Текст книги "Комедии. Сказки для театра. Трагедии"
Автор книги: Карло Гольдони
Соавторы: Карло Гоцци,Витторио Альфьери
Жанр:
Драматургия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 58 страниц)
Те же и Измаил.
Измаил
(плача, выходит из города)
О друг мой,
Погиб церевич. Роковой удар,
Зачем ты пал не на мою главу!
(Горько плачет.)
Барах
Но как ты допустил его пойти
На испытанье?
Измаил
Друг, не отягчай
Тоски укором! Я свой долг исполнил.
Будь время, я бы известил царя,
Но было поздно, доводы – бессильны,
К тому же воспитатель не начальник,
А лишь слуга царевичу.
(Плачет.)
Барах
Утешься!..
Будь истинным философом.
Измаил
«Утешься»!..
Меня любил он и не расставался
Со мною до конца. Его слова
Вонзились в душу мне и будут вечно
Терзать ее, как острые шипы.
«Не плачь, – он говорил, – мне смерть отрадна»
Раз мне не суждено владеть жестокой,
Скажи отцу, чтоб он меня простил
За то, что я уехал самовольно.
Меня ослушным сделала боязнь,
Что он мое желанье не одобрит.
И покажи ему ее портрет…
(Достает из-за пазухи портрет.)
Увидев, как надменная прекрасна,
Меня простит он и с тобой оплачет
Мою судьбу". Так молвив, он сто раз
Поцеловал проклятый этот образ.
Затем подставил шею, и я видел
(Ужасный, гнусный вид!), как в тот же миг
Кровь хлынула, и туловище пало,
И голову царевича палач
Взметнул в руке. От ужаса и скорби
Не видя света, я бежал.
(Бросает портрет наземь и топчет его.)
Проклятый,
Чудовищный портрет, валяйся тут,
В грязи, растоптанный. О, если б мог я
И Турандот вот так же растоптать!
Вручить тебя царю? Нет, Самарканд
Меня уж не увидит. Вечно плача,
Среди пустынь я распрощаюсь с жизнью.
(Уходит в ярости.)
Барах, Калаф.
Барах
Вы слышали, мой принц?
Калаф
Да, да, я слышал
И потрясен. Как может обладать
Ее портрет такой волшебной силой?
(Идет поднять портрет.)
Барах
(останавливает его)
О, боже! Что вы делаете, принц?
Калаф
(с улыбкой)
Хочу поднять портрет. Хочу взглянуть
На эти столь ужасные красоты.
(Хочет поднять портрет.)
Барах
(удерживает его силой)
Калаф
Оставь меня!
(Отталкивает его и поднимает портрет.)
Ты, может быть, умом нездрав, я – нет.
Еще ни разу женской красоте
Не удалось пленить мой взгляд, не то чтоб
Войти мне в сердце. Если я бесстрастен
К живой красе, то может ли художник
Скупыми красками пронзить мне грудь.
Да так пронзить, как повествуешь ты?
Все это вздор.
(Со вздохом.)
Судьба меня зовет
К иному, не к любви.
(Хочет взглянуть на портрет.)
Барах
(порывисто прикрывает портрет рукой и не дает Калафу рассмотреть его)
Я умоляю,
Принц, не смотрите!
Калаф
(отстраняя его)
Прочь, глупец! Ты дерзок,
(Смотрит на портрет сначала с удивлением, затем все с большим и большим восторгом.)
Барах
(со скорбью)
О, горе мне! Пришла беда.
Калаф
(пораженный)
Барах,
Что вижу я? О, этот нежный облик,
И этот кроткий взор, и эта грудь
Не могут быть обителью жестокой,
Безжалостной души.
Барах
Ах, что я слышу?
Принц, Турандот еще прекрасней. Нет
Художника, который воссоздал бы
Ее красу. Я правды не скрываю.
Но красноречье всех витий на свете
Бессильно было бы изобразить
Тщеславие, гордыню, извращенность
И кровожадность этой злой души.
О господин мой, умоляю вас,
Отбросьте ядовитый этот образ!
Я заклинаю вас, не пейте взглядом
Тлетворную чуму красот жестоких!
Калаф
(продолжая любоваться портретом)
Напрасно ты меня страшишь, О вы,
Прелестные ланиты, милый взор,
Веселые уста! Счастливец тот,
Кто будет обладать всех этих чар
Живым и говорящим сочетаньем!
(Умолкает, затем решительно.)
Барах, не открывай, кто я такой.
Настало время попытать удачу.
