Текст книги "На Рио-де-Ла-Плате"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– Как ни крути, выхода не видно. Вы нас просто застали врасплох!

– Ага! – добродушно улыбнулся он. – Да, мы – люди не промах, умеем петлю накидывать!

– Вы находились где-то неподалеку?

– Да. Мы как раз направлялись на ранчо, чтобы остановиться на ночевку, выслали вперед наших квартирьеров.

– И сержант был среди них?

– Да. Из осторожности они, конечно, переоделись, чтобы не походить на солдат.

– Почему же вы выбрали именно это ранчо?

– Его предложил нам проводник. Он очень хорошо его знал, он же до недавнего времени был его владельцем.

– А своих лошадей вы, разумеется, отвели в корали?

– Нет, мы не так глупы. Вы бы заметили лошадей.

– А что в этом плохого?

– Вы бы поняли, что сюда вступил отряд, и наверняка сбежали бы от нас. Поэтому мы оставили лошадей в стороне от загонов, которые теперь стоят пустые.

– Пустые? А где хозяйские лошади?

– Их там нет, их потихоньку отогнали, чтобы освободить место для нас.

– Ах так! Ладно, можете загонять своих лошадей, теперь уж какие там тайны. Мы знаем, что вы находитесь здесь и взяли нас в кольцо.

– Нет, лошадей мы, пожалуй, пока не будем перегонять. Что, если вам удастся пробиться? Нужно все учитывать. Солдатом нужно оставаться!

– Гм! Это верно. Вижу, умно майор свой план разработал. Можете ему передать, что я считаю его очень толковым человеком!

– Благодарю вас! Воздержусь! Лучше ему не знать, сколько и о чем я тут болтал.

– Опять верно! Правда, есть еще одно средство постоять за себя. Только что в голову мне пришло. Возьму-ка я заложников.

– Меня, к примеру?

– Нет. Я же обещал вам отпустить вас.

– Да, к тому же ради меня майор бы не стал вас щадить.

– Сам знаю. Эх, были бы вы офицером, одним из старших офицеров! Мне нужны люди, ради которых ваш командир пойдет на уступки. Я вам сейчас их покажу.

– Может быть, здешний хозяин? За него майор не слишком много даст.

– Тогда пойду прихвачу других. А пока что вас продолжит расспрашивать господин полковник Альфина. Это имя я, пожалуй, могу назвать, раз вы узнали полковника.

Несомненно, Альфина хотел как можно больше выведать о Хордане и его планах, поэтому понятно, что он жаждал подробнее расспросить солдата. Пусть даже тот ничего не ответит напрямую, все равно из его ответов можно сделать какие-то косвенные выводы.

Я отправился на ранчо и прошел в спальню. Когда я отворил ее дверь, внутри было темно. Но света, падавшего от свечи, хватило, чтобы убедиться, что женщина все еще не спит. Когда она увидела, что здесь появился кто-то чужой, то испуганно спросила:

– Кто вы? Что вы хотите?

– Хочу отвести вас к вашему мужу.

– Иду!

– Возьмите детей, постель тоже захватите.

– Почему?

– Офицеры хотят занять весь дом, для вас тут места нет.

– Иду, сеньор.

Она приняла меня за солдата. Должно быть, она видела меня днем, когда мы прибыли на ранчо. Раз она думала, что я действую по поручению военных, то не подозревала, что солдаты – наши враги. Муж все держал от нее в тайне.

На подобном ранчо редко спят раздетыми. Женщина тотчас была готова последовать за мной. Она навалила на себя несколько одеял и позвала детей. Мы вышли.

Я отвел ее в сарай. Мы шли так, чтобы она не заметила своего мужа, все еще лежавшего на земле. Она приготовила ложе для себя и детей, и я подал знак одному из йербатеро, стоявшему возле двери, я приказал ему следить, чтобы она никуда не отлучилась. Затем я подозвал индейца и осведомился у него:

– Вы знаете, что находитесь в опасности?

– Естественно, я и моя мать. Вместе шли, вместе попались.

– Гм! Вам не нужно бояться. Что за человек ваш родич, бывший владелец ранчо? Злой?

– О нет. Он только очень серьезный, замкнутый. У него убили брата, которого он очень любил. С тех пор он ненавидит людей.

– И еще он сторонник Хордана?

