Текст книги "Ледянаая страна (ЛП)"

Автор книги: Карола Лёвенштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

– Детка, убери-ка своё оружие! – сказал Лоренц, успокаивая, когда Дульса не двинулась с места.

Казалось в её голове одна мысль перегоняет другую, и я вполне её понимала. Известие о том, что член правительства Объединённого Магического Союза в ответе за исчезновение больше тысячи девушек, за безопасность которых он на самом деле должен был нести ответственность, действительно могло выбить землю из-под ног. Потому что кому ещё тогда можно доверять?

– О! – Дульса удивлённо посмотрела на огненный шар в своих руках и убрала его. – Это..., – Дульса подыскивала подходящее слово.

– Мерзко? Ужасно? Отвратительно? Гадко? – помог ей Лоренц.

– Да, это тоже, – тихо сказала она. – Это отличная новость.

– Что? – Лоренц посмотрел на неё, как будто у неё не все дома.

– Нет, нет, – она умиротворяюще подняла вверх руки. – Я не это имела ввиду. Это отличная новость, потому что вам каким-то образом удалось выяснить, кто виноват. Вы ведь это выяснили, не так ли? – она с нетерпением разглядывала нашу компанию.

– Да, выяснили, – сказала я, не вкладывая в голос особой надежды. – Но у нас нет доказательств, с помощью которых мы могли подкрепить наше обвинение, а сам Бальтазар исчез. Нам никто не верит, а самое ужасное в том, что палата сенаторов покрывает его, в противном случае кто-нибудь уже давно захотел бы узнать, почему сенатор просто так пропадает из своего министерства, а об этом даже не упомянули в краткой заметке в «Хронике короны».

– Что случилось с девушками? – спросила Дульса и я услышала легкую дрожь в ее голосе. Лиана тоже смущенно смотрела в пол.

– Этого мы к сожалению, тоже не знаем, – сказала я. – Пока Бальтазар скрывается, мы не можем найти ответ на этот вопрос. Но я тебе обещаю, если я еще раз повстречаю его на своём пути, это будет одним из первых вопросов, который я ему задам. Мы подозреваем, что он каким-то образом манипулирует Виллибальдом Вернером, – объяснила я. – Предположительно выкрал его дочь, чтобы претворить в жизнь свои представления о монархическом правительстве. Он жаждет стать королем, все что он делает, он делает для этой цели.

– Такого я не ожидала, – тихо сказала Дульса и посмотрела в пол. Ее плечи опустились, как будто эта новость положила на них тяжелую ношу. – При чем здесь девушки?

– Он ищет магическую партнершу, вместе с которой cможет захватить власть.

– Что?

Она резко подняла голову.

– Он без разбора крал девушек, чтобы найти свою магическую партнершу?

– Точно! – вставила свое слово Ширли. – Поэтому этого человека нужно остановить, пока он не причинил еще больше вреда. Но в данный момент мы топчемся на месте в том что касается Бальтазара.

– А что с Черной гвардией? – Дульса непонимающе посмотрела на меня. – Это же их обязанность предотвращать такие вещи.

– Как они должны предотвратить это, если Бальтазар был у них главнокомандующим и натравливал Морлемов на собственных людей, – сказала я.

– Это..., – Дульса подыскивала слова.

– Мерзко? Ужасно? Отвратительно? Гадко? – снова попытался Лоренц.

– Да, именно так, – устало ответила Дульса. Но вдруг ее глаза засветились. – Не важно, что вы планируете, я в деле, и буду помогать вам.

Я с уважением рассматривала ее решительное лицо.

– Ты понимаешь, что то, чем мы тут занимаемся, во-первых – опасно, во-вторых – незаконно.

– Я это хорошо понимаю, но вы должны знать, что мне нечего терять, я могу только выиграть, – голос Дульсы был ясным и твердым, как никогда раньше.

– Я же говорю, как в триллере про шпионов, – восторженно улыбнулся Лоренц.

В этот момент распахнулась дверь комнаты Адама, и он выскочил в рабочую комнату. Мы испуганно повернулись к нему.