Иль я добуду, разгадав загадки,
Прекраснейшую женщину на свете
И вместе с ней могучую державу,
Иль разом брошу бедственную жизнь,
Которую нести не в силах большее
(Смотрит на портрет.)
О милая надежда, я готов
Стать новой жертвою твоих загадок.
Будь сострадательна! Скажи, Барах:
Хоть там, в Диване, у порога смерти,
Увижу ль я живое воплощенье
Столь редкой красоты?
Из-за городской стены доносится унылый звук барабана, ближе, чем предыдущий раз. Калаф прислушивается. На стену с внутренней стороны поднимается страшный китайский палач с голыми окровавленными руками; он насаживает на одно из копий голову царевича Самаркандского, после чего удаляется.
Барах
Сперва взгляните
И ужаснитесь. Эта голова
Злосчастного царевича, вся в пятнах
Еще дымящейся горячей крови,
А тот, кто насадил ее на пику,
То ваш палач. Пусть неизбежность смерти
Удержит вас. Поверьте мне, загадки
Жестокой девушки неразрешимы,
И дорогую голову Калафа
Во устрашение другим безумцам
В соседстве с этой завтра водрузят.
(Плачет.)
Калаф
(обращаясь к голове)
Несчастный юноша! Какая сила
Влечет меня тебе вослед? Барах,
Меня ты уж оплакал. Полно плакать.
Иду на испытанье. Никому
Не открывай, кто я. Быть может, небо
Насытилось несчастьями моими
И хочет подарить меня удачей,
Чтоб я помог родителям. И если
Я разрешу загадки, я за все
Тебе воздам. Прощай.
(Хочет идти.)
Барах
(удерживает его)
Нет, погодите…
Молю вас… Милый сын… Мой бог!.. Жена,
Приди помочь! Вот этот юный друг мой
Желает объявить, что разгадает
Загадки Турандот.
Те же и Скирина.
Скирина
Ах, что я слышу!
Не вы ли гость мой? Что же вас толкает,
Прелестный юноша, в объятья смерти?
Калаф
Хозяйка милая, меня влечет
Вот этот дивный образ.
(Показывает портрет.)
Скирина
Кто вам дал
Чудовищный портрет?
(Плачет.)
Барах
(плача)
Ах, чистый случай.
Калаф
(освобождаясь)
Хассан, хозяйка милая, мой конь
И этот кошелек пусть будут ваши.
(Достает из-за пазухи кошелек и вручает его Скирине.)
Вот все, чем я могу вам доказать
Мою приязнь. И если вам не трудно,
Часть денег израсходуйте на жертвы
Богам небесным, чтобы мне помочь,
Раздайте бедным, чтоб они молились
За юношу несчастного. Прощайте.
(Уходит в городские ворота.)
Барах
О господин мой!..
Скирина
Стой, сыночек, стой!..
Да нет, чего там звать… Скажи, Хассан,
Кто этот щедрый юноша несчастный,
Что хочет умереть?
Барах
Не любопытствуй.
Он мудр, и я надежды не теряю.
Идем, жена. Нам следует раздать
Все это золото жрецам и нищим,
Чтоб за него молились небесам…
Да нет, придется нам его оплакать!
(В отчаянии входит в дом.)
Скирина
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Не только это золото, но все,
Что я могу, на добрые дела
Я для него пожертвую. Он видом
Так величав и ясен, что, наверно,
Велик душой. И мужу моему
Он, видно, дорог. Мы предпримем все.
Цыплят три сотни и три сотни рыб
Великому Берджингузину в жертву
Мы принесем, а джиннам – очень много
Различных овощей, а также риса
В великом изобилии. Конфуций
К моленьям бонз да будет благосклонен[41] 41
Конфуций || К моленьям бонз да будет благосклонен. – Конфуций (Кун Цзы, 551–479 гг. дон. э.) – китайский религиозный мыслитель, основатель одной из трех наиболее распространенных в Китае религий. Бонзы – буддийские жрецы и монахи в Китае. Диван – совещательный орган при восточном монархе, состоящий из министров и высших сановников. В данном случае Диван состоит из восьми мудрецов.
[Закрыть].
Большой зал Дивана с двумя высокими дверями, одна против другой. Предполагается, что одна ведет в сераль принцессы Турандот, а другая – в покои императора, ее отца.
Труффальдино, Бригелла, евнухи – все в китайском платье.