– Как он попал к нему, не знаю. Он никогда не был приверженцем никакой из партий.

– Вы сказали, что он индеец?

– Да, как и я.

– Понятно, Хордан морочит голову индейцам, обещая им немалые преимущества и свободы. Но все же ваш родич не может быть рьяным его сторонником!

– Кто знает, ведь он произведен в поручики. Такие вещи не забываются.

– Кем он был раньше?

– Охотился на шиншилл.

Шиншиллы живут в высокогорье, в Андах, охотятся на них из-за ценного меха, но охотника подстерегает множество опасностей. Если человек добывал этих животных, значит, есть в его характере что-то, что заставляет уважать его и считаться с ним.

– Я велю прислать его сюда для переговоров, – сказал я индейцу.

– Ваше желание исполнят, только это не приведет ни к чему.

– Знаю, но у меня есть определенный замысел.

Я снова вернулся к костру, возле которого полковник все еще беседовал с солдатом. Судя по довольному выражению лица Альфины, можно было догадаться, что его расспросы не остались без результата. Когда я подошел, он уступил мне место и заявил:

– Пожалуй, сеньор, мы остановимся на том, что надо сдаваться. Этих людей гораздо больше, чем нас.

– Да, – кивнул я. – К тому же они хорошо подготовились.

– Что же нам делать?

– Вы очень стремитесь попасть побыстрее в плен к Хордану?

– Я хотел бы постоять за себя. Но ничего не получится. Но напрасно, без малейшей надежды, бросаться на смерть мне тоже не хочется.

– Да и я на это не настроен. Но я придумал одно средство, чтобы выиграть хотя бы время для переговоров. Хозяин ранчо схвачен, его жену и детей я только что отвел в сарай. Как только на нас нападут, мы их всех расстреляем.

– Черт возьми! Хорошая мысль!

– Не правда ли? Я решил убить всех этих людей, как только враги направятся сюда или начнут в нас стрелять!

– Que desgracia – какое горе! – воскликнул хозяин ранчо.

– Вы сами во всем виноваты! – ответил я ему. – Вы обманули нас. Мы были вашими гостями, а вы выдали нас врагам. Теперь ваша жизнь висит на волоске. Ларсен, уберите его и отведите к жене! Но ее надо тоже связать, а то еще додумается – снимет с него ремни.

– Будет сделано, сеньор!

С этими словами богатырь-шкипер взвалил на плечи ранчеро и отнес его в сарай. Я же обратился к солдату:

– Видите, на что мы решились. Будьте уверены, мы сделаем все, что я сказал.

– Это убийство, сеньор! – ответил он. – Вы свое положение этим не поправите. В лучшем случае отложите развязку на несколько часов.

– Выиграем хотя бы время.

– На пользу вам это не пойдет!

– Посмотрим. Впрочем, это не единственное, что я собираюсь сделать. Я готов вступить с майором в переговоры и выслушать его условия.

– Сказать ему об этом?

– Да. Прошу вас. Но подождите еще минуту! Я хочу, чтобы он прислал своего проводника, сеньора Гомарру.

– Почему именно его?

– Потому что он хорошо знает эту местность и здешнюю обстановку.

– Я согласен, сообщу майору о вашем пожелании.

– И потом… подождите, сейчас я переговорю с полковником.

Я повернулся к последнему, отошел с ним на несколько шагов в сторону и тихо рассказал, как сейчас надо себя вести. Мы сделали вид, словно вполголоса что-то рьяно обсуждаем, наконец полковник произнес будто бы сгоряча, так, чтобы солдат услышал якобы совсем не предназначенные для него слова:

– На это они не пойдут!

– Им придется!

– Нет! Мы не можем их заставить.

– Тогда мы нападем на них самое большее через час после того, как парламентер удалится. Но не говорите же так громко, а то услышат!

Мы снова заговорили тихо, потом я притворился разгневанным и опять повысил голос, чтобы солдат нас услышал:

– Это же и нетрудно, и неопасно!

– Наоборот! Нас всех перестреляют!

– Да, если они внимательно сторожат. Но я бьюсь об заклад, что они устанут. Мы нападем на них очень быстро и неожиданно.

– А с какой стороны нападем?

– С южной, ведь там находится пароход. Мы помчимся туда по тропинке, ведущей между загонами. Через минуту пробьемся.

