Текст книги "Люди сумрака (СИ)"

Автор книги: Кармаль Герцен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 20

Настоящее

Я была на полпути к Шейле Макинтайр, но навязчивый перезвон сотового нарушил все мои планы. Я взглянула на дисплей и не поверила своим глазам: Ал!

– Привет, – сегодня я решила быть банальной.

– Карми, я торчу под твоей дверью добрых полчаса!

– Под моей… Где?? – Я подавилась словами. – Ты в городе?!

– Да. Приехал с дочерью повидаться.

Я закатила глаза. Тоже мне, образцовый папаша.

Ал уже пять лет работал журналистом – весьма успешным, надо признать. Мотался по стране, меняя отели и женщин как перчатки… С завидной периодичностью влюблялся, каждый раз уверяя меня, что на этот раз – навсегда. Я только посмеивалась.

Мы так и не поженились, даже когда родилась Лорен. Я считала пресловутый штамп совершеннейшей глупостью, а Ал и не думал настаивать. Но за эти несколько лет с момента нашего довольно мирного расставания, он успел жениться два раза. Сейчас он был снова разведен и находился в активном поиске новой претендентки на его руку, сердце и кошелек – к слову, почти всегда полупустой. Ал был настоящим прожигателем жизни – если он развлекался, то на полную катушку, если влюблялся, то так, что был готов ради своей женщины горы свернуть.

Влюбленный в свою профессию, Ал без тени страха кидался в горячие точки. Нет, после моего возвращения из Сумрачного города и откровения – тогда я рассказала ему обо всем, ничего не утаивая, – в истории о перерождении он не верил – знал, что после смерти его ждет лишь серый сумрак Той стороны. Наоборот, это осознание сделало его еще более свободным и… безбашенным. «Жизнь одна, Карми», – часто говорил он мне.

После моего добровольного отказа от дара и возможности находиться в Сумрачном городе, после того, как моя душа стала пустой и гулкой, я изо всех сил пыталась научиться у Ала его беззаботности, его легкому отношению к жизни. Не срослось. Но он помог мне справиться с ударом, помог оправиться после Выжигателей. За одно это… и за Лори, я готова была прощать ему любые грехи.

Я подъехала к дому и действительно увидела Ала. Светлый костюм помят, пшеничные волосы как обычно, взъерошены – когда мы были вместе, мне приходилось регулярно напоминать ему о такой важной вещи как расческа, на лице – широкая белозубая улыбка.

Стоило мне выйти из машины, как я тут же попала в плен его крепких объятий и не менее крепкой туалетной воды.

– Ох, Ал, прекрати! – протестовала я.

Он только посмеивался, сминая меня как большую игрушку. Я была рада, что мы на самом деле остались хорошими друзьями – не каждые бывшие любовники будут спокойно обсуждать нынешних друг друга. Правда, любовными похождениями делился в основном он, но регулярно спрашивал «когда я уже перестану маяться дурью и заведу себе кого-нибудь».

– Мама передает тебе привет.

Я улыбнулась, в груди на миг потеплело. Мы частенько созванивались с матерью Ала, и она не уставала говорить, что всегда считала меня подходящей парой для своего оболтуса – в отличие от всех тех, что появлялись у него в последние года как грибы после дождя.

– Со своей не помирилась? – осторожно спросил Ал.

Ключ, уже втиснутый в дверной замок, с предательским звоном упал на крыльцо – рука дрогнула. Я стиснула зубы, порывисто наклонилась и подняла ключ. Ну вот. А как хорошо все начиналось.

– Ал…

– Карми, я просто думаю, что так будет лучше…

– Для кого? – вызверилась я.

– Для вас обеих. – На него мой тон не произвел никакого впечатления. – Ты носишь эту ненависть в себе уже долгие годы. Так нельзя, Карми. Ты должна простить ее – поверь, тебе же самой станет легче, когда ты избавишься от груза ненависти…

Я закрыла глаза, из последних сил пытаясь погасить клокочущую в груди ярость. Не вышло.

– Иди ты … со своим альтруизмом!