Труффальдино велит своим евнухам прибрать зал. Приказывает воздвигнуть два трона в китайском вкусе, один по одну сторону сцены, другой – по другую. Велит поставить восемь сидений для восьми мудрецов Дивана. Он весел и поет. Бригелла входит, спрашивает, чем вызваны эти приготовления. Труффальдино отвечает, что в срочном порядке созывается заседание Дивана с мудрецами, императором и его дорогой принцессой. По милости неба дела идут отлично. Явился еще один принц, желающий, чтобы ему отрубили голову. Бригелла замечает, что один погиб три часа тому назад. Попрекает Труффальдино, что тот радуется такой варварской бойне.
Труффальдино, – никто не приглашает принцев подставлять голову под топор. Если им охота быть сумасшедшими, то пусть на себя и пеняют, и т. д. Что его обожаемая принцесса всякий раз, как посрамит какого-нибудь принца своими загадками и пошлет его на гибель, радуется победе и делает ему какой-нибудь подарок, и т. д.
Бригелла, – такие чувства в груди патриота ему отвратительны. Ему ненавистна жестокость принцессы. Ей следовало бы выйти замуж и прекратить эти безобразия, и т. д.
Труффальдино, – она права, что не желает выходить замуж, и т. д. Брак ведь очень нескромная и надоедливая штука, и т. д.
Бригелла, – Труффальдино говорит, как простой евнух, и т. д. Все евнухи ненавидят браки, и т. д.
Труффальдино – раздраженно: он ненавидит браки, так как боится, что расплодятся Бригеллы.
Бригелла – рассерженно: он – дворянин, и т. д. Образ мыслей Труффальдино вредоносен; ведь если бы его мать не была замужем, он бы и на свет не родился.
Труффальдино говорит, что Бригелла нагло врет. Мать его никогда замужем не была, а он родился пресчастливо.
Бригелла, – сразу видно, что он рожден не по правилам.
Труффальдино, – что он – начальник евнухов. Пусть Бригелла не мешает ему работать и отправляется, раз он начальник пажей, исполнять свои обязанности. Но он-то знает, какие чудные мысли он внушает пажам по поводу браков и т. д.
Пока длится препирательство между этими двумя лицами, евнухи приводят в порядок зал. Слышится музыка, играющая марш. Это император Альтоум направляется в заседание Дивана в сопровождении двора и мудрецов. Бригелла удаляется из почтительности, а Труффальдино со своими евнухами – чтобы привести обожаемую им принцессу.
Под звуки марша появляется стража, за нею – восемь мудрецов, потом входят Панталоне, Тарталья. Все – в китайском платье. Альтоум – почтенный старец в богатой одежде, тоже китайской. При его появлении все простираются ниц. Альтоум всходит и садится на трон, стоящий с той стороны, откуда он вышел. Панталоне и Тарталья становятся по обе стороны трона. Мудрецы усаживаются на свои места. Марш смолкает.
Альтоум
Доколе же, о верные мои,
Терпеть мне эту скорбь? Едва… едва
Свершились погребальные обряды
Над бедным прахом молодого принца
И этот прах я окропил слезами,
Как новый принц приходит, новой скорбью
Терзая грудь мою. Злодейка дочь,
Рожденная на муку мне! Что пользы
Мне проклинать тот час, когда я дал
Конфуцию торжественную клятву
Блюсти указ? Нарушить эту клятву
Я не могу. А дочь моя все так же
Безжалостна. И нет конца упрямым
Влюбленным дуракам, и мне никто
В моей беде советом не поможет.
Панталоне
Дорогое мое ваше величество, просто не знаю, что вам и посоветовать. В наших краях на такого рода законах не клянутся. Таких указов не издают. Не бывало случаев, чтобы принцы влюблялись в портретики, да так, чтобы ради оригинала головы лишиться, и не рождались девицы, которые бы так ненавидели мужчин, как принцесса Турандот, ваша дочь. Какое там! У нас и понятия не имеют о подобного рода созданиях, даже во сне. Пока мои несчастья не заставили меня покинуть родину и пока судьба не вознесла меня незаслуженно до высокой чести быть секретарем вашего величества, я только и знал о Китае, что тая имеется отличный порошок против трехдневной лихорадки, и до сих пор хожу как обалделый, увидав здесь такого рода обычаи, такого рода клятвы и такого рода девиц и молодых людей" Расскажи я эту историю в Венеции, мне бы ответили: «Ну тебя, господин враль, господин выдумщик, господин очковтиратель, рассказывай свои басни детишкам!» Мне бы в лицо посмеялись и показали бы мне тыл.
Альтоум
Тарталья, вы успели посетить
Несчастного безумца?