– Гм! Может быть, получится что-нибудь.

– Удастся, непременно удастся. Но не говорите так громко! Солдат может подслушать и выдать нас.

Еще некоторое время мы притворялись, что совещаемся, потом вернулись к остальным. На губах солдата блуждала ликующая ухмылка.

– Я столковался с этим сеньором, – сказал я солдату. – Он тоже согласился на переговоры. Пусть майор скажет, кого из нас он собирается арестовать.

– Всех, естественно!

– Ого! С нами есть люди, которые не имеют к этому делу никакого отношения.

– Не знаю. Ему судить.

– И еще я хотел бы знать размер выкупа.

– Откупиться нельзя, пленных он обязан доставить к начальству.

– Ну, это мы еще посмотрим. Итак, скажите майору, что мы хотим вести переговоры лишь с сеньором Гомаррой!

– А если он не согласится на это и пришлет кого-то другого?

– Тогда возьмем этого человека в заложники. Отсюда мы отпустим лишь одного сеньора Гомарру, потому что он – друг нашего проводника. Он, наверное, уже знает, что здесь находится Гомес, его родственник.

– Как прибудет, сразу об этом узнает. Еще что-нибудь передать?

– Да. Пусть Гомарра придет один, без охраны.

– Само собой разумеется.

– Еще скажите, что мы выставим часовых возле всех четырех тропинок, ведущих к ранчо. Подстрелим любого, кто попробует сюда сунуться. Я считаю, что с данной минуты и вплоть до окончания переговоров установлено перемирие, на это время надо отказаться от любых враждебных действий. Если вы это условие не выполните, мы моментально расстреляем парламентера. А теперь ступайте!

– Слава Богу! – сказал он, глубоко вздохнув. – Наконец-то, наконец-то!

Когда он скрылся, полковник спросил:

– Сеньор, у вас, кажется, есть план спасения?

– Превосходный план. Мы удерем, быть может, еще во время переговоров.

– Но это же невозможно!

– Наоборот, очень даже вероятно.

– От намерения до исполнения пролегает немалый путь.

– В данном случае – нет.

– Вот как! Но куда мы направимся?

– На север.

– А не на юг? Раньше вы говорили другое!

– Я хотел обмануть этого человека. Теперь почти все они соберутся с этой стороны. Но, вообще, в том направлении бежать было бы глупо, ведь мы договорились пробираться в Корриентес, то есть на север, и решили не возвращаться на пароход.

– Да, верно! Но как же мы убежим?

– Пробьемся.

– Без крови не обойтись!

– Разумеется.

– Ага, я понимаю вас. Делаем вид, что прорываемся с южной стороны, а сами быстро поворачиваемся и на север?

– Да, так!

– Вы думаете, солдаты, охраняющие ранчо с севера, бросят свой пост, потому что услышат выстрелы с противоположной стороны?

– Скорее всего. И мы спокойно сбежим. Мы проберемся сквозь ограду из кактусов.

Он замер от изумления.

– Ах… так! Думаете, это удастся?

– Да. Если майор не изменит диспозицию, то удастся.

– А если нас подстрелят?

– Сомневаюсь. Чтобы подстрелить кого-то, надо его видеть или слышать.

– Сеньор, сеньор, не воображайте, что это дело такое легкое!

– Я не имею обыкновения недооценивать ситуацию.

Я продолжил, поясняя свои слова жестами:

– Имение представляет собой большой четырехугольник, в свою очередь состоящий из четырех четырехугольников, между которыми проложены четыре прямые дороги. Все они ведут к ранчо, оно находится в центре имения. Четырехугольники огорожены изгородями из кактусов. Все четыре дороги сходятся здесь, возле ранчо; с той стороны расположились солдаты. Но возле боковых сторон каждого из коралей нет никого. Часовые расставлены лишь по углам и возле выходов из поместья. В промежутке между этими постами никого нет. Там надо прорываться.

– Но как вы проберетесь сквозь ограду из кактусов? Вы израните себе все тело!

– Это при моей-то кожаной одежде? Что вы? Я не раз проделывал подобные вещи. Но тихо, я слышу шаги!