Выпалила и рывком распахнула дверь. Не глядя кинула сумку на столик в прихожей и направилась на кухню. Вынула сотовый из кармана, хотела набрать дочь и обрадовать ее вестью о приезде отца, но дрожащие пальцы никак не хотели набирать нужные цифры, а дисплей расплывался…

Все эти воззвания о прощении… Кто бы знал, как я ненавидела их! Не Алу говорить о прощении – не ему, выросшему в хорошей семье, с добрыми, заботливыми родителями. От него не отказывалась мать, отец не запирал его в подвале…

Моя мать приезжает ко мне пару раз в год – только для того, чтобы одолжить денег. И, разумеется, никогда их не возвращает. К слову, я никогда ей не отказываю – просто возвращаю долг за все, что когда-то было куплено мне в детстве. Все по-честному, не так ли?

Всякий раз, замечая выражение моего лица после очередной ее просьбе о деньгах, мать не упускает случая упомянуть, что приютила меня – только подумать, одержимую Сатаной! – когда мне было пятнадцать. Что не выставила меня за дверь. Хотя наверняка все это время она считала, что вина за то, что произошло с отцом, полностью лежит на мне.

И в такой момент мне нестерпимо хочется ее ударить.

Потому что те несколько месяцев, в течение которых я жила у нее – той, что была моей матерью, – я едва не сошла с ума. Каждый день видеть страх в ее в глазах и плохо прикрытую ненависть… Каждую ночь слышать, как она запирает дверь спальни на все замки, боясь, что однажды я нагряну к ней… Знать, что в шкафчике она держит пистолет, который купила только тогда, когда была вынуждена взять меня к себе…

Ал стал моим спасением. Встречаться мы начали через пару месяцев после моего возвращения из подвала и Сумрачного города. Я забеременела, когда мне исполнилось шестнадцать, Алу – восемнадцать. Мы уже начали жить вместе – с согласия его родителей, которые приняли меня как родную. Представляю, с каким облегчением вздохнула моя мать.

Через несколько месяцев на свет появилась Лори – мой главный подарок судьбы. А уж судьба-то немало мне задолжала…

– Извини, Карми. Я не хотел… – Ал показался в дверях кухни.

– Нет, это ты меня извини.

Ал подошел ко мне, прижал к себе.

– Я просто забочусь о тебе.

– Я знаю, – улыбнулась я.

Повеселев, Ал спросил уже бодрее:

– Как на личном? – Он был неисправим.

– Ради бога, Ал! Никак, – отрезала я. Но почему в этот момент перед моими глазами встало холеное лицо Феликса?

Я все-таки набрала номер Лори. Дочь взвизгнула, когда узнала о приезде отца. Соскучилась.

К школе я подъехала вместе с Алом – правда, на разных машинах. Дальше наши пути разделились. Я обняла Лори и отдала ее в относительно надежные руки отца, и он незамедлительно направился устраивать дочери аттракцион невиданной щедрости. А я наконец направилась к Шейле Макинтайр.

Перед ее дверью застыла на мгновение. Медленно выдохнула, поражаясь тому, какой клубок чувств бушевал сейчас в душе. Я была вся наэлектризована, нервы натянуты как струна.

От ответа Шейлы зависело очень многое. Одно имя – точнее сказать, определение той, чьего имени я по-прежнему не знала – и я все пойму по ее лицу. Потому что другой такой быть не может.

Или я ошибаюсь, или весь Дейстер в большой беде.

ГЛАВА 21

Прошлое #1

Отец все-таки сделал это. Он перестал меня кормить. Он предпочел медленно убить ту, которая – как он считал, убивала его, насылая непрекращающуюся головную боль.

Наверное, это должно было меня шокировать – как это так, морить голодом собственную дочь! Но на самом деле, я давно уже знала: для отца я – не его дитя, а дитя Сатаны.

Всегда полупьяный, он потерял всякую связь с миром. Перестал выходить из дома, по ночам метался по постелям, стонал и проклинал меня.

А я… умирала. Остатки печенья, которые я ела по половинке в день – только чтобы растянуть подольше, уже давно кончились. В последний раз на завтрак мне достались лишь крошки, оставшиеся в хрустящей пачке, которые я вытряхнула на язык дрожащей рукой.

