Текст книги "На Рио-де-Ла-Плате"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Да, да, да, именно так! Я жду от вас огромной дружеской услуги, и мне хотелось бы доверять вам.

Он сложил руки на груди и продолжил:

– Я умру, я знаю, я чувствую это. Я исчезну, исчезну, исчезну, но на душе у меня висит одно бремя, снять которое в вашей власти. Вы человек верующий или свободомыслящий?

– Верующий, впрочем, и свободомыслящий тоже, так как я убежден, что дух человека способен раскрепоститься лишь благодаря вере.

– Это меня устраивает. Как вы относитесь к клятвам?

Странный вопрос. Может быть, его тяготила какая-то неосторожно данная клятва? Или некий торжественный обет, отречься от которого было нельзя? Я ответил не сразу, поэтому он добавил:

– Вы, наверное, вообще отвергаете клятвы? Как таковые?

– Нет. Клятва – это священный обет, принося который призывают в свидетели Бога. Нарушивший клятву грешит перед Господом.

– Вы считаете, что соблюдать ее надо невзирая ни на какие обстоятельства?

– Да.

Он опустил руки и вздохнул:

– Я тоже так думал, и потому на мне лежит бремя.

– Но при каких обстоятельствах вы поклялись? По собственной воле?

– О нет!

– Значит, под принуждением! Меня бы никто не заставил поклясться.

– Даже если б угрожали вам смертью?

– Даже в этом случае.

– Вы предпочли бы умереть?

– Гм! На этот вопрос нелегко ответить. Страх перед смертью может пересилить волю. Все зависит от обстановки. Я бы попытался сделать все возможное, чтобы уклониться. А если бы все-таки принес клятву, то считал бы себя связанным ею лишь до тех пор, пока она не противоречила бы заповедям Божьим. Но если бы мой обет вынуждал меня совершить преступление или впасть в грех, я не стал бы ему следовать. Клятва, что принуждает ко греху, сама по себе тоже грех, причем огромный и очень страшный. Если сам человек не решается освободить себя от принятой клятвы, пусть обратится к своему духовному наставнику.

– Сударь, вы облегчаете мне душу! – сказал он, глубоко вздохнув. – Я стал очевидцем преступления, но преступник напал на меня и заставил поклясться, что я не выдам его, даже на смертном одре.

– Значит, речь идет о тяжком преступлении?

– Да, об убийстве. Проводник убил странника, которого я подрядился перевести через Анды. Этот странник был лицом духовного звания. Оба они прибыли из Перу. Я находился поблизости и видел это злодеяние.

– Вы не могли его предотвратить?

– Нет. Было слишком поздно. Жертва находилась при последнем издыхании, и нас разделяла крутая скала.

– А вы не могли криком прогнать преступника?

– Я не то что орал, я буквально рычал от ужаса. Но он лишь поглядел в мою сторону, увидел, что я не смогу подойти, и расхохотался, а потом задушил свою жертву. Невыносимо было на это смотреть.

– Разве у вас не было ружья?

– Было, но кончился порох. Я сбежал с горы, я хотел последовать за убийцей и донести на него. Но он догадался об этом и пошел мне навстречу. Я был неосторожен. Едва я обогнул скалу, как он подошел, швырнул меня наземь и приставил к груди пистолет.

– Вы защищались?

– Да, но я был слишком слаб. Я заблудился, я блуждал среди пуны [99]99
  Пуна– высокогорные пустыни и степи в Центральных Андах с резко континентальным климатом, с низкорослой травянистой и кустарниковой растительностью.


[Закрыть]; у меня не было патронов, последний я истратил, пытаясь подстрелить викунью [100]100
  Викунья– животное из рода лам семейства верблюдовых, самое мелкое среди четырех видов безгорбых южноамериканских «верблюдов», обитающих высоко в горах, близ границы вечных снегов.


[Закрыть]. Несколько дней я голодал, я карабкался по горам из последних сил. Я так устал, что и ребенок справился бы со мной. Этот человек наверняка бы убил меня, но оказалось, что мы… знакомы – в былые времена даже путешествовали вместе.

– Вы не сразу его узнали?

– Нет. Черты лица его изменились, и расстояние между нами было велико. Лишь когда он навалился на меня, мы признали друг друга. Он побоялся убить товарища; к тому же он многим был мне обязан, поэтому он оставил мне жизнь, но потребовал, чтобы я поклялся, что не стану его выдавать. Я был слаб, и не только телом, потому я принес клятву, терзающую меня по сей миг.