Мне почему-то не пришло в голову выставить часовых возле всех четырех тропинок. Большей неосторожности и придумать было нельзя. Как же легко они могли бы справиться с нами! Солдатам достаточно было потихоньку подкрасться и напасть на нас. Тогда сопротивляться было бы бесполезно. Но нет, вместо отряда солдат сюда медленно приближался один-единственный человек. У него не было никакого оружия, как и требуется от парламентера. Его долговязая фигура была облачена в совершенно невзрачную одежду, обычный наряд гаучо. Человек этот носил широкополую шляпу, вокруг головы его был повязан пестрый платок, туго стянутый под подбородком. Черты лица были индейскими, выглядел он очень серьезно, даже мрачно. Хотя его большие глаза смотрели неприветливо, в них чувствовались необычайный ум и сила воли.

Увидев его, наш проводник быстро вскочил, подбежал к нему, протянул руку и молвил:

– Собрино, наконец-то ты тут! Теперь все пойдет хорошо!

Строгий человек кивнул ему и ответил:

– Останься на месте! Чего ты горячишься?

– Разве тут не будешь горячиться?

– Незачем! Тебя это не касается!

– Нет уж, очень даже касается, как и любого другого. Сказано же было: вместе шли, вместе попались!

– Тебя это не касается, кузен. Тебе никто ничего не сделает. Ну а остальные пропали.

– Они – мои друзья! Я их сюда привел!

– Так они тебе еще за это и деньги должны заплатить!

– Но я же их погубил! А этот сеньор во время бури спас моей матери жизнь!

– Очень мило с его стороны. Она ему, наверное, благодарна!

– И за это его арестуют?

– Арестуют? Ба! Он умереть должен.

– Cielo!

– Чего тут страшиться? Порой люди гибнут даже от руки убийцы!

– Перестань ты все время думать о своем брате!

– Мне самому решать, когда и где думать о нем. А теперь молчи! Ты в безопасности. Я сразу тебя уведу с собой.

– Я пойду вместе со всеми.

– Тогда оставайся тут!

Он поочередно оглядел нас, потом присел напротив меня и промолвил:

– Немец – это вы?

– Да, – ответил я.

– Вы здесь главный оратор, как мне объяснили, потому обращаюсь к вам. Что вы намерены мне сказать?

– Сперва и с большим на то основанием я хотел бы узнать, что скажете мне вы.

– Майор велел сообщить, что мне приказано переговорить с вами, как вы того пожелали.

– Хорошо! Чтобы переговоры удались, согласуем наши требования. Чего добивается майор?

– Собирается задержать всех вас.

– Мы обязаны ему сдаться?

– Да.

– А если откажемся?

– Тогда вас расстреляют.

– Что станется с нами, когда вы доставите нас к своему начальству?

– Это решит Лопес Хордан.

– Тогда мы потребуем хотя бы гарантий, что никто из нас не будет убит.

– Майор не может вам их дать.

– Но, сеньор, мы доверяемся вам в надежде на вашу милость и великодушие, а взамен не получаем ничего, никаких гарантий, обещаний, уверений, ни единого утешительного слова!

– Да, так.

– На это мы не можем пойти.

– Прекрасно! Стало быть, мы закончили разговор, и я могу уйти.

– Я хотел бы только спросить, что за преступление мы совершили?

– Это меня не касается. Вы обязаны знать это лучше меня.

– Наоборот, против нас совершается преступление!

– Не спорим! Я свое поручение выполнил; все остальное мне незачем слушать.

– Мы не можем сдаться. Но помните, мы хотим вести переговоры, и пока что мы находимся отнюдь не в вашей власти!

– Не в нашей власти? С ума сойти!

Несмотря на его суровый вид, я сохранил свою почтительную осанку и вежливо ответил:

– Это вы так думаете, а не я.

– Любое сопротивление бесполезно!

– Быть может, мы и не думаем, что потребуется сопротивляться!

– Ясно, ясно! – Он издевательски усмехнулся. – Вам виднее!

Несомненно, он знал, что мы хотим прорваться с южной стороны. Я видел по его лицу, что мой план принес свои плоды. Но я не выказал ни следа радости, наоборот, добавил, словно бы желая подкрепить свои заверения:

– Мы все же можем прорваться, несмотря на то, что окружены со всех четырех сторон! А если вы нападете на нас, мы займем все дороги, по которым вы собираетесь подойти!

– Три человека против сотни! – улыбнулся он.

– Да, но у каждого из этих троих по два с лишним десятка пуль!

