Текст книги "Том 4. Расплата"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Учитель шел впереди величественной походкой, свободно размахивая руками. Пальцы его были сжаты в кулаки. За ним следовала Элоиза с холодной отрешенностью на лице. Легкий ветерок нежно колыхал ее белый балахон.

Я снова опустил бинокль. Слышался постоянный ровный гул толпы, перемежавшийся охрипшими возгласами торговцев, которые продолжали до последней минуты продавать свои гамбургеры и лимонад.

Пчела вдруг громко и бесцельно прожужжала у меня над ухом и улетела прочь. Солнце все еще палило нещадно и без разбору всех и вся.

Меня вдруг посетило удивительное чувство отстраненности от происходящего. Неужели вот так же придет и конец мира? Девушки в летних платьицах будут сидеть на траве и кушать хот-доги. А в это время у них на глазах какого-то человека с бородкой и в одной набедренной повязке вдруг разобьет молния, оставив от него хлопья пепла; и они увидят вдруг, как Бог солнца собственной персоной изольет на них весь свой гнев – и в мгновение ока весь мир погрузится в вечную тьму. В нескончаемую ночь без рассвета, где все живое погибнет.

Наконец они подошли к алтарю.

Глава 13

Элоиза и Учитель поднялись на алтарь и повернулись лицом к огромной толпе, которая постепенно успокоилась и затихла. Я наблюдал за обоими в бинокль и видел, как Элоиза сделала шаг вперед и медленно подняла обе руки над головой.

– Друзья, – услышал я чистый певучий голос, доносившийся из громкоговорителей, – друзья, – повторила она еще нежнее, – поклонники Бога солнца. Грядет знаменательное событие для всех нас! Наш Учитель, Пророк по воле Бога солнца, сказал, что сегодня на закате в присутствии всех нас он будет призван к себе Повелителем.

Она замолчала на несколько секунд и заговорила вновь уже более низким голосом:

– Сегодня – день радости, но также и день нашей общей печали. Величие Учителя покинет нас сегодня. Никогда более сила его страстной веры не созовет нас на поклонение Богу солнца – с его уходом вечером и с возвращением утром. Никогда более не знать нам тепла и утешения от его веры. Но, будучи духовно с ним, мы можем возрадоваться его вечному союзу с Богом солнца!

Ее голос вновь поплыл над толпой по нарастающей.

– Но, когда он уйдет, на этом месте… на этом самом месте, где я сейчас стою… мы воздвигнем величественное святилище, дабы навсегда увековечить это уникальное и замечательное событие. От всего сердца прошу тех из вас, кто еще не пожертвовал на возведение храма, сделать это сейчас. Дарите и не жалейте, ибо больше уже не суждено нам увидеть на земле одного из последователей истинной веры – Пророка по воле Бога солнца!

Элоиза согнулась в долгом молитвенном поклоне и сошла с алтаря. Толпа расступилась, чтобы дать ей пройти.

Учитель вышел вперед с высоко поднятой головой. Борода его агрессивно топорщилась.

– Друзья мои, – он протянул руки к толпе, – братья по вере в Бога солнца! Не могу передать вам ту радость, гордость и ликование, которые царят ныне в моей душе. Через несколько минут я оставлю вас навсегда! Чтобы воссоединиться с тем вечным теплом и светом, что и есть Бог солнца. Вот мое настоящее счастье!

Я повернул бинокль в другую сторону и попробовал разыскать в толпе Элоизу, но не смог. Монотонная речь Учителя звенела у меня в ушах, но слов я не разбирал. Снова и снова я обшаривал взглядом толпу, но Элоизы и след простыл.

Я закурил очередную сигарету и посмотрел на часы. До захода солнца на Лысой горе оставалось ровно две минуты. Поэтому я снова поднял бинокль к глазам и уставился на Учителя.

Заходящее солнце подсвечивало сзади всю его фигуру золотистым огнем. Я прищурился от яркого света, бьющего мне в глаза сквозь стекла бинокля. Но рассмотреть что-либо четко было практически невозможно.