– Что случилось? – спросила я, встала и пошла ему навстречу.

Поскольку Дульса и так всё знала, мне не обязательно скрывать от неё то, что происходит между мной и Адамом.

– Это просто невероятно, – сказал он, направляясь прямо ко мне, обнял и крепко прижал к себе. – Это спасёт нас, – пробормотал он мне в ухо.

– Я же всё время твержу тебе об этом. Наконец ты мне веришь, – улыбнулась я в ответ.

Адам вздохнул и выпустил меня из объятий.

– Я недооценил твои слова, – с сожалением сказал он. – Но такого больше не повториться, обещаю. Этот текст больше, чем просто информативный. Ты иди спать, а я хочу ещё поработать допоздна. Всё равно не смогу успокоиться, пока не попробую то, что там описывается.

Он поцеловал меня в щёку и снова исчез в своей комнате. Странное чувство эйфории охватило меня. Хорошее настроение Адама было заразительным, и я вовсе не хотела это менять.

– Вы узнали что-то, о чём нам нужно знать? – удивлённо спросил Лоренц. Дульса в свою очередь тоже бросила на меня любопытный взгляд.

– Да, узнали, – сказала я. – Но это ещё не до конца созрело, и я пока не могу об этом говорить.

– Ага, значит тайны? – промурлыкал Лоренц.

– Ты достаточно скоро всё узнаешь, – сказала я и рассмеялась, когда увидела его лицо.

Затем снова повернулась к Войне драконов. Только взгляд Дульсы ещё какое-то время покоился на двери Адама, как будто её напугало его бурное проявление эмоций.

Мне хотелось поделится с друзьями своими знаниями, но сначала я должна обговорить с господином Лилиенштейном, насколько могу распространять эту тайну.

На следующее утро я спустилась к завтраку со странным чувством в животе. Адам действительно проработал всю ночь и после того, как спрятал утром мои заметки, он прилёг, чтобы немного наверстать ночной сон.

Возможно это было и к лучшему, потому что моё мрачное предчувствие не обмануло. И в самом деле на столах лежали каждому лично адресованные письма, прямо рядом со свеженапечатанным изданием «Хроники короны».

Заголовок сегодняшнего выпуска тоже бросался в глаза:

«Заявление о намерении вступить в брак вступает в силу.»

Я смирившись вздохнула. Значит профессору Эспендорм всё-таки удалось раздать все письма вовремя.

– Время пришло, – мрачно сказала я и плюхнулась на свой стул. – Крушение права выбора началось, если нам вообще можно было когда-либо свободно выбирать. Вы уже прочитали своё письмо? – я взяла то, что было адресовано мне.

– Какое письмо? – Лиана посмотрела на меня и подмигнула.

– Вот именно! – подтвердила Ширли. – Я никогда не получала никого письма, – она толкнула белоснежный конверт, и тот упал на пол.

– Это тоже способ, – сказала я, но мне было сложно улыбаться.

Я открыла конверт и достала бумаги. Затем быстро пробежала глазами строчки сопроводительного письма.

Уважаемая госпожа Сельма Каспари,

мы хотим сообщить вам о том, что вы попадаете под группу лиц из параграфа 501 и последующих за ним документов и что к вам применяется закон с заявлением о намерении вступить в брак.

Настоящим мы просим вас по истечении срока в 7 дней сообщить в письменной форме палате сенаторов, отделу по делам детей и молодёжи о том, с каким партнёром вы хотите обручиться.

Пожалуйста обратите внимание, что обручение разрешено только в том случае, если заявление о помолвке взаимно согласованно, и обручённые имеют одинаковый социальный статус.

Если вы не отправите заявку в установленный срок, вам назначат подходящего партнёра.

Обручение должно быть завершено в течение одного месяца.

С наилучшими пожеланиями 

Густав Джонсон

Сенатор по делам детей и молодёжи

– А нельзя выдвинуть возражение? – спросила я мрачно, разглядывая распечатанные страницы с законом и подготовленный формуляр для ответа, прилагаемые к письму. Это письмо не содержало никаких больших сюрпризов, не считая ограниченного срока. Остались всего семь дней.

