Текст книги "Люди сумрака (СИ)"

Автор книги: Кармаль Герцен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 18

Ленард

– Та женщина на кладбище… она была права, – прошептала Лайли. – Никто не должен обладать такой силой. А если обладает, то должен быть готов к ее последствиям. Готов к расплате.

– Ты веришь, что эта женщина существует? Что существует магия, способная оживлять мертвых? – спросил я.

– Не оживлять их самих, лишь воскрешать их образ, – покачала головой Лайли. – Та женщина на кладбище наверняка была одаренной, и создала для Дэймона иллюзию его погибшей возлюбленной. Но в какой-то момент все пошло не так, и иллюзия вдруг пожелала зажить своей собственной жизнью. – Она вздохнула. – Мы можем только гадать, что в действительности произошло с Дэймоном… но вряд ли мы когда-нибудь узнаем ответ.

Я прижал Лайли к себе, наслаждаясь теплом ее обнаженной кожи. После мрачного сна, после кладбищенского холода, которое, казалось, просочилось в мою память и тело, мне нужно было ее тепло. Мне нужно было согреться.

– Если только ответ не кроится в этих снах, – произнес я, зарывшись лицом в волосы Лайли.

– Тогда нам остается лишь ждать.

Когда стрелки часов приближались к десяти вечера, Лайли неожиданно изъявила желание поехать со мной в дом Дэймона и Алессы.

– Нет. Это может быть опасно, – категорично заявил я. – Я не знаю, как силы этого дома подействуют на тебя: вдруг они воспротивятся чужому вмешательству?

Когда хотела, Лайли могла быть очень упертой. К моему неудовольствию, это был как раз такой случай. Как я ни пытался отговорить подругу, ничего не помогало. В конце концов, мне ничего не оставалось делать, как сдаться.

– Обещаю, если я почувствую что-то неладное, я тут же сбегу, – заверила Лайли. – Я просто хочу понять: происходит ли что-то эдакое в доме, когда ты видишь сны? Вдруг я увижу Алессу… или Дэймона… вдруг замечу что-то, что позволит тебе не проживать раз за разом эту жуткую историю. Ты ведь фактически влезаешь в шкуру Дэймона каждую ночь, ощущаешь все его эмоции… должно быть, это неимоверно тяжело.

– Непросто, – согласился я. – Но я надеюсь, что, рано или поздно, все это безумие закончится…

Алесса… моя Алесса… Я смотрел на прелестную девушку, но видел лишь убийцу. Закрывал глаза и видел Брэндона, задыхающегося от страха при виде своей жертвы. Роли поменялись, и теперь жертвой стал он.

Я видел Наян и малышку Кинни, не знающую и не понимающую, какая трагедия произошла в их семье. Не подозревающую о каре, что была уготована ей самой.

Каждый день с Алессой был мукой. Я больше не мог слышать ее беззаботную болтовню о саде, не мог видеть ее рисунки – прекрасные, светлые, не мог рисовать ее милый образ… Повсюду была фальшь… и сама Алесса была фальшивкой.

Впрочем, и показная – фальшивая – гармония отношений постепенно сходила на нет. Алесса все больше замыкалась в себе. Она стала угрюмой, неразговорчивой. Все отчетливее по ночам я слышал ее голос: «Убей младенца!» Свистящий шепот, так похожий на шипение ядовитой змеи, проникал в мои сны. Просыпаясь, я с ужасом представлял картину: я, спящий, и склонившаяся надо мной Алесса, шепчущая пугающие, жуткие слова.

По моей вине погибли Брэндон и Наян, из-за моей лжи, которой я, как щитом, пытался закрыться от Алессы. Из-за моей лжи их дочери теперь грозила опасность. И я знал, что правда меня не спасет – стоит мне открыться Алессе, и я повторю участь Брэндона и Наян.

Ее укоризненный взгляд, ее озлобленность и угрюмость сводили меня с ума. И настал момент, когда я понял: есть только один выход.

Алесса – та Алесса, что была сейчас со мной – не моя любимая, лишь ее иллюзия, копия, тень…

Фальшивка.