В Сумрачном городе мне не требовалась еда, но в мире живых мой желудок терзала боль – я впервые ощутила, что такое – муки голода. Чтобы забыться, уйти от этой боли, я почти все время проводила на Той Стороне.

Люди бояться смерти по нескольким причинам: не хотят уходить, пока не завершили то, о чем мечтали, не хотят расставаться с близкими и родными и боятся того, что ожидает их впереди. Что же до меня… я не успела прожить достаточно, чтобы обзавестись мечтами – пленницей собственного дома я стала в тринадцать лет. Из близких у меня был только Ал. И я точно знала, что меня ожидает после того, как остынет мое тело. Сумрачный мир примет меня в свои холодные объятия… но я и так не научилась чувствовать себя здесь как дома.

Я не должна была испытывать ни страха, ни сожалений, но… я не хотела уходить. Не хотела лишать себя последнего шанса стать свободной живой! Несправедливо – я успела пожить так мало! Я еще не готова была умереть.

В тот памятный и страшный день, когда моя жизнь и моя вера в людей раскололись на тысячи мелких осколков, я сказала Лили-Белле, что отправляюсь к Роберу. Это означало, что я пробуду там не меньше нескольких часов – наши разговоры всегда затягивались. Робер был мастером рассказывать увлекательные истории из жизни людей сумрака, а я была благодарной слушательницей.

Лили-Белла скривилась:

– И чем тебе так нравится проводить время с этим болтливым стариком?

Я оставила ее ворчание без ответа. Пожав худыми плечиками, подруга обронила:

– Я уж точно не пойду. У меня есть дела поважнее.

Я к этому уже привыкла, и настаивать не стала. Но придя к дому Робера, обнаружила, что он пуст. Расстроенная, я побродила по Сумрачному городу, но поняла, что никто не мог сейчас заменить мне Робера – никто не смог бы отвлечь меня от мыслей, что в мире живых мое тело сейчас медленно угасает.

И тогда я направилась к дому. Чтобы, возможно, в последний раз взглянуть на своего мучителя.

Я не застала его в гостиной, где он по обычаю проводил все свободное время в обнимку с пивом. Прошла в кухню и остолбенела. Ужас разлился по груди, больно колол острыми иголками.

Наверное, что-то человеческое все же осталось в моем отце. Или же это в нем взыграла не человечность, а слабоволие, но морить собственного ребенка голодом он передумал. У подъемника стоял поднос, заставленный тарелками с едой так плотно, что не осталось свободного места. Там были и моя любимая курица, и котлеты, и десерт – папочка решил попросить прощения за неделю, что он не давал мне еды.

А рядом с ним стояла… Лили-Белла. Он никак не мог видеть ее – потому что в его мире ее уже не существовало. Но непременно чувствовал, потому что держался рукой за сердце. Лицо стало мертвенно-бледным, глаза выпучились.

Лили-Белла душила его.

Я закричала, но было поздно. Отец рухнул на пол, неуклюже подвернув под себя ногу, и по его пустым глазам, обращенным в потолок, стало ясно – он мертв.

– Зачем? Зачем? – Я исступленно кричала. Лили-Белла, милая Лилли-Белла, моя единственная подруга, моя спасительница и проводница в Сумрачный мир… Как она могла пойти на такое?!

Ведь убив отца, она обрекла на смерть и меня.

Как скоро обнаружат тело отца? Когда в последний раз у нас вообще бывали гости? Отец уволился, искать его не станут, матери до него нет дела.

– Я не думала, что ты увидишь. Я просто хотела, чтобы ты вернулась ко мне. – Лили-Белла всхлипнула. – Я так одинока, Карми, а ты… ты все больше отдаляешься от меня. Я дала тебе все, я дала тебе целый мир, и чем ты мне отплатила? Постоянными расспросами о том, как вернуться в мир живых, где с тобой обошлись так жестоко!

– Ты, – прошептала я, пораженная догадкой. – Это ты мучила отца все это время. Вот откуда головные боли! Ты стала падальщицей, верно?