Тарталья
Да, ваше величество. Он здесь в дворцовых покоях, которые обычно отводят иноземным принцам. Я был поражен его статным видом, его приятным лицом, его благородной речью. Я в жизни своей не встречал человека обаятельнее. Я им прямо-таки очарован, и у меня сердце разрывается, когда я подумаю, что он явился сюда на убой, словно козел, такой красивый принц, такой добрый, такой молодой… (Плачет.)
Альтоум
О скорбь невыразимая! Скажите,
Принесены ли жертвы, чтобы небо
Несчастному внушило прозорливость
И он распутал темные загадки
Моей свирепой дочери? Да что там!
Напрасные надежды!
Панталоне
Можете не сомневаться, ваше величество, жертвоприношений было достаточно. Сто бычков принесено в жертву небу, сто коней солнцу и сто свиней луне. (В сторону.) Да только не знаю, что проку в этой роскошной императорской скотобойне.
Тарталья
(в сторону)
Принести бы в жертву эту свинушку принцессу. И всем бы несчастьям конец.
Альтоум
Ну, что же делать, пригласите принца.
Один из стражей удаляется.
Попробую отговорить его.
И я прошу вас мудрецы Дивана,
И вас, министры верные, помочь мне,
Когда страданье речь мою прервет.
Панталоне
Опыта у нас достаточно, ваше величество. Охрипнем без всякой пользы, а он даст перерезать себе горло, как индюк.
Тарталья
Знаешь, Панталоне, я в нем обнаружил большие способности, проницательный ум. Я не теряю надежды.
Панталоне
Что? Чтобы он разгадал загадки этой собаки? Нет уж, извините!
Те же и Калаф в сопровождении стража. Калаф опускается на колено, касаясь рукой лба.
Альтоум
Встань, смелый юноша.
Калаф встает и, поклонившись становится в благородной позе посреди зала, между обоими тронами, лицом к зрителям.
(Пристально поглядев на Калафа, в сторону.)
Как он хорош!
Как я ему состражду! – Несчастливец,
Скажи, откуда ты? Кто твой державный
Родитель?
Калаф
(после мгновенного смущения, с благородным поклоном)
Государь, дозвольте мне
Себя не называть.
Альтоум
Но как ты смеешь,
Скрывая, кто ты, притязать на брак
С моею дочерью?
Калаф
(величаво)
Я царский сын.
И если небо мне судило смерть,
То, расставаясь с жизнью, я открою,
Кто родом я и как меня зовут,
Дабы узнали все, что домогаться
Столь знаменитых уз я не дерзнул бы,
Когда б во мне текла не кровь царей.
(С поклоном.)
Дозвольте ж мне себя не называть.
Альтоум
(в сторону)
Какое благородство выражений!
О, как ему состражду я!
(Громко.)
Но если
Ты разгадаешь темные загадки,
А родом низок, как же я закон…
Калаф
(смело перебивая его)
Он писан лишь для тех, кто царской крови.
И если небо мне пошлет победу,
Но кровь моя окажется не царской,
Я под секирой искуплю вину.
И мой непогребенный труп скормите
Собакам и воронам. Здесь, в Пекине,
Есть человек: он скажет вам, кто я.
(С поклоном.)
Дозвольте ж мне себя не называть
Я как о милости прошу об этом.
Альтоум
И эту милость я тебе дарую.
Такому голосу, такой осанке
Я отказать не в силах. Но и ты
Взаимно милость окажи монарху,
Который просит с высоты престола.
Не требуй, о, не требуй, чтоб тебя
Подвергли искусу! К тебе я полон
Такой живой приязни, что с тобою
Рад поделиться властью. Будь моим
Державным соправителем. Когда
Глаза мои сомкнутся, ты получишь
В наследство все, чем я владел. Не требуй,
Чтоб я лил кровь. Однажды ошибясь,
Я стал позором своего народа.
Отважный юноша, будь милосерд,
Не заставляй меня омыть слезами
Твой труп. Не распаляй вражды народной
К принцессе Турандот, вражды ко мне,
Родившему безжалостную дочь,
Надменную, упрямую, пустую,
Причину горьких мук моих и смерти,
(Плачет.)
Калаф
Утешьтесь, государь. Свидетель небо,
Мне омрачает душу ваша скорбь.
Такой отец, как вы, не мог, конечно,
Дочь воспитать жестокою тиранкой.
Так скажут все. И если вы виновны,
То разве в том, что горячо любили
Единственную дочь и дали миру
Такую царственную красоту,
Что люди власть теряют над собой.