Эта мысль придала мне сил. Настолько, что пальцы, обхватившие холодную рукоять ножа, почти не дрожали. Я сжал их так, что они заныли. Нож казался таким тяжелым…

Шаг. Еще шаг. Алесса-иллюзия сидела в кресле, подвернув под себя ноги – так, как любила сидеть настоящая Алесса.

Ярость помогла мне сделать последний шаг.

Безучастность на лице Алессы сменилась ужасом, когда она увидела нож, зажатый в моей руке. Я знал, что медлить нельзя: если она скажет хоть слово, если я услышу хоть один-единственный звук знакомого до боли голоса… все будет кончено.

Я проиграю.

Я занес руку для удара и резко опустил ее вниз. Нож вошел в грудь Алессы. Через несколько мучительно долгих секунд жизнь ушла из ее глаз.

Я стоял над ней и все ждал, когда исчезнет ее тело. Представлял себе, как оно растворяется в воздухе, тает.

Вот только Алесса не таяла. И кровь, пропитывающая кресло и капающая с лежащей на подлокотнике руки на пол, казалась настоящей.

Как сама Алесса.

Нож выпал из ослабевших пальцев. Я наклонился над ней и принялся ее трясти. «Ты должна исчезнуть, ты должна исчезнуть», – как помешанный, повторял я.

Алесса не слышала меня. Ее голова моталась из стороны в сторону, когда я тряс ее за плечи, голубые глаза безучастно смотрели в потолок.

Немало времени прошло, прежде чем я осознал: тело Алессы не исчезнет. Каким-то неведомым образом та, которой надлежало оставаться иллюзией, обрела плоть и кровь.

Тогда я взял в гараже лопату и вышел в сад. В тот момент я не мог думать, мог только действовать.

Выкопал яму и вернулся в дом за телом Алессы. Положил ее в могилу и забросал землей. Разобрав кресло, сжег его на заднем дворе. Оттер пятна крови, вымыв до блеска пол. После долго тер в душе руки, измазанные в земле и крови.

Вернувшись в спальню, рухнул на кровать.

Все закончилось, наконец все закончилось.

* * *

Первым, что я увидел, проснувшись, была тоненькая фигурка Лайли, мирно посапывающей рядом со мной. С моей души тут же упал тяжеленный груз. Я мягко тронул девушку за плечо.

Лайли открыла глаза и сладко потянулась.

– Знаешь, а в этом доме с призраками вполне неплохо спится! – Она улыбнулась, но что-то в моем лице заставило ее стереть улыбку с лица.

– Что ты узнал? – немедленно потребовала отчета Лайли, поднимаясь в кровати.

Зябко ежась от утреннего холода, проникающего в комнату через открытое окно, я рассказал все, что видел.

– Он убил ее? Боже, он ее убил! – в широко распахнутых глазах Лайли застыл ужас.

– Он ведь думал, что просто уничтожает иллюзию, – помедлив, произнес я. – Иллюзию, которая уже убила двоих людей и то же самое хотела сделать с третьим – ни в чем не повинным ребенком.

Лайли, закусив губу, некоторое время молчала. Взгляд ее рассеянно блуждал по комнате.

– Мы должны проверить, там ли она, – отрывисто сказала подруга. – Просто чтобы понять, происходило это на самом деле.

Я хотел было возразить, но передумал. Если существовала возможность расставить все по своим местам, то почему бы ею не воспользоваться?

Следуя видению, еще жившему в памяти, я прошел в гараж. Среди груды хлама довольно быстро отыскал лопату и резиновые перчатки и вернулся к Лайли, нетерпеливо ожидающей меня на заднем дворе.

– Ты ведь помнишь, где он ее похоронил? – почему-то шепотом спросила она.

– Такое не забудешь.

Я копал, не обращая внимания на пронизывающий ветер. Лайли стояла напротив него, бледная и молчаливая. Ее взгляд был устремлен в стремительно увеличивающуюся яму. Она ждала.

Когда лопата, войдя в землю, вдруг наткнулась на преграду, по моей спине пробежал холодок. Я поднял голову, встретился взглядом с Лайли. Она нетерпеливо подалась вперед, пытаясь рассмотреть то, что находилось в земле.