– Я сделала это ради тебя! – выкрикнула она. – Я лишь выпила душу того, кому она больше не принадлежала – кому сделалось от этого хуже?

– И ты убила моего отца.

– Но ты никогда его не любила! – в отчаянии воскликнула Лили-Белла. – Я лишь хотела, чтобы мы всегда были вместе!

– Прощай, Лили-Белла, – сказала я. Мое сердце словно заледенело. Я бы даже не удивилась, увидев пар, вырывающийся из моего рта. – Пусть я и умру, пусть и вернусь в Сумрачный город, но тебя в моей жизни уже не будет.

Оглушенная болью и предательством, я ушла из дома в серость Сумрачного города. Лили-Белла все еще взывала меня, когда я уходила. Я не хотела видеть ее, хотела зажать уши, чтобы больше ее не слышать. Но была еще одна причина, по которой я так быстро покинула дом – серая фигура отца, серая копия, поднимавшаяся из его мертвого тела. Я не была готова к этой встрече. Слишком многое мне нужно было ему сказать, слишком жива еще была во мне ненависть.

– Как это ужасно, – вдруг произнес кто-то рядом со мной. Я обернулась и ахнула. Черные волосы, красивое лицо, словно сошедшее с телеэкрана.

Баньши!

Та, что своим криком спасла живого от беды! В душе вдруг зародилась слабая надежда.

– Зачем вы здесь?

– Я всегда там, где смерть – или близость смерти. Бедная дитя… жаль, что я не знала твоей истории раньше… я бы уже давно помогла тебе выбраться из этого замкнутого круга.

– Как? – воскликнула я. В моем воображении баньши, которая прежде меня пугала, предстала вдруг истинным ангелом.

– Ты действительно хочешь этого? Хочешь, чтобы тебя спасли?

Я задохнулась от волнения.

– Да! Да, хочу!

Баньши постучала длинным пальцем по губам, крепко задумавшись.

– Что ж, я могу это устроить, но подобное выпивает из меня много сил. Одно дело, когда моя магия действует непреднамеренно – в те моменты, когда я предупреждаю людей о надвигающейся смерти. Но этот случай совсем иной. Тебе уже пятнадцать, Кармаль, верно? Пора уже научиться платить сполна. Мы заключим сделку – и только тогда я помогу тебе.

– Проси, что хочешь, – хрипло сказала я.

– Я даю тебе десять лет полной свободы. А затем вернусь за своей платой. И тогда ты станешь моим сосудом – не навсегда, нет. Изредка я буду смотреть на мир твоими глазами, стану слышать и видеть то, что слышишь и видишь ты.

– Зачем тебе это?

– Знание дает власть. К тому же, ты и сама, наверное, знаешь, как тоскливо бывает в этом мире серости и обезличенности, как хочется ярких красок мира живых.

Мне было всего пятнадцать, и я безумно хотела жить. Все эти два года я мечтала вырваться на свободу и еще не готова была променять цветной мир на серый. И я дала свое согласие. Десять лет. У меня будет целых десять лет. А там… Я придумаю, как не позволить баньши завладеть моим телом.

– Хорошо, – улыбнулась баньши, услышав мой ответ. – Тогда смотри.

Мимо нашего дома, на крыльце которого мы с ней разговаривали, проходили двое мужчин. Отчаянный крик баньши – такой громкий, что у меня волосы поднялись дыбом, – разорвал тишину сонного города.

Один из мужчин – худой, темноволосый, остановился так резко, будто налетел на невидимую стену.

– Стой. Там кто-то кричал! – сказал он другу, указывая на дверь моего дома.

– Да? – озадаченно протянул второй. – Я ничего не слышал.

– Говорю тебе, я точно чей-то крик слышал! Жуткий такой, аж мороз по коже.

И они бросились к моему дому.

– Давай же, это твой шанс, – пропела баньши, улыбаясь. Схватила меня за руку. Обожгло болью, а на моем запястье появился тонкий след, похожий на шрам.

Мысленным призывом я заставила себя вернуться в свое тело. Скривилась от боли, но тут же позабыла о ней, когда наверху с треском открылась дверь – кто-то из двоих незнакомцев вышиб ее сильным ударом.