– Слово «возражение» не существует в Объединённом Магическом Союзе, – внезапно сказал Лоренц сзади. В его голосе слышалось столько презрения, что я испуганно повернулась.

Чёрт! Лоренц плохо выглядит. Он угрюмо сел, даже не взглянув на письмо, лежащее перед ним.

– Поскольку я принадлежу к незначительному меньшинству, которого якобы не существует в Объединённом Магическом Союзе, то мне даже не стоит надеяться на освещение в прессе, – смирившись сказала он.

В этот момент за столом профессоров зазвонил колокольчик, и я удивлённо оглянулась. Профессор Эспендорм встала, оглядывая всех студентов.

– Дорогие студенты, – сказала она так громко, что даже последние голоса в зале замолкли. – Как вы несомненно заметили, время пришло, и вы наконец получили приглашение сдать заявление о намерение вступить в брак, как это было объявлено в «Хронике короны». Срок сдачи начинается с доставке формуляра, а поскольку мы, за исключением двух больных, сегодня в полном составе, считается, что вы все получили заявление о намерение вступить в брак и срок сдачи начинается с сегодняшнего дня.

– Чёрт, – пробормотала Ширли, залезла под стол и выловила своё письмо.

– Для удобства, и чтобы избежать проблем с почтовой доставкой ваших формуляров с ответом, сдайте пожалуйста заполненный формуляр лично мне в руки в моём кабинете.

– Блин! – добавила тихо Лиана, наверное, таким образом провалился её план, просто забыть свой письменный ответ в рюкзаке.

– Пожалуйста обратите внимание на официальные и правовые основы. Если есть вопросы, то мы, конечно, в вашем распоряжение и ответим на них, в остальном думаю, что вас не затруднит выполнить этот небольшой формальный акт вовремя.

Она с таким ожиданием смотрела в зал, что мне хотелось вскочить и громко крикнуть, что сам по себе акт был небольшим – написать имя на бумагу – но за этим стояло решение, которое в Объединённом Магическом Союзе имело силу всю жизнь.

В этот момент в восточный зал вошёл Адам и твёрдым шагом направился к нашему столу, где опустился на последний свободный стул. Его лицо было гладким и бесстрастным, и он полностью сосредоточился на профессоре Эспендорм, которая продолжила свою речь, после того, как Адам наконец сел.

– Используя эту возможность, хочу сразу сообщить вам, что палата сенаторов назначила время и место для следующих официальных соревнований драконов. Ежегодные соревнования пройдут 15 мая здесь в Акканке. Из-за инцидентов в прошлом году, которые, к сожалению, привели к тому, что соревнования отменили, соперническая команда будет объявлена лишь незадолго до начала соревнований. Как всегда, вход и еда во время мероприятия для всех посетителей бесплатна, – профессор Эспендорм подняла руки, как будто самолично хотела раздать подачку, о которой только что объявила.

В свете объявления о следующем соревновании драконов, толпу в восточном зале охватила такая эйфория, что все возликовали, и небольшой пустяк с заявлением о намерение вступить в брак быстро забыли. Я не могла не восхищаться стратегическому ведению разговора профессора Эспендорм. Кроме того, она спасла меня, теперь мне не придётся вламываться в её кабинет, чтобы узнать детали о следующем соревнование драконов.

Вместо того, чтобы говорить о заявление о намерение вступить в брак и его смысле или бессмыслице, я услышала, как за соседними столами разговор пошёл о возможных конкурентах университетской команды и какие шансы были у разных сопернических команд против Ариеля, теперь, когда Аврора не участвует. Она всё ещё была занята высиживанием яйца.

– У нас ещё есть несколько дней времени, чтобы как-то решить эту проблему, – смирившись с ситуацией сказала я Лоренцу, который между тем налил себе чая и мрачно помешивал его. Я сама знала, что этим не утишить, но не могла придумать ничего получше. – Мы сосредоточимся теперь на соревнованиях драконов.

Лоренц кивнул, но не поднял взгляда, и я решила, что пока лучше оставить его в покое.