Я отбросил лопату. Натянув перчатки, присел на корточки и принялся разгребать яму. Мои пальцы запутались в чужих волосах. Замерев на несколько мгновений, я все же решился. Протянул руку и стряхнул землю с мертвого лица Алессы.

Ее тело было перемазано в земле, кровь запеклась, но в остальном… она казалась просто спящей. Кажется, умерла она совсем не так давно.

Лайли вскрикнула и прижала ко рту ладонь.

– Я н-не думала, что она окажется там, – глухо сказала она.

Я поднялся и растерянно посмотрел на страшную находку. Что мне делать теперь? Закопать? Позвонить в полицию?

Но что я мог им сказать? Как объяснить, за каким чертом мне понадобилось рыть яму на заднем дворе чужого дома?

Я сделал выбор и принялся молча закапывать тело Алессы-иллюзии. Лайли сначала недоуменно глянула на меня, но затем в ее глазах зажглось понимание.

Отняв руку ото рта, она решительно тряхнула головой:

– Извини, Ленард, но мне тяжело поверить в иллюзию, вдруг ставшую человеком.

Продолжая работать лопатой, я хладнокровно спросил:

– Тогда какое объяснение ты можешь найти тому, что видишь?

Кажется, у Лайли был заготовлен ответ.

– Очень простое. Дэймон помешался на Алессе еще до ее смерти, но окончательно свихнулся после. Это ее настоящее тело – тело той, кого он убил.

– А мои видения? Что значат они? Кто мне их посылает?

Лайли молчала – ей нечего было мне сказать.

Мы съездили в Кенгьюбери, пообедали и скоротали время за долгой прогулкой. Вдыхая свежий октябрьский воздух, я думал лишь о том, какой простой и прекрасной была бы его жизнь, если бы не Дэймон и Алесса. Отпуск, неспешные прогулки с очаровательной девушкой, в которую я, похоже, начинал влюбляться… сейчас я не мог насладиться этим в полной мере.

Казалось, за моей спиной постоянно маячили образы Дэймона и Алессы с их непростой историей любви.

Дорога до их дома прошла в непроницаемой тишине. В напряженном, давящем молчании. Так же молча мы поднялись на крыльцо, молча вошли в дом.

Все остальное было окутано туманом забвения.

Алесса не хотела отпускать меня.

Я был так наивен, когда решил, что все страшное позади. В следующую же полночь, через несколько часов, как тело Алессы было предано земле, она приснилась мне.

Из ее груди торчал нож. Металлическая рукоятка нахально блестела в свете яркой лампы. Кровь струилась по обнаженным ногам Алессы, кровь была и на ее ладонях, которыми она зажимала рану.

Она протягивала руки и, всхлипывая, вопрошала:

– Зачем ты меня убил?

Я проснулся в холодном поту и с гулко бьющимся сердцем. Попытался успокоиться, но каждый предмет в доме напоминал мне о Алессе и о том, что я натворил.

Я едва пережил этот день. Убеждал самого себя, что со временем станет легче, но никакие уговоры не помогали. Истекающая кровью, Алесса преследовала меня и наяву, по кирпичику руша мою жизнь.

Я знал, что так не может продолжаться вечно, но не знал, как выбраться из ловушки до того, как окончательно сойду с ума. Я осознал: с момента смерти Алессы – настоящей Алессы – вся моя жизнь полетела под откос. Как бы я ни пытался все наладить, что бы я ни делал, прежнюю жизнь уже было не вернуть. Появление иллюзии, так похожей на Алессу, лишь отсрочило мое неотвратимое угасание.

Я решился на отчаянный поступок – сбежал из собственного дома, оставив страшные воспоминания далеко позади. А на следующий день… снова проснулся в нем. Вот только… Все предметы в доме были странными, размытыми, краски окружающего мира – серыми, как на тех картинах, что я начал рисовать несколько недель тому назад, после смерти Алессы. А за окнами моего дома, вдруг ставшего таким чужим и едва знакомым, клубился туман.

«Ты действительно думал, что сможешь от меня убежать?».

Голос, прозвучавший за моей спиной, заставил меня похолодеть. Только сейчас я осознал, каким бессмысленным был мой поступок.