– Я ухожу, друзья мои, мои соратники по вере! – воскликнул Учитель восторженно. – И когда я уйду, вы должны выстроить величественное святилище, которое вечно будет стоять на обрыве Лысой горы. Стоять и служить напоминанием о могуществе Бога солнца и о его воссоединении со своим Пророком!

Учитель медленно повернулся и встал так, чтобы его лицо было обращено прямо к солнцу. В знак приветствия он поднял и протянул обе руки к золотому шару.

– Великий Бог солнца! – Его голос грохотал во всю мощь. – Исполни свое пророчество! Возьми меня, Твоего верного поклонника, к себе… чтобы я мог слиться с Тобой в единое целое! И пусть послужит это событие вечным доказательством Твоего могущества!

Он неожиданно резко опустил руки вдоль туловища, и на секунду воцарилась мертвая тишина. Кромка солнечного овала спряталась за краешек Лысой горы, и кто-то в толпе начал истерически визжать.

Послышалось легкое потрескивание, и затем, словно из недр земли, вдруг вырвалась вверх дымовая завеса и плотно окутала весь алтарь и фигуру самого Учителя, стоящего на нем.

Крики теперь уже доносились со всех сторон, и я скрестил пальцы на удачу, чтобы Полнику удалось разглядеть все происходящее лучше, чем мне через мои стекляшки, – я видел лишь густую пелену дыма.

Казалось, что эта непроницаемая черная завеса никогда не рассеется. Затем ветер отнес ее прочь, и снова передо мной возник алтарь, его чистая прямоугольная поверхность.

Когда последние облачка дыма рассеялись, раздался дикий рев толпы.

Учитель исчез.

Несколько секунд я наблюдал за тем, как люди, стоявшие вблизи алтаря, побежали вперед. Наконец я обнаружил в своих окулярах Полника. С красным, полным решимости лицом он грузно топал вокруг алтаря, затем – на склоне горы и, наконец, у самого края обрыва. Я видел, как он остановился прямо на краю скалы и посмотрел с восьмисотфутового отвеса на лежащую внизу долину. Он медленно покачал головой, и я увидел, как его лицо омрачила тень полного недоумения.

Я отложил в сторону бинокль. Полник и так обшарит там все вокруг в поисках пропавшего Учителя. В этом можно не сомневаться. У меня же сейчас, если моя догадка попала в точку, найдутся дела и поважнее.

Я направил бинокль в сторону офиса Беннета и стал тщательно подбирать нужный фокус – дверь офиса выскочила у меня прямо перед носом, и я едва не врезался в нее лицом. С дверью было что-то не так. Теперь она была незаперта. Легкий ветерок заставлял ее подрагивать и приоткрываться на несколько дюймов внутрь. Похоже было на то, что предчувствие меня не обмануло.

Я убрал бинокль в футляр и оставил его на крыше. Вспомнив слова Аннабел о своем возрасте, я закрыл глаза перед тем, как спрыгнуть вниз.

Мои ноги гулко ударились о траву, подкосились, и я повалился на четвереньки. Поохав, я поднялся на ноги и направился к офису. Шум толпы оглушал, казалось, накатывая на мои барабанные перепонки нарастающими волнами. Где-то вдали вроде бы послышалось слабое завывание сирены.

Через двадцать секунд я подошел к двери офиса Беннета и задержался на секунду, пока не почувствовал в руке револьвер 38-го калибра. Я не трус, просто – не герой, вот и все.

Приложив ладонь к двери, я осторожно толкнул ее вперед. Дверь бесшумно открылась, и я проскользнул в маленький коридор. В большой комнате три человека, стоя спиной ко мне, разыгрывали живую картину.

Элоиза переоделась. Она сменила свой белый балахон на темный свитер и юбку. Этот наряд, по правде сказать, больше гармонировал с револьвером в ее руке. Корнелиус Гибб был одет в белый спортивный пиджак и широкие брюки желто-коричневого цвета – выражение его лица явно не гармонировало с экипировкой.

