярости лицом пытался выбраться из бассейна. Поскольку общение с ним не предвещало ничего доброго, пришлось его вновь отправить пинком в воду. И проделать такое дважды, прежде чем он поумнел, поплыл на другую сторону бассейна и там выбрался наверх.

Белла не без труда села, безразлично посмотрела на меня, покачала головой и пробормотала:

– Он сумасшедший! Он мог меня утопить!

В тот момент мое внимание привлекли звуки шлепающих босых ног. Быстро обежав бассейн, Барри направлялся ко мне. Выражение лица парня не вызывало никаких сомнений в его намерениях.

Подпустив его поближе, я резко выхватил из кобуры кольт 38-го калибра.

– Сделаешь еще шаг, окажешься в окружном морге, – сказал я при этом как можно любезнее.

Парень остановился, и некоторое время было слышно его тяжелое дыхание. Он буравил меня глазами, видимо, пытаясь понять, не шучу ли я с оружием. Но постепенно лицо его утратило ярость и даже приняло безразличное выражение, словно ему предложили посмотреть прошлогодний хит-парад.

– Кто вы? – тихо спросил он.

– Позвольте мне вас познакомить, – задыхаясь, сказала счастливая Белла. – Джонни, это лейтенант Уилер из офиса окружного шерифа. Лейтенант, а это Джонни Барри, ваш крестник.

– Его кто? – переспросил Барри надломленным голосом.

– Ты принял здесь настоящее крещение! – Она начала смеяться, но внезапно подавилась своим смехом. – Как ты себя чувствуешь, Джонни? – Переведя дыхание, спросила она с издевкой. – Хорошо получил по морде?

Барри смотрел на меня с каменным выражением лица.

– Черт возьми, зачем вы заставили меня прыгать в бассейн подобным образом?

– Условный рефлекс, – пояснил я. – Каждый раз, как я вижу кого-нибудь похожего на вас, у меня тут же ногу сводит судорога. Хочу задать вам несколько вопросов.

– Поговорите с моим адвокатом! – Он буквально выплюнул эти слова. – У меня нет времени на захолустных копов.

– Ваш адвокат тоже Стенсен?

– Да, Гарри Стенсен, наверное, вы о нем слышали.

– Наслышан, как же. Должно быть, он принадлежит к вашему союзу.

Барри поднял тяжелый махровый халат, облачился в него и туго завязал пояс. Затем, ссутулив плечи, прошел мимо меня к дому, а я спрятал 38-й в кобуру.

Белла Вуд медленно поднялась, откинула с лица мокрые светлые волосы.

– Спасибо, Эл, – нежно сказала она. – Думаю, теперь я твоя должница – за мной небольшая услуга!

– А как насчет Барри? Он тоже пользуется подобными услугами?

– Было, – неохотно произнесла она. – Если девушка не сдается при первом взгляде на его профиль, он просто считает ее мертвой!