«Ты никогда не сможешь выйти из этого дома, – Алесса-иллюзия говорила бесцветным, ничего не выражающим голосом. – Ты в Лимбе, на границе между миром живых и миром мертвых. Это мой мир, где действуют мои законы».

Я затравленно посмотрел в окно, где не существовало ничего, кроме бесконечно серой завесы тумана.

Алесса приблизилась ко мне и нежно прикоснулась к щеке, оставляя на ней мокрый след. Кровавый след. Будто забивая последний гвоздь в крышку гроба, она произнесла:

«Бежать некуда, милый».

ГЛАВА 19

Кармаль

Я уложила Лори спать, поцеловав ее на прощание в теплую щечку. Нежность захлестывала меня с головой при одном только взгляде на сонную малышку. Я не знала, кого из нас ночью посетят кошмары и молила бога – если я, «дитя Сатаны», вообще имела право его молить, – чтобы жертвой баньши сегодня оказалась я. Почему она не приходит ко мне, почему продолжает мучать Лори? Не может прорваться сквозь барьер, воздвигнутый в моем сознании? Чувствует, что я сильнее, что меня сложнее сломить? Или просто мстит за нарушение сделки, за непослушание?

Погасив в комнате дочери свет, я вернулась в свою спальню. Загадочные картины Дэймона Спаркса слишком сильно будоражили мое сознание – я не могла уснуть до самого рассвета. Для визита детектива полиции время было слишком ранним, но… впервые избавление от клейма принесло ощутимую пользу. Я легла на кровать и высвободила сознание, позволяя ему преодолеть грань, разделяющую мир живых от мира мертвых.

Сумрачный город – серый и безликий. Сколько воспоминаний с ним связано…

Я шла по черно-белым улицам, вглядываясь в черно-белые лица. Юный паренек взахлеб рыдал посреди проезжей части, утирая лицо рукавом. Умер несколько секунд назад – сбила машина. Сквозь просвечивающуюся завесу меж двумя мирами я видела живого – водителя, укравшего у парнишки жизнь.

На моих глазах законы Той Стороны пришли в действие – торчащая из порванных брюк бедренная кость мальчишки как по волшебству встала на место, висящая вдоль тела переломанная в двух местах рука срослась. Теперь он мог хотя бы без отвращения смотреться в зеркала Сумрачного города, и знать, что не вызовет страха в глазах остальных.

Осталось всего ничего – смириться с собственной смертью и осознанием, что ему уже никогда не вернуться живым в привычный цветной мир.

Сердце кольнуло, и тут же затихло – сколько я видела подобных смертей? И в мире живых, и в мире ушедших.

Черно-белыми отражениями знакомых мне улиц я добралась до дома Дэймона Спаркса. Открыла дверь, не встретив ни малейшего сопротивления – все-таки в пребывании в Сумрачном городе были свои очевидные плюсы.

Дом был пуст, но постель в спальне смята – совсем недавно здесь кто-то был. Я обошла комнаты, и долго стояла у мольберта с незаконченной черно-белой картиной – очередным паззлом, осколком Сумрачного города.

– Что ты скрываешь, Дэймон Спаркс? – прошептала я. – Это ты убил Алессу Вингтон?

Внезапно за моей спиной раздался женский голос, опустошенно и с некоей долей обреченности обронивший:

– Да.

Я резко развернулась. Это была она, Алесса. Сумрачный город обезличивал ее красоту, окрашивая в серый ее глаза, стирая с кожи румянец. Правда, ей грех жаловаться – в том, каким предстало моему взгляду ее бездыханное тело, не было ничего красивого.

Она будто ждала моего появления – не испугалась, как многие, узнав во мне странницу, не удивилась. Резким, немного дерганым движением, вытерла щеку, стирая свою боль и слабость, пролившуюся на кожу капелькой слезы.

– Боже, как я его любила! – прошептала Алесса, глядя на Дэймона – не на меня. – Я была готова ради него на все! И чем он мне отплатил? Пусть даже моя смерть – роковая случайность, пусть даже он искренне верил в то, что подарил мне новую жизнь. Я знаю, он не виноват в том, что мы все, как слепое стадо, следуем за церковью и верим во все, что она говорит. Ведь я сама была такой… до того, как попала сюда… Да, он верил, что я начала новую жизнь – но как насчет того, что начала я ее уже… без него?

