Текст книги "Люди сумрака (СИ)"

Автор книги: Кармаль Герцен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 20

Ленард

Я проснулся, судорожно хватая ртом воздух. Весь ужас, что Дэймон ощутил после встречи с убитой им иллюзией, жил сейчас во мне самом. Лайли проснулась и принялась успокаивать меня.

– Все нормально, – через силу сказал я. Долго молчал, прежде чем огорошить подругу: – Я видел его. Говорил с ним.

– С Дэймоном? – Лайли ошеломленно смотрела на меня.

Я кивнул.

– Чего он хотел от тебя? – заинтересовалась она.

– Помощи. После того, как Дэймон убил Алессу, она являлась ему в кошмарах и галлюцинациях. А потом… заключила его в странном месте, который она называет Лимбом. Месте явно не из нашей реальности, где нет ничего, кроме этого дома – или его отражения – и бесконечного тумана. Теперь душа Дэймона заперта в доме и обречена на вечное мучение рядом с той, которую он убил. – Я тяжело вздохнул. – А мне, чтобы выбраться из замкнутого круга, нужно освободить Дэймона – лишить иллюзию Алессы той силы, которая позволяет ей держать его в плену.

– Хочешь сказать, ты можешь помочь Дэймону спастись из лап свихнувшейся на жажде мести иллюзии? – ахнула Лайли.

– Да, но способ будет не из приятных, – неохотно отозвался я. – Помнишь книги, которые Дэймон читал после смерти Алессы, надеясь ее воскресить? Пусть они так и не дали ему ответа, но в них было рассказано о Лимбе и о том, как выбраться из него. Теперь я должен позволить душе Дэймона вселиться в мое тело. Без моего согласия у него это просто не получится.

– Господи боже мой, это еще зачем? – поразилась Лайли.

– Только так он сможет рассказать, что мне нужно будет сделать. К счастью, это всего на одну ночь. А потом все закончится, и я наконец смогу вернуться к нормальной жизни, и забыть происходящее в этом проклятом доме, как страшный сон.

– Я останусь с тобой, – решительно заявила Лайли.

Мне было не по себе от мыслей о грядущей ночи, но осознание, что Лайли будет рядом, успокаивало.

Я никогда не ждал полуночи с таким внутренним трепетом, как сейчас. Позволить чужой душе вселиться в собственное тело – не самая лучшая перспектива. Но если я хотел оставить в прошлом странный дом и его призраков, то мне нужно было пойти на это.

Я засыпал, крепко держа в руке руку Лайли.

Проснувшись утром, увидел исписанные листки бумаги, в беспорядке разбросанные по всей спальне. Почерк мой, но, как я ни пытался, так и не смог вспомнить, как и когда я это писал.

От моей возни проснулась Лайли. Я ободряюще улыбнулся ей, она ответила слабой улыбкой.

– Как все прошло? – поинтересовался я у подруги.

– Жутко, – призналась она. – Думаю, и говорить не стоит: ты был сам не свой. Не отвечал на мои вопросы, вообще на меня внимания не обращал. Зато постоянно бормотал что-то и писал, писал, писал…

Я сжал ее руку.

– Скоро все закончится, – пообещал я.

Поднявшись с кровати, собрал листки и принялся внимательно их изучать. Ритуал был несложен: мне нужно было собрать вещи Дэймона, сохранившие его энергетику – как говорила незнакомка на кладбище, частички его души.

Я собрал волосы с его расчески, влажной ватной палочкой стер засохшую каплю крови на раковине, оставшуюся после неудачного бритья. Ритуал требовал и моей крови – как проводника Дэймона в мир, из которого его так безжалостно выдернули.

Теперь мне необходимо было землей начертить сложный рисунок. Для того, чтобы ее собрать, пришлось пройти на задний двор, минуя могилу ожившей иллюзии.