Лицо Беннета было серого цвета, когда он повернул к ним голову.

– Вы сошли с ума! – сказал он охрипшим голосом. – Вам не удастся провернуть это!

– Конечно, если ты и дальше будешь водить нас за нос, – жестко сказала Элоиза. – Если придется, мы отстрелим замок, но прежде, можешь быть уверен, мы пристрелим тебя!

– Не будь дураком, Ральф! – сказал Корнелиус. – Побереги себя! Открой сейф!

– Вы не доберетесь даже до шоссе, – дрожащим голосом пролепетал Беннет. – Полиция схватит вас и… – Он издал глухой стон, когда локоть Корнелиуса с силой ударил его в солнечное сплетение.

– Хочешь попасть в колонку некрологов? – рявкнул Корнелиус, теряя терпение. Он размахнулся и, словно обрубая что-то, сверху вниз резко ударил Беннета ребром ладони по переносице.

Беннет опустился на четвереньки и горько зарыдал.

– Следующим ударом сделаю из тебя калеку! – прошептал ему на ухо Корнелиус. – Даю тебе последний шанс, Ральф. Ты откроешь или нет?

– Да! – сказал Беннет еле слышно. – Да! Не бейте меня больше.

– Чем быстрее ты откроешь сейф, Ральф, тем больше вероятность, что Корнелиус тебя больше не ударит, – рассудила Элоиза. – Я бы на твоем месте поторопилась.

Все еще оставаясь на четвереньках, Беннет продвигался, шаркая коленями, к сейфу. Упершись в него, он стал трясущимися пальцами крутить циферблат шифра. Двое напряженно следили за ним.

Послышался резкий щелчок, и Беннет убрал руку от циферблата. Дверца сейфа медленно отворилась. Корнелиус, непристойно ругнувшись, схватился за ручку и распахнул дверцу сейфа.

В офисе воцарилась драматическая тишина, которая явно контрастировала с шумом толпы, доносящимся снаружи. Я стоял у двери в большую комнату и смог заглянуть в сейф через плечо Беннета. Мне было видно, что он пуст – лишь несколько сложенных листков девственно белели на полке.

– Очень смешно, Ральф, – сказала Элоиза бесстрастным тоном. – А теперь расскажи нам, где деньги.

– Их… Они пропали! – сказал Беннет. Голос его дрожал. – Это невозможно!

Корнелиус схватил Беннета за отвороты пиджака, рывком поставил на ноги и стал трясти его что есть мочи.

– Где они? – рычал он в лицо Беннета. – Куда ты девал их? Восемьдесят штук! Они наши, слышишь, ты! Наши! У восьмидесяти штук нет ног, они не могут вот так просто взять и уйти из сейфа! Куда ты их девал?!

У Беннета от ужаса перехватило дыхание.

– Я не знаю! – Он умолял всем своим видом. – Я клянусь, что не знаю! Утром все было в целости. И днем, когда я уходил из офиса, они были на месте! Я знаю. Я их сам пересчитал и сам убрал в сейф!

Корнелиус дважды ударил Беннета по лицу, и голова несчастного, сотрясаясь, прыгнула из стороны в сторону.

– Я придушу тебя голыми руками! – сказал Корнелиус. – Я растопчу тебя! Я…

– Заткнись! – хлестко, словно ударила плеткой, скомандовала Элоиза.

Корнелиус на мгновение растерялся.

– Это наши деньги! – пронзительно завопил он. – Восемьдесят штук, и все наши. А этот ублюдок перечеркнул все! Все старания! Он спрятал их где-то! – И вновь принялся трясти Беннета.

– Ты – дурак! – сказала Элоиза презрительно. – Хоть иногда можешь остановиться и подумать? Если он спрятал их в другом месте, то в любое время может вернуться туда и забрать их. И мы можем сделать то же самое! Нам только нужно увезти его с собой. После этого у нас появится уйма времени, чтобы убедить его рассказать нам, где лежат деньги. – Ее рассуждения действовали отрезвляюще, как холодный душ. – Я уверена, что нам удастся это сделать.