Он обессиленно замер. Говорил он очень медленно, часто останавливался, ему нужна была передышка. Услышанное поразило меня. Еще во время рассказа я начал думать о том самом сендадоре, о котором мне сообщил йербатеро. Этот сендадор вместе с неким падре совершал переход через Анды и, когда падре умер в пути, стал обладателем неких важных документов. Неужели он – убийца? Помнится, еще в разговоре с Монтесо я высказал эти свои подозрения.

– Могу ли я узнать имя этого человека? – спросил я.

Больной покачал головой.

– Тогда хотя бы место и время, когда совершилось злодеяние?

Он снова ответил отказом.

– Вы узнали, почему тот человек убил падре? Не было ли у священника при себе каких-то бумаг, в которых речь шла о сокровищах времен инков, о том, где они спрятаны?

Он протянул ко мне руки.

– Бога ради, тихо! – сказал он. – Вы знаете об этом, знаете об этом?! Откуда, откуда?

– Это всего лишь мое предположение. Падре направлялся в Тукуман, в монастырь доминиканцев?

– Вы и об этом знаете! – тихо прошептал больной.

– А убийца – знаменитый проводник?

– Вам и это… и это известно! Но, сударь, я же еще ничего вам не сказал, совсем ничего, ни слова!

– Да. Я и до встречи с вами знал все это.

Я был заинтригован и взял инициативу в разговоре на себя.

– Дорогой друг, на вашем месте я бы давно уже сбросил с души это бремя! Вам нужно довериться священнику. Иначе тяжкий грех укрывательства ляжет на вас. Поскольку здесь нет священника, сознайтесь хотя бы брату Иларио. Он даст вам верный совет.

– Но я еще не решил, можно ли мне сознаться!

– Можно. Ведь случившееся – вовсе не тайна. Вы слышали, что мне известно почти то же, что и вам. Брат Иларио – очень достойный человек и умеет хранить тайны.

После долгой паузы он произнес:

– Думаю, что вы правы. Но вы еще не все знаете. Сенда… тот убийца, сообщил мне еще кое-что.

– Это ничего не меняет. На вашем месте я бы доверился брату Иларио.

Теребя тонкими пальцами одеяло, он склонил голову набок и сказал:

– Я хочу подумать.

– Вы правы, дорогой друг! Но не забывайте, что в жизни каждого человека наступает такой момент, когда уже не остается времени на раздумья!

– Да, смерть близко! – вздохнул он. – Сударь, а вы боитесь смерти?

– Нет.

– Я имею в виду не вашу храбрость, не превратности этой жизни, а то, что случается после смерти.

– Я понимаю вас. Для раскаявшегося человека ангел смерти становится благим Господним посланцем, возвращающим заблудшее дитя к отцу. Но упорствующего он встречает в обличье привратника, провожая его на Вечный суд. Всякий, кто в этой жизни в меру сил своих исполнял свой долг, всякий, кто раскаялся и с верой уповает на милость Господню, со спокойным сердцем может смежить свои очи, ибо Бог есть любовь!

Он закрыл глаза, словно следуя моим последним словам, и долгое время лежал спокойно; лишь пальцы его конвульсивно теребили одеяло да постоянно вздымалась грудь. Прошло, пожалуй, с четверть часа, прежде чем он открыл глаза и сказал:

– Вы правы, вы правы! Я спрошу брата Иларио. Пришлите его ко мне, пожалуйста!

Брат Иларио отправился к умирающему. Он вернулся примерно через час; все это время мы молча сидели в комнате. Лицо монаха было серьезно; но его добрые глаза светились теплотой. Он подал мне руку и произнес:

– Он требует священника. Пошлите тотчас в Монтевидео за священником, чтобы он успел застать его живым. Сомнение и страх уже покинули больного.

После того как один из гаучо отбыл в Монтевидео, брат Иларио добавил:

– Больной спрашивал меня, когда вы собираетесь уехать; он просит вас остаться сегодня.

– Но нам надо вернуться на эстансию Дель-Йербатеро! – возразил Монтесо.

– Нет, останьтесь! – принялся умолять хозяин ранчо.