«Ничего, – думал я, не в силах отвести взгляд от земли, под толщей которой лежало мертвое тело. – В последний раз я вижу этот двор. В последний раз участвую в этом мистическом безумии».

Набрав земли, я вернулся в дом. В железный чан, добытый из гаража, кинул несколько вещей, принадлежавших Дэймону: лоскут ткани с его плаща, блокнот, кусок картины и фотография, случайно найденная в бумажнике и запечатлевшая несимпатичного мужчину с длинными волосами. В тот же чан я кинул ватную палочку, вымазанную в крови и волосы Дэймона. Пока огонь пожирал свою добычу, резанул ладонь и стряхнул в него несколько капель своей собственной крови.

Когда от всех преданных огню вещей остался только пепел, я пересыпал его в стеклянную чашку и поднялся в спальню. Землей начертил на полу знак и высыпал пепел в его центр.

Приготовления к ритуалу были закончены. Я выпрямился и посмотрел на застывшую в углу комнаты Лайли. Подойдя к ней, ласково ее поцеловал.

Мне не терпелось скорей покончить со всем этим.

Вернувшись к знаку на полу, я сел на колени и вооружился последним листком бумаги. Несколько раз прочитал про себя написанные на нем незнакомые слова, прежде чем произнести их вслух.

Несколько секунд ничего не происходило. А затем в центре рисунка, на месте, где был высыпан пепел, вспыхнул белый огонь. Он начал распространяться все дальше и дальше, пока не охватил собой все линии начерченного мной знака. Когда огонь потух, мне стало холодно.

Из комнаты напротив раздалось негромкое женское пение. Вскочив на ноги, я судорожно обернулся, но никого не увидел.

А повернувшись, увидел себя, медленно поднимающегося с колен.

– Ну что? – взволнованно проговорила Лайли. – Получилось?

Тот Ленард, которого я видел всего в шаге от себя, улыбнулся девушке.

– Все закончилось, мы можем ехать домой, – сказал он.

Лайли облегченно вздохнула и обняла его.

Я закричал, взывая к ней. Она не услышала, лишь, отстранившись, спросила:

– Этот знак… оставить его здесь?

– Думаю, будет лучше, если мы его уничтожим.

Лайли согласно кивнула и собрала землю и пепел.

А я бессильно наблюдал за тем, как моя милая уходит из дома под руку с тем, кто обрек меня на вечное заточение.

Дэймон, уходя, даже не обернулся.

– Любимый, ты снова убежал от меня, – голос Алессы, который я так часто слышал в своих странных снах, заставил мое дыхание сбиться.

Она выходила из комнаты напротив. Светлые волосы обрамляли бледное лицо, нож все так же торчал из груди.

– Я – не Дэймон, – хрипло произнес я. – Он меня обманул. Он забрал мое тело, чтобы выбраться отсюда.

Иллюзия звонко рассмеялась.

– Ты хочешь обмануть меня, Дэймони? – Смех резко прекратился, а глаза предостерегающе сузились. – Я не люблю, когда меня обманывают…

Алесса или не понимала, что я – не ее возлюбленный или же не хотела понимать. В любом случае, я сам был виноват в том, что позволил Дэймону завладеть моим телом, забрать все, что принадлежало мне. В тот момент, когда я произнес слова ритуала, я разрушил свою жизнь.

Это была моя расплата.

ГЛАВА 21

Кармаль

– Это полнейшее безумие, Кармаль! – категорично заявила Франческа. Она порывалась сейчас же прилететь ко мне, и мне много стоило усилий ее отговорить.

– Понимаю, но…

– Ты до сих пор не можешь исправить последствия сделки с баньши, а хочешь…

– В том-то и дело, что не могу! – воскликнула я, перебивая подругу. Поплотнее прикрыла дверь и, садясь на кровать, сказала уже тише: – У меня нет выбора, Фран. Самой баньши мне не достать – и она наверняка сильнее меня в обоих мирах, после стольких-то выпитых душ! Я не могу позволить ей и дальше продолжать мучить Лори – как и не могу позволить ей сделать сосудом меня, впустив ее в свое сознание. Ты только вспомни – она заставила Эмили Монаган убить собственную сестру! Ты представляешь, на что она способна? – Помолчав, я закончила со вздохом: – Я в ловушке, Фран.