– Ну и что! Вы же не сделаете из револьверов двадцать выстрелов в минуту.

Он наморщил лоб, смерил меня презрительным взглядом, пожал плечами и спросил:

– Сеньор, можно я скажу вам кое-что откровенно?

– Давайте!

– Я хочу вам сказать, что вы дурак!

Весьма неожиданное известие. Все ждали, что я рассержусь и наброшусь на говорившего. Но я старался не расхохотаться. Итак, я не изумился, не рассердился, а лишь ответил:

– Я не обижаюсь на ваши слова. Очевидно, вы позволяете себе подобные речи, надеясь, что, раз вы парламентер, мы не посмеем напасть на вас?

– Ерунда! Вы вообще на это не отважитесь! – воскликнул он заносчиво. – Вы меня не знаете. Хотя я и родился в семье индейцев, но умею читать и писать, как и вы. Я искал золото в горах, охотился на шиншилл, тысячи опасностей подстерегали меня, но я справился с ними. Кто из вас сравнится в этом со мной? Я ни с кем из вас не поменяюсь, ни с одним из вас! Вот что я хочу вам сказать!

Нет, я не улыбался. Плох человек, не ведающий, на что он способен, но вдвойне плох тот, кто более бахвалится, нежели может. Впрочем, стоит ли ожидать от южноамериканского индейца умения правильно оценивать свои силы?

Поскольку я сохранял серьезность, другие тоже последовали моему примеру. Только шкипер не смог промолчать. Он сказал:

– Сеньор, поберегите свой деготь, а то сами в него угодите. До чтения и письма мне никакого дела нет, а вот с вашей персоной я маленько займусь.

Он подошел к хвастуну, правой рукой быстро схватил его за пояс, взметнул его вверх, раз восемь или десять обкрутил его вокруг своей головы и наконец уложил на землю словно ребенка. Затем встал возле него, уперся кулаками в бока и заявил:

– Так вот! А теперь, сеньор, сделайте то же, что и я!

Индеец вскочил на ноги, удивленно заглянул Голиафу в лицо и совершенно растерянно пробормотал:

– Да, этого… этого… я не могу!

– Ладно, придется к вам относиться, как того требует справедливость. Здесь нас трое или четверо таких, как я. Кроме того, у каждого есть еще кое-какие другие приемы, уловки, манеры, узнав о которых вы бы, как и сейчас, промолвили: «Да, этого… этого… я, конечно, не могу!» Радуйтесь, если мы не покажем вам всего, что умеем!

Шкипер уселся, а Гомарра опять занял свое место. Пытаясь сгладить впечатление, произведенное на него силищей фризского моряка, парламентер обратился ко мне:

– Но и сила вам не поможет. Даже богатырю с пулей не справиться! Ну а вас самих, сеньор, пожалуй, меньше всех приходится опасаться. Даже не понимаю, с какой стати мне вас так отрекомендовали!

– Вот как! Отрекомендовали!

– Да. Судя по тому, что я о вас слышал, уже одного вашего вида надо страшиться. Говорили, что вы проницательны, видите все насквозь, мысли читаете! Но нет, не по плечу вам с нами сражаться, не тот вы человек! Вам и в голову не придет лезть под пули, жизнью своей рисковать. Вы нам сдадитесь.

– Конечно! Правда, хотелось бы оговорить подходящие условия.

– Вам самим не на что рассчитывать.

– А моим товарищам?

– Может быть.

– Ладно, хорошо, назову вам свои предложения. Как бы там ни было, надеюсь смягчить и свою участь. Итак, я требую, чтобы моего проводника и его мать освободили. Мы же, наоборот, сдаемся…

– Хорошо.

– Мы хотим сдать наше оружие…

– В обязательном порядке.

– Но все остальное, например деньги, мы сохраним у себя.

– Что еще? – насмешливо спросил он.

– Еще лошадей. Нам они потребуются в дороге.

– Лошадей? У вас же только одна!

– Так вы не знаете, что наши лошади остались на пароходе. Мы же хотели за ними вернуться. Мы взяли только одну, чтобы перевезти мать нашего проводника: женщина разболелась.

– Ах вот как! Хорошо, доставим сюда лошадей. Что еще?

– Не надо нас связывать. Окружите нас плотным кольцом, мы не сумеем убежать.

– Так, теперь вы готовы?