– Еще бы! – Корнелиус ослабил хватку пиджака Беннета. – Несомненно. Придется поручить руководство операцией тебе, Элоиза. У тебя мозги лучше варят.

– А у тебя хорошее телосложение, – сухо заметила она. – Если бы у меня действительно были мозги, я никогда не позволила бы этой груде мышц так обольстить себя.

Он самодовольно улыбнулся.

– Мы с тобой, милочка, – сказал он, – такая сладкая парочка.

– Давай сперва заработаем сладкую монету, – сказала она. – И давай-ка для начала уведем его отсюда.

– Конечно. – Корнелиус кивнул и грубо схватил Беннета за руку. – Сейчас мы выходим отсюда и садимся в мою машину. Тебе понятно? Только пикни – и получишь пулю от Элоизы! Тебе ясно?

Цвет лица Беннета из серого стал землистым. Он сделал глубокий свистящий вдох и с трудом кивнул, показывая, что понял.

– Отлично, – сказал Корнелиус. – Тогда пошли!

И все трое повернулись лицом к выходу.

– Привет, – сказал я.

На мгновение они превратились в снежные скульптуры. Я видел, как в глазах Беннета вспыхнул вдруг огонек надежды, а ненависть в глазах Корнелиуса сменилась неожиданным страхом. Хорошо, что я вовремя отметил бездушную расчетливость, подкрепленную хладнокровной решимостью, которая читалась во взгляде Элоизы.

Я спустил курок своего револьвера 38-го калибра на долю секунды раньше, чем то же самое сделала со своей пушкой Элоиза. По моему ощущению, пуля просвистела между моей головой и правым ухом и, ударив в дверь, снова захлопнула ее.

Элоиза застыла передо мной с полуоткрытым ртом, казалось, на целую вечность. Затем ее веки медленно закрылись, словно она вдруг устала. Обернувшись к Корнелиусу, она свалилась на пол. Тут я заметил, что по ее свитеру расплылось алое пятно.

Корнелиус опустил глаза вниз, и лицо его стало белым как мел. Затем он неторопливо поднял голову и взглянул на меня. Его подбородок сам собой задрожал, и слезы ручьем потекли по щекам.

– Хорош убийца, нечего сказать! – заметил я с отвращением. – Вам бы отправиться на пляж и поигрывать там мускулами перед маленькими девочками, которые пребывают в возбужденном состоянии от примерки своего первого бюстгальтера. И как вас угораздило так опуститься, чтобы связаться с ней? – Я указал на распростертое у его ног тело Элоизы.

Он засунул костяшки пальцев правой руки в рот и с силой прикусил их. От этой процедуры он перестал плакать и начал хныкать. Неизвестно еще, что было лучше.

Я услышал тяжелые шаги за стеной, и затем чей-то увесистый кулак забарабанил в дверь.

– Эй, вы, там! – завыл в моих ушах знакомый голос Лейверса. – Откройте, полиция!

– А я-то думал, что так говорят только в старых вестернах, – сказал я Беннету. – Вы не соблаговолите впустить шерифа?

Он кивнул и поплелся к двери, распахнув ее нараспашку. В помещение ворвался Лейверс, словно актер, опоздавший на сцену со своей репликой. Его сопровождали трое в форме.

– Что вас задержало? – быстро проговорил я, не дав шанса Лейверсу открыть рот.

Он зыркнул на меня, и лицо его стало наливаться краской.

– Вы… вы… Что, черт возьми, здесь происходит?

– Мистер Беннет может обрисовать вам более ясную картину происшедшего, чем я, – сказал я. – Он пришел сюда раньше меня.

Лейверс вопросительно посмотрел на Беннета, затем увидел на полу Элоизу.

– Женщину застрелили! – взорвался он.

– Я застрелил ее, – сказал я. – Да, она мертва.

Лейверс расправил плечи и взглянул на меня. Я наблюдал за медленной сменой чувств на его лице: от ярости к гневу, от гнева к раздражению, потом к равнодушию и затем к смирению.