Слабая от голода, я закричала что было сил. Услышала топот ног у себя над головой. Когда люк распахнулся, я впервые за долгие месяцы расплакалась – от облегчения.

Все закончилось. Я свободна.

Прошлое #2

В свои пятнадцать я была настолько глупа и самонадеянна, что решила, что мне действительно удастся обмануть баньши. Я совершила самую большую ошибку в своей жизни просто потому, что безумно хотела жить.

Я боялась, что рано или поздно настанет тот день, когда мне придется отдать долг, и я боялась последствий сделки с баньши. К тому же… после предательства Лили-Беллы мне совсем не хотелось возвращаться на Ту Сторону. Я выжгла свои способности к магии, и на месте застарелого шрама от сигареты матери появилась метка Выжигателей. Я закрыла себе вход в серый Сумрачный мир.

Но я не знала, что мертвых обмануть невозможно.

Дар баньши оказался куда сильнее, чем я себе представляла, и бегство из Сумрачного города мне не помогло. Я даже представить не могла, насколько быстро пролетят эти десять лет.

Настала пора расплаты.

В тот же год, когда истек отпущенный мне баньши срок, у Лори начались кошмары, в которых она видела красивую черноволосую женщину. Я знала – баньши предупреждает меня, пытается через мою дочь и пресловутые «узы крови» добраться до меня, из-за клейма Выжигателей лишенной возможности ее видеть. А я бы и рада отдать свое тело баньши, лишь бы заставить ее перестать мучать Лори, но как это сделать теперь, когда я по собственной воле – и собственной глупости – стала заклейменной?

Это была моя вина. Лори расплачивалась за мою ошибку. И я не успокоюсь, пока не пойму, как ее исправить.

ГЛАВА 22.

Настоящее

Шейла открыла мне дверь, бросила раздраженно:

– Ну что еще? Я уже все вам сказала.

– Я здесь не как полицейский.

Мои слова удивили актрису, но тут же нахальное выражение вновь вернулось на ее лицо.

– Значит, я могу просто выставить вас за дверь?

– Или я могу вызвать вас на допрос уже как полицейский.

Добрую минуту Макинтайр буравила меня взглядом, а затем сказала обреченно:

– Проходите.

С момента нашего прошлого визита в доме актрисы не изменилось ровным счетом ничего – ни беспорядок, ни затхлый воздух, казалось, навеки здесь прижившиеся.

Я села в свободное от хаоса кресло, на самый его край, и жестом пригласила Шейлу последовать моему примеру – разговор предстоял быть долгим. Недовольно кривя губы, она села напротив меня.

– Я расскажу вам одну историю, – спокойно начала я, – которая любому другому человеку могла бы показаться безумной. Но, думаю, только не нам двоим. История о двух сестрах – прелестном ангелочке и девочке, которая жила в тени своей сестры. Возможно, ей даже казалось, что ее сестру любят больше, чем ее саму. А возможно, так оно и было. И тогда она решила пойти на отчаянный поступок – желая примерить на себя такую манящую, такую прекрасную жизнь сестры – и ее личину, она заключила сделку с баньши. Так ведь, Шейла? Или мне звать вас Эмили?

Чем дольше я говорила, тем больше серело лицо «Шейлы Макинтайр».

– Не понимаю, о чем вы.

Вранье. Все она понимала.

– Вы заняли место сестры, но срок, отпущенный вам баньши, уже истек…

– Я не знаю, о какой баньши вы говорите.

– Эмили, – сказала я со вздохом. – Она очень опасна. Хотите, я расскажу вам еще одну историю?

Но прежде я показала ей клеймо, доставшееся мне от Выжигателей. Знаю, это было рискованно и, быть может, безрассудно, но я должна была добиться от Шейлы признания. Не для следствия – оно уже все равно ничего не решит. Вселившись в тело Эрика, работника техпомощи, баньши заставила его дать ложные показания. Он наверняка задолжал ей, в свое время воспользовавшись ее магией – как и я, как и Эмили, которая сейчас называла себя Шейлой. Баньши было невыгодно, чтобы Шейла Макинтайр попала в тюрьму – ведь тогда бы ее сосуд лишился свободы передвижения. А баньши, как и все пленники Сумрачного мира, ценила свободу.