– Да. Через полчаса дайте нам ваш ответ, но ни раньше, ни позже, иначе начнем стрелять. Я велю тотчас занять все проходы.

Я подал знак сборщикам чая. Они, шкипер и капитан, немедленно ушли, чтобы по двое, вооружившись винтовками, расположиться в указанных местах. Гомарра подождал, пока мой приказ не был исполнен, потом с важным видом кивнул, положил руку мне на плечо и промолвил:

– Сеньор, лучше бы вы договаривались с майором. Он бы вам сразу дал ответ.

– Да как с ним поговоришь?

– Сходите к нему.

– Спасибо! Вы требуете от меня слишком многого!

– Вы же появитесь у него как парламентер, личность неприкосновенная!

– Знаю я эти штучки! Слово, данное мне, нарушали уже не раз!

– Что ж, пусть тогда майор к вам придет!

– Он-то может не волноваться. Мы свое слово не нарушим.

– Дайте честное слово, что вы отнесетесь к майору как к парламентеру. Обещаете, что он сможет уйти от вас, когда захочет?

– Да.

– Господин полковник тоже?

– Да, обещаю, – ответил офицер.

– Так ему и передам.

– Прекрасно! – добавил я. – Но других мы не собираемся выслушивать. Либо имеем дело с майором, либо ни с кем. Понятно? Мы хотим сразу все решить до конца. Даем вам целый час времени; как следует изложите майору все, что здесь видели и слышали. Только учтите, застрелим любого, кто придет раньше или позже срока. Ну а если вздумаете напасть на ранчо, убьем и хозяина, и всех его домочадцев.

– Ладно, договорились.

Скрестив на груди руки, Гомарра как-то по-особенному посмотрел на меня и произнес:

– Сеньор, нельзя мне по-другому, в самом деле, нельзя. Но вы – человек простой, звезд с неба не хватаете. Вот что хотелось вам сказать, пока я еще здесь. Наговорили мне на вас, наклеветали. Такие, как вы, западню не устроят – воистину нет!

С хриплым смехом он повернулся и ушел. Пока он не скрылся, я не переставая смотрел ему вслед; потом заговорил брат Иларио:

– Я часто не мог вас понять, но затем всегда убеждался – все, что непонятно мне, вы успели уже хорошо обдумать. Но сейчас я совсем сбит с толку. С какой стати вы терпели все выходки этого человека?

– Надо было обмануть его, и мне это вроде бы удалось. Пусть он думает, что я растерялся. Пусть верит, что нам не хватит ни ума, ни мужества, чтобы выпутаться из этой истории. Впрочем, ладно, нет времени долго рассуждать. Поспешу-ка я в кораль!

– Для чего?

– Об этом потом! Смотрите за порядком! В течение часа никого сюда не пропускайте!

– А если кто-то все же придет?

– Тогда стреляйте, как я сказал!

Итак, я направился в кораль, расположенный с северной стороны.

Он был пуст. Луна еще не взошла, впрочем, видно было довольно хорошо. Честно говоря, ради осторожности полагалось внимательно обследовать весь этот кораль, но времени не хватало.

Я остановился у входа, спиной к ранчо. Весь загон был огорожен высокими кустами кактусов. В обоих дальних углах имелись дверцы, сложенные из брусьев. Там стояли солдаты, следившие, чтобы мы не выбрались тайком. Но вдоль длинных изгородей из кактусов не было никого – вот где надо было устроить лазейку. Я направился к дальней ограде.

Шел я по мягкой, взбитой земле, поэтому шаги были не слышны. Увидеть меня часовые тоже не могли, слишком обширным оказался загон.

Подобравшись к изгороди, я лег и прислушался. Поблизости никого не было.

Теперь начиналось главное: как сделать в кактусах лаз? Заблуждается тот, кто думает, что это легко. Вдобавок обычное отверстие вырезать было нельзя – его заметил бы любой проходивший мимо солдат. Поэтому я решил соорудить дверцу, ее мы откроем лишь в минуту побега. Делается дверца так.

Высокие, толстые стволы кактуса обычно срастаются наподобие стены. В этой стене сверху донизу прорезают щель шириной всего в два-три пальца; потом внизу, возле самой земли, вырезают горизонтальное отверстие (оно вдвое шире первого). Итак, есть две линии, которые пересекаются под прямым углом. Дверца готова.