К просьбе присоединились его жена и Брат-Ягуар. Я бы с удовольствием остался. Но Монтесо продолжал упорствовать. На эстансии все, конечно, сказал он, очень встревожены нашим исчезновением, поэтому ему хотелось успокоить своих близких. Я пытался удержать его, но напрасно. Он хотел немедленно отправиться в путь, обещая заехать еще раз, ведь, продолжив наше путешествие, мы не минуем ранчо.

– Но это опасно, сеньор, – предостерег я его. – От этих так называемых кавалеристов можно ждать чего угодно.

– Ну и что! Они сейчас далеко отсюда.

– Я бы не стал за это ручаться. Пусть хотя бы несколько гаучо будут сопровождать вас, пока вы не убедитесь, что нигде не устроена засада.

– Это было бы лишним. Ладно, солнце уже заходит. Надо поторапливаться, я не могу ждать, пока гаучо соберутся в дорогу.

Но я не уступал, пока он не разрешил владельцу ранчо позвать двух работников. Вскоре все они уже мчались рысью в сторону эстансии. Я же, по договору с ними, должен был отправиться туда следующим утром. Но уже через четверть часа гаучо вернулись.

Лучше бы я сам проводил его. Я бы непременно заметил те следы, которые он пропустил.

Когда я вернулся в комнату, больной спал глубоким сном, дышал ровно. Обитатели ранчо занимались своими повседневными делами; брат Иларио вышел со мной прогуляться. Пройдясь немного, мы сели на скамью рядом с дверью и закурили. Никто из нас не проронил ни слова об умирающем. Задавать вопросы я избегал. Для себя я отметил лишь одно: брат Иларио был довольно хорошо образован. Поначалу мы беседовали лишь обо мне, моих приключениях и планах путешествия. Когда он услышал, кого я намерен посетить в Тукумане, то удивился:

– Сеньор Пенья? Как вы познакомились с ним?

– Я встретил его два года назад в Мексике. От него самого я и узнал, когда он окажется в Тукумане.

– Верно. Вы повстречаете его там. Сейчас он живет в Тукумане, где готовится к новым экспедициям. Вы направитесь прямо туда?

– Нет. Сперва мы хотим заехать в Гран-Чако.

– Вот как! Мне тоже нужно в Чако, а потом в Тукуман. Когда вы собираетесь выехать?

– Через несколько дней.

– Я тоже. Я был бы очень рад к вам присоединиться. Кто поедет вместе с вами?

– Сеньор Монтесо и с ним еще пять его товарищей. Они сердечно тому обрадуются.

– Но зачем йербатеро направляются в Гран-Чако? Они ведь могут добыть чай и в других местах, которые куда менее опасны.

– На этот раз не чай их интересует.

– Это, наверное, секрет?

– В общем, да. Скажите: неужели слухи о том, что в Гран-Чако очень опасно, имеют под собой основание?

– Да. Хотя вы, сражавшийся на севере с краснокожими и дикими зверями, конечно, считаете по-другому. Однако там так же опасно, как в саванне или пустыне.

– Вы имеете в виду диких зверей?

– Что ж, ягуар, конечно, не бенгальский тигр, и пуму не сравнить с африканскими или азиатскими львами, но оба этих зверя все же достаточно опасны. Однако больше всего приходится опасаться дикарей, которые умеют передвигаться так же бесшумно, как змея!

– Я тоже это умею.

– Позволю себе в этом усомниться, нисколько не желая вас обидеть.

– Тогда я готов с вами поспорить. Допустим, станет совсем темно. Вы сидите на этой скамье, а я стою за воротами. Ночь. В воздухе ни ветерка. Можно поклясться, что слышен малейший шорох. И все же я сумею незаметно подойти и сесть рядом с вами. Пока вы не наткнетесь на меня, не почувствуете, что рядом с вами кто-то сидит.

– Сеньор, я уважаю вас, но не верю вашим словам.

– Думаю, найду повод доказать вам, что нисколько не преувеличил.

– Ну, хорошо, как вы проберетесь сюда? Ворота ведь закрыты!

– С помощью лассо.

– Ладно, это у вас, допустим, получится. Но пробраться сюда вы сумеете лишь в одном-единственном месте – если перелезете через ворота.

– Я проберусь всюду.

– А ограда из кактусов?

– У меня есть очень острый и крепкий охотничий нож. С ним не сравнится ни одно ваше мачете [101]101
  Мачете– большой тяжелый нож, тесак.