Горечь, так долго сдерживаемая в ней, выплескивалась с каждым словом. Она изливала свою боль, свое разочарование – ведь тот, кого она любила, предал ее.

Скольких людей погубила эта слепая вера в перерождение? Сколько человеческих жизней было загублено в уверенности, что им дают второй шанс? Кармаль видела своими глазами, как родители убивают больных детей, думая, что те обретут вторую жизнь в этом мире, и некому было сказать, что перерождения не существует. Как кончают самоубийством те, кто слишком слаб, чтобы исправить что-то в своей жизни. Надеясь. Слепо веруя.

Но вслух я сказала совсем другое:

– За что он убил тебя?

– Это вышло случайно. – Алесса горько усмехнулась. – Вот только облегчения я отчего-то не чувствую. Обыкновенная пьяная ссора – разумеется, пьян был он. Я кричала на него до хрипоты – устала от того, что происходило между нами. Сыпала упреками и, наверное, чересчур увлеклась. Он был в таком бешенстве, что толкнул меня. Я оступилась, упала… весьма неудачно. – Алесса тронула рукой висок – в том месте, где я видела паутину вен. – Этого… не должно было случиться… Я знаю, кто ты, Кармаль. Я ждала, когда ты придешь.

– Зачем? Чего ты хочешь? Отмщения?

– Да, но не только. Дэймон совершил ошибку, и теперь расплачивается за нее. Та, что не принадлежит ни миру живых, ни миру мертвых, держит его в Лимбе, в плену. Знаю, тебе этого не понять, но я все еще люблю его. Я хочу его спасти.

– Ты права, – сухо ответила я. – Не понять.

– Дэймон причинил много боли – и мне, и другим. Но я никогда не забуду того, что было между нами, в начале нашей странной истории любви. Это были самые счастливые мгновения в моей жизни.

– Но ты же понимаешь, что они уже в прошлом? Что, как ты этого ни желай, но их не вернуть?

– Понимаю.

Что-то таилось на глубине ее глаз, но что, я разгадать не могла. Печаль – безусловно. Жажда мести? Наверное. Любовь и ненависть в одном хрупком флаконе – человеческой душе – взрывоопасная смесь.

– Хорошо, – устало бросила я. – Чего ты хочешь от меня?

– У меня есть то, что тебе нужно – знание, – ответила Алесса, не колеблясь. – Я знаю, как найти баньши, и как найти того, кому по силе уничтожить ее.

– Вот как? – насторожилась я.

– Один из магов Игры. Он называет себя Пастырем, – Алесса нервно усмехнулась.

– Очень тонкое чувство юмора, – неодобрительно пробормотала я. Впрочем, какое мне дело до его выбора прозвища? Назовись он хоть Господом богом, хоть самим Сатаной… если он может уничтожить баньши, то он мне необходим.

Значит, снова Игра…

– После того, как я умерла… Я еще долго стояла у собственного тела, не в силах поверить, что никакого перерождения не произойдет. Что отныне мне придется жить в этом нескончаемом черно-белом фильме, именуемом Той Стороной. Конечно, я наблюдала за Дэймоном. Я видела, как он бросился к дейстерскому убежищу Скаа – одной из создательниц Игры. Интересовал его Пастырь. Я и при жизни была наслышана о нем. Ничего конкретного и определенного, только туманные слухи, которые я долго считала выдумками. Поговаривали, что Пастырь – не просто маг-иллюзор, что он… так скажем, «устранитель проблем».

– Даже так? – удивилась я. – Не думала, что в Дейстере подобная… должность будет востребована.

– Я тоже не думала, но ошиблась. Я видела, как заключалась их сделка, как Пастырь накладывал иллюзию на мое тело – чтобы никто и никогда не узнал, что убили меня, Алессу Вингтон. Он сильно облажался, но его трудно винить – кто же знал, что в Дейстере есть еще одна странница.

– Еще одна… подожди, он что, странник? – Неожиданная новость. Весьма неожиданная.