Но как же трудно прорезать эти линии! Нужен отличный нож. К счастью, у меня был хороший охотничий нож; но все равно, если кактус высох, его не рассечешь и ножом – поднимется страшный треск, сбегутся враги. Значит, надо отыскать самые сочные и тонкие растения. А иголки! Стоит о них уколоться, их концы застревают в ранах, поэтому раны долго не заживают и очень сильно болят.

Вот тут здорово помогает кожаная куртка. Надо ее застегнуть, поднять воротник, надвинуть поглубже шляпу и вытянуть рукава, укрывая ими ладони. Потом, лежа на земле, отгибая и ломая иглы, начинаешь орудовать ножом. Все приходится проделывать бесшумно, чтобы враги ничего не заметили! Готовую дверцу открывают не руками, в них немедленно вопьется заноза – ее вышибают винтовкой или подходящим твердым предметом.

Прошло более четверти часа. Я наконец закончил с дверцей. Когда я вернулся к костру, там было все спокойно.

– Ну что? – спросил полковник. – Мы боялись за вас.

– Думаете, легко вырезать дверцу в стене из кактусов?

– Невозможно! И вы с этим справились? Ночью, в темноте! Вы разодрали, наверное, себе все тело?

– Пустяки. Давайте лучше займемся последними приготовлениями.

Я забрал из сарая лошадь и отвел в кораль, привязал ее возле самой лазейки. Потом мы разобрались с нашим имуществом, каждый взял себе какую-то часть вещей. Осталось только дождаться майора.

Прошел ровно час – шкипер сообщил, что по тропинке движется какой-то человек. Все восемь часовых, выставленных нами, оставались на посту. Остальные сидели у огня.

Нашему гостю едва минуло сорок лет. Одет он был по-военному, хотя и не имел при себе оружия. Он подошел к нам, поклонился полковнику и сказал, словно бы не замечая других:

– Сеньор, вы хотели поговорить со мной; я считаю, что правила вежливости обязывают исполнить ваше желание.

Если он рассчитывал услышать что-либо в ответ, то глубоко ошибался. Полковник сделал вид, что не слышит и не видит его, и лишь выразительно посмотрел в мою сторону, давая понять, что говорить должен я. Тогда я ответил:

– Вы очень любезны, сеньор. Мы с вами, надеюсь, достигнем цели быстрее, чем с вашими людьми.

Говоря это, я неторопливо поднялся с места. Незнакомец же, смерив меня довольно презрительным взглядом, спросил:

– Кто вы?

– Надеюсь, вам это известно!

– Пусть даже так. Но я собираюсь разговаривать не с вами, а с вашим начальником, полковником.

Я решил сразу его одернуть и заявил:

– Вы, кажется, ошибаетесь, сеньор, очень сильно ошибаетесь. Я вовсе не в подчинении у господина полковника; наоборот, в данную минуту я командую этим немногочисленным отрядом.

Он презрительно пожал плечами.

– С вами я разговаривать не стану. Вы не офицер. Я буду говорить только с полковником.

– Какое право вы имеете добиваться разговора с ним? Ни один порядочный офицер не вступит в переговоры с бунтовщиком, мятежником. Мне, человеку штатскому, легче это сделать, не пятная собственную честь.

– Tormento! – вспыхнул он. – Я вас мигом присмирю.

– Пока что рано думать об этом. Я не в ваших руках.

– Мы вас скоро схватим.

– Возможно, даже вероятно. Потому я и хотел переговорить с вами.

– Я уже заявлял вам, что с вами говорить не буду!

– Сеньор, тогда вообще не понимаю, ради чего вы утруждали себя визитом! Мы закончили разговор!

Я отвернулся. Это смутило его. Возвращаться, не добившись никакого результата, он не хотел.

– Ладно, сеньор, – произнес он, – пожалуйста, подойдите поближе.

Я медленно подошел к нему и уселся напротив. Первая его карта была бита, он понимал это.

– Что вам там нужно? – спросил он, указывая на часовых.

– Собираемся пристрелить любого, кто подойдет без разрешения.

– Подумаешь! Преспокойно убирайте своих часовых! Пользы от них никакой; через четверть часа вы уже тут не покомандуете.

– И я в этом уверен.

– Тогда нечего играть в солдатики! Вы все равно в этой игре ни бельмеса не смыслите.