Благодарю вас за щедроты ваши.
Я плохо помогал бы вам. Иль небо
Мне хочет счастья, дав мне в обладанье
Возлюбленную Турандот, идь хочет
Пресечь мою безрадостную жизнь,
Без Турандот – мучительное бремя,
Я жажду смерти – или Турандот,
Панталоне
Послушайте, ваше высочество, жизнь моя дорогая, вы же видели на городских воротах все эти натыканные мертвые головы, казалось бы – ясно. Что вам за охота являться на убой, словно козленку, да еще наверняка, чтобы все мы тут плакали в три ручья! Знайте, что принцесса закатит вам такие три загадки, что и сам астролог Чингарелло их не разгадал бы. На что уж мы, которые с давних пор заседаем с этими вот превосходительнейшими мудрецами Дивана и судим о том, кто верно решил, а кто неверно, дабы исполнен был указ, мы, опытные люди, понаторевшие над книгами, а и то иной раз едва доищемся до смысла загадки этой свирепой принцессы, потому что это даже и не загадки: «живот железный, а кишки бумазейные», и тому подобное. И всякий раз новехонькие, распроклятые. И если бы она не раздавала их изложенными и разъясненными в запечатанных записочках этим вот превосходительнейшим мудрецам, так они, пожалуй, и сами бы не знали, где у них головы. Идите же с миром, сыночек дорогой. Вот вы стоите тут, ну прямо – цветочек. Жаль мне вас. Поверьте человеку, который желает вам добра. Потому что если вы будете упорствовать, то я за вашу голову дам не больше, чем горбатому зеленщику за одну редиску.
Калаф
Старик, не говори, не утомляйся.
Я жажду смерти – или Турандот.
Тарталья
Турандот… Турандот… Что за чертово упрямство, сын мой дорогой! Пойми же ты толком. Здесь в загадки играют не на чашку шоколада с ванилью или кофе с сухариками. Пойми ты, пойми раз навсегда: здесь играешь головой. Других доводов я не привожу, чтобы тебя отговорить. Этого достаточно. Головой, головой играешь. Головой. Его величество тебя просит, повелел принести сто коней в жертву солнцу, сто быков небу, сто свиней луне, сто коров звездам – все ради тебя, а ты, неблагодарный, желаешь своим упорством причинить ему такое огорчение. Даже если бы на свете не было других женщин, кроме принцессы Турандот, и то твое решение было бы величайшей глупостью. Ты меня извини, дорогой принц. Поверь, это я из любви к тебе выражаюсь так откровенно. Понял ли ты как следует, что значит лишиться головы? Ведь нельзя же так!
Калаф
Ты слишком многословен. Не старайся.
Я жажду смерти – или Турандот.
Альтоум
Жестокий! Так вкуси же смерть свою,
Вкуси мое отчаянье.
(Страже.)
Принцессу
Просить пожаловать. И новой жертвой
Пусть утолится.
Один из стражей удаляется.
Калаф
(в сторону, горячо)
Боги, вас молю
О вдохновенье. Пусть ее лицо
Меня не ослепит. Я сознаюсь,
Что разум мой колеблется и грудь
Трепещет, бьется сердце, стынут губы.
(Присутствующим.)
Диван священный, по моим ответам
Судящий жизнь мою! О мудрецы,
Простите мне дерзанье, снизойдите
К слепцу любви, который сам не знает,
Где он сейчас и что с ним, и несется,
Влекомый тайной силою судьбы.
Доносятся звуки марша, сопровождаемые дробью тамбуринов. Появляется Труффальдино с ятаганом у плеча, за ним его евнухи. Следом идут рабыни сераля, ударяя в тамбурины. Затем входят две рабыни с завешанными лицами; одна из них – в богатой и пышной татарской одежде (это Адельма), другая – в обычном китайском платье (это Зелима). В руках у нее небольшой тазик с запечатанными листками. Труффальдино и евнухи, войдя вереницей, падают ниц перед Альтоумом, затем встают. Рабыни опускаются на колени, поднося руки ко лбу. Входит Турандот с завешенным лицом, в богатой китайской одежде, величавая и надменная. Мудрецы и министры падают ниц. Альтоум встает с кресла. Турандот подносит руку ко лбу, отвешивает отцу торжественный поклон, затем всходит на свой трон и садится. Зелима становится слева от нее, Адельма – справа. Калаф, при появлении Турандот опустившийся на колени, встает и смотрит на нее как очарованный. Все занимают свои места. Труффальдино, проделав несколько забавных церемоний в свойственном ему духе, берет у Зелимы тазик с запечатанными листками, раздает их мудрецам и после новых китайских церемоний и поклонов удаляется. Во время всех этих безмолвных обрядов музыка играет марш. После ухода Труффальдино в зале Дивана наступает тишина.