– Да, но это я поняла уже позже, когда случайно увидела его блуждающим по Сумрачному миру. Тогда же в моей голове и созрел этот план. – Алесса не стала уточнять, какой. – Более того, он не просто наемник, готовый взяться за любое дело, он… как говорят здесь, падальщик. Вот почему он так силен – в обеих реальностях.

– И что же он потребовал от Дэймона в обмен на услугу и, по сути, сокрытие преступления? Вряд ли деньги.

– Ты права, деньги его интересовали мало – к тому же Игра, как мне думается, приносит им неплохой доход. – Алесса куснула губу, невесело рассмеялась. – Представь, каково же мое удивление, когда, находясь по ту сторону мира живых, я узнала, что Дэймон был одним из одаренных. Он скрывал это от меня – все время, что мы были вместе. Пастырь сказал Дэймону, что все о нем знает – думаю, ему поведала об этом Скаа. И когда они с Дэймоном заключали сделку, Пастырь сказал, что взамен… заберет его душу.

– Это еще что за хрень? – вырвалось у меня. Час от часу не легче.

Алесса и бровью не повела. Окинула меня оценивающим взглядом – словно размышляя, как я восприму сказанное ей.

– Ты слышала когда-нибудь выражение «сделка с дьяволом»?

– Разумеется, – нахмурилась я, не понимая, куда она клонит.

– Так вот Пастырь – и есть тот самый дьявол. Он ничем не лучше баньши, которая мучает твою дочь, правда, подходы, насколько я успела заметить, у них немного разнятся. Пастырь никогда не действует против чужой воли. Он готов взяться за все, даже за убийство, но и плата соответствующая. Он забирает души людей – ставит своеобразное клеймо, которое навеки связывает его с жертвой – до тех пор, пока сделка не будет совершена, пока он не получит то, что ему причитается.

– И люди идут на это? – изумилась я.

– Да. Или те, кто знают о Той Стороне, но кому уже нечего терять – те, кто находятся на самом краю пропасти и готовы на все, чтобы спасти свою жизнь. Или те, кто живут в счастливом неведении об участи, что их ждет. Такие люди попросту считают Пастыря психом, и не верят, что после смерти их ждет не реинкарнация и новая счастливая жизнь, а черно-белое существование на Той Стороне. Пастырю на руку их неверие, ведь после их смерти он завладеет их душами. Дэймону повезло чуть больше остальных, ведь услуга, о которой он попросил, не так страшна – всего лишь наложение иллюзии… и, да, как ты сказала, сокрытие преступления. Пастырь дал Дэймону своеобразную отсрочку – пятьдесят лет после смерти – если, конечно, он сумеет столько прожить на Той Стороне, и он придет за душой моего благоверного.

– Значит, за убийство баньши он наверняка потребует ее душу. Что же, я буду совершенно не против, – усмехнулась я.

– Не выйдет, – спокойно отозвалась Алесса. – Душа баньши нужна мне самой.

Я настолько опешила, что даже не сразу нашлась с ответом.

– Ты хочешь стать падальщицей?!

– Неважно, как это называется. – Алесса была невозмутима. – Важно то, что мне необходима ее сила.

– Ты хочешь сказать, за убийство баньши он потребует мою душу?

– Мне жаль.

Нет, ей не было жаль. Совершенно.

– Ты права – Пастырь ничем не лучше баньши, – сухо отозвалась я.

– Возможно. Но именно баньши сейчас мучает твою дочь. Подумай сама, Кармаль – ты слишком сильна для нее. Зачем ей теперь ты, когда есть более легкая добыча, юное тело и податливый разум, который так просто подчинить.

– Замолчи, – процедила я.

– Ты знаешь, что я говорю правду, – хладнокровно ответила Алесса. – Пастырь сможет обеспечить тебе спокойную жизнь в этом мире, где твою дочь не будут мучить кошмары, а тебя – страх, что однажды, когда баньши завладеет ее разумом, она или убьет кого-нибудь или… себя.

– Я уже сыта по горло всяческими сделками! – воскликнула я, вне себя от злости.

Алесса помолчала, прежде чем обронить:

– Решай сама – нужно тебе это или нет.

Я выскользнула из Сумрачного города, даже не попрощавшись. Тяжело дыша, прислонилась лбом к холодному оконному стеклу.

Что мне делать, Господи, что мне делать?