На следующее утро, ровно в восемь часов, я сидела в аудитории профессора Хенгстенберг и подавленно смотрела в ярко-голубое небо над амфитеатром.

– Что случилось? – спросила Лиана, сидящая рядом и скептично посмотрела на меня. – Мы же решили, что делать дальше. Появилась ещё какая-то катастрофа?

– И да и нет, – вздохнула я. – Дело в том, что Адам очень сильно переживает из-за вступившего в силу заявления о намерение вступить в брак. Хотя он очень занят сейчас другим делом, но его настроение опять просто катастрофическое.

– Но это ведь не в первый раз, – сказал Лоренц, который только что вошёл и услышал моё последнее предложение. – Кстати, я только что видел Парэлсуса.

– Когда? – спросила Лиана, слова прозвучали, как выстрел из пистолета. – Он не появлялся уже несколько недель, как будто намерено избегает нас.

– Только что, когда я шёл из восточного зала, я увидел что-то белое скрывшееся за углом.

– Может это была летающая фиалка, сбежавшая из Акканки, – предложила Лиана.

– Они были фиолетовыми, – ответила я и начала беспокойно раскачивать ногами. – Мне так хочется пойти в старый лекционный зал, но, если я опять пропущу лекцию и ещё больше материала, тогда профессор Эспендорм больше не в коем случае не закроет на это глаза.

– Всё в порядке, милая, – вздохнул Лоренц и взял в руки свою сумку. – Пойду я и посижу там часа два, даже если потом у меня весь день будет болеть колено.

– Спасибоспасибоспасибоспасибоспасибо,– сказала я и крепко обняла Лоренца.

– Да ладно, – ответил он и встал. – Мне самому интересно, куда ведет эта дверь, хотя уверен, что Парэльсус точно знает, что мы делаем и наблюдает за нами так же, как мы за ним.

Он набросил на шею леопардовый платок и исчез, перед тем как в комнату зашла профессор Хенгстенберг.

– Доброе утро!

При звуке ее голоса перед мысленным взором предстали цветущие луга и счастливые летние дни, а в помещении распространилась медитативная тишина. Никто из присутствующих не хотел пропустить ни одного её слова. Даже Скара, Эгони, Алекса и Дорина, которые обычно не особо соблюдали дисциплину на занятиях, молчали и слушали слова феи. На мгновение я ослабила внимание и тут же перед глазами возникли яркие усики вьющихся растений и гармоничные картинки усыпанных цветами лугов и смеющихся маленьких фей.

Какое-то время я наслаждалась буйством красок и успокаивающей красотой сцен, но затем вспомнила, что гораздо важнее следить за материалом, который давала профессор Хенгстенберг, чем просто обращать внимание на гармонию ее голоса.

Я глубоко вздохнула и сконцентрировалась на биении сердца и шуме дыхания, сосредоточилась на пульсировании крови и почувствовала силу элементов глубоко внутри. Картинки исчезли, взгляд прояснился и слова профессора Хенгстенберг вновь обрели контуры.

– Уже в 1910 году нашего летоисчисления впервые появились размышления о том, является ли монархия подходящей формой правления для такого общества как наше. Однако всегда существовали силы, сопротивляющиеся реорганизации. Только в 1945 году нашего летоисчисления внутри королевских семей образовалось большинство, которое было за реструктуризацию. Однако понадобилось еще пять лет, для того, чтобы разработать все детали и провести первые демократические выборы. Хотя вначале были сложности и пришлось неоднократно произвести законодательные изменения, созданная демократия оказалась стабильной и прочной.

Пока я продолжала слушать профессора Хенгстенберг, во мне росло желание вскочить на ноги и объяснить, что о свободе выборов даже нет речи, когда восемьдесят процентов населения не имеют права принимать участие в выборах, и что система кончено была стабильной, если не допускалось никаких изменений. Но как бы сильно мне не хотелось сделать это, я всё же подавила импульс, потому что прекрасно знала, для таких основополагающих проблем она не тот человек, к кому следует обращаться. Решения, которые действительно могут привести что-то в движение, принимал Виллибальд Вернер.