Альтоум, Калаф, Панталоне, Тарталья, Турандот, Зелима, Адельма, мудрецы, стража.
Турандот
(высокомерно)
Кто это дерзновенно возмечтал
Проникнуть в смысл загадок, невзирая
На множество примеров, и желает
Позорно кончить жизнь?
Альтоум
Дочь, это он.
(Указывает на Калафа, который стоит пораженный посреди зала Дивана.)
И он вполне достоин, чтобы ты
Взяла его в мужья, освободив
От искуса и не терзая больше
Несчастное родительское сердце.
Турандот
(посмотрев на Калафа, тихо, Зелиме)
Зелима, о поверь, никто из тех,
Кто приходил на искус, не будил
В груди моей и тени состраданья,
А этого мне жаль.
Зелима
(тихо)
Вы загадайте —
Три легкие загадки, и довольно
Жестокой быть.
Турандот
(гордо)
Как смеешь ты? А слава
Моя? Молчи.
Адельма
(которая пристально всматривалась в Калафа, в сторону)
О небо! Что я вижу?
Не тот ли это, что у нас когда-то
Работал в Хорасане как невольник,
Когда был жив отец мой Хейкобад?
Так он царевич? Ах, то знало сердце,
Им покоренное!
Турандот
Принц, откажитесь
От роковой попытки. Видит небо,
Молва о том, что я жестокосерда, —
Прямая ложь. Глубоко ненавидя
Всех вообще мужчин, я защищаюсь,
Как знаю, как могу, чтоб оградиться
От тех, кто мне противен. Почему
Я не могу располагать свободой,
Которою располагают все?
Зачем хотите вы, чтоб я была
Жестокой против воли? Я готова
Унизиться до просьбы. Откажитесь
От испытанья, принц. Не искушайте
Мой дивный дар. Я только им горда.
Мне даровало небо острый разум
И прозорливость. Я бы умерла,
Когда бы здесь, перед лицом Дивана,
Была посрамлена. Пока не поздно,
Позвольте мне не задавать загадок;
Или заране плачьте над собой.
Калаф
Столь дивный голос, столь прекрасный облик,
Столь чудный ум и редкая душа —
В единой женщине! Да разве тот
Не прав сто раз, кто не страшится смерти,
Чтоб ею обладать? И Турандот
Гордится хитроумьем? И не видит,
Что чем ее достоинства обильней,
Что чем ей ненавистней мысль о браке,
Тем вожделеннее она? И будь
Сто тысяч жизней в этом бренном теле,
Безжалостная Турандот, я рад бы
Сто тысяч раз пойти за вас на казнь,
Зелима
(тихо, к Турандот)
Ах, ради бога, легкие загадки!
Ведь он достоин вас.
Адельма
(в сторону)
Какая радость!
О, если бы назвать его моим!
Зачем не знала я, что он – царевич,
Когда сама царевною была!
О, как я вновь люблю его, узнав,
Что он столь знатен родом! Нет, любовь
Бесстрашна.
(Тихо, к Турандот.)
Турандот, о славе вашей
Помыслите.
Турандот
(в сторону, смущенно)
Чтоб он один из всех
В моей груди мог вызвать состраданье?
(С решимостью.)
Нет, я должна преодолеть себя.
(Калафу, порывисто.)
Готовься к испытанью, дерзновенный!
Альтоум
Принц, ты упорствуешь?
Калаф
Да, государь.
Я жажду смерти – или Турандот.
Альтоум
Так огласите роковой указ.
А юноша пусть внемлет и трепещет.
Панталоне достает из-за пазухи книгу указа, целует ее, подносит к груди, потом ко лбу и затем передает Тарталье, который сначала падает ниц, потом принимает ее и читает громким голосом.
Тарталья
"Любой властитель может Турандот
Просить в супруги. Но сначала должен
Средь мудрецов Дивана три загадки,
Принцессой заданные, разрешить.
Их разрешив, ее получит в жены.
А если не способен, палачом
Да будет обезглавлен и умрет.
Хан Альтоум Конфуцию клянется
В точнейшем исполнении сего".
Окончив чтение, Тарталья целует книгу, прикладывает ее к груди и ко лбу и возвращает Панталоне, который простершись ниц, принимает ее, потом встает и подносит ее Альтоуму. Тот поднимает руку и опускает ее на книгу.