– Но это не выход! – воскликнула подруга. Я слышала в трубке перестук ее каблуков – она ходила туда-сюда, не в силах остановиться, как делала всякий раз, когда ее переполняли эмоции.

– Разве? – устало бросила я. – У тебя есть другие идеи, как разорвать сделку с баньши? И ты, как никто другой, должна понимать, что она достойна смерти.

– Дело не в этом, – отрывисто сказала Франческа. – Не в морали. Она – падальщица, убийца и живых, и мертвых. Просто… Кто такой этот Пастырь? Что ты вообще знаешь о нем?

– То, что он может избавить мою дочь от кошмаров.

Франческа молчала. Ей нечего было сказать в ответ.

– Просто пойми одно. Не все люди верят в перерождение – как бы ни надрывалась церковь, как бы ни промывала нам мозги. И что делают те, кто верят, что жизнь – одна, и второго шанса прожить ее не будет?

– И что они делают? – с обреченным вздохом спросила Фран.

– Живут. Пытаются прожить каждый свой день так, как будто он последний. Что мне стоит стать одной из них? Жить и наслаждаться тем, что у меня есть чудесная дочь, которая не страдает от нескончаемых кошмаров, и в сознание которой не пытается влезть существо, не принадлежащее ни миру живых, ни миру мертвых.

Франческа молчала. Несмотря на свою импульсивность и несговорчивость, понимала, что я права. Я знала, что она беспокоится за меня – да я бы сама предпочла избежать такой участи как сделка с Пастырем. Но… выбирая между спокойной жизнью дочери и собственной жизнью после смерти, я не допускала ни тени сомнения.

Я долго не могла уснуть, беспрестанно ворочаясь и сбивая под собой простынь. Все-таки задремала, но проснулась с бешено колотящимся сердцем, когда тишину дома разорвал девичий крик.

Лори… Наш общий кошмар повторялся снова.

Я влетела в ее спальню, чуть не сбив с тумбочки торшер. Включив свет, увидела дочь, мечущуюся на кровати. Личико влажное от пота, дыхание тяжелое. Я разбудила Лори, прижала к себе.

– Мама? Я снова кричала? – виновато спросила дочка.

– Ничего страшного, это просто сон.

Я никогда не рассказывала Лори о природе ее кошмаров – зачем пугать ее еще сильнее историями о баньши и Той Стороне? Но когда все она немного подрастет… и когда все это закончится – я открою ей правду. Обо всем. Обо мне, родителях, Лили-Белле и фатальной моей ошибке – сделке с баньши.

Когда все это закончится…

Прошептала, уткнувшись в макушку:

– Все будет хорошо, зайка.

Она подняла на меня взгляд чудесных голубых глаз и шепнула:

– Знаю.

Поерзала на кровати, перевернулась на бок, уютно завернувшись в одеяло.

– Спокойной ночи, малышка.

– Спокойной ночи.

Я вернулась в спальню, накинула платье – чтобы Сумрачный город запечатлел и запомнил меня именно в нем, а не в полупрозрачной ночнушке, а после с легкостью преодолела грань миров. Села в такси, незамеченная ни водителем, ни пассажиром – оба они были живыми, добралась до дома Дэймона Спаркса. Алессу я нашла в комнате с мольбертами, где она с нежностью и тоской смотрела на собственный портрет.

Десятки мыслей вихрем пронеслись в голове. Как могла Алесса продолжать любить своего убийцу, пусть и убийство ее было роковой случайностью? Как мне сказать Феликсу о ней и Спарксе? Я не могла рассказать то, что видела, не выдав себя, не выдав свою одаренность. Надеюсь, Франческе удастся добиться от Руаре разрешения послать в Дейстер одного из своих магов – чтобы он развеял окутывающую тело Алессы иллюзию. А потом мне нужно будет исхитриться, чтобы Феликс увидел ее истинный облик.