Внезапно я поняла, как заставить его говорить.

– Летающие фиалки, – тихо прошептала я.

– Что? – Лиана испуганно посмотрела на меня со стороны. – Эта была просто шутка. Я хотел подразнить немного Лоренца.

– Я знаю, – прошептала я. – Нам нужна Летающая фиалка, чтобы заставить говорить Виллибальда Вернера.

– Логично, – мрачно ответила Лиана, моя идея совсем её не вдохновила. – Тогда попытай своё счастье у Грегора Кёниг. Он единственный, кто ещё бережёт один экземпляр.

Пока я про себя размышляла, какого добьюсь успеха, если попрошу Грегора Кёниг о таком бесценном подарке, Фалько Гёрнер встал и громко сказал:

– Стоп!

Профессор Хенгстенберг удивлённо повернулась и с изумлением уставилась на него. Конечно она не привыкла, чтобы на её уроке вообще когда-нибудь кто-то мешал. Но Фалько Гёрнер казался невосприимчивым к сладкому голосу профессора Хенгстенберг.

– Это правительство не стабильно, потому что, если бы оно было стабильным, они не стали бы вновь вводить заявление о намерение вступить в брак, – сказал Фалько Гёрнер с высоко поднятой головой. – Если бы мы действительно жили в демократической стране, то плебеям разрешили бы принимать участие в выборах, и каждый мог бы сам искать себе партнёра, не имело бы значения маг он или не маг, плебей, патриций, лесбиянка, гей или помесь из феи и человека.

– Наконец-то кто-то сказал правду! – я вскочила с места и начала аплодировать.

Но мой аплодисменты угасли в тишине, в то время как мои сокурсники бросали на меня недоумевающие взгляды. Скара и её подружки захихикали, прикрыв рот рукой.

– Господин Гёрнер и госпожа Каспари, после лекции можете получить своё наказание и радуйтесь, что я не сообщу об этом в палату сенаторов, – сказала профессор Хенгстенберг, и я с удивлением заметила, каким резким может быть её сладкий голос.

Но потом она продолжила свою лекцию об Объединённом Магическом Союзе, как будто её вовсе не прерывали.

Вздохнув, я снова села на стул. Случилось именно то, чего я и ожидала. Однако Фалько Гёрнер всё ещё продолжал стоять и вызывающе смотрел на профессора Хенгстенберг. Он собирался поспорить с ней, а мне хотелось сказать ему, что он обращается не к тому человеку, но, к сожалению, я всё ещё не могла посылать сообщения, поэтому не оставалось ничего другого, как ободряюще ему кивнуть. Но Фалько Гёрнер схватил свою сумку и взбесившись, покинул лекцию. Я так хорошо его понимала, но между тем уже знала, что этот гнев ничего не даст.

После лекции я подошла к профессору Хенгстенберг и нетерпеливо посмотрела на неё.

– Пожалуйста подметите лекционный зал, как только все покинут помещение, – недовольно сказала она, а потом повернулась к Дульсе, у которой был вопрос по поводу договора преобразования в демократию. Я смотрела им вслед, как они, углубившись в разговор, вышли из аудитории. Как раз в это время в амфитеатр внезапно ворвался Лоренц и прямо-таки бросился ко мне.

– Я добыл его, – выкрикнул он, округлив глаза.

– Нет, – беззвучно сказала я, не веря своим ушам.

– О да, последних два слова. Заклинание теперь полное, – Лоренц понял вверх помятую бумажку.

– Я просто не могу в это поверить, – возликовала я.

После стольких провалов нам наконец улыбнулась удача.

– Пойдём, давай сразу проверим, что там за дверью, я не выдержу больше ни секунды. Он даже ещё там, и мы наконец сможем узнать, что он там делает.

– Я ещё должна подмести аудиторию, – объяснила я и огляделась.

В этот момент как раз последний студент выходил из амфитеатра.

– Правда! – простонал Лоренц. – Да это займёт целую вечность.

Внезапно у меня появилась идея. Действительно понадобится вечность, если будешь подметать метлой, но для чего я тогда маг.