– Ну хорошо, – сказал он усталым голосом. – Я не сомневаюсь, что у вас, Уилер, были веские причины убить ее. – Он снова взглянул на Беннета: – Расскажите мне, что случилось, мистер Беннет.

Беннет нервно пошарил в верхнем кармане пиджака, достал оттуда носовой платок и вытер губы.

– Это случилось около часа назад, как мне кажется, – начал он дрожащим голосом. – Или, может быть, больше часа. Точно не уверен. Я был в офисе, когда Элоиза позвонила мне по телефону. Она попросила меня немедленно прийти к ней в домик. Она сказала, что дело конфиденциальное и срочное. – Он нервно всплеснул руками. – Я, естественно, предположил, что дело касается Учителя, поэтому пошел. Она открыла мне дверь, и я вошел. Что-то… Кто-то… – Он свирепо взглянул на Корнелиуса. – Ты! Ударил меня по голове.

– Когда вы пришли в себя, то увидели, что вы связаны и заперты в домике Элоизы, не так ли? – спросил я, потому что уже не мог больше ждать, когда Беннет сам произнесет это.

– Именно так, – кивнул он.

– Потом Элоиза вернулась вместе с Корнелиусом, – продолжал я. – Она переоделась, они развязали вас, привели вас сюда и попытались заставить вас открыть сейф. И вы, наконец, открыли его.

– Да, правильно. – Беннет в знак согласия усиленно закивал.

– Я ждал, пока исчезнет Учитель, – сказал я Лейверсу. – В ваш бинокль я прекрасно видел дверь офиса: она была незаперта на ключ и даже слегка приоткрыта. Поэтому я пришел сюда и обнаружил их здесь. Элоиза выстрелила в меня, я выстрелил в нее.

Лейверс повернулся к одному из людей в форме:

– Карсон, позвоните в мой офис, пусть свяжутся с доктором Мэрфи. С машиной «Скорой помощи» он должен немедленно ехать сюда.

– Да, сэр. – Карсон направился к телефону.

Лейверс указал на Корнелиуса.

– Возьмите и заприте его где-нибудь! – обратился он к двоим полицейским в форме. – Надежно, но так, чтобы я не слышал его завываний. Что-то он напоминает мне моего зятя!

Вспомнив, что все еще держу револьвер в руке, я вложил его в кобуру и посторонился, чтобы дать возможность двум копам спешно вывести Корнелиуса из офиса. Карсон закончил разговор по телефону и повесил трубку.

Шериф снова обратил свое внимание на меня.

– Я знаю, что на каждый вопрос у вас найдется готовый ответ! – прорычал он. – И мне не хочется их выслушивать, но я обязан по долгу службы… Поэтому давайте-ка выкладывайте все сами.

– Я думаю, что вы сможете получить все факты от Корнелиуса, шериф. Сейчас он готов на все, даже посадить на электрический стул собственную мамочку, чтобы только угодить возмущенному правосудию.

– Я сверю ваш рассказ с его… или наоборот, – сказал Лейверс. – Обращаюсь к вам вторично… Я хочу услышать вас!

– Слушаюсь, сэр, – сказал я. – Вы помните, что Элиот шантажировал состоятельных членов секты, которые обрели приятное развлечение в обряде плодородия… А Вейсман непосредственно занимался вымогательством по его наводке?

– Вы уже рассказывали мне об этом прошлой ночью, – с нетерпением прервал он. – Что скажете о ней? – Он кивнул в сторону тела Элоизы.

– У Элоизы совсем не было денег, – сказал я. – Она была служанкой Учителя и… его девушкой. Учитель предоставил ей здесь бесплатное жилье и еду, – и это все. Но она была честолюбива и небезразлична к мужскому полу. И ей тоже нужны были деньги.

– Ваш рассказ сильно смахивает на те радиосериалы, которые так любит слушать миссис Лейверс, – сказал он удивленно. – Продолжайте!