Альтоум
(со вздохом)
О тягостный закон! Тебя исполнить
Могучему Конфуцию клянусь.
Панталоне кладет книгу за пазуху. В Диване царит глубокая тишина.
Турандот
(академическим тоном)
Скажи мне, кто обходит неустанно
Все города, все замки, все селенья?
Кто вечный путь свершает безвозбранно
Средь криков торжества и пораженья?
Его лицо всем мило и желанно,
Он благодетель каждого творенья.
Равняться с ним казалося бы бредом.
Он здесь, и все же он тебе неведом,
(Садится.)
Калаф
(поднимает глаза к небу в глубоком раздумье, затем кланяется Турандот, касаясь рукою лба)
Я буду счастлив, если остальные
Загадки ваши не трудней. Принцесса,
Кому ж не ясно, что обходит вечно
Все города, все земли, все селенья,
Что совершает безвозбранный путь
Средь криков пораженья и победы,
Что равного себе не терпит в мире
И здесь находится – простите – солнце?
Панталоне
(радостно)
Тарталья, он угадал.
Тарталья
В самую точку!
Мудрецы
(распечатывают первую записку, затем в один голос)
Великолепно. Солнце, солнце, солнце.
Альтоум
(радостно)
Сын, небо помогай тебе и дальше!
Зелима
(в сторону)
Молю вас, боги!
Адельма
(в сторону, взволнованно)
Небо, воспротивься!
Пусть он не будет мужем Турандот!
Я умираю.
Турандот
(в сторону, с негодованьем)
Чтоб он победил?
Меня умом превысил? Никогда!
(Громко.)
Внимай, безумец. Разреши загадку.
(Встает и продолжает академическим тоном.)
Есть дерево, где скрыта
Кончина человека;
Оно древней гранита
И молодо от века;
Красивый лист не вянет,
Он белый и узорный;
Но белизна обманет
Своей изнанкой черной.
Скажи, ты знаешь слово
Для дерева такого?
(Садится.)
Калаф
(после некоторого раздумья, отвесив обычный поклон)
Не гневайтесь, надменная принцесса,
Но я загадку разрешу. Растенье
Древнейшее, но юное, где скрыта
Кончина человека, чьи листы
Белы снаружи и черны с изнанки.
То будет – с днями и ночами – год.
Панталоне
(радостно)
Тарталья, он снова попал.
Тарталья
Честное слово, в самую середку.
Мудрецы
(распечатав вторую записку, в один голос)
Так, совершенно верно: год, год, год,
Альтоум
(радостно)
О, радость! Боги, пусть достигнет цели!
Зелима
(в сторону)
Зачем еще!
Адельма
(вне себя, в сторону)
Ах, я его теряю!
(Тихо, к Турандот.)
Принцесса, вы утратите мгновенно
Всю вашу славу. Он вас побеждает.
Турандот
(тихо, с негодованьем)
Молчи. Скорей погибнет мир и сгинет
Весь род людской.
(Громко.)
Знай, дерзостный глупец:
Чем ты самонадеянней, тем больше
Ты ненавистен мне. Уйди. Спасайся.
Тебя убьет последняя загадка.
Калаф
Ваш гнев, боготворимая принцесса,
Один мне страшен. И на что мне жизнь,
Раз милости я вашей недостоин.
Альтоум
Сын милый, отступись! И ты, о дочь!
Не задавай ему других загадок!
Тебе он мужем быть вполне достоин.
Турандот
(гневно)
Мне мужем? Отступиться? Пусть закон
Свершится.
Калаф
Не печальтесь, государь,
Я жажду смерти – или Турандот.
Турандот
(негодуя)
И ты получишь смерть. Сейчас увидишь,
(Встает и продолжает академическим тоном.)
Скажи мне, как зовется зверь прекрасный
Четвероногий и крылатый, верный
В своей любви, но в ярости ужасный.
Он потрясает мир, высокомерный,
И торжествует. Мощными стопами
Он попирает океан безмерный,
А грудью и свирепыми когтями
Налег на землю. Вечного обилья
Почиет тень над мирными краями,
Где новый Феникс расширяет крылья.
(Сказав загадку, яростно срывает с лица покрывало, чтобы поразить Калафа.)
Взгляни в лицо мне. Отвечай, не дрогнув,
Как этот зверь зовется, иль умри.
Калаф
(ошеломленный)
О, красота! О, диво!
(Стоит недвижимо, закрыв лицо руками.)