– Держись крепко за скамейку, – сказала я, обращаясь к Лоренцу, потом закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

Выдыхая, я подняла руки и послала порывистый ветер по рядам скамеек. Он поднял пыль, задувая её вверх, как песочная буря. Я направила ветер в сторону и далеко за амфитеатром отпустила в пустоту.

– Все, готово, – сказала я и обернулась.

Лоренц с распахнутыми от испуга глазами держался за скамейку, а его прическа как-то косо стояла дыбом.

– Ты что-то приняла? – спросил он дрожащим голосом. – Это было нереально.

– Просто немного потренировалась, – сказала я и помогла Лоренцу встать со скамейки. У меня не было времени подробно рассказать ему о книге из Мантао. – Пойдем, надо воспользоваться паузой.

Я потащила его к выходу, и мы быстро побежали по пустому коридору, ведущему к старым аудиториям.

Мой голос дрожал, когда я стояла перед стеной и говорила заклинание. Я чувствовала себя как в детстве, когда следующий день рождения был бесконечно далеко, а год казался вечностью. Но вот вечность прошла и я наконец узнаю, что Парэльсус скрывал за этой дверью.

Когда прозвучало последнее слово заклинания, стена передо мной засветилась, и показались очертания двери.

Я чуть не взвизгнула от радости, но сдержалась и открыла дверь, прежде чем она снова исчезнет. Мне навстречу заструился свет.

– Вперед! – сказала я Лоренцу, и мы вместе вошли.

Когда я открыла глаза, мне показалось, что у меня что-то со зрением. Почему я стояла в антикварном магазине господина Лилиенштейна?

К моему удивлению Лоренц начал визжать, как будто встретил поп-звезду.

Я хаотично оглядывалась вокруг, чтобы найти причину его бурных эмоций. И теперь я ее тоже увидела.

За большим столом сидели собственной персоной Константин Кронворт, рядом с ним господин Лилиенштейн, Парэльсус и Ким Гёрнер, хозяин «Гостиной Шенефельде».

– Эм...– запнулась я, поняв, что мы помешали деликатной встрече. Но меня наверное не услышали, потому что Лоренц продолжал непрерывно визжать.

Когда ему пришлось сделать вдох, вдруг стало тихо, и четверо господ передо мной похоже тоже пришли в себя.

– Ну кто еще, кроме Сельмы Каспари, – вздохнул Парэльсус.

– Я тебе сразу сказал, что это дело с дверью недостаточно безопасно, – ответил Константин Кронворт, пытаясь через мое плечо разглядеть, не привела ли я подкрепление.

– Спокойно, господа, дверь была надежной, – вставил слово Ким Гёрнер.

– Не была, – ответила я совершенно спокойно. – Адмирал тоже идёт по вашему следу. Думаю, он считает вас Красным Мстителем.

– Меня? – удивился Парэлсус, проводя рукой по лохматым, белоснежным волосам.

Константин Кронворт начал хихикать.

– Тут он не по адресу, – он вновь захихикал.

– Ах, значит Красный Мститель это вы, – предположила я и посмотрела на него более внимательно.

Пропорции подходили, да и небольшой животик тоже явно указывал на него. Константин Кроворт подавился смехом и втянул живот, как будто догадался о моих мыслях.

Его реакция красноречиво подтвердила, что я права. Значит это он Красный Мститель, но зачем ему натягивать на себя красный костюм? Он ведь любимец Объединённого Магического Союза, и ему нет нужды бороться за свободу слова?

– Давайте помедленнее. Что вы вообще здесь делаете? – напористо спросил Ким Гёрнер.

– Я хочу поговорить с Парэлсусом, но он уже весь год избегает меня. Кроме того, у меня было подозрение, что он сотрудничает с палатой сенаторов. Мы следим за ним уже какое-то время, чтобы выяснить, что он от нас скрывает.

– От вас скрываю? С каких пор я должен перед вами отчитываться? – фыркнул Парэлсус.

Но я проигнорировала его негодование.