Но все это потом – когда с баньши будет покончено.

– Алесса, – позвала я.

Она обернулась, заметно нервничая, немного дерганым движением оправила идеально сидящее светлое платье.

– Ты покажешь мне, где сейчас скрывается Пастырь?

– Нет, мы встретимся здесь, на Той Стороне.

Это было неожиданно – я не думала, что наша встреча состоится в мире мертвых, а не в мире живых.

– Я рассказала ему о тебе, но еще не знаю его решения. Пойдем.

Вслед за Алессой я выскользнула из дома ее убийцы. Мы сели в брошенную кем-то в мире живых машину, и пока Алесса уверенно тронулась с места, я смотрела в зеркало заднего вида на призрачный след настоящего, реального автомобиля, который в привычной мне реальности все так же стоял на своем месте. Надо же, за одиннадцать лет я уже отвыкла от всего этого – от странных, порой немного жутковатых чудес Той Стороны.

Я смотрела из окна на Сумрачный город, гадая, что принесет мне сегодняшний день. Сумею ли я добиться того, чего так страстно желаю? Каким окажется этот самый Пастырь – наемник, «устранитель проблем»?

Долго гадать мне не пришлось – скоро Алесса притормозила у площади с фонтаном. В реальности мы часто с Лори гуляли здесь. Сумрачница взглянула на часы.

– Мы вовремя. Идем.

Пастыря я заметила издалека – и сразу поняла, что это именно он. Хотя, признаюсь, представляла его немного другим. Заложив руки в карманы, он исподлобья смотрел на нас, и было что-то пугающее в его взгляде. Широкоплечий, поджарый, с крупными чертами лица – орлиный нос, тяжелый подбородок. Шрам, пересекающий щеку и рассекающий бровь. Готова поклясться – самая, что ни на есть, настоящая иллюзия – для устрашения и создания образа диковатого варвара, жестокого и беспощадного. Волосы светлые – блондин, русый, рыжий? – здесь, в Сумрачном городе с его сумрачными оттенками и не понять.

От взгляда Пастыря появлялось желание скрыться, исчезнуть. Казалось, он заглядывает через глаза в самую душу, вытряхивает, выворачивает наизнанку, изучает с интересом маньяка, разглядывающего останки убитой им жертвы. Мерзкое ощущение.

– Я – Кармаль…

– Я знаю, кто ты. – Голос под стать облику – низкий, хрипловатый.

Я раздраженно закусила губу. Не люблю, когда меня перебивают, но еще больше не люблю, когда тычут мне в лицо своей осведомленность. И снова этот взгляд, проникающий в самое нутро – взгляд, от которого хотелось поскорее отмыться.

– Может, хватит на меня пялиться? – не выдержала я.

Пастырь ухмыльнулся. Не усмешка, а именно ухмылка, придавшая ему слегка безумный вид. Псих, не иначе – у меня от него мурашки бежали по коже.

– Я должен видеть, чего стоит твоя душа, сколько в тебе сокрыто силы – если, конечно, ты не отдашь взамен душу баньши. Она сильна… очень сильна…

Сложив руки на груди, Алесса категорично заявила:

– Душа баньши нужна мне, и обсуждению это не подлежит.

Итак, она не отступит. Значит, иного выбора у меня нет.

– Хорошо, – мрачно бросила я. – Забирай мою душу. Но…

– Никакой отсрочки, – отрезал Пастырь, угадав мои мысли. Или знал о них наверняка? – За убийство человека отсрочки я не даю. Как только ты умрешь и попадешь на Ту Сторону, твоя душа станет моей. Жаль, ты не так сильна. Но твой дар сумрачницы сделает мой еще сильнее.