Альтоум
(взволнованно)
Он смутился!
Сын, что с тобой? Приди в себя!
Зелима
(в сторону, с тоской)
Мне дурно.
Адельма
(в сторону)
О юноша, теперь ты мой. Любовь
Меня научит, как тебя спасти.
Панталоне
(взволнованно)
Смелей, смелей, сынок! Ах, чем бы ему помочь? У меня вся утроба трясется, боюсь что он себя погубит.
Тарталья
Если бы не мое высокое звание, я сбегал бы на кухню за уксусом.
Турандот
Несчастный, ты погиб. В своей судьбе
Лишь ты один повинен.
Калаф
(приходя в себя)
Турандот,
То ваша красота, сверкнув нежданно,
Меня смутила. Я не побежден.
(Обращаясь к зрительному залу.)
Ты, зверь четвероногий и крылатый,
Гроза вселенной, ты, что торжествуешь
Над морем и землей, даруя тень
Отрадную твоих безмерных крыльев
Стихии беспокойной и земле,
Возлюбленным сынам твоей державы,
О новый Феникс, зверь блаженный, ты —
Лев Адрии, во гневе справедливый,
Панталоне
(в восторге)
О, будь благословен! Не могу удержаться. (Бежит его обнять.)
Тарталья
(Альтоуму)
Утешьтесь, ваше величество.
Мудрецы
(распечатав третью записку, в один голос)
Лев Адрии. Да, верно, верно, верно.
Доносятся радостные клики народа и громкий шум музыкальных инструментов. Турандот в обмороке падает на трон. Зелима и Адельма стараются привести ее в чувство.
Зелима
Он победил. Принцесса, успокойтесь!
Адельма
(в сторону)
Моя любовь погибла… Нет, неправда!
Альтоум радостно сходит с трона, сопровождаемый Панталоне и Тартальей. Мудрецы вереницей удаляются в глубь сцены.
Альтоум
Теперь конец твоим тиранствам, дочка.
Любезный принц, приди в мои объятья.
(Обнимает Калафа.)
Турандот, очнувшись, яростно сбегает с трона.
Турандот
(вне себя)
Остановитесь. Этот человек
Не будет мне супругом. Я хочу
Задать ему три новые загадки,
Назначив день. Мне слишком малый срок
Был дан на этот раз. Я не могла
Как должно подготовиться. Нельзя же…
Альтоум
(перебивая ее)
Безумная, жестокая! Нет, поздно.
Не уступлю тебе ни в чем. Суровый
Закон исполнен, и моим министрам
Я поручаю вынести решенье.
Панталоне
Прошу извинить. Больше загадок не загадывают и голов не режут, как спелые тыквы. Этот мальчик угадал. Закон исполнен, а теперь – честным пирком да и за свадебку. (Тарталье.) Что скажете, канцлер?
Тарталья
Исполнен наиточнейшим образом. Толкований не требуется, Как полагают превосходительнейшие господа мудрецы?
Мудрецы
Вопрос решен, решен бесповоротно.
Альтоум
Идем во храм. Там этот незнакомец
Объявит нам, кто он. Затем жрецы…
Турандот
(в отчаянии)
Отец мой, умоляю, подождите…
Альтоум
(гневно)
Я не намерен ждать. Все решено,
Турандот
(бросаясь на колени)
Отец, когда вы любите меня,
Когда моей вы дорожите жизнью,
Велите испытанье повторить.
Я не снесу позора. Я умру,
Но не склонюсь пред этим гордецом,
Женой ему не стану. Мысль одна
О том, чтобы мужчине покориться,
Мужчине стать женой, – меня убьет.
(Плачет.)
Альтоум
(рассвирепев)
Упрямица, дикарка, фанатичка!
И слушать не хочу! Идем, министры.
Калаф
Встань, сердца моего прекрасный деспот!
О государь, молю вас, отмените
Приказы ваши. Я не буду счастлив,
Когда она меня так ненавидит.
Моя любовь не хочет быть причиной
Ее тоски. К чему мне страсть моя,
Когда она рождает только злобу?
Жестокая тигрица, если ты
Так холодна душой, ну что ж, ликуй:
Я не намерен быть твоим супругом,
Но если б ты увидела мое
Растерзанное сердце, я уверен,
Ты пожалела бы его. Ты жаждешь
Моей кончины? Государь, назначьте
Вновь испытанье. Эта жизнь мне в тягость,
Альтоум
Нет, кончено. Идем во храм. Другого
Не будет испытанья… Безрассудный…
Турандот
(порывисто)