– Мне нужна информация из палаты сенаторов. С Виллибальдом Вернером что-то не так.

– Палата сенаторов! – выкрикнул Парэлсус. – Это всё в прошлом, моих Гройзель-крыс обнаружили, абсолютно всех. Мне вообще больше ничего не удаётся разузнать. Пришлось даже выехать из моего подвала.

– А это зачем? – спросила я в замешательстве.

– Потому что больше нигде небезопасно, разве не понимаешь? За мной наблюдают и следят. Палата сенаторов преследует меня. Я живут теперь в Шёнефельде, там легче скрыться.

– Но вы ведь принимаете участие в исследовательском проекте?

– Да, – захихикал он. – Палате сенаторов не терпится узнать, как работает МУП и как я создам универсальное мировое знание. Они построили в медиатеке огромную лабораторию. Больше всего им хотелось бы, чтобы я немедленно сделал для них доступными все умы магов. Но они ничего от меня не дождутся, – он скрестил руки на груди, как сердитый ребёнок.

– Значит вы не объединились с палатой сенаторов? – озадаченно спросила я.

Неужели мои предположения действительно были настолько ошибочными?

– Я? – Парэлсус укоризненно посмотрел на меня. – Эти бюрократы ничего от меня не узнают. Профессор Эспндорм настояла на том, чтобы я принял участие в проекте, потому что он принесёт свежие денежки в кассу Тенненбоде. В конце концов, с каждым годом число студентов уже долгое время сокращается. Но честно говоря, я взялся за новую тему, а проект МУП 2.0 продвигается с тех пор медленно. Надеюсь когда-нибудь палата сенаторов потеряет ко мне интерес. Вот так всё просто.

– А что вы делаете здесь? – спросила я в изумлении глядя на Парэлсуса. – Вы планируете вместе следующую миссию Красного Мстителя? Но, собственно, зачем? – я повернулась к Константину Конворту. – Разве у вас недостаточно объектов искусства? Ваши читатели ждут от вас новых книг, – сказала я.

В этот момент Лоренц пришёл в себя и подошёл к столу.

– То, что я смог с вами встретиться, для меня большая честь, – заикался он, восторженно глядя на Константина Кронворта. – Когда вы снова начнёте оформлять фасад Теннебоде? С тех пор, как ваше искусство не сопровождает меня каждый день, моя жизнь совсем померкла.

Лоернц дал волю своему патетическому вдохновению, в то время, как Константин Кронворт смотрел на него со странной смесью неверия и сдержанности.

Но он не относился к Лоренцу, как к сумасшедшему поклоннику. Вместо этого выражение его круглого лица, медленно и неудержимо, становилось всё серьёзнее, чем дольше Лоренц говорил о чёрной дыре, которая образовалась в его жизни из-за паузы в артистической карьере Константина Кронворта.

– Вот видите, – внезапно вздохнул он не менее патетично, чем Лоренц, и отбросил свои жидкие, светлые волосы назад. – Я нужен моим фанатам, я их свет и солнце.

– Тогда возвращайтесь наконец к нам! – умолял Лоренц. – Я знаю, что сейчас у вас творческий кризис, но он закончится.

– Творческий кризис? – Константин Кронворт чуть ли ни выплюнул это слово. – У меня нет никакого творческого кризиса, я всегда креативен, круглосуточно. Палата сенаторов запретила выпускать мой том стихов, – он страдальчески закрыл глаза.

Потом снова распахнул их и посмотрел на нас горящим страстью взглядом.

– Палата сенаторов запретила меня, – красноречиво сказала он.

– Что? – я испуганно уставилась на мужчин. Но все кивнули, подтверждая его слова.

– Я слишком критически настроен по отношению к обществу и режиму, – с мрачным видом продолжил Константин Кронворт. – Мне больше нельзя ничего делать, они повсюду распространяют слух, что у меня кризис. При этом они не дают мне работать и угрожают послать в Хаебрам, если я нарушу запреты на выступление и публикацию. Какая наглость

– Это фатально, – испуганно пробормотал Лоренц и повернулся ко мне. – Мы должны помочь ему.