– Корнелиус был женат на богачке, которая собралась разводиться с ним, – сказал я. – Доказательства его неверности уже были собраны, проявлены, напечатаны и высушены. Он же привык иметь в кармане деньги и водить «Континенталь». Так что он тоже отчаянно нуждался в деньгах. Его жена привозила его сюда пару раз, и здесь он встретился с Элоизой. Они понравились друг другу. Ей понравилось его тело, а ему ее мозги.

– Ее что? – Лейверс уставился на меня, открыв рот.

– Ну, это помимо всего прочего. – Таков был мой услужливый ответ. – Значит, все, что им было нужно, – это деньги. Учитель делал деньги, а Беннет их учитывал. Потом Учитель объявил о проекте строительства храма, и деньги потекли к ним рекой. Элоиза и Корнелиус решили прикарманить их.

– Все логично, – без энтузиазма заметил Лейверс. – А как убийства вписываются в эту канву?

– Учитель страшно ревновал Элоизу, поэтому они с Корнелиусом вынуждены были встречаться тайком. Ручаюсь, что Джулия Грант застукала их и пригрозила рассказать Учителю.

– Не хотите ли вы сказать, что они убили эту женщину только потому, что испугались ревности Учителя! – загремел Лейверс.

– Нет, сэр, – сказал я вежливо. – Если бы Джулия рассказала обо всем Учителю, тот вышвырнул бы Элоизу вон. Но поскольку Элоиза задумала наложить лапу на деньги, пожертвованные на храм, ей необходимо было любой ценой удержаться внутри круга приближенных. Только это открывало ей и ее любовнику доступ к деньгам. Значит, они должны были во что бы то ни стало заставить молчать Джулию.

– А как обстоит дело с Вейсманом?

– Чарли Элиот приказал ему подружиться с Джулией, что тот и сделал. Идея Чарли заключалась в следующем: когда члены секты начнут интересоваться, кто разболтал о них Вейсману и подтолкнул его к шантажу, подозрение не должно было пасть на Чарли. Раз Вейсман дружит с Джулией – значит, она и болтает ему лишнее.

– Ну а зачем Элоизе и Гиббу потребовалось убивать Вейсмана?

– Насчет этого у меня нет полной уверенности, шериф, – сказал я. – Но полагаю, тут не обошлось без «иронии судьбы». Они знали, что Джулия дружна с Харри Вейсманом, и они были уверены, что она не могла не сказать Харри, что застала их вдвоем. И они решили, что после убийства Джулии Харри Вейсман заподозрит их в убийстве и расскажет об этом – если не полиции, то, по крайней мере, Учителю. Поэтому они и решили убить его прежде, чем он откроет рот. И убили.

– В чем же тут «ирония судьбы»? – проворчал Лейверс.

– Полагаю, что Вейсман ни на секунду не заподозрил их в этом намерении. У него был свой бизнес – шантаж и вымогательство. С этой точки зрения парочка не представляла для него интереса – у них не было денег. К тому же Вейсман подружился с Джулией, потому что так велел Чарли… в качестве прикрытия для Чарли. Так что, когда убили Джулию, Вейсман, ручаюсь, подумал, что убил ее кто-то из шантажируемых, чтобы отомстить ему.

– Только не очень разумно употребить для этой цели кинжалы из дома Корнелиуса, – сказал Лейверс.

– Не забывайте, что это также и дом Стеллы Гибб, – ответил я. – А они надеялись, что им удастся каким-то образом свалить вину за убийства на Стеллу. Корнелиус, несомненно, сильно нажимал на это.

– А вы убеждены, что действовала та самая парочка, а не другая? – с подозрением спросил шериф.

– Я могу подтвердить алиби Кэнди Логан. Сразу же, как я только я обнаружил тело Вейсмана, я позвонил Ромэйру и Пайнсу и разговаривал с ними, – у них алиби. Никого из Гиббов дома не оказалось. Это значительно сузило круг подозреваемых. Все люди, подвергшиеся шантажу, вполне могли позволить себе заплатить деньги и обойтись без убийств. Где же находился главный приз – то есть компенсация за убийства? Здесь и находился. В этом офисе – «денежный дождь» на постройку нового храма. Восемьдесят штук, как сказал Корнелиус.