– Зачем же так говорить! Быть может, я лучше вашего умею сражаться, хотя ведение войн и участие в мятежах отнюдь не мое ремесло! Не ошибитесь во мне! Иным майорам более пристало бы быть, например, лесорубами!

– Diablo! [156]156
  Дьявол! (исп.).


[Закрыть]Решились-таки выпустить яд? Странно, что Гомарра ничего не заметил. Ладно, не будем горячиться, поговорим поспокойнее.

– Хорошо! Начнем!

– Прекрасно! Но сперва о самом насущном: я при любых обстоятельствах смогу уйти от вас?

– Нет, не при любых.

– Вот как!

– Если во время вашего пребывания против нас будут предприняты какие-либо враждебные действия, вы ответите жизнью!

– Да ничего я не замышляю.

– Ну, тогда чего бояться? Вам у нас безопаснее, чем мне среди ваших офицеров.

– Там бы вы непременно поплатились жизнью.

– Не возражаю. Вы знаете, как обстоят дела. Значит, считаете, нам уже не спастись?

– Да, сеньор, уверен в этом.

– А если мы станем обороняться?

– Какой в этом толк? Рассветет, в ограде мы пробьем бреши и всю эту рухлядь возьмем штурмом!

– Так мы тоже пробьем бреши и убежим.

– У вас нет лошадей!

– И хорошо, спрячемся в кустах!

– Далеко вы не уйдете!

– Ладно, скажите тогда, почему вы собираетесь ждать рассвета, почему бы вам раньше не перебраться через изгородь?

– Сразу видно, что вы не офицер и ничего не смыслите в тактике! Допустим, мы там, снаружи, подойдем к ограде и примемся ее ломать, тогда вы нас отсюда, изнутри, осыпете пулями.

– Ах, какое счастье, что мы сами не додумались прорываться сквозь ограждение!

– Да, мы бы вас как следует встретили! Кого не сшибли бы пулей, свалили бы нашими болас.

– Ужас! Вдумайтесь только, брат Иларио!

Эту ироничную фразу я адресовал монаху. Тот с очень серьезным видом кивнул, и майор продолжил:

– Вы вообще не понимаете, как трудно проложить дорогу сквозь кактусы! Нужны топоры, колуны, жерди. А какой поднимется шум, треск! Я со своей тысячей немедленно брошусь к вам навстречу.

– Тысячей солдат? – переспросил я. – Я думал, что вас четыре сотни!

– Ошибаетесь. У меня тысяча человек. Как видите, ускользнуть невозможно.

– Если мы окружены такой громадной армией, где уж там думать о спасении!

– Пробиваться было бы безумием. Поэтому сдавайтесь. Не будете сопротивляться – так и быть, постараюсь смягчить приговор.

– Моим товарищам тоже?

– Да.

– А проводнику и его матери?

– Они свободны. С ними мы не собираемся ничего делать.

– Вы нас свяжете? А может, обойтись без этого?

– Нет. На это я не соглашусь.

– Пожалуй, мы пошли бы на любые условия, только не на это.

– Нет, я менять ничего не буду. Даю вам еще десять минут на раздумье. После этого мы закончим разговор и мне, парламентеру, делать здесь будет нечего.

– Хорошо! Давайте пройдем в дом.

– Зачем?

– Вы увидите, что с парламентером мы умеем обходиться учтиво.

– Что ж, мне это нравится. Я весь день не пил ничего, кроме воды. У вас на ранчо случайно не найдется капли чего-нибудь получше?

Шкипер развязал женщину. Вместе со мной и майором она пошла на кухню. Там она сказала, что есть вино, его она и решила подать. Кроме того, майор получил мясо и хлеб. Когда он присел за стол, чтобы подкрепиться, я сказал:

– Поешьте, а я пойду. У нас, значит, десять минут времени?

– Да, с этого момента.

– Совещаться мы будем в сарае.

– Почему не у костра?

– Вы же сразу увидите, кто за, а кто против, и с противниками обойдетесь построже.

– Очень вы осмотрительны! Но… что, если вы сами замышляете что-то против меня?

– Не выдумывайте!

– Я могу выйти, если захочу?

– Когда угодно.

– Чудесно! Совещайтесь! Но помните: выхода у вас никакого нет.

Я оставил его и направился на улицу.