– Вы хотите нам помочь? – презрительно спросил Ким Гёрнер. – Вы даже не удосужились подыскать защищенное от прослушивания помещение, или вы думаете, я не подслушивал ваши разговоры?

– Не стоит недооценивать Сельму Каспари, – серьёзно сказал Парэлсус. – Она может достичь необычайных высот в непредсказуемости.

– Я же уже много раз извинялась, – сердито ответила я. – Если бы вы не скрывали от меня информацию, мне не пришлось бы шантажировать вас, но если вы хотите услышать извинение ещё раз, то я кончено скажу его. Извините! – последнее слово я сказала громче, чем было необходимо.

– Попридержите коней! – прервал нас господин Лилиенштейн, успокаивая. – Думаю, Сельма может ещё многое для нас сделать, а мы для неё. Мы просто должны быть открытыми и помогать друг другу, ведь мы в конце концов хотим одного и того же.

– Именно, – сказала я и подумала о совете в Антарктике, который сверг целое правительство.

Наконец кто-то выразил моё мнение. Но спор о всяких мелочах не поможет нам продвинуться вперёд. Нам необходимо объединиться.

– Тогда я начну, в знак того, что иду вам навстречу, – сказала я примирительно, переводя взгляд с одного на другого. – Мы собираемся во время соревнования драконов провести кампанию, чтобы отвлечь охрану от Виллибальда Вернера, а потом я хочу призвать его к ответу.

– Очень профессионально, – придрался Парэлсус, и моё примирительное настроение сразу же испарилось. – Как будто Виллибальд Вернер захочет с тобой говорить.

– Выступление Красного Мстителя тоже было не шедевром, ведь так? – быстро ответила я. – Да и то, что господину Кронворту удалось уйти от Чёрной гвардии можно скорее назвать везением, а не разумным планом. И что насчёт листовок? Разве мы уже не пришли к заключению, что такие кампании совершенно бессмысленны? И между прочим Виллибальд Вернер точно со мной поговорит. Мне просто нужно подойти к нему достаточно близко.

– Что касается листовок, должен с ней согласиться, – сказал господин Лилиенштейн, который всё ещё любезно придерживался моего мнения.

– Давайте просто скомбинируем наши кампании, – предложил Лоренц, которому, в отличие от меня, легче удавалось сохранять хладнокровие. Он коротко описал, что мы запланировали, и когда рассказал о списке исчезнувших девушек, даже заработал восхищённый взгляд от Парэлсуса.

– Если мы хорошо спланируем, то у нас будет достаточно времени для наших требований. Сельма сможет поговорить с Виллибальдом Вернером, а вы бороться против цензуры. Возможно нам стоит распространить ваше подвергшееся цензуре произведение.

– Это хорошая идея, – Константин Кронворт вскочил и восторженно посмотрел на Лоренца. – Речь идёт о стихотворение, которое мне не разрешили опубликовать и поэтому сразу разрушили всю мою творческую карьеру. Это стихотворение нужно придать общественности, оно называется «Королевская кровь», – он снова повернулся к столу. – На листовках мы напечатаем стихотворение, а не скучные объяснения. А под ним припишем заметку, что Константину Кронворту запретили работать. Если у меня есть ещё больше таких лояльных поклонников, как он, – он с благодарностью посмотрел на Лоренца, – тогда публика отреагирует.

– «Королевская кровь»? – спросила я. – Как подходит.

– Кончено подходит, – ответил Константин Кронворт, словно поднялся в облака.

– Хорошо, тогда нужно обговорить детали, потому что нам осталось не так много времени для подготовки, – сказала я и подсела к ним за большой стол, словно это было само собой разумеющемся.

В то время, как Парэлсус и Ким Гёрнер критично меня разглядывали, господин Лилиенштейн и Константин Кронворт ободряюще кивнули.

Когда и Лоренц занял место, я довольная, всех осмотрела.

Это был ещё не профессиональный совет, но в любом случае начало сделано, а опьяняющее чувство, что мои друзья и я были не единственными, кто хотел бороться с системой, невероятно меня окрылило.