Я медленно выдохнула. Вот она – точка невозврата. Как только я дам свое согласие, пути назад не будет.

– Забирай, – бросила я.

Пастырь шагнул ко мне. От его близости возникло стихийное желание отступить, но я сумела совладать со своими эмоциями. Встретила его пристальный взгляд твердым взглядом. Пастырь протянул к моему уху широкую ладонь. Только сейчас я увидела, что ноготь его мизинца невероятно длинен – длиннее любого из моих ногтей.

– Скрепим сделку. Будь умницей, не шевелись.

Его ноготь царапнул кожу за ухом, а затем… вонзился в мою плоть. Боль ослепила. Из моего рта вырвался не то стон, не то хрип. Пастырь опустил руку, и я отчетливо увидела, как по его мизинцу стекает кровь. Моя кровь.

Коснулась уха – раны нет, только крохотный шрам в углублении за мочкой.

– Небольшая татуировка на память о нашей сделке, – ухмыльнувшись еще шире, пояснил Пастырь.

Очередное клеймо.

– Давайте уже покончим с этим, – сухо сказала я.

Алесса торопливо кивнула – нервничала еще сильнее, чем прежде. Избегая смотреть Пастырю в глаза, произнесла:

– Я покажу вам, где живет баньши.

– Если она обитает в Сумрачном городе, значит, сейчас сосуда в мире живых у нее нет?

– Думаю, да, – пожала плечами Алесса. – Вот почему она продолжает истязать твою дочь – ей необходим проводник в мир живых – сосуд, как ты это называешь.

Направившись вслед за ней, я пробормотала:

– Не я. Так живых людей называет она сама.

Вскинула голову, глядя на Алессу. Вряд ли дар баньши, ровно как и способность использовать живых людей в качестве вместилищ ее души, перейдет ей. Она просто станет сильнее, как сумрачница… намного сильнее. Но если она будет злоупотреблять своим даром, если от ее рук пострадает кто-то из живых… я об этом узнаю.

И ее не спасет даже то, что когда-то она мне помогла.

Алесса привезла нас в пригород Дейстера, где рядком выстроились чудные двухэтажные домики в едином стиле, с заборчиками и лужайками – зелеными в мире живых и светло-серыми в мире мертвых.

Я чувствовала, как колотится сердце и холодеют руки. Мне предстояло встретиться лицом к лицу со своим давним кошмаром, с женщиной, которая едва не сломала моей дочери жизнь. Так ли силен Пастырь, как о нем говорят? Сумеет ли он совладать с той, которая была рождена – или создана богами – для того, чтобы предупреждать людей о смерти?

– Неплохое она выбрала себе местечко, – заметила я. Не знаю, зачем – чтобы скрыть свою нервозность?

– Да уж, – мрачно ответила Алесса. – Подальше от чужих глаз.

Она остановила автомобиль. Хлопнули дверцы, Пастырь первым направился к двери.

– Можете оставаться снаружи, – с презрительным смешком бросил он. – Я все улажу.

– Ну уж нет. Я хочу своими глазами видеть, за что я отдала собственную душу.

– Дело твое, – хмыкнул Пастырь.

В тот же миг входная дверь сорвалась с петель, повинуясь едва уловимому движению руки странника. А спустя несколько мгновений, войдя в дом, я увидела ее.

Черные волосы – в моем давнем кошмаре они развеивались как змеи, а в реальности Той Стороны лежали волосок к волоску. Стройная, с удлиненным лицом и высокими скулами, не постаревшая ни на миг.

– Кармаль. – Судя по тщательно скрываемому удивлению, способностью ясновидения баньши не обладала. Взглянула на непрошенного гостя с деланным хладнокровием, но на глубине ее темных глаз затаился страх.

Пастырь обернулся ко мне.

– Нужно время для обличительной речи? – забавляясь, спросил он.