Эмили ахнула, увидев клеймо на моей груди.

– Так вы…

– В свое время я тоже заключила с ней сделку. И решила убежать от расплаты, став заклейменной, зная, что теперь баньши до меня не добраться. И это сработало. Только я не знала, что она может использовать мою дочь. Вот уже год – с тех пор, как мой долг просрочен, Лори мучают кошмары. Эмили, я говорю не как полицейский – как мать. Помогите мне понять. Расскажите мне правду.

Она долго молчала, и я уже решила, что моя мольба останется неуслышанной. Но Эмили вдруг заговорила – глухо, отстраненно.

– Я не знаю, в какой момент моя любовь к сестре превратилась в ненависть. Ей всегда доставалось все лучшее, а я – вы правы – лишь жила в ее тени. Я любила Дэна Макинтайра – самого красивого и популярного парня в нашей школе – пусть это была лишь наивная, детская влюбленность, но год от года она становилась все сильней. А потом я поняла, что он общается со мной лишь для того, чтобы подольше бывать рядом с Шейлой. Это стало для меня ударом, но еще большим стала новость о том, что моя сестра и Дэн теперь вместе. А потом я попала в аварию и лишилась возможности ходить. Это было чудовищное время. Я жалела себя и ненавидела весь окружающий мир. Я срывалась на друзьях – тех, кто в отличие от меня, был полноценен. И ничего удивительного в том, что в какой-то момент их просто не осталось. Мне недоставало силы воли, упражнения, которые прописывали мне, не помогали, и я уже почти смирилась с тем, что остаток своей жизни мне придется провести в инвалидном кресле. И словно решив меня добить, Шейла и Дэн Макинтайр сыграли свадьбу. У сестры вообще все складывалось удачно – пока моя жизнь летела под откос. Посудите сами: она – успешная актриса, любимица миллионов, замужем за первым красавцем школы, в которого я была влюблена всю сознательную жизнь. Я понимала, что начинаю ненавидеть сестру все больше, хотя она, в общем-то, не виновата. А потом, когда моя ненависть достигла точки кипения, появилась баньши. И, заключая с ней сделку, я действительно верила в то, что восстанавливаю справедливость, что расставляю все по своим местам.

– Я одного не понимаю – как баньши удалось достучаться до вас?

– Я с детства была странным ребенком, – тихо сказала Эмили, отводя взгляд. – Слышала в своей голове чужие голоса…

«И резала руки, пытаясь заглушить душевную боль», – мысленно добавила я – но вслух сказала совсем другое:

– То есть вы родились одаренной… как и я.

– Одержимой, – с кривой усмешкой поправила меня Эмили. – И знаете, больше чем у других… одаренных… это действительно походило на одержимость. Я не знала, как избавиться от сидящих внутри меня голосов, однажды даже хотела покончить с собой… но смелости не хватило. А потом, десять лет и пять месяцев назад, я услышала голос баньши. Она сказала, что может помочь мне все исправить. Убеждала, что Шейла заняла место, которое по праву должно было принадлежать мне. Что она заняла мою жизнь. Я отказалась – сначала. Но потом… я уже и не помню, что послужило причиной – какая-то пустяковая ссора с сестрой. И баньши появилась – тут как тут. Я и не верила до конца, что это возможно, когда соглашалось… а потом проснулась в ее теле… но со своей душой.

– И что же произошло после того, как вы взяли себе тело и сестры – и примерили ее жизнь?