[Закрыть].

– Сеньор, так вы очень опасный человек! С вашими талантами можно совершать небывалые кражи. Но меня вы не обманете.

– А что, если нам попробовать?

– Да ничего из этого не выйдет. Как бы тихо вы ни ступали, я услышу каждый шаг ваших огромных сапог.

– Посмотрим! Хоть у нас и не тьма египетская, но все же вечер уже настал, довольно темно. Я отправлюсь в тот угол, направо. Вы положите рядом с собой шляпу, туда, где я сейчас сижу. Я подойду и возьму ее, и вы ничего не заметите. Только одна просьба: не держите Шляпу в руках.

– Хорошо! Буду следить за вами, как сова за летучими мышами.

Он сидел справа от меня. Я встал, и он положил на мое место шляпу. Было так темно, что он не мог ее видеть. Луна пока еще не взошла. Шляпа лежала слева, а я направился в правый от него угол. Значит, чтобы заполучить шляпу, мне придется пройти мимо него. Поэтому он был уверен, что поймает меня. Я же придерживался иного мнения. Хотя я громко зашагал в правый от него угол двора, но вернуться за шляпой я собирался с левой стороны. Для этого мне надо было прокрасться мимо ворот и изгороди в левую часть двора. Я распластался и пополз, касаясь земли лишь пальцами рук и носками ног. Ползти было совсем нетрудно. Почва была песчаной и влажной и поглощала малейшие звуки.

Теперь, чтобы обмануть его, отвлечь его внимание, внушить ему, что я действительно появлюсь справа, я через каждые три-четыре шага подбирал комочек песка и швырял его в том направлении. Он, конечно, слышал шум и уже почти праздновал свою победу в споре. Тем временем я достиг скамьи. Я мог бы взять шляпу, но потехи ради швырнул над головой у него еще несколько камешков. Он повернулся вправо, думая, что я уже где-то неподалеку, а я завладел шляпой и уселся на свое прежнее место. Монах настороженно вслушивался, но кругом была тишина.

– Вы, наверное, все меня поджидаете? – спросил я.

Он испуганно обернулся.

– Как! Вы уже тут? Я же ничего не слышал!

Я рассказал ему, как пробрался сюда. Пока я говорил, я снял лассо, которым был подпоясан, и привязал его конец к ленте, украшавшей шляпу.

– Что ж, раз вы это проделали, я тоже справлюсь с этим! – заметил он.

– Я нисколько в этом не сомневаюсь. Но меня бы вы не обманули.

– Во второй раз и вы бы меня не обманули.

– Хотите попробовать, брат Иларио?

– Да, прошу вас.

– Ладно. Но следите внимательно!

– Теперь уж я не дам маху. Если вы снова добьетесь успеха, придется мне согласиться, что лучше вас охотника я не видел.

– Прекрасно. Вот ваша шляпа. Я кладу ее на то же место, где она лежала. Можете убедиться, она лежит здесь!

Я в самом деле положил шляпу туда же и, держа в руках лассо, сделал четыре или пять шагов назад.

– Она лежит здесь, – сказал он, не прикасаясь к ней.

– Убедитесь в этом получше! Вы же ее не видите. Потрогайте ее!

Он сделал это.

– Да, она лежит здесь. Это точно.

Я рисковал, позволяя ему дотронуться до шляпы. Заметь он лассо, все пропало бы. К счастью, этого не случилось.

– Итак, внимание! – продолжал я. – Я снова иду в тот же правый угол двора. Вы не дотрагиваетесь до шляпы, но, как только я захочу ее взять, тотчас хватаете меня. Понятно?

Я объяснял нарочито громко и вдобавок кашлял, чтобы он не услышал, что во время разговора я стянул шляпу со скамьи.

– Не беспокойтесь! – сказал он. – Уже внимательно слежу. Ну, пробуйте!

Я громко зашагал вправо, отвязал шляпу, отряхнул ее и снова подпоясался лассо. Затем лег на землю и пополз к скамье. Он неотрывно следил за левой стороной скамьи, будучи уверен, что я опять появлюсь оттуда. Тем временем я подполз к нему и поднялся на ноги. Прислонившись к стене, я достал сигару, зажег спичку и сказал:

– Теперь можно и закурить, шляпа уже у меня.

– В самом деле! – воскликнул он, ощупывая то место, где прежде лежала шляпа.