– Кстати, о деньгах на святилище, – вскинулся Лейверс. – Где они?

– Я могу вам сказать, шериф, где они были, – сказал я. – В этом сейфе.

Лейверс уставился на сейф, затем посмотрел на Беннета.

– Где они? – завопил он.

– Я не знаю, шериф, – сказал Беннет. – Я просто ничего не понимаю. Только двое знали комбинацию. Я сам и Учитель.

– Где этот проклятый Учитель?! – взревел Лейверс и помчался к двери.

– Он исчез, – произнес я тихо. – Ушел навстречу солнцу.

Лейверс замер на полушаге, затем неторопливо обернулся с угрожающим видом.

– Уилер?!

– Сэр?

– Я по натуре человек терпеливый. Сейчас же отвечайте мне! Где этот Учитель?!

– Он исчез. – Я беспомощно развел руками. – Я сам видел это. И еще это видели две тысячи других людей. Неожиданно перед ним возникла дымовая завеса, и, когда она рассеялась, его там не было – испарился без следа.

Лейверс плотоядно облизнулся.

– Меня окружают кретины и маньяки, – посочувствовал он самому себе. – Уилер, поймите, никто просто так никуда не исчезает. Он должен был куда-то деться… и не говорите мне больше, черт подери, что он отправился на встречу с Богом солнца!

– Извините, шериф, – сказал я. – Но он просто исчез.

– И унес с собой восемьдесят тысяч долларов! – завопил Лейверс. – Черт возьми, Уилер, я знал, что так и случится! С самого начала я предупреждал вас. Вы должны были следить за тем, чтобы этого не произошло!

– Вы также поручили мне расследование двух убийств, – напомнил я ему. – Я передал вам в руки двух убийц. Это поважнее, чем деньги.

– Кто это сказал?!

– Эти восемьдесят тысяч – всего лишь деньги простофиль, – сказал я. – Всякому, кто отдает свои деньги на постройку святилища во славу Богу солнца по призыву его «пророка», надо запретить выходить на улицу белым днем без сопровождения!

Дверь в контору с треском распахнулась, и в комнату ворвался Полник. Он пронесся галопом и остановился у меня перед носом. Лицо его было покрыто красными пятнами.

– Лейтенант! – Воздух со свистом вырывался у него между зубов. – А я вас везде ищу! Где вы были?

Я думал, что ответить.

– Поблизости, – осторожно сказал я.

– Случилось что-то страшное! – сказал он, с жадностью хватая воздух.

Лейверс схватил его за руку.

– В чем дело? – спросил он поспешно. – Говори скорее!

Полник бессильно замотал головой, потом сделал глубокий вдох.

– Просто кошмар какой-то! – прошипел он со свистом. – Должен сказать вам, лейтенант… Шериф.

– Ну давай, говори! – Лейверс лаял, как кастрированный волк.

– Учитель! – неожиданно объявил Полник с воплем отчаяния. – Он исчез!

Его вопль утонул в еще более громком вопле разочарования, исторженном из груди шерифа.

– Маньяки и кретины! – взревел Лейверс в потолок. – Я окружен ими! – Он быстро повернулся ко мне. – Следующие сорок восемь часов не попадайтесь мне на глаза, Уилер. Мне кажется, что я просто начну рвать и метать, если раньше увижу ваше лицо.

– Слушаюсь, сэр, – сказал я с удовольствием.

– И этого тоже сейчас же уберите с моих глаз! – Трясущийся палец Лейверса указывал на Полника. – Или когда вы вернетесь, вас будет ждать еще один труп у меня в офисе! – Тяжело ступая, он вышел из комнаты и с треском захлопнул за собой дверь.

Полник глупо уставился на меня.

– Я что-то сказал не то, лейтенант?

– Надо было тебе рассказать ему о Линкольне, – сказал я ему. – Обсуждение этой темы показалось бы ему более актуальным, чем твоя новость.

– Хе-хе!