– Ничего хорошего. Я все загубила. Все, что дала мне баньши. Да вы и сами видите. Меня не мучили угрызения совести, наоборот, я думала – эй, Шейла, каково тебе там, в теле немощной сестры-инвалида? Какое-то время я пыталась наслаждаться жизнью – я снова могла ходить, и Дэн – моя первая любовь – был моим мужем. Но карьера актрисы не задалась – у меня просто не хватило таланта. Я думала, что мне ничего не стоит сыграть какую-то там охотницу на нечисть – кожаный костюм, роскошная внешность Шейлы Макинтайр – и успех сестры мне обеспечен! Но режиссер, как и зрители, был недоволен – говорили, что я играю без души. – Эмили сопроводила свои слова горькой усмешкой. – Неудивительно. Ее я продала баньши. В конце концов меня вытурили из «Дикой Охотницы», перестали давать роли. А я только-только вошла во вкус роскошной жизни! Все деньги растратила, по уши влезла в долги. Потом я снялась в дешевом фильме, чем окончательно загубила карьеру. У меня появился новый повод жаловаться на жизнь. Наступил момент, когда Дэн не выдержал моих вечных истерик и ушел. Счастье, что не к сестре – наверное, я бы этого не пережила.

Эмили надолго замолчала, уставившись невидящим взглядом куда-то поверх моего плеча, поэтому мне пришлось ее подтолкнуть.

– И как же отреагировала Шейла? Думаю, она была в полнейшей ярости, когда поняла, что ее собственное тело больше ей не принадлежит.

– Я избегала ее, конечно же, но боялась того, что она расскажет Выжигателям обо всем. Но она не рассказала – быть может, из-за того, что боялась, что ей не поверят, а может, не хотела обрекать меня на Выжигание. Говорят, это мучительно больно и… имеет свои последствия.

Ее взгляд остановился на вороте моей блузки. Наверное, она ожидала, что я поддакну, но я молчала. Не тот это человек, чтобы рассказывать ему обо всем, через что мне пришлось пройти во время и после Выжигания.

Так и не дождавшись от меня ответа, Эмили неохотно продолжила свой рассказ:

– Несколько лет мы вообще не пересекались – я ведь в тот момент была в Импагро, пыталась – смешно представить – построить карьеру актрисы. А потом моя жизнь полетела в тартарары – СМИ с удовольствием смаковали наш развод с Дэном; не стесняясь в выражениях, обсуждали мои последние роли… С карьерой было покончено, и мне ничего не оставалось делать, как вернуться в Дейстер. Однажды Шейла вдруг появилась на пороге моего дома. Она стояла на ногах – помню, как меня это тогда поразило, – и выглядела отлично. Поменяла прическу, образ, а на пальце сверкало обручальное кольцо. Шейла сказала мне, что поначалу хотела мстить. Это помогло ей вытерпеть дни, полные боли и страха – от того, что здоровая еще вчера ночью, она вдруг очутилась в инвалидном кресле. Помогло заставлять себя вставать каждое утро, чтобы делать выматывающие и болезненные упражнения. И в конце концов она встала на ноги. Встретила будущего мужа – Рори Монагана, который стал любовью всей ее жизни. Написала книгу, чтобы вдохновить тех, кто столкнулся с той же бедой. Она наконец обрела себя. – Эмили помолчала, глаза ее заблестели. – Я до сих пор помню ее последние слова, сказанные мне тогда. «Я благодарна тебе за все, что ты сделала, Эмили. Ты предпочла жалеть себя, а я – действовать. Моя прежняя жизнь была фальшивкой. Только сейчас я наконец обрела себя». И она ушла, оставив меня в одиночестве задыхаться от злобы и ненависти.

На долгое время в доме Эмили Монаган, прячущейся в теле Шейлы Макинтайр, повисла тишина. Каждому из нас было о чем задуматься. И если Эмили думала о собственном прошлом, то я – о будущем Лори. Что сотворит с ней та, в ком так много силы? Если баньши может менять человеческие души, на что еще она способна?

– Я знаю все свои грехи, детектив Лунеза, – хрипло сказала Эмили. – Но я не убивала Шейлу. Клянусь. Я бы никогда этого не сделала.

Я верила ей – не в чистоту ее помыслов, и любовь к Шейле, а в ее слабость. Ей бы не хватило духа, чтобы убить сестру.

Это сделала баньши – чтобы сломить Эмили окончательно.

– Я очнулась, а мои руки были все в крови. В ее крови, в крови Шейлы. Я не помню, что было потом – в следующую минуту я уже сидела в своем доме, уставившись в стену. Опустила взгляд – а руки чисты. А потом пришли вы и рассказали об убийстве. Клянусь. Из моей памяти выпала целая ночь. Но я… никогда бы не убила Шейлу.