– Да, теперь она у меня на голове. Вы опять найдете ее здесь, брат Иларио.

– Непостижимо! Я смотрю налево, а вы стоите справа. Но как же это произошло?

– Пусть это остается пока моей тайной. Видите, как легко можно к вам подобраться и незаметно взять шляпу. Верите теперь, что ночью я смогу пробраться сюда с улицы и незаметно сесть рядом с вами?

– Да, пожалуй… Остальные ваши спутники тоже надежные люди?

– Я их не знаю и пока что не видел их в деле. Во всяком случае, сборщики чая они усердные.

– Гм! Но вы говорили, что они едут туда вовсе не за чаем. Не знаю, по плечу ли им, йербатеро, то, что они задумали.

– Понимаю вас, брат Иларио. Цель, которую они преследуют, должна оставаться в тайне. Но раз вы составите нам компанию, то скоро догадаетесь, в чем дело. Они хотят разыскать знаменитого сендадора, чтобы вместе с ним отправиться в Анды и найти сокровища, часть которых замурована, часть затоплена.

– И вы будете их сопровождать?

– Да. В этом предприятии я буду, так сказать, инженером.

– Что это за сокровища?

– Сосуды, украшения и тому подобные предметы времен инков.

– Места, где они лежат, известны?

– Есть планы этих мест.

– Откуда появились планы?

– Их завещал сендадору некий падре, который умер во время перехода через Анды.

Он спокойно спросил об этом, и я, тоже вполне спокойно и непринужденно, ответил. Я не знал, сообщил ли ему больной, что и мне известно о случившемся. И тут монах сказал:

– Не надо играть со мной в кошки-мышки! Не думаете же вы, что я ничего не знаю о случившемся?

– Думаю, что больной был с вами предельно откровенен.

– До поры до времени я вам больше ничего не скажу. Когда-нибудь потом, пожалуй… Я решил поехать вместе с йербатеро, потому что мне надо повидать сендадора. Но заклинаю вас: ни в коем случае не намекайте никому из них на то, что вы что-то узнали. В этот раз я собирался поехать в Тукуман через Санта-Фе и Сантьяго. Я ничего не потеряю, если сверну влево и побываю в Гран-Чако. Утром мы отправимся в путь, и я познакомлюсь с остальными пятью участниками путешествия. А сейчас я хотел бы еще раз взглянуть на больного.

Тот все еще спал. Спал он и когда мы ужинали. Мы ожидали, что священник прибудет ночью, поэтому стали вспоминать родину. Немец привязан к ней всем своим сердцем даже тогда, когда, казалось бы, прочно обосновался на чужбине. К полуночи мы услышали, как больной тихо вскрикнул. Брат Иларио направился к нему, а затем позвал супружескую чету. Долгое время я слышал их приглушенные голоса. Потом все стихло. Когда они вернулись, оба супруга плакали, что же до брата Иларио, то лицо его стало похожим на лицо святого.

– Он заснул вечным сном, прежде чем прибыл священник, – сказал он. – Requiescat in расе! [102]102
  Да почиет с миром! (лат.).


[Закрыть]Он покинул нас, всецело доверившись милости Господа. Жить – значит бороться, умереть – значит победить. Наградой нам служит Бог, ведь победой нас одарил Он, и порукой в том Иисус Христос, наш небесный спаситель!

Скорбь об умершем была глубока и неподдельна, но тут напомнили о себе дела весьма прозаические. Подошло время отправиться в путь. Бюргли предложил нам взять вместо наших лошадей двух его. Брат Иларио хотел присутствовать при погребении, меня тоже просили принять в этом участие. Тогда бы мы и вернули лошадей. Бюргли хотел попросить священника задержаться здесь на день. За это время наши лошади отдохнули бы перед ожидавшими их испытаниями. Конечно, мы с удовольствием приняли это предложение, и прощание было хотя и сердечным, но недолгим, ведь мы надеялись вскоре увидеться. Той дорогой, по которой вчера везли нас с Монтесо, мы проехали совсем недолго. Люди с болас старались избегать любых поселений и потому часто сворачивали в сторону и двигались окольным путем. Но нам это было незачем.

Брат Иларио очень хорошо знал местность. Он миновал все препятствия, возникавшие на нашем пути, и на дорогу мы потратили на целых два часа меньше, чем вчера.