– Ни к чему. – Я шагнула ближе, чтобы лучше видеть выражение лица баньши. Заглядывая в глаза своему кошмару, сказала: – Хотя… Это за мою дочь. За Шейлу Макинтайр, за Эмили Монаган – пусть не самую достойную женщину на планете, но недостойную того, чтобы ее руками убили ее собственную сестру. За десятки людей, чьи жизни ты загубила. Пастырь, фас.

К чести баньши, она пыталась сопротивляться. Разом треснули зеркала и оконные стекла, с полок полетели книги и посуда, стены заходили ходуном от насланных чар, которыми баньши намеревалась уничтожить Пастыря. А он… Я впервые видела что-либо подобное. Что-то настолько странное, жуткое и завораживающее одновременно.

Он вдруг стал тенью самого себя – густо-черной, как ночь, и безликой. Черный человек опустился на колени, его теневой слепок стал шириться, расти, перевоплощаться. Алесса, схватив меня за локоть, потянула назад. Я была настолько ошеломлена происходящим, что не стала сопротивляться и вырывать руки.

Тот, кто прежде назывался Пастырем, превратился в сотканного из мрака монстра. Монстры… они всю жизнь будто преследовали меня. Громадный, он возвышался над баньши, протягивая к ней свои туманно-черные лапы, пока в его теневую плоть вонзались осколки стекол и зеркал. Когда его распахнутая пасть с сотнями клыков сомкнулась на голове баньши, Алесса, вскрикнув, отвернулась.

А я так и не сумела заставить себя отвести взгляд.

Смотрела, как от баньши остаются одни лишь ошметья, а затем в громадной черной пасти исчезают и они. Словно загипнотизированная, смотрела, как Пастырь превращается обратно – в человека с окровавленным ртом. Когда я думала, как именно он убьет баньши, я представляла десятки вариантов – но ни один из них не был близок к реальности.

Нарочито медленно Пастырь вытер рот. Алесса смотрела на него оторопелым взглядом.

– Тебе не стоит меня бояться – я не ел ее, – усмехнулся он. – Моя тьма сожгла ее плоть.

– Да, спасибо, мне стало намного легче, – с гримасой отвращения отозвалась сумрачница.

Я проследила за ее взглядом и увидела сверкающее облако энергии – душу растерзанной баньши.

– Оставьте меня, – твердым голосом сказала Алесса.

– Не хочешь, чтобы мы видели, как ты выпиваешь ее душу и превращаешься в падальщицу? – сухо спросила я.

Алесса повернулась, твердо глядя на меня.

– Ты сделала свой выбор, а я – свой, – с достоинством ответила она. – А теперь уходите.

Пастырь задержал на мне взгляд.

– Еще увидимся, Кармаль. – И… исчез.

Мгновением спустя и я вернула блуждающее сознание в свое тело. Долго лежала, не шевелясь, уставившись в потолок бездумным взглядом.

В эту ночь уснуть мне так и не удалось.

ГЛАВА 22

Ленард

Дни серые, долгие, мучительно похожие на друг друга… в этом доме они тянулись медленно, заставляя меня каждый час, каждую минуту вспоминать о своей ошибке.

Я не знал сна, как и не знал покоя. Куда бы я ни пошел – всюду была Алесса. А дом по-прежнему меня не отпускал.

Я хотел умереть, чтобы прекратить свое бессмысленное и мучительное существование, но… В Лимбе не умирают.

Я чувствовал жизнь за пределами своей двухэтажной клетки, ощущал жизненные токи тех, кто проезжал мимо дома Дэймона Спаркса – там, в реальном мире, который в одночасье стал для меня недосягаем, но моих сил недоставало, чтобы дотянуться до них.

Но я все же дождался своего часа. Однажды я почувствовал биение человеческого сердца. Ночь вступила в свои права, поделившись со мной своей потусторонней силой. Тогда я позвал незнакомца, на свою беду решившего воспользоваться безлюдной дорогой.

Как только мужчина переступил порог, ловушка за ним захлопнулась.