Я слушала, цепенея – так вот, что меня ждало, когда я согласилась на сделку с баньши? Эти ее «я увижу мир твоими глазами» и прочая чушь – на самом деле означают то, что она будет брать мое тело под свой контроль?

Баньши нужна подавленная душа. И Эмили – идеальный тому пример. Так же, как одиннадцать лет назад баньши знала, что я соглашусь на сделку с ней – лишь бы выбраться из подвала и из плена Сумрачного города, она знала, что Эмили Монаган все равно, рано или поздно, разрушит свою жизнь. Она – идеальная жертва. Мою дочь, наверное, должна была постичь та же участь, но она оказалась сильнее. Лори сопротивляется и не дает баньши завладеть своим разумом и своей душой.

– И что теперь будет? Что будет со мной? – со страхом спросила Эмили. Поднялась, не в силах усидеть на месте. Ходила из угла в угол, как раненый зверь. – Что, если она продолжит заставлять меня убивать? Я не хочу. Не выдержу.

– Способ есть, – я указала рукой в области сердца. – Выжигатели.

– Тогда все узнают о том, кто я есть, – прошептала Эмили. – Они узнают, кто я такая, они все расскажут журналистам. Я не переживу этого.

– В убийстве сестры вас не обвинят.

– Суд, может, и нет, а люди? Конечно, они вряд ли когда-нибудь догадаются о том, что произошло на самом деле. Но они будут говорить, говорить за моей спиной. Строить догадки, как именно я – дитя Сатаны – убила сестру и избежала наказания.

Я поднялась. Смотреть на мечущуюся по дому Эмили было противно. Она заперла душу сестры в собственном искалеченном теле. Из-за зависти Эмили ее руками баньши убила Шейлу Макинтайр – женщину, сумевшую справиться со всеми испытаниями, которые на нее обрушились. Женщину, действительно достойную уважения. Но даже то, что Эмили убила сестру – пусть и следуя чужой воле – перед этим опорочив ее имя и разрушив все, что она создавала долгие годы, – не заставило ее задуматься и осознать свои ошибки. Все, о чем она могла сейчас думать – о том, что люди будут судачить о ней, осуждать ее, называть одержимой Сатаной.

Я попрощалась с Эмили-Шейлой, предоставив ей самой решать свои проблемы. Я знала – дело скоро закроют из-за недостатка улик. Алиби, которое предоставил «Шейле Макинтайр» мастер техпомощи, не опровергнешь без вмешательства Выжигателей. А такими несерьезными делами, как ложные свидетельства, они не занимаются.

Я шла домой, думая лишь об одном. Значит, баньши решила основательно заняться Дейстером? Сначала я, потом Эмили, затем Эрик Лески. Сколько еще в этом городе тех, с кем баньши заключила сделку? Сколько еще крови прольется по ее вине?

…Три дня спустя мне позвонил Флетчер и ошеломленным голосом сообщил: Шейла Макинтайр, легендарная Дикая Охотница, покончила с собой в собственном доме. Рядом с ее телом нашли странную записку, содержание которой так и не удалось никому разгадать.

Никому, кроме меня.

«Я не хочу, чтобы кто-то другой владел моим телом, не хочу повторения. Быть может, я хотя бы так смогу искупить свою вину перед Ш.».

Эта прощальная записка стала определенной точкой в этой странной истории. Эмили сделала свой выбор. Надеюсь сейчас, оказавшись в Сумрачном городе, она не пожалела о нем. Может, она действительно сумела предотвратить новые убийства, но я все равно не одобряла ее решения. Она могла бы бороться. Могла бы выжечь клеймо, наплевав на последствия. Но Эмили предпочла просто уйти из мира, где ей пришлось так нелегко.

Есть люди, которые созданы созидать. Есть люди, удел которых – лишь разрушение. И Эмили Монаган одна из них. Переместив ее душу в тело сестры, баньши дала ей шанс все исправить, а она снова разрушила собственную жизнь…