Чуть за полдень мы достигли эстансии Дель-Йербатеро. Спрыгнули с лошадей, передали их пеонам и пошли в дом. В гостиной нам встретился незнакомый господин, взглянувший на нас с вопрошающим видом. Он был так похож на йербатеро, что я сразу признал в нем сеньора Монтесо, хозяина поместья.

– Добро пожаловать, сеньоры! – сказал он, разглядывая нас. – Судя по вашему кожаному одеянию, о котором я уже наслышан, вы тот самый немецкий господин, вместе с которым уехал мой брат?

– Да, это я, – ответил я. – А этот господин – брат Иларио. Но где же ваш брат?

– Но ведь он был вместе с вами, – изумленно ответил тот. – Я возвратился вчера пополудни и застал жену, встревоженную вашим исчезновением.

– Но он еще вчера вечером покинул ранчо и направился сюда!

– Он здесь не появлялся, – сказал тот. – Неужели с ним что-то случилось?

– Если он не вернулся, то, разумеется, попал в беду, – смущенно произнес я. – Может быть, люди с болас подкараулили его и опять захватили в плен!

– Люди с болас? Я навел справки. Несколько моих гаучо рассказали, что видели группу всадников. Но о цели их прибытия я ничего не узнал. Они исчезли так же внезапно, как и появились.

– Они явились, чтобы подстеречь меня и вашего брата. Один раз они уже схватили нас.

– Dios! Неужели такое возможно?

– Конечно, мы тоже в это не верили, но они напали так стремительно, что о сопротивлении нечего было и думать. Мы насчитали более полусотни всадников, вот как велико было их превосходство.

– Сеньор, вы изумили меня, точнее, напугали. Вы подвергались огромной опасности, моему брату она угрожает и сейчас. Ступайте скорее к моей жене! Расскажите ей о том, что случилось. Дамы говорили о вас столько хорошего. Мне жаль, если мой дом стал для вас несчастливым местом.

– Не стоит об этом беспокоиться, сеньор. Ваш дом и его обитатели не виновны в том, что случилось. Покушались они, по-видимому, лишь на меня одного, а ваш брат пострадал из-за того, что находился рядом со мной.

– Так проходите скорее, мы хотим узнать, что же стряслось!

Я рассказал дамам о том, что случилось. Меня выслушали с огромным любопытством. Можно было считать вероятными две вещи. Либо йербатеро схватили кавалеристы, либо с ним случилось какое-то другое несчастье. Я был склонен считать причиной происшедшего первое, а брат Иларио – второе из предположений.

– Кавалеристы, как мы убедились, переправились через реку. Если бы они что-то замышляли, то не поступили бы так, – уверял он.

– Они всего лишь хотели нас обмануть, – возражал я. – Если бы они остались на этом берегу, то мы догадались бы, что произойдет, и йербатеро был бы поосторожнее. Когда мы перестали за ними следить, они снова вернулись сюда и спрятались в засаде.

– Но вы же говорите, что они покушались лишь на вас одного! Тогда какое им дело до Монтесо?

– Они наверняка думали, что мы будем возвращаться вместе. Но им пришлось довольствоваться только вашим братом.

– Будьте добры, опишите-ка мне этих людей! – обратился ко мне хозяин эстансии. – До сих пор вы ничего о них не сказали.

Я исполнил его просьбу.

– Так вы говорите, фамилия того майора была Кадера? Понимаю теперь, о ком идет речь. Кадера – отъявленный мятежник, он уже несколько раз переправлялся через реку Уругвай, чтобы добыть лошадей. Вчера в дороге я узнал, что он снова находится по эту сторону границы и его преследуют. Это был он, и никто иной! Зря вы отпустили его!

– Иначе бы ваш брат остался в плену!

– Все равно они его снова схватили. А так, пока Кадера находился бы у вас в руках, его люди не сделали бы брату ничего плохого. Теперь они опять его похитили, и другого такого же заложника, как майор, у нас нет.

– Какое несчастье! – посетовала сеньора. – Они убьют его.

– Нет, этого я не боюсь, – успокоил ее хозяин эстансии. – Они либо с досады заставят его вступить в их отряд солдатом, либо потребуют за его освобождение определенную денежную сумму.