– Пусть это тебя не заботит, – сказал я. – Иди домой и спи два следующих дня. Увидимся в офисе в среду, Полник. Думаю, к тому времени шериф войдет в свое обычное состояние и станет такой же «язвой» снаружи, какая сидит у него внутри… Как ни крути, а тяжелый для него выдался уик-энд.

– Как скажете, лейтенант, – промямлил Полник.

– Сделай только для меня кое-что. Я оставил бинокль шерифа на крыше домика миссис Гибб. Это самый большой дом здесь на участке, ты его никак не пропустишь. Возьми его, будь любезен, и принеси в среду в контору.

– Ясно, лейтенант.

Он направился к двери, но остановился.

– Вы позволите вопрос, лейтенант? А что вы высматривали с этой крыши?

– Учителя, – сообщил я.

– Если вы наблюдали за Учителем… – Он на мгновение задумался. – Зачем тогда я тоже за ним наблюдал?

– И даже несмотря на то, что нас было двое, он все равно смылся, – сказал я.

С лица Полника спало напряжение, и он расплылся в довольной усмешке.

– Что правда, то правда! – сказал он и твердым, чеканным шагом вышел из офиса.

Когда закрылась дверь, Беннет взглянул на меня.

– Лейтенант, я хочу задать вам вопрос, если вы не возражаете.

– К вашим услугам.

– Когда вы подошли сюда, Гибб уже начал бить меня?

– Нет.

Его голос стал легонько подрагивать.

– Значит, все это время, пока он избивал меня, вы просто стояли в дверях… с револьвером в руке… и наблюдали!

– Разумеется.

– Почему?

– Я видел, как пропал Учитель, – сказал я. – И это было очень хорошо сработано, действительно, просто здорово. И я видел, что вы не хотели открывать этот сейф. Было очевидно, что и Элоиза, и Гибб не шутили… Они угрожали убить вас и сделали бы это, но вы все равно не соглашались открыть им сейф.

Собственная жизнь стоит всегда дороже любых денег… Любой другой на вашем месте открыл бы им сейф… за одним исключением.

– За исключением?! – закричал Беннет. – Что вы хотите этим сказать?

– Я имею в виду того парня, который уже знал, что денег там нет, – сказал я. – Он бы до смерти боялся открыть этот сейф. Он бы сообразил, что реакцией Гибба и Элоизы на пустой сейф легко мог стать всплеск ярости, объектом которого стал бы он… Тут же убили бы – и все.

Беннет неотрывно смотрел на меня. Рот его нервно дергался.

– Вот тогда я и догадался, что вы с Учителем вдвоем разыграли эту партию. И гладко разыграли, нечего сказать. Учитель бесследно исчезает, и денежки вместе с ним. А вы остаетесь – наивный бедняга, который, открыв сейф, с ужасом кричит «караул – ограбили». А единственным человеком, который имел доступ к сейфу, был Учитель.

Я усмехнулся.

– Чистая работа, Ральф, очень чистая. Пока не найдется Учитель, вам опасаться нечего. Поэтому, когда я увидел, как вас пинали из стороны в сторону, я подумал: вам за это неплохо платят. Но даже такой мордобой не стоит сорока тысяч, Ральф. Полагаю, вы договорились с Учителем поделить куш пополам?

– Я полагаю, что вы рехнулись, лейтенант, – сказал Беннет почти шепотом и быстрым шагом направился к двери.

– И последнее, Ральф, – сказал я. – Я бы на вашем месте не рассчитывал на скорое свидание с Учителем. Эти восемьдесят тысяч одним куском, без всяких половинок, несомненно выглядят в данный момент ужасно соблазнительными для него.

Беннет вышел, оставив дверь распахнутой. Я неторопливо вышел из офиса и сразу наткнулся на запыхавшегося Полника.

– Помнится, я сказал тебе идти домой.

– Я и иду, лейтенант. – Он застенчиво посмотрел на меня. – Только одно слово, лейтенант. Этот тип – Эйб Линкольн… разве я знаком с ним?