– Я думаю, им нужен выкуп, – согласился брат Иларио. – Убивать его они не станут. Ну а тот, кого насильно забрали в солдаты, приносит больше вреда, чем пользы. Это правило, пожалуй, им известно. Как я понимаю, ваш брат богат. И они это знают, лейтенант навел справки. Поэтому, я думаю, они потребуют от йербатеро огромную сумму.

– Разбой, вымогательство! Немедленно еду в Монтевидео, пусть наше правительство тотчас сообщит об этом в Буэнос-Айрес!

– Вы не думаете, что это обернется бедой для вашего брата? – спросил я его. – Пока вы попадете в Монтевидео, пока правительство направит протест в Буэнос-Айрес и там после долгих разбирательств отыщут виновного, люди с болас расправятся с вашим братом.

– Это верно. Значит, нам надо пуститься в погоню за похитителями?

– Да. Мы будем преследовать их до тех пор, пока не представится удобный повод освободить пленника. Как именно нам это удастся сделать – с помощью переговоров, хитростью или силой, – зависит от ситуации.

– Вы правы. Поедем немедленно. Я прикажу всем моим гаучо, всем, кто может отлучиться, быстро снаряжаться в дорогу!

Он намеревался уйти.

– Постойте, сеньор! – остановил я его. – Не будем спешить.

– Но нельзя терять ни минуты!

– Верно, но сперва надо все тщательно обдумать. Во-первых, намерены ли вы сами отправиться в погоню?

– Что за вопрос! Конечно!

– А дамы согласны на ваш отъезд?

Обе дамы заявили, что он обязан спасти своего брата. Правда, они сказали, что это предприятие чревато, наверное, немалыми опасностями, и потому они весьма обеспокоены, но все же долг превыше испытываемых ими страхов.

– Вы видите, что не о чем тут и думать, – заговорил хозяин эстансии. – Мы едем.

– Но нам нужно снарядиться совсем, и более тщательно, чем обычно. Чтобы не задерживаться нигде, надо взять с собой запас пищи на несколько дней и выбрать лучших лошадей.

– Это не потребует много сил и времени.

– Нужно много денег, чтобы выкупить вашего брата, если не удастся освободить его по-другому.

– Я запасусь ими. Но теперь-то мы готовы, мне надо сказать гаучо, чтобы…

– Постойте! – прервал я его. – У вас есть гаучо, знающие местность возле границы?

– Нет.

– Тогда они нам не нужны. Чем больше людей мы с собой возьмем, тем труднее наша задача. Все равно, полсотни человек мы не наберем, поэтому придется прибегнуть к хитрости. Чем больше нас будет, тем легче нас обнаружить.

– Я согласен с вами, – добавил брат Иларио. – Не хотелось бы прибегать к силе, не нужно проливать кровь. Ваши гаучо только привлекут к нам ненужное внимание.

– Вы говорите «к нам»? – спросил его владелец эстансии. – Вы выражаетесь так, словно решили к нам присоединиться?

– Да, конечно.

– Постойте! Но человеку вашего звания…

– Разве мое звание мешает мне ездить верхом?

– Нет, конечно, нет. Но, может быть, нам придется сражаться!

– Ничего, повоюем!

Владелец эстансии отступил назад и изумленно заглянул собеседнику прямо в глаза:

– Повоюем? Вы тоже? – спросил он.

– Кто же мне запрещает? Разве член ордена, не являющийся духовным лицом, не вправе оборонять свою жизнь от посягательств на нее? Разве не может он защититься силой от коварства или произвола?

– Не знаю, как и ответить на эти вопросы, сеньор. Именно так, как вы, выразился бы и знаменитый Брат-Ягуар.

– Вам он знаком?

– Я не видел его пока, но много слышал о нем. Собственно говоря, он – один из тукуманских монахов, но все время проводит в разъездах. Он отправляется то к индейцам в сельву, то в пампу, то в Анды. Он не боится ничего, ходит на ягуара с ножом. Его страшатся, хотя он никогда не проливает кровь, готов помочь любому, кого обижают, невероятно силен. Разве вы не слышали ничего о нем?

Брат Иларио, улыбнувшись, ответил:

– Слышал, но только от людей, его пока не видевших. Те, кто его знает, не имеют обыкновения говорить мне о нем.

– Сеньор, а если я предположу, что вы и есть тот самый Брат-Ягуар?

– Разумеется, именно так меня и зовут.

– Тогда я уверен, что вы присоединитесь к нам.

– Делаю я это не из любви к приключениям и схваткам, сеньор. Ваш брат вместе с этим сеньором и своими йербатеро собирается поехать в Гран-Чако. Мне тоже надо там побывать… и потому я попросил разрешения присоединиться к ним. Мне позволили, и теперь я считаю себя спутником и товарищем вашего брата. Значит, я обязан ему помогать. Я не буду убивать никого из наших противников, ведь я не смею осквернять свои руки ничьей кровью, даже кровью злейшего врага, зато я хорошо знаю пограничную реку и надеюсь немало вам помочь.

– Я вам очень признателен. Впрочем, быть может, мой брат вовсе не у этих людей, а попал, возвращаясь, в какую-то иную беду. Он мог просто свалиться с лошади и теперь лежит где-нибудь на ранчо.

Едва он это произнес, как один из пеонов доложил ему, что во дворе находится всадник, который намерен поговорить с сеньором.

– Кто же это? – спросил Монтесо.

– Один из кавалеристов, прибывших вчера вместе с лейтенантом, чтобы купить лошадей.

– Введите его сюда!

Мы удивленно переглянулись. Майор Кадера прислал нам гонца!

– Мы наконец узнаем, что же случилось! – сказал хозяин эстансии.

– Я был бы премного вам благодарен, если бы вы позволили мне вести переговоры, – предложил я.

– Почему? Вы думаете, что я не гожусь на это?

– Вовсе нет! Ведь вы знаете здешнюю жизнь лучше меня, но вы – брат того самого человека, о ком пойдет речь, и потому я думаю, что посторонний более объективно отнесется к случившемуся.

– Вы правы. Поговорите с ним!

Тем временем посланец вошел. Он был одним из тех двоих, чей разговор я подслушал вчера утром. Увидев меня и Брата-Ягуара, он несколько побледнел.

– Чего вы хотите? – спросил я его.

– От вас ничего, – заносчиво ответил он. – Мне надо поговорить лишь с сеньором Монтесо.

– Он поручил мне принять вас.

– Тогда передайте ему это письмо!

Он вытащил из кармана конверт и протянул его мне. На конверте чернилами было написано имя хозяина эстансии. Я передал послание адресату. Тот, увидев надпись, промолвил:

– От моего брата. Узнаю его почерк.

Он вскрыл конверт, прочел содержимое и побледнел. Достав из кармана карандаш, он написал короткое замечание и передал письмо мне и Брату-Ягуару. Оно гласило:

«Мой брат! Я опять попал в руки тех, от кого мы ускользнули. В дороге мы, к несчастью, наткнулись на Хосе, который покинул Санта-Фе раньше, чем мы думали. Его тоже схватили. Немедленно вручи подателю сего письма 10 000 боливиано [103]103
  Боливиано– серебряная монета, денежная единица Боливии в 1864–1963 гг. – до и после этого срока денежная единица называлась боливийским песо.


[Закрыть], которым я смогу найти отличное применение, если получу их вовремя. Если вы опоздаете, то ввергнете и себя, и нас в большую беду. Доверьтесь посыльному и не расспрашивайте его ни о чем. Не препятствуйте ему, этим вы крайне ухудшите наше положение. Ему строго-настрого заказано обмолвиться с вами хотя бы единым словечком. Твой брат Маурисио».

Под этими строками хозяин эстансии приписал следующее:

«Дамы не должны ничего знать о том, что схвачен Хосе. Они придут в ужас».

Все было правильно. Я сунул письмо в карман.

– Вам известно содержание этого письма? – обратился я непосредственно к посыльному.

– Да.

– Что говорится в нем?

– Чтобы вы выплатили мне десять тысяч боливиано.

– Вы один здесь?

– Да.

Он отвечал быстро, не раздумывая. Тем не менее я понял, что он солгал.

– Вы говорите неправду! С вами здесь еще кто-то!

– Вы ошибаетесь, сеньор!

– Не ошибаюсь. Это видно по вашему лицу, то же подсказывает мне здравый смысл. Вас не могли послать сюда одного. Никто не знал, как вас примут. Поэтому с вами послали еще одного человека, который в случае, если с вами что-то произойдет, тотчас сообщит обо всем майору.

– Это не так! – настаивал он.

– Посмотрим! Я не верю вам. Вы знаете, что сеньор Монтесо намерен сделать с деньгами?